— Он решил рассмотреть на поближе, — сказал Брюс и закричал жандармам: — Все в укрытие! И не высовывать носа.
Истребитель приближался к ним не на полной скорости, но все равно очень быстро, оставляя звук двигателей позади. Приемник закричал что-то, похожее на ругательство, самолет заложил крутой вираж и показал свое серебристое брюхо и ракеты под крыльями.
— Смотри-ка, сдрейфил, — захохотал Хендри. — Нужно было сбить его. Он был так близко, что я мог попасть ему в левый глаз.
— У тебя будет такая возможность через несколько секунд, — угрюмо заверил его Брюс. Из приемника доносилось испуганное кудахтанье. Брюс переключился на свой канал.
— Машинист, ты можешь заставить эту штуку двигаться?
— Месье, никогда в своей жизни она не двигалась так быстро, как сейчас.
Он снова переключился на частоту истребителя и вслушался в взволнованный голос пилота. Истребитель разворачивался на широкой дуге, примерно в пятнадцати милях. Брюс взглянул на завесу дождя впереди, она двигалась навстречу с тяжеловесным достоинством.
— Если он вернется, — закричал Брюс жандармам, — можете быть уверены, что разглядывать нас в этот раз он не будет. Открывайте огонь. Из всего, что у вас есть. Попробуем помешать ему прицелиться.
Африканцы посмотрели на командира так, точно услышали от него смертный приговор. «Куколка» Андре тоскливо уставился широко раскрытыми глазами на истребитель, судорожно глотая слюну. Радио замолчало, и все головы повернулись в сторону самолета.
— Ну иди сюда, иди! — нетерпеливо повторял Хендри. Он плюнул на правую ладонь и вытер ее о китель. — Иди сюда, мы хотим тебя, — его большой палец играл с предохранителем винтовки. Внезапно приемник заговорил. Два слова, видимо, подтверждающие получение приказа, и одно из них Брюс понял. Он слышал его при обстоятельствах, намертво врезавшихся ему в память. Это было слово «Атака!»
— Все, — сказал он и встал. — Он атакует.
Ветер трепал рубашку на его груди. Брюс поправил каску и дослал патрон в патронник.
— Спустись на платформу, Хендри.
— Отсюда лучше видно. — Хендри стоял на крыше, широко расставив ноги, покачиваясь в такт движения поезда.
— Как хочешь. Раффи, в укрытие.
— Слишком жарко в этой проклятой коробке, — усмехнулся великан.
— Ты тоже чокнутый араб.
— Конечно, мы все чокнутые арабы.
Истребитель закончил вираж и стал снижаться к лесу, все еще в милях от них.
— Это новичок какой-то. Он собирается атаковать нас с фланга, чтобы у нас была возможность пострелять в него. Если бы он хотя бы наполовину проснулся, он ударил бы нам в задницу, подбил паровоз, а мы было бы вынуждены стрелять через голову друг дpуга, — злорадствовал Хендри.
Он приближался, почти задевая верхушки деревьев. Затем на его носу замерцал бледно-желтый огонек пушки, и воздух вокруг них наполнился звуком тысяч кнутов. Тотчас же каждый ствол на поезде ответил огнем. Трассирующие пули пулеметов догоняли друг друга, винтовочный огонь заглушал звуки пушки. Брюс тщательно прицелился. Поймать самолет мешали покачивание и рывки вагона. Он нажал на курок, и винтовка забилась в его плечо. Краем глаза он видел блестящий бронзовый поток отстрелянных гильз, льющийся из отбойника. Ноздри обжег запах пороха. Самолет вильнул, уходя от шквала огня.
— Он трусит! — заорал Хендри. — Этот ублюдок трусит.
— Стреляйте в него! — взревел Раффи. — Не прекращайте огонь!
Самолет задрал нос, и снаряды пушек пролетали над головами, не причинив вреда. Затем он снова опустил нос и выпустил ракеты, по две из-под каждого крыла. Огонь с поезда резко прекратился — все залегли, только трое на крыше вагонов продолжали стрелять. С дьявольским воем, оставляя за собой четыре полосы белого дыма, ракеты понеслись на них с расстояния четыреста ярдов и покрыли его за время, достаточное для глубокого вздоха. Но пилот опустил нос слишком резко и выстрелил слишком поздно. Ракеты взорвались на насыпи под вагонами. взрыв отбросил Брюса на спину. Он упал и покатился, отчаянно пытаясь зацепиться за гладкую крышу вагона. Уже падая вниз, он сумел схватиться за край водостока. В голове гудело от взрыва, острая железная грань врезалась в пальцы, ремень винтовки обвился вокруг шеи и душил, внизу под ногами неслись шпалы. Раффи наклонился и поднял его за ворот рубашки как ребенка.
— Вы куда-то собрались, босс? — Широкое лицо сержанта было покрыто пылью и беззаботно улыбалось. Наверное, требовался десяток подобных ракет, чтобы можно было как-нибудь поколебать эту черную громаду.
Стоя на коленях, Брюс попытался сосредоточиться. Он видел, что ближняя к взрыву стена вагона практически разрушена, крыша забросана землей и камнями. Хендри сидел рядом, медленно покачивая головой из стороны в сторону, тоненькая струйка крови стекала по его щеке и капала с подбородка. На платформах жандармы стояли или сидели неподвижно, как манекены. Поезд все еще шел к дождю, а сзади висело огромное коричневое облако пыли от взрыва. Брюс встал на ноги и принялся искать истребитель. Он увидел блестящую точку очень далеко, высоко над облаками. Передатчик был в порядке. Его защитило от взрыва кольцо мешков с песком. Брюс поднял его и нажал кнопку.
— Машинист, у тебя все в порядке?
— Месье, я страшно потрясен…
— Не только ты один, — заверил его Брюс. — Продолжаем движение.
— Да, месье.
Затем он переключился на частоту истребителя. Несмотря на то, что в ушах до сих пор звенело, он уловил изменение в интонациях пилота. «Он либо напуган до смерти, либо ранен, — подумал Брюс, но у него все равно есть время на один заход, пока мы не войдем в дождь». Надо было выходить из оцепенения и выходить всем.
— Раффи! Поставь их на ноги. Приведи в боевую готовность. Истребитель вернется в любую секунду.
Раффи спрыгнул на платформу и начал пинками и затрещинами взбадривать людей. Брюс спрыгнул следом за ним и перелез на вторую платформу.
— Хейг, помоги мне привести их в норму.
На этой самой отдаленной от взрыва платформе люди приходили в себя быстрее. Послышалась ругань, звуки перезаряжаемого ружья. Брюс обернулся и крикнул:
— Раффи, потери есть?
— Пара царапин, ничего серьезного.
На крыше вагона опять стоял Хендри с окровавленным лицом, сжимая в руках винтовку.
— Где Андре? — спросил Брюс Хейга, когда они встретились на середине платформы.
— Там, в начале, думаю, что он ранен.
Брюс прошел впереди в углу Брюс прошел вперед и в углу нашел скорченного Андре, он закрывал руками лицо, винтовка валялась рядом. Голова была вжата в плечи, как от нестерпимой боли.
«Глаза, — подумал Брюс, он ранен в глаза». Он склонился над ним, отнял руки от лица, ожидая увидеть кровь. Андре рыдал, по его щекам текли слезы, ресницы слиплись. Секунду Брюс смотрел на него, потом схватил за китель и поднял на ноги.
Он поднял винтовку Андре — ствол был холодный, из нее ни разу не выстрелили. Он подтащил бельгийца к борту и сунул ему в руки винтовку.
— Ле Сурье, — прорычал он, — я буду стоять рядом с тобой. Если такое повторится, я пристрелю тебя, понимаешь?
— Прости меня, Брюс, — губы Андре были покусаны и распухли, лицо в слезах. — Прости меня, я ничего с собой не мог сделать.
Брюс отвернулся и посмотрел на истребитель. Он заходил в атаку. «Он опять атакует с фланга, в этот раз он попадет. Он не может промахнуться два раза кряду». В молчании они наблюдали, как истребитель снизился между двух огромных белых облаков и пошел на них над лесом. Маленький и изящный он нес им смерть. Один из пулеметчиков открыл огонь, трассирующие пули вытянулись по небу как яркие бусы.
— Слишком рано, — пробормотал Брюс. — Очень рано. Нужно дать ему приблизиться еще на милю.
Эффект был мгновенным. Истребитель вильнул, чуть не задел верхушки деревьев, поспешно выправился, но сбился с линии атаки. С поезда раздались насмешливые выкрики, но мгновенно потонули в грохоте стрельбы, когда все открыли огонь. Истребитель выпустил оставшиеся ракеты, не прицеливаясь, вслепую, быстро набрал высоту и ушел в облака. Звук его двигателей быстро таял и вскоре совсем пропал. Раффи исполнял триумфальный танец с винтовкой над головой. Брюс кричал ругательства в облака, поглотившие истребитель, один из пулеметчиков продолжал стрельбу короткими, нервными очередями, кто-то кричал боевой клич Катанги и все остальные подхватывали. Затем вступил машинист и принялся давать гудки, сопровождаемые клубами пара. Брюс забросил винтовку за плечо, сдвинул каску на затылок, закурил сигарету и наблюдал за всеобщим весельем. Рядom с ним Андре перевернулся через борт. Его рвало. Затем они въехали в облачность. Внезапно, как из двери открытого холодильника, налетела прохлада. Первые крупные капли упали на щеку Брюса и покатились вниз, унося за собой запах пороха. Дождь смыл пыль с лица Раффи, и оно засияло, как антрацит. Брюс почувствовал, как к спине прилипает китель.
— Раффи, по два человека к каждому пулемету. Остальные — в крытые вагоны. Смена через час. — Он перевернул винтовку стволом вниз. — Де Сурье, можешь идти, ты тоже, Хейг. Я останусь с тобой, Брюс.
— Как хочешь.
Жандармы, все еще смеясь и оживленно разговаривая, полезли в вагон. Раффи подал Брюсу плащ-полатку.
— Все передатчики закрыты. Если я вам не нужен, босс, я бы занялся делом с одним арабом, там в вагоне. У него при себе около двадцати тысяч франков. У меня большое желание показать ему пару фокусов с картами.
— Как-нибудь я объясню им весь твой фокус с королем. Покажу им, что шансы три против одного не в их пользу, — пригрозил Брюс.
— Я бы не стал этого делать, — серьезно заявил Раффи. — Все эти деньги не приносят им радости, одни неприятности.
— Тогда уходи. Я позову тебя. И передай всем, что я ими горжусь.
— Обязательно передам.
Брюс вытащил из-под брезента передатчик.
— Машинист, снизить скорость, пока котел не взорвался.
Движение поезда приобрело более умеренный темп. Брюс поправил каску, затянул потуже плащ-палатку вокруг шеи и свесился через край, чтобы оценить повреждения, нанесенные взрывом ракеты.
— Все стекла выбиты и небольшие повреждения стен, — пробормотал он. — Но все равно, только чудом уцелели.
— Жалкий спектакль вся это война, — проворчал Хейг. — Самым умным оказался тот пилот: зачем рисковать жизнью, если тебя все это абсолютно не касается.
— Он был ранен, — предположил Брюс. — Я думаю, мы попали в него при первом заходе.
Они замолчали, дождь бил им в лица, заставляя прищуривать глаза. Пулеметчики закутались в зелено-коричневые плащ-палатки, все недавние восторги были забыты. «Они как кошки, — подумал Брюс, — не выносят, когда их мочат».
— Уже половина шестого, — нарушил молчание Майк. — Думаешь, успеем к узлу Мсапа до темноты?
— При такой погоде стемнеет уже к шести. — Брюс взглянул на низкие облака. — Я не хочу рисковать ехать в темноте. Это граница расселения балуба, а прожектором пользоваться мы не можем.
— Будем останавливаться?
Брюс кивнул. «Совершенно глупый вопрос», — раздраженно подумал он. Затем понял, что раздраженность является следствием пережитой опасности и попытался загладить вину разговором.
— Мы уже совсем близко. Если тронемся с первым светом, достигнем Мсапа к восходу.
— Господи, как холодно, — поежился Майк.
— Либо слишком холодно, либо слишком жарко, — согласился Брюс. Он понимал, что болтливость — это тоже реакция на пережитое, но остановиться не мог. — Это одна из характеристик нашей замечательной планеты: нет ничего умеренного. Слишком жарко, или слишком холодно; ты либо голоден, либо обожрался; либо всех любишь, либо ненавидишь весь мир.
— Как ты?
— Черт возьми, Майк! Ты хуже бабы! Можешь ты вести разговор, не переходя на личности? — Он чувствовал, что начинает выходить из себя. Было мокро, холодно, и очень хотелось курить.
— Философские теории непременно должны подтверждаться практикой, — уточнил Майк. На его широком лице мелькнула тень удивленной улыбки.
— На этом и остановимся. Я не хочу переходить на личности, — отрезал Брюс, но сам продолжал делать именно это. — Меня тошнит от рода людского, когда я слишком много о нем думаю. Де Сурье, который блюет от страха, эта скотина Хендри, твои старания удержаться от выпивки, Джоан. — Он внезапно замолчал.
— Кто такая Джоан?
— Я в твою жизнь не лезу, — традиционно для наемной армии Катанги ответил на личный вопрос Брюс.
— Нет, но я в твою лезу — кто такая Джоан?
«Хорошо, я скажу ему. Если он так хочет, я скажу ему», — Брюса охватила ярость.
— Джоан — это та стерва, на которой я был женат.
— А, вот в чем дело.
— Да, именно в этом. Теперь ты знаешь. И оставь меня в покое.
— Дети?
— Двое — мальчик и девочка, — место ярости в голосе Брюса заняла ноющая боль. Он поборол ее, его голос снова стал спокойным.
— Но все это не имеет никакого значения. Что касается меня, весь род человеческий может идти к чертовой матери. Мне абсолютно все равно.
— Брюс, сколько тебе лет?
— Оставишь меня в покое?
— Сколько тебе лет?
— Тридцать.
— А говоришь, как мальчишка.
— Я чувствую себя глубоким стариком.
— Чем ты занимался до этого?
— Спал, дышал, ел, пока на меня не наступили.
— Я не об этом.
— Я был адвокатом.
— Успешно?
— Смотря как измерять успех. Если ты спрашиваешь, зарабатывал ли я деньги, то да.
«Я сделал достаточно, чтобы выкупить дом и машину, — с горечью подумал он. — Чтобы оспаривать опеку над детьми, чтобы полюбовно развестись с женой. Но был вынужден продать свой пай».
— Тогда с тобой будет все в порядке. Если ты добился успеха один раз, ты сможешь это сделать еще, когда оправишься от удара; когда переустроишь свою жизнь, допустишь в нее других людей, чтобы стать сильнее.
— Я силен сейчас, Хейг. Силен, потому что в моей жизни кроме меня никого нет. Только так можно добиться безопасности. Только самому и в одиночестве.
— Силен! — в голосе Майка впервые прозвучал гнев. — В одиночку ты ничто, Карри. В одиночку ты настолько слаб, что я могу помочиться и смыть тебя! — Ярость испарилась и Майк мягко закончил. — Но сам увидишь — ты один из счастливцев. Ты притягиваешь к себе людей. Тебе не нужно быть одному.
— Начиная с этого времени, я собираюсь оставаться именно таким.
— Посмотрим, — пробормотал Майк.
— Посмотрим, — Брюс поднял передатчик. — Машинист, останавливаемся на ночь. Дальше ехать рискованно.
5
6
Истребитель приближался к ним не на полной скорости, но все равно очень быстро, оставляя звук двигателей позади. Приемник закричал что-то, похожее на ругательство, самолет заложил крутой вираж и показал свое серебристое брюхо и ракеты под крыльями.
— Смотри-ка, сдрейфил, — захохотал Хендри. — Нужно было сбить его. Он был так близко, что я мог попасть ему в левый глаз.
— У тебя будет такая возможность через несколько секунд, — угрюмо заверил его Брюс. Из приемника доносилось испуганное кудахтанье. Брюс переключился на свой канал.
— Машинист, ты можешь заставить эту штуку двигаться?
— Месье, никогда в своей жизни она не двигалась так быстро, как сейчас.
Он снова переключился на частоту истребителя и вслушался в взволнованный голос пилота. Истребитель разворачивался на широкой дуге, примерно в пятнадцати милях. Брюс взглянул на завесу дождя впереди, она двигалась навстречу с тяжеловесным достоинством.
— Если он вернется, — закричал Брюс жандармам, — можете быть уверены, что разглядывать нас в этот раз он не будет. Открывайте огонь. Из всего, что у вас есть. Попробуем помешать ему прицелиться.
Африканцы посмотрели на командира так, точно услышали от него смертный приговор. «Куколка» Андре тоскливо уставился широко раскрытыми глазами на истребитель, судорожно глотая слюну. Радио замолчало, и все головы повернулись в сторону самолета.
— Ну иди сюда, иди! — нетерпеливо повторял Хендри. Он плюнул на правую ладонь и вытер ее о китель. — Иди сюда, мы хотим тебя, — его большой палец играл с предохранителем винтовки. Внезапно приемник заговорил. Два слова, видимо, подтверждающие получение приказа, и одно из них Брюс понял. Он слышал его при обстоятельствах, намертво врезавшихся ему в память. Это было слово «Атака!»
— Все, — сказал он и встал. — Он атакует.
Ветер трепал рубашку на его груди. Брюс поправил каску и дослал патрон в патронник.
— Спустись на платформу, Хендри.
— Отсюда лучше видно. — Хендри стоял на крыше, широко расставив ноги, покачиваясь в такт движения поезда.
— Как хочешь. Раффи, в укрытие.
— Слишком жарко в этой проклятой коробке, — усмехнулся великан.
— Ты тоже чокнутый араб.
— Конечно, мы все чокнутые арабы.
Истребитель закончил вираж и стал снижаться к лесу, все еще в милях от них.
— Это новичок какой-то. Он собирается атаковать нас с фланга, чтобы у нас была возможность пострелять в него. Если бы он хотя бы наполовину проснулся, он ударил бы нам в задницу, подбил паровоз, а мы было бы вынуждены стрелять через голову друг дpуга, — злорадствовал Хендри.
Он приближался, почти задевая верхушки деревьев. Затем на его носу замерцал бледно-желтый огонек пушки, и воздух вокруг них наполнился звуком тысяч кнутов. Тотчас же каждый ствол на поезде ответил огнем. Трассирующие пули пулеметов догоняли друг друга, винтовочный огонь заглушал звуки пушки. Брюс тщательно прицелился. Поймать самолет мешали покачивание и рывки вагона. Он нажал на курок, и винтовка забилась в его плечо. Краем глаза он видел блестящий бронзовый поток отстрелянных гильз, льющийся из отбойника. Ноздри обжег запах пороха. Самолет вильнул, уходя от шквала огня.
— Он трусит! — заорал Хендри. — Этот ублюдок трусит.
— Стреляйте в него! — взревел Раффи. — Не прекращайте огонь!
Самолет задрал нос, и снаряды пушек пролетали над головами, не причинив вреда. Затем он снова опустил нос и выпустил ракеты, по две из-под каждого крыла. Огонь с поезда резко прекратился — все залегли, только трое на крыше вагонов продолжали стрелять. С дьявольским воем, оставляя за собой четыре полосы белого дыма, ракеты понеслись на них с расстояния четыреста ярдов и покрыли его за время, достаточное для глубокого вздоха. Но пилот опустил нос слишком резко и выстрелил слишком поздно. Ракеты взорвались на насыпи под вагонами. взрыв отбросил Брюса на спину. Он упал и покатился, отчаянно пытаясь зацепиться за гладкую крышу вагона. Уже падая вниз, он сумел схватиться за край водостока. В голове гудело от взрыва, острая железная грань врезалась в пальцы, ремень винтовки обвился вокруг шеи и душил, внизу под ногами неслись шпалы. Раффи наклонился и поднял его за ворот рубашки как ребенка.
— Вы куда-то собрались, босс? — Широкое лицо сержанта было покрыто пылью и беззаботно улыбалось. Наверное, требовался десяток подобных ракет, чтобы можно было как-нибудь поколебать эту черную громаду.
Стоя на коленях, Брюс попытался сосредоточиться. Он видел, что ближняя к взрыву стена вагона практически разрушена, крыша забросана землей и камнями. Хендри сидел рядом, медленно покачивая головой из стороны в сторону, тоненькая струйка крови стекала по его щеке и капала с подбородка. На платформах жандармы стояли или сидели неподвижно, как манекены. Поезд все еще шел к дождю, а сзади висело огромное коричневое облако пыли от взрыва. Брюс встал на ноги и принялся искать истребитель. Он увидел блестящую точку очень далеко, высоко над облаками. Передатчик был в порядке. Его защитило от взрыва кольцо мешков с песком. Брюс поднял его и нажал кнопку.
— Машинист, у тебя все в порядке?
— Месье, я страшно потрясен…
— Не только ты один, — заверил его Брюс. — Продолжаем движение.
— Да, месье.
Затем он переключился на частоту истребителя. Несмотря на то, что в ушах до сих пор звенело, он уловил изменение в интонациях пилота. «Он либо напуган до смерти, либо ранен, — подумал Брюс, но у него все равно есть время на один заход, пока мы не войдем в дождь». Надо было выходить из оцепенения и выходить всем.
— Раффи! Поставь их на ноги. Приведи в боевую готовность. Истребитель вернется в любую секунду.
Раффи спрыгнул на платформу и начал пинками и затрещинами взбадривать людей. Брюс спрыгнул следом за ним и перелез на вторую платформу.
— Хейг, помоги мне привести их в норму.
На этой самой отдаленной от взрыва платформе люди приходили в себя быстрее. Послышалась ругань, звуки перезаряжаемого ружья. Брюс обернулся и крикнул:
— Раффи, потери есть?
— Пара царапин, ничего серьезного.
На крыше вагона опять стоял Хендри с окровавленным лицом, сжимая в руках винтовку.
— Где Андре? — спросил Брюс Хейга, когда они встретились на середине платформы.
— Там, в начале, думаю, что он ранен.
Брюс прошел впереди в углу Брюс прошел вперед и в углу нашел скорченного Андре, он закрывал руками лицо, винтовка валялась рядом. Голова была вжата в плечи, как от нестерпимой боли.
«Глаза, — подумал Брюс, он ранен в глаза». Он склонился над ним, отнял руки от лица, ожидая увидеть кровь. Андре рыдал, по его щекам текли слезы, ресницы слиплись. Секунду Брюс смотрел на него, потом схватил за китель и поднял на ноги.
Он поднял винтовку Андре — ствол был холодный, из нее ни разу не выстрелили. Он подтащил бельгийца к борту и сунул ему в руки винтовку.
— Ле Сурье, — прорычал он, — я буду стоять рядом с тобой. Если такое повторится, я пристрелю тебя, понимаешь?
— Прости меня, Брюс, — губы Андре были покусаны и распухли, лицо в слезах. — Прости меня, я ничего с собой не мог сделать.
Брюс отвернулся и посмотрел на истребитель. Он заходил в атаку. «Он опять атакует с фланга, в этот раз он попадет. Он не может промахнуться два раза кряду». В молчании они наблюдали, как истребитель снизился между двух огромных белых облаков и пошел на них над лесом. Маленький и изящный он нес им смерть. Один из пулеметчиков открыл огонь, трассирующие пули вытянулись по небу как яркие бусы.
— Слишком рано, — пробормотал Брюс. — Очень рано. Нужно дать ему приблизиться еще на милю.
Эффект был мгновенным. Истребитель вильнул, чуть не задел верхушки деревьев, поспешно выправился, но сбился с линии атаки. С поезда раздались насмешливые выкрики, но мгновенно потонули в грохоте стрельбы, когда все открыли огонь. Истребитель выпустил оставшиеся ракеты, не прицеливаясь, вслепую, быстро набрал высоту и ушел в облака. Звук его двигателей быстро таял и вскоре совсем пропал. Раффи исполнял триумфальный танец с винтовкой над головой. Брюс кричал ругательства в облака, поглотившие истребитель, один из пулеметчиков продолжал стрельбу короткими, нервными очередями, кто-то кричал боевой клич Катанги и все остальные подхватывали. Затем вступил машинист и принялся давать гудки, сопровождаемые клубами пара. Брюс забросил винтовку за плечо, сдвинул каску на затылок, закурил сигарету и наблюдал за всеобщим весельем. Рядom с ним Андре перевернулся через борт. Его рвало. Затем они въехали в облачность. Внезапно, как из двери открытого холодильника, налетела прохлада. Первые крупные капли упали на щеку Брюса и покатились вниз, унося за собой запах пороха. Дождь смыл пыль с лица Раффи, и оно засияло, как антрацит. Брюс почувствовал, как к спине прилипает китель.
— Раффи, по два человека к каждому пулемету. Остальные — в крытые вагоны. Смена через час. — Он перевернул винтовку стволом вниз. — Де Сурье, можешь идти, ты тоже, Хейг. Я останусь с тобой, Брюс.
— Как хочешь.
Жандармы, все еще смеясь и оживленно разговаривая, полезли в вагон. Раффи подал Брюсу плащ-полатку.
— Все передатчики закрыты. Если я вам не нужен, босс, я бы занялся делом с одним арабом, там в вагоне. У него при себе около двадцати тысяч франков. У меня большое желание показать ему пару фокусов с картами.
— Как-нибудь я объясню им весь твой фокус с королем. Покажу им, что шансы три против одного не в их пользу, — пригрозил Брюс.
— Я бы не стал этого делать, — серьезно заявил Раффи. — Все эти деньги не приносят им радости, одни неприятности.
— Тогда уходи. Я позову тебя. И передай всем, что я ими горжусь.
— Обязательно передам.
Брюс вытащил из-под брезента передатчик.
— Машинист, снизить скорость, пока котел не взорвался.
Движение поезда приобрело более умеренный темп. Брюс поправил каску, затянул потуже плащ-палатку вокруг шеи и свесился через край, чтобы оценить повреждения, нанесенные взрывом ракеты.
— Все стекла выбиты и небольшие повреждения стен, — пробормотал он. — Но все равно, только чудом уцелели.
— Жалкий спектакль вся это война, — проворчал Хейг. — Самым умным оказался тот пилот: зачем рисковать жизнью, если тебя все это абсолютно не касается.
— Он был ранен, — предположил Брюс. — Я думаю, мы попали в него при первом заходе.
Они замолчали, дождь бил им в лица, заставляя прищуривать глаза. Пулеметчики закутались в зелено-коричневые плащ-палатки, все недавние восторги были забыты. «Они как кошки, — подумал Брюс, — не выносят, когда их мочат».
— Уже половина шестого, — нарушил молчание Майк. — Думаешь, успеем к узлу Мсапа до темноты?
— При такой погоде стемнеет уже к шести. — Брюс взглянул на низкие облака. — Я не хочу рисковать ехать в темноте. Это граница расселения балуба, а прожектором пользоваться мы не можем.
— Будем останавливаться?
Брюс кивнул. «Совершенно глупый вопрос», — раздраженно подумал он. Затем понял, что раздраженность является следствием пережитой опасности и попытался загладить вину разговором.
— Мы уже совсем близко. Если тронемся с первым светом, достигнем Мсапа к восходу.
— Господи, как холодно, — поежился Майк.
— Либо слишком холодно, либо слишком жарко, — согласился Брюс. Он понимал, что болтливость — это тоже реакция на пережитое, но остановиться не мог. — Это одна из характеристик нашей замечательной планеты: нет ничего умеренного. Слишком жарко, или слишком холодно; ты либо голоден, либо обожрался; либо всех любишь, либо ненавидишь весь мир.
— Как ты?
— Черт возьми, Майк! Ты хуже бабы! Можешь ты вести разговор, не переходя на личности? — Он чувствовал, что начинает выходить из себя. Было мокро, холодно, и очень хотелось курить.
— Философские теории непременно должны подтверждаться практикой, — уточнил Майк. На его широком лице мелькнула тень удивленной улыбки.
— На этом и остановимся. Я не хочу переходить на личности, — отрезал Брюс, но сам продолжал делать именно это. — Меня тошнит от рода людского, когда я слишком много о нем думаю. Де Сурье, который блюет от страха, эта скотина Хендри, твои старания удержаться от выпивки, Джоан. — Он внезапно замолчал.
— Кто такая Джоан?
— Я в твою жизнь не лезу, — традиционно для наемной армии Катанги ответил на личный вопрос Брюс.
— Нет, но я в твою лезу — кто такая Джоан?
«Хорошо, я скажу ему. Если он так хочет, я скажу ему», — Брюса охватила ярость.
— Джоан — это та стерва, на которой я был женат.
— А, вот в чем дело.
— Да, именно в этом. Теперь ты знаешь. И оставь меня в покое.
— Дети?
— Двое — мальчик и девочка, — место ярости в голосе Брюса заняла ноющая боль. Он поборол ее, его голос снова стал спокойным.
— Но все это не имеет никакого значения. Что касается меня, весь род человеческий может идти к чертовой матери. Мне абсолютно все равно.
— Брюс, сколько тебе лет?
— Оставишь меня в покое?
— Сколько тебе лет?
— Тридцать.
— А говоришь, как мальчишка.
— Я чувствую себя глубоким стариком.
— Чем ты занимался до этого?
— Спал, дышал, ел, пока на меня не наступили.
— Я не об этом.
— Я был адвокатом.
— Успешно?
— Смотря как измерять успех. Если ты спрашиваешь, зарабатывал ли я деньги, то да.
«Я сделал достаточно, чтобы выкупить дом и машину, — с горечью подумал он. — Чтобы оспаривать опеку над детьми, чтобы полюбовно развестись с женой. Но был вынужден продать свой пай».
— Тогда с тобой будет все в порядке. Если ты добился успеха один раз, ты сможешь это сделать еще, когда оправишься от удара; когда переустроишь свою жизнь, допустишь в нее других людей, чтобы стать сильнее.
— Я силен сейчас, Хейг. Силен, потому что в моей жизни кроме меня никого нет. Только так можно добиться безопасности. Только самому и в одиночестве.
— Силен! — в голосе Майка впервые прозвучал гнев. — В одиночку ты ничто, Карри. В одиночку ты настолько слаб, что я могу помочиться и смыть тебя! — Ярость испарилась и Майк мягко закончил. — Но сам увидишь — ты один из счастливцев. Ты притягиваешь к себе людей. Тебе не нужно быть одному.
— Начиная с этого времени, я собираюсь оставаться именно таким.
— Посмотрим, — пробормотал Майк.
— Посмотрим, — Брюс поднял передатчик. — Машинист, останавливаемся на ночь. Дальше ехать рискованно.
5
Из приемника, сквозь жуткие помехи, с трудом прорывался слабенький голосок радио Браззавиля. По-прежнему шел дождь, раскаты грома перекатывались, как плохо закрепленный груз в трюме во время шторма.
«Наш корреспондент в Элизабетвилле передает, что подразделение армии Катанги в провинции Южный Касай сегодня нарушило соглашение о прекращении огня и обстреляло низколетящий самолет сил ООН. Истребитель „Вампир“ ВВС Индии благополучно вернулся на базу Камина. Пилот получил огнестрельное ранение. Состояние удовлетворительное.»
«Командующий силами ООН в Катанге, генерал Рии Сингх заявил протест правительству…». — голос диктора перекрыл шум помех.
— Мы победили его! — заорал Вэлли Хендри. Ссадина на его щеке почернела, края ее были красными, воспаленными.
— Заткнись! — отрезал Брюс. — Дай послушать, что там происходит.
— Все равно ни хрена не слышно. Андре, у меня в ранце бутылка.
— Принеси! Я хочу выпить за этого индуса с пулей прямо в…
Вновь послышался голос диктора.
«…в миссии Сенвати в пятидесяти милях от Порт-Реприва. Представитель конголезского правительства опроверг сообщения о боевых действиях регулярной армии. По всей вероятности это большая группа вооруженных бандитов…».
— Будь проклят этот приемник, — пробормотал Брюс, пытаясь настроиться.
«…заявил сегодня, что вывод советских ракет с территории Кубы был подтвержден спутниковой разведкой…».
— Как раз самое интересное, — Брюс выключил приемник. — Полная неразбериха! Раффи, где находится миссия Сенвати?
— Верхняя часть болот, рядом с родезийской границей.
— Пятьдесят миль от Порт-Реприва, — Брюс не пытался скрыть беспокойства.
— По дороге значительно дальше, босс, около ста миль.
— При такой погоде, должно занять у них дня два-три, плюс время на грабежи по дороге. Может еще успеем. Мы должны прибыть в Порт-Реприв завтра к вечеру, а выехать из него следующим утром на рассвете.
— Почему мы не едем ночью? — Вэлли оторвал бутылку ото рта. — Все лучше, чем сидеть здесь и кормить собой москитов.
— Не поедем. В такой темноте легко можем сойти с рельсов, — он повернулся к Раффи. — Сержант, смена караула каждые три часа. Первый дежурный офицер — лейтенант Хейг, затем — Хендри и де Сурье. Я заступлю на рассвете.
— Хорошо, босс. Пойду проверю — не спят ли мои ребята, — он вышел из купе, хрустя битым стеклом.
— Я тоже иду, — Майк встал и натянул плащ — палатку.
— Береги батареи в прожекторе, Майк. Прочесывай каждые десять минут.
— Хорошо, Брюс, — он повернулся к Хендри. — Я вызову тебя в девять часов.
— Замечательно, старина, — Хендри попытался сымитировать акцент Майка.
— Счастливой охоты! — затем, когда Майк вышел из купе: — Почему этот старый пень так разговаривает?
Но ему никто не ответил. Он задрал рубашку на спине.
— Андре, что мне там мешает?
— Прыщик.
— Так выдави его.
Брюс проснулся ночью весь в поту, над головой кружились москиты. За окном шел дождь и, иногда, отраженный свет прожектора тускло озарял купе. На одной из нижних полок лежал на спине Майк Хейг. Его лицо блестело от пота, голова каталась по подушке. Он скрипел зубами. К этому звуку Брюс привык и предпочел его храпению Хендри.
— Старый бедолага, — прошептал Брюс. С противоположного места слышалось хныканье Андре. Во сне, с упавшими на лоб мягкими волосами, он выглядел совсем ребенком.
«Наш корреспондент в Элизабетвилле передает, что подразделение армии Катанги в провинции Южный Касай сегодня нарушило соглашение о прекращении огня и обстреляло низколетящий самолет сил ООН. Истребитель „Вампир“ ВВС Индии благополучно вернулся на базу Камина. Пилот получил огнестрельное ранение. Состояние удовлетворительное.»
«Командующий силами ООН в Катанге, генерал Рии Сингх заявил протест правительству…». — голос диктора перекрыл шум помех.
— Мы победили его! — заорал Вэлли Хендри. Ссадина на его щеке почернела, края ее были красными, воспаленными.
— Заткнись! — отрезал Брюс. — Дай послушать, что там происходит.
— Все равно ни хрена не слышно. Андре, у меня в ранце бутылка.
— Принеси! Я хочу выпить за этого индуса с пулей прямо в…
Вновь послышался голос диктора.
«…в миссии Сенвати в пятидесяти милях от Порт-Реприва. Представитель конголезского правительства опроверг сообщения о боевых действиях регулярной армии. По всей вероятности это большая группа вооруженных бандитов…».
— Будь проклят этот приемник, — пробормотал Брюс, пытаясь настроиться.
«…заявил сегодня, что вывод советских ракет с территории Кубы был подтвержден спутниковой разведкой…».
— Как раз самое интересное, — Брюс выключил приемник. — Полная неразбериха! Раффи, где находится миссия Сенвати?
— Верхняя часть болот, рядом с родезийской границей.
— Пятьдесят миль от Порт-Реприва, — Брюс не пытался скрыть беспокойства.
— По дороге значительно дальше, босс, около ста миль.
— При такой погоде, должно занять у них дня два-три, плюс время на грабежи по дороге. Может еще успеем. Мы должны прибыть в Порт-Реприв завтра к вечеру, а выехать из него следующим утром на рассвете.
— Почему мы не едем ночью? — Вэлли оторвал бутылку ото рта. — Все лучше, чем сидеть здесь и кормить собой москитов.
— Не поедем. В такой темноте легко можем сойти с рельсов, — он повернулся к Раффи. — Сержант, смена караула каждые три часа. Первый дежурный офицер — лейтенант Хейг, затем — Хендри и де Сурье. Я заступлю на рассвете.
— Хорошо, босс. Пойду проверю — не спят ли мои ребята, — он вышел из купе, хрустя битым стеклом.
— Я тоже иду, — Майк встал и натянул плащ — палатку.
— Береги батареи в прожекторе, Майк. Прочесывай каждые десять минут.
— Хорошо, Брюс, — он повернулся к Хендри. — Я вызову тебя в девять часов.
— Замечательно, старина, — Хендри попытался сымитировать акцент Майка.
— Счастливой охоты! — затем, когда Майк вышел из купе: — Почему этот старый пень так разговаривает?
Но ему никто не ответил. Он задрал рубашку на спине.
— Андре, что мне там мешает?
— Прыщик.
— Так выдави его.
Брюс проснулся ночью весь в поту, над головой кружились москиты. За окном шел дождь и, иногда, отраженный свет прожектора тускло озарял купе. На одной из нижних полок лежал на спине Майк Хейг. Его лицо блестело от пота, голова каталась по подушке. Он скрипел зубами. К этому звуку Брюс привык и предпочел его храпению Хендри.
— Старый бедолага, — прошептал Брюс. С противоположного места слышалось хныканье Андре. Во сне, с упавшими на лоб мягкими волосами, он выглядел совсем ребенком.
6
На рассвете дождь прекратился, и жар солнца чувствовался еще до того, как оно показалось над горизонтом. Жара подняла над истекающим влагой лесом теплый туман. По мере того как они продвигались на север, лес становился гуще, деревья росли чаще, подлесок был заметно плотнее, чем вокруг Элизабетвилля.
Сквозь туман Брюс увидел возвышающуюся над лесом как маяк водонапорную башню узла Мсапа. Серебристые стены все в коричневых пятнах ржавчины. Затем они прошли последний поворот, и перед ними открылся поселок.
Он был очень маленький, не более полудюжины домов. Весь его пустынный вид как бы выражал собой неудавшуюся попытку борьбы людей с джунглями.
Рядом с путями стояли водонапорная башня и угольные бункеры. Чуть дальше — деревянное здание станции с большой надписью над террасой: «Узел Мсапа. Высота над уровнем моря 963 м.» Аллея коричневых деревьев с темно-зеленой листвой и оранжевыми цветами, за ней, на опушке леса, ряд коттеджей. Один из коттеджей сгорел, его руины почернели и обвалились, сады запущены в результате трехмесячного забвения.
— Машинист, остановиться у водонапорной башни. На заправку пятнадцать минут.
— Спасибо, месье.
С глубоким вздохом паровоз остановился у башни.
— Хейг, возьми четырех человек и помоги машинисту.
— О'кей, Брюс.
Брюс опять взялся за передатчик.
— Хендри.
— Хелло.
— Собери отряд и осмотри коттеджи. Затем опушку леса. Непрошенные гости нам не нужны.
Хендри помахал рукой с передней платформы. Брюс продолжил:
— Дай мне Сурье. — Он посмотрел, как Хендри передает передатчик Андре. — Де Сурье, ты старший в отсутствии Хендри. Прикрой его, но также наблюдай за кустарником с тыла. Они могут прийти и оттуда.
Брюс выключил передатчик и повернулся к Раффи.
— Оставайся на крыше. Я потороплю их с заправкой. Если заметишь что-нибудь, не посылай мне открытку, начинай стрелять. Раффи кивнул.
— Возьмите с собой завтрак, — он протянул открытую бутылку пива.
— Лучше, чем яичница с беконом, — Брюс взял бутылку и слез на платформу. Пройдя вдоль поезда к паровозу, он посмотрел на Майка и машиниста на башне.
— Пустая?
— Наполовину полная. Можно даже искупаться, если есть желание.
— Не искушайте меня, — эта идея внезапно показалась очень заманчивой. Он чувствовал запах своего грязного тела, веки распухли и чесались от укусов москитов. — Все королевство за ванную, — он провел ладонями по щекам, ощутив терку бороды.
Он наблюдал, как они перекинули от башни брезентовый рукав, и маленький машинист присоединил его к паровозу. Крик за спиной заставил Брюса резко обернуться. Он увидел возвращающийся от коттеджей отряд Хендри. Они тащили за собой двух маленьких пленников.
— Прятались в первом коттедже, — заорал Хендри. — Пытались смыться в кусты.
Он подтолкнул одного из пленников штыком. Ребенок закричал и стал вырываться из рук жандарма.
— Достаточно, — Брюс пошел к ним навстречу. Он осмотрел пленников. Девушка была почти взрослой, с начинающей формироваться грудью и непомерно большими, по сравнению с бедрами и икрами коленными чашечками. Из одежды на ней был только кусок грязной ткани, протянутый между ног и закрепленный на талии веревкой из коры. На груди и щеках ярко выделялись ритуальные шрамы и татуировка.
Брюс позвал Раффи:
— Ты можешь с ними поговорить?
Раффи посадил мальчишку на колени. Он был младше девушки — лет шести-семи. Очень темнокожий и абсолютно голый, как страх на его лице. Раффи что-то произнес и жандарм отпустил девушку. Она вся дрожала и не пыталась убежать. Раффи успокаивающим тоном заговорил с мальчиком, он улыбался и гладил его по голове. Постепенно страх сошел с лица, и тот начал отвечать что-то писклявым голосом.
— Что он говорит? — спросил Брюс.
— Он думает, что мы их съедим, — расхохотался Раффи. — Не хватит даже на приличный завтрак, — он похлопал его по тощей, покрытой засохшей грязью руке и приказал что-то одному из жандармов. Тот скрылся в вагоне и вернулся с несколькими плитками шоколада. Продолжая разговаривать, Раффи развернул одну из них и засунул мальчику в рот. От непривычного вкуса глаза мальчика широко раскрылись, он начал быстро жевать, благодарно глядя на Раффи, и глухо, набитым сладостью ртом отвечая на вопросы. Наконец Раффи повернулся к Брюсу.
— Босс, все в порядке. Они пришли из небольшого селения примерно в часе ходьбы отсюда. Шесть семей и ни одного воина. Дети пришли поглазеть на поселок, может быть, украсть что-нибудь. Вот и все.
— Сколько мужчин в селении? — спросил Брюс. Раффи повернулся к мальчику. Не переставая жевать, тот растопырил пальцы на обеих руках.
— Знает ли он, что с путями до Порт-Реприва? Сжигали ли они мосты? Разбирали рельсы? — оба ребенка не смогли ответить на этот вопрос. Мальчик дожевал шоколад и жадно посмотрел на Раффи, тот снова набил его рот.
— Господи, — с отвращением произнес Хендри. — У нас здесь ясли, что ли? Может быть поводим хоровод вокруг куста роз.
— Заткнись! — отрезал Брюс. — Раффи, видели ли они солдат?
Пленники покрутили головами.
— Отряды воинов их племени?
Такое же отрицание.
— Хорошо. Отдай им остатки шоколада.
Это все, что он мог от них добиться. Время шло. Он посмотрел на башню
— Хейг с машинистом закончили заправку. Еще секунду он рассматривал мальчика. Его собственный сын примерно такого же возраста: «Уже двенадцать месяцев, как..». — Брюс поспешно остановился. Так можно сойти с ума.
— Хендри, доведи их до опушки и отпусти. Поспеши. Мы потеряли слишком много времени.
— И я о том же, — Хендри поманил детей. Они послушно пошли вслед за Хендри и жандармами и скрылись за зданием станции.
— Машинист, вы закончили?
— Да, месье, все готово к отправлению.
— Побольше угля в топку, мы должны поспешить в ад.
Брюсу нравился этот маленький человечек, его вежливость доставляла ему удовольствие.
— Пардон, месье?
— Нет, ничего, просто шутка.
— А, шутка, — толстый животик смешно задрожал.
— Все, Майк, — закричал Брюс. — Все на борт. Мы…
Автоматная очередь оборвала его. Она прозвучала из-за здания станции и ворвалась в тишину жаркого утра с таким неистовством, что несколько секунд Брюс не мог пошевелиться.
— Хейг! — воскликнул он. — На переднюю платформу, смени де Сурье. Это было слабое звено обороны. Майк с жандармами побежали вдоль поезда.
— Вы, — Брюс остановил шестерых жандармов, — за мной!
Брюс бегло оценил обстановку — поезд был защищен хорошо. Через борта торчали стволы винтовок, на крыше, для прикрытия флангов, Раффи разворачивал пулемет. Такая огневая мощь должна была остановить атаку даже тысячи балуба.
— Вперед! — Брюс побежал к зданию станции. Ни одного выстрела за той, первой, очередью, не последовало, что означало либо ложную тревогу, либо гибель отряда Хендри. Дверь в помещение начальника станции была заперта. Брюс выбил ее ударом ноги.
«Мне всегда хотелось так сделать, — пришла в голову глупая мысль, — с тех пор как увидел Кларка Гейбла в „Сан-Франциско“.
— Вы, четверо, прикрывайте нас из окон, — они ворвались в помещение с винтовками наготове. Сквозь открытую дверь, у дальней стены Брюс заметил телеграфный аппарат. Он что-то отбивал, позвякивая. «Почему в возбужденном состоянии мой мозг отмечает совершенно ненужные вещи?»
Сквозь туман Брюс увидел возвышающуюся над лесом как маяк водонапорную башню узла Мсапа. Серебристые стены все в коричневых пятнах ржавчины. Затем они прошли последний поворот, и перед ними открылся поселок.
Он был очень маленький, не более полудюжины домов. Весь его пустынный вид как бы выражал собой неудавшуюся попытку борьбы людей с джунглями.
Рядом с путями стояли водонапорная башня и угольные бункеры. Чуть дальше — деревянное здание станции с большой надписью над террасой: «Узел Мсапа. Высота над уровнем моря 963 м.» Аллея коричневых деревьев с темно-зеленой листвой и оранжевыми цветами, за ней, на опушке леса, ряд коттеджей. Один из коттеджей сгорел, его руины почернели и обвалились, сады запущены в результате трехмесячного забвения.
— Машинист, остановиться у водонапорной башни. На заправку пятнадцать минут.
— Спасибо, месье.
С глубоким вздохом паровоз остановился у башни.
— Хейг, возьми четырех человек и помоги машинисту.
— О'кей, Брюс.
Брюс опять взялся за передатчик.
— Хендри.
— Хелло.
— Собери отряд и осмотри коттеджи. Затем опушку леса. Непрошенные гости нам не нужны.
Хендри помахал рукой с передней платформы. Брюс продолжил:
— Дай мне Сурье. — Он посмотрел, как Хендри передает передатчик Андре. — Де Сурье, ты старший в отсутствии Хендри. Прикрой его, но также наблюдай за кустарником с тыла. Они могут прийти и оттуда.
Брюс выключил передатчик и повернулся к Раффи.
— Оставайся на крыше. Я потороплю их с заправкой. Если заметишь что-нибудь, не посылай мне открытку, начинай стрелять. Раффи кивнул.
— Возьмите с собой завтрак, — он протянул открытую бутылку пива.
— Лучше, чем яичница с беконом, — Брюс взял бутылку и слез на платформу. Пройдя вдоль поезда к паровозу, он посмотрел на Майка и машиниста на башне.
— Пустая?
— Наполовину полная. Можно даже искупаться, если есть желание.
— Не искушайте меня, — эта идея внезапно показалась очень заманчивой. Он чувствовал запах своего грязного тела, веки распухли и чесались от укусов москитов. — Все королевство за ванную, — он провел ладонями по щекам, ощутив терку бороды.
Он наблюдал, как они перекинули от башни брезентовый рукав, и маленький машинист присоединил его к паровозу. Крик за спиной заставил Брюса резко обернуться. Он увидел возвращающийся от коттеджей отряд Хендри. Они тащили за собой двух маленьких пленников.
— Прятались в первом коттедже, — заорал Хендри. — Пытались смыться в кусты.
Он подтолкнул одного из пленников штыком. Ребенок закричал и стал вырываться из рук жандарма.
— Достаточно, — Брюс пошел к ним навстречу. Он осмотрел пленников. Девушка была почти взрослой, с начинающей формироваться грудью и непомерно большими, по сравнению с бедрами и икрами коленными чашечками. Из одежды на ней был только кусок грязной ткани, протянутый между ног и закрепленный на талии веревкой из коры. На груди и щеках ярко выделялись ритуальные шрамы и татуировка.
Брюс позвал Раффи:
— Ты можешь с ними поговорить?
Раффи посадил мальчишку на колени. Он был младше девушки — лет шести-семи. Очень темнокожий и абсолютно голый, как страх на его лице. Раффи что-то произнес и жандарм отпустил девушку. Она вся дрожала и не пыталась убежать. Раффи успокаивающим тоном заговорил с мальчиком, он улыбался и гладил его по голове. Постепенно страх сошел с лица, и тот начал отвечать что-то писклявым голосом.
— Что он говорит? — спросил Брюс.
— Он думает, что мы их съедим, — расхохотался Раффи. — Не хватит даже на приличный завтрак, — он похлопал его по тощей, покрытой засохшей грязью руке и приказал что-то одному из жандармов. Тот скрылся в вагоне и вернулся с несколькими плитками шоколада. Продолжая разговаривать, Раффи развернул одну из них и засунул мальчику в рот. От непривычного вкуса глаза мальчика широко раскрылись, он начал быстро жевать, благодарно глядя на Раффи, и глухо, набитым сладостью ртом отвечая на вопросы. Наконец Раффи повернулся к Брюсу.
— Босс, все в порядке. Они пришли из небольшого селения примерно в часе ходьбы отсюда. Шесть семей и ни одного воина. Дети пришли поглазеть на поселок, может быть, украсть что-нибудь. Вот и все.
— Сколько мужчин в селении? — спросил Брюс. Раффи повернулся к мальчику. Не переставая жевать, тот растопырил пальцы на обеих руках.
— Знает ли он, что с путями до Порт-Реприва? Сжигали ли они мосты? Разбирали рельсы? — оба ребенка не смогли ответить на этот вопрос. Мальчик дожевал шоколад и жадно посмотрел на Раффи, тот снова набил его рот.
— Господи, — с отвращением произнес Хендри. — У нас здесь ясли, что ли? Может быть поводим хоровод вокруг куста роз.
— Заткнись! — отрезал Брюс. — Раффи, видели ли они солдат?
Пленники покрутили головами.
— Отряды воинов их племени?
Такое же отрицание.
— Хорошо. Отдай им остатки шоколада.
Это все, что он мог от них добиться. Время шло. Он посмотрел на башню
— Хейг с машинистом закончили заправку. Еще секунду он рассматривал мальчика. Его собственный сын примерно такого же возраста: «Уже двенадцать месяцев, как..». — Брюс поспешно остановился. Так можно сойти с ума.
— Хендри, доведи их до опушки и отпусти. Поспеши. Мы потеряли слишком много времени.
— И я о том же, — Хендри поманил детей. Они послушно пошли вслед за Хендри и жандармами и скрылись за зданием станции.
— Машинист, вы закончили?
— Да, месье, все готово к отправлению.
— Побольше угля в топку, мы должны поспешить в ад.
Брюсу нравился этот маленький человечек, его вежливость доставляла ему удовольствие.
— Пардон, месье?
— Нет, ничего, просто шутка.
— А, шутка, — толстый животик смешно задрожал.
— Все, Майк, — закричал Брюс. — Все на борт. Мы…
Автоматная очередь оборвала его. Она прозвучала из-за здания станции и ворвалась в тишину жаркого утра с таким неистовством, что несколько секунд Брюс не мог пошевелиться.
— Хейг! — воскликнул он. — На переднюю платформу, смени де Сурье. Это было слабое звено обороны. Майк с жандармами побежали вдоль поезда.
— Вы, — Брюс остановил шестерых жандармов, — за мной!
Брюс бегло оценил обстановку — поезд был защищен хорошо. Через борта торчали стволы винтовок, на крыше, для прикрытия флангов, Раффи разворачивал пулемет. Такая огневая мощь должна была остановить атаку даже тысячи балуба.
— Вперед! — Брюс побежал к зданию станции. Ни одного выстрела за той, первой, очередью, не последовало, что означало либо ложную тревогу, либо гибель отряда Хендри. Дверь в помещение начальника станции была заперта. Брюс выбил ее ударом ноги.
«Мне всегда хотелось так сделать, — пришла в голову глупая мысль, — с тех пор как увидел Кларка Гейбла в „Сан-Франциско“.
— Вы, четверо, прикрывайте нас из окон, — они ворвались в помещение с винтовками наготове. Сквозь открытую дверь, у дальней стены Брюс заметил телеграфный аппарат. Он что-то отбивал, позвякивая. «Почему в возбужденном состоянии мой мозг отмечает совершенно ненужные вещи?»