В стороне от толпы и всеобщего ликования стоял солидный мулат. Он, несомненно, был представителем власти. Рядом с ним — крупная женщина. У нее была более темная кожа. Брюс сразу же понял, что это муж и жена. С другой стороны он сразу выделил фигуру, одетую в джинсы и рубашку с открытым воротом. Ее легко было принять за мальчика. Но Брюс тут же отметил длинные темные волосы, струящиеся по спине и совершенно не характерные для мужчины бугорки под рубашкой. Поезд остановился, Брюс спрыгнул на платформу и, улыбаясь, стал пробираться сквозь толпу. За все время, прожитое в Конго, капитан так и не смог почему-то привыкнуть, чтобы его целовали люди, не брившиеся два или три дня и пахнущие чесноком пополам с дешевым табаком. Пока он пробивался к начальнику, его подвергли этому испытанию раз десять.
— Храни, вас бог за то, что вы пришли нам на помощь, месье капитан, — солидный мулат различил двойную полосу на погоне Брюса и протянул руку. Брюс ожидал еще одного поцелуя и воспринял рукопожатие с облегчением.
— Я рад, что мы прибыли вовремя, — ответил Брюс.
— Позвольте представиться — Мартин Боуссье, — директор отделения горно-рудной компании, это моя жена, мадам Боуссье.
Он был довольно высокого роста, но значительно меньшей комплекции, чем жена. Его волосы были абсолютно седыми, лицо морщинистое, опаленное экваториальным солнцем. Брюсу он сразу же понравился. Мадам Боуссье, прижавшись к Брюсу мощным корпусом, сердечно его расцеловала. Ее усики были настолько мягкими, что это лобзание доставило Брюсу удовольствие, а пахло от нее туалетным мылом, что было значительным достижением.
— Разрешите представить мадам Картье, — Брюс пристально взглянул на девушку, отмеченную им еще при подъезде. В его мозгу одновременно запечатлелась бледность кожи, которая, однако, не являлась признаком нездоровья, это была здоровая, бархатистая, матовая кожа, до которой хотелось дотронуться; распах глаз, которые заполнили половину ее лица, неосознанный вызов ее губ, и обращение «мадам» перед ее именем.
— Капитан Карри, армия Катанги, — представился Брюс. «Она слишком молода для замужества, ей не больше семнадцати лет. Она свежа, как молоденькая телка, и от нее, наверное, еще пахнет м материнским молоком».
— Спасибо, что приехали, месье, — она говорила с мягкой кокетливой хрипотой, как бы готовая рассмеяться, пофлиртовать. Брюс добавил еще года три к ее возрасту. Это был голос не молоденькой девочки, таких ног у девочек тоже не бывает, и у девочек значительно меньше скрыто под рубашкой.
Он снова посмотрел ей в глаза, заметил в них искорки раздражения и легкий румянец на щеках. «Господи, — подумал он, — я глазею на нее, как матрос в увольнении». Он поспешил перевести свое внимание на Боуссье, но его голос прозвучал сдавленно.
— Сколько у вас людей?
— Сорок два человека, из них пять женщин и два ребенка.
Брюс кивнул, примерно так он и рассчитывал. Женщины смогут поехать в одном из закрытых вагонов. Он повернулся и рассмотрел станцию.
— У вас есть поворотный стол, на котором мы сможем развернуть паровоз?
— Нет, капитан.
— Придется пятиться задом всю дорогу до узла Мсапа. Еще одно осложнение. Труднее будет наблюдать за путями. Дым и сажа покроет весь поезд. Какие меры вы приняли для обороны города?
— Недостаточные, капитан, — произнес Боуссье. — Для обороны города у меня не хватает людей — большинство при первых признаках несчастья. Я расставил посты на подступах к городу и укрепил, насколько это было возможно, отель.
— Именно его мы и собирались оборонять до последнего.
Брюс снова кивнул и взглянул на солнце. Оно уже покраснело и склонялось к горизонту. Примерно два светлых часа.
— Месье, погрузить всех людей и уехать до наступления темноты нам не удасться. Сегодня вечером мы грузим багаж, ночуем и уезжаем завтра рано утром.
— Нам хотелось бы, как можно скорее уехать отсюда. Уже дважды мы видели вооруженные отряды балуба у самых домов.
— Я понимаю, но опасность передвижения в темноте превосходит опасность пребывания здесь еще двенадцать часов.
— Вы принимаете решение, — согласился Боуссье. — Что нам необходимо сделать?
— Проследите за погрузкой своих людей. К сожалению из вещей можно взять самое необходимое. Нас набирается около ста человек.
— Я прослежу за этим, — уверил его Боуссье.
— Это отель? — Брюс указал на большой двухэтажный дом в двухстах ярдах от них.
— Да, капитан.
— Хорошо, — сказал Брюс. — Достаточно близко. Гражданские смогут переночевать в отеле. Там им будет значительно удобней, чем в вагонах.
Он снова взглянул на девушку. Она, наблюдая за ним, чуть заметно улыбалась. Это была улыбка, с которой мать наблюдает за играющим в солдатики ребенком. Теперь раздражение почувствовал Брюс. Его вдруг стали смущать форма и погоны, пистолет на бедре, винтовка на плече и тяжелая каска на голове.
— Мне нужен кто-нибудь, знающий местность. Я хочу проверить ваши посты.
— Вас может проводить мадам Картье, — бесхитростно предложила мадам Боуссье. «Заметила ли она наш обмен взглядами? — подумал Брюс. — Конечно заметила. Все женщины чутки на такие вещи».
— Ты сможешь поехать с капитаном, Шерман? — спросила мадам Боуссье.
— Как будет угодно капитану, — улыбка не сошла с ее губ.
— Договорились, — отрезал Брюс. — Встречаемся у отеля через десять минут. Мне необходимо распорядиться здесь, — он повернулся к Боуссье. — Начинайте погрузку, месье, — Брюс прошел к поезду.
— Хендри! Ты и де Сурье остаетесь на поезде. Мы уезжаем утром, но сейчас люди начнут грузить свои вещи. Установите прожектора и пулеметы, чтобы прикрывали обе стороны путей.
Хендри, не глядя, пробурчал что-то утвердительное.
— Майк, ты и десять человек — отель. Я хочу, чтобы вы там были на случай атаки.
— О`кей, Брюс.
— Раффи!
— Сэр.
— Возьми ребят и помоги заправиться машинисту.
— О`кей, босс. Эй, босс!
— Да, — повернулся к нему Брюс.
— Если будете в отеле, посмотрите, нет ли у них пива. У нас почти ничего не осталось.
— Я постараюсь запомнить.
— Спасибо, босс, — Раффи облегченно вздохнул. — Совсем не хочется помирать в этой дыре от жажды.
Жители города устремились к отелю за вещами. Шерман шла с четой Боуссье. Брюс услышал сверху голос Хендри.
— Черт возьми. Что у этой красотки в штанах? Что бы это не было, это круглое и из двух частей. И эти части двигаются отдельно друг от друга.
— Хендри, тебе больше делать нечего?
— А что стряслось, Карри? У тебя самого какие-то планы? Да?
— Она замужем, — неожиданно для себя сказал Брюс.
— Конечно, — расхохотался Хендри. — Самые лучшие всегда замужем, но это ничего не значит, абсолютно ничего.
— Занимайся делом, — отрезал Брюс, затем сказал Хейгу. — Ты готов? Пошли.
9
10
— Храни, вас бог за то, что вы пришли нам на помощь, месье капитан, — солидный мулат различил двойную полосу на погоне Брюса и протянул руку. Брюс ожидал еще одного поцелуя и воспринял рукопожатие с облегчением.
— Я рад, что мы прибыли вовремя, — ответил Брюс.
— Позвольте представиться — Мартин Боуссье, — директор отделения горно-рудной компании, это моя жена, мадам Боуссье.
Он был довольно высокого роста, но значительно меньшей комплекции, чем жена. Его волосы были абсолютно седыми, лицо морщинистое, опаленное экваториальным солнцем. Брюсу он сразу же понравился. Мадам Боуссье, прижавшись к Брюсу мощным корпусом, сердечно его расцеловала. Ее усики были настолько мягкими, что это лобзание доставило Брюсу удовольствие, а пахло от нее туалетным мылом, что было значительным достижением.
— Разрешите представить мадам Картье, — Брюс пристально взглянул на девушку, отмеченную им еще при подъезде. В его мозгу одновременно запечатлелась бледность кожи, которая, однако, не являлась признаком нездоровья, это была здоровая, бархатистая, матовая кожа, до которой хотелось дотронуться; распах глаз, которые заполнили половину ее лица, неосознанный вызов ее губ, и обращение «мадам» перед ее именем.
— Капитан Карри, армия Катанги, — представился Брюс. «Она слишком молода для замужества, ей не больше семнадцати лет. Она свежа, как молоденькая телка, и от нее, наверное, еще пахнет м материнским молоком».
— Спасибо, что приехали, месье, — она говорила с мягкой кокетливой хрипотой, как бы готовая рассмеяться, пофлиртовать. Брюс добавил еще года три к ее возрасту. Это был голос не молоденькой девочки, таких ног у девочек тоже не бывает, и у девочек значительно меньше скрыто под рубашкой.
Он снова посмотрел ей в глаза, заметил в них искорки раздражения и легкий румянец на щеках. «Господи, — подумал он, — я глазею на нее, как матрос в увольнении». Он поспешил перевести свое внимание на Боуссье, но его голос прозвучал сдавленно.
— Сколько у вас людей?
— Сорок два человека, из них пять женщин и два ребенка.
Брюс кивнул, примерно так он и рассчитывал. Женщины смогут поехать в одном из закрытых вагонов. Он повернулся и рассмотрел станцию.
— У вас есть поворотный стол, на котором мы сможем развернуть паровоз?
— Нет, капитан.
— Придется пятиться задом всю дорогу до узла Мсапа. Еще одно осложнение. Труднее будет наблюдать за путями. Дым и сажа покроет весь поезд. Какие меры вы приняли для обороны города?
— Недостаточные, капитан, — произнес Боуссье. — Для обороны города у меня не хватает людей — большинство при первых признаках несчастья. Я расставил посты на подступах к городу и укрепил, насколько это было возможно, отель.
— Именно его мы и собирались оборонять до последнего.
Брюс снова кивнул и взглянул на солнце. Оно уже покраснело и склонялось к горизонту. Примерно два светлых часа.
— Месье, погрузить всех людей и уехать до наступления темноты нам не удасться. Сегодня вечером мы грузим багаж, ночуем и уезжаем завтра рано утром.
— Нам хотелось бы, как можно скорее уехать отсюда. Уже дважды мы видели вооруженные отряды балуба у самых домов.
— Я понимаю, но опасность передвижения в темноте превосходит опасность пребывания здесь еще двенадцать часов.
— Вы принимаете решение, — согласился Боуссье. — Что нам необходимо сделать?
— Проследите за погрузкой своих людей. К сожалению из вещей можно взять самое необходимое. Нас набирается около ста человек.
— Я прослежу за этим, — уверил его Боуссье.
— Это отель? — Брюс указал на большой двухэтажный дом в двухстах ярдах от них.
— Да, капитан.
— Хорошо, — сказал Брюс. — Достаточно близко. Гражданские смогут переночевать в отеле. Там им будет значительно удобней, чем в вагонах.
Он снова взглянул на девушку. Она, наблюдая за ним, чуть заметно улыбалась. Это была улыбка, с которой мать наблюдает за играющим в солдатики ребенком. Теперь раздражение почувствовал Брюс. Его вдруг стали смущать форма и погоны, пистолет на бедре, винтовка на плече и тяжелая каска на голове.
— Мне нужен кто-нибудь, знающий местность. Я хочу проверить ваши посты.
— Вас может проводить мадам Картье, — бесхитростно предложила мадам Боуссье. «Заметила ли она наш обмен взглядами? — подумал Брюс. — Конечно заметила. Все женщины чутки на такие вещи».
— Ты сможешь поехать с капитаном, Шерман? — спросила мадам Боуссье.
— Как будет угодно капитану, — улыбка не сошла с ее губ.
— Договорились, — отрезал Брюс. — Встречаемся у отеля через десять минут. Мне необходимо распорядиться здесь, — он повернулся к Боуссье. — Начинайте погрузку, месье, — Брюс прошел к поезду.
— Хендри! Ты и де Сурье остаетесь на поезде. Мы уезжаем утром, но сейчас люди начнут грузить свои вещи. Установите прожектора и пулеметы, чтобы прикрывали обе стороны путей.
Хендри, не глядя, пробурчал что-то утвердительное.
— Майк, ты и десять человек — отель. Я хочу, чтобы вы там были на случай атаки.
— О`кей, Брюс.
— Раффи!
— Сэр.
— Возьми ребят и помоги заправиться машинисту.
— О`кей, босс. Эй, босс!
— Да, — повернулся к нему Брюс.
— Если будете в отеле, посмотрите, нет ли у них пива. У нас почти ничего не осталось.
— Я постараюсь запомнить.
— Спасибо, босс, — Раффи облегченно вздохнул. — Совсем не хочется помирать в этой дыре от жажды.
Жители города устремились к отелю за вещами. Шерман шла с четой Боуссье. Брюс услышал сверху голос Хендри.
— Черт возьми. Что у этой красотки в штанах? Что бы это не было, это круглое и из двух частей. И эти части двигаются отдельно друг от друга.
— Хендри, тебе больше делать нечего?
— А что стряслось, Карри? У тебя самого какие-то планы? Да?
— Она замужем, — неожиданно для себя сказал Брюс.
— Конечно, — расхохотался Хендри. — Самые лучшие всегда замужем, но это ничего не значит, абсолютно ничего.
— Занимайся делом, — отрезал Брюс, затем сказал Хейгу. — Ты готов? Пошли.
9
На открытой террасе отеля их поджидал Боуссье. Он отвел Брюса в сторону и взволновано прошептал:
— Месье, я рискую показаться паникером, но новости, полученные мной, очень тревожны. С севера к городу приближается банда, вооруженная современным оружием. По последним сообщениям ими была разграблена миссия Сенвати, в трехстах километрах отсюда.
— Да. — кивнул Брюс. — Я слышал об этом по радио.
— Значит вы понимаете, что они могут появиться здесь очень скоро.
— Не думаю, что они появятся здесь раньше, чем завтра днем. К тому времени мы должны быть уже в пути.
— Надеюсь, что так, месье. Злодеяния, совершенные этим генералом Мозесом в миссии, нормальному человеку даже в голову прийти не могли. Скорее всего у него патологическая ненависть ко всем людям, в которых течет хоть капля европейской крови, — Боуссье помедлил и продолжил. — В миссии проживало двенадцать белых сестер милосердия. Я слышал, что…
— Да, — перебил его Брюс. Он не хотел выслушивать подробности. — Могу себе представить. Постарайтесь, чтобы эти новости не распространялись среди людей. Нам не нужна паника.
— Конечно.
— Не сообщалось, сколько человек под началом у этого генерала?
— Не более сотни. Но, как я уже говорил, с современным вооружением. Я слышал также, что у них есть какая-то пушка, хотя мне это представляется сомнительным. У них несколько краденых грузовиков, а в Сенвати они захватили бензовоз, принадлежавший одной из нефтяных компаний.
— Понятно. Но это не меняет моего решения о ночевке здесь. Мы уезжаем завтра утром.
— Как вам будет угодно, капитан.
— В настоящий момент, переменил тему Брюс, — мне нужен транспорт. Эта машина в рабочем состоянии? — он указал на бледно-зеленый «Форд», стоящий неподалеку.
— Да. Он принадлежит моей компании, — Боуссье передал Брюсу ключи. — Бак заправлен полностью.
— Хорошо. Надо только найти мадам Картье.
Она ждала их в холле отеля.
— Вы можете сейчас ехать, мадам?
— В вашем распоряжении, — Брюс быстро взглянул на нее. Искорка в ее темно-синих глазах показала, что она произнесла эту двусмысленную фразу не случайно. Они подошли к «Форду» и Брюс распахнул для нее дверь.
— Вы очень любезны, месье, — она скользнула на сиденье. Брюс обошел машину и сел за руль.
— Уже совсем стемнело, — заметил он.
— Поверните на дорогу к Мсапа. Первый пост находится там.
Брюс повел машину по грунтовой дороге и скоро они подъехали к последнему дому перед дамбой.
— Здесь, — сказала девушка. Брюс остановил машину. На посту находились двое мужчин, вооруженных спортивными винтовками. Брюс поговорил с ними. Они очень нервничали, хотя никаких следов дикарей не видели.
— Возвращайтесь в отель, — принял решение Брюс. — Балуба знают о прибытие поезда и атаковать город крупными силами не будут. Но могут предпринять мелкие вылазки. Если мы вас здесь оставим, они перережут вам горло.
Мужчины быстро собрали свои вещи и с облегченным видом пошли к центру городка.
— Где остальные посты?
— Следующий пост на заправочной станции у реки. Там три человека.
Брюс несколько раз незаметно взглянул на нее. Она сидела, поджав под ноги, и была неразговорчива. «Мне нравятся такие женщины, — подумал Брюс.
— Они действуют на меня успокаивающе». Шерман улыбнулась. «Ничего себе успокаивающе. Она мне дьявольски нравится!» Шерман повернулась к нему и поймала его взгляд.
— Вы англичанин, капитан?
— Нет, родезиец.
— Это одно и то же. Только англичане так плохо говорят по-французски.
Брюс рассмеялся.
— Может быть, ваш английский будет лучше моего французского?
— По крайней мере, не хуже, — по-английски ответила она. — Вы совсем другой человек, когда смеетесь. Не такой суровый и героический. Следующий поворот направо.
Брюс повернул к бухте.
— Вы очень откровенны и чудесно говорите по-английски.
— Вы курите? — Брюс кивнул. Она прикурила две сигареты и передала одну ему.
— Вы слишком молоды, для того чтобы курить, и слишком молоды для замужества.
Она перестала улыбаться и спустила ноги с сидения.
— Вот и заправочная станция.
— Прошу меня извинить. Я не должен был этого говорить.
— Неважно.
— И неуместно.
— Не имеет значения.
Брюс остановил машину и вышел. Он прошел по деревянным мосткам к заправочной станции. Доски глухо звенели под его ногами. Из зарослей тростника вокруг бухты поднимался туман, и орали на разные голоса лягушки. Он вошел в единственную комнату станции.
— Если вы поторопитесь, можете добраться до отеля до темноты. — сказал он охранникам.
— Да, месье.
Брюс проводил их удаляющие фигуры и подошел к машине. Пока он заводил мотор, девушка вдруг спросила:
— Как вас зовут, капитан Карри?
— Брюс.
Она несколько раз повторила его имя.
— Почему вы стали солдатом?
— По разным причинам, — резко ответил он.
— Вы не кажетесь солдатом, несмотря на все эти значки и винтовки, несмотря на вашу показную суровость и разговоры в приказном тоне.
— Наверное я не очень хороший солдат, — улыбнулся Брюс.
— У вас очень деловой и строгий вид, когда вы не смеетесь. Но я рада, что вы похожи на солдата.
— Где следующий пост?
— На железнодорожных путях. На самом верху поверните направо, Брюс.
— Вы очень деятельны, Шерман, — они замолчали, назвав впервые друг друга по имени. Брюс почувствовал, как вдруг из взглядов и слов рождается доброе чувство, теплое, как свежеиспеченный хлеб. «Что с ее мужем, — подумал Брюс. — Почему он не с ней?»
— Он умер, — тихо произнесла Шерман. — Четыре месяца назад. От малярии.
— Простите.
— Вот еще один пост. В коттедже под соломенной крышей.
Брюс остановил машину и выключил мотор. Она вновь заговорила.
— Он был очень хорошим человеком. Очень добрым. Я знала его всего несколько месяцев.
Она казалась очень маленькой и беззащитной в сгущающейся темноте. Брюс почувствовал охватившую его волну нежности. Возникло желание обнять ее и заслонить от всех печалей. Он пытался подобрать слова, но прежде чем он успел это сделать, Шерман спокойно сказала:
— Нужно торопиться. Уже темно.
Холл отеля был забит людьми. Хейг установил один пулемет в окне верхнего этажа, выходящем на главную улицу, и поставил двух жандармов у окна противоположной стороны. Гражданские тихо разговаривали маленькими группками и посмотрели на вошедшего Брюса преданными собачьими глазами.
— Все в порядке, Майк? — спросил Брюс.
— Да, Брюс. Мы сможем защититься от внезапного нападения. Хэндри и де Сурье на станции. У них тоже все в порядке.
— Жители багаж погрузили?
— Да, все погружено. Я велел Раффи выдать гражданским продукты из наших запасов.
— Хорошо, — Брюс был доволен, что все идет по плану. Пока никаких затруднений.
— Где Боуссье?
— У себя в конторе, через улицу.
— Мне надо с ним поговорить.
Шерман, без приглашения, вышла вместе с ним и Брюсу было приятно ее присутствие. Боуссье поднял голову и взглянул на вошедших Брюса и Шерман. Яркий свет лампы оттенял морщины в уголках его глаз и рта. Сквозь тщательно причесанные волосы просвечивалась кожа.
— Мартин, неужели ты еще работаешь? — воскликнула Шерман. Он улыбнулся доброй стариковской улыбкой.
— Просто привожу в порядок кое-какие вещи, моя радость. Пожалуйста садитесь, капитан.
Он вышел из-за стола, снял со стула пачку тяжелых кожаных папок и положил их в стоящий посреди комнаты ящик. Затем вернулся за стол, достал из ящика коробку сигар и предложил Брюсу.
— Не могу выразить словами, какое облегчение я испытал, когда вы приехали, капитан. Последние несколько месяцев были очень утомительными. Сомнения, волнения, — он зажег спичку и протянул ее Брюсу. Брюс наклонился над столом и прикурил. — Но сейчас, слава богу, все кончилось. У меня как-будто гора свалилась с плеч. Вы приехали как раз вовремя. Я только что узнал, что генерал Мозес покинул Сенвати и движется на юг. Его видели в двухстах километров отсюда. При таком темпе передвижения завтра они будут здесь.
— Как вы об этом узнали?
— От одного из местных. Откуда он узнал, не спрашивайте. В этой стране существует система связи, которую я не мог понять, даже прожив здесь всю жизнь. Может быть, это барабаны. Я слышал их сегодня вечером. Знаю только, что обычно на эту информацию можно положиться.
— Я не думал, что они так близко, — пробормотал Брюс. — Если бы я знал, то, наверное, рискнул бы выехать ночью, и доехать хотя бы до моста.
— Я думаю, что ваше решение остаться здесь на ночь было правильным. Генерал Мозес ночью ездить не рискнет. Да и состояние дороги от Сенвати такое, что меньше десяти двенадцати часов путь не займет.
— Будем надеяться, что вы правы, — Брюс был встревожен. — Но все же я теперь не уверен, что нам не надо выезжать немедленно.
— Это тоже рискованно, капитан. Известно, что город окружен дикарями. Они знают о вашем прибытии и могут повредить рельсы, чтобы мы не смогли уехать. Думаю, что ваше первоначальное решение правильно.
— Хорошо, — Брюс наклонился вперед, сосредоточившись, посасывая сигару. Затем выпрямился. — Я не могу рисковать. Я выставлю посты на дамбе. Если господин Мозес пожалует, мы сможем его удерживать, пока ваши люди не погрузятся на поезд.
— Да, это, наверное, лучший выход, — согласился Боуссье. Он замолчал, взглянул в сторону открытых окон и тихо произнес. — Есть еще одна проблема, требующая решения, капитан.
— Да?
— Как вы знаете, основная деятельность моей компании в Порт-Реприве заключалась в добыче алмазов из болот Луфира.
Брюс кивнул.
— В моем сейфе, — Боуссье указал на массивную стальную дверь за спиной, — находятся девять с половиной тысяч карат алмазов ювелирного качества и около двадцати шести тысяч карат промышленных алмазов.
— Я об этом догадывался, — произнес Брюс безразличным тоном.
— Может быть, обсудим процедуру перевозки этих камней?
— Как они упакованы?
— В одном деревянном ящике.
— Какого размера и веса?
— Я покажу вам.
Боуссье подошел к сейфу и повернулся к ним спиной. Они услышали щелчки замков. До Брюса вдруг дошло, что Шерман не произнесла ни слова после того, как поздоровалась с Боуссье. Он взглянул на нее, она в ответ улыбнулась. «Мне нравятся женщины, которые умеют держать рот закрытым». Боуссье достал из сейфа деревянный ящик и положил его на стол.
— Вот он.
Брюс осмотрел его. Восемнадцать дюймов длиной, двенадцать шириной, девять высотой. Он взвесил его на руках.
— Фунтов двадцать. Крышка опечатана.
— Да, — Боуссье прикоснулся пальцами к четырем восковым печатям.
— Если я приставлю к этому ящику персональную охрану, то только привлеку ненужное внимание.
— Согласен.
Брюс еще раз взглянул на ящик и спросил:
— Какова стоимость этих камней?
Боуссье пожал плечами.
— Приблизительно пятьсот миллионов франков.
«Полмиллиона фунтов стерлингов, — подумал Брюс. — Есть, что воровать, за что убивать».
— Месье, я предлагаю спрятать этот ящик в вашем багаже. Например, в одеялах. До узла мсапа он будет в безопасности. Вору будет просто некуда убегать. После этого я приму для его сохранности дополнительные меры.
— Хорошо, капитан.
Брюс встал и взглянул на часы.
— Уже семь часов. Я вас покидаю, чтобы выставить пост на дамбе. Удостоверьтесь, что все люди готовы к отправке на восходе.
— Конечно.
Брюс взглянул на Шерман, та быстро поднялась. Он открыл для нее дверь и уже собирался выходить следом, когда его пронзила мысль.
— Эта миссия, Святого Августина. Я надеюсь там никого не осталось?
— Нет, — смущенно ответил Боуссье. — Там остался отец Игнатиус, и больница полна пациентами.
— Спасибо, что сказали, — заметил Брюс.
— Простите, капитан. Это просто вылетело у меня из головы. Столько проблем.
— Вы знаете дорогу к миссии? — резко спросил Брюс у Шерман. «Она должна была сказать мне».
— Да, Брюс.
— Может быть, покажете мне ее?
— Конечно. — Она тоже выглядела виноватой.
Брюс захлопнул дверь конторы Боуссье и быстро зашагал к отелю. Шерман еле поспевала за ним. «Ни на кого нельзя положиться, — подумал он. — Ни на одного человека». Затем он увидел приближающегося со стороны станции Раффи. В сумерках тот был похож на огромного медведя.
— Сержант.
— Хелло, босс.
— Этот генерал Мозес оказался значительно ближе, чем мы думали. Его видели в двухстах километрах отсюда, по дороге из Сенвати.
Раффи присвистнул.
— Будем сейчас смываться, босс?
— Нет. Я хочу на конце дамбы оборудовать пулеметное гнездо. Если он появится, мы сможем удерживать его необходимое для отъезда время. Займись этим.
— Да.
— Я уезжаю в миссию — там остался белый священник. На время моего отсутствия старший — лейтенант Хейг.
— О'кей, босс.
— Месье, я рискую показаться паникером, но новости, полученные мной, очень тревожны. С севера к городу приближается банда, вооруженная современным оружием. По последним сообщениям ими была разграблена миссия Сенвати, в трехстах километрах отсюда.
— Да. — кивнул Брюс. — Я слышал об этом по радио.
— Значит вы понимаете, что они могут появиться здесь очень скоро.
— Не думаю, что они появятся здесь раньше, чем завтра днем. К тому времени мы должны быть уже в пути.
— Надеюсь, что так, месье. Злодеяния, совершенные этим генералом Мозесом в миссии, нормальному человеку даже в голову прийти не могли. Скорее всего у него патологическая ненависть ко всем людям, в которых течет хоть капля европейской крови, — Боуссье помедлил и продолжил. — В миссии проживало двенадцать белых сестер милосердия. Я слышал, что…
— Да, — перебил его Брюс. Он не хотел выслушивать подробности. — Могу себе представить. Постарайтесь, чтобы эти новости не распространялись среди людей. Нам не нужна паника.
— Конечно.
— Не сообщалось, сколько человек под началом у этого генерала?
— Не более сотни. Но, как я уже говорил, с современным вооружением. Я слышал также, что у них есть какая-то пушка, хотя мне это представляется сомнительным. У них несколько краденых грузовиков, а в Сенвати они захватили бензовоз, принадлежавший одной из нефтяных компаний.
— Понятно. Но это не меняет моего решения о ночевке здесь. Мы уезжаем завтра утром.
— Как вам будет угодно, капитан.
— В настоящий момент, переменил тему Брюс, — мне нужен транспорт. Эта машина в рабочем состоянии? — он указал на бледно-зеленый «Форд», стоящий неподалеку.
— Да. Он принадлежит моей компании, — Боуссье передал Брюсу ключи. — Бак заправлен полностью.
— Хорошо. Надо только найти мадам Картье.
Она ждала их в холле отеля.
— Вы можете сейчас ехать, мадам?
— В вашем распоряжении, — Брюс быстро взглянул на нее. Искорка в ее темно-синих глазах показала, что она произнесла эту двусмысленную фразу не случайно. Они подошли к «Форду» и Брюс распахнул для нее дверь.
— Вы очень любезны, месье, — она скользнула на сиденье. Брюс обошел машину и сел за руль.
— Уже совсем стемнело, — заметил он.
— Поверните на дорогу к Мсапа. Первый пост находится там.
Брюс повел машину по грунтовой дороге и скоро они подъехали к последнему дому перед дамбой.
— Здесь, — сказала девушка. Брюс остановил машину. На посту находились двое мужчин, вооруженных спортивными винтовками. Брюс поговорил с ними. Они очень нервничали, хотя никаких следов дикарей не видели.
— Возвращайтесь в отель, — принял решение Брюс. — Балуба знают о прибытие поезда и атаковать город крупными силами не будут. Но могут предпринять мелкие вылазки. Если мы вас здесь оставим, они перережут вам горло.
Мужчины быстро собрали свои вещи и с облегченным видом пошли к центру городка.
— Где остальные посты?
— Следующий пост на заправочной станции у реки. Там три человека.
Брюс несколько раз незаметно взглянул на нее. Она сидела, поджав под ноги, и была неразговорчива. «Мне нравятся такие женщины, — подумал Брюс.
— Они действуют на меня успокаивающе». Шерман улыбнулась. «Ничего себе успокаивающе. Она мне дьявольски нравится!» Шерман повернулась к нему и поймала его взгляд.
— Вы англичанин, капитан?
— Нет, родезиец.
— Это одно и то же. Только англичане так плохо говорят по-французски.
Брюс рассмеялся.
— Может быть, ваш английский будет лучше моего французского?
— По крайней мере, не хуже, — по-английски ответила она. — Вы совсем другой человек, когда смеетесь. Не такой суровый и героический. Следующий поворот направо.
Брюс повернул к бухте.
— Вы очень откровенны и чудесно говорите по-английски.
— Вы курите? — Брюс кивнул. Она прикурила две сигареты и передала одну ему.
— Вы слишком молоды, для того чтобы курить, и слишком молоды для замужества.
Она перестала улыбаться и спустила ноги с сидения.
— Вот и заправочная станция.
— Прошу меня извинить. Я не должен был этого говорить.
— Неважно.
— И неуместно.
— Не имеет значения.
Брюс остановил машину и вышел. Он прошел по деревянным мосткам к заправочной станции. Доски глухо звенели под его ногами. Из зарослей тростника вокруг бухты поднимался туман, и орали на разные голоса лягушки. Он вошел в единственную комнату станции.
— Если вы поторопитесь, можете добраться до отеля до темноты. — сказал он охранникам.
— Да, месье.
Брюс проводил их удаляющие фигуры и подошел к машине. Пока он заводил мотор, девушка вдруг спросила:
— Как вас зовут, капитан Карри?
— Брюс.
Она несколько раз повторила его имя.
— Почему вы стали солдатом?
— По разным причинам, — резко ответил он.
— Вы не кажетесь солдатом, несмотря на все эти значки и винтовки, несмотря на вашу показную суровость и разговоры в приказном тоне.
— Наверное я не очень хороший солдат, — улыбнулся Брюс.
— У вас очень деловой и строгий вид, когда вы не смеетесь. Но я рада, что вы похожи на солдата.
— Где следующий пост?
— На железнодорожных путях. На самом верху поверните направо, Брюс.
— Вы очень деятельны, Шерман, — они замолчали, назвав впервые друг друга по имени. Брюс почувствовал, как вдруг из взглядов и слов рождается доброе чувство, теплое, как свежеиспеченный хлеб. «Что с ее мужем, — подумал Брюс. — Почему он не с ней?»
— Он умер, — тихо произнесла Шерман. — Четыре месяца назад. От малярии.
— Простите.
— Вот еще один пост. В коттедже под соломенной крышей.
Брюс остановил машину и выключил мотор. Она вновь заговорила.
— Он был очень хорошим человеком. Очень добрым. Я знала его всего несколько месяцев.
Она казалась очень маленькой и беззащитной в сгущающейся темноте. Брюс почувствовал охватившую его волну нежности. Возникло желание обнять ее и заслонить от всех печалей. Он пытался подобрать слова, но прежде чем он успел это сделать, Шерман спокойно сказала:
— Нужно торопиться. Уже темно.
Холл отеля был забит людьми. Хейг установил один пулемет в окне верхнего этажа, выходящем на главную улицу, и поставил двух жандармов у окна противоположной стороны. Гражданские тихо разговаривали маленькими группками и посмотрели на вошедшего Брюса преданными собачьими глазами.
— Все в порядке, Майк? — спросил Брюс.
— Да, Брюс. Мы сможем защититься от внезапного нападения. Хэндри и де Сурье на станции. У них тоже все в порядке.
— Жители багаж погрузили?
— Да, все погружено. Я велел Раффи выдать гражданским продукты из наших запасов.
— Хорошо, — Брюс был доволен, что все идет по плану. Пока никаких затруднений.
— Где Боуссье?
— У себя в конторе, через улицу.
— Мне надо с ним поговорить.
Шерман, без приглашения, вышла вместе с ним и Брюсу было приятно ее присутствие. Боуссье поднял голову и взглянул на вошедших Брюса и Шерман. Яркий свет лампы оттенял морщины в уголках его глаз и рта. Сквозь тщательно причесанные волосы просвечивалась кожа.
— Мартин, неужели ты еще работаешь? — воскликнула Шерман. Он улыбнулся доброй стариковской улыбкой.
— Просто привожу в порядок кое-какие вещи, моя радость. Пожалуйста садитесь, капитан.
Он вышел из-за стола, снял со стула пачку тяжелых кожаных папок и положил их в стоящий посреди комнаты ящик. Затем вернулся за стол, достал из ящика коробку сигар и предложил Брюсу.
— Не могу выразить словами, какое облегчение я испытал, когда вы приехали, капитан. Последние несколько месяцев были очень утомительными. Сомнения, волнения, — он зажег спичку и протянул ее Брюсу. Брюс наклонился над столом и прикурил. — Но сейчас, слава богу, все кончилось. У меня как-будто гора свалилась с плеч. Вы приехали как раз вовремя. Я только что узнал, что генерал Мозес покинул Сенвати и движется на юг. Его видели в двухстах километров отсюда. При таком темпе передвижения завтра они будут здесь.
— Как вы об этом узнали?
— От одного из местных. Откуда он узнал, не спрашивайте. В этой стране существует система связи, которую я не мог понять, даже прожив здесь всю жизнь. Может быть, это барабаны. Я слышал их сегодня вечером. Знаю только, что обычно на эту информацию можно положиться.
— Я не думал, что они так близко, — пробормотал Брюс. — Если бы я знал, то, наверное, рискнул бы выехать ночью, и доехать хотя бы до моста.
— Я думаю, что ваше решение остаться здесь на ночь было правильным. Генерал Мозес ночью ездить не рискнет. Да и состояние дороги от Сенвати такое, что меньше десяти двенадцати часов путь не займет.
— Будем надеяться, что вы правы, — Брюс был встревожен. — Но все же я теперь не уверен, что нам не надо выезжать немедленно.
— Это тоже рискованно, капитан. Известно, что город окружен дикарями. Они знают о вашем прибытии и могут повредить рельсы, чтобы мы не смогли уехать. Думаю, что ваше первоначальное решение правильно.
— Хорошо, — Брюс наклонился вперед, сосредоточившись, посасывая сигару. Затем выпрямился. — Я не могу рисковать. Я выставлю посты на дамбе. Если господин Мозес пожалует, мы сможем его удерживать, пока ваши люди не погрузятся на поезд.
— Да, это, наверное, лучший выход, — согласился Боуссье. Он замолчал, взглянул в сторону открытых окон и тихо произнес. — Есть еще одна проблема, требующая решения, капитан.
— Да?
— Как вы знаете, основная деятельность моей компании в Порт-Реприве заключалась в добыче алмазов из болот Луфира.
Брюс кивнул.
— В моем сейфе, — Боуссье указал на массивную стальную дверь за спиной, — находятся девять с половиной тысяч карат алмазов ювелирного качества и около двадцати шести тысяч карат промышленных алмазов.
— Я об этом догадывался, — произнес Брюс безразличным тоном.
— Может быть, обсудим процедуру перевозки этих камней?
— Как они упакованы?
— В одном деревянном ящике.
— Какого размера и веса?
— Я покажу вам.
Боуссье подошел к сейфу и повернулся к ним спиной. Они услышали щелчки замков. До Брюса вдруг дошло, что Шерман не произнесла ни слова после того, как поздоровалась с Боуссье. Он взглянул на нее, она в ответ улыбнулась. «Мне нравятся женщины, которые умеют держать рот закрытым». Боуссье достал из сейфа деревянный ящик и положил его на стол.
— Вот он.
Брюс осмотрел его. Восемнадцать дюймов длиной, двенадцать шириной, девять высотой. Он взвесил его на руках.
— Фунтов двадцать. Крышка опечатана.
— Да, — Боуссье прикоснулся пальцами к четырем восковым печатям.
— Если я приставлю к этому ящику персональную охрану, то только привлеку ненужное внимание.
— Согласен.
Брюс еще раз взглянул на ящик и спросил:
— Какова стоимость этих камней?
Боуссье пожал плечами.
— Приблизительно пятьсот миллионов франков.
«Полмиллиона фунтов стерлингов, — подумал Брюс. — Есть, что воровать, за что убивать».
— Месье, я предлагаю спрятать этот ящик в вашем багаже. Например, в одеялах. До узла мсапа он будет в безопасности. Вору будет просто некуда убегать. После этого я приму для его сохранности дополнительные меры.
— Хорошо, капитан.
Брюс встал и взглянул на часы.
— Уже семь часов. Я вас покидаю, чтобы выставить пост на дамбе. Удостоверьтесь, что все люди готовы к отправке на восходе.
— Конечно.
Брюс взглянул на Шерман, та быстро поднялась. Он открыл для нее дверь и уже собирался выходить следом, когда его пронзила мысль.
— Эта миссия, Святого Августина. Я надеюсь там никого не осталось?
— Нет, — смущенно ответил Боуссье. — Там остался отец Игнатиус, и больница полна пациентами.
— Спасибо, что сказали, — заметил Брюс.
— Простите, капитан. Это просто вылетело у меня из головы. Столько проблем.
— Вы знаете дорогу к миссии? — резко спросил Брюс у Шерман. «Она должна была сказать мне».
— Да, Брюс.
— Может быть, покажете мне ее?
— Конечно. — Она тоже выглядела виноватой.
Брюс захлопнул дверь конторы Боуссье и быстро зашагал к отелю. Шерман еле поспевала за ним. «Ни на кого нельзя положиться, — подумал он. — Ни на одного человека». Затем он увидел приближающегося со стороны станции Раффи. В сумерках тот был похож на огромного медведя.
— Сержант.
— Хелло, босс.
— Этот генерал Мозес оказался значительно ближе, чем мы думали. Его видели в двухстах километрах отсюда, по дороге из Сенвати.
Раффи присвистнул.
— Будем сейчас смываться, босс?
— Нет. Я хочу на конце дамбы оборудовать пулеметное гнездо. Если он появится, мы сможем удерживать его необходимое для отъезда время. Займись этим.
— Да.
— Я уезжаю в миссию — там остался белый священник. На время моего отсутствия старший — лейтенант Хейг.
— О'кей, босс.
10
— Простите меня, Брюс. Я должна была вам сказать, — кающимся тоном произнесла Шерман.
— Не расстраивайтесь из-за этого, — на самом деле Брюс так не думал.
— Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался.
Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые, яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки.
— Я извинилась, — пробормотала Шерман.
— Я слышал, повторяться нет необходимости.
Она на время замолчала.
— У вас всегда плохое настроение?
— «Всегда», — резко сказал Брюс, — именно то слово, которое необходимо исключить из всех языков.
— Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не ответили. У вас всегда плохое настроение?
— Мне просто не нравится бардак.
— А что это такое?
— То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине безответственного либо глупого человека.
— Вы никогда не были причиной бардака, Брюс?
— Это грубое слово, Шерман, — Брюс перешел на французский. — Молодые воспитанные барышни таких слов не произносят.
— Вы никогда не совершаете ошибок? — поправилась Шерман.
Брюс помолчал. «Достаточно смешно, — подумал он. — Никогда не делаете ошибок! Брюс Карри — первостатейный идиот!»
— Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой.
— Я этого не говорил, — начал защищаться Брюс, затем разглядел в тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать улыбки.
— Я веду себя, как мальчишка.
— Хотите сигарету?
— Да.
Она прикурила сигарету и передала ее Брюсу.
— Ошибки вам не нравятся, — она помедлила. — А что нравится?
— Многие вещи.
— Например?
Они съехали с дамбы, и Брюс начал набирать скорость.
— Я люблю стоять на горе в ветреную погоду, люблю вкус моря. Люблю Синатру, салат из раков, люблю держать в руках хорошее ружье, люблю детский смех. Люблю вкус первой затяжки прикуренной от костра сигареты, запах жасмина, ощущение шелка. Я также люблю спать по утрам. Меня захватывает игра в шахматы. Мне очень нравятся тени в лесу. Конечно, я люблю деньги. Но особенно я люблю женщин, которые не задают лишних вопросов.
— Это все?
— Нет это только начало.
— Ну ,а что вам не нравится, кроме ошибок?
— Женщины, которые задают лишние вопросы, — он заметил, что она улыбается, — эгоизм, естественно кроме своего, суп из репы, политика, светлые волосы на лобке, шотландское виски, классическая музыка и похмелье.
— Я уверена, что это не все.
— Конечно, нет.
— Вы очень чувствительны. Это видно по вашим ответам.
— Согласен.
— Вы не упоминаете других людей. Почему?
— Этот поворот к миссии?
— Да. Снижайте скорость. Дорога очень плохая. Почему вы не говорите о своих отношениях с другими людьми?
— Почему вы задаете столько вопросов? Может быть когда-нибудь я вам отвечу.
Она немного помолчала.
— А что вы хотите от жизни? Только то, что сказали? И все?
— Нет, я не хочу даже этого. Я не хочу ничего, ничего не ожидаю. Только я застрахован от разочарований.
— Вы не только ведете себя по-детски, — внезапно рассердилась она, — Но говорите, как ребенок.
— Еще одна нелюбимая мною вещь — критика.
— Вы молоды, умны. У вас привлекательная внешность.
— Благодарю вас. Это значительно приятней.
— И вы дурак.
— Не так приятно, но волноваться не стоит.
— Я не собираюсь, — она пыталась подобрать слова. — Вы можете… пойти и прыгнуть из озера?
— Вы имеете в виду в озеро?
— В, из, боком, задом. Мне все равно.
— Хорошо слава Богу, договорились. Это, наверное миссия. Я видел свет.
Она не ответила, только тяжело вздохнула и так глубоко затянулась сигаретой, что огонек осветил салон автомобиля. Церковь была не освещена, но в соседнем длинном и низком здании Брюс заметил свет и скользящие в окнах тени.
— Это больница?
— Да.
Брюс остановил «Форд» у маленькой террасы, включил фары и мотор.
— Вы не будете заходить?
— Нет.
— Я хотел бы, чтобы вы представили меня отцу Игнатиусу.
Минуту она не шевелилась, затем резко открыла дверь и пошла по ступенькам террасы, не оглядываясь на Брюса. Он прошел следом через приемный покой, по коридору мимо операционной в одну из палат.
— А, мадам Картье, — отец Игнатиус отошел от одной из кроватей и пошел им навстречу. — Я слышал, что в Порт-Реприв прибыл спасательный поезд. Я думал, что вы уже уехали.
— Еще нет, святой отец. Мы уезжаем завтра утром.
Отец Игнатиус был высоким, выше шести футов, и худым. Руки его, казалось, состояли из одних костей, без волос, с синими рельефными венами. Как у большинства высоких худых людей, у него были круглые плечи. Огромные костлявые кисти и крупные ноги в коричневых открытых сандалиях. Лицо не запоминающееся с очками в стальной оправе на довольно бесформенном носе, прямые волосы без признаков седины. Весь его облик был пропитан спокойствием, которое обычно присуще служителям Бога. Он повернулся к Брюсу и внимательно посмотрел на него сквозь очки.
— Добрый вечер, сын мой.
— Добрый вечер, святой отец. — Брюс чувствовал себя неуютно. Он всегда чувствовал себя так в присутствии священников. «Если бы я хоть в одной вещи в своей жизни был уверен так, как этот человек во всех в своей».
— Святой отец, это капитан Карри, — сухо произнесла Шерман и вдруг улыбнулась. — Его абсолютно не волнуют судьбы людские. Именно поэтому он сюда приехал, чтобы увезти вас в безопасное место.
— Не расстраивайтесь из-за этого, — на самом деле Брюс так не думал.
— Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался.
Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые, яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки.
— Я извинилась, — пробормотала Шерман.
— Я слышал, повторяться нет необходимости.
Она на время замолчала.
— У вас всегда плохое настроение?
— «Всегда», — резко сказал Брюс, — именно то слово, которое необходимо исключить из всех языков.
— Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не ответили. У вас всегда плохое настроение?
— Мне просто не нравится бардак.
— А что это такое?
— То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине безответственного либо глупого человека.
— Вы никогда не были причиной бардака, Брюс?
— Это грубое слово, Шерман, — Брюс перешел на французский. — Молодые воспитанные барышни таких слов не произносят.
— Вы никогда не совершаете ошибок? — поправилась Шерман.
Брюс помолчал. «Достаточно смешно, — подумал он. — Никогда не делаете ошибок! Брюс Карри — первостатейный идиот!»
— Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой.
— Я этого не говорил, — начал защищаться Брюс, затем разглядел в тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать улыбки.
— Я веду себя, как мальчишка.
— Хотите сигарету?
— Да.
Она прикурила сигарету и передала ее Брюсу.
— Ошибки вам не нравятся, — она помедлила. — А что нравится?
— Многие вещи.
— Например?
Они съехали с дамбы, и Брюс начал набирать скорость.
— Я люблю стоять на горе в ветреную погоду, люблю вкус моря. Люблю Синатру, салат из раков, люблю держать в руках хорошее ружье, люблю детский смех. Люблю вкус первой затяжки прикуренной от костра сигареты, запах жасмина, ощущение шелка. Я также люблю спать по утрам. Меня захватывает игра в шахматы. Мне очень нравятся тени в лесу. Конечно, я люблю деньги. Но особенно я люблю женщин, которые не задают лишних вопросов.
— Это все?
— Нет это только начало.
— Ну ,а что вам не нравится, кроме ошибок?
— Женщины, которые задают лишние вопросы, — он заметил, что она улыбается, — эгоизм, естественно кроме своего, суп из репы, политика, светлые волосы на лобке, шотландское виски, классическая музыка и похмелье.
— Я уверена, что это не все.
— Конечно, нет.
— Вы очень чувствительны. Это видно по вашим ответам.
— Согласен.
— Вы не упоминаете других людей. Почему?
— Этот поворот к миссии?
— Да. Снижайте скорость. Дорога очень плохая. Почему вы не говорите о своих отношениях с другими людьми?
— Почему вы задаете столько вопросов? Может быть когда-нибудь я вам отвечу.
Она немного помолчала.
— А что вы хотите от жизни? Только то, что сказали? И все?
— Нет, я не хочу даже этого. Я не хочу ничего, ничего не ожидаю. Только я застрахован от разочарований.
— Вы не только ведете себя по-детски, — внезапно рассердилась она, — Но говорите, как ребенок.
— Еще одна нелюбимая мною вещь — критика.
— Вы молоды, умны. У вас привлекательная внешность.
— Благодарю вас. Это значительно приятней.
— И вы дурак.
— Не так приятно, но волноваться не стоит.
— Я не собираюсь, — она пыталась подобрать слова. — Вы можете… пойти и прыгнуть из озера?
— Вы имеете в виду в озеро?
— В, из, боком, задом. Мне все равно.
— Хорошо слава Богу, договорились. Это, наверное миссия. Я видел свет.
Она не ответила, только тяжело вздохнула и так глубоко затянулась сигаретой, что огонек осветил салон автомобиля. Церковь была не освещена, но в соседнем длинном и низком здании Брюс заметил свет и скользящие в окнах тени.
— Это больница?
— Да.
Брюс остановил «Форд» у маленькой террасы, включил фары и мотор.
— Вы не будете заходить?
— Нет.
— Я хотел бы, чтобы вы представили меня отцу Игнатиусу.
Минуту она не шевелилась, затем резко открыла дверь и пошла по ступенькам террасы, не оглядываясь на Брюса. Он прошел следом через приемный покой, по коридору мимо операционной в одну из палат.
— А, мадам Картье, — отец Игнатиус отошел от одной из кроватей и пошел им навстречу. — Я слышал, что в Порт-Реприв прибыл спасательный поезд. Я думал, что вы уже уехали.
— Еще нет, святой отец. Мы уезжаем завтра утром.
Отец Игнатиус был высоким, выше шести футов, и худым. Руки его, казалось, состояли из одних костей, без волос, с синими рельефными венами. Как у большинства высоких худых людей, у него были круглые плечи. Огромные костлявые кисти и крупные ноги в коричневых открытых сандалиях. Лицо не запоминающееся с очками в стальной оправе на довольно бесформенном носе, прямые волосы без признаков седины. Весь его облик был пропитан спокойствием, которое обычно присуще служителям Бога. Он повернулся к Брюсу и внимательно посмотрел на него сквозь очки.
— Добрый вечер, сын мой.
— Добрый вечер, святой отец. — Брюс чувствовал себя неуютно. Он всегда чувствовал себя так в присутствии священников. «Если бы я хоть в одной вещи в своей жизни был уверен так, как этот человек во всех в своей».
— Святой отец, это капитан Карри, — сухо произнесла Шерман и вдруг улыбнулась. — Его абсолютно не волнуют судьбы людские. Именно поэтому он сюда приехал, чтобы увезти вас в безопасное место.