Сташеф Кристофер. Маг-целитель (Маг - 3)

   "Продать душу" - это, безусловно, была всего лишь метафора, обозначавшая служение Злу. Видимо, бабке удалось пролезть на мелкую чиновничью должность, выслуживаясь и пресмыкаясь перед вельможами. А вбила себе в голову, что проклята.
   И я не мог позволить ей умереть в такой вот агонии, невзирая на все то, чем она мне грозила.
   - Послушай, - сказал я старухе, - даже если ты продала свою душу, ты можешь получить ее обратно. Тебе нужно только покаяться, попросить у Бога прощения и больше не грешить.
   - А ешли я оштанушь жива? - последовал ответ из-под земли. - Ешли покаюшь, а оштанушь жива? Кем я штану тогда? Шамой нижкой иж вшех нижких! Вше, кого я унижала, штанут шпынять меня. Повелитель пошлет швоих гончов, штоб они побыштрее отправили меня на тот швет, а жить мне и вовше немного осталошь. Мне ведь, мил человек, жа што перевалило!
   Снова бред. На вид ей было никак не больше шестидесяти. Правда, в средние века люди старились быстрее, так что ей запросто могло быть всего сорок.
   - Послушай, - предпринял я новую попытку. - Вряд ли все так уж ненавидели тебя только из-за маленького роста и уродливой внешности.
   - А вот и ненавидели! Вшем только и надо, штоб был кто-то поменьше и похуже, чем они! И ш чего бы это им не прежирать меня, а?
   - Они бы не презирали тебя, если бы в глубине души ты была хорошей, доброй, - сказал я. - Конечно, другие вели себя жестоко с тобой, но если бы они знали, что ты хорошая, что ты страдаешь от их издевательств и грубости, они бы все-таки пожалели и полюбили тебя.
   В яме молчали. Потом ведьма почти застенчиво спросила:
   - Ты правда, што ли, так думаешь?
   Что тут скажешь? На самом деле, конечно, я так не думал. Я мог только догадываться, что она была груба и безжалостна абсолютно с каждым встречным, а люди такое быстро не прощают. И я сменил тему.
   - Это, конечно, не делается за один день. Сначала тебе придется заработать прощение. Заработать, доказывая, что ты изменилась. Доказывать это тебе придется долгие годы. Сначала тебя, конечно, будут наказывать за прежние обиды, но ведь ты это заработала, верно?
   - То шейчаш, - прошамкала старуха обиженно. - А когда девчонка была нешмышленая, тогда ражве жаработала? Што ж они-то вше тогда не добренькие были, а?
   - Это все в прошлом, - напомнил я. - А сейчас какого наказания ты заслуживаешь?
   Наступила долгая пауза. Потом из ямы послышались сдавленные рыдания.
   - Я была такая жлая! - рыдала старуха. - Я жашлужила шмерть, медленную и мучительную! О-о-о! О, ешли бы вше жделали мне то, што я жделала им!
   Кровь стыла у меня в жилах. Сколь же грешна, наверное, была эта дамочка!
   - Может, они так на тебя злы, что убили бы тебя на месте.
   - Тогда - проклятие мне! - взвыла старуха.
   - Нет - если ты покаешься. - Тут я вспомнил Данте. - Конечно, тебе придется долгое время пробыть в Чистилище, но ты хотя бы в Ад не попадешь. И потом, чем сильнее ты пострадаешь перед смертью, тем меньше времени тебе придется провести в Чистилище.
   Сам я такие рассуждения терпеть не мог. Мне казалось, что именно логика такого сорта заставляла множество людей заниматься самоистязанием, отказываться от обезболивающих лекарств, способных облегчить им последние часы. Однако в данном случае ничего другого мне в голову не приходило.
   - Не шмогу, - всхлипывала старуха. - Не шмогу вынешти штрадания, не шумею!
   Тут что-то как зашуршит прямо передо мной...
   Я замер. Потом очень медленно и неохотно поднял взгляд.
   Ощеренный в ухмылке зубастый рот, красная кожа, черные-пречерные крылья и острые-преострые когти.
   Яга, видимо, его тоже заметила или почувствовала: она взвыла так оглушительно, что яму чуть не засыпало землей.
   - Это твой повелитель? - непостижимым для себя образом сумел вымолвить я.
   - Нет! - вскричала Яга. - Это его гонец! "Или кто-то из крестьян, подумал я, - явившийся отомстить старухе".
   - Поди прочь, раб, - прохрипел гонец. - Эта душа забрана! - И вилами как тыкнет - чуть ли не в лицо мне угодил.
   Я, конечно, испугался, однако выручил меня рефлекс: я схватил вилы за острия и рванул на себя. Этого гонец никак не ожидал. Он зацепился ногой за край ямы и повалился ничком на землю.
   В яму посыпалась грязь.
   Яга в ужасе завопила.
   Я решил, что нужно работать, согласуясь с ее бредовой системой - любые другие действия не дадут быстрого эффекта.
   - Убирайся! - выкрикнул я. - Тебе не забрать ее душу, пока она не мертва!
   - Я об этом позабочусь, - прошипел демон, осклабился, поднялся на колени, сел на корточки, готовясь к прыжку. - Я ее похороню в этой яме. Да чего там она, считай, уже похоронена. - С этими словами демон кинулся на меня.
   Я отскочил в сторону, покатился по земле. Ну, ладно, черт бы вас всех тут побрал! У меня тоже есть своя бредовая система...
   - Ангел-хранитель! - крикнул я. - Не пора ли продемонстрировать силу?
   - Воистину пора! - пропел голос, в котором звучал закаленный металл. Берегись, адово отродье! А не то я от тебя сейчас и следа не оставлю!
   Вот он, мой ангел-хранитель! Он согнул вилы в кольцо и швырнул их в демона. Рогатый гонец испуганно возопил и исчез, словно его и не было.
   Господи, чего же я нажрался-то с этими ягодками, а?
   - Только их сока, уверяю тебя - ответил прочитавший мои мысли ангел. - Я настоящий, Савл. Помни об этом.
   Я лихорадочно соображал.
   - О... прежде, чем уйдешь, не мог бы ты подойти вон к той яме?
   - К сей яме? - Ангел наклонился, посмотрел вниз через край и крикнул (о счастье!): - Яга! Призови Господа, и он пошлет тебе ангела, коий станет охранять тебя! Я изгнал твоего демона, однако стоит мне покинуть тебя, и он вернется!
   О нет, я не мог больше сидеть сложа руки. Прочь сомнения. Я заговорил нараспев:
   I Фрейд прозорливый, любимец богов!
   На помощь тебя призываю!
   Тебе одному, толкователю снов,
   Больную сию поручаю!
   Oы вмиг разберешься (твой глаз - ватерпас,
   Твой нос - чудодейственный компас),
   Какой тут могучий психозов запас
   Плюс неполноценности комплекс.
   Oвой дар - пусть мне будет порукою он
   Iесчастную вырвет из бездны.
   Изыди, величия мания, вон!
   Психоз депрессивный, исчезни!
   Eлянусь, по сей день я не знаю, откуда взялось это стихотворение. Понимаете, я вообще-то умею импровизировать, но для этого нужно соответствующее настроение и состояние. Ни того, ни другого в это мгновение не было - и вот на тебе!
   А потом мне вспомнилось испытанное веками:
   А бабуся всех умнее, Всех прекрасней и милее!
   - Каюшь! - возопила в яме Яга. - Увы, душа моя! И жа што только и кому я мштила штолько лет! Жа обиды... а меня и не обижал никто. Каким же я была чудовишшем!
   Ну вот. Результаты, что называется, налицо. Глубокие, кровоточащие раны оказались лишь мелкими царапинами. И что бы там про нее ни говорили люди - не имело значения. Она-то знала, что она хорошая.
   Так.
   А почему это мой ангел-хранитель на меня так смотрит? В смысле удивленно.
   Ладно, сейчас не до этого. Надо было думать о бабусе. Если сейчас не поддержать ее морально, она начнет вспоминать о проявленной в прошлом жестокости, и тогда все усилия по ориентации ее самооценки - насмарку.
   Aылое нельзя воротить, и печалиться не о чем.
   Но чашку разбитую склеить возможно вполне.
   Дурные поступки окупятся вдвое хорошими,
   Награда за них полагается тоже вдвойне.
   - Но ешть надежда! - послышался радостный вопль из ямы. - Я могу кое-што компеншировать! Пушть я кого и погубила, я могу оказать помошшь ихним детишечкам! А уж ежели им захочетша меня поколотить, пушть колотят, лишь бы только шнова поверили, што ешть на швете добро, вот как!
   Насчет поколотить - это мне не очень-то понравилось. Ну да ладно. Если такие мысли придавали ей силы - пускай. Уж лучше пусть представляет себя побитой, нежели пылает в огне самоуничижения. Может, доведется когда-нибудь снова проходить этими краями - погляжу, как идет процесс перевоспитания злодейки.
   - Каюшь! - заорала Яга. - Гошподь милосердный, шпаши мою душу! Пошли мне какие хочешь ишпытания и муки. Только не оштавь меня!
   Где-то вдалеке послышалось что-то вроде вопля ярости и негодования. Я огляделся, но никого, кроме ангела, не увидел.
   А ангел улыбался, и притом довольно-таки ехидно.
   - То, Савл, был глас ее демона-искусителя. Ты исцелил ее разум, а она спасла свою душу.
   Я таращил на ангела глаза, не в силах вымолвить ни слова.
   Потом я покачал головой. Если это сон, то я уже вполне вписался в рамки законов, этим сном управляющих.
   - Это ладно, - кивнул я. - Но не лучше ли нам теперь поторопиться и спасти заодно ее жизнь?
   - А стоит ли? Ибо чем дольше проживет она, тем скорее скатится обратно в бездну греха.
   Я возмущенно воззрился на ангела, а тот даже не смотрел на меня - он обращался, по-моему, к воздуху по другую сторону от ямы. Я почувствовал, как покрываюсь гусиной кожей.
   - Истинно говорю, ты прав, - сказал ангел не без сожаления. - Ежели Господь желал бы прибрать Ягу, нам ни за что не удалось бы спасти ее.
   - Стало быть, раз мы можем ее спасти, - уточнил я, - ее время еще не настало.
   Ангел устремил на меня изумленный взгляд.
   - Ты прав, Савл. Как хорошо ты все усвоил! Его похвала оставила меня равнодушным. На самом деле я это понял давным-давно.
   - Ну и как же мы будем ее извлекать из-под земли?
   - Испробуй стих, - посоветовал ангел.
   - Чушь! - возмутился я. - Нельзя чего-то добиваться пустой болтовней!
   - Чья бы корова мычала! - воскликнул ангел, спохватился и перешел на высокопарную речь: - Не ты ли водворил ее под землю?
   Что тут ответишь. Я зыркнул на него. Всю жизнь ненавидел признавать чужую правоту.
   Тем не менее ангел был прав. Я вздохнул и, наклонившись над ямой, изрек:
   Eак славно травка зеленеет,
   Сколь бесподобен вид окрест!
   Так пусть бабусей овладеет
   Охота к перемене мест!
   E вот уже Баба-Яга стоит около ямы, изумленно оглядывается, но изумление ее тут же сменяется жутким страхом.
   - Это... как же... Как ты это шотворил? - Стихами, - нетерпеливо отозвался я. - Немножко переделанными классическими стихами. Погоди, ты что, разве не знакома с законами, правящими в вашей вселенной?
   Она покачала головой, потом затрясла ею, все быстрее, быстрее - стала пятиться задом, заслоняться от меня руками.
   - Я жнаю только жаконы добра и жла, и вше! Вот еще новости!
   - А ты-то сама как чудеса творила?
   - Да я-то... прошто говорила жаклинания, какие мне давал мой пове... ишкушитель.
   Ясно. Зубрежка. Попугайское повторение. Совпадения и ассоциации. Она ничегошеньки не понимала в том что творит. Чего же удивляться тому, что она тут была мелкой бюрократической сошкой.
   - Есть другие законы, - сказал я. Потом спохватился и добавил: - Но тебе они теперь ни к чему.
   - Вот и шлавно. - Ведьма опустила руки. - Мне теперь нужна лишь правда Божия и вера в него.
   Ни с того ни с сего Яга упала на колени и вцепилась костлявыми пальцами в мои джинсы.
   - А ведь это ты, мил человек, вожвернул мне веру! Ты ижлечил душеньку мою от того жла, што в ней накопилошь, от которого она уже лопнуть была готова! Ты меня ошвободил, и теперь я могу поштрадать ж? правду и помогать ближним! Ой, ну как же я тебе благодарштвую-то, молодой чародей, и как же я тебя, мил человек, благошловляю. - Тут у нее опустились руки, и она сдавленным голосом пробормотала: - Ешли только тебе помогут благошловления такой ужасной грешницы...
   Я очень обрадовался, когда старуха отцепилась. Понимаете, терпеть не могу, когда в меня вцепляются, - ну разве что кто-нибудь молоденький женского пола и с приятными формами. Да и то мне бывает не по себе. Пола ведьма была женского, но уж красавицей ее никак нельзя было назвать, к тому же она старилась буквально на глазах.
   - "Твоя душа сияет ярче серебра", - подсказал мне ангел.
   Я испуганно глянул на него. Комплименты - это одно дело, а чтобы вот так...
   Тут я понял: он меня поторапливает.
   - Сам и говори! - огрызнулся я. - Я ни за какие коврижки не разражусь такой строчкой.
   - Ш кем это ты, мил человек, ражговариваешь? - поинтересовалась Яга.
   Я посмотрел на нее, быстро перевел взгляд на ангела. На месте.
   - С ним, - ответил я. - Разве ты его не видишь? Старуха посмотрела туда, куда я показывал. Гримаса страха перекосила ее морщинистое лицо. Правда, страшнее его уже вряд ли могло что-то сделать.
   - Нет, - ответила она. - Там нету никого.
   - Есть, есть, - проговорил я со вздохом. - Только он для тебя невидим.
   - Фамилиар! <Животное (собака, кошка, птица), сопровождающие ведьму или колдуна.> - испуганно каркнула Яга.
   - Нет, ангел, - быстро ответил я и принялся импровизировать, стремясь закрепить достигнутые позиции. - У тебя тоже есть свой ангел, и он...
   - "Она", - поправил меня мой ангел.
   - "Она", - согласился я. Может быть, квакеры правы? - Она не спускает с тебя глаз.
   Яга принялась вертеть головой, всматриваться. Страх на ее физиономии сменился изумлением.
   - И ты видишь ее?
   - Нет, - ответил я. - Но она здесь.
   - И она сейчас очень счастлива, - оповестил меня мой ангел.
   - И сейчас она очень счастлива, - сказал я Яге. - И ты ее больше не огорчай, хорошо?
   - О, я не буду, не буду ее огорчать! - Бывшая ведьма отвернулась и, сделав шаг, прокричала: - Будь благошловен, невидимый ангел, я тебя никогда не огорчу, не ражочарую! Не покидай меня, дай мне шилушки, потому што предштоят мне тяжкие ишпытания! - Она обернулась и обратилась ко мне: - А тебя, мил человек и могучий чародей, штану я поминать в молитвах, потому что ижлечил ты мою душу!
   Я поежился, но сумел-таки изобразить на лице улыбку.
   - Отплати благодарностью другим людям, - посоветовал я Яге. - Не так уж много времени у тебя осталось. Поспеши.
   - Пошпешу! Ох, пошпешу! - спохватилась она и вприпрыжку помчалась вниз по склону холма, что-то напевая.
   Я поморщился. Певица из нее была никудышная.
   - Учитывая скорость, с которой она старится, - пробормотал я, - боюсь, ей и до подножия холма не добежать.
   - Даже если она умрет, она останется на пути в Небеса, - сказал мой ангел. - И ее ангел-хранительница также благодарит тебя.
   - Передай ей, что благодарить меня не за что. - Я обернулся к ангелу и нахмурился. - Значит, у ангелов тоже существует понятие пола?
   - О нет, - ответствовал ангел. - Но вам, людям, так проще представлять нас. Вы называете это "идентификацией" и "воображением". Лучше назовите это "родом".
   - Ах, идентификация! - Я взглянул на ангела, и до меня дошло то, что до сих пор не давало мне покоя. Так вот почему ты все время упорно избегал говорить "ты" и "тебя"?
   - Да, ибо так ты лучше бы понял меня.
   - Понял? Вот теперь понял. Вот дела... Ты хочешь, чтобы я идентифицировал себя с тобой, слился с тобой! Послушай, да ведь, по идее, я и видеть тебя не должен!
   - Ты позвал меня! - напомнил мне ангел.
   - А Яга не позвала, потому и не увидела своего хранителя? Это с ее ангелом ты спорил около ямы?
   - Да, с ее ангелом-хранителем, - кивнул ангел. - Ты нынче осчастливил троих.
   - Троих? - Я оглянулся и сдвинул брови. - Я пока насчитал двоих. Ягу и ее ангела-хранителя. И то это ты говоришь.
   - Нет, троих ты осчастливил, - торжественно возгласил ангел. - Причисли еще и меня. Ты нынче сыграл на стороне ангелов, Савл.
   Спрашивается, почему бы мне не задрожать от страха? Ну с какой стати мне было раскрывать рот и, брызгая слюной, возражать:
   - Ничего подобного! Я просто совершил нечто, что оказалось вам на пользу, и то лишь потому, что другого выхода не было! Сомневаюсь, что в следующий раз я поступлю так же! Если опять придется выбирать, сделаю так, как считаю нужным. Даже если по вашим законам выйдет, что я сыграю на руку другой стороне!
   Лик ангела стал испуганным, смущенным.
   - О, нет, нет! Не совершай греха только из-за того, что я сказал тебе, что ты - на стороне ангелов!
   - Ну, не потеха ли! - язвительно отметил я. - Учитывая, кто мне это говорит! Так вот, если что-то покажется мне правильным, я сделаю это, даже если окажусь не на вашей стороне - однако не беспокойся: я не стану убивать, красть и насильничать. Не сверну с дороги и не сделаю ничего такого, что ты считаешь дурным.
   И я повернулся на каблуках и зашагал прочь. - А ты солгал! - крикнул ангел мне вослед. - Уже самой этой речью своей солгал.
   - Вот видишь? - бросил я через плечо. - Я уже приступил к выполнению обещаний...
   Глава 4
   Итак, я миновал наблюдательный пункт Яги и продолжил подъем. Куда я шел? Я сам этого не знал. Просто хотел как можно скорее выбраться из владений бывшей ведьмы. А заодно, если повезет, и из этой массированной галлюцинации. А может, найду Мэта... Наконец я добрался до перевала. Внизу лежала погруженная в тень долина - там сгущались сумерки. Я даже разглядел какие-то огоньки - наверное, кто-то разжигал костры. А может быть, очаги в домах? Изобрели ли здесь уже дымоходы?
   А потом я посмотрел вдаль и увидел самый восхитительный в своей жизни закат. Хотя нет - тот, на Великих Равнинах, был красивее. Но на Великих Равнинах окрестности состоят большей частью из небес. Тут же я забрался довольно высоко в горы, неплохо видел небо, но все же не так, как оно было бы видно на равнине. Все кругом стало розовым и золотистым - каждая горная вершина. А вершин было великое множество. Куда же меня занесло? В Пиренеи? В Альпы? Да Европа ли это вообще?
   Да и Земля ли?
   Эта мысль меня так потрясла, что мне уже было не до заката. Я повернулся к ущелью, ведущему через горы, оценил высоту его гранитных уступов и понял, что очень хочу миновать его до темноты. Я ускорил шаг. Топая по тропе, я время от времени поглядывал вверх. Из исторических книжек мне было известно, что горцы ревностно охраняют принадлежащие им территории. И еще я слыхал, что для этого у них имелись веские причины. Но если за мной и наблюдали, то, видимо, решили, что бояться меня нечего. По дороге я увидел единственное живое существо, и существо это оказалось горным козлом. Он некоторое время глядел на меня, потом скакнул в тень и исчез. Красивое животное, но, учитывая все пережитое за день, оно показалось мне призраком.
   Шел я шел и наконец добрался до конца прохода, гадая, что же я буду делать один-одинешенек в чужой стране, да еще темной-претемной ночью.
   И как же я обрадовался, когда увидел внизу походные костры.
   Совсем рядом - и точно походные, потому что подле костров стояли не то шатры, не то палатки. Однако галлюцинация продолжалась. Люди у костров были в доспехах и белых плащах. Неподалеку ржали привязанные першероны.
   Я вздохнул, расправил усталые плечи и продолжил спуск с горы.
   Один из молодых воинов заметил меня и крикнул:
   - Чужой!
   Он выхватил меч, как мне показалось, размером с Эйфелеву башню, и требовательно спросил меня:
   - Друг или враг?
   - Либо тот, либо другой, - выдохнул я. - Выбери сам.
   Воин нахмурился. Такого ответа он явно не ожидал. Но тут его соратники побросали дела и потянулись к нам. Такого количества собранной в одно место стали я не видел с тех пор, как ехал по мосту "Золотые ворота".
   - Назови себя, - потребовал один из старших воинов. А ведь именно этого мне делать не хотелось.
   - Савл Делакруа Бременер, - с трудом выговорил я.
   - Савл Делакруа? - Сдвинув брови, рыцарь оглянулся на товарищей. - Назван в честь царя или апостола, одного из двенадцати.
   - Но Павел не был в числе двенадцати, - возразил один из рыцарей. - Он не был знаком со Спасителем.
   - Имя все равно славное, - сказал другой и тут же уступил дорогу высокому широкоплечему мужчине с растрепанными и слипшимися волосами. Кожа, обтягивающая его физиономию, казалась выдубленной, челюсти по форме напоминали тиски. На всякий случай я решил, что это командир.
   Он смерил меня взглядом и произнес:
   - Одеяния у него странные, однако он не вооружен и без лошади. Вряд ли он дворянин, скорее деревенщина. - С этими словами командир отвернулся и махнул рукой. - Пусть остается, но будет работать - таскать воду и дрова для костра. - Метнув в меня огненный взгляд, он добавил: - Приглядывайте за ним, ребята. А ты принимайся за работу.
   Приказ, стало быть? На самом деле мне хватило и "деревенщины", и того, что мне поручили черную работу, но доканал меня именно приказ.
   - Сам таскай! - злобно огрызнулся я. - Я, может, и простой человек, но не слуга, и к тому же джентльмен, то есть дворянин.
   В принципе так оно и было: ведь я как-никак был ученым. По их понятиям дворянином.
   - Ого! - В глазах командира вспыхнул лукавый огонек. - Ну, тогда ты должен быть дворянином-воином, поскольку других не бывает!
   Просто восторг. "Джентльмен". Ведь это значит мягкий, нежный, тонкий человек. И - воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась. Я вообще любитель соединять противоречащие друг другу понятая. Лицемерие. Это кто лицемер? Я? Нет, увольте. Я всегда называю вещи своими именами.
   - Но он точно не рыцарь, ведь при нем нет меча Эй, Жильбер, ты хочешь стать рыцарем - так покажи себя! Сразись за меня с этим незнакомцем, испытай его!
   Я был потрясен. Ко мне шагнул, улыбаясь, юноша, почти подросток. Подросток? А макушка лысая.
   - Да у тебя тонзура, - отметил я.
   - Как у всех монахов, - согласился юноша.
   - Но ты же рыцарь!
   - Всего лишь сквайр. - И он презрительно скривился, словно мое невежество было для него оскорбительно. - Я еще недостоин того, чтобы дать рыцарский обет. Ты драться будешь или языком трепать?
   Ладно. Стало быть, и монахи здесь не такие, как у нас. Я встал в боевую позу каратэ: описал руками круг и приготовился к тому, чтобы либо отразить удары рыцаря, либо самому нанести рубящий удар.
   - Я готов, - сказал я.
   Юноша, выпучив глаза, следил за моими действиями. Потом сдвинул брови и сделал выпад.
   Движения его были хрестоматийными - их можно было просчитать. Я отлично заметил полшага левой вперед, однако уклоняться не стал. Решил проверить, на что способен этот мальчишка.
   Он ударил, и ударил сильно. Пожалуй, это было похоже на то, как ломятся в открывающуюся дверь. Потом по-медвежьи обхватил меня руками и приподнял. Такого мне не случалось переживать со времен школьных потасовок. Грубо.
   Грубо, да, но эффектно. Парень оказался силачом. Итак, он поднял меня и швырнул наземь. А все, кто окружил место нашего поединка, веселились от души.
   В воздухе я успел развернуться и приземлился на бок, после чего рывком вскочил на ноги. Парнишка, ухмыляясь, надвигался на меня. Но на этот раз я в последнюю секунду увернулся.
   - В тот раз я тебе дал фору, - оповестил я противника. - Теперь моя очередь.
   Моя дерзость ему пришлась не по вкусу. Он развернулся и бросился ко мне. Я ухватил его за руку, вывернул ее, выставил бедро и крутанул парня. Он взлетел вверх, а потом шмякнулся на землю. Я понял, что технике приземлении он не обучен, поэтому не выпустил его руку и сделал так, чтобы он приземлился на бок и не слишком ударился. Рыцари недовольно заворчали - конечно, им такой исход был не по нутру. Я отпустил руку парня, тот вскочил на ноги. Лицо у него побагровело, глаза бешено сверкали.
   Отлично. Разозлился? Значит, будет делать ошибки.
   Только теперь он не бросился на меня. Ему хватило ума не совершать одну и ту же ошибку дважды. Он встал в боевую стойку, закрылся руками и стал ждать, не раскроюсь ли я.
   Я решил подыграть ему. Опустил руки, упер их в бока и притворился донельзя измученным.
   Сработало. Конечно же, он нанес удар. И решил сбить меня с ног подставить подножку. А я врезал ему по плечам и отпрыгнул назад. Парнишка просто взбесился. Он бросился за мной, пытаясь ухватить меня под колени, - ну совсем как ослик, бегущий за морковкой, которую перед ним несут на веревочке. Два шага - и вот он уже передумал. Руки его потянулись к моему паху и предплечью. Собрался, стало быть, положить меня на лопатки. Значит, сейчас распрямится. Я точно рассчитал шаг назад, и стоило парню распрямиться, как я ухватил его за тунику, приподнял, сделал подножку и хорошенько стукнул. Он упал - на этот раз ударившись сильнее, поскольку я ничего не предпринял, чтобы смягчить его падение. Парень поднялся на ноги. Глаза его метали молнии. Он размахнулся и нацелил кулак мне в лицо.
   О, так он собрался побоксировать! Я заблокировался, кулак угодил мне в плечо, и удар потерял силу. Правда, я почувствовал боль в суставе, но вполне терпимую. Мои ответный удар - и голова парнишки запрокинулась назад. Левую руку я согнул в локте, распрямил пальцы и врезал ему прямехонько в солнечное сплетение ребром ладони. Весь боевой дух из парня разом вышибло. Он сложился пополам, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я понял, что выиграл поединок, можно было расслабиться и отдохнуть. Но не скажу, чтобы я испытывал удовлетворение. На самом деле я терпеть не могу драться, бить кого-то, а особенно ребят, которые не могут ответить мне. Я зашел парню за спину и принялся потирать его спину и бока. Стоявшие кольцом рыцари издали недовольный вопль, но здоровяк поднял руку, призывая к спокойствию.
   - О нет! Он просто хочет оказать помощь пораженному врагу. - Рыцарь посмотрел мне в глаза. - Довольно, добрый человек. - Позволь нам позаботиться о Нем. - Нет, - покачал я головой. - Боюсь, вам незнакома техника массажа. Я ударил его, я его и приведу в порядок. - Тут Жильбер хрипло задышал. - Ты пришел в себя?
   - Не помру, - выдохнул парень. - А ты отличный воин.
   - Просто учился этому немного, - объяснил я ему. - А ты очень силен, знаешь?
   - Видно, мало тут одной силы, - простонал Жильбер.
   - Это верно.
   Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на ноги. Да, бицепсы у Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать его к себе. И хорошо, что он, обхватив меня, сразу же швырнул. Если бы он продолжал меня "обнимать" - мне бы конец пришел.