- Цветная женщина. Девушка. Молодая.
- Она.., что она...
- Не знаю, что она делала. Я всего лишь бросил один взгляд - если это ее успокоит. И сразу выскочил. О, Джейни, мне жаль. Я знаю, это неловко, но неужели так уж плохо? Джейни! - в тревоге воскликнул он.
- Он нашел нас... Нужно убираться отсюда, - прошептала она. Губы ее побелели, она вся дрожала. - Пошли, о, пошли!
- Подожди, Джейни! Мне нужно поговорить с тобой.
Я...
Она повернулась к нему, как разъяренное животное. Заговорила с таким напряжением, что слова сливались:
- Молчи! Не спрашивай, я ничего не могу сказать. Ты не поймешь. Только уходи отсюда. - Она с поразительной силой схватила его за руку и потянула. Ему пришлось сделать два торопливых шага, иначе он упал бы на пол. Когда он делал второй шаг, она уже открывала дверь, свободной рукой схватила его за рубашку, потащила, подтолкнула в коридоре к выходу. Он ухватился за дверной косяк; гнев и удивление слились и превратились в упрямство. Ни одно ее слово теперь не могло бы его пошевелить; даже ее удивительная сила только заставила бы его сопротивляться. Но она ничего не сказала и даже не коснулась его; пробежала мимо, бледная и дрожащая от ужаса, сбежала по ступенькам.
Он сделал единственное, что позволяло тело, сделал без раздумья и сознательного решения. И обнаружил, что бежит рядом с Джейни по улице.
- Джейни!..
- Такси! - крикнула она.
Машина едва начала останавливаться, как она распахнула дверцу. Гип вслед за ней упал на сиденье.
- Поехали, - сказала Джейни шоферу, вглядываясь в заднее окно.
- Куда? - спросил шофер.
- Вперед. Быстрей.
Гип тоже посмотрел в окно. Но увидел только уменьшающийся фасад дома и одного или двух глазеющих пешеходов.
- Что это? Что случилось? Она только покачала головой.
- В чем дело? - настаивал он.. - Дом взорвется или что?
Она снова покачала головой. Отвернулась от окна и сжалась в углу. Белыми зубами кусала тыльную сторону ладони. Он осторожно опустил ее руку. Она разрешила.
Он еще дважды заговаривал с ней, но она не отвечала, только каждый раз слегка отворачивалась. Наконец он покорился, сел и стал смотреть на нее.
За городом, там, где дорога разветвляется, шофер робко спросил:
- Куда? Ответил Гип:
- Налево. - Джейни настолько пришла в себя, что бросила на него быстрый благодарный взгляд и снова отвернулась.
Наконец в ней что-то изменилось, хотя она продолжала сидеть неподвижно и смотреть в пустоту. Он негромко сказал:
- Тебе лучше?
Она взглянула на него. В углах ее рта появилась печальная улыбка.
- Во всяком случае не хуже.
- Испугалась, - сказал он. Она кивнула.
- Я тоже, - сказал он с застывшим лицом. Она взяла его за руку.
- О, Гип, прости. Не могу выразить, как мне жаль. Я не ожидала этого - не так быстро. И боюсь, что сейчас уже ничего не могу сделать.
- Почему?
- Не могу сказать.
- Не можешь сказать мне? Или не можешь сказать еще? Она осторожно ответила:
- Я говорила тебе, что ты должен сделать, - возвращаться все дальше и дальше; отыскать все места, в которых ты бывал, узнать все, что произошло, с самого начала. - Ужас снова показался у нее на лице и превратился в печаль. Но на это больше нет времени.
Он рассмеялся почти радостно.
- Есть. - Схватил ее за руку. - Сегодня утром я нашел пещеру. Это было два года назад, Джейни! Я знаю, где она и что нашел в ней. Старую одежду, детскую. Адрес, дом с въездными воротами. И кусок трубы - единственную вещь, которая доказывает, что я прав, когда ищу.., ищу... Ну, что ж, - рассмеялся он, - это будет следующим шагом назад. Важно, что я нашел пещеру. Это самый большой шаг. Я сделал его за тридцать минут и даже не очень старался. А теперь буду стараться. Ты говоришь, у нас нет больше времени. Ну, может, не недели, не дни. Но день у нас есть, Джейни? Полдня?
Лицо ее просветлело.
- Может быть, и есть, - сказала она. - Может быть... Шофер! Остановите.
Она заплатила шоферу; Гип не возражал. Они стояли на открытом месте на границе города; холмистые поля, едва прочерченные следами городских животных; фруктовый киоск, заправочная станция, а через дорогу слишком новое здание из лакированного дерева и штукатурки. Джейни показала на луг.
- Нас найдут, - сказала она спокойно, - но там мы будем одни.., и если.., кто-то придет, нам будет видно.
Они сели лицом Друг к другу, на вершине холма, там, где подрост едва начал прорывать прошлогоднюю стерню. Отсюда каждый видел половину горизонта.
Солнце поднялось высоко, стало жарко, дул ветер, плыли облака. Гип Барроус работал. Он все дальше и дальше уходил в прошлое. А Джейни слушала, ждала, и все время ее ясные глубокие глаза осматривали открытую местность.
Назад и назад.., грязному и обезумевшему, Гипу Барроусу понадобилось почти два года, чтобы найти дом с въездными воротами. Потому что в адресе были указаны улица и номер дома. Но не был указан город.
Три года заняла дорога от психиатрической лечебницы до пещеры. Год, чтобы узнать у чиновника округа адрес психиатрической лечебницы. Полгода - на поиски чиновника, который уже ушел на пенсию. И так до возникновения его одержимости, когда его выбросили из армии. На это еще шесть месяцев.
Семь трудных лет от упорядоченности и расписаний, обещаний большого Civivinero и смеха до тусклого освещения тюремной камеры. Семь украденных лет, семь лет бескрылого падения.
Он вернулся на эти семь лет назад и узнал, каким был до того, как они начались.
На зенитном полигоне нашел он свою мечту и свою гибель.
Еще молодой, как всегда блестящий, окруженный слегка скрытой неприязнью, лейтенант Барроус обнаружил, что у него слишком много свободного времени, и это ему не понравилось.
***
Полигон оказался маленьким, в некоторых отношениях просто музей, потому что большая часть оборудования устарела. Сами орудия давно были заменены другими защитными средствами и больше не входили в систему противовоздушной обороны. Но здесь тренировались артиллеристы и офицеры, специалисты по радарам и технике.
В один из периодов ненавистного безделья лейтенант начал рыться в архиве и обнаружил многолетние данные о действии дистанционных взрывателей на малых высотах и об эффективности первых снарядов с радарными устройствами наведения на цель, передатчиками и часовыми механизмами. Похоже, зенитчики предпочитали сбивать низколетящие самолеты, чем позволить своим снарядам взорваться раньше времени от столкновения с веткой дерева или электрическим столбом.
Но лейтенант Барроус обладал способностью замечать малейшие математические несоответствия с такой же легкостью, с какой слух Тосканини замечает фальшивую ноту. В одном квадранте одного сектора полигона обнаружился участок, где количество неразорвавшихся снарядов всегда превышало среднюю статистическую вероятность. Ну, два-три случая в году могли указывать на дефекты в самих снарядах. Но когда каждый снаряд, пролетавший над определенным участком, отказывался взрываться, это нарушало нерушимый закон. Научный мозг отказывается признавать такие нарушения и будет преследовать виновное явление, как общество преследует своих преступников.
Лейтенанту больше всего нравилось, что факты находятся в его исключительном распоряжении. Никому не пришло бы в голову специально проводить стрельбы на низких высотах. Еще меньше причин делать это над одним определенным участком. И поэтому только когда лейтенант Барроус сопоставил данные сотен стрельб за десять лет, у него появился повод, оправдывающий исследование.
Но исследование будет проводить только он. Если ничего не получится, никто не узнает. Если удастся обнаружить что-то интересное, он сможет с подобающей скромностью и впечатляющей четкостью привлечь к этому внимание полковника; и тогда, может быть, полковник изменит свое мнение о новобранце-лейтенанте. Поэтому в свободное время лейтенант провел экспедицию и обнаружил участок, на котором его карманный вольтметр отказывался работать нормально. И тут лейтенанту пришло в голову, что его находка имеет отношение к магнетизму. Чувствительные обмотки и реле дистанционных взрывателей переставали действовать, когда пролетали над этим участком на высоте меньше сорока ярдов. Постоянные магниты переставали действовать так же, как электромагниты.
В короткой, но яркой карьере Барроуса ничто даже приблизительно по своим возможностям не приближалось к этому открытию. Точный, но доступный полету воображения ум продолжал действовать, и лейтенант видел: идентификация и анализ феномена (возможно, эффект Барроуса?), попытка - разумеется, успешная, - повторить его в лабораторных условиях. Потом применения. Генератор поля, воздвигающий невидимую силовую стену; самолеты и их связь - даже внутренняя перестает действовать, потому что отказывают крохотные магниты. Установки поиска цели на управляемых ракетах, взрыватели, в том числе, конечно, и дистанционные.., абсолютное защитное оружие электромагнитной эры.., и как много еще? Никаких пределов. Конечно, последуют демонстрации, и полковник представит его известным ученым и военным: "Вот это, господа, не новичок!".
Теперь, когда он знает, что происходит, ему нужно понять, чем это вызвано. Поэтому он разработал и собрал детектор. Простой, остроумный и тщательно откалиброванный. И пока занимался этой работой, его неукротимый мозг проверял, исследовал, восхищался, перепроверял всю концепцию "контрмагнетизма". В свободное время Барроус вывел несколько математических законов и их следствий и отправил в Институт электроисследований. Там их получили и оценили. Позже они были опубликованы в журнале института. Лейтенант даже улучшил показатели стрельб своих подчиненных, предупредив, чтобы над определенным участком снаряды не опускались ниже известного предела, потому что "феи размагнитят взрыватели". И это доставило ему большую радость. Он представил себе, как походя упомянет о своем открытии. Если бы Бог дал этим тупицам мозги, они могли бы пойти и откопать сами.
Наконец он закончил свой детектор. В него входил ртутный переключатель, соленоид и источник энергии. Прибор отмечал малейшие колебания напряженности магнитного поля собственного магнита. Лейтенант раздобыл хорошую артиллерийскую карту, выбрал самого тупого рядового, какого смог найти, и провел целый свободный день на полигоне, бродя зигзагами по склону и делая отметки на карте, пока не обнаружил центр эффекта размагничивания.
Это оказалось поле давно заброшенной фермы. Посреди поля стоял древний грузовик в последней стадии проржавения. Ветры, дожди и оттепели почти погребли машину, и лейтенант вместе с терпеливым солдатом занялись лихорадочными раскопками. После нескольких часов тяжелого труда они выкопали остатки грузовика. А под ним обнаружили источник невероятного поля.
От каждого угла проржавевшей рамы отходил сверкающий, серебристый, сплетенный из проводов кабель. Кабели соединялись под рулем, и оттуда к небольшой коробке шел тонкий проводок. А из коробки торчала ручка. Не было никаких явных источников энергии, но штука работала.
Когда Барроус повернул ручку вперед, остов застонал и заметно просел в мягкую почву. Когда потянул ручку назад, корпус грузовика заскрипел, приподнялся на сломанных подвесках и готов был подниматься дальше.
Лейтенант поставил ручку в нейтральное положение и отступил.
То, что он нашел, делало возможными его самые дикие мечты. Размагничивающий генератор, дожидающийся разборки и изучения. Но все это всего лишь побочный продукт.
Ручка вперед - и прибор делает грузовик тяжелее. Ручка назад - легче.
Антигравитация!
Антигравитация - фантастика, мечта! Аитигравитация, которая изменит жизнь на земле так, что пар, электричество, даже атомная энергия превратятся в незначительные побеги в саду технологии, который вырастет с помощью этого прибора. Тут и уходящие к небесам здания, которые не осмеливался проектировать ни один архитектор; полет без крыльев, полет к планетам, может, к звездам. Новая эпоха в транспорте, снабжении, даже в танцах, даже в медицине. И какие исследования.., и все это принадлежит ему.
Солдат, тупой рядовой, подошел и рванул ручку назад. Улыбнулся, упал и схватил Барроуса за ноги. Барроус высвободился, встал. Потянулся и коснулся кончиками пальцев одного из уходящих вверх серебристых кабелей. Прикосновение продолжалось долю секунды, но Барроус как будто навсегда застыл в этом мгновении, касаясь чуда, повис, оторвавшись от земли.
И упал.
***
Кошмар.
Вначале бешено бьющееся сердце и забытое дыхание, безумное зрелище древний остов поднимается над землей, все выше и выше, становится все меньше и меньше в темнеющем небе, пятно, точка, вспышка света, когда его касается луч солнца. А потом онемение и соль возвращающегося дыхания.
Откуда-то давящий смех. Откуда-то из другого места ненависть, стремление подавить этот смех.
Время безумных криков и споров, слов, переходящих в вопли, все более широкие полумесяцы смеющихся глаз, и ускользающие со смехом тени. Он это сделал.., и запутал меня.
Убить...
И некого убивать. Бежать в темноте и никого не находить. Топот ног, и огонь во внутренностях, и пламя в голове. Болезненное падение на равнодушную землю.
Одинокое возвращение в пустую, такую пустую дыру в земле. И вечное стремление вверх, к серебристым проводам, которых больше никогда не увидишь.
Уставившийся желто-красный глаз. Рев и пинок. Детектор тоже поднимается, поворачивается, разбивается, и глаз гаснет.
Долгий путь назад в казармы, когда тащишь с собой невидимку по имени Боль, которая своими липкими лапами цепляется за сломанную ногу.
Падение. Отдых и снова подъем. Ручей, падение, отдых, лагерь.
Штаб. Деревянные ступени, темная дверь; гулкий стук; кровь, грязь, стук. Шаги, голоса. Удивление, озабоченность, раздражение, гнев.
Белые шлемы и нарукавные повязки - военная полиция. Рассказать им, пусть приведут полковника. Никого другого, только полковника.
Заткнись, ты разбудишь полковника.
Полковник, это антимагнетрон, дорога к спутникам. Больше никаких ракетных двигателей!
Заткнись, новичок!
Драка с ними, потом крик, когда кто-то наступил на сломанную ногу.
***
Кошмар кончился, он на белой кушетке в белой комнате с черными решетками на окнах и с рослым полицейским у двери.
- Где я?
- Это больница, больница при гауптвахте, лейтенант.
- Боже, что случилось?
- Хоть убейте меня, сэр. Вы как будто хотели убить какого-то рядового. Все время всем говорили, как он выглядит.
Он положил руку на лоб.
- Рядовой. Его нашли?
- Лейтенант, такого человека нет в составе части. Честно. Служба безопасности проверила все досье. Не волнуйтесь так, сэр.
Стук. Полицейский открывает дверь. Голоса.
- Лейтенант, с вами хочет поговорить майор Томпсон. Как вы себя чувствуете?
- Плохо, сержант, плохо... Но я поговорю с ним, если он этого хочет.
- Он успокоился, сэр.
Новый голос - тот самый голос! Барроус сжал руку так, что искры из глаз посыпались. Не смотри; если ты прав, ты его убьешь.
Дверь. Шаги.
- Добрый вечер, лейтенант. Когда-нибудь приходилось раньше разговаривать с психиатром?
Медленно, в ужасе перед взрывом, который должен произойти, Барроус опустил руку и открыл глаза. Чистый аккуратный мундир с майорскими нашивками и знаками различия медицинского корпуса не в счет. Профессиональные уверенные манеры, слова этого человека - все неважно. Единственно важный факт - когда он в последний раз видел это лицо, оно принадлежало рядовому, который без жалоб и без интереса таскал тяжелый детектор весь жаркий день, который разделил с ним открытие и который неожиданно улыбнулся ему, потянул за ручку, и грузовик-развалина начал подниматься в небо.
Барроус прыгнул.
Кошмар снова поглотил его.
***
В больнице делали все, чтобы помочь ему. Позволили самому проверить архивы, чтобы убедиться, что такого рядового никогда не существовало. Эффект "размагничивания"? Никаких данных. Конечно, лейтенант сам признавал, что отнес все относящиеся к делу записи к себе на квартиру. Нет, у него на квартире их нет. Да, на поле есть яма. Нашли и так называемый "детектор", хотя этот прибор совершенно не имеет смысла: он измеряет только магнитное поле собственного магнита. Что касается майора Томпсона, есть свидетели, видевшие его в самолете на пути сюда, когда это произошло. Если бы только лейтенант избавился от навязчивой идеи, что майор Томпсон и есть исчезнувший рядовой, мы добились бы гораздо большего; но он не избавился, понимаете ли, не смог избавиться. Но, конечно, капитан Бромфилд, возможно, добьется большего...
Я знаю, что сделал, знаю, что видел. Я найду это приспособление и того, кто его изготовил. И я убью этого Томпсона!
Бромфилд оказался хорошим человеком, и, Бог свидетель, он старался. Но в пациенте соединились талант к наблюдениям и годы практики, и эта комбинация не позволяла ему отказаться от своего. Когда лейтенант перестал требовать доказательств, миновал истерический период и наступила вначале меланхолия, а потом внешнее равновесие, ему попытались устроить встречу с майором. Лейтенант сразу набросился на него, и потребовалось пять человек, чтобы защитить майора.
Слишком умный парень, знаете ли. Такие часто сходят с ума.
Его продержали еще немного, убедившись, что единственной целью агрессии является майор Томпсон. Потом предупредили майора и вышвырнули лейтенанта. Жаль, сказали ему.
Первых шесть месяцев прошли как в дурном сне. Он все еще был полон отцовских советов капитана Бромфилда и пытался найти работу, пока не наступит "адаптация", о которой все время толковал капитан. Но она не наступила.
У лейтенанта были небольшие сбережения и выходное пособие. Он может потратить несколько месяцев, чтобы разобраться в этой истории.
Вначале ферма. Приспособление находилось на грузовике, а грузовик, очевидно, принадлежал фермеру. Найди его, и получишь ответ.
Потребовалось шесть месяцев, чтобы отыскать городской архив (жителей местности переселили, когда создавался зенитный полигон) и узнать имена двух единственных людей, которые могли рассказать ему о грузовике. А Продд, фермер. Полоумный батрак, имя и местонахождение которого неизвестны.
Но почти год спустя он отыскал Продда. Слухи привели его в Пенсильванию, а намек - к воротам психиатрической лечебницы. Продд находился в последней стадии старческого слабоумия, от него удалось узнать, что старик ждет жену, что его сын Джон так никогда и не родился, что старина Лоун, может, и был придурком, но никто лучше него не мог вытаскивать грузовик из грязи, что Лоун был хороший парень, он жил в лесу со зверями, а он, Продд, никогда не пропускал дойку.
Гип никогда не видел такого счастливого человека.
Барроус отправился в лес. Три с половиной года он прочесывал леса. Питался орехами, ягодами и тем, что мог поймать в ловушки. Забыл о том, что он инженер, почти забыл собственное имя. Его интересовало только одно. Поставить такое приспособление на старый грузовик мог только дурак, а Лоун и был дураком.
Гип отыскал пещеру, детскую одежду и кусок плетеной серебристой трубы. И адрес.
Он отправился по этому адресу. Узнал, где найти детей. Но тут он столкнулся с Томпсоном - и Джейни его нашла.
Семь лет.
***
Прохладно, под головой теплая подушка, а его волосы мягко поглаживают. Он спит и в то же время не спит. Он так устал, так истощен и измучен, что сон и бодрствование превратились в синонимы. Все стало безразлично. Он знает, кто он и кем был. Знает, чего хочет и где это найти. И, выспавшись, найдет.
Он счастливо пошевелился, и мягкое прикосновение от волос перешло к щеке. Его потрепали по щеке. Утром, удовлетворенно подумал он, я отправлюсь искать полоумного. Но, пожалуй, потрачу час на воспоминания. На воскресном празднике в школе я выиграл гонку в мешках, и меня наградили носовым платком цвета хаки. В скаутском лагере я до завтрака поймал три щуки, поймал на блесну; я греб в каноэ, а леску держал в зубах; самая большая щука порезала мне рот. Терпеть не могу рисовый пудинг. Люблю Баха, и ливерную колбасу, и последние две недели мая, и глубокие чистые глаза, как у...
- Джейни?
- Я здесь.
Он улыбнулся, удобнее положил голову на подушку и понял, что голова лежит на коленях Джейни. Открыл глаза. Голова Джейни была черным облаком в ореоле звезд: темнее самой ночи.
- Ночь?
- Да, - шепотом ответила она. - Хорошо поспал? Он лежал улыбаясь, думая о том, как хорошо выспался.
- Никаких снов не видел. Потому что знал, что снова могу их видеть.
- Я рада.
Он сел. Она осторожно передвинулась. Он сказал:
- У тебя, должно быть, все тело затекло.
- Ничего, - ответила она. - Мне нравится смотреть, как ты спишь.
- Давай вернемся в город.
- Еще нет. Сейчас моя очередь, Гип. Мне многое нужно тебе рассказать.
Он притронулся к ней.
- Ты замерзла. Разве это не может подождать?
- Нет, о, нет! Ты должен знать все до того, как он.., до того, как нас отыщут.
- Он? Кто этот он?
Она долго молчала. Гип едва не заговорил, но потом передумал. А когда заговорила она, то, казалось, была так далека от ответа на его вопрос, что он чуть не прервал ее. Но опять передумал. Пусть рассказывает по-своему, как хочет.
Она сказала:
- Ты что-то нашел на поле; у тебя оно было в руках достаточно долго, чтобы ты понял, что это такое, что оно может означать для нашего мира. И человек, который был с тобой, солдат, заставил тебя его потерять. Как ты думаешь, почему он это сделал?
- Потому что он неловкий безмозглый ублюдок. Она ничего на это не ответила и продолжала:
- Военный врач, который пришел к тебе, майор, выглядел точно, как тот солдат.
- Мне доказали, что это не так. Он был так близок к ней, что уловил в темноте ее легкое движение. Она кивнула.
- Доказательство: свидетели, которые видели его в то же время в самолете. Дальше. У тебя было множество данных о том, что в определенном районе выходят из строя дистанционные взрыватели. Что случилось с этими данными?
- Не знаю. Насколько мне известно, с того дня, как я ушел, и до обыска моя комната была закрыта.
- Тебе никогда не приходило в голову, что эти три обстоятельства: пропавший рядовой, сходство с ним майора Томпсона и исчезнувшие данные - все они и заставили считать тебя ненормальным?
- Это понятно и так. Думаю, если бы мне разобраться хоть с одним или двумя из этих обстоятельств, я покончил бы со своей одержимостью.
- Ну, хорошо. Теперь подумай вот о чем. Ты семь лет брел вперед, все ближе и ближе подходя к утраченному. Ты проследил человека, создавшего это приспособление, и готов был отыскать его. Но произошло кое-что.
- Это моя вина. Я столкнулся с Томпсоном и снова спятил.
Она положила руку ему на плечо.
- Предположим, солдат передвинул ручку не по неосторожности. Предположим, он сделал это нарочно.
Даже если бы она зажгла перед ним лампу-вспышку, он не был бы поражен больше. Такой же неожиданный ослепительный свет. Обретя способность речи, он сказал:
- Почему я сам до этого не додумался?
- Потому что тебе этого не позволили, - с горечью ответила она.
- О чем ты? Я...
- Пожалуйста. Еще немного, - попросила она. - Предположим на мгновение, что кто-то проделал все это с тобой намеренно. Можешь догадаться, кто это, почему он так поступил и как сделал?
- Нет, - сразу ответил он. - Уничтожение первого и единственного в мире генератора антигравитации не имеет смысла. Еще меньше смысла в преследовании меня такими сложными и трудоемкими методами. Да, что касается методов. Ему нужно уметь проникать в запертые комнаты, гипнотизировать свидетелей и читать мысли!
- Он все это проделал, - сказала Джейни. - Он может.
- Джейни - кто?
- А кто сделал генератор?
Гип вскочил и испустил крик, полетевший над темными полями.
- Гип!
- Не обращай внимания, - потрясение ответил он. - Я только что понял, что уничтожить генератор мог только тот, кто может его построить заново. А это значит... О, мой Бог! - солдат, и полоумный, и Томпсон, да, Томпсон. Он засадил меня в тюрьму, когда я готов был снова отыскать его. Они все - один человек... Почему я до этого не додумался?
- Я тебе говорила. Тебе это не позволили. Он снова сел. На востоке, как неясные очертания скрытого города, повис рассвет. Гип смотрел туда, думая, что наступил день, когда он закончит свой долгий безумный поиск. Он подумал о том ужасе, который испытала Джейни, когда он хотел немедленно отправиться на встречу с этим.., с этим чудовищем - отправиться без здравого рассудка, без воспоминаний, без оружия и информации.
- Ты должна рассказать мне, Джейни. Все рассказать. И она рассказала рассказала все. Рассказала о Лоуне, о Бонни и Бинни и о себе; о мисс Кью и Мириам, которые теперь обе мертвы; и о Джерри. Рассказала, как после смерти мисс Кью они вернулись в лес, в старый дом Кью, и там какое-то время снова были близки. А потом...
- Спустя какое-то время Джерри решил пойти учиться в колледж. И закончил его. Ему это было легко. Все было легко. Понимаешь, когда он прячет глаза за очками, его очень трудно запомнить; люди его просто не замечают. Он закончил также медицинскую школу и психиатрическую.
- Он настоящий психиатр? - спросил Гип.
- Нет. Только получил диплом. Это большая разница. Он скрылся в толпе. При поступлении в школу он фальсифицировал все записи. И его никогда не поймали. Если кто-то пытался расследовать, ему стоило поглядеть в глаза, и человек обо всем забывал. И он не провалил ни одного экзамена, так как ему всегда разрешали выйти в мужской туалет.
- Она.., что она...
- Не знаю, что она делала. Я всего лишь бросил один взгляд - если это ее успокоит. И сразу выскочил. О, Джейни, мне жаль. Я знаю, это неловко, но неужели так уж плохо? Джейни! - в тревоге воскликнул он.
- Он нашел нас... Нужно убираться отсюда, - прошептала она. Губы ее побелели, она вся дрожала. - Пошли, о, пошли!
- Подожди, Джейни! Мне нужно поговорить с тобой.
Я...
Она повернулась к нему, как разъяренное животное. Заговорила с таким напряжением, что слова сливались:
- Молчи! Не спрашивай, я ничего не могу сказать. Ты не поймешь. Только уходи отсюда. - Она с поразительной силой схватила его за руку и потянула. Ему пришлось сделать два торопливых шага, иначе он упал бы на пол. Когда он делал второй шаг, она уже открывала дверь, свободной рукой схватила его за рубашку, потащила, подтолкнула в коридоре к выходу. Он ухватился за дверной косяк; гнев и удивление слились и превратились в упрямство. Ни одно ее слово теперь не могло бы его пошевелить; даже ее удивительная сила только заставила бы его сопротивляться. Но она ничего не сказала и даже не коснулась его; пробежала мимо, бледная и дрожащая от ужаса, сбежала по ступенькам.
Он сделал единственное, что позволяло тело, сделал без раздумья и сознательного решения. И обнаружил, что бежит рядом с Джейни по улице.
- Джейни!..
- Такси! - крикнула она.
Машина едва начала останавливаться, как она распахнула дверцу. Гип вслед за ней упал на сиденье.
- Поехали, - сказала Джейни шоферу, вглядываясь в заднее окно.
- Куда? - спросил шофер.
- Вперед. Быстрей.
Гип тоже посмотрел в окно. Но увидел только уменьшающийся фасад дома и одного или двух глазеющих пешеходов.
- Что это? Что случилось? Она только покачала головой.
- В чем дело? - настаивал он.. - Дом взорвется или что?
Она снова покачала головой. Отвернулась от окна и сжалась в углу. Белыми зубами кусала тыльную сторону ладони. Он осторожно опустил ее руку. Она разрешила.
Он еще дважды заговаривал с ней, но она не отвечала, только каждый раз слегка отворачивалась. Наконец он покорился, сел и стал смотреть на нее.
За городом, там, где дорога разветвляется, шофер робко спросил:
- Куда? Ответил Гип:
- Налево. - Джейни настолько пришла в себя, что бросила на него быстрый благодарный взгляд и снова отвернулась.
Наконец в ней что-то изменилось, хотя она продолжала сидеть неподвижно и смотреть в пустоту. Он негромко сказал:
- Тебе лучше?
Она взглянула на него. В углах ее рта появилась печальная улыбка.
- Во всяком случае не хуже.
- Испугалась, - сказал он. Она кивнула.
- Я тоже, - сказал он с застывшим лицом. Она взяла его за руку.
- О, Гип, прости. Не могу выразить, как мне жаль. Я не ожидала этого - не так быстро. И боюсь, что сейчас уже ничего не могу сделать.
- Почему?
- Не могу сказать.
- Не можешь сказать мне? Или не можешь сказать еще? Она осторожно ответила:
- Я говорила тебе, что ты должен сделать, - возвращаться все дальше и дальше; отыскать все места, в которых ты бывал, узнать все, что произошло, с самого начала. - Ужас снова показался у нее на лице и превратился в печаль. Но на это больше нет времени.
Он рассмеялся почти радостно.
- Есть. - Схватил ее за руку. - Сегодня утром я нашел пещеру. Это было два года назад, Джейни! Я знаю, где она и что нашел в ней. Старую одежду, детскую. Адрес, дом с въездными воротами. И кусок трубы - единственную вещь, которая доказывает, что я прав, когда ищу.., ищу... Ну, что ж, - рассмеялся он, - это будет следующим шагом назад. Важно, что я нашел пещеру. Это самый большой шаг. Я сделал его за тридцать минут и даже не очень старался. А теперь буду стараться. Ты говоришь, у нас нет больше времени. Ну, может, не недели, не дни. Но день у нас есть, Джейни? Полдня?
Лицо ее просветлело.
- Может быть, и есть, - сказала она. - Может быть... Шофер! Остановите.
Она заплатила шоферу; Гип не возражал. Они стояли на открытом месте на границе города; холмистые поля, едва прочерченные следами городских животных; фруктовый киоск, заправочная станция, а через дорогу слишком новое здание из лакированного дерева и штукатурки. Джейни показала на луг.
- Нас найдут, - сказала она спокойно, - но там мы будем одни.., и если.., кто-то придет, нам будет видно.
Они сели лицом Друг к другу, на вершине холма, там, где подрост едва начал прорывать прошлогоднюю стерню. Отсюда каждый видел половину горизонта.
Солнце поднялось высоко, стало жарко, дул ветер, плыли облака. Гип Барроус работал. Он все дальше и дальше уходил в прошлое. А Джейни слушала, ждала, и все время ее ясные глубокие глаза осматривали открытую местность.
Назад и назад.., грязному и обезумевшему, Гипу Барроусу понадобилось почти два года, чтобы найти дом с въездными воротами. Потому что в адресе были указаны улица и номер дома. Но не был указан город.
Три года заняла дорога от психиатрической лечебницы до пещеры. Год, чтобы узнать у чиновника округа адрес психиатрической лечебницы. Полгода - на поиски чиновника, который уже ушел на пенсию. И так до возникновения его одержимости, когда его выбросили из армии. На это еще шесть месяцев.
Семь трудных лет от упорядоченности и расписаний, обещаний большого Civivinero и смеха до тусклого освещения тюремной камеры. Семь украденных лет, семь лет бескрылого падения.
Он вернулся на эти семь лет назад и узнал, каким был до того, как они начались.
На зенитном полигоне нашел он свою мечту и свою гибель.
Еще молодой, как всегда блестящий, окруженный слегка скрытой неприязнью, лейтенант Барроус обнаружил, что у него слишком много свободного времени, и это ему не понравилось.
***
Полигон оказался маленьким, в некоторых отношениях просто музей, потому что большая часть оборудования устарела. Сами орудия давно были заменены другими защитными средствами и больше не входили в систему противовоздушной обороны. Но здесь тренировались артиллеристы и офицеры, специалисты по радарам и технике.
В один из периодов ненавистного безделья лейтенант начал рыться в архиве и обнаружил многолетние данные о действии дистанционных взрывателей на малых высотах и об эффективности первых снарядов с радарными устройствами наведения на цель, передатчиками и часовыми механизмами. Похоже, зенитчики предпочитали сбивать низколетящие самолеты, чем позволить своим снарядам взорваться раньше времени от столкновения с веткой дерева или электрическим столбом.
Но лейтенант Барроус обладал способностью замечать малейшие математические несоответствия с такой же легкостью, с какой слух Тосканини замечает фальшивую ноту. В одном квадранте одного сектора полигона обнаружился участок, где количество неразорвавшихся снарядов всегда превышало среднюю статистическую вероятность. Ну, два-три случая в году могли указывать на дефекты в самих снарядах. Но когда каждый снаряд, пролетавший над определенным участком, отказывался взрываться, это нарушало нерушимый закон. Научный мозг отказывается признавать такие нарушения и будет преследовать виновное явление, как общество преследует своих преступников.
Лейтенанту больше всего нравилось, что факты находятся в его исключительном распоряжении. Никому не пришло бы в голову специально проводить стрельбы на низких высотах. Еще меньше причин делать это над одним определенным участком. И поэтому только когда лейтенант Барроус сопоставил данные сотен стрельб за десять лет, у него появился повод, оправдывающий исследование.
Но исследование будет проводить только он. Если ничего не получится, никто не узнает. Если удастся обнаружить что-то интересное, он сможет с подобающей скромностью и впечатляющей четкостью привлечь к этому внимание полковника; и тогда, может быть, полковник изменит свое мнение о новобранце-лейтенанте. Поэтому в свободное время лейтенант провел экспедицию и обнаружил участок, на котором его карманный вольтметр отказывался работать нормально. И тут лейтенанту пришло в голову, что его находка имеет отношение к магнетизму. Чувствительные обмотки и реле дистанционных взрывателей переставали действовать, когда пролетали над этим участком на высоте меньше сорока ярдов. Постоянные магниты переставали действовать так же, как электромагниты.
В короткой, но яркой карьере Барроуса ничто даже приблизительно по своим возможностям не приближалось к этому открытию. Точный, но доступный полету воображения ум продолжал действовать, и лейтенант видел: идентификация и анализ феномена (возможно, эффект Барроуса?), попытка - разумеется, успешная, - повторить его в лабораторных условиях. Потом применения. Генератор поля, воздвигающий невидимую силовую стену; самолеты и их связь - даже внутренняя перестает действовать, потому что отказывают крохотные магниты. Установки поиска цели на управляемых ракетах, взрыватели, в том числе, конечно, и дистанционные.., абсолютное защитное оружие электромагнитной эры.., и как много еще? Никаких пределов. Конечно, последуют демонстрации, и полковник представит его известным ученым и военным: "Вот это, господа, не новичок!".
Теперь, когда он знает, что происходит, ему нужно понять, чем это вызвано. Поэтому он разработал и собрал детектор. Простой, остроумный и тщательно откалиброванный. И пока занимался этой работой, его неукротимый мозг проверял, исследовал, восхищался, перепроверял всю концепцию "контрмагнетизма". В свободное время Барроус вывел несколько математических законов и их следствий и отправил в Институт электроисследований. Там их получили и оценили. Позже они были опубликованы в журнале института. Лейтенант даже улучшил показатели стрельб своих подчиненных, предупредив, чтобы над определенным участком снаряды не опускались ниже известного предела, потому что "феи размагнитят взрыватели". И это доставило ему большую радость. Он представил себе, как походя упомянет о своем открытии. Если бы Бог дал этим тупицам мозги, они могли бы пойти и откопать сами.
Наконец он закончил свой детектор. В него входил ртутный переключатель, соленоид и источник энергии. Прибор отмечал малейшие колебания напряженности магнитного поля собственного магнита. Лейтенант раздобыл хорошую артиллерийскую карту, выбрал самого тупого рядового, какого смог найти, и провел целый свободный день на полигоне, бродя зигзагами по склону и делая отметки на карте, пока не обнаружил центр эффекта размагничивания.
Это оказалось поле давно заброшенной фермы. Посреди поля стоял древний грузовик в последней стадии проржавения. Ветры, дожди и оттепели почти погребли машину, и лейтенант вместе с терпеливым солдатом занялись лихорадочными раскопками. После нескольких часов тяжелого труда они выкопали остатки грузовика. А под ним обнаружили источник невероятного поля.
От каждого угла проржавевшей рамы отходил сверкающий, серебристый, сплетенный из проводов кабель. Кабели соединялись под рулем, и оттуда к небольшой коробке шел тонкий проводок. А из коробки торчала ручка. Не было никаких явных источников энергии, но штука работала.
Когда Барроус повернул ручку вперед, остов застонал и заметно просел в мягкую почву. Когда потянул ручку назад, корпус грузовика заскрипел, приподнялся на сломанных подвесках и готов был подниматься дальше.
Лейтенант поставил ручку в нейтральное положение и отступил.
То, что он нашел, делало возможными его самые дикие мечты. Размагничивающий генератор, дожидающийся разборки и изучения. Но все это всего лишь побочный продукт.
Ручка вперед - и прибор делает грузовик тяжелее. Ручка назад - легче.
Антигравитация!
Антигравитация - фантастика, мечта! Аитигравитация, которая изменит жизнь на земле так, что пар, электричество, даже атомная энергия превратятся в незначительные побеги в саду технологии, который вырастет с помощью этого прибора. Тут и уходящие к небесам здания, которые не осмеливался проектировать ни один архитектор; полет без крыльев, полет к планетам, может, к звездам. Новая эпоха в транспорте, снабжении, даже в танцах, даже в медицине. И какие исследования.., и все это принадлежит ему.
Солдат, тупой рядовой, подошел и рванул ручку назад. Улыбнулся, упал и схватил Барроуса за ноги. Барроус высвободился, встал. Потянулся и коснулся кончиками пальцев одного из уходящих вверх серебристых кабелей. Прикосновение продолжалось долю секунды, но Барроус как будто навсегда застыл в этом мгновении, касаясь чуда, повис, оторвавшись от земли.
И упал.
***
Кошмар.
Вначале бешено бьющееся сердце и забытое дыхание, безумное зрелище древний остов поднимается над землей, все выше и выше, становится все меньше и меньше в темнеющем небе, пятно, точка, вспышка света, когда его касается луч солнца. А потом онемение и соль возвращающегося дыхания.
Откуда-то давящий смех. Откуда-то из другого места ненависть, стремление подавить этот смех.
Время безумных криков и споров, слов, переходящих в вопли, все более широкие полумесяцы смеющихся глаз, и ускользающие со смехом тени. Он это сделал.., и запутал меня.
Убить...
И некого убивать. Бежать в темноте и никого не находить. Топот ног, и огонь во внутренностях, и пламя в голове. Болезненное падение на равнодушную землю.
Одинокое возвращение в пустую, такую пустую дыру в земле. И вечное стремление вверх, к серебристым проводам, которых больше никогда не увидишь.
Уставившийся желто-красный глаз. Рев и пинок. Детектор тоже поднимается, поворачивается, разбивается, и глаз гаснет.
Долгий путь назад в казармы, когда тащишь с собой невидимку по имени Боль, которая своими липкими лапами цепляется за сломанную ногу.
Падение. Отдых и снова подъем. Ручей, падение, отдых, лагерь.
Штаб. Деревянные ступени, темная дверь; гулкий стук; кровь, грязь, стук. Шаги, голоса. Удивление, озабоченность, раздражение, гнев.
Белые шлемы и нарукавные повязки - военная полиция. Рассказать им, пусть приведут полковника. Никого другого, только полковника.
Заткнись, ты разбудишь полковника.
Полковник, это антимагнетрон, дорога к спутникам. Больше никаких ракетных двигателей!
Заткнись, новичок!
Драка с ними, потом крик, когда кто-то наступил на сломанную ногу.
***
Кошмар кончился, он на белой кушетке в белой комнате с черными решетками на окнах и с рослым полицейским у двери.
- Где я?
- Это больница, больница при гауптвахте, лейтенант.
- Боже, что случилось?
- Хоть убейте меня, сэр. Вы как будто хотели убить какого-то рядового. Все время всем говорили, как он выглядит.
Он положил руку на лоб.
- Рядовой. Его нашли?
- Лейтенант, такого человека нет в составе части. Честно. Служба безопасности проверила все досье. Не волнуйтесь так, сэр.
Стук. Полицейский открывает дверь. Голоса.
- Лейтенант, с вами хочет поговорить майор Томпсон. Как вы себя чувствуете?
- Плохо, сержант, плохо... Но я поговорю с ним, если он этого хочет.
- Он успокоился, сэр.
Новый голос - тот самый голос! Барроус сжал руку так, что искры из глаз посыпались. Не смотри; если ты прав, ты его убьешь.
Дверь. Шаги.
- Добрый вечер, лейтенант. Когда-нибудь приходилось раньше разговаривать с психиатром?
Медленно, в ужасе перед взрывом, который должен произойти, Барроус опустил руку и открыл глаза. Чистый аккуратный мундир с майорскими нашивками и знаками различия медицинского корпуса не в счет. Профессиональные уверенные манеры, слова этого человека - все неважно. Единственно важный факт - когда он в последний раз видел это лицо, оно принадлежало рядовому, который без жалоб и без интереса таскал тяжелый детектор весь жаркий день, который разделил с ним открытие и который неожиданно улыбнулся ему, потянул за ручку, и грузовик-развалина начал подниматься в небо.
Барроус прыгнул.
Кошмар снова поглотил его.
***
В больнице делали все, чтобы помочь ему. Позволили самому проверить архивы, чтобы убедиться, что такого рядового никогда не существовало. Эффект "размагничивания"? Никаких данных. Конечно, лейтенант сам признавал, что отнес все относящиеся к делу записи к себе на квартиру. Нет, у него на квартире их нет. Да, на поле есть яма. Нашли и так называемый "детектор", хотя этот прибор совершенно не имеет смысла: он измеряет только магнитное поле собственного магнита. Что касается майора Томпсона, есть свидетели, видевшие его в самолете на пути сюда, когда это произошло. Если бы только лейтенант избавился от навязчивой идеи, что майор Томпсон и есть исчезнувший рядовой, мы добились бы гораздо большего; но он не избавился, понимаете ли, не смог избавиться. Но, конечно, капитан Бромфилд, возможно, добьется большего...
Я знаю, что сделал, знаю, что видел. Я найду это приспособление и того, кто его изготовил. И я убью этого Томпсона!
Бромфилд оказался хорошим человеком, и, Бог свидетель, он старался. Но в пациенте соединились талант к наблюдениям и годы практики, и эта комбинация не позволяла ему отказаться от своего. Когда лейтенант перестал требовать доказательств, миновал истерический период и наступила вначале меланхолия, а потом внешнее равновесие, ему попытались устроить встречу с майором. Лейтенант сразу набросился на него, и потребовалось пять человек, чтобы защитить майора.
Слишком умный парень, знаете ли. Такие часто сходят с ума.
Его продержали еще немного, убедившись, что единственной целью агрессии является майор Томпсон. Потом предупредили майора и вышвырнули лейтенанта. Жаль, сказали ему.
Первых шесть месяцев прошли как в дурном сне. Он все еще был полон отцовских советов капитана Бромфилда и пытался найти работу, пока не наступит "адаптация", о которой все время толковал капитан. Но она не наступила.
У лейтенанта были небольшие сбережения и выходное пособие. Он может потратить несколько месяцев, чтобы разобраться в этой истории.
Вначале ферма. Приспособление находилось на грузовике, а грузовик, очевидно, принадлежал фермеру. Найди его, и получишь ответ.
Потребовалось шесть месяцев, чтобы отыскать городской архив (жителей местности переселили, когда создавался зенитный полигон) и узнать имена двух единственных людей, которые могли рассказать ему о грузовике. А Продд, фермер. Полоумный батрак, имя и местонахождение которого неизвестны.
Но почти год спустя он отыскал Продда. Слухи привели его в Пенсильванию, а намек - к воротам психиатрической лечебницы. Продд находился в последней стадии старческого слабоумия, от него удалось узнать, что старик ждет жену, что его сын Джон так никогда и не родился, что старина Лоун, может, и был придурком, но никто лучше него не мог вытаскивать грузовик из грязи, что Лоун был хороший парень, он жил в лесу со зверями, а он, Продд, никогда не пропускал дойку.
Гип никогда не видел такого счастливого человека.
Барроус отправился в лес. Три с половиной года он прочесывал леса. Питался орехами, ягодами и тем, что мог поймать в ловушки. Забыл о том, что он инженер, почти забыл собственное имя. Его интересовало только одно. Поставить такое приспособление на старый грузовик мог только дурак, а Лоун и был дураком.
Гип отыскал пещеру, детскую одежду и кусок плетеной серебристой трубы. И адрес.
Он отправился по этому адресу. Узнал, где найти детей. Но тут он столкнулся с Томпсоном - и Джейни его нашла.
Семь лет.
***
Прохладно, под головой теплая подушка, а его волосы мягко поглаживают. Он спит и в то же время не спит. Он так устал, так истощен и измучен, что сон и бодрствование превратились в синонимы. Все стало безразлично. Он знает, кто он и кем был. Знает, чего хочет и где это найти. И, выспавшись, найдет.
Он счастливо пошевелился, и мягкое прикосновение от волос перешло к щеке. Его потрепали по щеке. Утром, удовлетворенно подумал он, я отправлюсь искать полоумного. Но, пожалуй, потрачу час на воспоминания. На воскресном празднике в школе я выиграл гонку в мешках, и меня наградили носовым платком цвета хаки. В скаутском лагере я до завтрака поймал три щуки, поймал на блесну; я греб в каноэ, а леску держал в зубах; самая большая щука порезала мне рот. Терпеть не могу рисовый пудинг. Люблю Баха, и ливерную колбасу, и последние две недели мая, и глубокие чистые глаза, как у...
- Джейни?
- Я здесь.
Он улыбнулся, удобнее положил голову на подушку и понял, что голова лежит на коленях Джейни. Открыл глаза. Голова Джейни была черным облаком в ореоле звезд: темнее самой ночи.
- Ночь?
- Да, - шепотом ответила она. - Хорошо поспал? Он лежал улыбаясь, думая о том, как хорошо выспался.
- Никаких снов не видел. Потому что знал, что снова могу их видеть.
- Я рада.
Он сел. Она осторожно передвинулась. Он сказал:
- У тебя, должно быть, все тело затекло.
- Ничего, - ответила она. - Мне нравится смотреть, как ты спишь.
- Давай вернемся в город.
- Еще нет. Сейчас моя очередь, Гип. Мне многое нужно тебе рассказать.
Он притронулся к ней.
- Ты замерзла. Разве это не может подождать?
- Нет, о, нет! Ты должен знать все до того, как он.., до того, как нас отыщут.
- Он? Кто этот он?
Она долго молчала. Гип едва не заговорил, но потом передумал. А когда заговорила она, то, казалось, была так далека от ответа на его вопрос, что он чуть не прервал ее. Но опять передумал. Пусть рассказывает по-своему, как хочет.
Она сказала:
- Ты что-то нашел на поле; у тебя оно было в руках достаточно долго, чтобы ты понял, что это такое, что оно может означать для нашего мира. И человек, который был с тобой, солдат, заставил тебя его потерять. Как ты думаешь, почему он это сделал?
- Потому что он неловкий безмозглый ублюдок. Она ничего на это не ответила и продолжала:
- Военный врач, который пришел к тебе, майор, выглядел точно, как тот солдат.
- Мне доказали, что это не так. Он был так близок к ней, что уловил в темноте ее легкое движение. Она кивнула.
- Доказательство: свидетели, которые видели его в то же время в самолете. Дальше. У тебя было множество данных о том, что в определенном районе выходят из строя дистанционные взрыватели. Что случилось с этими данными?
- Не знаю. Насколько мне известно, с того дня, как я ушел, и до обыска моя комната была закрыта.
- Тебе никогда не приходило в голову, что эти три обстоятельства: пропавший рядовой, сходство с ним майора Томпсона и исчезнувшие данные - все они и заставили считать тебя ненормальным?
- Это понятно и так. Думаю, если бы мне разобраться хоть с одним или двумя из этих обстоятельств, я покончил бы со своей одержимостью.
- Ну, хорошо. Теперь подумай вот о чем. Ты семь лет брел вперед, все ближе и ближе подходя к утраченному. Ты проследил человека, создавшего это приспособление, и готов был отыскать его. Но произошло кое-что.
- Это моя вина. Я столкнулся с Томпсоном и снова спятил.
Она положила руку ему на плечо.
- Предположим, солдат передвинул ручку не по неосторожности. Предположим, он сделал это нарочно.
Даже если бы она зажгла перед ним лампу-вспышку, он не был бы поражен больше. Такой же неожиданный ослепительный свет. Обретя способность речи, он сказал:
- Почему я сам до этого не додумался?
- Потому что тебе этого не позволили, - с горечью ответила она.
- О чем ты? Я...
- Пожалуйста. Еще немного, - попросила она. - Предположим на мгновение, что кто-то проделал все это с тобой намеренно. Можешь догадаться, кто это, почему он так поступил и как сделал?
- Нет, - сразу ответил он. - Уничтожение первого и единственного в мире генератора антигравитации не имеет смысла. Еще меньше смысла в преследовании меня такими сложными и трудоемкими методами. Да, что касается методов. Ему нужно уметь проникать в запертые комнаты, гипнотизировать свидетелей и читать мысли!
- Он все это проделал, - сказала Джейни. - Он может.
- Джейни - кто?
- А кто сделал генератор?
Гип вскочил и испустил крик, полетевший над темными полями.
- Гип!
- Не обращай внимания, - потрясение ответил он. - Я только что понял, что уничтожить генератор мог только тот, кто может его построить заново. А это значит... О, мой Бог! - солдат, и полоумный, и Томпсон, да, Томпсон. Он засадил меня в тюрьму, когда я готов был снова отыскать его. Они все - один человек... Почему я до этого не додумался?
- Я тебе говорила. Тебе это не позволили. Он снова сел. На востоке, как неясные очертания скрытого города, повис рассвет. Гип смотрел туда, думая, что наступил день, когда он закончит свой долгий безумный поиск. Он подумал о том ужасе, который испытала Джейни, когда он хотел немедленно отправиться на встречу с этим.., с этим чудовищем - отправиться без здравого рассудка, без воспоминаний, без оружия и информации.
- Ты должна рассказать мне, Джейни. Все рассказать. И она рассказала рассказала все. Рассказала о Лоуне, о Бонни и Бинни и о себе; о мисс Кью и Мириам, которые теперь обе мертвы; и о Джерри. Рассказала, как после смерти мисс Кью они вернулись в лес, в старый дом Кью, и там какое-то время снова были близки. А потом...
- Спустя какое-то время Джерри решил пойти учиться в колледж. И закончил его. Ему это было легко. Все было легко. Понимаешь, когда он прячет глаза за очками, его очень трудно запомнить; люди его просто не замечают. Он закончил также медицинскую школу и психиатрическую.
- Он настоящий психиатр? - спросил Гип.
- Нет. Только получил диплом. Это большая разница. Он скрылся в толпе. При поступлении в школу он фальсифицировал все записи. И его никогда не поймали. Если кто-то пытался расследовать, ему стоило поглядеть в глаза, и человек обо всем забывал. И он не провалил ни одного экзамена, так как ему всегда разрешали выйти в мужской туалет.