– Я разгадал еще одну вашу тайну, – проговорил Стеффенс. – Вы – ку-клукс-клановец. На протяжении многих десятков лет, с тех самых пор, когда было отменено рабство, ку-клукс-клан активнейшим образом занимался вуду. Белые ку-клукс-клановцы вызывали из небытия духов зла, но так, что в занятии таинственными ритуалами постоянно обвиняли черных. Ку-клукс-клан очень ловко воспользовался ситуацией: он активно продвигал самую мрачную находку плантационного рабства, он развивал в бывших рабах самые мрачные их черты и их же потом обвинял во всех мыслимых и немыслимых грехах. Вуду в сознании обывателей прочно связывалась с афроамериканцами. Негр – значит вуду. Значит зло, опасность, темная сила. Между тем, сами негры не достигли, должно быть, и одной десятой того чудовищного совершенства, которого удалось достичь белым ку-клукс-клановцам в овладении секретами мрачного колдовства вуду. Вы, ку-клукс-клановцы, шли в ногу со временем. Как только все большую роль в жизни человечества стал играть кинематограф, вы тут же обратили на него внимание. Вы решили закладывать в фильмы тайные закодированные послания. Для этого вы с самого начала глубоко проникли в американскую киноиндустрию. Даже географический ее центр вы выбрали с тайным умыслом… Голли Вуду…
   Белый Хунган рассмеялся:
   – Очень оригинальные рассуждения. Но только ко мне они не имеют никакого отношения. Да, я белый. Да, я занимаюсь вуду и работорговлей, но я не знаю, что такое ку-клукс-клан… То есть я слышал: это название расистской американской организации. Оно передает звук перезаряжаемого ружейного затвора…
   – Все это ерунда! – с раздражением проговорил Стеффенс. – Затвор здесь не при чем. Вы знаете лучше меня. «Ксукслос» – по-гречески «круг». «Клан» – это просто «клан, семья». Ку-клукс-клан – «в своем кругу», в кругу белых единомышленников. Скажите, кто вы? Император? Ужас? А может быть, вы…
   – Император? Какой император? Какой еще ужас?..
   – Думаете, я не знаю, как организован ку-клукс-клан?.. «Невидимая империя» – территория, на которой вы действуете, разделена на «королевства», «провинции» и «клантоны»… Всей империей управляет Маг империи. Королевствами правят Великие драконы, провинциями – Великие титаны, клантонами – Великие циклопы, в подчинении у каждого из которых находится двенадцать доверенных лиц, которые именуются Ужасами.
   – Послушайте, Стеффенс, вы толковый, образованный парень и могли бы быть нам полезны. Нам, я имею в виду мне… Но вас явно заносит… Кроме того, мне не совсем понятен ваш мотив. Почему вы пришли в салон вуду? Зачем?
   – Мне нужна ваша помощь…
   – Вам нужны рабы?.. Я продам вам. Только платите…
   – Нет… Мне нужно то же, что было в сюжете одного из первых ваших ку-клукс-клановских фильмов…
   – Да не снимал я никаких фильмов!
   – Хорошо… Одного из первых голливудских фильмов про вуду…
   – Я не смотрел. О чем там?..
   – Молодой человек обращается к колдуну вуду, чтобы тот зазомбировал его подружку. Я хочу, чтобы вы помогли превратить мою строптивую подружку Аделу Роджерс в рабыню-зомби.
   Белый Хунган задумался.
   – Что ж… Я постараюсь вам помочь… Как вы сказали? Адела Робертс?
   – Адела Роджерс!.. Помогите мне, и я ваш должник навечно!..

60

   Мквенге нервничал. Два часа назад в бар зашла белая девушка. В этом не было ничего необычного: это заведение в портовом районе отличалось особой демократичностью. Его посещали люди самых разных проживающих в Вавилоне-2 национальностей и всех оттенков кожи. Еще когда она входила в бар, девушка была изрядно пьяна. Подобным здесь было тоже никого не удивить. Улочка, на которой находилось заведение, вовсе не принадлежала к разряду респектабельных. Среди тех, кто ходил по ней, высок был процент представителей вавилонских социальных низов.
   Но Мквенге, – а глаза его, вечно перебегавшие с предмета на предмет, с лица на лицо, не пропускали ни одной, даже самой пустяшной подробности, – тут же понял: девушка не из таковских. Такие, как она, водились где-нибудь в Сити, в офисе какой-нибудь первоклассной транснациональной фирмы и получали они за свою работу достаточно, чтобы посещать не такие затрапезные кабачки, а места дорогие и модные, залитые ярким светом… Но, видно, были у нее сегодня причины оказаться здесь, среди негров и портовых проходимцев.
   Некоторое время Мквенге наблюдал за девушкой и пришел к выводу, что то ли она вовсе не была так пьяна, как показалось ему сначала, то ли алкогольные пары выветривались из красивой головки на удивление быстро.
   Народу в этот вечер в баре было мало. Это была еще одна причина, по которой Мквенге столь пристально рассматривал незнакомку. Обычно он проводил время за игрой в кости, но сегодня никто из заядлых игроков в заведении не появился, и Мквенге скучал, время от времени выбрасывая кости из кулака на деревянный стол, а потом сгребая их обратно. Негр обратил внимание, что девушку, расположившуюся в одиночестве за соседним столиком, это движение привлекает – каждый раз, когда он выбрасывал кости, она смотрела на него. Мквенге стал делать это чаще. Поймав в очередной раз ее заинтересованный взгляд, он предложил:
   – Сыграем?..
   Она кивнула головой, но за столик к нему не пересела, а, напротив, отвернулась и стала смотреть в окно.
   «Может, она ждет кого-то?» – подумал Мквенге и пересел за столик к незнакомке.
   Усевшись, он тут же выбросил кости из кулака на стол. Девушка покосилась на них, но ничего не сказала.
   – Ждете кого-нибудь? – на всякий случай спросил Мквенге.
   – Да, Барона Самеди… – пробормотала она.
   Мквенге рассмеялся, а сам тем временем подумал: «О да, она знает нашу веру!» Было второе ноября, а именно в этот день, по повериям бога, смерти можно повстречать на кладбищах – появляется там в своих неизменных цилиндре, фраке и черных солнцезащитных очках, чтобы побродить в темноте между милых его сердцу крестов и каменных склепов.
   – Но пока он не пришел, можно и сыграть! – заметила она и посмотрела на Мквенге. – На деньги?
   – Каждый расплачивается чем может… – философски пробормотал тот.
   Разумеется, игра в этом баре всегда шла на деньги. Без этого что был за интерес бросать кости?..
   Девушка неожиданно полезла в сумку, достала кошелек и извлекла оттуда ворох смятых пятифунтовых купюр.
   – Обожаю азартные игры!..
   Похоже, она и впрямь была пьяна, потому что ставку с самого начала назначила отнюдь не маленькую.
   При виде денег в Мквенге проснулся азартный игрок… Однако удача сходу от него отвернулась. Причем так, что если бы игра велась не костьми, в которых он был на сто процентов уверен, он бы подумал, что эта девушка – шулер и в пластиковых кубиках проделаны тоненькие трубки, по которым медленно перетекает шарик с ртутью, заставляющий кость лечь на ту грань, которой ее некоторое время подержали книзу…
   Адела никогда не могла похвастаться везучестью там, где это касалось азартных игр. Но сегодня словно бы сам Барон Самеди вознамерился в свой день поиздеваться над ней: он послал в подарок то, что ей было категорически не нужно – удачу в игре…
   Адела бросила кости – был ее черед выступить в роли банкомета. Выпало 6 и 5. В сумме – 11.
   – Пасс… – пробормотал Мквенге. Вид у него был удрученный.
   Он сам сделал в маленьком листочке, на котором они записывали финансовый результат игры, соответствующие изменения. Сумма, которую он был должен, выглядела нереально большой.
   Теперь потрудиться банкометом предстояло ему.
   Он сгреб кости в свою черную ладонь, потряс ими и выбросил на стол.
   – Крэп!.. – в голосе Аделы прозвучало разочарование. Тут же она сообразила, что Мквенге может понять ее истинные чувства. Чтобы отвлечь его от возможных подозрений, она затеяла разговор:
   – Я сразу поняла, что ты обязательно предложишь сыграть в крэпс.
   Мквенге все еще таращился на лежавшие на столе кости. На верхних гранях было по единичке, что в сумме давало 2 – так называемый крэп, означавший проигрыш банкомета. Негр никак не мог поверить в свою сегодняшнюю фантастическую невезучесть. Смысл того, что сказала девушка, не сразу дошел до него.
   – Что?.. Предложу в крэпс? Почему?.. – наконец проговорил он. При этом он думал, что напрасно согласился на такие высокие ставки. Когда она предложила играть каждый раз на пятьсот фунтов, он поначалу даже решил, что это шутка, но сумма на клочке бумаги росла, выходить из игры с таким проигрышем он не хотел, а удача по-прежнему им пренебрегала.
   – Но ведь это же ваша игра!.. Я слышал, что крэпс придумали негры-рабы, забавлявшиеся им на американских плантациях… – говорила Адела, записывая на листочке новую цифру и зачеркивая прежнюю.
   Мквенге нашел в себе силы улыбнуться.
   – Да, когда хозяин плохо смотрел за ними…
   – Или вечером, после работы… – проговорила Адела. – Хотя я слышала, что в сезон негры-рабы работали на плантациях чуть ли не круглосуточно, по восемнадцать часов…
   – Да, раб должен работать! – произнес Мквенге, немного отвлекаясь от проклятой, неудачной для него игры. – Это верно. Крэпс придумали негры на Миссисипи. А теперь – это самая распространенная азартная игра в казино по всему миру. Негры много чего придумали!.. Особенно много они придумали азартных игр. Особенно в кости!..
   Адела бросила кости. Мквенге аж подскочил:
   – Опять пасс! Ты выиграла!..
   Сумма очков на двух костяшках опять равнялась одиннадцати. Сумма проигрыша негра росла.
   Адела поняла, что если так пойдет дальше, то это не она, а он не сможет рассчитаться. Успех задуманного был теперь под большим вопросом.

61

   В церкви святого Петра было полно чернокожих…
   – Думаешь, затесался в толпу и никто не обращает на тебя внимания? – угрожающим голосом сказал Лувертюру церковный служка. – Кто такой? Что здесь делаешь?..
   – Я думал, что в церковь может придти любой… – пробормотал Лувертюр. Все вышло совсем не так, как он предполагал.
   Он надеялся дождаться конца службы и подойти к священнику.
   – Любой, но не ты! – в голосе церковного служки появилось еще больше угрожающих нот. – Пойдем со мной!..
   – Почему?.. Что я такого сделал?..
   Служка железной рукой ухватил Лувертюра за локоть и волок его к дверям, в которые обычные прихожане никогда не входили.
   – Ты спрашиваешь, что ты сделал?.. Это тебе лучше знать!.. Сейчас ты нам расскажешь, почему ты здесь появился и за что тебя разыскивает полиция…
   – Полиция?! – выкрикнул Лувертюр. – С чего вы взяли?..
   Слова служки – высоченного негра в черных одеждах ошеломили его.
   – Ты, наверное, давно не смотрел телевизор, глупая жареная до черноты обезьяна, – проговорил служка.
   – Точно! Не смотрю… – честно признался Лувертюр.
   – Входи! – высоченный негр толкнул его в открывшийся проем. – Легба, хранитель врат в потусторонний мир, открыл их для тебя!..
   – Послушай, сказать по правде, если ты сейчас захочешь встать и уйти с выигрышем, я не смогу рассчитаться!.. – проговорил Мквенге, глядя на Аделу.
   – Что ж… Я даю тебе шанс отыграться… – произнесла девушка.
   Мквенге оттер пот со лба.
   – Это хорошо, – сказал он. – Только вот что-то не очень везет мне сегодня.
   Кости опять покатились по грубым доскам барного стола.
   – Пойнт! – с удовлетворением воскликнула Адела и тут же вновь пожалела о том, что так откровенно проявила свои чувства.
   Банкометом на этот раз был негр Мквенге, и пойнт в терминах игры крэпс (на англо-негритянском сленге «крэпс» означало «дерьмо») был шансом для банкомета кинуть кости еще раз и, вполне вероятно, выиграть.
   Еще несколько раз оживившийся рабовладелец выбрасывал на барный стол пойнт, а потом выкинул совпадавшую с первым пойнтом комбинацию костей, дававшую в сумме четверку.
   – Пасс! – с удовлетворением проговорил Мквенге. – Кажется, удача сменилась. Не только тебе в свой день делает подарки Барон Самеди!..
   «Да уж, ничего себе подарки!.. Все наоборот!» – подумала Адела.
   «Пасс» в терминах крэпса означало выигрыш. Мквенге немного отыгрался.
   Сердце Аделы замерло от тоскливого предчувствия. То, к чему она так настойчиво стремилась, вдруг показалось ей теперь ужасным и опрометчивым. Захотелось бросить все и убежать. Не видеть никогда этого противного рабовладельца, этот ужасный бар…
   Она бросила кости.
   – Миссаут! – с еще большим энтузиазмом произнес негр. – Ты опять проиграла!.. Барон Самеди перестал делать тебе подарки! Кажется, он решил сделать подарок мне!
   Негр плотоядно улыбнулся.
   В этот момент в бар вошла молоденькая девушка-негритянка. Она смотрела по сторонам так, как будто разыскивала кого-то.
 
   Перед Иваном Лувертюром сидел негр-священник. Выглядел он хмуро и разговаривал с явным раздражением.
   – Тебя разыскивает полиция! И это самое главное!.. Даже тем, что ты находишься здесь, ты можешь создать нам проблемы. Зачем ты пришел?
   – У меня нет денег… Я попал в сложную ситуацию. Про то, что меня разыскивают полицейские, я узнал только что от вас… Это правда!.. Когда я шел сюда, я не знал этого! Я хочу работать на вас!.. Хочу поклоняться богам вуду!.. Мой отец живет на Гаити. Я хочу быть рядом с его богами… Дайте мне любую, самую сложную работу и я докажу, что могу быть полезен организации!.. – голос Лувертюра дрожал.
   Отчасти он играл эту взволнованность, но, с другой стороны, известие о том, что его разыскивает полиция, оказалось для него подобно грому среди ясного неба. Так что ему теперь не нужно было прилагать особых усилий, чтобы изображать из себя напуганного, потерявшегося в сложных обстоятельствах человека. Он был им.
   Выражение лица негра-священника немного смягчилось. Он задумался.
   Потом он проговорил:
   – Не знаю, чем ты можешь быть нам полезен…
   – Я готов на самые опасные задания! – смело сказал Лувертюр. В его голосе теперь не было прежней растерянности и страха. Он и в самом деле принял непростое, но как ему теперь казалось, единственно верное решение.
   – Это хорошо… Ты знаешь русский язык?
   – Еще бы! Это мой родной!..
   – Это еще лучше! – с удовлетворением произнес священник. – У нас есть сложности с русскими. В ваших сумасшедших домах слишком непрочные двери. И кое-кто из здешних удачно этим воспользовался… Но вот только что же делать с тем, что тебя разыскивает полиция?..
   – Давно?.. – осведомился Лувертюр.
   – Нет. День или того меньше. Так что думаю, как только ты покинешь эту комнату и пойдешь по улице, у тебя будут все шансы быть тут же арестованным. Я удивляюсь, как ты до сюда добрался?.. Видимо, еще не до всех полицейских дошли твои ориентировки. Ладно, мы тебя спрячем… Поживешь пока в доме одного из наших.

62

   Молодая негритянка робко приблизилась к столику, за которым играли в кости Адела и Мквенге. Она разыскивала в баре именно его.
   Рабовладелец наконец заметил темнокожую девушку и поднял на нее глаза.
   – Ничего не получилось… – прошептала девушка. – Я не смогла ничего сделать…
   Аделе было ясно: это одна из рабынь ее партнера по игре в крэпс.
   Мквенге пришел в ярость.
   – Тупая жареная скотина!.. Для чего я тратил деньги?!.. Что бы ты теперь говорила, что ничего не получилось?!
   – Я не понимаю, господин… Я плохо понимаю по-английски. Они что-то говорили мне, но я не смогла все разобрать, – девушка с ужасом смотрела на Мквенге. – Только не наказывайте меня! Я ни в чем не виновата!..
   – Ты не в чем не виновата?! – воскликнул негр.
   Дальше он перешел с английского на какой-то непонятный африканский язык. Девушка начала плакать.
   Мквенге по-английски приказал ей:
   – Иди, посиди вон там, у входа. Если я сегодня напьюсь, доведешь меня до дома…
   Рабыня послушно поплелась к дверям бара. Там она уселась на дощатую скамеечку и принялась ждать, изредка бросая на негра исполненные страха взгляды.
   Адела была потрясена разыгравшейся на ее глазах сценой.
   Негр позвонил кому-то по телефону. Он намеренно приглушал голос, к тому же в этот момент в баре громче заиграла музыка.
   Адела разбирала только отдельные фразы: «Невозможно поручить серьезное дело… Бизнес стоит… Это не грядки вскапывать… Нужны другие. Может, удастся… Как бы придумать, чтобы им можно было давать такие поручения?» Тут негр как-то странно посмотрел на нее.
   Мквенге схлопнул телефон.
   – Я звонил в кадровое агентство. Обычно я пользуюсь его услугами. Что-то они стали поставлять мне отвратительные кадры. У меня есть в Лондоне небольшой бизнес. Торговля недвижимостью. Собственно, я только начал его. Но с такими сотрудниками на нем можно ставить крест.
   Адела опять бросила кости.
   – Миссаут! – довольно воскликнул Мквенге.
   Она опять проиграла…
   Кости с дробным стуком перекатывались по деревянному столу.
   Чем больше проходило времени, тем сильнее проигрывала Адела. Барон Самеди и вправду отвернулся от нее: каждая новая комбинация цифр, которую она выбрасывала, оказывалась несчастливой. Миссаут – проигрыш – следовал за миссаутом.
   Негру теперь стало везти. Будучи банкометом, он постоянно с первого раза выбрасывал пасс – сложение выпавших граней давало 7 или 11. Потом он выбрасывал пойнт, который через несколько бросков повторялся, то есть опять давал пасс.
   Он уже отыграл весь свой чудовищный проигрыш и дальше начал выигрывать. Минус Аделы рос с фантастической скоростью.
   – Барон Самеди за меня! – веселился Мквенге.

63

   Маленький пикапчик катил по улицам Лондона. Ночь, и машин было не так много. От светофора к светофору спутнику Лувертюра удавалось развить приличную скорость.
   Лувертюр напряженно думал: «Сейчас меня поместят в какой-то загородный дом, где, скорее всего, будут за мной очень строго присматривать. Вряд ли мне удастся вырваться оттуда, чтобы придти в полицию и все рассказать. А сделать это я должен…»
   – Скажи, почему в твоем мобильном телефоне не было ни одного номера?.. – проговорил водитель машины. – Ты удалил их? Ты что-то скрываешь?..
   – Ничего я не скрываю… Лучше не разгоняйся так сильно! Этот телефон и этот номер я купил недавно, – ответил Лувертюр. – А кому мне здесь звонить?..
   – Ничего себе, наследил так, что за тобой охотится полиция, и при этом нет ни одного знакомого, которому бы мог позвонить… Что-то с трудом в это верится.
   – Лучше рули внимательней! А то сейчас врежемся в какой-нибудь столб!.. – собственные слова натолкнули Лувертюра на неожиданную идею.
   «Что с Джоном?.. Эх, посоветоваться бы с ним сейчас!.. Я думаю, что он бы одобрил мой план. Наша ошибка заключалась в том, что мы делали ставку на самостоятельное расследование… Да не было никакой ошибки!.. Если бы тогда я не кинулся наутек от полиции…» – размышлял сам с собой Лувертюр.
   Между тем время стремительно уходило. Водитель пикапа выехал на длинную улицу без светофоров и разогнал машину до бешеной скорости. Спешил добраться до места. Не очень комфортно было ему везти пассажира, которого разыскивает полиция.
   «Без полиции не обойтись!.. Надо придти к ним и все рассказать. Но каким образом сделать так, чтобы не рассекретить себя перед работорговцами?.. Мне нужно попасть в полицию всего на несколько часов. Уверен, они поверят мне. С моей помощью они, будут знать, что происходит внутри банды работорговцев…»
   У поворота на другую, более узкую улицу водитель все же был вынужден немного притормозить, и в это мгновение Лувертюр вцепился в руль и резко повернул его. Машина дернулась, вылетела на тротуар и, идя каким-то странным юзом, визжа и скрипя резиной, ударилась в столб.
   Лувертюр, привыкший к порядку и уважавший правила, а потому пристегнувшийся, всем телом рванул ремень безопасности. Мгновенно надулась подушка…
   Надулась она и с водительской стороны, но водитель не был пристегнут, и сила инерции бросила его вбок.
 
   Через двадцать пять минут Иван уже сидел перед начальником этнического отдела Вильямом Вильямсом и торопливо рассказывал свою историю. Времени было в обрез…
   Заразившись энтузиазмом и напряжением, которое исходило от мулата, Вильямс по ходу рассказа давал торопливые распоряжения Харди.
   – Что с водителем?..
   – По-моему, он без сознания… – откликнулся Харди.
   – Надо сделать так, чтобы он никому и ничего не сообщил. Отдельная палата и полный контроль. Но только не вызывать никаких подозрений…
   – Будет сделано…
   – Одновременно пустите в новостях: пассажир с места ночной аварии скрылся. Полицию очень интересует, почему он это сделал…
   – Сделаем и это…
   Вильямс обратился к Лувертюру:
   – Но куда ты придешь теперь? Обратно в церковь святого Петра?
   Вместо ответа Лувертюр вытащил из кармана мобильный телефон.
   – Вот, это того парня. Водителя… Здесь номер того, с кем я говорил в церкви… Если вы одобряете мой план…
   – Одобряем… – хором произнесли Вильямс и Харди. Вильямс тут же посмотрел на подчиненного с укоризной: не слишком ли много Томас на себя берет?!.. Утверждать какие бы то ни было планы, тем более такие неожиданные и рискованные – это дело начальника. А начальник здесь пока он, Вильямс.
   Лувертюр уже звонил…
   – Алло… Это вы?.. Этот идиот угробил нас… Не знаю, какая-то улица… Я сильно повредился: кажется, сотрясение мозга и все такое… Тошнит, голова кружится, все внутренности болят… Я в каком-то парке… В каком? Черт его знает?.. Попытаюсь описать вам какую-нибудь здешнюю примету…
   Лувертюр начал делать Вильямсу и Харди отчаянные знаки: надо было как-то срочно, да так, чтобы ничего не услышал и не понял священник, сообщить Ивану особую примету парка, в который его срочно должна доставить полицейская машина.
 
   Стеффенс медленно приблизился к двери. В руке он держал ключи от маленькой квартирки Аделы, которые она неизвестно почему вручила неделю назад.
   «На всякий случай – это очень непонятное объяснение, – подумал Гилберт и вставил ключ в замочную скважину. – Почему-то раньше она мне их не давала».
   Он открыл дверь, постаравшись действовать как можно тише, и проскользнул в квартиру.
   Стеффенс достал из кармана маленький пузырек с порошком, который вручил ему Белый Хунган. Куда бы его всыпать?..
   Гилберт торопливо прошел на кухню и принялся, спеша, осматривать полки, содержимое холодильника… Он ожидал, что Адела появится в квартире в самое ближайшее время, максимум – через полчаса. В середине недели она обычно отправлялась из офиса прямо домой – отдыхать. За все время, что он знал ее, она ни разу не изменила этому правилу.
   Стеффенс достал из холодильника апельсины, из шкафа ручную соковыжималку и принялся за работу. Адела не откажется от стакана сока. Мысль о том, что он хочет отравить ее, разумеется, ни за что не придет ей в голову. Он торопился. Нацедив полный стакан оранжевой жидкости, он всыпал в него порошок, размешал и тщательно вымыл ложку.
   Затем он достал из кармана мобильный телефон и позвонил Белому Хунгану.
   – Все уже приготовлено!.. Да… Сейчас готовлю сок для себя… – проговорил в трубку Стеффенс. – Разумеется: для себя без яда. Постарайтесь приехать как можно быстрее… Адрес вы знаете… Что?.. Вы навели справки о госпоже Аделе Роджерс… Да-да, конечно, вам важно знать все подробности… Если, как вы и обещаете, процедура пройдет быстро и эффективно, то мы сможем использовать ее служебное положение в ваших целях… Да, мне нужно только одно…
   Поговорив с Хунганом, Стеффенс потратил еще несколько минут на приготовление сока для себя. Адела все не появлялась.
   Прошло еще некоторое время, и Стеффенс, который и без того был в очень нервозном состоянии, начал сходить с ума.
 
   Он провел в квартире Аделы время до самой ночи, но она так и не пришла. Постоянно звонил телефон, включался автоответчик, ее подруги передавали ей приветы и интересовались, где она. Стеффенс продолжал ждать… Странно, но Белый Хунган не звонил ему, хотя он должен был волноваться, почему он не получает звонка от Стеффенса. В душу Стеффенса стали закрадываться серьезные подозрения: а что если во всем виноват Хунган?..

64

   – Что же это такое?!.. Барон Самеди, помоги мне!.. – и Мквенге забормотал вслух какие-то заклинания на непонятном Аделе африканском наречии.
   Течение времени ощущалось плохо, какие-то люди вошли в бар, тут же несколько человек, наоборот, вышли на улицу, – игра продолжалась. Адела посмотрела на наручные часики: была уже глубокая ночь.
   К их столу подошло еще несколько зрителей: белых и черных. Мквенге вытер с лица и шеи пот, который катил с него градом.
   Один из зрителей, немолодой толстый негр, сказал другому негру:
   – Поначалу парень серьезно проигрывал, но потом нашел свою удачу… Тут бы ему и остановиться. Но, видно, он решил хорошенько наказать белую за прежнюю удачу. Ему везло: он все выигрывал и выигрывал, но потом удача опять перешла к ней…
   «Что же мне теперь делать?! – подумала Адела. – Невозможно играть бесконечно! Когда-нибудь придется прекратить игру и встать. Вся идея пошла насмарку. Почему-то я не задумалась над тем фактом, что в игре можно не только ужасно проиграть и потерять все, но возможен и фантастический выигрыш. Вот как сейчас…»