- Соберись, - сквозь зубы сказала мисс Кью. - Принеси ванну с горячей водой и мылом. Губку. Полотенца. Быстрей! - Она сильно толкнула Мириам. Служанка пошатнулась, ухватилась за стенку и побежала.
Мисс Кью вернулась к Бэби, наклонилась, причмокивая губами.
- Не нужно с ним возиться, - сказал я. - С ним все в порядке. Мы хотим есть.
Она посмотрела на меня так, словно я ее ущипнул.
- Не разговаривай со мной!
- Послушайте, - сказал я, - нам это нравится не больше, чем вам. Если бы Лоун нам не сказал, мы бы ни за каким дьяволом не пришли бы. Нам хорошо было у себя.
- Никогда не говори "ни за каким дьяволом", - сказала мисс Кью. Она одного за другим осмотрела нас всех. Потом взяла свой глупый маленький платочек и прижала ко рту.
- Видишь? - сказал я Джейни. - Ее все время рвет.
- Хо-хо, - сказала Бонни. Мисс Кью долго смотрела на нее.
- Джерард, - сказала она сдавленным голосом, - мне казалось, ты говорил, что эти девочки - твои сестры.
- Ну и что?
Она посмотрела на меня, как на дурака.
- У нас не бывает цветных сестер, Джерард. Джейни сказала:
- А у нас бывает.
Мисс Кью принялась быстро расхаживать взад и вперед.
- Многое придется сделать, - сказала она как будто про себя.
Пришла Мириам с большой овальной ванной, полотенцами и другими вещами. Ванну она поставила на скамью, и мисс Кью сунула руку в воду, потом взяла Бэби и опустила его в ванну. Бэби начал пинаться. Я сделал шаг вперед и сказал:
- Минутку. Подождите. Что вы собираетесь сделать?
Джейни сказала:
- Заткнись, Джерри. Он говорит, что все в порядке.
- Все в порядке? Она его утопит!
- Нет, не утопит. Заткнись.
Намылив губку, мисс Кью несколько раз протерла Бэби, вымыла ему голову и вытерла большим одеялом. Мириам смотрела, а мисс Кью обернула Бэби полотенцем, как пеленкой. И когда закончила, трудно было понять, что это тот же ребенок. К этому времени мисс Кью как будто лучше владела собой. Дышала она тяжело, и рот у нее был сжат еще крепче. Она протянула ребенка Мириам.
- Возьми бедняжку, - сказала она, - и положи...
Но Мириам попятилась.
- Простите, мисс Кью, но я ухожу, и мне теперь все равно. Мисс Кью обрела свой гусиный голос.
- Неужели ты оставишь меня в таком трудном положении? Эти дети нуждаются в помощи. Разве тебе это не ясно?
Мириам посмотрела на меня и Джейни. Она дрожала.
- Вы в опасности, мисс Алишия. Они не просто грязные. Они сумасшедшие!
- Они просто заброшенные дети. Вероятно, и мы с тобой в их положении выглядели бы не лучше. И не говори "не просто"! Джерард!
- Что?
- Не говори.., о, Боже, как много нужно сделать! Джерард, если ты и твои.., и эти дети собираетесь жить здесь, многое должно измениться. Вы не можете жить под этой крышей и вести себя по-прежнему. Понятно?
- Конечно. Лоун сказал, чтобы мы вас слушались и чтобы вы были довольны.
- Ты будешь делать, что я скажу?
- Я ведь уже сказал только что.
- Джерард, ты должен научиться не разговаривать со мной в таком тоне. Теперь, молодой человек, если я скажу тебе слушаться Мириам, что ты ответишь? Я обратился к Джейни:
- Как насчет этого?
- Спрошу Бэби. - Джейни посмотрела на Бэби, и он замахал руками и пустил слюну. - Он говорит, все в порядке.
Мисс Кью сказала:
- Джерард, я задала тебе вопрос.
- Не выскакивайте из штанов, - ответил я. - Мне ведь нужно было спросить? Да, если вы этого хотите, мы будем слушаться Мириам.
Мисс Кью повернулась к Мириам.
- Слышала, Мириам?
Мириам посмотрела на мисс Кью, потом на нас и покачала головой. Потом протянула руки к Бонни и Бинни.
Они подошли к ней. Каждая взяла ее за руку. Они смотрели на нее и улыбались. Вероятно, планировали какую-то дьявольскую проказу, но выглядели привлекательно. Рот Мириам дернулся, и мне на секунду показалось, что она похожа на человека. Она сказала:
- Хорошо, мисс Кью.
Мисс Кью подошла и протянула ей ребенка, и служанка пошла с ним вверх по лестнице. Мисс Кью повела нас вслед за Мириам. Мы все пошли на второй этаж.
Они принялись работать над нами и не останавливались все три последующих года.
***
- Это был ад, - сказал я Стерну.
- Им пришлось прекратить.
- Да, вероятно. Нам тоже. Понимаете, мы собирались делать то, что сказал Лоун. Ничто в мире не могло удержать нас. Мы были обязаны делать все, что говорят мисс Кью и Мириам. Но они, кажется, так этого и не поняли. Мне кажется, они считали, что все время должны нас подталкивать. А им нужно было только дать нам понять, чего они от нас хотят, и мы бы это сделали. Хорошо, когда речь шла о том, чтобы я не ложился в постель с Джейни. Мисс Кью подняла из-за этого настоящий ад. Можно было подумать по ее поведению, словно я украл коронные драгоценности.
- Но когда она говорила что-нибудь вроде: "Вы должны вести себя, как настоящие джентльмены и леди", для нас это не имело смысла. И иногда ее приказы были такими. "Ax! - говорила она. - Язык, язык!". Вначале я этого совершенно не понимал. Наконец спросил, что она имеет в виду, и тогда она объяснила. Понимаете, о чем я?
- Конечно, - согласился Стерн. - Стало ли легче со временем?
- Настоящие неприятности случались только дважды, один раз с близнецами, другой с Бэби. Эта последняя была очень серьезной.
- А что случилось?
- С близнецами? Ну, мы прожили с неделю или около того и начали замечать что-то такое, от чего несет. Мы с Джейни, я хочу сказать. Мы стали замечать, что почти не видим больше Бонни и Бинни. Все равно словно в доме оказались два дома, один для мисс Кью, Джейни и меня, а другой для Мириам и близнецов. Я думаю, мы заметили бы это раньше, если бы сначала не было такой суматохи: новая одежда, необходимость спать по ночам и тому подобное. Но вот мы видим. Приходит время ланча, и мы едим с мисс Кью, а близнецы с Мириам. Поэтому Джейни спросила:
- А почему близнецы не едят с нами?
- О них заботится Мириам, дорогая, - ответила мисс Кью.
Джейни посмотрела на нее этим своим взглядом.
- Я это знаю. Пусть едят здесь, и я буду о них заботиться.
Мисс Кью поджала губы и сказала:
- Они маленькие цветные девочки, Джейни. А теперь ешь.
Но это ничего не объяснило ни Джейни, ни мне. Я сказал:
- Я хочу, чтобы они ели с нами. Лоун сказал, что мы должны держаться вместе.
- Вы и так вместе, - ответила она. - Вы живете в одном доме. Едите ту же еду. Больше не будем об этом говорить.
Я посмотрел на Джейни, она на меня, и Джейни сказала:
- Так почему же мы не можем жить и есть вместе? Мисс Кью положила вилку и пристально посмотрела на нее.
- Я уже объяснила и сказала, что больше не должно быть никаких разговоров.
Ну, подумал я, это нас никуда не приведет. Поэтому я откинул голову и позвал:
- Бонни! Бинни! - Щелк, и они оказались рядом. И тут разразился ад. Мисс Кью приказала им уходить, а они не захотели, потом, держа их платья, с криком вбежала Мириам и не смогла их поймать, а мисс Кью продолжала гусиным голосом кричать на них, а потом и на меня. Она сказала, что это уж слишком. Ну, может, у нее была трудная неделя, но и у нас тоже. И вот мисс Кью приказала нам убираться.
Я взял Бэби и пошел к выходу, а Джейни и близнецы за мной. Мисс Кью дождалась, пока мы выйдем, а потом побежала за нами. Обогнала, встала передо мной, и мне пришлось остановиться. Остановились и все остальные.
- Так вы выполняете желание Лоуна? - сказала она. Я сказал ей "да". Она ответила, что, как она поняла, Лоун хотел, чтобы мы жили у нее. А я сказал:
- Да, но еще больше он хотел, чтобы мы были все вместе.
Она велела нам возвращаться. Сказала, что нужно поговорить. Джейни спросила Бэби, тот сказал "Все в порядке", и мы вернулись. Мы достигли компромисса. Больше мы не обедали в столовой. В доме было боковое крыльцо и застекленная терраса, из которой дверь вела в столовую, а другая дверь - на кухню, и после этого случая мы всегда ели там. Мисс Кью ела одна в столовой.
Но у этого происшествия были забавные последствия.
- Какие? - спросил Стерн. Я рассмеялся.
- Мириам. Выглядела она и разговаривала, как всегда, но начала совать нам печенье между едой. Знаете, мне потребовались годы, чтобы разобраться, в чем дело. Я серьезно. По тому, что я узнал, существуют как бы две силы, сражающиеся из-за рас. Одна хочет, чтобы белые и черные были отделены друг от друга, другая пытается их соединить. Но не понимаю, почему обе стороны так встревожены этим.
Почему просто не забудут обо всем?
- Не могут. Понимаешь, Джерри, людям необходимо верить, что они в чем-то выше других. Ты, Лоун и дети - вы очень тесная группа. Разве вам не казалось, что вы немного лучше остального мира?
- Лучше? Как мы можем быть лучше?
- Ну, тогда другие не такие, как все.
- Ну, наверно, хотя мы об этом не думали. Другие - наверно. Но лучше нет.
- Вы уникальный случай, - сказал Стерн. - А теперь расскажи о второй неприятности. С Бэби.
- Бэби. Да. Ну, прошло несколько месяцев, как мы жили у мисс Кью. Все постепенно налаживалось. Мы даже научились говорить "Да, мэм. Нет, мэм" и тому подобное, и она засадила нас за уроки. Мы учились в определенные часы по утрам и в середине дня, пять дней в неделю. Джейни давно перестала заботиться о Бэби, а близнецы ходили куда хотели. Это было забавно. Они могли выскочить прямо перед мисс Кью, словно ниоткуда, и тут же исчезнуть, и она не верила своим глазам. Ее особенно беспокоило, что они появляются голые. Они перестали это делать, и она была довольна. Она многим была довольна. Много лет она никого не видела. Она даже счетчики выставила наружу, чтобы никто не заходил в дом. А с нами она начала оживать. Перестала надевать старомодные платья и стала похожа на человека.
Иногда даже ела с нами.
- Но однажды я проснулся, чувствуя себя очень странно. Как будто во сне у меня что-то украли, только я не знаю, что именно. Я вылез через окно и спустился по стене в комнату Джейни, что мне не разрешалось. Она была в постели. Я подошел и разбудил ее. До сих пор вижу ее глаза, когда она чуть приоткрыла их. В них был сон. И вдруг она их распахнула. Мне не нужно было говорить ей, что что-то не так. Она это знала и знала, что именно.
- Бэби исчез! - сказала она.
- Нам было все равно, разбудим ли мы кого-нибудь. Мы вылетели из комнаты Джейни, пробежали по коридору и влетели в маленькую комнатку в конце, в которой спал Бэби. Вы ни за что не поверите. Красивая колыбель, и белые ящики с распашонками, и множество пластмассовых погремушек - все это исчезло. В комнате стоял только письменный стол. То есть Бэби словно никогда и не существовало.
- Мы ничего не сказали. Просто повернулись и побежали к спальне мисс Кью. Я в ней никогда не бывал, а Джейни заходила несколько раз. Однако в этот раз все было по-другому. Мисс Кью лежала в постели с заплетенными волосами. Еще до того как мы вошли, она проснулась. Села, опираясь спиной о подушку. И холодно посмотрела на нас.
- В чем дело?
- Где Бэби? - заорал я.
- Джерард, - ответила она, - не нужно кричать. Джейни всегда была спокойна, но она сказала:
- Лучше скажите нам, где он, мисс Кью. - И когда она говорила это, смотреть на нее было страшно.
Лицо мисс Кью стало каменным, она протянула к нам руки.
- Дети, - сказала она. - Простите. Мне действительно жаль. Но я сделала как лучше. Я отослала Бэби. Он будет жить с другими такими же детьми. Здесь мы никогда не сможем сделать его счастливым. Вы ведь знаете это.
Джейни сказала:
- Он никогда не говорил нам, что несчастен. Мисс Кью принужденно рассмеялась.
- Если бы он мог говорить, бедняжка!
- Лучше верните его назад, - сказал я. - Вы не понимаете, с чем имеете дело. Я ведь говорил вам, что мы не должны разлучаться.
Она начала сердиться, но сдерживалась.
- Попытаюсь объяснить тебе, дорогой, - сказала она. - Ты и Джейни и даже близнецы - вы все нормальные здоровые дети и вырастете мужчинами и женщинами. Но бедный Бэби.., другой. Он не будет расти, он никогда не сможет ходить и играть с другими детьми.
- Это неважно, - сказала Джейни. - Вы не имели права отсылать его. А я сказал:
- Да. Так что лучше верните его, и побыстрее. Тут она начала сердиться по-настоящему.
- Среди многого, чему я вас учила, есть и такое правило: не говорите старшим, что им делать. А теперь идите, одевайтесь для завтрака, и больше не будем об этом разговаривать.
Я сказал ей как можно вежливей:
- Мисс Кью, вы скоро захотите вернуть его. Но вы должны вернуть его как можно быстрее. Иначе... Она встала с кровати и выбежала из комнаты.
***
Я некоторое время молчал, и Стерн наконец спросил:
- А что дальше?
- О, - ответил я, - она его вернула, - Я неожиданно рассмеялся. - Сейчас, как вспомнишь, так смешно становится. Три месяца она командовала нами, гоняла с места на место, и вдруг неожиданно мы установили закон. Мы очень старались поладить с нею, действовать в соответствии с ее идеями, но на этот раз, клянусь Богом, она зашла слишком далеко. И как только захлопнула дверь, тут же начала проходить лечение. У нее под кроватью стоял большой фарфоровый горшок, так вот он взлетел в воздух и разбился о ее туалетное зеркало. Потом открылся ящик шкафа, оттуда вылетела перчатка и ударила ее по лицу.
Она прыгнула назад в кровать, и тут на нее обрушилась штукатурка с потолка. В ванной пошла вода, а пробка оказалась заткнутой, и как раз в это время вода начала вытекать, и все ее платья упали с вешалок. Она хотела выбежать из комнаты, но дверь не открывалась, а когда она дернула за ручку, дверь распахнулась, и мисс Кью растянулась на полу. Дверь снопа захлопнулась, и сверху обрушился новый пласт штукатурки. Мы стояли, глядя на нее. Она плакала. Я даже не знал, что она может плакать.
- Вернете Бэби? - спросил я.
Она лежала, продолжая плакать. Немного погодя подняла голову и посмотрела на нас. Выглядела она очень жалко. Мы помогли ей встать. Она некоторое время смотрела на нас, потом посмотрела в зеркало, на побитый потолок и прошептала:
- Что случилось? Что случилось?
- Вы отослали Бэби, вот что, - ответил я. Она подпрыгнула и очень испуганным, по твердым голосом сказала:
- Что-то ударилось в дом. Самолет. Может, землетрясение. Поговорим о Бэби после завтрака. Я сказал:
- Дай ей еще, Джейни.
Большой водяной шар ударил ее в лицо и грудь, промочил ночную рубашку, так что она прилипла к телу. Почему-то это расстроило ее больше всего. Косы ее начали подниматься, они тянули голову, так что мисс Кью пришлось встать. Она открыла рот, чтобы закричать, и рот ей забила пудра с туалетного столика. Она стала доставать пудру изо рта.
- Что вы делаете? Что вы делаете? - спрашивала она со слезами.
Джейни посмотрела на нее и сложила руки за спиной.
- Мы ничего не сделали, - ответила она. А я сказал:
- Пока не сделали. Вернете Бэби? Она закричала:
- Перестаньте! Перестаньте! Перестаньте говорить об этом идиоте монголоиде! Он не нужен никому, даже самому себе! Как я могу его оставить?
Я сказал:
- Давай крыс, Джейни.
У плинтуса послышался шорох. Мисс Кью закрыла лицо руками и опустилась в кресло.
- Не надо крыс, - сказала она. - Здесь нет крыс. Тут что-то запищало, и она разбилась вдребезги. Видели когда-нибудь, как человек распадается на куски?
- Да, - ответил Стерн.
- Я был ужасно сердит, - продолжал я, - но и для меня это было слишком. Но она не должна была отсылать Бэби. Потребовалось несколько часов, чтобы она настолько пришла в себя, что смогла поговорить по телефону, но еще до ланча Бэби вернулся. - Я рассмеялся.
- Что смешного?
- Она потом не могла вспомнить, что с ней было. Недели три спустя я слышал, как она говорит об этом с Мириам. Она сказала, что дом неожиданно начал оседать. Сказала, что хорошо поступила, как раз в это время отослав Бэби на медицинский осмотр. Бедняжка мог пострадать. Мне кажется, она на самом деле в это верила.
- Вероятно. Это довольно распространенный случай. Мы не верим в то, во что не хотим верить.
- А вы насколько верите? - неожиданно спросил я.
- Я уже тебе сказал: это неважно. Мне не нужно верить или не верить.
- А вы не спрашиваете меня, насколько я сам в это верю?
- Мне и это не нужно. Ты уже сам принял решение.
- Вы хороший психоаналитик?
- Кажется, да. А кого ты убил? Вопрос застал меня врасплох.
- Мисс Кью, - ответил я. Потом начал браниться и проклинать его. - Я не собирался говорить вам это.
- Не волнуйся, - ответил он. - Почему ты это сделал?
- Я для того и пришел, чтобы узнать.
- Ты, должно быть, очень ее ненавидел. Я заплакал. Мне пятнадцать лет, а я плачу!
***
Он позволил мне выплакаться. Сначала всхлипывания и писки, от которых заболело горло. Потом, быстрей, чем можно подумать, потекло из носа. И наконец - слова.
- Знаете, откуда я пришел? Самое первое мое воспоминание - удар в рот. Я все еще вижу кулак размером с мою голову. Потому что я плакал. С тех пор я боюсь плакать. А плакал я, потому что был голоден. Или замерз. Или и то и другое. А потом огромные общие спальни, и самые сильные получают лучшее. Избивают тебя до полусмерти, если ты плохой, и дают огромную награду, если хороший. Огромная награда - тебя оставляют в покое. Попытайтесь так пожить. Попытайтесь жить так, что лучшее в этом проклятом мире, самое желанное и удивительное - чтобы тебя оставили в покое!
- А с Лоуном и детьми - чудо. Удивительное - ты часть чего-то, ты принадлежишь. Со мной раньше такого никогда не случалось. Две желтые лампы и очаг, но они осветили весь мир. В этом вес, что есть, и все, что будет.
- Потом большая перемена: чистая одежда, хорошо приготовленная пища, пять часов уроков ежедневно; Колумб и король Артур, и книга об основах гражданского права, и книга о гигиене. И большой кубический кусок льда, и ты смотришь, как он тает, как сглаживаются его углы, и знаешь, что это из-за тебя мисс Кью... Ну, дьявольщина, она слишком хорошо владела собой, чтобы распускать с нами нюни, но оно было здесь, это чувство. Лоун заботился о нас, потому что это была часть его образа жизни. Мисс Кью заботилась о нас, но это не имело отношения к ее образу жизни. Она просто хотела так делать.
- У нее были очень странные представления о "правильном" и "не правильном", но она твердо их держалась, пыталась по-своему делать нам добро. Когда не могла понять, считала это своей ошибкой.., а было очень много, что она не понимала и никогда не смогла бы понять. То, что правильно, было нашим достижением. Не правильно - ее ошибкой. И в тот последний год ., ну, ладно.
- Так что?
- Так что я убил ее. Послушайте, - сказал я. Я чувствовал, что мне нужно говорить быстро. Не в том дело, что я торопился. Просто нужно было избавиться. - Я вам расскажу все, что знаю. В тот день, когда я ее убил, я проснулся утром, и свежие простыни подо мной скрипели, солнце пробивалось сквозь белые занавески и яркие красно-голубые портьеры. Шкаф, полный моей одежды - моей, понимаете?
До того у меня никогда своего не было. А внизу Мириам суетится с завтраком и смеются близнецы. Смеются вместе с ней, заметьте, а не только друг с другом, как всегда раньше.
- В соседней комнате ходит Джейни, напевает, и когда я ее увижу, у нее будет сияющее лицо. Я встал. Есть горячая-горячая вода, и зубная паста обожгла мне язык. Одежда мне по росту, и я спускаюсь вниз, и все уже там, и я рад их видеть, я они рады видеть меня, и все садятся, и приходит мисс Кью, и все приветствуют ее.
- Так проходит утро, потом уроки с перерывом в большой длинной гостиной. Близнецы, высунув языки, рисуют алфавит, вместо того чтобы писать его, а Джейни, когда наступает время, рисует картину, настоящую картину, с коровой среди деревьев и желтым забором на расстоянии. А я сижу, зажатый между двумя частями квадратного уравнения, и мисс Кью наклоняется, чтобы помочь мне, и я ощущаю запах ее сухих духов. Я наклоняю голову, чтобы чувствовать их лучше, а на кухне слышен стук котлов, которые задвигают в печь.
- И так проходит середина дня, снова уроки, и гуляние во дворе, и смех. Близнецы гоняются друг за дружкой, они бегают на своих двоих. Джейни рисует листья на своей картине, пытаясь сделать так, как учит ее мисс Кью. А у Бэби большой новый манеж. Бэби не очень много двигается, он просто смотрит и пускает слюнки. И он всегда накормлен, и на нем чистая одежда.
- И вечера, и ужин, и мисс Кью читает нам, меняя голос каждый раз, как заговаривает новый персонаж, читает быстро и шепотом, когда чтение ее смущает, но все равно выговаривает каждое слово.
- И мне приходится убить се. Вот и все.
- Ты не сказал почему, - заметил Стерн.
- Вы что - дурак? - крикнул я.
Стерн ничего не ответил. Я перевернулся на живот, подпер подбородок руками и посмотрел на него. По его внешности ни за что не поймешь, что у него внутри, но мне показалось, что он удивлен.
- Я объяснил почему, - сказал я.
- Не мне.
Неожиданно я понял, что требую от него слишком многого. И медленно сказал:
- Мы просыпались в одно и то же время. Мы делали то, чего хотят другие. Мы проживали дни по образу других, мыслили чужими мыслями, произносили чужие слова. Джейни рисовала чужие картины, Бэби ни с кем не разговаривал, и все были довольны. Теперь понимаете?
- Еще нет.
- Боже! - сказал я. Немного подумал. - Мы не слишивались.
- Не слишивались? А! То есть после смерти Лоуна.
- Нет, тут совсем другое. Как будто в машине кончился бензин. Но машина-то осталась, в ней все исправно. Просто нужно подождать. Но после того как мисс Кью приняла нас, машина начала разваливаться на части, ясно?
Наступила его очередь задуматься. Наконец он сказал:
- Мозг заставляет нас делать странные вещи. Некоторые из них кажутся абсолютно неразумными, не правильными, сумасшедшими. Но краеугольный камень работы мозга в следующем: во всем, что мы делаем, есть железная, неопровержимая логика. Покопайся как следует и найдешь причину и следствия так же ясно, как и в любой другой области. Я сказал "логика"; я не говорю "правильность", "верность", "справедливость" или что-нибудь в этом роде. Логика и истина - две совершенно разные вещи, хотя для сознания, прилагающего эту логику, они часто кажутся совпадающими.
- Когда подсознание действует противоположно поверхностному сознанию, человек испытывает замешательство. В твоем случае я понимаю, на что ты указываешь: чтобы сохранить или восстановить особую личную связь между вами, тебе нужно было избавиться от мисс Кью. Но логики я не вижу. Не понимаю, почему восстановление этого "слишивания" стоило вновь обретенной безопасности, которая - ты сам это признаешь - вам нравилась.
Я в отчаянии сказал:
- Может, и не стоило.
Стерн наклонился вперед и указал па меня черенком трубки.
- Стоило, потому что заставило тебя сделать то, что ты сделал. После действия, возможно, обстоятельства выглядят по-другому. Но когда ты действовал, тебе важно было устранить мисс Кью и вернуть то, что было прежде. Я не понимаю почему, и, по-моему, ты тоже не понимаешь.
- Как мы это узнаем?
- Ну, давай перейдем к самой неприятной части, если ты готов. Я лег.
- Я готов.
- Хорошо. Расскажи обо всем, что случилось, перед тем как ты убил ее.
***
Я покопался в последнем дне, пытаясь ощутить вкус пищи, вспомнить голоса. Одно и то же возникало, исчезало и возникало вновь - ощущение свежих накрахмаленных простыней. Я отбрасывал его, потому что это начало дня, но оно возвращалось, и я понял, что это, напротив, конец.
Я сказал:
- Я уже рассказал о детях, которые делали то, чего хотели другие, и о том, что Бэби перестал разговаривать, и все были довольны, и наконец мне пришлось убить мисс Кью. Много времени ушло на то, чтобы дойти до этого, и еще больше чтобы начать. Мне кажется, я четыре часа лежал в постели и думал, прежде чем снова встать. Было темно и тихо. Я вышел из своей комнаты, прошел по коридору, зашел в спальню мисс Кью и убил ее.
- Как?
- Это все! - закричал я громко, как только мог. Потом успокоился. - Было ужасно темно.., все еще темно. Не знаю. Не хочу знать. Она любила нас. Но мне нужно было убить ее.
- Ладно, ладно, - сказал Стерн, - не надо пугаться. Ты...
- Что?
- Ты очень силен для своего возраста, верно, Джерард?
- Наверно. Достаточно силен.
- Да, - согласился он.
- Я по-прежнему не вижу логики, о которой вы говорите. - Я начал колотить кулаком по подушке, сильно, по удару на каждое слово:
- Почему - я - должен - был - это - сделать?
- Перестань, - сказал он. - Ты поранишься.
- Я должен пораниться, - ответил я.
- Да? - спросил Стерн.
Я встал, подошел к столу и налил себе немного воды.
- Что мне делать?
- Расскажи, что делал после убийства, вплоть до того, как пришел сюда.
- Не очень много, - ответил я. - Это произошло вчера вечером. Я взял ее чековую книжку. Потом, словно отупев, вернулся в свою комнату. Оделся, только не стал обуваться. Ботинки понес с собой. И вышел. Долго шел, пытаясь размышлять. Подошел к банку, когда он открылся. Получил деньги по чеку в одиннадцать сотен долларов. Потом решил обратиться к психоаналитику, почти весь день провел, отыскивая подходящего, пришел сюда. Это все.
- Были трудности с получением денег?
- У меня никогда не возникает трудностей, когда нужно заставить человека делать то, что я хочу. Он удивленно хмыкнул.
- Я знаю, о чем вы думаете. Я мог заставить мисс Кью делать то, что мне нужно.
- Частично ты угадал, - согласился он.
- Если бы я это сделал, - объяснил я, - она бы не была больше мисс Кью. А теперь о банкире. Я только заставил его быть банкиром.
Я посмотрел на Стерна и неожиданно понял, зачем он все время вертит трубку. Чтобы смотреть на нее, чтобы я не мог заглянуть ему в глаза.
Мисс Кью вернулась к Бэби, наклонилась, причмокивая губами.
- Не нужно с ним возиться, - сказал я. - С ним все в порядке. Мы хотим есть.
Она посмотрела на меня так, словно я ее ущипнул.
- Не разговаривай со мной!
- Послушайте, - сказал я, - нам это нравится не больше, чем вам. Если бы Лоун нам не сказал, мы бы ни за каким дьяволом не пришли бы. Нам хорошо было у себя.
- Никогда не говори "ни за каким дьяволом", - сказала мисс Кью. Она одного за другим осмотрела нас всех. Потом взяла свой глупый маленький платочек и прижала ко рту.
- Видишь? - сказал я Джейни. - Ее все время рвет.
- Хо-хо, - сказала Бонни. Мисс Кью долго смотрела на нее.
- Джерард, - сказала она сдавленным голосом, - мне казалось, ты говорил, что эти девочки - твои сестры.
- Ну и что?
Она посмотрела на меня, как на дурака.
- У нас не бывает цветных сестер, Джерард. Джейни сказала:
- А у нас бывает.
Мисс Кью принялась быстро расхаживать взад и вперед.
- Многое придется сделать, - сказала она как будто про себя.
Пришла Мириам с большой овальной ванной, полотенцами и другими вещами. Ванну она поставила на скамью, и мисс Кью сунула руку в воду, потом взяла Бэби и опустила его в ванну. Бэби начал пинаться. Я сделал шаг вперед и сказал:
- Минутку. Подождите. Что вы собираетесь сделать?
Джейни сказала:
- Заткнись, Джерри. Он говорит, что все в порядке.
- Все в порядке? Она его утопит!
- Нет, не утопит. Заткнись.
Намылив губку, мисс Кью несколько раз протерла Бэби, вымыла ему голову и вытерла большим одеялом. Мириам смотрела, а мисс Кью обернула Бэби полотенцем, как пеленкой. И когда закончила, трудно было понять, что это тот же ребенок. К этому времени мисс Кью как будто лучше владела собой. Дышала она тяжело, и рот у нее был сжат еще крепче. Она протянула ребенка Мириам.
- Возьми бедняжку, - сказала она, - и положи...
Но Мириам попятилась.
- Простите, мисс Кью, но я ухожу, и мне теперь все равно. Мисс Кью обрела свой гусиный голос.
- Неужели ты оставишь меня в таком трудном положении? Эти дети нуждаются в помощи. Разве тебе это не ясно?
Мириам посмотрела на меня и Джейни. Она дрожала.
- Вы в опасности, мисс Алишия. Они не просто грязные. Они сумасшедшие!
- Они просто заброшенные дети. Вероятно, и мы с тобой в их положении выглядели бы не лучше. И не говори "не просто"! Джерард!
- Что?
- Не говори.., о, Боже, как много нужно сделать! Джерард, если ты и твои.., и эти дети собираетесь жить здесь, многое должно измениться. Вы не можете жить под этой крышей и вести себя по-прежнему. Понятно?
- Конечно. Лоун сказал, чтобы мы вас слушались и чтобы вы были довольны.
- Ты будешь делать, что я скажу?
- Я ведь уже сказал только что.
- Джерард, ты должен научиться не разговаривать со мной в таком тоне. Теперь, молодой человек, если я скажу тебе слушаться Мириам, что ты ответишь? Я обратился к Джейни:
- Как насчет этого?
- Спрошу Бэби. - Джейни посмотрела на Бэби, и он замахал руками и пустил слюну. - Он говорит, все в порядке.
Мисс Кью сказала:
- Джерард, я задала тебе вопрос.
- Не выскакивайте из штанов, - ответил я. - Мне ведь нужно было спросить? Да, если вы этого хотите, мы будем слушаться Мириам.
Мисс Кью повернулась к Мириам.
- Слышала, Мириам?
Мириам посмотрела на мисс Кью, потом на нас и покачала головой. Потом протянула руки к Бонни и Бинни.
Они подошли к ней. Каждая взяла ее за руку. Они смотрели на нее и улыбались. Вероятно, планировали какую-то дьявольскую проказу, но выглядели привлекательно. Рот Мириам дернулся, и мне на секунду показалось, что она похожа на человека. Она сказала:
- Хорошо, мисс Кью.
Мисс Кью подошла и протянула ей ребенка, и служанка пошла с ним вверх по лестнице. Мисс Кью повела нас вслед за Мириам. Мы все пошли на второй этаж.
Они принялись работать над нами и не останавливались все три последующих года.
***
- Это был ад, - сказал я Стерну.
- Им пришлось прекратить.
- Да, вероятно. Нам тоже. Понимаете, мы собирались делать то, что сказал Лоун. Ничто в мире не могло удержать нас. Мы были обязаны делать все, что говорят мисс Кью и Мириам. Но они, кажется, так этого и не поняли. Мне кажется, они считали, что все время должны нас подталкивать. А им нужно было только дать нам понять, чего они от нас хотят, и мы бы это сделали. Хорошо, когда речь шла о том, чтобы я не ложился в постель с Джейни. Мисс Кью подняла из-за этого настоящий ад. Можно было подумать по ее поведению, словно я украл коронные драгоценности.
- Но когда она говорила что-нибудь вроде: "Вы должны вести себя, как настоящие джентльмены и леди", для нас это не имело смысла. И иногда ее приказы были такими. "Ax! - говорила она. - Язык, язык!". Вначале я этого совершенно не понимал. Наконец спросил, что она имеет в виду, и тогда она объяснила. Понимаете, о чем я?
- Конечно, - согласился Стерн. - Стало ли легче со временем?
- Настоящие неприятности случались только дважды, один раз с близнецами, другой с Бэби. Эта последняя была очень серьезной.
- А что случилось?
- С близнецами? Ну, мы прожили с неделю или около того и начали замечать что-то такое, от чего несет. Мы с Джейни, я хочу сказать. Мы стали замечать, что почти не видим больше Бонни и Бинни. Все равно словно в доме оказались два дома, один для мисс Кью, Джейни и меня, а другой для Мириам и близнецов. Я думаю, мы заметили бы это раньше, если бы сначала не было такой суматохи: новая одежда, необходимость спать по ночам и тому подобное. Но вот мы видим. Приходит время ланча, и мы едим с мисс Кью, а близнецы с Мириам. Поэтому Джейни спросила:
- А почему близнецы не едят с нами?
- О них заботится Мириам, дорогая, - ответила мисс Кью.
Джейни посмотрела на нее этим своим взглядом.
- Я это знаю. Пусть едят здесь, и я буду о них заботиться.
Мисс Кью поджала губы и сказала:
- Они маленькие цветные девочки, Джейни. А теперь ешь.
Но это ничего не объяснило ни Джейни, ни мне. Я сказал:
- Я хочу, чтобы они ели с нами. Лоун сказал, что мы должны держаться вместе.
- Вы и так вместе, - ответила она. - Вы живете в одном доме. Едите ту же еду. Больше не будем об этом говорить.
Я посмотрел на Джейни, она на меня, и Джейни сказала:
- Так почему же мы не можем жить и есть вместе? Мисс Кью положила вилку и пристально посмотрела на нее.
- Я уже объяснила и сказала, что больше не должно быть никаких разговоров.
Ну, подумал я, это нас никуда не приведет. Поэтому я откинул голову и позвал:
- Бонни! Бинни! - Щелк, и они оказались рядом. И тут разразился ад. Мисс Кью приказала им уходить, а они не захотели, потом, держа их платья, с криком вбежала Мириам и не смогла их поймать, а мисс Кью продолжала гусиным голосом кричать на них, а потом и на меня. Она сказала, что это уж слишком. Ну, может, у нее была трудная неделя, но и у нас тоже. И вот мисс Кью приказала нам убираться.
Я взял Бэби и пошел к выходу, а Джейни и близнецы за мной. Мисс Кью дождалась, пока мы выйдем, а потом побежала за нами. Обогнала, встала передо мной, и мне пришлось остановиться. Остановились и все остальные.
- Так вы выполняете желание Лоуна? - сказала она. Я сказал ей "да". Она ответила, что, как она поняла, Лоун хотел, чтобы мы жили у нее. А я сказал:
- Да, но еще больше он хотел, чтобы мы были все вместе.
Она велела нам возвращаться. Сказала, что нужно поговорить. Джейни спросила Бэби, тот сказал "Все в порядке", и мы вернулись. Мы достигли компромисса. Больше мы не обедали в столовой. В доме было боковое крыльцо и застекленная терраса, из которой дверь вела в столовую, а другая дверь - на кухню, и после этого случая мы всегда ели там. Мисс Кью ела одна в столовой.
Но у этого происшествия были забавные последствия.
- Какие? - спросил Стерн. Я рассмеялся.
- Мириам. Выглядела она и разговаривала, как всегда, но начала совать нам печенье между едой. Знаете, мне потребовались годы, чтобы разобраться, в чем дело. Я серьезно. По тому, что я узнал, существуют как бы две силы, сражающиеся из-за рас. Одна хочет, чтобы белые и черные были отделены друг от друга, другая пытается их соединить. Но не понимаю, почему обе стороны так встревожены этим.
Почему просто не забудут обо всем?
- Не могут. Понимаешь, Джерри, людям необходимо верить, что они в чем-то выше других. Ты, Лоун и дети - вы очень тесная группа. Разве вам не казалось, что вы немного лучше остального мира?
- Лучше? Как мы можем быть лучше?
- Ну, тогда другие не такие, как все.
- Ну, наверно, хотя мы об этом не думали. Другие - наверно. Но лучше нет.
- Вы уникальный случай, - сказал Стерн. - А теперь расскажи о второй неприятности. С Бэби.
- Бэби. Да. Ну, прошло несколько месяцев, как мы жили у мисс Кью. Все постепенно налаживалось. Мы даже научились говорить "Да, мэм. Нет, мэм" и тому подобное, и она засадила нас за уроки. Мы учились в определенные часы по утрам и в середине дня, пять дней в неделю. Джейни давно перестала заботиться о Бэби, а близнецы ходили куда хотели. Это было забавно. Они могли выскочить прямо перед мисс Кью, словно ниоткуда, и тут же исчезнуть, и она не верила своим глазам. Ее особенно беспокоило, что они появляются голые. Они перестали это делать, и она была довольна. Она многим была довольна. Много лет она никого не видела. Она даже счетчики выставила наружу, чтобы никто не заходил в дом. А с нами она начала оживать. Перестала надевать старомодные платья и стала похожа на человека.
Иногда даже ела с нами.
- Но однажды я проснулся, чувствуя себя очень странно. Как будто во сне у меня что-то украли, только я не знаю, что именно. Я вылез через окно и спустился по стене в комнату Джейни, что мне не разрешалось. Она была в постели. Я подошел и разбудил ее. До сих пор вижу ее глаза, когда она чуть приоткрыла их. В них был сон. И вдруг она их распахнула. Мне не нужно было говорить ей, что что-то не так. Она это знала и знала, что именно.
- Бэби исчез! - сказала она.
- Нам было все равно, разбудим ли мы кого-нибудь. Мы вылетели из комнаты Джейни, пробежали по коридору и влетели в маленькую комнатку в конце, в которой спал Бэби. Вы ни за что не поверите. Красивая колыбель, и белые ящики с распашонками, и множество пластмассовых погремушек - все это исчезло. В комнате стоял только письменный стол. То есть Бэби словно никогда и не существовало.
- Мы ничего не сказали. Просто повернулись и побежали к спальне мисс Кью. Я в ней никогда не бывал, а Джейни заходила несколько раз. Однако в этот раз все было по-другому. Мисс Кью лежала в постели с заплетенными волосами. Еще до того как мы вошли, она проснулась. Села, опираясь спиной о подушку. И холодно посмотрела на нас.
- В чем дело?
- Где Бэби? - заорал я.
- Джерард, - ответила она, - не нужно кричать. Джейни всегда была спокойна, но она сказала:
- Лучше скажите нам, где он, мисс Кью. - И когда она говорила это, смотреть на нее было страшно.
Лицо мисс Кью стало каменным, она протянула к нам руки.
- Дети, - сказала она. - Простите. Мне действительно жаль. Но я сделала как лучше. Я отослала Бэби. Он будет жить с другими такими же детьми. Здесь мы никогда не сможем сделать его счастливым. Вы ведь знаете это.
Джейни сказала:
- Он никогда не говорил нам, что несчастен. Мисс Кью принужденно рассмеялась.
- Если бы он мог говорить, бедняжка!
- Лучше верните его назад, - сказал я. - Вы не понимаете, с чем имеете дело. Я ведь говорил вам, что мы не должны разлучаться.
Она начала сердиться, но сдерживалась.
- Попытаюсь объяснить тебе, дорогой, - сказала она. - Ты и Джейни и даже близнецы - вы все нормальные здоровые дети и вырастете мужчинами и женщинами. Но бедный Бэби.., другой. Он не будет расти, он никогда не сможет ходить и играть с другими детьми.
- Это неважно, - сказала Джейни. - Вы не имели права отсылать его. А я сказал:
- Да. Так что лучше верните его, и побыстрее. Тут она начала сердиться по-настоящему.
- Среди многого, чему я вас учила, есть и такое правило: не говорите старшим, что им делать. А теперь идите, одевайтесь для завтрака, и больше не будем об этом разговаривать.
Я сказал ей как можно вежливей:
- Мисс Кью, вы скоро захотите вернуть его. Но вы должны вернуть его как можно быстрее. Иначе... Она встала с кровати и выбежала из комнаты.
***
Я некоторое время молчал, и Стерн наконец спросил:
- А что дальше?
- О, - ответил я, - она его вернула, - Я неожиданно рассмеялся. - Сейчас, как вспомнишь, так смешно становится. Три месяца она командовала нами, гоняла с места на место, и вдруг неожиданно мы установили закон. Мы очень старались поладить с нею, действовать в соответствии с ее идеями, но на этот раз, клянусь Богом, она зашла слишком далеко. И как только захлопнула дверь, тут же начала проходить лечение. У нее под кроватью стоял большой фарфоровый горшок, так вот он взлетел в воздух и разбился о ее туалетное зеркало. Потом открылся ящик шкафа, оттуда вылетела перчатка и ударила ее по лицу.
Она прыгнула назад в кровать, и тут на нее обрушилась штукатурка с потолка. В ванной пошла вода, а пробка оказалась заткнутой, и как раз в это время вода начала вытекать, и все ее платья упали с вешалок. Она хотела выбежать из комнаты, но дверь не открывалась, а когда она дернула за ручку, дверь распахнулась, и мисс Кью растянулась на полу. Дверь снопа захлопнулась, и сверху обрушился новый пласт штукатурки. Мы стояли, глядя на нее. Она плакала. Я даже не знал, что она может плакать.
- Вернете Бэби? - спросил я.
Она лежала, продолжая плакать. Немного погодя подняла голову и посмотрела на нас. Выглядела она очень жалко. Мы помогли ей встать. Она некоторое время смотрела на нас, потом посмотрела в зеркало, на побитый потолок и прошептала:
- Что случилось? Что случилось?
- Вы отослали Бэби, вот что, - ответил я. Она подпрыгнула и очень испуганным, по твердым голосом сказала:
- Что-то ударилось в дом. Самолет. Может, землетрясение. Поговорим о Бэби после завтрака. Я сказал:
- Дай ей еще, Джейни.
Большой водяной шар ударил ее в лицо и грудь, промочил ночную рубашку, так что она прилипла к телу. Почему-то это расстроило ее больше всего. Косы ее начали подниматься, они тянули голову, так что мисс Кью пришлось встать. Она открыла рот, чтобы закричать, и рот ей забила пудра с туалетного столика. Она стала доставать пудру изо рта.
- Что вы делаете? Что вы делаете? - спрашивала она со слезами.
Джейни посмотрела на нее и сложила руки за спиной.
- Мы ничего не сделали, - ответила она. А я сказал:
- Пока не сделали. Вернете Бэби? Она закричала:
- Перестаньте! Перестаньте! Перестаньте говорить об этом идиоте монголоиде! Он не нужен никому, даже самому себе! Как я могу его оставить?
Я сказал:
- Давай крыс, Джейни.
У плинтуса послышался шорох. Мисс Кью закрыла лицо руками и опустилась в кресло.
- Не надо крыс, - сказала она. - Здесь нет крыс. Тут что-то запищало, и она разбилась вдребезги. Видели когда-нибудь, как человек распадается на куски?
- Да, - ответил Стерн.
- Я был ужасно сердит, - продолжал я, - но и для меня это было слишком. Но она не должна была отсылать Бэби. Потребовалось несколько часов, чтобы она настолько пришла в себя, что смогла поговорить по телефону, но еще до ланча Бэби вернулся. - Я рассмеялся.
- Что смешного?
- Она потом не могла вспомнить, что с ней было. Недели три спустя я слышал, как она говорит об этом с Мириам. Она сказала, что дом неожиданно начал оседать. Сказала, что хорошо поступила, как раз в это время отослав Бэби на медицинский осмотр. Бедняжка мог пострадать. Мне кажется, она на самом деле в это верила.
- Вероятно. Это довольно распространенный случай. Мы не верим в то, во что не хотим верить.
- А вы насколько верите? - неожиданно спросил я.
- Я уже тебе сказал: это неважно. Мне не нужно верить или не верить.
- А вы не спрашиваете меня, насколько я сам в это верю?
- Мне и это не нужно. Ты уже сам принял решение.
- Вы хороший психоаналитик?
- Кажется, да. А кого ты убил? Вопрос застал меня врасплох.
- Мисс Кью, - ответил я. Потом начал браниться и проклинать его. - Я не собирался говорить вам это.
- Не волнуйся, - ответил он. - Почему ты это сделал?
- Я для того и пришел, чтобы узнать.
- Ты, должно быть, очень ее ненавидел. Я заплакал. Мне пятнадцать лет, а я плачу!
***
Он позволил мне выплакаться. Сначала всхлипывания и писки, от которых заболело горло. Потом, быстрей, чем можно подумать, потекло из носа. И наконец - слова.
- Знаете, откуда я пришел? Самое первое мое воспоминание - удар в рот. Я все еще вижу кулак размером с мою голову. Потому что я плакал. С тех пор я боюсь плакать. А плакал я, потому что был голоден. Или замерз. Или и то и другое. А потом огромные общие спальни, и самые сильные получают лучшее. Избивают тебя до полусмерти, если ты плохой, и дают огромную награду, если хороший. Огромная награда - тебя оставляют в покое. Попытайтесь так пожить. Попытайтесь жить так, что лучшее в этом проклятом мире, самое желанное и удивительное - чтобы тебя оставили в покое!
- А с Лоуном и детьми - чудо. Удивительное - ты часть чего-то, ты принадлежишь. Со мной раньше такого никогда не случалось. Две желтые лампы и очаг, но они осветили весь мир. В этом вес, что есть, и все, что будет.
- Потом большая перемена: чистая одежда, хорошо приготовленная пища, пять часов уроков ежедневно; Колумб и король Артур, и книга об основах гражданского права, и книга о гигиене. И большой кубический кусок льда, и ты смотришь, как он тает, как сглаживаются его углы, и знаешь, что это из-за тебя мисс Кью... Ну, дьявольщина, она слишком хорошо владела собой, чтобы распускать с нами нюни, но оно было здесь, это чувство. Лоун заботился о нас, потому что это была часть его образа жизни. Мисс Кью заботилась о нас, но это не имело отношения к ее образу жизни. Она просто хотела так делать.
- У нее были очень странные представления о "правильном" и "не правильном", но она твердо их держалась, пыталась по-своему делать нам добро. Когда не могла понять, считала это своей ошибкой.., а было очень много, что она не понимала и никогда не смогла бы понять. То, что правильно, было нашим достижением. Не правильно - ее ошибкой. И в тот последний год ., ну, ладно.
- Так что?
- Так что я убил ее. Послушайте, - сказал я. Я чувствовал, что мне нужно говорить быстро. Не в том дело, что я торопился. Просто нужно было избавиться. - Я вам расскажу все, что знаю. В тот день, когда я ее убил, я проснулся утром, и свежие простыни подо мной скрипели, солнце пробивалось сквозь белые занавески и яркие красно-голубые портьеры. Шкаф, полный моей одежды - моей, понимаете?
До того у меня никогда своего не было. А внизу Мириам суетится с завтраком и смеются близнецы. Смеются вместе с ней, заметьте, а не только друг с другом, как всегда раньше.
- В соседней комнате ходит Джейни, напевает, и когда я ее увижу, у нее будет сияющее лицо. Я встал. Есть горячая-горячая вода, и зубная паста обожгла мне язык. Одежда мне по росту, и я спускаюсь вниз, и все уже там, и я рад их видеть, я они рады видеть меня, и все садятся, и приходит мисс Кью, и все приветствуют ее.
- Так проходит утро, потом уроки с перерывом в большой длинной гостиной. Близнецы, высунув языки, рисуют алфавит, вместо того чтобы писать его, а Джейни, когда наступает время, рисует картину, настоящую картину, с коровой среди деревьев и желтым забором на расстоянии. А я сижу, зажатый между двумя частями квадратного уравнения, и мисс Кью наклоняется, чтобы помочь мне, и я ощущаю запах ее сухих духов. Я наклоняю голову, чтобы чувствовать их лучше, а на кухне слышен стук котлов, которые задвигают в печь.
- И так проходит середина дня, снова уроки, и гуляние во дворе, и смех. Близнецы гоняются друг за дружкой, они бегают на своих двоих. Джейни рисует листья на своей картине, пытаясь сделать так, как учит ее мисс Кью. А у Бэби большой новый манеж. Бэби не очень много двигается, он просто смотрит и пускает слюнки. И он всегда накормлен, и на нем чистая одежда.
- И вечера, и ужин, и мисс Кью читает нам, меняя голос каждый раз, как заговаривает новый персонаж, читает быстро и шепотом, когда чтение ее смущает, но все равно выговаривает каждое слово.
- И мне приходится убить се. Вот и все.
- Ты не сказал почему, - заметил Стерн.
- Вы что - дурак? - крикнул я.
Стерн ничего не ответил. Я перевернулся на живот, подпер подбородок руками и посмотрел на него. По его внешности ни за что не поймешь, что у него внутри, но мне показалось, что он удивлен.
- Я объяснил почему, - сказал я.
- Не мне.
Неожиданно я понял, что требую от него слишком многого. И медленно сказал:
- Мы просыпались в одно и то же время. Мы делали то, чего хотят другие. Мы проживали дни по образу других, мыслили чужими мыслями, произносили чужие слова. Джейни рисовала чужие картины, Бэби ни с кем не разговаривал, и все были довольны. Теперь понимаете?
- Еще нет.
- Боже! - сказал я. Немного подумал. - Мы не слишивались.
- Не слишивались? А! То есть после смерти Лоуна.
- Нет, тут совсем другое. Как будто в машине кончился бензин. Но машина-то осталась, в ней все исправно. Просто нужно подождать. Но после того как мисс Кью приняла нас, машина начала разваливаться на части, ясно?
Наступила его очередь задуматься. Наконец он сказал:
- Мозг заставляет нас делать странные вещи. Некоторые из них кажутся абсолютно неразумными, не правильными, сумасшедшими. Но краеугольный камень работы мозга в следующем: во всем, что мы делаем, есть железная, неопровержимая логика. Покопайся как следует и найдешь причину и следствия так же ясно, как и в любой другой области. Я сказал "логика"; я не говорю "правильность", "верность", "справедливость" или что-нибудь в этом роде. Логика и истина - две совершенно разные вещи, хотя для сознания, прилагающего эту логику, они часто кажутся совпадающими.
- Когда подсознание действует противоположно поверхностному сознанию, человек испытывает замешательство. В твоем случае я понимаю, на что ты указываешь: чтобы сохранить или восстановить особую личную связь между вами, тебе нужно было избавиться от мисс Кью. Но логики я не вижу. Не понимаю, почему восстановление этого "слишивания" стоило вновь обретенной безопасности, которая - ты сам это признаешь - вам нравилась.
Я в отчаянии сказал:
- Может, и не стоило.
Стерн наклонился вперед и указал па меня черенком трубки.
- Стоило, потому что заставило тебя сделать то, что ты сделал. После действия, возможно, обстоятельства выглядят по-другому. Но когда ты действовал, тебе важно было устранить мисс Кью и вернуть то, что было прежде. Я не понимаю почему, и, по-моему, ты тоже не понимаешь.
- Как мы это узнаем?
- Ну, давай перейдем к самой неприятной части, если ты готов. Я лег.
- Я готов.
- Хорошо. Расскажи обо всем, что случилось, перед тем как ты убил ее.
***
Я покопался в последнем дне, пытаясь ощутить вкус пищи, вспомнить голоса. Одно и то же возникало, исчезало и возникало вновь - ощущение свежих накрахмаленных простыней. Я отбрасывал его, потому что это начало дня, но оно возвращалось, и я понял, что это, напротив, конец.
Я сказал:
- Я уже рассказал о детях, которые делали то, чего хотели другие, и о том, что Бэби перестал разговаривать, и все были довольны, и наконец мне пришлось убить мисс Кью. Много времени ушло на то, чтобы дойти до этого, и еще больше чтобы начать. Мне кажется, я четыре часа лежал в постели и думал, прежде чем снова встать. Было темно и тихо. Я вышел из своей комнаты, прошел по коридору, зашел в спальню мисс Кью и убил ее.
- Как?
- Это все! - закричал я громко, как только мог. Потом успокоился. - Было ужасно темно.., все еще темно. Не знаю. Не хочу знать. Она любила нас. Но мне нужно было убить ее.
- Ладно, ладно, - сказал Стерн, - не надо пугаться. Ты...
- Что?
- Ты очень силен для своего возраста, верно, Джерард?
- Наверно. Достаточно силен.
- Да, - согласился он.
- Я по-прежнему не вижу логики, о которой вы говорите. - Я начал колотить кулаком по подушке, сильно, по удару на каждое слово:
- Почему - я - должен - был - это - сделать?
- Перестань, - сказал он. - Ты поранишься.
- Я должен пораниться, - ответил я.
- Да? - спросил Стерн.
Я встал, подошел к столу и налил себе немного воды.
- Что мне делать?
- Расскажи, что делал после убийства, вплоть до того, как пришел сюда.
- Не очень много, - ответил я. - Это произошло вчера вечером. Я взял ее чековую книжку. Потом, словно отупев, вернулся в свою комнату. Оделся, только не стал обуваться. Ботинки понес с собой. И вышел. Долго шел, пытаясь размышлять. Подошел к банку, когда он открылся. Получил деньги по чеку в одиннадцать сотен долларов. Потом решил обратиться к психоаналитику, почти весь день провел, отыскивая подходящего, пришел сюда. Это все.
- Были трудности с получением денег?
- У меня никогда не возникает трудностей, когда нужно заставить человека делать то, что я хочу. Он удивленно хмыкнул.
- Я знаю, о чем вы думаете. Я мог заставить мисс Кью делать то, что мне нужно.
- Частично ты угадал, - согласился он.
- Если бы я это сделал, - объяснил я, - она бы не была больше мисс Кью. А теперь о банкире. Я только заставил его быть банкиром.
Я посмотрел на Стерна и неожиданно понял, зачем он все время вертит трубку. Чтобы смотреть на нее, чтобы я не мог заглянуть ему в глаза.