Страница:
Патруль прошел вперед. Незамeтно для них я пошел сзади.
Дойдя до передняго вагона, стрeлки раздeлились.
Трое вошло в вагон, а остальные размeстились по сторонам. Через нeсколько минут из вагона была высажена какая-то семья: старуха, крeпкая, кряжистая, с каким-то восковым пергаментным лицом, молодой крестьянин и двое ребятишек 7-8 лeт. Не обращая вниманiя на их жалобы и мольбы и на посыпавшiеся со всeх сторон вопросы, патруль повел задержанных в станцiонный сарай, гдe один остался на стражe.
Потом остальные стрeлки так же медленно, молчаливо и мрачно пошли в слeдующiй вагон.
К моменту отправленiя поeзда вагона три-четыре было "очищено" от крестьян. Зная, что через полчаса вслeд за "максимкой" идет скорый, я рeшил остаться, чтобы посмотрeть, что будет со снятыми с поeзда крестьянами.
В станцiонном сараe послe отхода поeзда выловленных оказалось человeк двeнадцать. В их числe было двe женщины и трое ребятишек. Изможденные, оборванные и молчаливые, они понуро сидeли на цементe и, видимо, ничто уже не могло вывести их из отупeнiя.
Через нeсколько минут подошел уполномоченный ДТОГПУ44.
Он тоже молча оглядeл крестьян и отрывисто спросил:
-- Откуда?
Старуха медленно подняла голову.
-- С пид Золотоноши, сыночку.
-- А какого чорта сюда притопали?
Старуха удивленно подняла голову, с плохо скрытым недоброжелательством посмотрeла на откормленное лицо чекиста и тихо отвeтила:
44 Дорожно-транспортный отдeл ОГПУ.
-- А куды-ж податься? Хиба-ж так умирати, як 419 скотина? Мабудь вси вже поумиралы в сели. Мы и пiихалы хлиба шукаты...
-- От, дура! Да развe-ж здeсь хлeба больше?
-- А я знаю? -- устало и тихо отвeтила старуха, опять уронив голову. -Нам вже все ровно.
Крестьянин помоложе обратился к уполномоченному, и в его голосe прозвучала нотка надежды.
-- А може нас в турму загонять?
-- Ну, вот еще! Возиться, да кормить вас! Идите, куда хотите, только на поeзд не цeпляйтесь.
-- Так куда-ж нам идти? -- удивленно спросила старуха.
-- А мое какое дeло? На всe четыре стороны. Ну, пойдем, товарищи, -сказал он стрeлкам, и всe вышли. Закушняк задержался и, выходя послeдним, сунул старухe два рубля.
-- Спасибо, сыночек... А може хлиб е?
-- Уж не знаю, бабушка. Ежели достану -- принесу.
-- Сыночек, сыночек, -- с внезапным припадком отчаянiя вскрикнула старуха, судорожно схватив его за полу шинели. -- Куды-ж нам податься?
-- Да вот, идите в деревню. Вот там, версты с двe, деревня есть. Может, там покормят...
И осторожно высвободив край шинели из костлявых пальцев старухи, стрeлок торопливо вышел из сарая.
Нeсколько шагов мы шли молча.
-- Слушай, Закушняк, куда-ж им дeться, в самом дeлe?
Стрeлок повернул ко мнe свое искаженное мучительной усмeшкой лица
-- Куда? А я знаю? Тут всe деревни, почитай, переполнены. Самим eсть-то почти ни хрeна нeт. Куда-ж кормить? Может, что и дадут, только навряд что.
-- А чего в тюрьму словно просились?
-- Да вот, видишь, при ихней жизни им и тюрьма вродe дома кажется. Послe украинских сел -- все раем будет. Думают -- паек им давать будут... Развe-ж они знают, что в тюрьмах дeется? Да потом, развe-ж тюрем да пайков хватит на такую голодную ораву? Эх, да и так всe, почитай, можно считать, в тюрьмe сидим... А мы вот, видишь, вродe как тюремщики. Чортова служба!... 420
Он со злобой перекинул винтовку через плечо и исчез в дверях станцiи.
К перрону, блестя зеркальными стеклами вагона-ресторана, подходил скорый поeзд.
На службe Россiи
По законам административной, ссылки я не имeл права выeзжать из Орла. Но работать на желeзкe и не соблазниться возможностью стрeльнуть в Москву -было "сверх сил". И изрeдка я ухитрялся на сутки съeздить в Москву и повидать там родных и друзей...
В один из таких, "украденных у ОГПУ", дней, когда я направлялся на Курскiй вокзал, меня вывел из задумчивости шум тормазов останавливающейся сбоку машины. Привычная реакцiя "нелегальнаго" потянула меня нырнуть в калитку. Но не успeл я затеряться в толпe прохожих, как сзади раздался радостный возглас.
-- Дядя Боб... Куда это вы?
Я обернулся. Из автомобиля выскочил какой-то моряк и расталкивая толпу, бросился ко мнe. Через нeсколько секунд я был в объятiях Володи.
-- Ах, чорт, -- восклицал он, сiяя. -- Едва успeл!... Ну и повезло же мнe узнать вас, дядя Боб... Ну, давайте: еще разик обнимемся...
Володя был в формe командира флота, с тремя нашивками. Он немного вырос и окрeп, но по-прежнему был строен и прям. Его когда-то розовое юношеское лицо теперь прiобрeло какую-то неопредeлимую на словах мужественность взрослаго человeка.
-- Да вы, Володя, прямо как с картинки сорвались... Красота и четыре грацiи...
Моряк весело ухмыльнулся.
-- Да вот, из флота во флот переводят. Новую робу выдали... Да пойдем, пойдем в машину... Там тоже встрeча готова!
В машинe меня ждал новый сюрприз -- за рулем сидeл Григ.
-- Тьфу, дьявольщина! Плюнуть некуда -- вездe друзья. Как это вы вмeстe очутились? 421
-- Да тоже случайно. Влeз в такси, а там, глянь-ко-сь -- за бубликом старый друг...
-- Ну, а вы-то, Григ, как здeсь очутились?.. В прошлом году я Боба видeл -- он говорил, что вы техником гдe-то.
-- Да похоже на это... Я, вот, так себe пролетарскiй стаж отбываю... Из комсомола меня вытурили... Так я сам себe судьбу строю. Отец-то у меня -кусок интеллигента был... Ну, вот я и хочу года два стажа наeздить -- тогда, может быть, еще и удастся в ВУЗ влeзть.
-- "Дeти, будьте осторожны в выборe своих родителей"! -- хихикнул Володя... -- Теперь папаши -- это не фунт изюму. У студентов даже поют:
"Дайте мнe за два с полтиной
Папу от станка..."
Ну, да ничего, мы с Григом сговорились -- я ему рекомендацiю дам...
-- Какую рекомендацiю?
-- Да партiйную.
Я невольно отодвинулся. Володя замeтил это и весело засмeялся...
-- Чорту душу продал?... Так, что ли?... Ну, ну... Eдем пока, Григ. Крути на окраинныя мeста -- потихоньку, чтобы разговаривать можно было бы... Я дядe Бобу разскажу кое-что...
Оказалось, что Володю из училища штурманов мобилизовали во флот. Потом он скорострeльно прошел курс военно-морского училища, нeсколько лeт плавал по морям и теперь получил назначенiе командиром небольшого военнаго корабля.
Очевидно, на моем лицe было написано большое изумленiе, ибо Володя, по-прежнему радостно улыбаясь, обнял меня за плечи рукой.
-- Что?.. Ссучился45, думаете, старый бeлый юнкер?.. Ни хрeна преподобнаго, дядя Боб... Каким был я, таким и остался... А такая уж планида вышла... Пришлось, видите, даже в партiю поступить. В обязательном порядкe нажали... Ну, и хрeн с ней... Дeло не в бумажках... 422
45 Измeнил, предал.
Потом он опять прервал свой разсказ.
-- Ну, до чего же я все-таки рад, дядя Боб... Как увидeл вас в этапe в Питерe -- ну уж, думаю, капут -- не встрeтить больше дядю Боба живьем... Оля всe глазья себe проплакала...
-- А гдe она сейчас?
-- Да в X.46 Мальчишку няньчит.
-- Погодите, Володя. Все-таки объясните толком, как это вы превратились в члена партiи и командира флота?.. Карьера для бeлаго юнкера рeдкая...
-- Э... Такая уж, думаете, рeдкая?.. Думаете -- мало таких вот:
"Эх, яблочко,
Сверху красное,
А что Врангель придет -
Дeло ясное"...
Такiе, вот, как я, "редисками" зовутся. Сверху красное, а внутри.. Конечно, дядя Боб, можно на все это и как на измeну посмотрeть... Но вы вeдь сами, небось, знаете, к а к нужно здeсь, в совeтской жизни прилаживаться, в н e ш н е, по крайней мeрe... Назовите это -- мимикрiей, камуфляжем... А, ей Богу, по моему это простая тактика... Придет время -- мы свое дeло сдeлаем... Таких, как я, -- немало... Лучше уж мы будем командные посты занимать, чeм головой в стeнку биться... Может быть, цинично это все. Ну, что-ж дeлать -- большевики научили бороться их же оружiем. С волками жить -по волчьи выть. Непрiятно, грязно это -- а что другое? Теперь, по крайней мeрe, надо умeть зубы сжимать и выкручиваться... А потом... -- Володя засмeялся... -- Потом -- вы за меня поручитесь, что я не красная сволочь... Вeдь правда, дядя Боб?..
Молчаливый Григ повернулся от своего руля.
-- Эх, Володя... Смотри -- трудно в грязь не влипнуть. Знаешь, брат, коготок увяз...
Володя сдeлался серьезным.
46 Исторiя Володи тщательно закамуфлирована, равно как и всeх героев этой книги, которые продолжают вести работу и борьбу в Россiи.
-- Да, конечно, Григ... Если н е ч а я н н о -- коготок 423 увяз. А если человeк сознательно идет на такую комбинацiю -- ему виднeе, как дeйствовать, чтобы не увязнуть... Нeт, брат, ты, может быть, думаешь -шкурник я? Ну, что-ж тебe сказать?.. Другого пути я не нашел, чтобы ближе к своему посту стоять... Конечно, потом "полит-каторжане", вот, вродe дяди Боба будут дeйствовать. Но и теперь в аппаратe своих людей тоже, ох, как имeть не мeшает!.. А насчет парт-билета, -- ей Богу, предразсудок... Ты вeдь тоже комсомольцем был? Ну и что, убыло тебя, что ли?
Григ сумрачно отвернулся и помолчал нeсколько секунд.
-- Да не без того...
-- Что, что? Убыло? -- с недоумeнiем переспросил Володя. -- А что именно?
-- Душу замарал, -- глухо прозвучал отвeт шоффера...
-- Ну, что-ж, -- тряхнул головой моряк. -- Прямых путей нам, брат, не давно. Погибнуть -- это каждый дурак может... Нeт, ты, вот, сукин сын (я это не про тебя, Григ) -- ты, вот, сукин сын, говорю, в э т о й жизни выкрутись, да всякое оружiе используй, без всякаго там идiотскаго открытаго забрала. В совeтской политикe рыцарям, брат, жизни нeт... Умереть, да быть разстрeлянным -- это, брат, не трудно. Было бы за что! За пустяк -- это всякiй дурак умрет... Нeт, сукин сын, ты, вот, живым останься, выиграй л ю б ы м и с р е д с т в а м и... Потому что в борьбe за Россiю -- всe средства хороши. А пятна души, Бог даст, потом, уже в Россiи, сотрем... Надо умeть драться... А умирать -- что-ж? Этим теперь никого не удивишь... Как это говорил Маяковскiй:
"В наше время умереть не трудно.
Сдeлать жизнь -- значительно труднeй..."
Вот я и дeлаю, как умeю... Если спросить ум -- так грязно все это... Но совeсть -- повeрьте, дядя Боб, слову стараго друга -- совeсть у меня, ей Богу, спокойна. Потому что в борьбe за Россiю все это зачтется, как нужное... Может быть, к шпiонам отношенiе бывает и презрительное, а без них никакая война не ведется. А мы в совeтской Россiи многое пересмотрeли. И теперешним шпiонам, вот, вродe меня, на службe врага никто 424 потом не бросит слова обвиненiя. На службe Россiи всякая должность почетна...
Побeг No. 2
Прошел цeлый год в подготовкe к новому побeгу, но невидимо для нас око ОГПУ уже слeдило за нами...
И вот, 8 августа 1933 года, ночью в вагонe поeзда, несшем нас по Карелiи, я проснулся от какого-то прикосновенiя. Кто-то держал меня за руки и обшаривал карманы, гдe у меня лежал револьвер.
"Воры!" -- мелькнуло у меня в сознанiи, я рванул чью-то руку. Послышался хруст кости, стон, но в этот момент в лицо мнe вспыхнуло нeсколько электрических лампочек, и черныя револьверныя дула показались перед глазами.
-- Не рвитесь, товарищ! Вы арестованы. Протяните руки!
Борьба была безцeльна. Рeзко щелкнула сталь наручников.
Весь вагон был в движенiи. Старики, рабочiе, инженеры, военные, всe они стояли с револьверами в руках и радовались удачно проведенной операцiи. Как оказалось впослeдствiи, для нашего ареста было мобилизовано 36 чекистов, переодeтых в самые разнообразные костюмы... На каждаго из нас приходилось по 7 человeк, вооруженных и привыкших не стeсняться перед кровью и выстрeлами...
Операцiя была, что и говорить, проведена чисто...
Одиночка
Опять тюрьма... Каменная одиночная клeтка в Ленинградe. Мокрыя, заплеснeвeлыя стeны. Мeшок с соломой на желeзной койкe... 6 шагов в длину, 3 -- в ширину. Маленькое с толстыми брусьями окно вверху. Полутьма и тишина...
Утром звякает затвор форточки и просовывается рука надзирателя с 400 граммами чернаго хлeба. В 12 часов миска супа и в 6 часов маленькая порцiя каши... 425
Ни книг, ни газет, ни писем, ни прогулок... Заживо замурованный...
На первом же допросe мнe предъявили обвиненiя:
1. Организацiя контр-революцiоннаго сообщничества,
2. Агитацiя против совeтской власти,
3. Шпiонаж в пользу "буржуазiи" и
4. Содeйствiе побeгу за-границу...
По каждому из первых трех обвинений полагалась мeра наказанiя, "вплоть до разстрeла"...
Да, не ждал я, что на этот раз останусь жив...
Прошло 4 мeсяца ожиданiя смерти... И вот, как-то утром мнe принесли приговор -- 8 лeт заключенiя в концлагерь...
Хотя по точному смыслу совeтских законов за попытку побeга за-границу, в чем единственно я был, дeйствительно, виновен, в тe времена полагалось заключенiе до 2 лeт, -- волна радости залила мое сердце. Жив!.. Это самое главное!.. А дальше?.. Дальше мы увидим!.. Есть еще порох в пороховницах...
Через нeсколько дней в пересыльной тюрьмe я встрeтился с братом и племянником. Брату тоже дали 8 лeт, а 14-лeтнему юношe, Юрe -- 2 года.
В первую же минуту, когда мы остались одни в камерe и чуть остыла радость встрeчи, послe миновавшей угрозы смерти, -- было вынесено рeшенiе:
"Что бы ни случилось с каждым из нас, куда бы нас ни бросила судьба -в концe iюля бeжать опять во что бы то ни стало"...
___
Б e ж а т ь!.. Легко это рeшить, а каково выполнить?.. Куда нас пошлют? Может быть, за Урал, на сeвер Сибири, откуда до границ тысячи километров...
Впереди была мрачная неизвeстность... Казалось, хуже трудно было бы чему-нибудь случиться...
Но судьба улыбнулась нам... В серединe января 1934 года громадный этапный эшелон был направлен в сторону Урала. Но в этот перiод не хватило рабочей силы в Карелiи для постройки новой гидро-станцiи на рeкe Свирь, ибо тифозныя эпидемiи свели в могилу много 426 тысяч заключенных... И вот, наш эшелон был брошен в Карелiю...
И мы очутились в концлагерe, в тeх мeстах, откуда уже 2 раза пытались бeжать...
И несмотря на жгучiй мороз и ледяной вeтер, когда нас выгрузили, нам было тепло, и мы смeялись...
Смeлость, бодрость, силы и рeшительность еще не были смяты... Неужели, чорт побери, в третiй раз не удастся бeжать?..
Лагерь
Я не буду подробно описывать совeтскiй концлагерь. Надeюсь, что большинство моих читателей прочли книгу брата -- "Россiя в концлагерe"... В ней и моя личная лагерная исторiя...
Приговор в в о с е м ь лeт заключенiя казался всeм нам шуткой. Все равно, так или иначе, мы этого срока не высидeли бы. Принятое рeшенiе нужно было провести в жизнь во что бы то ни стало...
И всe душевныя силы нас троих -- брата, племянника и мои -- были устремлены в одну точку -- на подготовку к побeгу... Все остальное -прочное устройство в лагерe, связь с друзьями и родными, перспективы отдаленнаго будущаго -- отошло на заднiй план. Нужно было быть готовыми к 28 iюля -- дню нашего побeга. Этот день должен бы стать переломным в нашей жизни... Или -- или...
Каждый день мы узнавали, путем всяческих дипломатических ухищренiй, новыя свeдeнiя о расположенiи охранных постов кругом лагеря, о деревнях, лeсах, болотах, дорогах, охранe границ, способах погони и пр. и пр. Мы настойчиво анализировали причины неудачи первых двух побeгов и старались предусмотрeть всe мелочи третьяго, ибо он д о л ж е н б ы л б ы т ь у д а ч н ы м.
___
Был конец марта. До побeга оставалось около 4 мeсяцев. Мы кое-как устроились. Брат и Юра работали в УРЧ (Учетно-распредeлительная часть лагеря), а я был завeдующим амбулаторiей. Мы радовались, что есть 427 шансы удержаться вмeстe до момента побeга и расчитывали, что в намeченный день "три мушкетера" (как звали нас в лагерe) спаянной группой рванутся вмeстe к новому мiру...
Но... "человeк предполагает, а ГПУ располагает..." Никому из нас не суждено было бeжать из Подпорожья -- маленькаго села на берегу рeки Свирь.
В один из хмурых, темных вечеров в барак быстро вошел брат и озабоченно сказал:
-- Плохiя новости... Телеграмма получена из Медгоры... Меня и Юру переводят на сeвер...
-- А меня?
-- Да ты вeдь тут к санитарному городку пришит. Незамeнимый... Про тебя ничего нeт... Чорт возьми... Неужели нас разлучат? Пойду еще в Управленiе -попробую там поднажать... А как ты себя чувствуешь?
-- Да так -- согласно всeм законам приступа. Жар за сорок, но неожиданнаго ничего. Хины все равно нeт...
-- Ладно, Бобби. Твое дeло теперь срочно выздоравливать. А я пойду нажимать...
Я лежал в припадкe своей старой хронической малярiи -- дара кавказских путешествiй. Кровь горячими волнами пульсировала в артерiях, голова гудeла от жара, а сердце сжималось от боли и безпомощности.
Неужели нас разлучат?..
В баракe было темно и душно. Далеко в углу горeла небольшая керосиновая лампочка, и около нея, у гудящей печки сидeло нeсколько темных фигур.
Я метался на своей койкe, и в памяти вставали картины прошлаго. Сколько раз уже мнe приходилось разставаться с братом, самым родным и близким мнe человeком, и разставаться без всякой увeренности, что еще доведется увидeться на этом свeтe...
-- Вот, Петербург. 1917 год. Революцiя. Я, молодой студент, уeзжаю на юг в отпуск "во всe города и селенiя Россiйской Имперiи", как значилось в отпускном билетe, а уже чувствуется, что вся страна -- в лихорадкe. И даже наше прощанье на вокзалe проходит под аккомпанимент отдаленных выстрeлов...
-- Кiев. 1919 год. Гражданская война. Я прорвался к брату в гости из Ростова только на нeсколько дней. 428 На Кубани остался старик отец и работа на газетном и молодежном посту. И я закидываю винтовку за плечо и опять ныряю в водоворот событiй.
-- Маленькiй украинскiй городок Ананьев. 1921 год. Случай или чудо помогли нам найти друг друга послe взрывов гражданской войны. Среднiй брат погиб, и мы особенно сильно чувствуем себя связанными общей судьбой. Но по телеграммe Крыма меня арестовывают за скаутскую работу и увозят под конвоем. И опять я махаю шапкой на прощанье и силюсь весело улыбнуться...
-- Одесса. 1923. Послe ряда арестов и года тюрьмы я уeзжаю в Севастополь. Пароход медленно отходит от пристани, и в толпe провожающих массивной глыбой видны плечи дяди Вани...
-- Москва. 1926. Туманное утро. Чекистски автомобиль увозит меня, арестованнаго, на Лубянку, страшную Лубянку... У ворот дома стоит Ирина и Ваня. До свиданья!..
А, может быть, и прощайте?..
-- Еще через пять мeсяцев. Лицо брата прильнуло к рeшеткe Бутырской тюрьмы. Это прощанье перед Соловками... Впереди пять лeт разлуки. Пять лeт совeтской каторги...
-- Двор Ленинградской тюрьмы. 1933. Мы всe арестованы при второй попыткe побeга из СССР. Шансов на жизнь почти нeт... Особенно для меня, соловчанина и бeглаго ссыльнаго... Мы молча обнимаемся. Развe нужны слова в такiя тяжелыя минуты?..
И теперь вот опять...
___
Познай самого себя, но познав... не впадай в унынiе...
Послe безсонной ночи забрезжило сeверное утро. У дверей барака появляется конвой.
-- Эй, Солоневич... Юрiй и Иван... Выходи!..
Послeднiй поцeлуй, суровый и короткiй. Крeпкое рукопожатiе.
Мы молчим... Не хочется, чтобы дрогнувшiй голос 429 выдал волненiе. И без того на сердцe так тяжело... Впереди -- побeг, в котором шансы на успeх так малы... А неудача -- смерть... Увидимся ли когда-нибудь? Неужели этот поцeлуй был д e й с т в и т е л ь н о послeдним?.. Да, что и говорить, нам и помолчать есть о чем...
Послeднiй взгляд, и фигура брата скрывается в дверях.
Я заворачиваю голову в одeяло, и мучительныя рыданiя сотрясают мое тeло. Горячiя слезы не облегчают, а жгут... Онe так мучительны для мужской гордости и выдержки. И одна за другой онe ползут и ползут по щекам, как расплавленный свинец. Зубы судорожно сжимаются в тщетном стремленiи удержать их, и от этого усилiя вздрагивает грудь... Неужели я сломан?..
Боже мой! Боже мой!.. Когда же конец всему этому?..
<><><><><><><><><><>
День врача в концлагерe47
Лeто 1934 года я провел в небольшом лагерном пунктe в г. Лодейное Поле на рeкe Свирь в должности начальника санитарной части.
Там мнe в теченiе нeскольких мeсяцев пришлось наблюдать картины оборотной стороны лагеря. Из таких картин я составил очерк-мозаику типичнаго дня врача в лагерe, подобрав для нея не наиболeе жуткiе, а просто наиболeе характерные эпизоды.
Многiе читатели сочтут этот очерк трагической утрировкой. Я знаю это. Уже два иностранных журнала отказались помeстить его, откровенно признавшись, что они не вeрят в правдивость написаннаго. Да, конечно, этому трудно вeрить. Только тому, кто сам соприкасался с такой жизнью, мнe не нужно доказывать, что, к сожалeнiю, это правда. И таких "дней" в разные годы и в разных лагерях я провел не одну сотню.
Судьба мальчугана
Ранним утром меня будит стук в дверь. В открывшуюся щель просовывается голова санитара:
47 Отрывки. См. "Голос Россiи" No. 10-13.
430
-- Так что, товарищ доктор, вас в амбулаторiю вызывають. Привели кого-то-сь -- сами не справляются...
Через нeсколько минут я вышел из лазарета -- низкаго деревяннаго домика, расположеннаго на скалах, у излучины большой рeки.
Сeверная ночь давно уже смeнилась полным свeта утром, и из низкой пелены тумана были видны десятки низких деревянных бараков нашего лагернаго пункта. За крышами бараков, прямо из тумана какими-то призраками вставали деревянныя вышки между двумя рядами проволочных заборов -- это наблюдательные сторожевые посты с установленными там пулеметами. Вдали, на горкe была едва видна полуразрушенная колокольня давно закрытой городской церкви...
По бревенчатой мостовой, проложенной между скалами и болотами, я направился в амбулаторiю. Улицы были еще пустынны. Трех-тысячное населенiе нашего лагеря еще спало...
В корридорe амбулаторiи, согнувшись, сидeл сонный солдат с винтовкой. В перевязочной фельдшер суетился и хлопотал около какого-то худенькаго оборваннаго мальчика на вид лeт 14.
-- Что это у вас, Петр Иваныч, за паника?
Завeдующiй амбулаторiей, рыжеусый коренастный "кулак", с фельдшерским опытом великой войны, озабоченно качнул головой.
-- Да скверное дeло, доктор. Собаки, вишь, порвали мальченку-то...
Вид у мальчика был дeйствительно ужасный. Фельдшер уже срeзал часть его лохмотьев, и худое и грязное тeло оказалось покрытым запекшейся кровью и рваными ранами. Мeстами куски кожи и обрывки мышц висeли какими-то отвратительными клочьями.
Я вышел в корридор и спросил у солдата, откуда привели мальчика.
Задремавшiй было солдат встряхнул головой. Его веснусчатое лицо было тупо и равнодушно.
-- А хто е знает... С заставы привели. Бeгунок -- видать... Приказано послe амбулаторiи в изолятор отправить... 431
СВИРЛАГ ОГПУ
"___" отдел _____
ПОСТОЯННЫЙ ПРОПУСК No. нрзб
Пред'явитель сего заключенный Солоневич Борис Лукьянович работающий Начальником санчасти нрзб по роду возложенных на него обязанностей пользуется правом свободного хождения в районе Лодейного поля нрзб Свирлага ОГПУ в течение круглых суток.
Д е й с т в и т е л е н по "__" 193_ г.
(подпись)
М. П. печать
Срок продлен по "__" 193_ г.
Подпись
М. П. печать
П Р А В И Л А
1. Пропуск пред'являть по первому требованию патрулей и других должностных лиц.
2. Передача пропуска другому лицу категорически воспрещается.
Виновные в передаче, а также в пользовании пропуском другого лица привлекаются к ответственности.
3. Пропуск хранить в порядке, обеспечивающем его сохранность в продолжении года.
4. При утере пропуска немедленно заявить в обще-адм. отдел или обще-админ. часть отделения.
___
Зак. 437-3000
Мой пропуск Свирьлага ОГПУ 432
-- А давно его привели к вам?
-- Да не... Вчерась днем....
-- Почему же вы раньше не привели его сюда?
-- А я не знаю, товарищ доктор... Приказа не было... Мое дeло -сторона...
В перевязочной Петр Ивановыч уже раздeл мальчика и уложил на стол. Тонкiя, как спички, ноги и руки бeглеца дрожали, как в лихорадкe, мелкой нервной дрожью, а из горла вырывались стоны, вперемежку с судорожными вздохами. За неимeнiем других возбуждающих средств Петр Иваныч налил стаканчик водки, которую мальчик выпил с жадностью, лязгая зубами по краю стакана.
-- И что это тебe, дурила-мученик, вздумалось бeжать из лагеря? -- с ворчливой ласковостью спросил фельдшер.
Паренек с какой-то озлобленностью взглянул на него.
-- А что-ж?.. Так и сдыхать по маленькой? -- хрипло отвeтил он. -- На баланах что-ль надрываться?.. Все едино подыхать...
-- А куда-ж ты бeжать хотeл?
-- Извeстно куда -- в Питер...
-- Родные там что ли?
Мальчик опять озлобленно сморщился.
-- Давно с голоду сдохли мои родные... В Питерe -- наша бражка -урки... Да хлeба, вот, не хватило... В хуторок и пришлось сунуться...
Голос мальчика стал судорожно прерываться.
-- И поймали значит?
-- Не... Охранники бы не догнали... А от собак энтих развe убeгишь... Чисто людоeды?..
Голос мальчика слабeл все больше. Петр Иваныч многозначительно посмотрeл на меня.
-- Температура... С этой рукой -- табак дeдо. Навидался я, слава Богу, за войну-то на порванное тeло. Тут без ампутацiи не обойтись...
Я направился в III часть48. Дежурный сотрудник сонным голосом ругался с кeм-то по телефону. При моем 433 появленiи он повeсил трубку и кивнул мнe головой. Я сообщил ему о мальчикe и необходимости операцiи.
48 ГПУ внутри лагеря.
-- А-а... Бeгунок этот... Знаю, знаю... Что-ж -- рeжьте, ежели надо...
-- Да у нас ни операцiонной нeт, ни инструментов. Надо в центральный лазарет направить...
-- Ишь чего... -- недовольно пробурчал, чекист. -- У нас распоряженiе: в изолятор, а не в лазарет...
-- Развe раненому мeсто в изоляторe?
-- А про то начальству лучше знать...
-- Может быть, его можно хотя бы в наш лазарет положить?
Невыспавшiйся чекист нахмурился.
-- Что это вам, доктор, по сто раз повторять: приказано в изолятор, как бeгунка. Сдохнет -- туда ему и дорога.. Пускай в другой раз не бeгит... И другим неповадно будет...
-- Но в изоляторe для него -- вeрная смерть.
-- Ну и хрeн с ним... Сокровище тоже нашлось! Хорошо еще, что охрана его сюда живым довела... Сколько таких, вот, сокровищ по лeсам гнiет. Бросьте вы, доктор, зря волноваться. Сказано -- в изолятор и точка... А что дальше -- не ваше дeло...
Дойдя до передняго вагона, стрeлки раздeлились.
Трое вошло в вагон, а остальные размeстились по сторонам. Через нeсколько минут из вагона была высажена какая-то семья: старуха, крeпкая, кряжистая, с каким-то восковым пергаментным лицом, молодой крестьянин и двое ребятишек 7-8 лeт. Не обращая вниманiя на их жалобы и мольбы и на посыпавшiеся со всeх сторон вопросы, патруль повел задержанных в станцiонный сарай, гдe один остался на стражe.
Потом остальные стрeлки так же медленно, молчаливо и мрачно пошли в слeдующiй вагон.
К моменту отправленiя поeзда вагона три-четыре было "очищено" от крестьян. Зная, что через полчаса вслeд за "максимкой" идет скорый, я рeшил остаться, чтобы посмотрeть, что будет со снятыми с поeзда крестьянами.
В станцiонном сараe послe отхода поeзда выловленных оказалось человeк двeнадцать. В их числe было двe женщины и трое ребятишек. Изможденные, оборванные и молчаливые, они понуро сидeли на цементe и, видимо, ничто уже не могло вывести их из отупeнiя.
Через нeсколько минут подошел уполномоченный ДТОГПУ44.
Он тоже молча оглядeл крестьян и отрывисто спросил:
-- Откуда?
Старуха медленно подняла голову.
-- С пид Золотоноши, сыночку.
-- А какого чорта сюда притопали?
Старуха удивленно подняла голову, с плохо скрытым недоброжелательством посмотрeла на откормленное лицо чекиста и тихо отвeтила:
44 Дорожно-транспортный отдeл ОГПУ.
-- А куды-ж податься? Хиба-ж так умирати, як 419 скотина? Мабудь вси вже поумиралы в сели. Мы и пiихалы хлиба шукаты...
-- От, дура! Да развe-ж здeсь хлeба больше?
-- А я знаю? -- устало и тихо отвeтила старуха, опять уронив голову. -Нам вже все ровно.
Крестьянин помоложе обратился к уполномоченному, и в его голосe прозвучала нотка надежды.
-- А може нас в турму загонять?
-- Ну, вот еще! Возиться, да кормить вас! Идите, куда хотите, только на поeзд не цeпляйтесь.
-- Так куда-ж нам идти? -- удивленно спросила старуха.
-- А мое какое дeло? На всe четыре стороны. Ну, пойдем, товарищи, -сказал он стрeлкам, и всe вышли. Закушняк задержался и, выходя послeдним, сунул старухe два рубля.
-- Спасибо, сыночек... А може хлиб е?
-- Уж не знаю, бабушка. Ежели достану -- принесу.
-- Сыночек, сыночек, -- с внезапным припадком отчаянiя вскрикнула старуха, судорожно схватив его за полу шинели. -- Куды-ж нам податься?
-- Да вот, идите в деревню. Вот там, версты с двe, деревня есть. Может, там покормят...
И осторожно высвободив край шинели из костлявых пальцев старухи, стрeлок торопливо вышел из сарая.
Нeсколько шагов мы шли молча.
-- Слушай, Закушняк, куда-ж им дeться, в самом дeлe?
Стрeлок повернул ко мнe свое искаженное мучительной усмeшкой лица
-- Куда? А я знаю? Тут всe деревни, почитай, переполнены. Самим eсть-то почти ни хрeна нeт. Куда-ж кормить? Может, что и дадут, только навряд что.
-- А чего в тюрьму словно просились?
-- Да вот, видишь, при ихней жизни им и тюрьма вродe дома кажется. Послe украинских сел -- все раем будет. Думают -- паек им давать будут... Развe-ж они знают, что в тюрьмах дeется? Да потом, развe-ж тюрем да пайков хватит на такую голодную ораву? Эх, да и так всe, почитай, можно считать, в тюрьмe сидим... А мы вот, видишь, вродe как тюремщики. Чортова служба!... 420
Он со злобой перекинул винтовку через плечо и исчез в дверях станцiи.
К перрону, блестя зеркальными стеклами вагона-ресторана, подходил скорый поeзд.
На службe Россiи
По законам административной, ссылки я не имeл права выeзжать из Орла. Но работать на желeзкe и не соблазниться возможностью стрeльнуть в Москву -было "сверх сил". И изрeдка я ухитрялся на сутки съeздить в Москву и повидать там родных и друзей...
В один из таких, "украденных у ОГПУ", дней, когда я направлялся на Курскiй вокзал, меня вывел из задумчивости шум тормазов останавливающейся сбоку машины. Привычная реакцiя "нелегальнаго" потянула меня нырнуть в калитку. Но не успeл я затеряться в толпe прохожих, как сзади раздался радостный возглас.
-- Дядя Боб... Куда это вы?
Я обернулся. Из автомобиля выскочил какой-то моряк и расталкивая толпу, бросился ко мнe. Через нeсколько секунд я был в объятiях Володи.
-- Ах, чорт, -- восклицал он, сiяя. -- Едва успeл!... Ну и повезло же мнe узнать вас, дядя Боб... Ну, давайте: еще разик обнимемся...
Володя был в формe командира флота, с тремя нашивками. Он немного вырос и окрeп, но по-прежнему был строен и прям. Его когда-то розовое юношеское лицо теперь прiобрeло какую-то неопредeлимую на словах мужественность взрослаго человeка.
-- Да вы, Володя, прямо как с картинки сорвались... Красота и четыре грацiи...
Моряк весело ухмыльнулся.
-- Да вот, из флота во флот переводят. Новую робу выдали... Да пойдем, пойдем в машину... Там тоже встрeча готова!
В машинe меня ждал новый сюрприз -- за рулем сидeл Григ.
-- Тьфу, дьявольщина! Плюнуть некуда -- вездe друзья. Как это вы вмeстe очутились? 421
-- Да тоже случайно. Влeз в такси, а там, глянь-ко-сь -- за бубликом старый друг...
-- Ну, а вы-то, Григ, как здeсь очутились?.. В прошлом году я Боба видeл -- он говорил, что вы техником гдe-то.
-- Да похоже на это... Я, вот, так себe пролетарскiй стаж отбываю... Из комсомола меня вытурили... Так я сам себe судьбу строю. Отец-то у меня -кусок интеллигента был... Ну, вот я и хочу года два стажа наeздить -- тогда, может быть, еще и удастся в ВУЗ влeзть.
-- "Дeти, будьте осторожны в выборe своих родителей"! -- хихикнул Володя... -- Теперь папаши -- это не фунт изюму. У студентов даже поют:
"Дайте мнe за два с полтиной
Папу от станка..."
Ну, да ничего, мы с Григом сговорились -- я ему рекомендацiю дам...
-- Какую рекомендацiю?
-- Да партiйную.
Я невольно отодвинулся. Володя замeтил это и весело засмeялся...
-- Чорту душу продал?... Так, что ли?... Ну, ну... Eдем пока, Григ. Крути на окраинныя мeста -- потихоньку, чтобы разговаривать можно было бы... Я дядe Бобу разскажу кое-что...
Оказалось, что Володю из училища штурманов мобилизовали во флот. Потом он скорострeльно прошел курс военно-морского училища, нeсколько лeт плавал по морям и теперь получил назначенiе командиром небольшого военнаго корабля.
Очевидно, на моем лицe было написано большое изумленiе, ибо Володя, по-прежнему радостно улыбаясь, обнял меня за плечи рукой.
-- Что?.. Ссучился45, думаете, старый бeлый юнкер?.. Ни хрeна преподобнаго, дядя Боб... Каким был я, таким и остался... А такая уж планида вышла... Пришлось, видите, даже в партiю поступить. В обязательном порядкe нажали... Ну, и хрeн с ней... Дeло не в бумажках... 422
45 Измeнил, предал.
Потом он опять прервал свой разсказ.
-- Ну, до чего же я все-таки рад, дядя Боб... Как увидeл вас в этапe в Питерe -- ну уж, думаю, капут -- не встрeтить больше дядю Боба живьем... Оля всe глазья себe проплакала...
-- А гдe она сейчас?
-- Да в X.46 Мальчишку няньчит.
-- Погодите, Володя. Все-таки объясните толком, как это вы превратились в члена партiи и командира флота?.. Карьера для бeлаго юнкера рeдкая...
-- Э... Такая уж, думаете, рeдкая?.. Думаете -- мало таких вот:
"Эх, яблочко,
Сверху красное,
А что Врангель придет -
Дeло ясное"...
Такiе, вот, как я, "редисками" зовутся. Сверху красное, а внутри.. Конечно, дядя Боб, можно на все это и как на измeну посмотрeть... Но вы вeдь сами, небось, знаете, к а к нужно здeсь, в совeтской жизни прилаживаться, в н e ш н е, по крайней мeрe... Назовите это -- мимикрiей, камуфляжем... А, ей Богу, по моему это простая тактика... Придет время -- мы свое дeло сдeлаем... Таких, как я, -- немало... Лучше уж мы будем командные посты занимать, чeм головой в стeнку биться... Может быть, цинично это все. Ну, что-ж дeлать -- большевики научили бороться их же оружiем. С волками жить -по волчьи выть. Непрiятно, грязно это -- а что другое? Теперь, по крайней мeрe, надо умeть зубы сжимать и выкручиваться... А потом... -- Володя засмeялся... -- Потом -- вы за меня поручитесь, что я не красная сволочь... Вeдь правда, дядя Боб?..
Молчаливый Григ повернулся от своего руля.
-- Эх, Володя... Смотри -- трудно в грязь не влипнуть. Знаешь, брат, коготок увяз...
Володя сдeлался серьезным.
46 Исторiя Володи тщательно закамуфлирована, равно как и всeх героев этой книги, которые продолжают вести работу и борьбу в Россiи.
-- Да, конечно, Григ... Если н е ч а я н н о -- коготок 423 увяз. А если человeк сознательно идет на такую комбинацiю -- ему виднeе, как дeйствовать, чтобы не увязнуть... Нeт, брат, ты, может быть, думаешь -шкурник я? Ну, что-ж тебe сказать?.. Другого пути я не нашел, чтобы ближе к своему посту стоять... Конечно, потом "полит-каторжане", вот, вродe дяди Боба будут дeйствовать. Но и теперь в аппаратe своих людей тоже, ох, как имeть не мeшает!.. А насчет парт-билета, -- ей Богу, предразсудок... Ты вeдь тоже комсомольцем был? Ну и что, убыло тебя, что ли?
Григ сумрачно отвернулся и помолчал нeсколько секунд.
-- Да не без того...
-- Что, что? Убыло? -- с недоумeнiем переспросил Володя. -- А что именно?
-- Душу замарал, -- глухо прозвучал отвeт шоффера...
-- Ну, что-ж, -- тряхнул головой моряк. -- Прямых путей нам, брат, не давно. Погибнуть -- это каждый дурак может... Нeт, ты, вот, сукин сын (я это не про тебя, Григ) -- ты, вот, сукин сын, говорю, в э т о й жизни выкрутись, да всякое оружiе используй, без всякаго там идiотскаго открытаго забрала. В совeтской политикe рыцарям, брат, жизни нeт... Умереть, да быть разстрeлянным -- это, брат, не трудно. Было бы за что! За пустяк -- это всякiй дурак умрет... Нeт, сукин сын, ты, вот, живым останься, выиграй л ю б ы м и с р е д с т в а м и... Потому что в борьбe за Россiю -- всe средства хороши. А пятна души, Бог даст, потом, уже в Россiи, сотрем... Надо умeть драться... А умирать -- что-ж? Этим теперь никого не удивишь... Как это говорил Маяковскiй:
"В наше время умереть не трудно.
Сдeлать жизнь -- значительно труднeй..."
Вот я и дeлаю, как умeю... Если спросить ум -- так грязно все это... Но совeсть -- повeрьте, дядя Боб, слову стараго друга -- совeсть у меня, ей Богу, спокойна. Потому что в борьбe за Россiю все это зачтется, как нужное... Может быть, к шпiонам отношенiе бывает и презрительное, а без них никакая война не ведется. А мы в совeтской Россiи многое пересмотрeли. И теперешним шпiонам, вот, вродe меня, на службe врага никто 424 потом не бросит слова обвиненiя. На службe Россiи всякая должность почетна...
Побeг No. 2
Прошел цeлый год в подготовкe к новому побeгу, но невидимо для нас око ОГПУ уже слeдило за нами...
И вот, 8 августа 1933 года, ночью в вагонe поeзда, несшем нас по Карелiи, я проснулся от какого-то прикосновенiя. Кто-то держал меня за руки и обшаривал карманы, гдe у меня лежал револьвер.
"Воры!" -- мелькнуло у меня в сознанiи, я рванул чью-то руку. Послышался хруст кости, стон, но в этот момент в лицо мнe вспыхнуло нeсколько электрических лампочек, и черныя револьверныя дула показались перед глазами.
-- Не рвитесь, товарищ! Вы арестованы. Протяните руки!
Борьба была безцeльна. Рeзко щелкнула сталь наручников.
Весь вагон был в движенiи. Старики, рабочiе, инженеры, военные, всe они стояли с револьверами в руках и радовались удачно проведенной операцiи. Как оказалось впослeдствiи, для нашего ареста было мобилизовано 36 чекистов, переодeтых в самые разнообразные костюмы... На каждаго из нас приходилось по 7 человeк, вооруженных и привыкших не стeсняться перед кровью и выстрeлами...
Операцiя была, что и говорить, проведена чисто...
Одиночка
Опять тюрьма... Каменная одиночная клeтка в Ленинградe. Мокрыя, заплеснeвeлыя стeны. Мeшок с соломой на желeзной койкe... 6 шагов в длину, 3 -- в ширину. Маленькое с толстыми брусьями окно вверху. Полутьма и тишина...
Утром звякает затвор форточки и просовывается рука надзирателя с 400 граммами чернаго хлeба. В 12 часов миска супа и в 6 часов маленькая порцiя каши... 425
Ни книг, ни газет, ни писем, ни прогулок... Заживо замурованный...
На первом же допросe мнe предъявили обвиненiя:
1. Организацiя контр-революцiоннаго сообщничества,
2. Агитацiя против совeтской власти,
3. Шпiонаж в пользу "буржуазiи" и
4. Содeйствiе побeгу за-границу...
По каждому из первых трех обвинений полагалась мeра наказанiя, "вплоть до разстрeла"...
Да, не ждал я, что на этот раз останусь жив...
Прошло 4 мeсяца ожиданiя смерти... И вот, как-то утром мнe принесли приговор -- 8 лeт заключенiя в концлагерь...
Хотя по точному смыслу совeтских законов за попытку побeга за-границу, в чем единственно я был, дeйствительно, виновен, в тe времена полагалось заключенiе до 2 лeт, -- волна радости залила мое сердце. Жив!.. Это самое главное!.. А дальше?.. Дальше мы увидим!.. Есть еще порох в пороховницах...
Через нeсколько дней в пересыльной тюрьмe я встрeтился с братом и племянником. Брату тоже дали 8 лeт, а 14-лeтнему юношe, Юрe -- 2 года.
В первую же минуту, когда мы остались одни в камерe и чуть остыла радость встрeчи, послe миновавшей угрозы смерти, -- было вынесено рeшенiе:
"Что бы ни случилось с каждым из нас, куда бы нас ни бросила судьба -в концe iюля бeжать опять во что бы то ни стало"...
___
Б e ж а т ь!.. Легко это рeшить, а каково выполнить?.. Куда нас пошлют? Может быть, за Урал, на сeвер Сибири, откуда до границ тысячи километров...
Впереди была мрачная неизвeстность... Казалось, хуже трудно было бы чему-нибудь случиться...
Но судьба улыбнулась нам... В серединe января 1934 года громадный этапный эшелон был направлен в сторону Урала. Но в этот перiод не хватило рабочей силы в Карелiи для постройки новой гидро-станцiи на рeкe Свирь, ибо тифозныя эпидемiи свели в могилу много 426 тысяч заключенных... И вот, наш эшелон был брошен в Карелiю...
И мы очутились в концлагерe, в тeх мeстах, откуда уже 2 раза пытались бeжать...
И несмотря на жгучiй мороз и ледяной вeтер, когда нас выгрузили, нам было тепло, и мы смeялись...
Смeлость, бодрость, силы и рeшительность еще не были смяты... Неужели, чорт побери, в третiй раз не удастся бeжать?..
Лагерь
Я не буду подробно описывать совeтскiй концлагерь. Надeюсь, что большинство моих читателей прочли книгу брата -- "Россiя в концлагерe"... В ней и моя личная лагерная исторiя...
Приговор в в о с е м ь лeт заключенiя казался всeм нам шуткой. Все равно, так или иначе, мы этого срока не высидeли бы. Принятое рeшенiе нужно было провести в жизнь во что бы то ни стало...
И всe душевныя силы нас троих -- брата, племянника и мои -- были устремлены в одну точку -- на подготовку к побeгу... Все остальное -прочное устройство в лагерe, связь с друзьями и родными, перспективы отдаленнаго будущаго -- отошло на заднiй план. Нужно было быть готовыми к 28 iюля -- дню нашего побeга. Этот день должен бы стать переломным в нашей жизни... Или -- или...
Каждый день мы узнавали, путем всяческих дипломатических ухищренiй, новыя свeдeнiя о расположенiи охранных постов кругом лагеря, о деревнях, лeсах, болотах, дорогах, охранe границ, способах погони и пр. и пр. Мы настойчиво анализировали причины неудачи первых двух побeгов и старались предусмотрeть всe мелочи третьяго, ибо он д о л ж е н б ы л б ы т ь у д а ч н ы м.
___
Был конец марта. До побeга оставалось около 4 мeсяцев. Мы кое-как устроились. Брат и Юра работали в УРЧ (Учетно-распредeлительная часть лагеря), а я был завeдующим амбулаторiей. Мы радовались, что есть 427 шансы удержаться вмeстe до момента побeга и расчитывали, что в намeченный день "три мушкетера" (как звали нас в лагерe) спаянной группой рванутся вмeстe к новому мiру...
Но... "человeк предполагает, а ГПУ располагает..." Никому из нас не суждено было бeжать из Подпорожья -- маленькаго села на берегу рeки Свирь.
В один из хмурых, темных вечеров в барак быстро вошел брат и озабоченно сказал:
-- Плохiя новости... Телеграмма получена из Медгоры... Меня и Юру переводят на сeвер...
-- А меня?
-- Да ты вeдь тут к санитарному городку пришит. Незамeнимый... Про тебя ничего нeт... Чорт возьми... Неужели нас разлучат? Пойду еще в Управленiе -попробую там поднажать... А как ты себя чувствуешь?
-- Да так -- согласно всeм законам приступа. Жар за сорок, но неожиданнаго ничего. Хины все равно нeт...
-- Ладно, Бобби. Твое дeло теперь срочно выздоравливать. А я пойду нажимать...
Я лежал в припадкe своей старой хронической малярiи -- дара кавказских путешествiй. Кровь горячими волнами пульсировала в артерiях, голова гудeла от жара, а сердце сжималось от боли и безпомощности.
Неужели нас разлучат?..
В баракe было темно и душно. Далеко в углу горeла небольшая керосиновая лампочка, и около нея, у гудящей печки сидeло нeсколько темных фигур.
Я метался на своей койкe, и в памяти вставали картины прошлаго. Сколько раз уже мнe приходилось разставаться с братом, самым родным и близким мнe человeком, и разставаться без всякой увeренности, что еще доведется увидeться на этом свeтe...
-- Вот, Петербург. 1917 год. Революцiя. Я, молодой студент, уeзжаю на юг в отпуск "во всe города и селенiя Россiйской Имперiи", как значилось в отпускном билетe, а уже чувствуется, что вся страна -- в лихорадкe. И даже наше прощанье на вокзалe проходит под аккомпанимент отдаленных выстрeлов...
-- Кiев. 1919 год. Гражданская война. Я прорвался к брату в гости из Ростова только на нeсколько дней. 428 На Кубани остался старик отец и работа на газетном и молодежном посту. И я закидываю винтовку за плечо и опять ныряю в водоворот событiй.
-- Маленькiй украинскiй городок Ананьев. 1921 год. Случай или чудо помогли нам найти друг друга послe взрывов гражданской войны. Среднiй брат погиб, и мы особенно сильно чувствуем себя связанными общей судьбой. Но по телеграммe Крыма меня арестовывают за скаутскую работу и увозят под конвоем. И опять я махаю шапкой на прощанье и силюсь весело улыбнуться...
-- Одесса. 1923. Послe ряда арестов и года тюрьмы я уeзжаю в Севастополь. Пароход медленно отходит от пристани, и в толпe провожающих массивной глыбой видны плечи дяди Вани...
-- Москва. 1926. Туманное утро. Чекистски автомобиль увозит меня, арестованнаго, на Лубянку, страшную Лубянку... У ворот дома стоит Ирина и Ваня. До свиданья!..
А, может быть, и прощайте?..
-- Еще через пять мeсяцев. Лицо брата прильнуло к рeшеткe Бутырской тюрьмы. Это прощанье перед Соловками... Впереди пять лeт разлуки. Пять лeт совeтской каторги...
-- Двор Ленинградской тюрьмы. 1933. Мы всe арестованы при второй попыткe побeга из СССР. Шансов на жизнь почти нeт... Особенно для меня, соловчанина и бeглаго ссыльнаго... Мы молча обнимаемся. Развe нужны слова в такiя тяжелыя минуты?..
И теперь вот опять...
___
Познай самого себя, но познав... не впадай в унынiе...
Послe безсонной ночи забрезжило сeверное утро. У дверей барака появляется конвой.
-- Эй, Солоневич... Юрiй и Иван... Выходи!..
Послeднiй поцeлуй, суровый и короткiй. Крeпкое рукопожатiе.
Мы молчим... Не хочется, чтобы дрогнувшiй голос 429 выдал волненiе. И без того на сердцe так тяжело... Впереди -- побeг, в котором шансы на успeх так малы... А неудача -- смерть... Увидимся ли когда-нибудь? Неужели этот поцeлуй был д e й с т в и т е л ь н о послeдним?.. Да, что и говорить, нам и помолчать есть о чем...
Послeднiй взгляд, и фигура брата скрывается в дверях.
Я заворачиваю голову в одeяло, и мучительныя рыданiя сотрясают мое тeло. Горячiя слезы не облегчают, а жгут... Онe так мучительны для мужской гордости и выдержки. И одна за другой онe ползут и ползут по щекам, как расплавленный свинец. Зубы судорожно сжимаются в тщетном стремленiи удержать их, и от этого усилiя вздрагивает грудь... Неужели я сломан?..
Боже мой! Боже мой!.. Когда же конец всему этому?..
<><><><><><><><><><>
День врача в концлагерe47
Лeто 1934 года я провел в небольшом лагерном пунктe в г. Лодейное Поле на рeкe Свирь в должности начальника санитарной части.
Там мнe в теченiе нeскольких мeсяцев пришлось наблюдать картины оборотной стороны лагеря. Из таких картин я составил очерк-мозаику типичнаго дня врача в лагерe, подобрав для нея не наиболeе жуткiе, а просто наиболeе характерные эпизоды.
Многiе читатели сочтут этот очерк трагической утрировкой. Я знаю это. Уже два иностранных журнала отказались помeстить его, откровенно признавшись, что они не вeрят в правдивость написаннаго. Да, конечно, этому трудно вeрить. Только тому, кто сам соприкасался с такой жизнью, мнe не нужно доказывать, что, к сожалeнiю, это правда. И таких "дней" в разные годы и в разных лагерях я провел не одну сотню.
Судьба мальчугана
Ранним утром меня будит стук в дверь. В открывшуюся щель просовывается голова санитара:
47 Отрывки. См. "Голос Россiи" No. 10-13.
430
-- Так что, товарищ доктор, вас в амбулаторiю вызывають. Привели кого-то-сь -- сами не справляются...
Через нeсколько минут я вышел из лазарета -- низкаго деревяннаго домика, расположеннаго на скалах, у излучины большой рeки.
Сeверная ночь давно уже смeнилась полным свeта утром, и из низкой пелены тумана были видны десятки низких деревянных бараков нашего лагернаго пункта. За крышами бараков, прямо из тумана какими-то призраками вставали деревянныя вышки между двумя рядами проволочных заборов -- это наблюдательные сторожевые посты с установленными там пулеметами. Вдали, на горкe была едва видна полуразрушенная колокольня давно закрытой городской церкви...
По бревенчатой мостовой, проложенной между скалами и болотами, я направился в амбулаторiю. Улицы были еще пустынны. Трех-тысячное населенiе нашего лагеря еще спало...
В корридорe амбулаторiи, согнувшись, сидeл сонный солдат с винтовкой. В перевязочной фельдшер суетился и хлопотал около какого-то худенькаго оборваннаго мальчика на вид лeт 14.
-- Что это у вас, Петр Иваныч, за паника?
Завeдующiй амбулаторiей, рыжеусый коренастный "кулак", с фельдшерским опытом великой войны, озабоченно качнул головой.
-- Да скверное дeло, доктор. Собаки, вишь, порвали мальченку-то...
Вид у мальчика был дeйствительно ужасный. Фельдшер уже срeзал часть его лохмотьев, и худое и грязное тeло оказалось покрытым запекшейся кровью и рваными ранами. Мeстами куски кожи и обрывки мышц висeли какими-то отвратительными клочьями.
Я вышел в корридор и спросил у солдата, откуда привели мальчика.
Задремавшiй было солдат встряхнул головой. Его веснусчатое лицо было тупо и равнодушно.
-- А хто е знает... С заставы привели. Бeгунок -- видать... Приказано послe амбулаторiи в изолятор отправить... 431
СВИРЛАГ ОГПУ
"___" отдел _____
ПОСТОЯННЫЙ ПРОПУСК No. нрзб
Пред'явитель сего заключенный Солоневич Борис Лукьянович работающий Начальником санчасти нрзб по роду возложенных на него обязанностей пользуется правом свободного хождения в районе Лодейного поля нрзб Свирлага ОГПУ в течение круглых суток.
Д е й с т в и т е л е н по "__" 193_ г.
(подпись)
М. П. печать
Срок продлен по "__" 193_ г.
Подпись
М. П. печать
П Р А В И Л А
1. Пропуск пред'являть по первому требованию патрулей и других должностных лиц.
2. Передача пропуска другому лицу категорически воспрещается.
Виновные в передаче, а также в пользовании пропуском другого лица привлекаются к ответственности.
3. Пропуск хранить в порядке, обеспечивающем его сохранность в продолжении года.
4. При утере пропуска немедленно заявить в обще-адм. отдел или обще-админ. часть отделения.
___
Зак. 437-3000
Мой пропуск Свирьлага ОГПУ 432
-- А давно его привели к вам?
-- Да не... Вчерась днем....
-- Почему же вы раньше не привели его сюда?
-- А я не знаю, товарищ доктор... Приказа не было... Мое дeло -сторона...
В перевязочной Петр Ивановыч уже раздeл мальчика и уложил на стол. Тонкiя, как спички, ноги и руки бeглеца дрожали, как в лихорадкe, мелкой нервной дрожью, а из горла вырывались стоны, вперемежку с судорожными вздохами. За неимeнiем других возбуждающих средств Петр Иваныч налил стаканчик водки, которую мальчик выпил с жадностью, лязгая зубами по краю стакана.
-- И что это тебe, дурила-мученик, вздумалось бeжать из лагеря? -- с ворчливой ласковостью спросил фельдшер.
Паренек с какой-то озлобленностью взглянул на него.
-- А что-ж?.. Так и сдыхать по маленькой? -- хрипло отвeтил он. -- На баланах что-ль надрываться?.. Все едино подыхать...
-- А куда-ж ты бeжать хотeл?
-- Извeстно куда -- в Питер...
-- Родные там что ли?
Мальчик опять озлобленно сморщился.
-- Давно с голоду сдохли мои родные... В Питерe -- наша бражка -урки... Да хлeба, вот, не хватило... В хуторок и пришлось сунуться...
Голос мальчика стал судорожно прерываться.
-- И поймали значит?
-- Не... Охранники бы не догнали... А от собак энтих развe убeгишь... Чисто людоeды?..
Голос мальчика слабeл все больше. Петр Иваныч многозначительно посмотрeл на меня.
-- Температура... С этой рукой -- табак дeдо. Навидался я, слава Богу, за войну-то на порванное тeло. Тут без ампутацiи не обойтись...
Я направился в III часть48. Дежурный сотрудник сонным голосом ругался с кeм-то по телефону. При моем 433 появленiи он повeсил трубку и кивнул мнe головой. Я сообщил ему о мальчикe и необходимости операцiи.
48 ГПУ внутри лагеря.
-- А-а... Бeгунок этот... Знаю, знаю... Что-ж -- рeжьте, ежели надо...
-- Да у нас ни операцiонной нeт, ни инструментов. Надо в центральный лазарет направить...
-- Ишь чего... -- недовольно пробурчал, чекист. -- У нас распоряженiе: в изолятор, а не в лазарет...
-- Развe раненому мeсто в изоляторe?
-- А про то начальству лучше знать...
-- Может быть, его можно хотя бы в наш лазарет положить?
Невыспавшiйся чекист нахмурился.
-- Что это вам, доктор, по сто раз повторять: приказано в изолятор, как бeгунка. Сдохнет -- туда ему и дорога.. Пускай в другой раз не бeгит... И другим неповадно будет...
-- Но в изоляторe для него -- вeрная смерть.
-- Ну и хрeн с ним... Сокровище тоже нашлось! Хорошо еще, что охрана его сюда живым довела... Сколько таких, вот, сокровищ по лeсам гнiет. Бросьте вы, доктор, зря волноваться. Сказано -- в изолятор и точка... А что дальше -- не ваше дeло...