Страница:
Они летели, как две стрелы, пущенные вертикально вверх. Тетива может выбросить их лишь на определенную высоту, там они на мгновение зависнут, а затем земля снова неудержимо потянет их вниз. Вот за эти несколько мгновений нужно обнаружить и уничтожить врага.
Теперь истребители достигли верхних слоев стратосферы, поднявшись намного выше самых высоких видимых с земли облаков. За стенами кабины был разреженный воздух, не способный поддерживать жизнь, он едва поддерживал работу двигателей "миражей" – а мороз был минус шестьдесят.
Два самолета медленно теряли энергию, приближаясь к высшей точки гигантской параболы. Ощущение полета исчезло, они плыли по темным запретным океанам пространства, далеко внизу странно светилась земля, причудливым неестественным светом.
Но наслаждаться этим зрелищем было некогда, "мираж" дергался в этом предательском воздухе, поверхности его крыльев не встречали сопротивления и не создавали подъемной силы.
Джо спокойно следил за целью, а самолеты уже начинали спуск с негостеприимных высот.
Дэвид смотрел вперед, приподнимая нос "миража", на приборной доске уже горел красный предупреждающий сигнал. Время почти истекло, высота была почти предельной.
И вдруг он увидел, поразительно близко, призрак на огромных крыльях, подобный черному скату-манте в черном и молчаливом море пространства, – впереди и чуть ниже; призрак двигался спокойно, бесшумно, высота создавала у него обманчивое впечатление безопасности.
– Цветок Пустыни, говорит Сверкающее копье, установлен визуальный контакт с нарушителем, прошу разрешить атаку. – Холодный тон Дэвида скрыл внезапный приступ гнева и ненависти, которые он испытал при виде противника.
– Доложите данные о цели, – приказал Бриг. Ему предстояло принять ответственное решение о нападении на неизвестную цель.
– Цветок Пустыни, цель – "Ильюшин 17-11". Никаких опознавательных знаков.
Но и без знаков они понимали: самолет мог принадлежать только одной стране. Дэвид быстро приближался к нарушителю; он не мог сбросить скорость и стремительно догонял противника, чьи огромные крылья были приспособлены для парения в разреженной стратосфере.
– Я быстро сближаюсь, – предупредил Дэвид. – Возможность для атаки исчезнет приблизительно через десять секунд.
В наушниках наступило молчание. Дэвид тем временем снял пушки с предохранителей, глядя, как быстро увеличивается в размерах вражеский самолет.
Неожиданно Бриг принял решение; возможно, он подвергал свою страну опасности мщения, но фотокамеры нарушителя фиксировали все жизненно важные подробности их подготовки к отражению агрессии и эту информацию немедленно передадут врагу.
– Дэвид, – резко и коротко приказал он, – говорит Бриг. Атакуй!
– Беседер. – Дэвид слегка опустил нос «миража», и машина с готовностью откликнулась.
– Второй, ведущий атакует.
– Второй подтверждает.
"Ильюшин" приближался так быстро, что у Дэвида оставалось всего несколько секунд для того, чтобы открыть огонь.
Он нажал гашетку, когда целеуказатель был наведен на основания крыльев, и увидел, как нарушитель вздрогнул, словно большая рыба после удара гарпуном.
В течение трех секунд Дэвид расстреливал самолет из пушки, наблюдая, как разрывы снарядов вспыхивают на темном силуэте чужака. И вот он уже пролетел мимо, проскользнул под гигантским брюхом, истратив все заряды падая, как оболочка прогоревшей ракеты.
Сзади, поддерживая атаку, летел Джо, в его прицеле беспомощно висел на широких крыльях огромный самолет, длинный закругленный нос смотрел в черное небо с холодными равнодушными звездами.
Джо нажал гашетку, и самолет разлетелся в ярких вспышках разрывов. Одно крыло оторвалось у основания, и корпус начал медленное падение с небес.
– Цветок Пустыни, говорит ведущий "Сверкающего копья". Цель уничтожена. – Дэвид старался говорить спокойно, но руки его дрожали, а внутри все похолодело от ненависти, которую не утолила даже гибель врага.
Он нажал кнопку переговорного устройства.
– Джо, еще один за Ханну.
Но на этот раз ответа не было; послушав несколько секунд, Дэвид отключился, активировал свой допплеров компас, чтобы определить направление на базу. Джо молча следовал за ним.
Почти все свободное время они проводили вместе, и хотя никогда не упоминали о своих потерях, общее горе их сблизило.
Джо часто ночевал на улице Малик, потому что родной дом действовал на него угнетающе. Бриг редко бывал дома в это беспокойное время, Дебра исчезла, а ее мать ужасные испытания превратили в седую сломленную женщину, выглядевшую намного старше своих лет. Пулевые ранения заживали, но другие раны не заживут никогда.
Дэвид стремился забыться в постоянной деятельности. По-настоящему он успокаивался только в полете, а на земле становился беспокойным и непредсказуемым. Джо, большой и спокойный, всегда был рядом, медлительной улыбкой и небрежными замечаниями тактично избавлял его от неприятностей.
После гибели самолета-шпиона сирийцы перешли к тактике провокаций, преднамеренного нарушения воздушного пространства Израиля, причем, как только появлялись мстители, нарушитель улетал. Когда показывались перехватчики, нарушители уходили, уклонялись от схватки, возвращались на свою территорию.
Дважды Дэвид видел зеленые отблески этих вражеских патрулей на экране сканирующего радара, и каждый раз удивлялся тому холодному чувству ненависти и гнева, которое камнем ложилось ему на сердце, когда он вел Джо на перехват. Однако всякий раз сирийцев предупреждали их радары, они поворачивали, увеличивали скорость и уходили, будто издеваясь.
– Сверкающее копье, это Цветок Пустыни. Цель более не враждебна. Прекратить нападение. – Сирийский "МиГ-21" пересек границу.
И каждый раз Дэвид спокойно отвечал:
– Второй, это ведущий. Прекратить атаку, возвращаемся к наблюдению.
Такая тактика исправно действовала на нервы обороняющимся, и во всех эскадрильях быстро росло напряжение. Терпение летчиков было на исходе. С трудом удавалось избегать инцидентов, а самые горячие головы приводили свои перехватчики на грань вооруженного столкновения. Но интервенция все не начиналась, и Цветок Пустыни старался удержать летчиков на привязи. В эскадрилью приехал Бриг. Но, стоя на помосте и глядя на полное людей помещение, он понял, что нечестно дрессировать сокола, а потом набросить ему на глаза клобучок, надеть на ноги путы и удерживать его на запястье, когда над головой пролетают дикие утки.
Он начал философски, пользуясь полученными о молодых пилотах сведениями:
– ...цель войны – мир, высшая стратегия любого полководца – мир... – Аудитория не отзывалась. Бриг перехватил безжизненный взгляд собственного сына. Как утихомирить воина, который только что похоронил изуродованное тело жены? Бриг мужественно продолжал: – Только глупец может начать схватку на поле, избранном противником, – теперь они слушали внимательно. – Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из вас, волчата, толкнул нас к тому, к чему мы еще не готовы. Нельзя дать им повод. Именно к этому они стремятся... – Теперь слушатели оттаяли; генерал видел, как они задумчиво кивают, слышал одобрительный ропот. – Если вам хочется неприятностей, совсем не обязательно рваться в Дамаск: вы все знаете мой адрес, – впервые рискнул он пошутить и получил в ответ улыбки. Летчики рассмеялись. – Ну хорошо. Мы не ищем неприятностей. Мы стараемся избежать их, но вставать на колени не намерены. Когда придет время, я сам шепну вам словечко – крепкое словцо, вторую щеку мы не подставим... – они заворчали, негромко и свирепо, и Бриг закончил: – Но вы должны его дождаться.
Встал Дофин и тоже произнес речь.
– Ну ладно, все здесь, и у меня есть кое-какие новости. Они охладят горячие головы, надумавшие нарушить сирийскую границу. – Он сделал знак в сторону кинобудки в глубине помещения, свет погас, послышалось шарканье ног, кашель. Кто-то протестующе сказал:
– Неужели еще один фильм?
– Да, – ответил полковник. – Еще один фильм. – На экране появилось изображение, и он продолжил: – Фильм снят военной разведкой. Вы видите новые ракеты класса "земля-воздух", предоставленные Советской армией арабским странам. Кодовое название этой системы "Змей", и она превосходит существующую систему "Сэм-3". Насколько нам известно, такие ракеты установлены вдоль всей границы Сирии и вскоре появятся в Египте. Расчеты курируют русские инструкторы. – Полковник продолжал говорить, а Бриг сел и в серебристом свете экрана наблюдал за лицами пилотов. Все были внимательны и серьезны, они впервые увидели ужасные снаряды, способные стать причиной их гибели.
– Пуск производится с передвижных установок. Вот здесь на снимке видна колонна этих установок на марше. Обратите внимание: на каждой машине две ракеты. Несомненно, они представляют чрезвычайную опасность...
Бриг заметил удивительно чистый профиль Дэвида Моргана – молодой человек склонился вперед, изучая изображение на экране, – и ощутил прилив сочувствия и печали, но в то же время возросшее уважение. Мальчик доказал, что способен поверить в идеал и хранить ему верность.
– Мы точно не знаем, каковы преимущества системы "Змей", но полагаем, что снаряд развивает большую скорость, вероятно не ниже двух и пяти десятых скорости звука, и что его система наведения основана одновременно на инфракрасных лучах и компьютеризированном радарном контроле.
Глядя на прекрасное юное лицо, Бриг впервые усомнился в верности решения Дебры. Возможно, этот мальчик способен... нет, Бриг покачал головой и потянулся за сигаретой. Он слишком молод, слишком полон жизни, слишком красив и избалован богатством. Он не справится. Дебра права как всегда. Она выбрала верный курс. Ей не удалось бы удержать его, и потому правильно отпустить его на свободу.
– Теоретически "Змей" способен поражать цели на высотах от полутора до семидесяти пяти тысяч футов. – Слушатели зашевелились: они понимали опасность этого нового оружия. – Боеголовка заряжена четвертью тонны взрывчатки и снабжена устройством, которое производит взрыв на расстоянии в сто пятьдесят футов от цели. В этих границах "Змей" уничтожает все.
Бриг продолжал следить за Дэвидом. Уже несколько месяцев они с Руфью не видели мальчика в своем доме. После нападения террористов он дважды приходил с Джо и проводил с ними вечер шабата. Но атмосфера оставалась искусственной и принужденной, все старательно избегали упоминания имени Дебры. А после второго посещения он больше не появлялся – почти шесть месяцев.
– Тактика уклонения на этой стадии та же, что и с "Сэмом-3"...
– Молитва и удача! – прервал кто-то, вызвав смех.
– ...максимально крутой поворот в сторону снаряда, чтобы скрыть излучение ваших двигателей и попытаться вызвать перелет. Если ракета продолжает идти за вами, уходите в сторону солнца и выполняете еще один крутой поворот. Снаряд может принять излучение солнца за новую, более предпочтительную цель...
– А если и это не подействует? – спросил кто-то, и ему ответил легкомысленный голос:
– "Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один..."[10] – Но на этот раз никто не рассмеялся.
Уходя, Бриг подгадал так, чтобы оказаться рядом с Дэвидом.
– Когда мы тебя увидим, Дэвид? Ты давно у нас не был.
– Простите, сэр. Надеюсь, Джо передавал мои извинения.
– Да, конечно. Но почему бы тебе не приехать с Джо сегодня вечером? Бог свидетель, еды хватит.
– Я сегодня вечером очень занят, – спокойно ответил Дэвид.
– Понимаю. – Они оказались у дверей кабинета командира, и Бриг остановился. – Помни, мы всегда тебе рады. – И резко отвернулся.
– Сэр! – Бриг остановился и оглянулся. Дэвид заговорил быстро, почти виновато. – Как она, сэр? – И снова: – Как Дебра? Вы ее видели... недавно?
– Все в порядке, – тяжело ответил Бриг. – Насколько это вообще возможно.
– Вы скажете ей, что я спрашивал?
– Нет, – ответил Бриг, не обращая внимания на умоляющее выражение темно-синих глаз. – Нет. Ты знаешь, я не могу этого сделать.
Дэвид кивнул и отвернулся. Мгновение Бриг смотрел ему вслед, затем, нахмурившись, вошел в кабинет полковника.
Он задержался у прилавка с замороженными продуктами, делая трудный выбор между котлетами из ягненка и бифштексом, когда почувствовал, что за ним наблюдают.
Дэвид быстро поднял голову и увидел величавую женщину с густой гривой светлых волос. Она стояла чуть дальше в проходе. Она была старше его, волосы крашеные (он видел более темные корни), бедра и грудь – по-женски тяжелые, в углах рта тонкие морщинки. Она смотрела на него, оценивая, с бесстыдно чувственным выражением, и Дэвид сразу почувствовал, как у него перехватило дыхание и появилась тяжесть внизу живота. Он гневно и виновато уставился на поднос с мясом, разозленный коварством собственного тела. Он уже очень давно не ощущал сексуального притяжения. И считал, что этого больше никогда не будет. Он хотел бросить бифштекс обратно и уйти, но стоял, как прикованный, задыхаясь, ощущая близкое присутствие женщины: тепло ее рук, ее запах – аромат косметики, смешанный с естественным запахом возбужденной самки.
– Бифштекс хорош, – сказала незнакомка. Голос у нее был легкий и приятный, и Дэвид сразу почувствовал что у нее тоже захватывает дух. Он посмотрел на нее. Зеленые глаза, зубы не слишком ровные, но белые. Она была даже старше, чем он подумал, примерно лет сорока. На ней было платье с глубоким вырезом, и Дэвид увидел, как покраснела кожа на груди – большой, тяжелой... и неожиданно Дэвиду захотелось прижаться к ней лицом. Она была такой мягкой, теплой, такой безопасной. – Надо поджарить его с грибами, чесноком и красным вином, – продолжала незнакомка. – Получится очень вкусно.
– Правда? – хрипло спросил он.
– Да, – кивнула она, улыбаясь. – Кто вам его поджарит? Ваша жена? Мама?
– Нет, – ответил Дэвид. – Я сам. Я живу один, – и она придвинулась ближе, коснувшись грудью его руки.
Плеснул в лицо холодной воды, стряхнул капли, глупо улыбнулся своему отражению в зеркале. Влажные волосы прилипли ко лбу; он закрыл один глаз, и отражение в зеркале перестало двоиться и прищурилось, глядя на него.
– Спокойней, парень, – сказал он и потянулся за полотенцем. Вода смочила ему рубашку, и это вызвало его раздражение. Он бросил полотенце и вернулся в гостиную.
Женщина исчезла. На кожаном кресле еще сохранилась вмятина, на столе оливкового дерева стояли грязные тарелки. В комнате было душно от сигаретного дыма и запаха ее духов.
– Где ты? – хрипло позвал он, слегка покачнувшись в дверях.
– Здесь, мальчуган. – Он пошел в спальню. Она лежала на постели, нагая, полная и белая, с большими мягкими грудями. Он смотрел на нее. – Иди сюда, Дэви. – Ее одежда валялась на столике. Он увидел, что ее белье давно не стирано. На белом покрывале волосы женщины казались желтыми. – Иди к маме, – хрипло прошептала она, приглашающе раздвигая ноги. Она лежала на медной кровати, на покрывале, принадлежавшем Дебре, и Дэвид вдруг разозлился.
– Вставай, – с трудом сказал он.
– Ну иди, мальчик.
– Вставай с кровати, – голос его окреп; женщина уловила новый тон и, слегка встревожившись, привстала.
– В чем дело, Дэви?
– Убирайся отсюда, – голос его становился все резче. – Убирайся, шлюха. Прочь! – Теперь он дрожал, лицо его побледнело, глаза приобрели свирепое выражение.
Дрожа от страха, она торопливо вскочила с постели, большие белые груди и ягодицы нелепо дрожали, когда она в спешке надевала грубое нижнее белье.
Когда она ушла, Дэвид прошел в ванную, и его вырвало. Потом он прибрался в доме, вымыл тарелки, протер бокалы так, что они заблестели, раскрыл окна, чтобы прогнать запах сигарет и косметики, и наконец постелил свежие простыни и тщательно разгладил покрывало, так что на нем не осталось ни одной складки.
Потом надел чистую рубашку и форменную фуражку и поехал к воротам Яффы. Остановил машину на стоянке у ворот, прошел через старую часть города к синагоге в еврейском квартале.
В этом зале с высоким сводчатым потолком было очень тихо и мирно, и Дэвид долго сидел на жесткой деревянной скамье.
Дэвид уже несколько ходов преследовал ладью Джо и наконец загнал ее в ловушку. Еще два хода – и королевская защита будет разбита, а третий ход вызовет неизбежную сдачу. Дэвид самоуверенно улыбнулся, когда Джо принял решение и сделал ход конем.
– Это тебя не спасет, дорогуша, – Дэвид едва взглянул на коня и взял ладью белым слоном. – Мат через пять ходов, – предсказал он, бросая фигуру в ящик, и только тут – с опозданием – увидел, как подчеркнутое страдание на лице Джо медленно превращается в торжествующую улыбку. Джозеф Мардохей умел завлекать в ловушки. Дэвид с тревогой взглянул на столь невинно выглядящего коня и вдруг увидел, что этот ход – опасная приманка. – Ублюдок! – простонал Дэвид. – Хитрый ублюдок!
– Шах! – провозгласил Джо, делая конем вилку, и Дэвиду пришлось отдать ферзя. – Шах! – повторил Джо, с довольным видом снимая ферзя с доски, и вновь преследуемый король вынужден был сделать единственный остававшийся возможным ход. – И мат, – вздохнул Джо, переводя своего ферзя из задней линии в нападение. – Не в пять ходов, как ты предсказал, а в три.
Послышался взрыв одобрительных возгласов и аплодисменты, и Джо подмигнул Дэвиду.
– Еще партию? – спросил он, но Дэвид покачал головой.
– Бери кого-нибудь из этих простофиль, – ответил он. – Я теперь целый час буду дуться. – Он освободил место, которое тут же заняла новая жертва, и Джо принялся расставлять фигуры.
Дэвид, неуклюжий в своем высотно-компенсирующем комбинезоне, направился к кофеварке, налил в чашку густой черной жидкости, бросил туда четыре ложечки сахара и отыскал свободное место в спокойном уголке рядом с худым кудрявым кибуцником, с которым в последнее время подружился. Тот читал толстый роман.
– Шалом, Роберт. Как дела?
Тот что-то буркнул, не отрываясь от книги, и Дэвид принялся отхлебывать сладкий кофе. Рядом беспокойно ерзал и покашливал Роберт, а Дэвид погрузился в собственные мысли, впервые за много месяцев думая о доме. Как там Митци и Барни Вентер, много ли в этом году желтохвостов в заливе Фалсбай? Он вспоминал, как выглядят цветы протеи на горах Хельдерберга...
Роберт снова заерзал в кресле и откашлялся. Дэвид взглянул на него и увидел, что тот охвачен глубоким чувством, губы его дрожат, а глаза блестят слишком ярко.
– Что ты читаешь? – заинтересовался Дэвид, нагибаясь и пытаясь прочесть название. И сразу увидел на суперобложке знакомый рисунок. Пустынный пейзаж, написанный яркими красками, полный света и пространства. Вдалеке две фигуры, мужчина и женщина, идут по пустыне, взявшись за руки, и весь рисунок производит странное, загадочное впечатление. Дэвид понял, что его мог нарисовать только один художник – Элла Кадеш.
Роберт опустил книгу.
– Что-то невероятное. – Голос его дрожал от чувств. – Говорю тебе, Дэви, это прекрасно. Одна из лучших книг в мире.
Со странным предчувствием, с абсолютной уверенностью, уже зная, что увидит, Дэвид взял у него книгу и прочел на первой странице название: "Наш собственный мир".
Роберт продолжал говорить.
– Мне дала ее сестра. Она работает в издательстве. Плакала всю ночь, читая ее. Новый роман, напечатан только на прошлой неделе, но это будет самая популярная книга, написанная в этой стране.
Дэвид почти не слышал его, он смотрел на оттиснутое мелким шрифтом имя автора.
Дебра Мардохей.
Он провел пальцами по глянцевитой бумаге суперобложки, погладил имя.
– Дай почитать, – негромко сказал он.
– Когда прочту, – пообещал Роберт.
– Я хочу сейчас!
– Не получится! – с явной тревогой воскликнул Роберт и чуть не выхватил книгу из рук Дэвиде. – Тебепридется подождать своей очереди, друг!
Дэвид поднял голову. С другого конца комнаты за ним следил Джо, и Дэвид укоризненно посмотрел на него. Джо быстро опустил взгляд к шахматной доске, и Дэвид понял, что он знает о книге. Он начал подниматься, хотел подойти к Джо, сказать ему... но в этот момент в бункере послышалось:
– Всем пилотам "Копья" – "красная" тревога, – и тут же вспыхнули огоньки указателей маршрутов.
– "Сверкающее копье".
– "Красное копье".
– "Огненное копье".
Дэвид застегнул шлем и вместе с остальными неуклюже побежал к электрическим тележкам, которые доставят пилотов по бетонному туннелю к машинам. Он занял место рядом с Джо.
– Почему ты не сказал? – спросил он.
– Я собирался, Дэви. Правда.
– Да, еще бы, – саркастически выпалил Дэвид. – Сам-то читал? – Джо кивнул, и Дэвид продолжал: – О чем книга?
– Не могу сказать. Ты должен прочесть сам.
– Насчет этого не беспокойся, – мрачно сказал Дэвид. – Прочту. – Они были уже в ангаре, и он спрыгнул с тележки и побежал к своему "миражу".
Двадцать минут спустя, уже в воздухе, они получили приказ Цветка Пустыни лететь к Средиземному морю на скорости перехвата: получен срочный вызов от "каравеллы" Эль Аль[11], ей угрожал египетский «МиГ-21».
Когда появились "миражи", египтянин отвернул и полетел к берегу, под защиту своих ракет. Они позволили ему уйти, проводили авиалайнер до аэропорта и вернулись на базу.
По-прежнему в высотно-компенсирующем комбинезоне, Дэвид зашел в кабинет Дофина и получил двадцатичетырехчасовую увольнительную.
За десять минут до закрытия он вбежал в один из книжных магазинов на Яффа-роуд.
На столе в центре магазина он увидел стопку "Нашего собственного мира".
– Очень хорошая книга, – сказала девушка-продавщица, заворачивая ему экземпляр.
Начал читать, и остановился только чтобы включить лампу и прихватить еще пива. Книга была толстая, а читал он медленно, смакуя каждое слово и иногда возвращаясь и кое-что перечитывая.
Это была их история, его и Дебры, вплетенная в сюжет, о котором она рассказывала ему на острове Коста Брава, вся проникнутая ощущением земли и ее народа. Он узнавал многих второстепенных персонажей и смеялся от удовольствия и радости. А в конце задохнулся от жалости: героиня, у которой бомбой террористов оторвало пол-лица, умирала в больнице Хадашша и не позволила своему возлюбленному прийти к ней. Хотела уберечь его, хотела, чтобы он запомнил ее прежней.
Уже рассвело, но Дэвид не заметил, как пролетела ночь. Он встал, голова слегка кружилась от бессонницы. Его переполняло удивление тому, как ясно Дебра сумела все это уловить и выразить, как глубоко заглянула ему в душу, описала чувства, для которых он сам не нашел бы слов.
Он принял ванну, побрился, оделся в штатское и подошел к лежавшей на постели книге. Снова принялся разглядывать переплет, повернул страницу. Вот оно, на клапане суперобложки: "Рисунок Эллы Кадеш".
В такое раннее утро на дороге почти никого не было, и он быстро ехал навстречу восходящему утреннему солнцу. У Иерихона он повернул на север вдоль границы, вспомнил, как Дебра сидела рядом с ним и ее юбка задралась, обнажив ноги, а темные волосы развевались на ветру.
Воздух, вспарываемый "мерседесом", казалось, негромко шептал: "Быстрее, быстрее!" Машина несла его вперед.
Он остановил "мерседес" у стены старого замка крестоносцев и прошел через сад к берегу озера.
Элла сидела на своем патио перед мольбертом. На ней была соломенная шляпа размером с вагонное колесо, украшенная пластмассовыми вишнями и страусиными перьями, просторный комбинезон колыхался, как цирковая палатка, и был весь покрыт засохшей краской типичных для Кадеш ярких тонов. Она спокойно подняла голову от картины, держа в руке кисть.
– Привет, юный Марс! – сказала она. – За что такая честь моему скромному маленькому дому?
– Элла, хрен тебя побери, ты очень хорошо знаешь, почему я здесь.
– В самую точку, – заметила она, и он увидел неуверенность в ее маленьких ярких глазах. – Жаль, что такие прекрасные губы произносят столь вульгарные слова. Хочешь пива, Дэви?
– Не хочу. Хочу знать, где она.
– Кто именно?
– Послушай, я прочел книгу. Я видел суперобложку. Ты знаешь, черт побери, знаешь!
Она молча смотрела на него. Потом медленно наклонила свою красочную шляпу в знак согласия.
Теперь истребители достигли верхних слоев стратосферы, поднявшись намного выше самых высоких видимых с земли облаков. За стенами кабины был разреженный воздух, не способный поддерживать жизнь, он едва поддерживал работу двигателей "миражей" – а мороз был минус шестьдесят.
Два самолета медленно теряли энергию, приближаясь к высшей точки гигантской параболы. Ощущение полета исчезло, они плыли по темным запретным океанам пространства, далеко внизу странно светилась земля, причудливым неестественным светом.
Но наслаждаться этим зрелищем было некогда, "мираж" дергался в этом предательском воздухе, поверхности его крыльев не встречали сопротивления и не создавали подъемной силы.
Джо спокойно следил за целью, а самолеты уже начинали спуск с негостеприимных высот.
Дэвид смотрел вперед, приподнимая нос "миража", на приборной доске уже горел красный предупреждающий сигнал. Время почти истекло, высота была почти предельной.
И вдруг он увидел, поразительно близко, призрак на огромных крыльях, подобный черному скату-манте в черном и молчаливом море пространства, – впереди и чуть ниже; призрак двигался спокойно, бесшумно, высота создавала у него обманчивое впечатление безопасности.
– Цветок Пустыни, говорит Сверкающее копье, установлен визуальный контакт с нарушителем, прошу разрешить атаку. – Холодный тон Дэвида скрыл внезапный приступ гнева и ненависти, которые он испытал при виде противника.
– Доложите данные о цели, – приказал Бриг. Ему предстояло принять ответственное решение о нападении на неизвестную цель.
– Цветок Пустыни, цель – "Ильюшин 17-11". Никаких опознавательных знаков.
Но и без знаков они понимали: самолет мог принадлежать только одной стране. Дэвид быстро приближался к нарушителю; он не мог сбросить скорость и стремительно догонял противника, чьи огромные крылья были приспособлены для парения в разреженной стратосфере.
– Я быстро сближаюсь, – предупредил Дэвид. – Возможность для атаки исчезнет приблизительно через десять секунд.
В наушниках наступило молчание. Дэвид тем временем снял пушки с предохранителей, глядя, как быстро увеличивается в размерах вражеский самолет.
Неожиданно Бриг принял решение; возможно, он подвергал свою страну опасности мщения, но фотокамеры нарушителя фиксировали все жизненно важные подробности их подготовки к отражению агрессии и эту информацию немедленно передадут врагу.
– Дэвид, – резко и коротко приказал он, – говорит Бриг. Атакуй!
– Беседер. – Дэвид слегка опустил нос «миража», и машина с готовностью откликнулась.
– Второй, ведущий атакует.
– Второй подтверждает.
"Ильюшин" приближался так быстро, что у Дэвида оставалось всего несколько секунд для того, чтобы открыть огонь.
Он нажал гашетку, когда целеуказатель был наведен на основания крыльев, и увидел, как нарушитель вздрогнул, словно большая рыба после удара гарпуном.
В течение трех секунд Дэвид расстреливал самолет из пушки, наблюдая, как разрывы снарядов вспыхивают на темном силуэте чужака. И вот он уже пролетел мимо, проскользнул под гигантским брюхом, истратив все заряды падая, как оболочка прогоревшей ракеты.
Сзади, поддерживая атаку, летел Джо, в его прицеле беспомощно висел на широких крыльях огромный самолет, длинный закругленный нос смотрел в черное небо с холодными равнодушными звездами.
Джо нажал гашетку, и самолет разлетелся в ярких вспышках разрывов. Одно крыло оторвалось у основания, и корпус начал медленное падение с небес.
– Цветок Пустыни, говорит ведущий "Сверкающего копья". Цель уничтожена. – Дэвид старался говорить спокойно, но руки его дрожали, а внутри все похолодело от ненависти, которую не утолила даже гибель врага.
Он нажал кнопку переговорного устройства.
– Джо, еще один за Ханну.
Но на этот раз ответа не было; послушав несколько секунд, Дэвид отключился, активировал свой допплеров компас, чтобы определить направление на базу. Джо молча следовал за ним.
* * *
Дебра всегда отрезвляюще действовала на Дэвида, в ее присутствии он взрослел. Теперь он реагировал на все так бурно, что Джо приходилось исполнять обязанности ведомого не только во время полетов, но и когда они уходили с базы.Почти все свободное время они проводили вместе, и хотя никогда не упоминали о своих потерях, общее горе их сблизило.
Джо часто ночевал на улице Малик, потому что родной дом действовал на него угнетающе. Бриг редко бывал дома в это беспокойное время, Дебра исчезла, а ее мать ужасные испытания превратили в седую сломленную женщину, выглядевшую намного старше своих лет. Пулевые ранения заживали, но другие раны не заживут никогда.
Дэвид стремился забыться в постоянной деятельности. По-настоящему он успокаивался только в полете, а на земле становился беспокойным и непредсказуемым. Джо, большой и спокойный, всегда был рядом, медлительной улыбкой и небрежными замечаниями тактично избавлял его от неприятностей.
После гибели самолета-шпиона сирийцы перешли к тактике провокаций, преднамеренного нарушения воздушного пространства Израиля, причем, как только появлялись мстители, нарушитель улетал. Когда показывались перехватчики, нарушители уходили, уклонялись от схватки, возвращались на свою территорию.
Дважды Дэвид видел зеленые отблески этих вражеских патрулей на экране сканирующего радара, и каждый раз удивлялся тому холодному чувству ненависти и гнева, которое камнем ложилось ему на сердце, когда он вел Джо на перехват. Однако всякий раз сирийцев предупреждали их радары, они поворачивали, увеличивали скорость и уходили, будто издеваясь.
– Сверкающее копье, это Цветок Пустыни. Цель более не враждебна. Прекратить нападение. – Сирийский "МиГ-21" пересек границу.
И каждый раз Дэвид спокойно отвечал:
– Второй, это ведущий. Прекратить атаку, возвращаемся к наблюдению.
Такая тактика исправно действовала на нервы обороняющимся, и во всех эскадрильях быстро росло напряжение. Терпение летчиков было на исходе. С трудом удавалось избегать инцидентов, а самые горячие головы приводили свои перехватчики на грань вооруженного столкновения. Но интервенция все не начиналась, и Цветок Пустыни старался удержать летчиков на привязи. В эскадрилью приехал Бриг. Но, стоя на помосте и глядя на полное людей помещение, он понял, что нечестно дрессировать сокола, а потом набросить ему на глаза клобучок, надеть на ноги путы и удерживать его на запястье, когда над головой пролетают дикие утки.
Он начал философски, пользуясь полученными о молодых пилотах сведениями:
– ...цель войны – мир, высшая стратегия любого полководца – мир... – Аудитория не отзывалась. Бриг перехватил безжизненный взгляд собственного сына. Как утихомирить воина, который только что похоронил изуродованное тело жены? Бриг мужественно продолжал: – Только глупец может начать схватку на поле, избранном противником, – теперь они слушали внимательно. – Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из вас, волчата, толкнул нас к тому, к чему мы еще не готовы. Нельзя дать им повод. Именно к этому они стремятся... – Теперь слушатели оттаяли; генерал видел, как они задумчиво кивают, слышал одобрительный ропот. – Если вам хочется неприятностей, совсем не обязательно рваться в Дамаск: вы все знаете мой адрес, – впервые рискнул он пошутить и получил в ответ улыбки. Летчики рассмеялись. – Ну хорошо. Мы не ищем неприятностей. Мы стараемся избежать их, но вставать на колени не намерены. Когда придет время, я сам шепну вам словечко – крепкое словцо, вторую щеку мы не подставим... – они заворчали, негромко и свирепо, и Бриг закончил: – Но вы должны его дождаться.
Встал Дофин и тоже произнес речь.
– Ну ладно, все здесь, и у меня есть кое-какие новости. Они охладят горячие головы, надумавшие нарушить сирийскую границу. – Он сделал знак в сторону кинобудки в глубине помещения, свет погас, послышалось шарканье ног, кашель. Кто-то протестующе сказал:
– Неужели еще один фильм?
– Да, – ответил полковник. – Еще один фильм. – На экране появилось изображение, и он продолжил: – Фильм снят военной разведкой. Вы видите новые ракеты класса "земля-воздух", предоставленные Советской армией арабским странам. Кодовое название этой системы "Змей", и она превосходит существующую систему "Сэм-3". Насколько нам известно, такие ракеты установлены вдоль всей границы Сирии и вскоре появятся в Египте. Расчеты курируют русские инструкторы. – Полковник продолжал говорить, а Бриг сел и в серебристом свете экрана наблюдал за лицами пилотов. Все были внимательны и серьезны, они впервые увидели ужасные снаряды, способные стать причиной их гибели.
– Пуск производится с передвижных установок. Вот здесь на снимке видна колонна этих установок на марше. Обратите внимание: на каждой машине две ракеты. Несомненно, они представляют чрезвычайную опасность...
Бриг заметил удивительно чистый профиль Дэвида Моргана – молодой человек склонился вперед, изучая изображение на экране, – и ощутил прилив сочувствия и печали, но в то же время возросшее уважение. Мальчик доказал, что способен поверить в идеал и хранить ему верность.
– Мы точно не знаем, каковы преимущества системы "Змей", но полагаем, что снаряд развивает большую скорость, вероятно не ниже двух и пяти десятых скорости звука, и что его система наведения основана одновременно на инфракрасных лучах и компьютеризированном радарном контроле.
Глядя на прекрасное юное лицо, Бриг впервые усомнился в верности решения Дебры. Возможно, этот мальчик способен... нет, Бриг покачал головой и потянулся за сигаретой. Он слишком молод, слишком полон жизни, слишком красив и избалован богатством. Он не справится. Дебра права как всегда. Она выбрала верный курс. Ей не удалось бы удержать его, и потому правильно отпустить его на свободу.
– Теоретически "Змей" способен поражать цели на высотах от полутора до семидесяти пяти тысяч футов. – Слушатели зашевелились: они понимали опасность этого нового оружия. – Боеголовка заряжена четвертью тонны взрывчатки и снабжена устройством, которое производит взрыв на расстоянии в сто пятьдесят футов от цели. В этих границах "Змей" уничтожает все.
Бриг продолжал следить за Дэвидом. Уже несколько месяцев они с Руфью не видели мальчика в своем доме. После нападения террористов он дважды приходил с Джо и проводил с ними вечер шабата. Но атмосфера оставалась искусственной и принужденной, все старательно избегали упоминания имени Дебры. А после второго посещения он больше не появлялся – почти шесть месяцев.
– Тактика уклонения на этой стадии та же, что и с "Сэмом-3"...
– Молитва и удача! – прервал кто-то, вызвав смех.
– ...максимально крутой поворот в сторону снаряда, чтобы скрыть излучение ваших двигателей и попытаться вызвать перелет. Если ракета продолжает идти за вами, уходите в сторону солнца и выполняете еще один крутой поворот. Снаряд может принять излучение солнца за новую, более предпочтительную цель...
– А если и это не подействует? – спросил кто-то, и ему ответил легкомысленный голос:
– "Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один..."[10] – Но на этот раз никто не рассмеялся.
Уходя, Бриг подгадал так, чтобы оказаться рядом с Дэвидом.
– Когда мы тебя увидим, Дэвид? Ты давно у нас не был.
– Простите, сэр. Надеюсь, Джо передавал мои извинения.
– Да, конечно. Но почему бы тебе не приехать с Джо сегодня вечером? Бог свидетель, еды хватит.
– Я сегодня вечером очень занят, – спокойно ответил Дэвид.
– Понимаю. – Они оказались у дверей кабинета командира, и Бриг остановился. – Помни, мы всегда тебе рады. – И резко отвернулся.
– Сэр! – Бриг остановился и оглянулся. Дэвид заговорил быстро, почти виновато. – Как она, сэр? – И снова: – Как Дебра? Вы ее видели... недавно?
– Все в порядке, – тяжело ответил Бриг. – Насколько это вообще возможно.
– Вы скажете ей, что я спрашивал?
– Нет, – ответил Бриг, не обращая внимания на умоляющее выражение темно-синих глаз. – Нет. Ты знаешь, я не могу этого сделать.
Дэвид кивнул и отвернулся. Мгновение Бриг смотрел ему вслед, затем, нахмурившись, вошел в кабинет полковника.
* * *
Дэвид высадил Джо в Эйн Карем, у входа в переулок, поехал в торговый район Восточного Иерусалима и остановил машину у большого супермаркета, чтобы сделать покупки на уик-энд.Он задержался у прилавка с замороженными продуктами, делая трудный выбор между котлетами из ягненка и бифштексом, когда почувствовал, что за ним наблюдают.
Дэвид быстро поднял голову и увидел величавую женщину с густой гривой светлых волос. Она стояла чуть дальше в проходе. Она была старше его, волосы крашеные (он видел более темные корни), бедра и грудь – по-женски тяжелые, в углах рта тонкие морщинки. Она смотрела на него, оценивая, с бесстыдно чувственным выражением, и Дэвид сразу почувствовал, как у него перехватило дыхание и появилась тяжесть внизу живота. Он гневно и виновато уставился на поднос с мясом, разозленный коварством собственного тела. Он уже очень давно не ощущал сексуального притяжения. И считал, что этого больше никогда не будет. Он хотел бросить бифштекс обратно и уйти, но стоял, как прикованный, задыхаясь, ощущая близкое присутствие женщины: тепло ее рук, ее запах – аромат косметики, смешанный с естественным запахом возбужденной самки.
– Бифштекс хорош, – сказала незнакомка. Голос у нее был легкий и приятный, и Дэвид сразу почувствовал что у нее тоже захватывает дух. Он посмотрел на нее. Зеленые глаза, зубы не слишком ровные, но белые. Она была даже старше, чем он подумал, примерно лет сорока. На ней было платье с глубоким вырезом, и Дэвид увидел, как покраснела кожа на груди – большой, тяжелой... и неожиданно Дэвиду захотелось прижаться к ней лицом. Она была такой мягкой, теплой, такой безопасной. – Надо поджарить его с грибами, чесноком и красным вином, – продолжала незнакомка. – Получится очень вкусно.
– Правда? – хрипло спросил он.
– Да, – кивнула она, улыбаясь. – Кто вам его поджарит? Ваша жена? Мама?
– Нет, – ответил Дэвид. – Я сам. Я живу один, – и она придвинулась ближе, коснувшись грудью его руки.
* * *
Голова у Дэвида кружилась от коньяка. Он купил бутылку в супермаркете и выпил, смешав с имбирным элем, чтобы устранить вкус спирта. Выпил быстро и теперь стоял над ванной, чувствуя, как дом вокруг него раскачивается. Он ухватился за край ванны и устоял.Плеснул в лицо холодной воды, стряхнул капли, глупо улыбнулся своему отражению в зеркале. Влажные волосы прилипли ко лбу; он закрыл один глаз, и отражение в зеркале перестало двоиться и прищурилось, глядя на него.
– Спокойней, парень, – сказал он и потянулся за полотенцем. Вода смочила ему рубашку, и это вызвало его раздражение. Он бросил полотенце и вернулся в гостиную.
Женщина исчезла. На кожаном кресле еще сохранилась вмятина, на столе оливкового дерева стояли грязные тарелки. В комнате было душно от сигаретного дыма и запаха ее духов.
– Где ты? – хрипло позвал он, слегка покачнувшись в дверях.
– Здесь, мальчуган. – Он пошел в спальню. Она лежала на постели, нагая, полная и белая, с большими мягкими грудями. Он смотрел на нее. – Иди сюда, Дэви. – Ее одежда валялась на столике. Он увидел, что ее белье давно не стирано. На белом покрывале волосы женщины казались желтыми. – Иди к маме, – хрипло прошептала она, приглашающе раздвигая ноги. Она лежала на медной кровати, на покрывале, принадлежавшем Дебре, и Дэвид вдруг разозлился.
– Вставай, – с трудом сказал он.
– Ну иди, мальчик.
– Вставай с кровати, – голос его окреп; женщина уловила новый тон и, слегка встревожившись, привстала.
– В чем дело, Дэви?
– Убирайся отсюда, – голос его становился все резче. – Убирайся, шлюха. Прочь! – Теперь он дрожал, лицо его побледнело, глаза приобрели свирепое выражение.
Дрожа от страха, она торопливо вскочила с постели, большие белые груди и ягодицы нелепо дрожали, когда она в спешке надевала грубое нижнее белье.
Когда она ушла, Дэвид прошел в ванную, и его вырвало. Потом он прибрался в доме, вымыл тарелки, протер бокалы так, что они заблестели, раскрыл окна, чтобы прогнать запах сигарет и косметики, и наконец постелил свежие простыни и тщательно разгладил покрывало, так что на нем не осталось ни одной складки.
Потом надел чистую рубашку и форменную фуражку и поехал к воротам Яффы. Остановил машину на стоянке у ворот, прошел через старую часть города к синагоге в еврейском квартале.
В этом зале с высоким сводчатым потолком было очень тихо и мирно, и Дэвид долго сидел на жесткой деревянной скамье.
* * *
Джо, с обеспокоенным лицом, морща лоб, сидел напротив Дэвида: он изучал шахматную доску. Еще трое или четверо пилотов придвинули стулья поближе и тоже сосредоточились на игре. Шахматные сражения между Дэвидом и Джо превращались в эпические события и привлекали большое количество зрителей и болельщиков.Дэвид уже несколько ходов преследовал ладью Джо и наконец загнал ее в ловушку. Еще два хода – и королевская защита будет разбита, а третий ход вызовет неизбежную сдачу. Дэвид самоуверенно улыбнулся, когда Джо принял решение и сделал ход конем.
– Это тебя не спасет, дорогуша, – Дэвид едва взглянул на коня и взял ладью белым слоном. – Мат через пять ходов, – предсказал он, бросая фигуру в ящик, и только тут – с опозданием – увидел, как подчеркнутое страдание на лице Джо медленно превращается в торжествующую улыбку. Джозеф Мардохей умел завлекать в ловушки. Дэвид с тревогой взглянул на столь невинно выглядящего коня и вдруг увидел, что этот ход – опасная приманка. – Ублюдок! – простонал Дэвид. – Хитрый ублюдок!
– Шах! – провозгласил Джо, делая конем вилку, и Дэвиду пришлось отдать ферзя. – Шах! – повторил Джо, с довольным видом снимая ферзя с доски, и вновь преследуемый король вынужден был сделать единственный остававшийся возможным ход. – И мат, – вздохнул Джо, переводя своего ферзя из задней линии в нападение. – Не в пять ходов, как ты предсказал, а в три.
Послышался взрыв одобрительных возгласов и аплодисменты, и Джо подмигнул Дэвиду.
– Еще партию? – спросил он, но Дэвид покачал головой.
– Бери кого-нибудь из этих простофиль, – ответил он. – Я теперь целый час буду дуться. – Он освободил место, которое тут же заняла новая жертва, и Джо принялся расставлять фигуры.
Дэвид, неуклюжий в своем высотно-компенсирующем комбинезоне, направился к кофеварке, налил в чашку густой черной жидкости, бросил туда четыре ложечки сахара и отыскал свободное место в спокойном уголке рядом с худым кудрявым кибуцником, с которым в последнее время подружился. Тот читал толстый роман.
– Шалом, Роберт. Как дела?
Тот что-то буркнул, не отрываясь от книги, и Дэвид принялся отхлебывать сладкий кофе. Рядом беспокойно ерзал и покашливал Роберт, а Дэвид погрузился в собственные мысли, впервые за много месяцев думая о доме. Как там Митци и Барни Вентер, много ли в этом году желтохвостов в заливе Фалсбай? Он вспоминал, как выглядят цветы протеи на горах Хельдерберга...
Роберт снова заерзал в кресле и откашлялся. Дэвид взглянул на него и увидел, что тот охвачен глубоким чувством, губы его дрожат, а глаза блестят слишком ярко.
– Что ты читаешь? – заинтересовался Дэвид, нагибаясь и пытаясь прочесть название. И сразу увидел на суперобложке знакомый рисунок. Пустынный пейзаж, написанный яркими красками, полный света и пространства. Вдалеке две фигуры, мужчина и женщина, идут по пустыне, взявшись за руки, и весь рисунок производит странное, загадочное впечатление. Дэвид понял, что его мог нарисовать только один художник – Элла Кадеш.
Роберт опустил книгу.
– Что-то невероятное. – Голос его дрожал от чувств. – Говорю тебе, Дэви, это прекрасно. Одна из лучших книг в мире.
Со странным предчувствием, с абсолютной уверенностью, уже зная, что увидит, Дэвид взял у него книгу и прочел на первой странице название: "Наш собственный мир".
Роберт продолжал говорить.
– Мне дала ее сестра. Она работает в издательстве. Плакала всю ночь, читая ее. Новый роман, напечатан только на прошлой неделе, но это будет самая популярная книга, написанная в этой стране.
Дэвид почти не слышал его, он смотрел на оттиснутое мелким шрифтом имя автора.
Дебра Мардохей.
Он провел пальцами по глянцевитой бумаге суперобложки, погладил имя.
– Дай почитать, – негромко сказал он.
– Когда прочту, – пообещал Роберт.
– Я хочу сейчас!
– Не получится! – с явной тревогой воскликнул Роберт и чуть не выхватил книгу из рук Дэвиде. – Тебепридется подождать своей очереди, друг!
Дэвид поднял голову. С другого конца комнаты за ним следил Джо, и Дэвид укоризненно посмотрел на него. Джо быстро опустил взгляд к шахматной доске, и Дэвид понял, что он знает о книге. Он начал подниматься, хотел подойти к Джо, сказать ему... но в этот момент в бункере послышалось:
– Всем пилотам "Копья" – "красная" тревога, – и тут же вспыхнули огоньки указателей маршрутов.
– "Сверкающее копье".
– "Красное копье".
– "Огненное копье".
Дэвид застегнул шлем и вместе с остальными неуклюже побежал к электрическим тележкам, которые доставят пилотов по бетонному туннелю к машинам. Он занял место рядом с Джо.
– Почему ты не сказал? – спросил он.
– Я собирался, Дэви. Правда.
– Да, еще бы, – саркастически выпалил Дэвид. – Сам-то читал? – Джо кивнул, и Дэвид продолжал: – О чем книга?
– Не могу сказать. Ты должен прочесть сам.
– Насчет этого не беспокойся, – мрачно сказал Дэвид. – Прочту. – Они были уже в ангаре, и он спрыгнул с тележки и побежал к своему "миражу".
Двадцать минут спустя, уже в воздухе, они получили приказ Цветка Пустыни лететь к Средиземному морю на скорости перехвата: получен срочный вызов от "каравеллы" Эль Аль[11], ей угрожал египетский «МиГ-21».
Когда появились "миражи", египтянин отвернул и полетел к берегу, под защиту своих ракет. Они позволили ему уйти, проводили авиалайнер до аэропорта и вернулись на базу.
По-прежнему в высотно-компенсирующем комбинезоне, Дэвид зашел в кабинет Дофина и получил двадцатичетырехчасовую увольнительную.
За десять минут до закрытия он вбежал в один из книжных магазинов на Яффа-роуд.
На столе в центре магазина он увидел стопку "Нашего собственного мира".
– Очень хорошая книга, – сказала девушка-продавщица, заворачивая ему экземпляр.
* * *
Он открыл банку "голдстар", сбросил обувь и лег на покрывало.Начал читать, и остановился только чтобы включить лампу и прихватить еще пива. Книга была толстая, а читал он медленно, смакуя каждое слово и иногда возвращаясь и кое-что перечитывая.
Это была их история, его и Дебры, вплетенная в сюжет, о котором она рассказывала ему на острове Коста Брава, вся проникнутая ощущением земли и ее народа. Он узнавал многих второстепенных персонажей и смеялся от удовольствия и радости. А в конце задохнулся от жалости: героиня, у которой бомбой террористов оторвало пол-лица, умирала в больнице Хадашша и не позволила своему возлюбленному прийти к ней. Хотела уберечь его, хотела, чтобы он запомнил ее прежней.
Уже рассвело, но Дэвид не заметил, как пролетела ночь. Он встал, голова слегка кружилась от бессонницы. Его переполняло удивление тому, как ясно Дебра сумела все это уловить и выразить, как глубоко заглянула ему в душу, описала чувства, для которых он сам не нашел бы слов.
Он принял ванну, побрился, оделся в штатское и подошел к лежавшей на постели книге. Снова принялся разглядывать переплет, повернул страницу. Вот оно, на клапане суперобложки: "Рисунок Эллы Кадеш".
В такое раннее утро на дороге почти никого не было, и он быстро ехал навстречу восходящему утреннему солнцу. У Иерихона он повернул на север вдоль границы, вспомнил, как Дебра сидела рядом с ним и ее юбка задралась, обнажив ноги, а темные волосы развевались на ветру.
Воздух, вспарываемый "мерседесом", казалось, негромко шептал: "Быстрее, быстрее!" Машина несла его вперед.
Он остановил "мерседес" у стены старого замка крестоносцев и прошел через сад к берегу озера.
Элла сидела на своем патио перед мольбертом. На ней была соломенная шляпа размером с вагонное колесо, украшенная пластмассовыми вишнями и страусиными перьями, просторный комбинезон колыхался, как цирковая палатка, и был весь покрыт засохшей краской типичных для Кадеш ярких тонов. Она спокойно подняла голову от картины, держа в руке кисть.
– Привет, юный Марс! – сказала она. – За что такая честь моему скромному маленькому дому?
– Элла, хрен тебя побери, ты очень хорошо знаешь, почему я здесь.
– В самую точку, – заметила она, и он увидел неуверенность в ее маленьких ярких глазах. – Жаль, что такие прекрасные губы произносят столь вульгарные слова. Хочешь пива, Дэви?
– Не хочу. Хочу знать, где она.
– Кто именно?
– Послушай, я прочел книгу. Я видел суперобложку. Ты знаешь, черт побери, знаешь!
Она молча смотрела на него. Потом медленно наклонила свою красочную шляпу в знак согласия.