Страница:
-- Не знаю! -- снова ответил я.
-- Бес!.. Дьявол значит! Недогадливый ты! -- торжествующе
выкрикнула Вика и глянула на Юру.
-- И что же получается: бес страшный! -- Вика хохотала, а
я продолжал перечислять, -- бес стыдный! Слушай! -- остановился
я, обращаясь к Вике. -- А как же тогда понимать бес корыстный,
ведь само слово -- бескорыстный -- хорошее слово?!
-- В том-то и дело, что -- нет! -- объяснила Вика, забегая
вперед меня и, тем самым, притесняя меня с деревянной тропы. --
Ведь люди, -- говорила она, -- двойные и корыстные, как ни
крути! Двойные и корыстные в своей душе, а бескорыстный только
притворяется таким, а на самом деле он -- дьявол в маске. Бес
корыстный, такой же бескорыстный, как, помнишь, в сказке "Коза
и семеро козлят!, -- волк шкуру одевал и голосок утончал!
"Козлятушки -- ребятушки!", а сам о себе думает, о желудке.
-- Откуда ты такого нахваталась?! -- удивился я.
-- Это не я!
-- А кто?
-- Мария Федоровна!
-- Какая Мария Федоровна? -- припоминая, спросил я.
-- Ну что ты, не помнишь! Соседка моя! Бабушка! --
воскликнула Вика.
-- А-а... -- только и вымолвил я с понимающим видом,
шутливо оттопырив губы.
-- Мудрая бабушка! -- отозвался Юра впереди...
До Москвы мы добрались без проблем...
Всю ночь напролет я пробеседовал с Юрой полушепотом, сидя
у окна в его комнате в общежитии. Вика сладко спала на Юриной
кровати, и Юра нежно, время от времени поглядывал на нее.
На следующий день Юра проводил нас в аэропорт рано утром,
я спешил объявиться на работе, так как та запись карандашом
моих паспортных данных, сделанная капитаном милиции в помещении
радиостанции, помнилась, хотя и холодно, но близко, и мне надо
было, на всякий случай, хотя бы упредить сообщение о моем, если
таковое последует, задержании. Тогда, по крайней мере, один
день можно будет объяснить, как отгул.
О засвеченной пленке я так никому и не сказал...
Надо было кончать с Викой. Всю дорогу в самолете я
хладнокровно обдумывал, а точнее, настраивался это сделать. Еще
утром, там, в Москве, у Юры, когда мы все втроем завтракали, я
сидел молчаливо, и Вика наверное начинала понимать или
чувствовать приближение чего-то нехорошего, потому что в
самолете она уже совсем расстроилась, ей было неуютно сидеть в
тесном кругу моего молчания, а если я и отвечал на ее
какие-нибудь вопросы, то очень кратко и сухо...
Но, к моему счастью, все произошло абсолютно свободно, без
паники, легко для меня...
Вика мешала мне, она являлась свинцовой привязкой, может
быть, именно она больше всего удерживала меня в моем теле! ...
Когда мы оба приехали из аэропорта на такси, и поднялись
на Викин этаж, и остановились у ее двери, она уже была готова к
убийству...
Ее глаза метались по сторонам под непоколебимостью моего
взгляда. Ко мне она не прикасалась, а просто -- стояла рядом.
Нет! Я вовсе не был зло настроен к этой девушке, и я не
ревновал! Я должен был выполнить задуманное: убить Вику сейчас.
-- Вика, -- сказал я.
-- Что? -- тут же отозвалась она, и в ее глазах еще
промелькнула надежда! "Нет!.. -- подумал я. -- Пора!.."
-- Уйди прочь! -- резко сказал я и равнодушно впялился
глазами в бедную девушку. -- Уйди прочь! -- сказал я еще раз
Вике в упор, и добавил. -- Я больше не хочу тебя видеть!..
Вика прислонилась к своей двери и тихо заплакала так,
будто доплакивала то, что уже отрыдалось в душе. Так я убил
Вику...
И снова одинокий в поселке, опустошенный от суеты дня
кинотеатр. Приземистый, доверчивый свет ночника. Я хожу в
кабинете по скрипучему полу и думаю. Прошел целый месяц, как
Вика убита...
С тех пор я ее даже не видел! Но я до сих пор так и не в
силах был покинуть свое тело, хотя и продолжал заниматься
энергетическим дыханием и жить по образу, определенному
учителем.
Всего один раз, с неделю назад, мое тело, когда я лег было
уже спать, разуверившись научиться покидать его, начала
сотрясать неведомая мне сила! Будто могучие волны
перекатывались от ступеней до макушки.
Тело содрогалось как резиновое, волны словно ударялись в
какое-то препятствие и пружинили в голове. Но, не находя выхода
-- метались по всему телу! И улеглись наконец...
Как в прошлый раз, -- не случилось хлопка в макушке (будто
вылетевшей пробки), и волны не вырвались наружу, как я ни
силился им помочь: будто мою макушку заварили, запаяли,
заклеили!..
И все...
И больше ничего, даже подобного, до сих пор...
И все-таки я понимал, Вика, Вика держала меня!..
Она несомненно вспоминала Сережу и мешала ему.. А думала
она обо мне все потому, что я сам был в этом виноват, все
потому, что где-то что-то никак не могло отключиться у меня в
сознании, как я ни настаивал на этом! А может и потому, что я
слишком настаивал, хотел опустошенности памяти о девушке и тем
только усугублял свою принадлежность к этому, воспитанному мною
символу...
Несомненно нужно было построить противоположность, довести
свою бессознательную привязку к Вике -- до абсурда, до
противоречия, до самоотрицания. Надо было сжечь, растворить
мыслительную тропу, по которой так долго и нежно прогуливалась
девушка в моем сознании.
На любовь ни в коем случае нельзя тратить энергию! Лучше,
когда тебя любят, а ты хладнокровен, чем когда любишь ты и
сгораешь! Когда любят тебя, -- тебе посылают, передают энергию,
но этой же энергией, если ты среагировал на нее положительно,
связывают тебя по рукам и ногам!..
Неожиданно дверь кабинета резко открылась настежь!
Я встрепенулся!..
Еще бы!..
В двух шагах от меня, я сразу же узнал ее, стояла в
разноцветном восточном халате, и кто бы мог подумать, --
Екатерина!
-- Екатерина Васильевна? -- пробормотал я и отступил пару
шагов назад.
-- Не ждали? -- сказал она своим осипшим от сигарет
голосом.
В этот момент на моей руке прожужжали электронные часы.
Машинально я протянул потяжелевшую руку к лицу, чтобы глянуть,
который час.
-- Не трудитесь, Сергей Александрович, -- двенадцать!
Самое время, не правда ли?
Я ничего не сказал на это, молчал...
Не шевелившись, стоял я в тупике кабинета...
Нет, я не боялся ведьму, это мое тело, оно упрямилось
подчиняться мне...
-- Ну, что? -- спросила Екатерина.
-- А что? -- переспросил я.
-- От тебя не требуется много, -- сказал она. -- Но
одну-то ты в состоянии сегодня обслужить?
-- Тебя? -- поинтересовался я.
-- Да! -- подытожила ведьма. -- Пойдем наверх, в
библиотеку, попьем чайку.
-- Пойдем, -- согласился я.
Когда мы вышли в темную тишину малого фойе, в руках у
Екатерины откуда-то появилась зажженная свеча...
Мы поднимались по ступенькам на второй этаж, и две наших
тени властно сопровождали нас, проплывая над нами. Вскоре мы
оказались в книгохранилищной комнате библиотеки. Здесь, прямо
на полу была разостлана кипельнно-белая постель.
Ведьма поставила свечу на стол и обратилась ко мне:
-- Садись, попою чайком...
Я послушно сел на стул, но задрал на секунду голову на
потолок и глянул на тени, а когда снова обратил внимание на
стол, то убедился, что передо мною уже стоит в черной подставке
стакан горячего чая. Чай золотисто шевелился в стакане, будто
кипел.
-- Не бойся, не обожжешься! -- успокоила Екатерина.
Я взял стакан, осторожно поднес его к напряженным губам и
только хотел сделать крохотный глоток, как чая в мгновение не
стало! Даже черной подставки со стаканом не оказалось у меня в
руке...
Ведьма неистово расхохоталась!
Потом она подошла ко мне и бесцеремонно уселась на колени.
-- Ты хотел сделать глоток? Тебя мучает жажда? Да? Я тебе
помогу ее утолить! Екатерина умело стянула с меня свитер. Затем
расстегнула и сняла с меня рубашку, освободила меня от майки...
-- Ну, что, голенький мой?! -- спросила она и, не
дожидаясь ответа, сочно вцепилась своими горячими губами в мои
губы и гибко обвила руками мою шею. Я сидел, будто вкопанный, и
повиновался.
Нацеловавшись, ведьма погладила мою мускулистую грудь,
нащупала и расшевелила своими острыми пальчиками смуглые
ядрышки моих сосков и принялась покусывать их острыми зубками.
И вот ведьма встала с моих коленей, подошла к постели,
остановилась, помедлила секунду-другую и сорвала с себя
разноцветно переливающийся халат.
С минуту я продолжал сидеть на стуле, околдованный блеском
голого тела ведьмы. Я ощущал, как обсыхают обслюнявленные
ядрышки моих сосков...
Я встал со стула и потянулся к ведьме. И когда я обнял ее,
она, будто подкошенная, ослабела, обмякла у меня в руках, и
тяжесть ее тела начала увлекать меня за собой на постель.
Екатерина ложилась так женственно и уступчиво, но слегка
капризничая в едва ощутимых движениях бедер, что, когда я
подмял ее тело, у меня все преждевременно содрогнулось, и мне
стало не по себе, и я стыдливо оставил Екатерину, и, глубоко
вдохнув, лег рядом с нею на спину, и замер...
-- Слабачок, -- просипела возле моего уха ведьма и
пожурила меня, потрепав за щеку.
-- Что поделать, -- снова вздохнул я. -- Я уже месяц не
был с женщиной...
-- Ладно, на первый раз прощаем, -- сказала ведьма.
Где-то с пару минут мы пролежали молча... Я набирался
новых сил.
-- Екатерина, -- позвал я.
-- Что, уже?! -- обрадовалась она.
-- Да...
Прошло часа два -- два с половиной. Мы лежали, утомленные,
поодаль друг от друга, отдыхая. Приподнявшись на локти, я
предложил ведьме:
-- А хочешь, я тебе прочту стихотворение?
-- Новое? -- весело поинтересовалась ведьма в искорках
радости.
-- Да! -- подтвердил я ее догадку.
-- Читай!
И я заговорил, снова опрокинувшись на спину, заговорил
громко и облегченно и посматривал на почему-то сказочно до сих
пор не догоревшую свечу на столе:
Включать сегодня, почему-то,
Электролампу не хочу!
Я запалю огарок, чудо, -
Медово-желтую свечу...
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она горячими слезами, -
Моя настольная ЗАРЯ!..
Я закончил читать.
Екатерина любила стихи, и сейчас, завороженная, прижалась
ко мне.
-- Хорошо! -- сказал ведьма. -- Ты знаешь, а я тебе,
пожалуй, скажу одну очень важную для тебя вещь.
-- Какую? -- спросил я.
-- Ведь меня специально подослали, чтобы совратить тебя!
-- Организовать новую привязку? -- уточнил я.
-- Да!.. Чтобы ты не научился выходить из тела! У тебя
золотистое начало, правда, с помесью светло-коричневого и
коричневого, но и этого достаточно! Ты мешаешь кое-кому!..
-- Я понимаю, -- проговорил я. -- Но почему же ты мне все
это выложила?
-- Потому что ты -- настоящий мужчина и поэт! И мне тебя
жаль... Они тебя погубят... Так задумано... Ведь все равно ты
где-то, да промахнешься, и тогда... -- она замолчала. Я тоже
молчал...
-- О чем думаешь? -- через некоторое время спросила
ведьма.
-- О Наташе... -- ответил я.
-- О той, что похоронили? -- поинтересовалась Екатерина.
-- Как -- похоронили?! -- подскочил я с подушки от
неожиданности.
-- Да так!.. Как всех хоронят!
-- А когда? Она же была жива?..
-- С месяц назад, -- сказал Екатерина и добавила,
припоминая. -- Да ты как раз в Москве был, вот, на открытии...
-- и больше она ничего не сказала, умолкнув. Но меня уже не
интересовало то, что им известно: где и зачем я был, я снова,
но опечаленно, лег на подушку.
-- Красивая она была в гробу: лежала в подвенечном платье,
-- вспоминала ведьма, будто и не для меня, а просто так, вслух.
-- А дочь?! -- опомнился я и всполошился. -- А дочь? Ее
дочь жива?!
-- Какая дочь?! -- удивилась Екатерина.
Тихо я перевернулся лицом в подушку и проговорил про себя:
"Вот и все..."
Тело!..
Освободи меня, дай мне вольную!.. Я раб твой, крепостной
житель...
Мне все чаще и все нестерпимее хочется порою прикоснуться
к горизонту, погладить Луну, разбушевать океан или заглянуть по
ту сторону пространства, а ты, мое неуклюжее тело, -- на это не
способно, и ты не позволишь мне этого сделать, потому что тебе
этого -- не понять!..
Ты повелеваешь мне жить в своем одномерном пространстве,
где такая спрессованная теснота и духота, что с непостижимым
трудом едва вмещаюсь в тебя, и зачем же я в тебя втиснулся! Но
как только я начинаю протестовать и отвергать тебя, то ты, мое
тело, таешь и тускнеешь! И уверен, что если мне удастся
вырваться надолго из твоего заключения, а если повезет --
навсегда, то ты погибнешь, растворишься в пространстве моего
сознания!..
Вот почему я нужен тебе, и вот почему ты ежесекундно
привязываешь меня к себе страстью всех новых и все больших
ощущений! Ты хочешь, чтобы я забыл о Свободе, забыл о своей
Родине!..
А иногда, когда я совсем отчаиваюсь верить в удачу
покинуть тебя, я пробую распирать тебя, шевелиться в тебе, мое
тело -- изнутри! И это, хоть нанемного, но открывает передо
мною иные возможности. И я начинаю ощущать: упругость твоих
мышц, тело, и прочность твоих костей!..
О! Мое тело! И тогда я хватаю в руки музыкальные
инструменты, и многие окружающие восторгаются, будто твоей
изумительной игре, тело; я принимаюсь ласкать женщину, и она не
нарадуется опять же тобою, тело!..
Каждый день ощущать твой соблазнительный вкус, мое тело, и
оставаться собою, это ли не мука!..
Все, все вокруг думают, что это ты такое красивое и
веселое, мое тело, что это ты поднимаешь тяжести и творишь
грациозные жесты, что это ты, и то -- тоже ты...
А на самом деле -- это я, и даже, когда ты якобы --
плачешь, плачу я, а не ты, мое тело!..
Но мало кто об этом догадывается!..
Отпусти меня, тело, дай мне вольную или я начну убегать из
тебя в "самоволку"!..
И когда-нибудь уйду и не вернусь. Я раб твой.. Но почему
же это так?!
Ведь это я в тебе хожу, думаю, ем, сплю, целуюсь, а не ты
во мне!..
Ты должно служить мне!..
И я добьюсь этого, ты слышишь, тело?! А пока, уже тридцать
лет подряд, я сижу в твоей одиночной камере, в тюрьме твоих
страстных ощущений, и потому одинок океан и некому его
разбушевать так, как я смог бы это сделать, одинок горизонт, и
никто к нему не прикоснется, пока ты не отпустишь меня, тело, и
одинока Луна, и никто не погладит ее так, как это смог бы
сделать я...
И вот что еще удивительно: я стал замечать, что все люди
обязательно проходят через тюрьму!..
Одни проходят -- застенки своего тела, а те, кого сильно
увлекают страсти твоих ощущений, тело, те, кто из-за этого
забывает о твоей телесной тюрьме, попадают в еще одну, земную
тюрьму людей, чтобы там, в теснине камеры, наконец-таки понять
и осознать свою истинную тюрьму, тебя, тело!..
Итак, я отсидел в тебе, мое тело, уже тридцать лет, и
одному Богу ведомо, сколько мне осталось еще...
Но, видимо, еще много...
Я твой раб, тело, но, позволь мне хотя бы иногда, хотя бы
ненадолго, хотя бы в ошейнике и на цепи, но покидать твои
застенки, где каждая стена окровавлена мною и полна наслаждения
и боли!..
1
Где-то на протяжении трех часов состоялось несколько
выходов! Такое -- впервые, как по количеству, так и по
качеству. Если раньше мне приходилось самому усиленно работать
и удавалось вылезать по пояс, малоосознанно, но, сглотнув
слюну, возвращаться тут же -- обратно! Или же вообще не смочь
выскочить, сложно, что-то закупорено -- только порывы, и не
более того! Но теперь все стало по-другому! Усилий минимум,
осознанности максимум!..
Под утро, около четырех часов, в состоянии, достаточном
для ощущения сна, а также и для ощущения себя в состоянии
бодрствования (полное ощущение личности и хода времени!),
вспыхнуло мое тело, словно оно превратилось в колыхания, во
всполохи ветра и вот: слышится шум, будто проносишься с
невероятно огромной скоростью куда-то, шум, слегка напоминающий
отдаленный гул реактивного самолета. Бездна и тьма вокруг, а
тела твоего нет, оно как бы не существует, ты -- ветер!
Вместо тебя -- всполохи ветра, но ты в полном резком
сознании себя! Через некоторое время, будто ты вонзился и замер
в объемном кадре, пробуешь незримый трансфокатор, и он --
срабатывает, хотя, как ты его передвигаешь -- неведомо! Видимо,
с помощью мысли, чувств! Трансфокатор приближает, очень близко,
землю под твоими воображаемыми ногами, приближает настолько
близко и резко, что ты начинаешь видеть мельчайшие трещинки ее,
соринки и пылинки! Озираюсь по сторонам, оказывается, я на
старой улице, там, где я начинал свою жизнь, с пеленок!
Да, чуть не забыл: освещение вокруг какое-то едва
уловимое, необъяснимое, то ли фиолетовые полусумерки, то ли еще
что-то подобное?! Появляется желание (понимаю, что здесь, в
этом мире, в котором я сейчас нахожусь -- дозволено все!),
желание отыскать какую-нибудь девушку, чтобы утолить свой пыл,
но нет, совесть подсказывает, чтобы я попробовал как ветер --
просто отрешенно пощупать ее, сделать то, что мы так часто себе
не позволяем в обществе -- свободу движения и мыслей, их
неразрывную гармонию! Проплываю или прохожу мимо частных домов:
где же, в каком из них может быть девушка? Потому что,
чувствую, что смогу пройти сквозь любое препятствие: забор,
стену. Для моих размышлений и реализации желаний -- нет
преград!..
Сворачиваю налево, в сторону таксопарка, полулечу...
Появляются мысли, что я еще все-таки невежественный
человек в своих помыслах и желаниях! О девушке забываю сам,
легко и свободно!
Ощупываю себя сзади, вот это -- да! -- у меня небольшой
хвост! Хохочу! Но снова мысль: "Мира и добра всему окружающему
меня..." -- и вдруг: навстречу, такой же, как и я, с небольшим
хвостом, человек, и тоже -- полулетит! Он тоже говорит, но не
так, как говорим мы обычно, а говорит как бы -- мысленно: "Мира
и добра, мира и добра!" Я понимаю, что это он мне желает.
Проплываем мимо друг друга. Он -- крестится, я -- тоже! Потом:
еще и еще один, такой же проплывает мимо меня, один из них
особенно черный! А мы все -- серые...
А вот какой-то очень крупный! Я думаю: "Наверное, вышел
подраться!" Его мышцы так и играют, что-то заставляет меня
обратиться к нему, хотя я его и боюсь немного. Меня тянуло к
этому крупному, проплывающему медленно мимо меня.
Начинаю думать: "Нет, я тянусь к нему, к своей опасности,
для того, чтобы преодолеть страх". Я предполагаю, что мы, те,
что помельче, -- все-таки добрее тех, кто покрупнее, здесь, в
переулке, и начинаю обращаться к этому крупному, которого я
заметил первым и к которому я потянулся: "Давайте мы, те, что
добрые, и вы, "злые", -- но это я говорю не впрямую, а только
подразумеваю такой смысл, как это происходит -- не понимаю, --
давайте между нами проведем философскую беседу!" -- говорю я.
Вокруг меня и него останавливаются еще другие крупные и
такие, как я, помельче, они оживленно разговаривают, соглашаясь
на философскую беседу.
И тут... у меня не хватает энергетики, -- все тает, и я
возвращаюсь в свое физическое тело, лежащее на диване у меня в
комнате...
2
Отделяюсь от тела, поднимаюсь к потолку в свой комнате,
останавливаюсь в углу, там, где стыкуются две стены и потолок.
Очень отчетливо вижу мельчайшие детали поверхности потолка,
покачивается крохотная паутинка, прилеплена какая-то соринка...
Рук нет, но я начинаю мысленно воображать, что я
дотрагиваюсь до потолка руками, но на самом деле рук своих --
даже не вижу, и все же, -- дотрагиваюсь до потолка! Неведомо
чем, но ощупываю его! Мыслями или чувствами...
Потом, словно уцепившись за потолок, я начинаю
подтягиваться к нему весь, целиком, своим энергетическим
воздушным пузырем. Подтягиваюсь и вхожу, втискиваюсь в потолок!
И вот бездна, тьма, ощущение все того же полета, мое тело --
всполохи ветра, гул турбинный, приглушенный. Я начинаю
понимать, что я в Космосе! Потому что звезды роятся впереди
меня, но тускло!
Мысль: "Надо попасть на планету, очень хочу на
планету!..", но я боюсь заблудиться, не найти обратной дороги к
своему телу, лежащему там, на земле, дома, на диване! Может
быть, потому не получается попасть на планету, хотя я уже
улавливаю ее очертания впереди...
И тут: неожиданное приземление!
Я точно свалился с неба неподалеку от какой-то автобусной
остановки, стоит автобус, из него выходят люди, вокруг тоже
ходят люди. Из автобуса вышла какая-то девушка, я бросаюсь к
ней навстречу, у меня одно, единственное желание -- овладеть
ею! По пути к ней я подворачиваю свою ногу на обочине тротуара,
но, удивительно -- нет никакой боли, и нога слушается, будто я
ее и не подвернул! Девушка отошла от автобуса метров на пять, я
то ли подбегаю, то ли подлетаю к ней, хватаю ее, она в ужасе
кричит что-то, но никто не вмешивается, потому что я ощущаю это
и чувствую -- это мой мир.
Я резко бросился на перепуганную девушку, я даже не помню
ее лица: она больно ударилась о тротуар, я это почувствовал, но
я ожесточенно терзаю ее тело. Мысль: "Мне не больно, а ей-то
наверное больно сейчас!" Девушка кричит умоляюще: "Мне же
больно!.." Но я уже наслаждаюсь ее телом.
3
Полета не было и потолка не было...
Улица, дом крупным планом: деревья, дверь на петлях,
открываю ее. Мне нужна девушка! Иду, ищу ее в доме, рыская по
комнатам. Вижу, как в одну из комнат открыта дверь, но я пробую
протиснуться через стену! И тут вдруг опять полет, но
энергетики не хватает. Может, истратил ее на желание или на
проход через стену, а может, еще не совершенные занятия по
дыханию.
Я снова в теле...
4
Накануне я очень сильно отвергал весь мир! Все его
святыни, формы и цвета. Высвечивал себя до предела! Будто
превращался в черную дыру: ни одной мысли за ее пределами!
В копчике -- мурашки, они особенно усилились перед сном.
Легкий жар, ощущение тепла на протяжении позвоночника и на
макушке. Кажется, что простыл или переохладился, состояние
такое, словно начинаю заболевать.
Спать лег в спортивной майке и повязал вокруг шеи старый,
мохеровый шарф, чтобы погреться. Вроде бы спал, вроде бы снился
сон...
Улица, пятиэтажный дом, иду со знакомыми, мужем и женой,
он -- муж, впереди, я позади него иду и разговариваю с его
женою. Начинаю на воле приподниматься, отталкиваться от земли,
поднимаюсь вверх над крышей пятиэтажки: внизу двор и макушки
тополей, вверху -- черное небо и кое-где сверкают звезды.
Мысль: "Только бы не упасть!" Неожиданный переход в
физическое тело, словно бы проснулся, но ощущаю себя только
лишь в теле, и больше нигде! Все мысли, и чувства, и
восприятия, и ощущения -- сконцентрированы, легко и свободно,
без напряжения, -- только в моем теле. Все хорошо и спокойно.
Понимаю, что не сплю, что я -- это я. Лежу в это на правом
боку, ноги контактируют в области ступней.
Опять выход...
Ощущения -- те же! Ветер, выдвижение, будто в пространстве
ее. Потом бездна, полет, а может, ощущение полета. Опять
включился словно тормоз, остановка полета и снова постепенный
приход в тело...
Оно оттаивает и проявляется частями, а не все сразу, я
сказал бы, что тело проявляется проталинами! Да, чуть не забыл!
Вечером мало ел, ночью вставал, съел яблоко с хлебом, запил
несколькими глотками чая, стоявшего в стакане с вечера.
Продолжительность полета секунд 15-20, приблизительно...
5
Днем расслаблялся -- внутренняя сосредоточенность и
спокойствие, прочь все привязки! Встретил смертного врага
своего, сказал ему прямо в лицо все, что я о нем думаю, и
приласкал его парой горяченьких слов!..
Дрожание (с вечера) в ногах, только дрожание не тела
физического, а как бы чего-то необъяснимого (видимо, вибрация
астрального тела от мощного энергетического заряда)...
Когда же лег спать, то выход в сознании себя не удается!
Только отключился -- резко перед мною тот столб, на котором я
вывешивал в своем старом дворе, когда-то, игрушечные объявления
шаловливого детства...
В общем, старый двор...
Внутренняя уверенность и спокойствие. Тела своего не вижу
и не ощущаю, но присутствие сознания -- есть, и больше ничего!
Просто как-то, но начинаю перемещаться в пространстве двора
детства, как некий объем, себя не видящий. Если надо посмотреть
направо или налево, то разворачивается весь мой объем, потому
что головы нет.
Щупаю забор, соседский, чем щупаю -- не знаю. Щупаю
кирпичи соседских домов, поднимаюсь на их крышы: ощущение
нестерпимых, приятных чувств прикосновения к чему-то, давно
забытому, но близкому, родному.
Радость и восторг! Мысли все будто чувственного плана.
Попытаюсь перевести их на земной язык: "Не буду торопиться. Я
совершенно спокоен, никуда не рвусь, буду просто рассматривать
и ощупывать".
В стены влезать я отказался и вообще куда-либо
втискиваться. Я заглядываю через забор и думаю: "Может ли мое
тело -- объем, пролететь отсюда до дома в глубине двора,
который расположился там уютно и привлекательно".
Волевым усилием начинаю лететь: возникает устремленная
напряженность, беспокойство, хотя и отдаленное, я хорошо
чувствую свое желание лететь, но и восторг тоже есть, и
сильный! Но, вместе с тем, ощущается внутренняя суета.
Справа, там, вдалеке -- светятся два окна. Будто глазами
поворачиваюсь к ним, а обратно не удается: появляется
черно-белый наплыв там, откуда я их сейчас отвернул.
Потом абсолютная темнота. И наконец все исчезает. Но снова
мое тело -- вихрь, порыв к полету, но ничего не получается: то
ли энергетики не хватает опять вернуться во двор детства, то ли
слишком хочу этого?!
Потом какая-то картина, словно заставка (на телевидении),
но она плохо видна, и она тоже тает; кажется, это был фундамент
дома...
Потому хорошее, сладко-здоровое ощущение своего тела
физического и духа...
6
Снова выход!..
Как бы проплываю у себя во дворе, на футбольном поле:
неподалеку идет та самая соседка, Толстуха ("переносчик заразы
из квартиры в квартиру" в нашем доме), та самая, с которой я
-- Бес!.. Дьявол значит! Недогадливый ты! -- торжествующе
выкрикнула Вика и глянула на Юру.
-- И что же получается: бес страшный! -- Вика хохотала, а
я продолжал перечислять, -- бес стыдный! Слушай! -- остановился
я, обращаясь к Вике. -- А как же тогда понимать бес корыстный,
ведь само слово -- бескорыстный -- хорошее слово?!
-- В том-то и дело, что -- нет! -- объяснила Вика, забегая
вперед меня и, тем самым, притесняя меня с деревянной тропы. --
Ведь люди, -- говорила она, -- двойные и корыстные, как ни
крути! Двойные и корыстные в своей душе, а бескорыстный только
притворяется таким, а на самом деле он -- дьявол в маске. Бес
корыстный, такой же бескорыстный, как, помнишь, в сказке "Коза
и семеро козлят!, -- волк шкуру одевал и голосок утончал!
"Козлятушки -- ребятушки!", а сам о себе думает, о желудке.
-- Откуда ты такого нахваталась?! -- удивился я.
-- Это не я!
-- А кто?
-- Мария Федоровна!
-- Какая Мария Федоровна? -- припоминая, спросил я.
-- Ну что ты, не помнишь! Соседка моя! Бабушка! --
воскликнула Вика.
-- А-а... -- только и вымолвил я с понимающим видом,
шутливо оттопырив губы.
-- Мудрая бабушка! -- отозвался Юра впереди...
До Москвы мы добрались без проблем...
Всю ночь напролет я пробеседовал с Юрой полушепотом, сидя
у окна в его комнате в общежитии. Вика сладко спала на Юриной
кровати, и Юра нежно, время от времени поглядывал на нее.
На следующий день Юра проводил нас в аэропорт рано утром,
я спешил объявиться на работе, так как та запись карандашом
моих паспортных данных, сделанная капитаном милиции в помещении
радиостанции, помнилась, хотя и холодно, но близко, и мне надо
было, на всякий случай, хотя бы упредить сообщение о моем, если
таковое последует, задержании. Тогда, по крайней мере, один
день можно будет объяснить, как отгул.
О засвеченной пленке я так никому и не сказал...
Надо было кончать с Викой. Всю дорогу в самолете я
хладнокровно обдумывал, а точнее, настраивался это сделать. Еще
утром, там, в Москве, у Юры, когда мы все втроем завтракали, я
сидел молчаливо, и Вика наверное начинала понимать или
чувствовать приближение чего-то нехорошего, потому что в
самолете она уже совсем расстроилась, ей было неуютно сидеть в
тесном кругу моего молчания, а если я и отвечал на ее
какие-нибудь вопросы, то очень кратко и сухо...
Но, к моему счастью, все произошло абсолютно свободно, без
паники, легко для меня...
Вика мешала мне, она являлась свинцовой привязкой, может
быть, именно она больше всего удерживала меня в моем теле! ...
Когда мы оба приехали из аэропорта на такси, и поднялись
на Викин этаж, и остановились у ее двери, она уже была готова к
убийству...
Ее глаза метались по сторонам под непоколебимостью моего
взгляда. Ко мне она не прикасалась, а просто -- стояла рядом.
Нет! Я вовсе не был зло настроен к этой девушке, и я не
ревновал! Я должен был выполнить задуманное: убить Вику сейчас.
-- Вика, -- сказал я.
-- Что? -- тут же отозвалась она, и в ее глазах еще
промелькнула надежда! "Нет!.. -- подумал я. -- Пора!.."
-- Уйди прочь! -- резко сказал я и равнодушно впялился
глазами в бедную девушку. -- Уйди прочь! -- сказал я еще раз
Вике в упор, и добавил. -- Я больше не хочу тебя видеть!..
Вика прислонилась к своей двери и тихо заплакала так,
будто доплакивала то, что уже отрыдалось в душе. Так я убил
Вику...
И снова одинокий в поселке, опустошенный от суеты дня
кинотеатр. Приземистый, доверчивый свет ночника. Я хожу в
кабинете по скрипучему полу и думаю. Прошел целый месяц, как
Вика убита...
С тех пор я ее даже не видел! Но я до сих пор так и не в
силах был покинуть свое тело, хотя и продолжал заниматься
энергетическим дыханием и жить по образу, определенному
учителем.
Всего один раз, с неделю назад, мое тело, когда я лег было
уже спать, разуверившись научиться покидать его, начала
сотрясать неведомая мне сила! Будто могучие волны
перекатывались от ступеней до макушки.
Тело содрогалось как резиновое, волны словно ударялись в
какое-то препятствие и пружинили в голове. Но, не находя выхода
-- метались по всему телу! И улеглись наконец...
Как в прошлый раз, -- не случилось хлопка в макушке (будто
вылетевшей пробки), и волны не вырвались наружу, как я ни
силился им помочь: будто мою макушку заварили, запаяли,
заклеили!..
И все...
И больше ничего, даже подобного, до сих пор...
И все-таки я понимал, Вика, Вика держала меня!..
Она несомненно вспоминала Сережу и мешала ему.. А думала
она обо мне все потому, что я сам был в этом виноват, все
потому, что где-то что-то никак не могло отключиться у меня в
сознании, как я ни настаивал на этом! А может и потому, что я
слишком настаивал, хотел опустошенности памяти о девушке и тем
только усугублял свою принадлежность к этому, воспитанному мною
символу...
Несомненно нужно было построить противоположность, довести
свою бессознательную привязку к Вике -- до абсурда, до
противоречия, до самоотрицания. Надо было сжечь, растворить
мыслительную тропу, по которой так долго и нежно прогуливалась
девушка в моем сознании.
На любовь ни в коем случае нельзя тратить энергию! Лучше,
когда тебя любят, а ты хладнокровен, чем когда любишь ты и
сгораешь! Когда любят тебя, -- тебе посылают, передают энергию,
но этой же энергией, если ты среагировал на нее положительно,
связывают тебя по рукам и ногам!..
Неожиданно дверь кабинета резко открылась настежь!
Я встрепенулся!..
Еще бы!..
В двух шагах от меня, я сразу же узнал ее, стояла в
разноцветном восточном халате, и кто бы мог подумать, --
Екатерина!
-- Екатерина Васильевна? -- пробормотал я и отступил пару
шагов назад.
-- Не ждали? -- сказал она своим осипшим от сигарет
голосом.
В этот момент на моей руке прожужжали электронные часы.
Машинально я протянул потяжелевшую руку к лицу, чтобы глянуть,
который час.
-- Не трудитесь, Сергей Александрович, -- двенадцать!
Самое время, не правда ли?
Я ничего не сказал на это, молчал...
Не шевелившись, стоял я в тупике кабинета...
Нет, я не боялся ведьму, это мое тело, оно упрямилось
подчиняться мне...
-- Ну, что? -- спросила Екатерина.
-- А что? -- переспросил я.
-- От тебя не требуется много, -- сказал она. -- Но
одну-то ты в состоянии сегодня обслужить?
-- Тебя? -- поинтересовался я.
-- Да! -- подытожила ведьма. -- Пойдем наверх, в
библиотеку, попьем чайку.
-- Пойдем, -- согласился я.
Когда мы вышли в темную тишину малого фойе, в руках у
Екатерины откуда-то появилась зажженная свеча...
Мы поднимались по ступенькам на второй этаж, и две наших
тени властно сопровождали нас, проплывая над нами. Вскоре мы
оказались в книгохранилищной комнате библиотеки. Здесь, прямо
на полу была разостлана кипельнно-белая постель.
Ведьма поставила свечу на стол и обратилась ко мне:
-- Садись, попою чайком...
Я послушно сел на стул, но задрал на секунду голову на
потолок и глянул на тени, а когда снова обратил внимание на
стол, то убедился, что передо мною уже стоит в черной подставке
стакан горячего чая. Чай золотисто шевелился в стакане, будто
кипел.
-- Не бойся, не обожжешься! -- успокоила Екатерина.
Я взял стакан, осторожно поднес его к напряженным губам и
только хотел сделать крохотный глоток, как чая в мгновение не
стало! Даже черной подставки со стаканом не оказалось у меня в
руке...
Ведьма неистово расхохоталась!
Потом она подошла ко мне и бесцеремонно уселась на колени.
-- Ты хотел сделать глоток? Тебя мучает жажда? Да? Я тебе
помогу ее утолить! Екатерина умело стянула с меня свитер. Затем
расстегнула и сняла с меня рубашку, освободила меня от майки...
-- Ну, что, голенький мой?! -- спросила она и, не
дожидаясь ответа, сочно вцепилась своими горячими губами в мои
губы и гибко обвила руками мою шею. Я сидел, будто вкопанный, и
повиновался.
Нацеловавшись, ведьма погладила мою мускулистую грудь,
нащупала и расшевелила своими острыми пальчиками смуглые
ядрышки моих сосков и принялась покусывать их острыми зубками.
И вот ведьма встала с моих коленей, подошла к постели,
остановилась, помедлила секунду-другую и сорвала с себя
разноцветно переливающийся халат.
С минуту я продолжал сидеть на стуле, околдованный блеском
голого тела ведьмы. Я ощущал, как обсыхают обслюнявленные
ядрышки моих сосков...
Я встал со стула и потянулся к ведьме. И когда я обнял ее,
она, будто подкошенная, ослабела, обмякла у меня в руках, и
тяжесть ее тела начала увлекать меня за собой на постель.
Екатерина ложилась так женственно и уступчиво, но слегка
капризничая в едва ощутимых движениях бедер, что, когда я
подмял ее тело, у меня все преждевременно содрогнулось, и мне
стало не по себе, и я стыдливо оставил Екатерину, и, глубоко
вдохнув, лег рядом с нею на спину, и замер...
-- Слабачок, -- просипела возле моего уха ведьма и
пожурила меня, потрепав за щеку.
-- Что поделать, -- снова вздохнул я. -- Я уже месяц не
был с женщиной...
-- Ладно, на первый раз прощаем, -- сказала ведьма.
Где-то с пару минут мы пролежали молча... Я набирался
новых сил.
-- Екатерина, -- позвал я.
-- Что, уже?! -- обрадовалась она.
-- Да...
Прошло часа два -- два с половиной. Мы лежали, утомленные,
поодаль друг от друга, отдыхая. Приподнявшись на локти, я
предложил ведьме:
-- А хочешь, я тебе прочту стихотворение?
-- Новое? -- весело поинтересовалась ведьма в искорках
радости.
-- Да! -- подтвердил я ее догадку.
-- Читай!
И я заговорил, снова опрокинувшись на спину, заговорил
громко и облегченно и посматривал на почему-то сказочно до сих
пор не догоревшую свечу на столе:
Включать сегодня, почему-то,
Электролампу не хочу!
Я запалю огарок, чудо, -
Медово-желтую свечу...
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она горячими слезами, -
Моя настольная ЗАРЯ!..
Я закончил читать.
Екатерина любила стихи, и сейчас, завороженная, прижалась
ко мне.
-- Хорошо! -- сказал ведьма. -- Ты знаешь, а я тебе,
пожалуй, скажу одну очень важную для тебя вещь.
-- Какую? -- спросил я.
-- Ведь меня специально подослали, чтобы совратить тебя!
-- Организовать новую привязку? -- уточнил я.
-- Да!.. Чтобы ты не научился выходить из тела! У тебя
золотистое начало, правда, с помесью светло-коричневого и
коричневого, но и этого достаточно! Ты мешаешь кое-кому!..
-- Я понимаю, -- проговорил я. -- Но почему же ты мне все
это выложила?
-- Потому что ты -- настоящий мужчина и поэт! И мне тебя
жаль... Они тебя погубят... Так задумано... Ведь все равно ты
где-то, да промахнешься, и тогда... -- она замолчала. Я тоже
молчал...
-- О чем думаешь? -- через некоторое время спросила
ведьма.
-- О Наташе... -- ответил я.
-- О той, что похоронили? -- поинтересовалась Екатерина.
-- Как -- похоронили?! -- подскочил я с подушки от
неожиданности.
-- Да так!.. Как всех хоронят!
-- А когда? Она же была жива?..
-- С месяц назад, -- сказал Екатерина и добавила,
припоминая. -- Да ты как раз в Москве был, вот, на открытии...
-- и больше она ничего не сказала, умолкнув. Но меня уже не
интересовало то, что им известно: где и зачем я был, я снова,
но опечаленно, лег на подушку.
-- Красивая она была в гробу: лежала в подвенечном платье,
-- вспоминала ведьма, будто и не для меня, а просто так, вслух.
-- А дочь?! -- опомнился я и всполошился. -- А дочь? Ее
дочь жива?!
-- Какая дочь?! -- удивилась Екатерина.
Тихо я перевернулся лицом в подушку и проговорил про себя:
"Вот и все..."
Тело!..
Освободи меня, дай мне вольную!.. Я раб твой, крепостной
житель...
Мне все чаще и все нестерпимее хочется порою прикоснуться
к горизонту, погладить Луну, разбушевать океан или заглянуть по
ту сторону пространства, а ты, мое неуклюжее тело, -- на это не
способно, и ты не позволишь мне этого сделать, потому что тебе
этого -- не понять!..
Ты повелеваешь мне жить в своем одномерном пространстве,
где такая спрессованная теснота и духота, что с непостижимым
трудом едва вмещаюсь в тебя, и зачем же я в тебя втиснулся! Но
как только я начинаю протестовать и отвергать тебя, то ты, мое
тело, таешь и тускнеешь! И уверен, что если мне удастся
вырваться надолго из твоего заключения, а если повезет --
навсегда, то ты погибнешь, растворишься в пространстве моего
сознания!..
Вот почему я нужен тебе, и вот почему ты ежесекундно
привязываешь меня к себе страстью всех новых и все больших
ощущений! Ты хочешь, чтобы я забыл о Свободе, забыл о своей
Родине!..
А иногда, когда я совсем отчаиваюсь верить в удачу
покинуть тебя, я пробую распирать тебя, шевелиться в тебе, мое
тело -- изнутри! И это, хоть нанемного, но открывает передо
мною иные возможности. И я начинаю ощущать: упругость твоих
мышц, тело, и прочность твоих костей!..
О! Мое тело! И тогда я хватаю в руки музыкальные
инструменты, и многие окружающие восторгаются, будто твоей
изумительной игре, тело; я принимаюсь ласкать женщину, и она не
нарадуется опять же тобою, тело!..
Каждый день ощущать твой соблазнительный вкус, мое тело, и
оставаться собою, это ли не мука!..
Все, все вокруг думают, что это ты такое красивое и
веселое, мое тело, что это ты поднимаешь тяжести и творишь
грациозные жесты, что это ты, и то -- тоже ты...
А на самом деле -- это я, и даже, когда ты якобы --
плачешь, плачу я, а не ты, мое тело!..
Но мало кто об этом догадывается!..
Отпусти меня, тело, дай мне вольную или я начну убегать из
тебя в "самоволку"!..
И когда-нибудь уйду и не вернусь. Я раб твой.. Но почему
же это так?!
Ведь это я в тебе хожу, думаю, ем, сплю, целуюсь, а не ты
во мне!..
Ты должно служить мне!..
И я добьюсь этого, ты слышишь, тело?! А пока, уже тридцать
лет подряд, я сижу в твоей одиночной камере, в тюрьме твоих
страстных ощущений, и потому одинок океан и некому его
разбушевать так, как я смог бы это сделать, одинок горизонт, и
никто к нему не прикоснется, пока ты не отпустишь меня, тело, и
одинока Луна, и никто не погладит ее так, как это смог бы
сделать я...
И вот что еще удивительно: я стал замечать, что все люди
обязательно проходят через тюрьму!..
Одни проходят -- застенки своего тела, а те, кого сильно
увлекают страсти твоих ощущений, тело, те, кто из-за этого
забывает о твоей телесной тюрьме, попадают в еще одну, земную
тюрьму людей, чтобы там, в теснине камеры, наконец-таки понять
и осознать свою истинную тюрьму, тебя, тело!..
Итак, я отсидел в тебе, мое тело, уже тридцать лет, и
одному Богу ведомо, сколько мне осталось еще...
Но, видимо, еще много...
Я твой раб, тело, но, позволь мне хотя бы иногда, хотя бы
ненадолго, хотя бы в ошейнике и на цепи, но покидать твои
застенки, где каждая стена окровавлена мною и полна наслаждения
и боли!..
1
Где-то на протяжении трех часов состоялось несколько
выходов! Такое -- впервые, как по количеству, так и по
качеству. Если раньше мне приходилось самому усиленно работать
и удавалось вылезать по пояс, малоосознанно, но, сглотнув
слюну, возвращаться тут же -- обратно! Или же вообще не смочь
выскочить, сложно, что-то закупорено -- только порывы, и не
более того! Но теперь все стало по-другому! Усилий минимум,
осознанности максимум!..
Под утро, около четырех часов, в состоянии, достаточном
для ощущения сна, а также и для ощущения себя в состоянии
бодрствования (полное ощущение личности и хода времени!),
вспыхнуло мое тело, словно оно превратилось в колыхания, во
всполохи ветра и вот: слышится шум, будто проносишься с
невероятно огромной скоростью куда-то, шум, слегка напоминающий
отдаленный гул реактивного самолета. Бездна и тьма вокруг, а
тела твоего нет, оно как бы не существует, ты -- ветер!
Вместо тебя -- всполохи ветра, но ты в полном резком
сознании себя! Через некоторое время, будто ты вонзился и замер
в объемном кадре, пробуешь незримый трансфокатор, и он --
срабатывает, хотя, как ты его передвигаешь -- неведомо! Видимо,
с помощью мысли, чувств! Трансфокатор приближает, очень близко,
землю под твоими воображаемыми ногами, приближает настолько
близко и резко, что ты начинаешь видеть мельчайшие трещинки ее,
соринки и пылинки! Озираюсь по сторонам, оказывается, я на
старой улице, там, где я начинал свою жизнь, с пеленок!
Да, чуть не забыл: освещение вокруг какое-то едва
уловимое, необъяснимое, то ли фиолетовые полусумерки, то ли еще
что-то подобное?! Появляется желание (понимаю, что здесь, в
этом мире, в котором я сейчас нахожусь -- дозволено все!),
желание отыскать какую-нибудь девушку, чтобы утолить свой пыл,
но нет, совесть подсказывает, чтобы я попробовал как ветер --
просто отрешенно пощупать ее, сделать то, что мы так часто себе
не позволяем в обществе -- свободу движения и мыслей, их
неразрывную гармонию! Проплываю или прохожу мимо частных домов:
где же, в каком из них может быть девушка? Потому что,
чувствую, что смогу пройти сквозь любое препятствие: забор,
стену. Для моих размышлений и реализации желаний -- нет
преград!..
Сворачиваю налево, в сторону таксопарка, полулечу...
Появляются мысли, что я еще все-таки невежественный
человек в своих помыслах и желаниях! О девушке забываю сам,
легко и свободно!
Ощупываю себя сзади, вот это -- да! -- у меня небольшой
хвост! Хохочу! Но снова мысль: "Мира и добра всему окружающему
меня..." -- и вдруг: навстречу, такой же, как и я, с небольшим
хвостом, человек, и тоже -- полулетит! Он тоже говорит, но не
так, как говорим мы обычно, а говорит как бы -- мысленно: "Мира
и добра, мира и добра!" Я понимаю, что это он мне желает.
Проплываем мимо друг друга. Он -- крестится, я -- тоже! Потом:
еще и еще один, такой же проплывает мимо меня, один из них
особенно черный! А мы все -- серые...
А вот какой-то очень крупный! Я думаю: "Наверное, вышел
подраться!" Его мышцы так и играют, что-то заставляет меня
обратиться к нему, хотя я его и боюсь немного. Меня тянуло к
этому крупному, проплывающему медленно мимо меня.
Начинаю думать: "Нет, я тянусь к нему, к своей опасности,
для того, чтобы преодолеть страх". Я предполагаю, что мы, те,
что помельче, -- все-таки добрее тех, кто покрупнее, здесь, в
переулке, и начинаю обращаться к этому крупному, которого я
заметил первым и к которому я потянулся: "Давайте мы, те, что
добрые, и вы, "злые", -- но это я говорю не впрямую, а только
подразумеваю такой смысл, как это происходит -- не понимаю, --
давайте между нами проведем философскую беседу!" -- говорю я.
Вокруг меня и него останавливаются еще другие крупные и
такие, как я, помельче, они оживленно разговаривают, соглашаясь
на философскую беседу.
И тут... у меня не хватает энергетики, -- все тает, и я
возвращаюсь в свое физическое тело, лежащее на диване у меня в
комнате...
2
Отделяюсь от тела, поднимаюсь к потолку в свой комнате,
останавливаюсь в углу, там, где стыкуются две стены и потолок.
Очень отчетливо вижу мельчайшие детали поверхности потолка,
покачивается крохотная паутинка, прилеплена какая-то соринка...
Рук нет, но я начинаю мысленно воображать, что я
дотрагиваюсь до потолка руками, но на самом деле рук своих --
даже не вижу, и все же, -- дотрагиваюсь до потолка! Неведомо
чем, но ощупываю его! Мыслями или чувствами...
Потом, словно уцепившись за потолок, я начинаю
подтягиваться к нему весь, целиком, своим энергетическим
воздушным пузырем. Подтягиваюсь и вхожу, втискиваюсь в потолок!
И вот бездна, тьма, ощущение все того же полета, мое тело --
всполохи ветра, гул турбинный, приглушенный. Я начинаю
понимать, что я в Космосе! Потому что звезды роятся впереди
меня, но тускло!
Мысль: "Надо попасть на планету, очень хочу на
планету!..", но я боюсь заблудиться, не найти обратной дороги к
своему телу, лежащему там, на земле, дома, на диване! Может
быть, потому не получается попасть на планету, хотя я уже
улавливаю ее очертания впереди...
И тут: неожиданное приземление!
Я точно свалился с неба неподалеку от какой-то автобусной
остановки, стоит автобус, из него выходят люди, вокруг тоже
ходят люди. Из автобуса вышла какая-то девушка, я бросаюсь к
ней навстречу, у меня одно, единственное желание -- овладеть
ею! По пути к ней я подворачиваю свою ногу на обочине тротуара,
но, удивительно -- нет никакой боли, и нога слушается, будто я
ее и не подвернул! Девушка отошла от автобуса метров на пять, я
то ли подбегаю, то ли подлетаю к ней, хватаю ее, она в ужасе
кричит что-то, но никто не вмешивается, потому что я ощущаю это
и чувствую -- это мой мир.
Я резко бросился на перепуганную девушку, я даже не помню
ее лица: она больно ударилась о тротуар, я это почувствовал, но
я ожесточенно терзаю ее тело. Мысль: "Мне не больно, а ей-то
наверное больно сейчас!" Девушка кричит умоляюще: "Мне же
больно!.." Но я уже наслаждаюсь ее телом.
3
Полета не было и потолка не было...
Улица, дом крупным планом: деревья, дверь на петлях,
открываю ее. Мне нужна девушка! Иду, ищу ее в доме, рыская по
комнатам. Вижу, как в одну из комнат открыта дверь, но я пробую
протиснуться через стену! И тут вдруг опять полет, но
энергетики не хватает. Может, истратил ее на желание или на
проход через стену, а может, еще не совершенные занятия по
дыханию.
Я снова в теле...
4
Накануне я очень сильно отвергал весь мир! Все его
святыни, формы и цвета. Высвечивал себя до предела! Будто
превращался в черную дыру: ни одной мысли за ее пределами!
В копчике -- мурашки, они особенно усилились перед сном.
Легкий жар, ощущение тепла на протяжении позвоночника и на
макушке. Кажется, что простыл или переохладился, состояние
такое, словно начинаю заболевать.
Спать лег в спортивной майке и повязал вокруг шеи старый,
мохеровый шарф, чтобы погреться. Вроде бы спал, вроде бы снился
сон...
Улица, пятиэтажный дом, иду со знакомыми, мужем и женой,
он -- муж, впереди, я позади него иду и разговариваю с его
женою. Начинаю на воле приподниматься, отталкиваться от земли,
поднимаюсь вверх над крышей пятиэтажки: внизу двор и макушки
тополей, вверху -- черное небо и кое-где сверкают звезды.
Мысль: "Только бы не упасть!" Неожиданный переход в
физическое тело, словно бы проснулся, но ощущаю себя только
лишь в теле, и больше нигде! Все мысли, и чувства, и
восприятия, и ощущения -- сконцентрированы, легко и свободно,
без напряжения, -- только в моем теле. Все хорошо и спокойно.
Понимаю, что не сплю, что я -- это я. Лежу в это на правом
боку, ноги контактируют в области ступней.
Опять выход...
Ощущения -- те же! Ветер, выдвижение, будто в пространстве
ее. Потом бездна, полет, а может, ощущение полета. Опять
включился словно тормоз, остановка полета и снова постепенный
приход в тело...
Оно оттаивает и проявляется частями, а не все сразу, я
сказал бы, что тело проявляется проталинами! Да, чуть не забыл!
Вечером мало ел, ночью вставал, съел яблоко с хлебом, запил
несколькими глотками чая, стоявшего в стакане с вечера.
Продолжительность полета секунд 15-20, приблизительно...
5
Днем расслаблялся -- внутренняя сосредоточенность и
спокойствие, прочь все привязки! Встретил смертного врага
своего, сказал ему прямо в лицо все, что я о нем думаю, и
приласкал его парой горяченьких слов!..
Дрожание (с вечера) в ногах, только дрожание не тела
физического, а как бы чего-то необъяснимого (видимо, вибрация
астрального тела от мощного энергетического заряда)...
Когда же лег спать, то выход в сознании себя не удается!
Только отключился -- резко перед мною тот столб, на котором я
вывешивал в своем старом дворе, когда-то, игрушечные объявления
шаловливого детства...
В общем, старый двор...
Внутренняя уверенность и спокойствие. Тела своего не вижу
и не ощущаю, но присутствие сознания -- есть, и больше ничего!
Просто как-то, но начинаю перемещаться в пространстве двора
детства, как некий объем, себя не видящий. Если надо посмотреть
направо или налево, то разворачивается весь мой объем, потому
что головы нет.
Щупаю забор, соседский, чем щупаю -- не знаю. Щупаю
кирпичи соседских домов, поднимаюсь на их крышы: ощущение
нестерпимых, приятных чувств прикосновения к чему-то, давно
забытому, но близкому, родному.
Радость и восторг! Мысли все будто чувственного плана.
Попытаюсь перевести их на земной язык: "Не буду торопиться. Я
совершенно спокоен, никуда не рвусь, буду просто рассматривать
и ощупывать".
В стены влезать я отказался и вообще куда-либо
втискиваться. Я заглядываю через забор и думаю: "Может ли мое
тело -- объем, пролететь отсюда до дома в глубине двора,
который расположился там уютно и привлекательно".
Волевым усилием начинаю лететь: возникает устремленная
напряженность, беспокойство, хотя и отдаленное, я хорошо
чувствую свое желание лететь, но и восторг тоже есть, и
сильный! Но, вместе с тем, ощущается внутренняя суета.
Справа, там, вдалеке -- светятся два окна. Будто глазами
поворачиваюсь к ним, а обратно не удается: появляется
черно-белый наплыв там, откуда я их сейчас отвернул.
Потом абсолютная темнота. И наконец все исчезает. Но снова
мое тело -- вихрь, порыв к полету, но ничего не получается: то
ли энергетики не хватает опять вернуться во двор детства, то ли
слишком хочу этого?!
Потом какая-то картина, словно заставка (на телевидении),
но она плохо видна, и она тоже тает; кажется, это был фундамент
дома...
Потому хорошее, сладко-здоровое ощущение своего тела
физического и духа...
6
Снова выход!..
Как бы проплываю у себя во дворе, на футбольном поле:
неподалеку идет та самая соседка, Толстуха ("переносчик заразы
из квартиры в квартиру" в нашем доме), та самая, с которой я