Смит Уилбур. В джунглях черной Африки

   – Единственные доступные разработки природных ископаемых, обнаруженные на сегодняшний день в Убомо, залегают в северо-западном районе страны, покрытом лесами, на нижних северных склонах Лунных гор, а также – бассейне реки Убомо. – Андерсон перевел маркер на экране, показывая на северные склоны гор. – Лесной покров состоит почти из пятидесяти разновидностей деревьев, имеющих экономическую ценность. Среди них африканский дуб, африканское красное дерево, махогани, грецкий орех, кедр и шерстяное дерево. Не стану утомлять вас перечислением их латинских названий, достаточно сказать, что одно их существование дает нам громадные экономические преимущества, о которых уже упоминал мой коллега. – И Андерсон устало кивнул в сторону Грина, одарившего всех ослепительной улыбкой продавца. – Лесные почвы – это по большей части железистый краснозем, благодаря которому река и получила свое название: Красная река, как, собственно, и сама страна, именуемая Краем красной земли. К счастью, слой этих почв очень тонок, обычно он не больше пятнадцати метров в глубину, а под ним залегают слои докембрийского периода. – Андерсон натянуто улыбнулся. – Повторяю, я не стану обременять вас разными техническими и специальными подробностями, но замечу лишь, что эти почвы в значительных количествах содержат редкоземельные монациты, которые наряду с богатыми залежами платины очень ровно распределяются в верхнем слое почвы. Эти монациты просто уникальны. Нет ни одного другого известного образования, в котором был бы представлен такой спектр минералов. Каждый из этих элементов иногда встречается в малых концентрациях, в промышленном производстве применяться не может, лишь их сочетание, да еще при наличии в месторождении платины, делает эти залежи поистине бесценными. Кроме того, прибыль от минералогических разработок возрастет в несколько раз благодаря ценным породам леса, который будут вырубать, чтобы начать упомянутые разработки.
   – Извините, господин Андерсон, – перебил его Дэниел. – Насколько я понял, вы собираетесь вести разработки в бассейне реки Убомо вскрышным методом?
   Джордж Андерсон посмотрел на Дэниела так, будто получил сокрушительный удар в живот.
   – Доктор Армстронг, вынужден вам пояснить, что термин «вскрышной» характеризует чисто эмоциональное отношение людей к этому делу. БМСК никогда и нигде в мире не использовала этот метод добычи полезных ископаемых. Заявляю об этом с полной ответственностью.
   – Простите, но я всегда считал, что в шахтах по добыче медной руды в Квантре в Чили добыча ведется именно вскрышным методом?
   Андерсон выглядел оскорбленным.
   – Добыча открытым способом, доктор Армстронг, – это не вскрышная добыча.
   – Разве между ними есть какая-то разница? – удивился Дэниел.
   – Разумеется, есть. Хотя, как мне кажется, сейчас не время и не место обсуждать эти различия. Позвольте только заметить, что шахты с открытым способом добычи минералов, которые мы намерены разрабатывать в Убомо, построят с учетом особенностей окружающей среды этой страны. Политика нашей компании всегда строилась по принципу восполнения потерь. Кроме того, не забывайте, что БМСК полностью поддерживает движение «зеленых». Признаюсь, доктор Армстронг, мы убеждены, что в долгосрочной перспективе состояние окружающей среды в этой стране значительно улучшится в результате тех мер, которые мы намерены предпринять.
   Андерсон бросил вызывающий взгляд на Дэниела, и Дэниел едва сдержался, чтобы не ответить ему тем же, но затем вынудил себя мило улыбнуться и удовлетворенно кивнуть.
   – Вы должны извинить мне все эти каверзы, господин Андерсон, – произнес он спокойно, – но люди станут задавать именно эти вопросы, и я должен уметь на них ответить. По-моему, БМСК собирается платить мне как раз за это.
   Губы Андерсона скривились в милостивой улыбке.
   – Конечно, разумеется, – откликнулся он. – Однако я должен еще раз особо отметить: БМСК принадлежит к числу компаний, разделяющих взгляды «зеленых». Это твердая политика сэра Питера. Я слышал, он даже намерен изменить эмблему компании. Вам должно бытъ известно, что в настоящее время на ней изображены шахтерская кирка и плуг. А сэр Питер хочет добавить к этому зеленое дерево, чтобы подчеркнуть, что о природе планеты мы не забываем никогда.
   – Думаю, в этом что-то есть, – с довольным видом улыбнулся Дэниел. Он не сомневался, что о дискуссии непременно расскажут Гаррисону. Вполне возможно, что вся эта беседа уже давно записывается на пленку скрытой видеокамеры. И если он открыто выразит свое враждебное отношение к планам компании, то плакал его бесплатный билет в Убомо, а вместе с ним и контракт с «Везучим драконом», а значит, и встреча с Нинг Чжэн Гоном. – С теми заверениями, которые я получил от вас, джентльмены, я могу ехать в Убомо с чистой совестью. Думаю, я сумею показать миру те огромные преимущества, что сулит этой стране искренняя и деловая поддержка такой компании, как БМСК.
   Он говорил все это намеренно, зная, что где-нибудь в этой комнате спрятаны микрофоны. А затем, выдержав паузу, добавил: – Но мне бы все-таки хотелось взглянуть на макет отеля и казино на берегу озера. Дело в том, что неплохо было бы снять озеро и его окрестности такими, какими они являются сегодня. И показать контраст с будущим, выделяя какие-то архитектурные находки проекта и то, как естественно они впишутся в картину девственной природы.
   – Сидни Грин непременно позаботится об этом, – со значением кивнул Пикеринг.
   – Отлично. Тогда последнее. Мне нужны данные о средних доходах граждан Убомо в настоящее время и предполагаемые цифры, скажем, лет через пять—десять после того, как преимущества новой программы развития страны станут уже довольно ощутимыми.
   – Невил, позаботьтесь об этом, – велел Пикеринг.
   Дэниел выступил с заключительным словом и затянул собрание еще на полчаса.
   – Видите ли, у меня, как у человека, намеревающегося сделать документальный фильм об Убомо, должна быть четкая концепция того, что я собираюсь показать. Существует общепринятое мнение об Африке, как о континенте, экологическое состояние которого можно оценить как катастрофическое. Именно в Африке вы сталкиваетесь с бесконечным множеством серьезнейших проблем – демографических, политических, экономических и кучей других, – которые, на первый взгляд, кажутся абсолютно неразрешимыми. Я хочу, чтобы в моем фильме прозвучали совсем иные ноты, хочу показать мир Африки, которому могли бы позавидовать в самых разных уголках планеты. Мне кажется, что подходящим названием для такого фильма стали бы слова… – Дэниел помолчал, театрально выдерживая паузу, а потом начертал рукой в воздухе: – «Убомо – окно в будущее Африки».
   Сидящие за столом захлопали в ладоши. Пикеринг снова поспешил наполнить бокалы.
   Провожая Дэниела и Бонни к выходу, Пикеринг возбужденно говорил: – Встреча прошла просто прекрасно. Думаю, вы оба произвели на наших сотрудников самое благоприятное впечатление.
   Пикеринг сиял, как учитель, довольный своими учениками.
   – Но вас еще ждет и маленький сюрприз. Сэр Питер Гаррисон… – в тоне Пикеринга появились ноты благолепия, словно он назвал имя какого-то божества, – …сэр Питер пожелал лично переговорить с вами, доктор Армстронг и мисс Ман.
   И, не дожидаясь ответа, он повел гостей к лифтам.
   В приемной Пита Гаррисона они ждали не больше пяти минут. В коридоре приемной на стенах висело несколько картин. Жаждущие встречи с боссом БМСК могли любоваться настоящими произведениями искусства, думая о чем-нибудь приятном. Очень скоро секретарша Гаррисона оторвалась от бумаг и с улыбкой произнесла: – Пожалуйста, сэр Питер ждет вас.
   Она проводила их до дверей в дальнем конце приемной, и Пикеринг крикнул вслед: – Я буду ждать вас на улице. Больше трех минут в кабинете не задерживайтесь. Сэр Питер – человек занятой.
   Высокие окна в кабинете Гаррисона смотрели на Национальный театр на другом берегу Темзы. Встав из-за стола навстречу гостям, Гаррисон приветливо улыбнулся.
   – Ну что? – спросил он, протягивая Дэниелу свою огромную ладонь. – Как прошла встреча?
   – Лучше и быть не могло, – заверил его Дэниел. – Под впечатлением того, что я услышал и увидел, я даже придумал название фильма. «Убомо – окно в будущее Африки».
   – Мне нравится! – сразу согласился Гаррисон, внимательно поглядывая на Бонни Ман. Реплика могла в равной степени относиться и к ней, и к названию фильма.
   Ровно через три минуты после того, как они появились в святая святых БМСК, Пит Гаррисон взглянул на часы. И запонки, и наручные часы были золотые, украшенные бриллиантами.
   – Приятно было встретиться с вами снова, Дэнни. И был весьма рад познакомиться с вами, мисс Ман. Но я вынужден извиниться, у меня сейчас встреча.
   У главного входа в здание Дэниела и Бонни возле заказанного для них такси ждал Пикеринг.
   – Это за счет компании. Такси доставит вас куда угодно, – произнес Пикеринг, не в состоянии оторвать взгляда от бюста Бонни.
   – «Икра Каспия», – не задумываясь, велел шоферу Дэнни.
   Когда они удобно расположились за столиком небольшого уютного ресторана, Бонни шепотом спросила: – Кто будет платить?
   – БМСК, – ответил Дэниел.
   – В таком случае я закажу четверть килограмма белуги с горячими блинами и сметаной.
   – Отлично, – согласился Дэниел. – Я закажу то же самое и бутылку шампанского. Вот только какого?
   – Я бы предпочла «Вдову».^[17] То, что меня действительно интересует, можно отложить до ленча, когда мы вернемся к тебе домой. – Бонни вызывающе рассмеялась. – И тебе придется постараться, потому что сладкое я о-о-чень люблю. Ну а между делом бутылочка шампанского поможет скоротать время и укрепит твои силы. – В глазах Бонни светилась похоть. – Тебе это пригодится. Это открытая угроза.
   Бонни ела икру с аппетитом, которому мог позавидовать любой.
   – Ну, каковы твои впечатления о БМСК? – спросил Дэниел.
   – По-моему, Таг очень сексуальный мужик. Должна признаться, что запах больших денег возбуждает меня гораздо сильнее, чем черная икра и шампанское. – Бонни хихикнула, стирая с губ масло. – Ты не ревнуешь меня, Дэнни?
   – Еще как. Но если на минуту забыть о неотразимости Гаррисона, что ты все-таки думаешь о планах компании по развитию Убомо?
   – Умопомрачительно! – восторженно пробормотала Бонни, набивая блинами рот.
   – Сногсшибательно! Если бы ты заплатил мне побольше, я приобрела бы пакет акций БМСК, и это было бы потрясающе! Потому что кто-то собирается заработать огромный мешок бабок в Убомо.
   – Вот как? – Дэниел сделал вид, что оценил ее шутку. Но чтобы такое говорила девушка, колдовавшая над дивными кадрами с северным оленем?! – Заработать мешок бабок? И больше ничего?
   Вопрос, похоже, на минуту ее озадачил, но затем она быстро проговорила: – Ну конечно. А что еще делать в такой дыре, как Убомо, красавчик мой?
   Аккуратно вытерев рот салфеткой, Бонни спросила: – Как ты полагаешь, твой банковский счет не особенно пострадает, если я закажу еще одну порцию рыбьих яйцеклеток? Не так часто бедной девочке выпадает счастье их попробовать.

Глава XVI

   Бонни Ман нервничала. Чувство это было ей абсолютно незнакомо, из-за чего она нервничала еще сильнее. Юбка и чулки, которые пришлось надеть, казались ей нелепыми, потому что она привыкла к туго обтягивающим ее джинсам и рубашкам. По правде сказать, и случай был весьма необычный, в результате чего ей пришлось сменить привычную робу на строгий наряд. Она даже отправилась в салон—парикмахерскую, хотя всегда управлялась со своей прической сама – вернее, никогда не придавала ей особого значения. Но сейчас она вынуждена была признать, что девушка из «Майклджона» справилась с работой отлично.
   Бонни смотрела на свое отражение в старинном золоченом зеркале в холле отеля «Ритц» на Пикадилли.
   «Совсем не плохо, – призналась себе Бонни. – Пожалуй, издалека я могу сойти за настоящую леди». Она поправила рыжие кудри, блестевшие от геля, абсолютно несвойственным ей жестом, что также свидетельствовало о ее нервозности перед предстоящим свиданием – именно так она расценивала эту встречу.
   Секретарь, договариваясь с ней по телефону о встрече, предложила, чтобы машина заехала за ней домой, однако Бонни категорически отказалась. Она не желала, чтобы хоть кто-нибудь увидел ту дыру, в которой она жила. Экономя буквально на всем, она снимала захудалый угол в одном из южных кварталов, который считался одним из самых нездоровых в Лондоне.
   Отель «Ритц» – первое, что пришло ей в голову. Ей хотелось произвести определенное впечатление. И хотя разговаривала с ней его секретарша, Бонни питала большие надежды на эту встречу.
   «Кончится это предложением руки и сердца, как думаешь, Бонни? – спрашивала она себя.
   – Ты только вспомни, как он на тебя смотрел. Тут нет никаких сомнений. У него из-за меня голова пошла кругом».
   Она посмотрела на часы. Ровно семь тридцать. Гаррисон принадлежал к числу тех мужчин, для которых пунктуальность – вторая натура, подумала она, выжидающе посмотрев на двери. А швейцар уже направлялся к ней. Заранее заплатив ему чаевые, она предупредила, где ее найти.
   – Машина прибыла, мадам, – сообщил швейцар.
   На обочине стоял сверкающий «роллс-ройс». Серебристо-перламутровый, с затемненными стеклами, что придавало этому роскошному лимузину вид загадочно-сюрреалистичный.
   Молодой красавец-шофер, одетый в светло-серую форму и фуражку с лакированным кожаным козырьком, приветствовал ее, как только она спустилась по ступенькам.
   – Мисс Ман? Добрый вечер.
   Открыв заднюю дверцу, он отступил в сторону, пропуская Бонни в салон. И она опустилась на восхитительно мягкое сиденье, обтянутое тонкой светло-серой кожей.
   – Добрый вечер, дорогая. – Пит Гаррисон приветствовал ее густым проникновенным голосом, от которого внутри у нее все сжалось.
   Шофер захлопнул дверцу, словно отгородив ее от обычного суетного мира. В шикарном салоне лимузина Бонни вдохнула запах дорогой кожи и сигарного дыма, и запах какого-то восхитительного мужского лосьона и еще чего-то – короче говоря, запах власти и силы.
   – Добрый вечер, сэр Питер. Очень мило с вашей стороны было пригласить меня, – произнесла Бонни, тут же от злости прикусив себе язык. Слова звучали насквозь фальшиво и как-то подобострастно. А она собиралась держаться холодно и с достоинством, словно не было ничего удивительного в том, что этот могущественный человек удостоил ее своим вниманием.
   – В ресторан «У Нико», – велел шоферу Гаррисон, дотронувшись до кнопки на подлокотнике. Звуконепроницаемое стекло, отделявшее салон от кресла водителя, тут же опустилось.
   – Не возражаете, что у меня сигара во рту? – спросил Гаррисон.
   – Нет. Мне нравится запах хороших сигар. Это ведь «Давидофф», не так ли?
   Но она не догадалась, а просто увидела оторванный кусочек пачки с названием марки в пепельнице. Глаз у нее был наметан. В противном случае вряд ли из нее вышел бы такой классный оператор.
   – Ну-у, – засмеялся Гаррисон, – да вы, оказывается, знаток.
   Казалось, это развеселило его. Бонни же надеялась, что он не заметит ее маленького обмана, и тут же сменила тему разговора: – Я никогда не была в ресторане «У Нико». Ничего удивительного. Даже если бы мне посчастливилось, я бы в жизни не смогла оплатить счет. Говорят, в этом ресторане надо заказывать столик чуть ли не за неделю вперед. Это правда?
   – Возможно, некоторым приходится делать именно так. – Пит Гаррисон снова улыбнулся. – К сожалению, не знаю. Спрошу у своего секретаря, обычно она этим занимается.
   О, Боже, опять не то. Все, что она говорит, выглядит до ужаса фальшивым. Теперь у него масса причин просто презирать ее. И навеки закрыв рот, Бонни стала слушать Пита. Удивительно, но даже несмотря на столь плачевное начало встречи, она по-прежнему воображала себе картины одну великолепнее другой. Если начиная с этого момента она будет делать все правильно, то ее будущее обещает быть просто потрясающим – поездки в «роллс-ройсе» и обеды «У Нико»; кредит в «Харродз» и «Харви энд Николз»,^[18] квартира в районе Мэйфэр или в Кенсингтоне; отдых в Акапулько, а также поездки в Сидней и Канны, ну и, естественно, в придачу ко всему – соболья шуба. Богатство и радости до конца жизни. «Прямо как выигрыш в казино. Только спокойней, девочка, – говорила себе Бонни. – Главное, спокойствие».
   Почти весь сегодняшний день она провела в постели с Дэнни, но ощущение было таким, будто это происходило сто лет назад и в каком-то другом измерении. Теперь рядом сидел сэр Питер Гаррисон, и перед ней открывались новые горизонты.
   Ресторан удивил ее до крайности. Она ожидала увидеть нечто помпезное, полумрак и все такое, а вместо этого они окунулись в атмосферу безудержного веселья в ярко освещенном зале. Красивый потолок из зеленого цветного стекла создавал иллюзию отдыха под сенью сада, вместе с тем стиль art nouveau ощущался во всем. Настроение Бонни мгновенно поднялось: атмосфера, царившая в этом чудесном месте, пришлась ей по вкусу.
   Пока метрдотель вел их к столику, заказанному специально для них в углу зала, разговоры по сторонам заметно стихли и присутствовавшие оборачивались им вслед. А потом по залу прошелестел шепоток, послышалось имя Гаррисона. Высказывались самые разнообразные догадки о той особе, что сопровождала Тага сегодня. Пит Гаррисон – живая легенда Лондона, и приятно было ощущать себя рядом с таким человеком, ловя на себе завистливые взгляды.
   Бонни знала, какое впечатление на окружающих производят ее высоченная спортивная фигура и рыжая копна пылающих волос. И, конечно же, многие в этом зале ломают сейчас голову над тем, какое место она занимает в жизни сэра Питера.
   «Пожалуйста, Боже, пусть все задуманное сбудется. Главное, не пить слишком много. Бокал вина и ясная голова – вот мой девиз на сегодняшний вечер», – решила Бонни, подходя к столику.
   На самом деле все оказалось много проще, чем она ожидала. Пит Гаррисон, сама вежливость и учтивость, сумел повести себя так, что Бонни чувствовала себя хозяйкой положения, и любые ее желания исполнялись тотчас же.
   Сам Нико Ладенис выбрался из кухни, дабы переговорить с Тагом Гаррисоном. Мало того, что Нико оказался чертовски красив, главное, его блестящая репутация. Если уж он подавал в своем заведении самую вкусную еду в Англии, но и требовал, чтобы к выбору блюд подходили серьезно и со знанием дела. Если бы перед тем, как изведать вкус его райских яств, вам вдруг вздумалось заказать джин с тоником, то безмерный гнев Нико и его презрение, обрушились бы на вас до конца дней. Пит Гаррисон заказал бутылку охлажденного «Ла Ина» для себя и прекрасное «Дюбоннэ» для Бонни. А затем они с Нико принялись обсуждать меню, причем Пит Гаррисон относился к этому не менее серьезно, чем если бы он выслушивал ежеквартальный отчет сотрудников БМСК.
   Когда Нико ушел, прислав взамен своего помощника принять заказ, Пит повернулся к Бонни, спросив, что выбрала она. Бонни притворилась, что она в полней растерянности.
   – В этом меню все кажется столь изысканным, что у меня просто глаза разбегаются. Сделайте заказ за меня, сэр Питер. Пожалуйста.
   Он улыбнулся, и она поняла, что наконец-то на правильном пути. Она осторожно нащупывала стиль их взаимоотношений, и интуиция ее срабатывала мгновенно. Очевидно, ему нравилось руководить в любой ситуации, даже при выборе еды.
   Она маленькими глотками пила «Шевалье Монтраше», которое он заказал ей к лососю. Смакуя кусочки рыбы, она уговорила его рассказать ей о приключениях, какие в более молодые годы ему пришлось пережить в Африке. Проявлять искренний интерес к его повествованию было не трудно, ибо Таг оказался прекрасным рассказчиком. Его низкий баритон ласкал ей слух, и не имело никакого значения, что он уже совсем стар, и лицо его, высушенное палящим тропическим солнцем, изрезано глубокими морщинами. Совсем недавно она где-то прочла, скорее всего, в «Санди тайме мэгэзин», что его личное состояние оценивается примерно в триста миллионов фунтов стерлингов. По сравнению с этими миллионами какие-то морщины и шрамы вообще исчезали.
   – Ну, моя дорогая, – Гаррисон промокнул свои тонкие губы свернутой салфеткой, – я хотел бы предложить тебе выпить кофе у меня в Холланд-Парке. Мне хотелось бы обсудить с тобой одно небольшое дельце. Как ты к этому отнесешься?
   Будто из скромности, она колебалась ровно минуту. На самом деле целый рой мыслей промелькнул у нее в голове. Стоит ли позволять ему думать, что она так уж доступна? Может, сделать вид, что добиться ее расположения не так-то просто? И дожидаться ли вообще, пока он повторит свою просьбу? А что, если второго раза не будет? От одной этой мысли она вздрогнула.
   «Давай, малышка, – уговаривала она себя, – решайся немедленно». Она улыбнулась.
   – Спасибо, сэр Питер. Это было бы просто чудесно. Великолепие особняка в Холланд-Парке подавляло, Бонни вертела головой во все стороны, как какая-нибудь любопытная туристка, разгуливающая по музею, пока Пит вел ее в свой кабинет. Усадив Бонни в глубокое кожаное кресло, он дал ей возможность оглядеться. И по стилю и по духу эта комната могла принадлежать только мужчине. На стене у двери Бонни заметила какие-то рога – это были рога носорога. Узнав висевшие на стенах полотна, Бонни вздрогнула, представив себе их стоимость.
   – Вы не замерзли, моя дорогая? – проговорил Гаррисон тоном заботливого хозяина, жестом велев чернокожему слуге закрыть окно.
   Кофе сэр Питер подавал Бонни сам.
   – «Голубая Кения», – пояснил он. – Этот кофе собирали специально для меня на моей частной плантации на горе Кения.
   Гаррисон отпустил слугу и закурил сигару.
   – Ну, а теперь, моя дорогая… – Он пустил колечко сигарного дыма. – Скажи, ты спишь с Дэниелом Армстронгом?
   Вопрос прозвучал столь неожиданно, беспардонно и грубо, что Бонни чуть не поперхнулась. И, не успев ничего как следует обдумать, яростно выпалила: – С кем, черт побери, вы, по-вашему, разговариваете? Седые брови, низко нависшие над его блеклыми глазами, взметнулись кверху.
   – Ага, темперамент вполне под стать твоим огненным волосам, дорогуша. Но вопрос вполне справедливый, и думаю, что ответ тоже должен быть честным. Полагаю, что я разговариваю с Тельмой Смит. По-моему, именно это имя значится в твоем свидетельстве о рождении, не так ли? Отец неизвестен. Насколько я знаю, твоя мать умерла в 1975-м от передозировки… героина, кажется. В то время огромная партия этого зелья разошлась по всему городу.
   Бонни почувствовала, как на лбу выступили крупные капли холодного липкого пота. Она не мигая смотрела на Тага широко раскрытыми от ужаса глазами.
   – Как и судьба твоей матери, твое собственное будущее было, скажем так, предопределено. В возрасте четырнадцати лет ты попала в исправительную колонию для подростков за ограбление магазина и хранение марихуаны. В восемнадцать лет тебя приговаривают к девяти месяцам тюрьмы за кражу и проституцию. Кажется, ты ограбила собственного клиента. Но, отбывая срок, ты проявила неожиданный интерес к фотографии и съемке вообще. Ты отсидела всего три месяца: за хорошее поведение срок тебе скостили. – Гаррисон весело улыбался. – Пожалуйста, поправь меня, если я в чем-то ошибаюсь.
   Бонни, зарывшись в угол, застыла в огромном кресле. Ее слегка подташнивало и предательски знобило. Она не произнесла ни слова.
   – Затем ты сменила имя на более звучное и привлекательное и впервые вышла на работу в качестве оператора телевизионной компании Питерсона в Канаде. В мае восемьдесят первого тебя уволили за кражу и перепродажу видеооборудования компании. К счастью, они не выдвинули против тебя обвинений. С тех пор никаких нарушений. Возможно, ты исправилась, а может, стала просто умнее. Во всяком случае, на человека совестливого ты не похожа. Угрызения совести и всякая прочая чушь – не для тебя, ибо ради денег ты готова пойти на все.
   – Мерзавец, – обрела наконец дар речи Бонни. – Все это время ты водил меня за нос. А я-то думала…
   – Ну да. Ты думала, что я позарился на твои аппетитные телеса. – Гаррисон удрученно покачал головой. – Я ведь уже очень стар, дорогуша, и, по мере того, как всепожирающий огонь, не дающий покоя мужчинам, во мне слабеет, вкусы мои становятся все более утонченными. Отдавая должное твоим безусловным прелестям, я бы образно сравнил тебя с новым сортом «Божоле» – хорошим молодым вином, приятным на вкус, но лишенным того неповторимого букета и нужной крепости, какие свойственны лишь хорошо выдержанному и высокосортному. «Божоле» годится для тех, чьи вкусы не отличаются особой притязательностью. Дэниелу Армстронгу, например. А я в соответствии с возрастом предпочитаю что-то вроде «Латур» или «Марго» – эти вина крепче, мягче, словом, утонченнее.
   – Старый извращенец! Теперь ты меня еще и оскорбляешь!
   – Я вовсе не собирался этого делать. Я просто хотел, чтобы мы поняли друг друга. Сама ты мне не нужна, но кое-что от тебя я бы хотел получить. Ты же хочешь иметь много денег. И тут мы могли бы с тобой договориться. Чисто коммерческая сделка. Но давай вернемся к моему вопросу? Ты спишь с Дэниелом Армстронгом?
   – Да, сплю, – огрызнулась Бонни. – Этот болван дерет из-за меня свою жопу так, что обхохочешься.