– Ждите меня здесь… Оплата будет тройной. А это вам за предыдущее, – и Стеффенс протянул таксисту несколько купюр.
Выйдя из машины, он огляделся. Улица была темной, и на ней не было видно больших офисных зданий, жилых башен, ресторанов или кинотеатров. Только какие-то невзрачные и безжизненные постройки, похожие на склады или производственные помещения.
Но таксист, доставивший сюда Стеффенса, едва нашел у тротуара свободное место, чтобы припарковаться, – кругом стояло такое же количество пустых, оставленных владельцами машин, как и во время рабочего дня перед большим офисным зданием или перед концертным холлом в вечер выступления популярного певца.
Было уже очень поздно. Стеффенс медленно брел по тротуару. Вдруг рядом с ним тормознуло такси. Из него вышло трое негров. Бросив взгляд на Гилберта, они быстрым шагом пошли вперед. Стеффенс, внимательно следя за ними и стараясь не пропустить, куда они свернут, двинулся следом.
Интуитивно он чувствовал – эти трое идут туда, где сейчас уже находятся Адела и ее чернокожий спутник.
Лувертюр потерял массу времени – казалось, мимо забора госпиталя прокатные машины вообще никогда не проезжают. Словно какой-то особый недавно принятый британский закон, о котором Иван ничего не знал, запрещал им делать это. Мулат долго шел пешком, пока наконец водитель грузовика, развозившего по магазинам «Кока-колу», тоже мулат, не сжалился над ним и не остановился.
– Куда добираешься? – хриплым голосом спросил Ивана водитель грузовика.
– Ист Стрит, – честно сказал Лувертюр.
– О! Приятель! Отлично! Так нам по пути!.. Я тебя довезу до самой Ист Стрит! – радостно завопил мулат-водила. – Если не возражаешь, я быстро закину пару ящиков газировки в пару магазинов и с ветерком привезу тебя на Ист Стрит!.. Я как раз ставлю там свой драндулет на ночь! А то осточертело кататься одному. Даже радио и то почему-то сломалось!..
– Да я спешу! – попытался отбиться Лувертюр.
– Уверяю тебя, это будет в два… Нет, в три раза быстрее, чем на такси!.. Ты не знаешь, что у меня за грузовик! Машина – зверь!.. Главное – быстро раскидать ящики с газировкой!.. Не волнуйся, тебе не придется ничего делать! Я же вижу – у тебя рука повреждена!..
В самом конце улицы негры подошли к воротам с калиточкой, за которыми виднелось невысокое и неприметное здание. Никакой вывески или логотипа фирмы на нем не висело. По тому, как сбавляли шаг и нерешительно озирались эти трое, Стеффенс понял: они не очень хорошо представляют, куда идти. Один из них остановился и принялся разглядывать что-то то ли на заборе, то ли на стене здания за забором. Гилберт догадался: негр в темноте не может разглядеть номер дома.
Гилберт приблизился к троице, он был от них уже совсем недалеко. Вдруг разглядывавший что-то негр кивнул двум другим и зашел в калитку. Те последовали за ним.
Гилберт замедлился. Что делать?.. Ждать, когда Адела выйдет на улицу? Но он чувствовал: в этом случае он упустит нечто важное, что должно произойти внутри этого загадочного здания… Нет, единственное решение – это испытать удачу!..
Решительным шагом Гилберт подошел к калитке и толкнул ее.
– Послушай, ты сказал, нужно быстро закинуть пару ящиков в магазин. А тут, оказывается, придется разгрузить полгрузовика!.. – возмутился Лувертюр.
Самое ужасное, что чертов мулат завез его на своем драндулете на такую окраину, с которой ему самостоятельно не выбраться. Они были на маленьком складе. Улица, по которой они сюда доехали, была совершенно безлюдной. Глупейшим образом Иван рисковал пропустить событие, ради которого сбежал из госпиталя.
– Не волнуйся, дружище! Я раскидаю эту газировку очень быстро. А отсюда до Ист Стрит – пять минут езды. Какой дом тебе нужен?
– Семнадцатый…
– Семнадцатый?!.. – выражение лица мулата изменилось. – Это же по соседству с моим гаражом!.. Какого черта тебе там нужно?!.. Первый раз вижу, чтобы кто-то так спешил темной ночью в морг!.. А ты часом…
75
76
77
78
Выйдя из машины, он огляделся. Улица была темной, и на ней не было видно больших офисных зданий, жилых башен, ресторанов или кинотеатров. Только какие-то невзрачные и безжизненные постройки, похожие на склады или производственные помещения.
Но таксист, доставивший сюда Стеффенса, едва нашел у тротуара свободное место, чтобы припарковаться, – кругом стояло такое же количество пустых, оставленных владельцами машин, как и во время рабочего дня перед большим офисным зданием или перед концертным холлом в вечер выступления популярного певца.
Было уже очень поздно. Стеффенс медленно брел по тротуару. Вдруг рядом с ним тормознуло такси. Из него вышло трое негров. Бросив взгляд на Гилберта, они быстрым шагом пошли вперед. Стеффенс, внимательно следя за ними и стараясь не пропустить, куда они свернут, двинулся следом.
Интуитивно он чувствовал – эти трое идут туда, где сейчас уже находятся Адела и ее чернокожий спутник.
Лувертюр потерял массу времени – казалось, мимо забора госпиталя прокатные машины вообще никогда не проезжают. Словно какой-то особый недавно принятый британский закон, о котором Иван ничего не знал, запрещал им делать это. Мулат долго шел пешком, пока наконец водитель грузовика, развозившего по магазинам «Кока-колу», тоже мулат, не сжалился над ним и не остановился.
– Куда добираешься? – хриплым голосом спросил Ивана водитель грузовика.
– Ист Стрит, – честно сказал Лувертюр.
– О! Приятель! Отлично! Так нам по пути!.. Я тебя довезу до самой Ист Стрит! – радостно завопил мулат-водила. – Если не возражаешь, я быстро закину пару ящиков газировки в пару магазинов и с ветерком привезу тебя на Ист Стрит!.. Я как раз ставлю там свой драндулет на ночь! А то осточертело кататься одному. Даже радио и то почему-то сломалось!..
– Да я спешу! – попытался отбиться Лувертюр.
– Уверяю тебя, это будет в два… Нет, в три раза быстрее, чем на такси!.. Ты не знаешь, что у меня за грузовик! Машина – зверь!.. Главное – быстро раскидать ящики с газировкой!.. Не волнуйся, тебе не придется ничего делать! Я же вижу – у тебя рука повреждена!..
В самом конце улицы негры подошли к воротам с калиточкой, за которыми виднелось невысокое и неприметное здание. Никакой вывески или логотипа фирмы на нем не висело. По тому, как сбавляли шаг и нерешительно озирались эти трое, Стеффенс понял: они не очень хорошо представляют, куда идти. Один из них остановился и принялся разглядывать что-то то ли на заборе, то ли на стене здания за забором. Гилберт догадался: негр в темноте не может разглядеть номер дома.
Гилберт приблизился к троице, он был от них уже совсем недалеко. Вдруг разглядывавший что-то негр кивнул двум другим и зашел в калитку. Те последовали за ним.
Гилберт замедлился. Что делать?.. Ждать, когда Адела выйдет на улицу? Но он чувствовал: в этом случае он упустит нечто важное, что должно произойти внутри этого загадочного здания… Нет, единственное решение – это испытать удачу!..
Решительным шагом Гилберт подошел к калитке и толкнул ее.
– Послушай, ты сказал, нужно быстро закинуть пару ящиков в магазин. А тут, оказывается, придется разгрузить полгрузовика!.. – возмутился Лувертюр.
Самое ужасное, что чертов мулат завез его на своем драндулете на такую окраину, с которой ему самостоятельно не выбраться. Они были на маленьком складе. Улица, по которой они сюда доехали, была совершенно безлюдной. Глупейшим образом Иван рисковал пропустить событие, ради которого сбежал из госпиталя.
– Не волнуйся, дружище! Я раскидаю эту газировку очень быстро. А отсюда до Ист Стрит – пять минут езды. Какой дом тебе нужен?
– Семнадцатый…
– Семнадцатый?!.. – выражение лица мулата изменилось. – Это же по соседству с моим гаражом!.. Какого черта тебе там нужно?!.. Первый раз вижу, чтобы кто-то так спешил темной ночью в морг!.. А ты часом…
75
Привратник, молодой белый мужчина с лицом убийцы, посмотрел на Гилберта и спросил:
– Кто вы?..
– Я брат белой девушки! – решительно выпалил тот первое, что пришло в голову.
«На этом вся моя афера и закончится!» – подумал Гилберт, но белый привратник осклабился и сказал:
– Добро пожаловать на свадьбу вашей сестры!.. Надеюсь, когда вы уже станете благодаря ей большим человеком, не забудете того, кто первым встретил вас здесь…
Пораженный его словами, Стеффенс все же нашел силы пробормотать «Конечно! Разумеется, не забуду!» и шагнул вперед…
– Не заплутайте в наших коридорах, мистер брат Аделы! – крикнул вслед привратник. – Как зайдете вон в ту дверь, сворачивайте все время налево и попадете в большой зал. Все уже собрались. Вы последний опоздавший… Я уже перекрываю вход. Я должен остаться здесь, проводить вас некому… Мой коллега и начальник – патологоанатом, сегодня убит!
И привратник неприятно рассмеялся.
Стеффенс пошел через маленький дворик к двери.
…Внутри здания царил сумрак. Откуда-то издалека доносился непрерывный рокот барабанов. Гилберту почудилось: за поворотом коридора кто-то движется навстречу. Он испытал страх и быстро свернул не налево, как сказал привратник, а направо.
«Вот же черт!.. Что все это значит и куда я попал?!..» – панические мысли овладевали Стеффенсом. Никакого плана действий не было.
Куда приведет его этот «правый» путь?.. Чтобы хоть немного успокоиться и обдумать ситуацию, он толкнул наудачу одну из дверей. Она отворилась, открыв Стеффенсу дорогу в совершенно темное помещение.
В большой зале было множество негров. Некоторые из них приплясывали в такт ритмичному бою барабанов. Большинство же неподвижно, с испуганным видом стояли у стен. Здесь были и мужчины и женщины.
Несколько рабов и рабынь обходили гостей, предлагая им стоявшие на больших подносах стаканчики с ромом, виски и водкой, и легкие закуски.
К спиртному гости прикладывались с огромным энтузиазмом. Некоторые, пока раб или рабыня с подносом стояли возле них, успевали опрокинуть в глотку по три-четыре стаканчика. Особенно поразила одна пожилая африканка, стоявшая рядом с ней. Она торопливо выпила целых шесть стаканчиков рома, затем, повернувшись к Аделе и глядя на нее какими-то совершенно безумными глазами, проговорила:
– Терпеть не могу этот ром!.. Просто ненавижу его!.. Но сегодня он вселился в меня!.. И хлещет!.. И хлещет!.. Если бы эта чертова девчонка-рабыня не отошла вовремя, он бы выжрал еще стаканов пять!.. Тогда бы я точно упала!..
– Кто?.. – пораженно спросила Адела.
В этот момент сзади к ней подошел отлучавшийся куда-то ненадолго рабовладелец и работорговец Мквенге. Он встретил массу знакомых и деловых партнеров, со всеми ему надо было поговорить. К тому же он непрерывно раздавал и получал какие-то долги, сделанные во время игры в крэпс.
Откуда-то послышался крик:
– Приготовьте невест!..
Вместе с Мквенге подошли два незнакомых Аделе негра. Они быстро заковали ее в ножные и ручные «браслеты».
– Извини, Адела! Мне придется сделать это еще раз!.. – проговорил Мквенге. – Таковы правила.
Вокруг, посреди гостей, стояли вооруженные негры и белые. Нечего было и думать, чтобы сбежать отсюда.
– А-а! Так ты невеста, которую привезли в подарок черно-белому человеку! – протянула пожилая африканка и с важным видом посвященной оглядела Аделу с головы до ног.
От этого взгляда, которым больше подошло бы рассматривать корову, выставленную на продажу, пробрала дрожь. Нервы ее были на пределе, но отступать поздно. Вот только в душу ее стало закрадываться ужасное сомнение: успеет ли Белый Хунган, как обещал, придти на помощь… Лишь это обещание дало ей силы пойти на риск в самом начале и держаться сейчас, хотя в иные минуты от ужаса и отвращения хотелось закричать.
Помещение, в котором работорговцы справляли свое торжество, было в здании полицейского морга одним из самых мрачных – здесь патологоанатомы потрошили трупы. Столы и оборудование по-прежнему находились здесь, хотя и были сдвинуты в сторону.
– Моя родня тоже приготовила для этого случая рабыню… – продолжала говорить пожилая негритянка. – Но мне кажется ты понравишься черно-белому человеку больше!.. Тогда ты станешь самой главной!..
Вдруг негритянка схватила Аделу за плечо. Рокот барабанов усилился.
– Послушай, когда будешь там, в комнате у черно-белого человека…
– А у него здесь есть комната?.. – цепенея от страха, спросила Адела.
– Да, разве ты не знаешь… Видишь вон ту дверь…
Негритянка показала рукой на железную дверь, что, видимо, вела из «разделочной», как окрестила про себя эту большую залу Адела, в помещение для медперсонала.
– Он сейчас там, в своей комнате… – продолжала негритянка. – Лежит на своей большой кровати, убраной цветами и набирается сил перед встречей с невестами… Может быть, мы, простые гости, даже не увидим его!.. От имени черно-белого человека всегда выступает наш Хунган. Он белый… Хотя, конечно, хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на могущественного черно-белого человека… Послушай, если ты понравишься ему и он согласится сделать тебя своей главной женой…
Мимо как раз проходила рабыня с подносом, на котором стоял ром. Адела хотела схватить один из стаканчиков – чувствовала, что нервы вот-вот не выдержат, – но Мквенге остановил ее руку.
– Нельзя!.. – испуганно проговорил он. – Черно-белому человеку может не понравиться, что от его невесты пахнет ромом. Тогда он придет в ярость, и мне конец!.. Восхода я уже не увижу!..
– Послушай, – продолжала заплетавшимся языком долдонить пожилая негритянка, – попроси черно-белого человека… Он посланец духов и может убедить их. Пусть попросит Барона Самеди больше не вселятся в меня… У меня больная печень, умру я от этого чертова рома!.. Каждый раз, вселившись в меня, он выдувает не меньше бутылки! Сил больше нет так жить!.. Попросишь?..
– Хорошо, попрошу! – еле выдавила из себя Адела.
– Спасибо! Спасибо тебе, родная!.. – всхлипывая, негритянка полезла целовать Аделе руку, та еле вырвала ее.
Рокот барабанов стал еще громче. Мужчины и женщины, танцевавшие посреди залы какой-то экстатический танец, пытались вовлечь в него тех, кто стоял вдоль стен, но гости не могли преодолеть подавленности и скованности. Все непрерывно нагружались спиртным и мало закусывали. Протолкнуть в себя еду в такой обстановке было невозможно.
– Это все Белый Хунган!.. Это он запугал негров! – с неожиданной злобой проговорила негритянка. – Дома, на Гаити, мы тоже собирались, чтобы потанцевать и помолиться богам, но никто не испытывал такого ужаса, как сейчас… Смотри, вот он! Белый Хунган! Сейчас он объявит волю черно-белого человека! – она толкнула Аделу под локоть.
– Кто вы?..
– Я брат белой девушки! – решительно выпалил тот первое, что пришло в голову.
«На этом вся моя афера и закончится!» – подумал Гилберт, но белый привратник осклабился и сказал:
– Добро пожаловать на свадьбу вашей сестры!.. Надеюсь, когда вы уже станете благодаря ей большим человеком, не забудете того, кто первым встретил вас здесь…
Пораженный его словами, Стеффенс все же нашел силы пробормотать «Конечно! Разумеется, не забуду!» и шагнул вперед…
– Не заплутайте в наших коридорах, мистер брат Аделы! – крикнул вслед привратник. – Как зайдете вон в ту дверь, сворачивайте все время налево и попадете в большой зал. Все уже собрались. Вы последний опоздавший… Я уже перекрываю вход. Я должен остаться здесь, проводить вас некому… Мой коллега и начальник – патологоанатом, сегодня убит!
И привратник неприятно рассмеялся.
Стеффенс пошел через маленький дворик к двери.
…Внутри здания царил сумрак. Откуда-то издалека доносился непрерывный рокот барабанов. Гилберту почудилось: за поворотом коридора кто-то движется навстречу. Он испытал страх и быстро свернул не налево, как сказал привратник, а направо.
«Вот же черт!.. Что все это значит и куда я попал?!..» – панические мысли овладевали Стеффенсом. Никакого плана действий не было.
Куда приведет его этот «правый» путь?.. Чтобы хоть немного успокоиться и обдумать ситуацию, он толкнул наудачу одну из дверей. Она отворилась, открыв Стеффенсу дорогу в совершенно темное помещение.
В большой зале было множество негров. Некоторые из них приплясывали в такт ритмичному бою барабанов. Большинство же неподвижно, с испуганным видом стояли у стен. Здесь были и мужчины и женщины.
Несколько рабов и рабынь обходили гостей, предлагая им стоявшие на больших подносах стаканчики с ромом, виски и водкой, и легкие закуски.
К спиртному гости прикладывались с огромным энтузиазмом. Некоторые, пока раб или рабыня с подносом стояли возле них, успевали опрокинуть в глотку по три-четыре стаканчика. Особенно поразила одна пожилая африканка, стоявшая рядом с ней. Она торопливо выпила целых шесть стаканчиков рома, затем, повернувшись к Аделе и глядя на нее какими-то совершенно безумными глазами, проговорила:
– Терпеть не могу этот ром!.. Просто ненавижу его!.. Но сегодня он вселился в меня!.. И хлещет!.. И хлещет!.. Если бы эта чертова девчонка-рабыня не отошла вовремя, он бы выжрал еще стаканов пять!.. Тогда бы я точно упала!..
– Кто?.. – пораженно спросила Адела.
В этот момент сзади к ней подошел отлучавшийся куда-то ненадолго рабовладелец и работорговец Мквенге. Он встретил массу знакомых и деловых партнеров, со всеми ему надо было поговорить. К тому же он непрерывно раздавал и получал какие-то долги, сделанные во время игры в крэпс.
Откуда-то послышался крик:
– Приготовьте невест!..
Вместе с Мквенге подошли два незнакомых Аделе негра. Они быстро заковали ее в ножные и ручные «браслеты».
– Извини, Адела! Мне придется сделать это еще раз!.. – проговорил Мквенге. – Таковы правила.
Вокруг, посреди гостей, стояли вооруженные негры и белые. Нечего было и думать, чтобы сбежать отсюда.
– А-а! Так ты невеста, которую привезли в подарок черно-белому человеку! – протянула пожилая африканка и с важным видом посвященной оглядела Аделу с головы до ног.
От этого взгляда, которым больше подошло бы рассматривать корову, выставленную на продажу, пробрала дрожь. Нервы ее были на пределе, но отступать поздно. Вот только в душу ее стало закрадываться ужасное сомнение: успеет ли Белый Хунган, как обещал, придти на помощь… Лишь это обещание дало ей силы пойти на риск в самом начале и держаться сейчас, хотя в иные минуты от ужаса и отвращения хотелось закричать.
Помещение, в котором работорговцы справляли свое торжество, было в здании полицейского морга одним из самых мрачных – здесь патологоанатомы потрошили трупы. Столы и оборудование по-прежнему находились здесь, хотя и были сдвинуты в сторону.
– Моя родня тоже приготовила для этого случая рабыню… – продолжала говорить пожилая негритянка. – Но мне кажется ты понравишься черно-белому человеку больше!.. Тогда ты станешь самой главной!..
Вдруг негритянка схватила Аделу за плечо. Рокот барабанов усилился.
– Послушай, когда будешь там, в комнате у черно-белого человека…
– А у него здесь есть комната?.. – цепенея от страха, спросила Адела.
– Да, разве ты не знаешь… Видишь вон ту дверь…
Негритянка показала рукой на железную дверь, что, видимо, вела из «разделочной», как окрестила про себя эту большую залу Адела, в помещение для медперсонала.
– Он сейчас там, в своей комнате… – продолжала негритянка. – Лежит на своей большой кровати, убраной цветами и набирается сил перед встречей с невестами… Может быть, мы, простые гости, даже не увидим его!.. От имени черно-белого человека всегда выступает наш Хунган. Он белый… Хотя, конечно, хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на могущественного черно-белого человека… Послушай, если ты понравишься ему и он согласится сделать тебя своей главной женой…
Мимо как раз проходила рабыня с подносом, на котором стоял ром. Адела хотела схватить один из стаканчиков – чувствовала, что нервы вот-вот не выдержат, – но Мквенге остановил ее руку.
– Нельзя!.. – испуганно проговорил он. – Черно-белому человеку может не понравиться, что от его невесты пахнет ромом. Тогда он придет в ярость, и мне конец!.. Восхода я уже не увижу!..
– Послушай, – продолжала заплетавшимся языком долдонить пожилая негритянка, – попроси черно-белого человека… Он посланец духов и может убедить их. Пусть попросит Барона Самеди больше не вселятся в меня… У меня больная печень, умру я от этого чертова рома!.. Каждый раз, вселившись в меня, он выдувает не меньше бутылки! Сил больше нет так жить!.. Попросишь?..
– Хорошо, попрошу! – еле выдавила из себя Адела.
– Спасибо! Спасибо тебе, родная!.. – всхлипывая, негритянка полезла целовать Аделе руку, та еле вырвала ее.
Рокот барабанов стал еще громче. Мужчины и женщины, танцевавшие посреди залы какой-то экстатический танец, пытались вовлечь в него тех, кто стоял вдоль стен, но гости не могли преодолеть подавленности и скованности. Все непрерывно нагружались спиртным и мало закусывали. Протолкнуть в себя еду в такой обстановке было невозможно.
– Это все Белый Хунган!.. Это он запугал негров! – с неожиданной злобой проговорила негритянка. – Дома, на Гаити, мы тоже собирались, чтобы потанцевать и помолиться богам, но никто не испытывал такого ужаса, как сейчас… Смотри, вот он! Белый Хунган! Сейчас он объявит волю черно-белого человека! – она толкнула Аделу под локоть.
76
Стеффенс не сразу разобрал, откуда доносится это мычание. Наконец он разглядел, что в углу между стеной и канцелярской тумбой, на которой стоял системный блок старого компьютера, лежит человек.
Гилберт подошел ближе. Прочные веревки опутывали все тело, рот залеплен скотчем. Стеффенс склонился над несчастным, с большим трудом сорвал клейкую ленту.
– Прошу вас, развяжите меня!.. Я хорошо заплачу! Только помогите мне исчезнуть отсюда!.. – проговорил человек очень тихо, словно опасаясь, что кто-то снаружи комнаты может услышать его.
– Кто вы?.. – прошептал Гилберт.
– Я врач-патологоанатом!.. – ответил крепко связанный мужчина.
– Мне сказали, что вы убиты…
– Буду убит… Они собираются принести меня в жертву… Если вы не развяжете веревки, минут через десять они вернутся за мной, отнесут в зал и перережут мне горло. Я знаю, они не шутят!..
– Кто они?!.. Что здесь происходит?.. – испуганно пробормотал Стеффенс.
– Работорговцы вуду!.. Это странная религиозная секта, ратующая за возрождение рабства. Этой ночью полицейский морг в их власти!.. Они перебили охрану, связали меня и теперь устраивают там, в анатомическом театре, какой-то жуткий шабаш. Среди них есть и белые, и негры. Негры – в основном запуганные, забитые исполнители. Командуют всем белые…
– А девушка?.. Белую девушку вы среди них видели?!..
– Да, видел!.. Кажется, с ней тоже что-то собираются сделать… Вот только я не понял, что…
– Нет, я не могу вас освободить… – пробормотал Стеффенс. – Тем самым я выдам свое присутствие. Они поймут, что в морге есть кто-то посторонний… Еще чего доброго принесут в жертву меня! А у меня здесь есть свои дела.
И Стеффенс трусливо покинул комнату.
– Пожалуйста, не уходите! Пожалуйста, помогите! – неслось ему вслед.
Грузовик, в кабине которого сидели Лувертюр и его друг-мулат, стоял на некотором удалении от морга да еще и на противоположной стороне улицы.
– Не завидую я вам, частным детективам! Ни за что бы не полез туда, да еще и ночью!.. – проговорил шофер.
– Что поделаешь… Меня наняла жена одного патологоанатома… Подозревает, что он встречается в морге с женщинами.
– Ничего себе!.. Мне кажется, баба выдумывает. Сюда никто не согласится поехать. Глянь – кругом одни гаражи и склады. В это время здесь во всей округе нет ни единой живой души. Только в морг время от времени подвозят свежих покойничков…
– Я тебе не все сказал: этот патологоанатом – член какой-то тайной подпольной секты. Сегодня ночью у них сборище. Мне нужно проникнуть туда и рассмотреть и сфотографировать все хорошенько.
Количество легковых машин, припаркованных рядом с моргом убеждало Лувертюра, что информация, предоставленная им полиции, была верной.
Мимо них проехала машина с красными крестами и у ворот морга, остановилась. Выглянул привратник, затем отворились большие ворота. Машина заехала внутрь.
– Покойника привезли, – пробормотал шофер. – А ты говоришь, сборище…
– Одно другому не мешает…
– Это верно… Засунут в холодильник, и все. И дальше продолжат…
«Но где же полиция? – размышлял Лувертюр. – Похоже, они решили сегодня ночью никого не арестовывать. Хотят проследить, выяснить связи… И зачем я только сюда приехал?»
Собственная затея показалась ему нелепой.
В этот момент мимо их грузовика проехало сразу три медицинских автомобиля. У ворот морга они остановились…
– Странно… Уж не случилось ли чего в городе? – сказал шофер-мулат. – Первый раз вижу, чтобы сюда приезжало одновременно несколько автомобилей.
«Это полиция! – догадался Лувертюр. – Значит, все-таки решили арестовать работорговцев сегодня ночью!»
Адела внимательно рассматривала Белого Хунгана. Он был одет в костюм барона Самеди: черный фрак, черный цилиндр и большие солнцезащитные очки. Их стекла скрывали чуть ли не половину лица Хунгана. Поля надвинутого на лоб цилиндра бросали глубокие тени.
Адела старалась получше запомнить твердо очерченный подбородок Хунгана, его решительно сжатые губы. Но понимала – встреть она этого человека без маскарада барона Самеди – не сможет опознать с уверенностью. Даже руки этого человека были скрыты белыми перчатками.
– Весь Вавилон-2 скоро окажется в нашей власти!.. – говорил собравшимся неграм Белый Хунган. – И тогда наступит жизнь, в которой хорошие люди больше не станут трудиться. За них это будут делать рабы. Доказательством истинности моих слов служит существование черно-белого человека. Я говорил с Легбой, властителем врат в царство мертвых. И он сказал, что хотел бы спуститься в наш земной мир и пожить в нем. Но для этого ему понадобилось особое тело. Я сделал такое. И Легба вошел в черно-белого человека, а тот дал мне власть над живыми и мертвыми. Сейчас каждый из вас отправит в спальню к нему свою невесту. Пусть ваши рабыни сами убедятся, насколько много в черно-белом человеке жизненных сил, а убедившись, расскажут вам. Тогда, я думаю, последние из вас поверят, что Легба теперь живет среди людей в Вавилоне-2. Но из всех невест черно-белый человек Легба выберет только одну. Чья невеста понравится ему больше, тот и станет родственником и доверенным лицом Легбы, станет действовать от имени черно-белого человека!..
Негры уже находились в состоянии какого-то странного экстаза. Барабаны, звучавшие во время речи Белого Хунгана приглушенно, опять загремели в полную силу. Но вдруг они стихли.
– Перед началом свадьбы черно-белый человек выйдет к вам, чтобы каждый из вас, а не только невесты мог посмотреть на него. Встречайте же его истовой пляской!.. Он должен знать, как вы радуетесь встрече с ним.
После этой команды Хунгана негры в зале задергались в каких-то странных ритмичных конвульсиях. Барабаны задавали отчаянный ритм. В ритуальном танце участвовали все присутствовавшие, за исключением закованных в наручники невест черно-белого человека. Их негры – помощники Белого Хунгана – согнали в сторонку к стене.
Вместе с другими девушками, единственная белая среди невест, Адела ждала появления черно-белого человека. Две мысли помогали ей не забиться в истерике: раскрыв тайную организацию работорговцев, она прославится, а самому ужасному сегодня не даст произойти ее Белый Хунган. Это он обещал ей твердо… Только как он выполнит свое обещание, Адела не представляла.
Странно, но через несколько минут после того, как в зале начался дикий шабаш под бой барабанов, Адела почувствовала, что тоже впадает в какой-то транс. На нее накатила словно бы волна опьянения, и все происходившее перестало казаться ужасным. Даже черно-белый человек вызывал теперь не ужас, а любопытство.
Те же ощущения, похоже, испытывали и другие рабыни: насколько это возможно в «браслетах», они пританцовывали вместе со всеми.
Адела, конечно же, не различала среди танцующей массы тех нескольких особенно активных негров, которые приплясывая и выкликивая особые заклинания, искусно заводили других.
Гилберт подошел ближе. Прочные веревки опутывали все тело, рот залеплен скотчем. Стеффенс склонился над несчастным, с большим трудом сорвал клейкую ленту.
– Прошу вас, развяжите меня!.. Я хорошо заплачу! Только помогите мне исчезнуть отсюда!.. – проговорил человек очень тихо, словно опасаясь, что кто-то снаружи комнаты может услышать его.
– Кто вы?.. – прошептал Гилберт.
– Я врач-патологоанатом!.. – ответил крепко связанный мужчина.
– Мне сказали, что вы убиты…
– Буду убит… Они собираются принести меня в жертву… Если вы не развяжете веревки, минут через десять они вернутся за мной, отнесут в зал и перережут мне горло. Я знаю, они не шутят!..
– Кто они?!.. Что здесь происходит?.. – испуганно пробормотал Стеффенс.
– Работорговцы вуду!.. Это странная религиозная секта, ратующая за возрождение рабства. Этой ночью полицейский морг в их власти!.. Они перебили охрану, связали меня и теперь устраивают там, в анатомическом театре, какой-то жуткий шабаш. Среди них есть и белые, и негры. Негры – в основном запуганные, забитые исполнители. Командуют всем белые…
– А девушка?.. Белую девушку вы среди них видели?!..
– Да, видел!.. Кажется, с ней тоже что-то собираются сделать… Вот только я не понял, что…
– Нет, я не могу вас освободить… – пробормотал Стеффенс. – Тем самым я выдам свое присутствие. Они поймут, что в морге есть кто-то посторонний… Еще чего доброго принесут в жертву меня! А у меня здесь есть свои дела.
И Стеффенс трусливо покинул комнату.
– Пожалуйста, не уходите! Пожалуйста, помогите! – неслось ему вслед.
Грузовик, в кабине которого сидели Лувертюр и его друг-мулат, стоял на некотором удалении от морга да еще и на противоположной стороне улицы.
– Не завидую я вам, частным детективам! Ни за что бы не полез туда, да еще и ночью!.. – проговорил шофер.
– Что поделаешь… Меня наняла жена одного патологоанатома… Подозревает, что он встречается в морге с женщинами.
– Ничего себе!.. Мне кажется, баба выдумывает. Сюда никто не согласится поехать. Глянь – кругом одни гаражи и склады. В это время здесь во всей округе нет ни единой живой души. Только в морг время от времени подвозят свежих покойничков…
– Я тебе не все сказал: этот патологоанатом – член какой-то тайной подпольной секты. Сегодня ночью у них сборище. Мне нужно проникнуть туда и рассмотреть и сфотографировать все хорошенько.
Количество легковых машин, припаркованных рядом с моргом убеждало Лувертюра, что информация, предоставленная им полиции, была верной.
Мимо них проехала машина с красными крестами и у ворот морга, остановилась. Выглянул привратник, затем отворились большие ворота. Машина заехала внутрь.
– Покойника привезли, – пробормотал шофер. – А ты говоришь, сборище…
– Одно другому не мешает…
– Это верно… Засунут в холодильник, и все. И дальше продолжат…
«Но где же полиция? – размышлял Лувертюр. – Похоже, они решили сегодня ночью никого не арестовывать. Хотят проследить, выяснить связи… И зачем я только сюда приехал?»
Собственная затея показалась ему нелепой.
В этот момент мимо их грузовика проехало сразу три медицинских автомобиля. У ворот морга они остановились…
– Странно… Уж не случилось ли чего в городе? – сказал шофер-мулат. – Первый раз вижу, чтобы сюда приезжало одновременно несколько автомобилей.
«Это полиция! – догадался Лувертюр. – Значит, все-таки решили арестовать работорговцев сегодня ночью!»
Адела внимательно рассматривала Белого Хунгана. Он был одет в костюм барона Самеди: черный фрак, черный цилиндр и большие солнцезащитные очки. Их стекла скрывали чуть ли не половину лица Хунгана. Поля надвинутого на лоб цилиндра бросали глубокие тени.
Адела старалась получше запомнить твердо очерченный подбородок Хунгана, его решительно сжатые губы. Но понимала – встреть она этого человека без маскарада барона Самеди – не сможет опознать с уверенностью. Даже руки этого человека были скрыты белыми перчатками.
– Весь Вавилон-2 скоро окажется в нашей власти!.. – говорил собравшимся неграм Белый Хунган. – И тогда наступит жизнь, в которой хорошие люди больше не станут трудиться. За них это будут делать рабы. Доказательством истинности моих слов служит существование черно-белого человека. Я говорил с Легбой, властителем врат в царство мертвых. И он сказал, что хотел бы спуститься в наш земной мир и пожить в нем. Но для этого ему понадобилось особое тело. Я сделал такое. И Легба вошел в черно-белого человека, а тот дал мне власть над живыми и мертвыми. Сейчас каждый из вас отправит в спальню к нему свою невесту. Пусть ваши рабыни сами убедятся, насколько много в черно-белом человеке жизненных сил, а убедившись, расскажут вам. Тогда, я думаю, последние из вас поверят, что Легба теперь живет среди людей в Вавилоне-2. Но из всех невест черно-белый человек Легба выберет только одну. Чья невеста понравится ему больше, тот и станет родственником и доверенным лицом Легбы, станет действовать от имени черно-белого человека!..
Негры уже находились в состоянии какого-то странного экстаза. Барабаны, звучавшие во время речи Белого Хунгана приглушенно, опять загремели в полную силу. Но вдруг они стихли.
– Перед началом свадьбы черно-белый человек выйдет к вам, чтобы каждый из вас, а не только невесты мог посмотреть на него. Встречайте же его истовой пляской!.. Он должен знать, как вы радуетесь встрече с ним.
После этой команды Хунгана негры в зале задергались в каких-то странных ритмичных конвульсиях. Барабаны задавали отчаянный ритм. В ритуальном танце участвовали все присутствовавшие, за исключением закованных в наручники невест черно-белого человека. Их негры – помощники Белого Хунгана – согнали в сторонку к стене.
Вместе с другими девушками, единственная белая среди невест, Адела ждала появления черно-белого человека. Две мысли помогали ей не забиться в истерике: раскрыв тайную организацию работорговцев, она прославится, а самому ужасному сегодня не даст произойти ее Белый Хунган. Это он обещал ей твердо… Только как он выполнит свое обещание, Адела не представляла.
Странно, но через несколько минут после того, как в зале начался дикий шабаш под бой барабанов, Адела почувствовала, что тоже впадает в какой-то транс. На нее накатила словно бы волна опьянения, и все происходившее перестало казаться ужасным. Даже черно-белый человек вызывал теперь не ужас, а любопытство.
Те же ощущения, похоже, испытывали и другие рабыни: насколько это возможно в «браслетах», они пританцовывали вместе со всеми.
Адела, конечно же, не различала среди танцующей массы тех нескольких особенно активных негров, которые приплясывая и выкликивая особые заклинания, искусно заводили других.
77
Лувертюр лежал на крыше грузовика. Участок, который занимал гараж, находился как раз по соседству с моргом. Мулат-водитель подогнал свою машину к забору, и теперь, лежа вместе с Лувертюром на крыше, разглядывал здание.
В царившей вокруг темноте со стороны морга они должны быть незаметны. Если только не рассматривать округу через прибор ночного видения, улавливающий инфракрасные излучения. Так что Иван полагал: никак не может навредить проходящей сейчас полицейской операции. Он все же сумел обуздать свое любопытство и, рассудив здраво, решил не соваться в здание морга.
Вдруг он ясно различил крики о помощи, доносившиеся со стороны ближайшего темного окна. Они были негромкими, но ведь окно наглухо закрыто! Хорошая звукоизоляция способна не пропустить даже самый отчаянный крик.
Некоторое время оба мулата лежали не шевелясь, не произнося ни слова. «Помогите! На помощь!.. Люди, спасите!» – продолжало доноситься до ушей.
Лувертюр не выдержал:
– Помоги мне спуститься за забор!.. – сказал он водителю. Он поднялся на корточки и попытался заглянуть вниз, на территорию морга.
– Дело твое… Но я с тобой не пойду!.. Мне все это не нравится… Черт его знает, что там происходит!.. – испуганно произнес мулат.
– От тебя требуется, чтобы ты поскорей приволок какую-нибудь веревку и подержал ее, пока я буду спускаться на ту сторону! – сказал Лувертюр.
– Уже бегу! – откликнулся водитель и пополз к краю крыши. Ему еще предстояло слезть вниз, сходить за веревкой и вернуться обратно.
От нетерпения Лувертюра начала колотить дрожь. Не зря он приехал на Ист Стрит! Без него здесь не обойдется!
В самый разгар экстатического танца дверь, что вела из залы в соседнее помещение, отворилась. В полумраке трудно было разглядеть подробности, но Адела заметила, что в центре «спальни» черно-белого человека действительно стоит большая кровать, застеленная белыми простынями с пышными белыми подушками в изголовье. Весь пол вокруг кровати был усыпан цветами, на стенах висели венки.
Через мгновение дверной проем закрыли собой несколько дюжих негров, несших на плечах носилки с золоченым троном, также украшенным свежими цветами. На нем сидел черно-белый человек. Он был в черных брюках и белой просторной накидке, открывавшей руки и грудь.
– Легба! Легба! – закричали негры и простерли руки к своему «правителю».
Человек на троне был действительно черно-белым. Голова и часть шеи были белыми, но разрез накидки открывал черную грудь. Руки, за исключением белых кистей, были чернокожими.
Носилки остановились посреди танцевавших. Движения толпы стали замедленными, люди словно впадали в какую-то спячку, некоторые повалились на пол и так и замерли в неестественных, изломанных позах.
– Выбери невесту! Выбери невесту! – кричали те из негров, что еще не впали в транс.
– Хорошо! Я сделаю это! Отнесите меня обратно в спальню!.. И следом приводите первую!.. – глухим голосом произнес черно-белый человек.
– Легба! Легба! Скажи нам, как жить? Когда падет Вавилон-2? Что нам делать?.. – выкрикнула пьяным голосом пожилая негритянка, с которой разговаривала Адела.
– Ничего и никогда не делай сам! – внятно произнес черно-белый человек. – Все заботы поручай рабам!..
Носильщики понесли его обратно в спальню.
Взоры всех обратились к невестам, стоявшим толпой у стены.
– Ведите к черно-белому человеку первую! Скорей! – раздались крики.
Аделе казалось, что все смотрят на нее.
Дверь «спальни» открылась, оттуда вышли двое носильщиков трона и шагнули к невестам. Сперва они явно нацелились на Аделу, но в последний момент выхватили из группки невест другую – молоденькую африканку. Сняв с нее «браслеты», они взяли ее под руки и повели к двери. Через мгновение мрак, царивший в «спальне» черно-белого человека, поглотил ее. Дверь закрылась…
Первый этаж был достаточно высоким, и Лувертюр не сразу подобрался к окну. Цепляясь одной рукой за узенький карниз, изо всех сил стараясь не соскользнуть с выступа стены, на котором стоял, Иван замахнулся гаечным ключом, – им его снабдил водитель.
Стекло разлетелось на мелкие кусочки. Один из них поранил русскому щеку. Лувертюру показалось: звон разнесся по всей округе. Его перебинтованная в госпитале рука была охвачена дергающей болью.
Слыша, что ему идут на помощь, человек в комнате перестал кричать.
Кое как вынув из рамы острые осколки, Иван проник внутрь. Осмотрелся. Возле стены на полу лежал связанный мужчина.
– Развяжите скорей… Я патологоанатом морга. Люди вуду, захватившие здание, хотят принести меня в жертву!.. Надо скорей бежать отсюда! У вас есть телефон? Вызовите полицию.
Размазывая кровь по раненой стеклом щеке, Лувертюр принялся распутывать веревки. Едва он закончил эту работу, дверь комнаты отворилась…
В царившей вокруг темноте со стороны морга они должны быть незаметны. Если только не рассматривать округу через прибор ночного видения, улавливающий инфракрасные излучения. Так что Иван полагал: никак не может навредить проходящей сейчас полицейской операции. Он все же сумел обуздать свое любопытство и, рассудив здраво, решил не соваться в здание морга.
Вдруг он ясно различил крики о помощи, доносившиеся со стороны ближайшего темного окна. Они были негромкими, но ведь окно наглухо закрыто! Хорошая звукоизоляция способна не пропустить даже самый отчаянный крик.
Некоторое время оба мулата лежали не шевелясь, не произнося ни слова. «Помогите! На помощь!.. Люди, спасите!» – продолжало доноситься до ушей.
Лувертюр не выдержал:
– Помоги мне спуститься за забор!.. – сказал он водителю. Он поднялся на корточки и попытался заглянуть вниз, на территорию морга.
– Дело твое… Но я с тобой не пойду!.. Мне все это не нравится… Черт его знает, что там происходит!.. – испуганно произнес мулат.
– От тебя требуется, чтобы ты поскорей приволок какую-нибудь веревку и подержал ее, пока я буду спускаться на ту сторону! – сказал Лувертюр.
– Уже бегу! – откликнулся водитель и пополз к краю крыши. Ему еще предстояло слезть вниз, сходить за веревкой и вернуться обратно.
От нетерпения Лувертюра начала колотить дрожь. Не зря он приехал на Ист Стрит! Без него здесь не обойдется!
В самый разгар экстатического танца дверь, что вела из залы в соседнее помещение, отворилась. В полумраке трудно было разглядеть подробности, но Адела заметила, что в центре «спальни» черно-белого человека действительно стоит большая кровать, застеленная белыми простынями с пышными белыми подушками в изголовье. Весь пол вокруг кровати был усыпан цветами, на стенах висели венки.
Через мгновение дверной проем закрыли собой несколько дюжих негров, несших на плечах носилки с золоченым троном, также украшенным свежими цветами. На нем сидел черно-белый человек. Он был в черных брюках и белой просторной накидке, открывавшей руки и грудь.
– Легба! Легба! – закричали негры и простерли руки к своему «правителю».
Человек на троне был действительно черно-белым. Голова и часть шеи были белыми, но разрез накидки открывал черную грудь. Руки, за исключением белых кистей, были чернокожими.
Носилки остановились посреди танцевавших. Движения толпы стали замедленными, люди словно впадали в какую-то спячку, некоторые повалились на пол и так и замерли в неестественных, изломанных позах.
– Выбери невесту! Выбери невесту! – кричали те из негров, что еще не впали в транс.
– Хорошо! Я сделаю это! Отнесите меня обратно в спальню!.. И следом приводите первую!.. – глухим голосом произнес черно-белый человек.
– Легба! Легба! Скажи нам, как жить? Когда падет Вавилон-2? Что нам делать?.. – выкрикнула пьяным голосом пожилая негритянка, с которой разговаривала Адела.
– Ничего и никогда не делай сам! – внятно произнес черно-белый человек. – Все заботы поручай рабам!..
Носильщики понесли его обратно в спальню.
Взоры всех обратились к невестам, стоявшим толпой у стены.
– Ведите к черно-белому человеку первую! Скорей! – раздались крики.
Аделе казалось, что все смотрят на нее.
Дверь «спальни» открылась, оттуда вышли двое носильщиков трона и шагнули к невестам. Сперва они явно нацелились на Аделу, но в последний момент выхватили из группки невест другую – молоденькую африканку. Сняв с нее «браслеты», они взяли ее под руки и повели к двери. Через мгновение мрак, царивший в «спальне» черно-белого человека, поглотил ее. Дверь закрылась…
Первый этаж был достаточно высоким, и Лувертюр не сразу подобрался к окну. Цепляясь одной рукой за узенький карниз, изо всех сил стараясь не соскользнуть с выступа стены, на котором стоял, Иван замахнулся гаечным ключом, – им его снабдил водитель.
Стекло разлетелось на мелкие кусочки. Один из них поранил русскому щеку. Лувертюру показалось: звон разнесся по всей округе. Его перебинтованная в госпитале рука была охвачена дергающей болью.
Слыша, что ему идут на помощь, человек в комнате перестал кричать.
Кое как вынув из рамы острые осколки, Иван проник внутрь. Осмотрелся. Возле стены на полу лежал связанный мужчина.
– Развяжите скорей… Я патологоанатом морга. Люди вуду, захватившие здание, хотят принести меня в жертву!.. Надо скорей бежать отсюда! У вас есть телефон? Вызовите полицию.
Размазывая кровь по раненой стеклом щеке, Лувертюр принялся распутывать веревки. Едва он закончил эту работу, дверь комнаты отворилась…
78
– Иван! Какого черта ты здесь делаешь?!.. – стараясь говорить как можно тише, сердито произнес Вильямс.
Он опустил пистолет и, хотя Лувертюр разозлил его, начальник этнического отдела все же не смог сдержать снисходительной улыбки.
– Что, захотелось поиграть в сыщика?.. Слушай, а может, пойдешь к нам в полицию?.. С языком у тебя проблем нет…
– Спасибо. Я подумаю над вашим предложением… – откликнулся Лувертюр.
– Джамбоне?! – удивился Вильямс, глядя на поднимавшегося с пола патологоанатома.
Тот едва двигался – до такой степени не слушались его руки и ноги после долгого лежания в тугих путах.
– Жертва работорговцев!.. В прямом и переносном смысле. Сегодня вечером они должны были его прикончить… Я развязал его…
– Так-так… Извините, Джамбоне, вы мой коллега, но в этой ситуации подозрения падают и на вас…
Джамбоне молча смотрел куда-то в сторону и не произносил ни слова.
– Иван, мне кажется, ты поторопился, – с тревогой в голосе произнес Вильям. – Операция еще не закончена. Мы до сих пор не знаем, кто является Белым Хунганом… Наши люди сейчас движутся по зданию… Но работорговцы не догадываются об этом и все еще продолжают свой шабаш. Мы схватили только их охрану.
Лувертюр покосился на патологоанатома. Пока, после веревок, тот не выглядел человеком, который может представлять хоть какую-то опасность.
– Дайте мне пистолет! – проговорил Лувертюр.
– Вильям!.. Я считал вас своим другом!.. – раздраженно произнес патологоанатом. – А вы… Вы подозреваете меня…
– Увы!.. Такая работа, – ответил начальник этнического отдела.
Он протянул мулату оружие.
– Надеюсь, ты не устроишь нам проблем… Отойди подальше и глаз с патологоанатома не спускай. Из комнаты не выходи…
– Постараюсь… – пробормотал Лувертюр. – Как бы они сами не пришли сюда за ним…
– Не придут, – ответил Вильямс, выходя из комнаты. – Совсем скоро все они будут в наручниках.
– А черно-белый человек?.. Вы не упустите его…
– Думаю, нет. Ведь он давно уже покойник. Хотя, как знать… Если он придет сюда, постарайся взять его живым…
– Не беспокойтесь, от меня не уйдет, каким бы он ни был: черно-белым или бело-черным.
Вильямс неслышно притворил за собой дверь.
Невеста, некоторое время назад первой отправившаяся под конвоем слуг в «спальню» к черно-белому человеку, появилась в проеме открывшейся двери.
Через мгновение дверь за ней затворилась, и девушка медленно двинулась к остальным кандидаткам на роль любимой жены ужасного монстра. Она до такой степени дрожала в нервном ознобе, что это было заметно даже с расстояния и в плохом освещении.
Он опустил пистолет и, хотя Лувертюр разозлил его, начальник этнического отдела все же не смог сдержать снисходительной улыбки.
– Что, захотелось поиграть в сыщика?.. Слушай, а может, пойдешь к нам в полицию?.. С языком у тебя проблем нет…
– Спасибо. Я подумаю над вашим предложением… – откликнулся Лувертюр.
– Джамбоне?! – удивился Вильямс, глядя на поднимавшегося с пола патологоанатома.
Тот едва двигался – до такой степени не слушались его руки и ноги после долгого лежания в тугих путах.
– Жертва работорговцев!.. В прямом и переносном смысле. Сегодня вечером они должны были его прикончить… Я развязал его…
– Так-так… Извините, Джамбоне, вы мой коллега, но в этой ситуации подозрения падают и на вас…
Джамбоне молча смотрел куда-то в сторону и не произносил ни слова.
– Иван, мне кажется, ты поторопился, – с тревогой в голосе произнес Вильям. – Операция еще не закончена. Мы до сих пор не знаем, кто является Белым Хунганом… Наши люди сейчас движутся по зданию… Но работорговцы не догадываются об этом и все еще продолжают свой шабаш. Мы схватили только их охрану.
Лувертюр покосился на патологоанатома. Пока, после веревок, тот не выглядел человеком, который может представлять хоть какую-то опасность.
– Дайте мне пистолет! – проговорил Лувертюр.
– Вильям!.. Я считал вас своим другом!.. – раздраженно произнес патологоанатом. – А вы… Вы подозреваете меня…
– Увы!.. Такая работа, – ответил начальник этнического отдела.
Он протянул мулату оружие.
– Надеюсь, ты не устроишь нам проблем… Отойди подальше и глаз с патологоанатома не спускай. Из комнаты не выходи…
– Постараюсь… – пробормотал Лувертюр. – Как бы они сами не пришли сюда за ним…
– Не придут, – ответил Вильямс, выходя из комнаты. – Совсем скоро все они будут в наручниках.
– А черно-белый человек?.. Вы не упустите его…
– Думаю, нет. Ведь он давно уже покойник. Хотя, как знать… Если он придет сюда, постарайся взять его живым…
– Не беспокойтесь, от меня не уйдет, каким бы он ни был: черно-белым или бело-черным.
Вильямс неслышно притворил за собой дверь.
Невеста, некоторое время назад первой отправившаяся под конвоем слуг в «спальню» к черно-белому человеку, появилась в проеме открывшейся двери.
Через мгновение дверь за ней затворилась, и девушка медленно двинулась к остальным кандидаткам на роль любимой жены ужасного монстра. Она до такой степени дрожала в нервном ознобе, что это было заметно даже с расстояния и в плохом освещении.