Сташеф Кристофер. Маг-целитель (Маг - 3)

   - Ты храбро сражался, - подбодрил Жильбера командир и дал знак двоим воинам. - Уведите его.
   Воины подхватили юношу под руки и увели. Те, что стояли кружком и наблюдали за нашей схваткой, вернулись к брошенным делам, не переставая, впрочем, оживленно обсуждать ее. Я заметил несколько опасливых взглядов, брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
   Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк, и ты уже свой. Неужели настоящего мужчину красят только кулаки?
   - Добро пожаловать к нашему костру, - сказал мне командир.
   А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
   - Благодарю за гостеприимство, - сухо ответил я. - Уверяю тебя, если меня никто не вызовет на бой, драться я не стану.
   Командир пожал плечами, словно я сказал о чем-то таком, что его совершенно не заботило.
   - У нас предостаточно мечей. А что же до рукопашной... то это крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
   - Может быть, слишком хорошо? - намекнул я, догадываясь по выражению его лица, что он именно это хотел сказать.
   - Может, и так, - уклончиво отозвался командир и отвел глаза. - Манера драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
   - На Востоке, iтветил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала к западу отсюда, если считать, что я находился в Европе, а Япония - к западу от Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал в Америке, но борьба-то японская, а Америка - к востоку от Японии, значит, все равно - на Востоке.
   - А-а-а, - понимающе кивнул командир. - В стране язычников. Оттуда и приходят всякие редкости.
   Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему настолько чужда, что он был готов приписать ей все, что угодно. Тут меня озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не в силах.
   - Много лет я прожил в далекой стране, - сказал я. - Я ученый. Обычаи той страны не слишком интересовали меня, однако тамошние мудрецы внушили мне, что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
   - В этом есть смысл, - согласился командир. - И каким же оружием ты обучился владеть?
   - Только посохом, - отвечал я. - Тамошнее учение берет начало от людей, почитаемых святыми, а они полагали, что заостренным оружием пользоваться грешно.
   - Наши святые того же мнения, - кивнул командир. - За исключением тех немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
   - Я как раз хотел спросить. У вас - тонзуры. Вы монахи или рыцари?
   Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
   - Как долго ты не бывал в христианских землях?
   - С детских лет, - ответил я и в общем-то не соврал: разве можно американскую среднюю школу считать христианской землей?
   Лицо командира просветлело.
   - Тогда и дивиться нечему. Так знай же: мы - рыцари Ордена Святого Монкера, но мы также и монахи.
   Ну, наконец-то до меня дошло. Я же читал про рыцарей-тамплиеров в школьном учебнике и в книжке "Айвенго". Помню, как был возмущен до глубины души тем, что человек, посвятивший себя Господу, одновременно способен посвятить себя и тому, чтобы крошить черепа других людей копытами своих клайдесдальских тяжеловозов <Порода рабочих лошадей, выведенная в Шотландии, в долине реки Клайд.>. Однако я постарался сохранить тактичность.
   - Но... нет ли тут некоторого противоречия? Командир тут же снова подозрительно прищурился.
   - Это какого же противоречия?
   - Видите ли, - сказал я. - Монах исповедует любовь к ближнему и исполнение Заповедей, в особенности же заповеди "не убий" и "возлюби ближнего своего, как самого себя". А рыцарь посвящает себя убиению этих же самых ближних.
   - О, ты не это хотел сказать, несомненно! - побледнев как плат, воскликнул командир рыцарей. - Неужели ты действительно столь мало знаешь о своей собственной вере?
   - О своей собственной культуре, ты хотел сказать, - уточнил я и хмуро глянул на рыцаря. - Ты забываешь о том, что я большую часть жизни прожил в чужой стране.
   - О да, я запамятовал. - Он явно старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. - Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы посвящаем себя защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те же, кто предался Злу, алчны и не останавливаются ни перед чем, дабы поработить души людские. Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
   Я сдержался и даже постарался улыбнуться. Ведь я слушал то самое оправдание, которым пользовались средневековые христиане не только для объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин истребления своих сородичей лишь за то, что те исповедовали "не такое" христианство.
   Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все ли в порядке. Поскольку он продолжал при этом разговаривать, я потащился за ним.
   - Да будет тебе известно, - продолжал он, - что и в христианских землях многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия - страна, в которой мы сейчас находимся, погрузилась в трясину разложения. Ею правит королева-колдунья. Ибирия не так давно спасена от подобной участи, а Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней наследнице, королеве Алисанде, пришел могущественный чародей. Он поборол чары и заклинания колдуна-узурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших во грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
   Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но зачем к этому примешивать предрассудки?
   - Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
   - Истинно так.
   "Ибирия" - что-то знакомое... Иберийский полуостров? Но если так, то "воцарение зла" в тех краях - это всего-навсего Мавританская империя. Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками, а стало быть, по их понятиям, поклонялись ложным богам. С этим ясно. Теперь Аллюстрия. Похоже на Австрию, к которой что-то добавлено... Алл... - может быть, начальные буквы слова "Аллемания" - так называют Германию немцы? Стало быть, Германия плюс Австрия? Мне была известна одна поистине демоническая фигура, пытавшаяся подобное объединение осуществить, однако этот человек жил никак не в средние века. Так что я решил пока не судить поспешно о злобности аллюстрийской королевы. Но Меровенс... это что же - Франция или Италия? А может быть, Польша или Россия? Ну, если просто наугад aозможно, это страна Меровингов <Меровииги - династия франкских вождей, представитель которой, Хлодвиг, стал первым королем франков. Правили в конце V - середине VI в.>, а значит - Франция.
   Собственно, почему бы и не спросить?
   - Что-то я, похоже, заблудился, - смущенно проговорил я. - В какой стороне Меровенс?
   - Прямо впереди, - удивленно отозвался командир. - Ты неподалеку от его границы. Разве ты не знаешь, что вышел из Аллюстрии?
   Тут я наконец кое-что начал понимать. Аллюстрия - под властью злой королевы. Это очевидно, судя по тому, какой приемчик мне там оказали.
   - Нет, я этого не знал, - ответил я. - Только где бы я ни был, я стремился поскорее оттуда выбраться.
   - Это тебе удалось. Знай, ты прошел через горы. Королева Аллюстрии пытается их присвоить, поселив там кое-кого. А те притворяются, будто ее подданные. Если эти горы кому и принадлежат по-настоящему, так это горцам, которые называют себя швейцами.
   Вот так неожиданно вся география встала на места. Я нахмурился.
   - Но не кажется ли вам, что вы сделали большой круг? Стоило ли подходить к Аллюстрии через Швейцарию? Командир кивнул:
   - Так и есть. Но нет другого пути, как можно было бы еще подобраться к пособникам королевы Сюэтэ незамеченными. Даже если мы пойдем через горы, нас могут выследить.
   - Думаю, вряд ли, - неторопливо проговорил я. - Если вы пойдете через то ущелье, по которому я вышел к вам... словом, может так получиться, что того, кто следил за дорогой, уже и след простыл. А нового еще не прислали. Командир, прищурившись, глянул на меня.
   - Ты разделался с ним?
   - С ней, - уточнил я. - Нет, я никого не убивал. Я ее убедил в ошибочности ее поведения, скажем так. - Мне не понравился взгляд командира, поэтому я быстренько добавил: - Только не подумайте лишнего. Я не миссионер.
   - Ну, стало быть, тогда у тебя язык покрыт серебром, раз ты словами одолел кого-то из приспешников королевы Сюэтэ.
   Я заметил, что для рыцаря было не важно, какого пола существо я "одолел", но не удивился, человеку свойственно видеть лишь то, что он хочет видеть. А в средние века люди были ограничены в своих представлениях, оставаясь слепцами в отношении того, чего не знали. И я понял, к чему все эти разговоры насчет вооруженной борьбы со злом - еще одно оправдание поступков, христианством запрещенных, а стало быть, лицемерие.
   Но ничего такого говорить вслух я, конечно, не собирался. Одно дело отстаивать истину, а произносить истины, когда тебя никто об этом не просит, совсем другое. Я не испытывал ни малейшего желания оказаться поколоченным или стать отверженным.
   И все равно от мысли, что я угодил в лагерь ордена воинствующих монахов, мне было не по себе. Интересно, что собой представлял их монастырь? Как туда сходили? Через ворота или по опускной решетке?
   - Странно, что ты так мало знаешь о своей собственной стране, - вздохнул командир. - Правда, ты так долго прожил среди язычников. И все же ты ученый, а стало быть, дворянин, хотя тебе и неизвестно, как обращаться с оружием.
   Я кивнул. Кое-что я знал про классы в позднем средневековье. Дворянин стоял там ниже аристократа, но выше крестьянина - то есть поместное дворянство там являлось тем, что в нашем времени называется сливками среднего класса. Высокое положение занимали рыцари, но к началу восемнадцатого века столь же высокое положение стали занимать сквайры. Земли у сквайров было столько, что они могли подчинить себе несколько фермеров-вассалов, да и образованны они были получше многих. Попал ли я в это самое время (по моим подсчетам, примерно в 1350 год)? Я не осмелился задать вопрос - боялся выказать невежество и навлечь на себя подозрения. Образованны - это значило: умели читать и писать, знали правила застольного этикета и придворные правила.
   Правда, эти ребята не показались мне такими уж ярыми поборниками классовых различий. Я наблюдал за тем, как рыцари в гамбизонах таскают ведра с водой и разжигают костры вместе со своими сквайрами... - Как я погляжу, - осторожно проговорил я, - ваши люди трудятся наравне со сквайрами... - Верно, согласился командир. - Это упражнение учит послушанию и смирению.
   - Но, - возразил я, - когда я подошел к вашему лагерю, ты сказал, что я гожусь только на то, чтобы таскать воду и дрова.
   - О да, и очень сожалею о своих словах. Однако вид у тебя был такой, что нельзя было понять на глаз, кто ты. И все же, друг, запомни: крестьянин лишь на то и годен, чтобы рубить деревья да таскать воду, а рыцарь умеет все - ну, разве только того не умеет, что положено особам королевской крови или монахам. И, конечно, рыцари умеют таскать воду и собирать хворост. Ясно?
   Я согласно кивнул. Что тут возразить? Такая точка зрения в их времена была весьма обоснована. Всегда можно делать меньше, чем умеешь - и для них такое было жестом уничижения, - но зато нельзя делать больше. От этой мысли волосы у меня на затылке зашевелились. Я прекрасно знал, что любого человека можно выучить ездить верхом и орудовать палашом - но я бы первым взялся утверждать, что некоторым это удается лучше, чем другим. Просто дело в том, что в моем просвещенном веке считалось, что любое занятие почетно - по крайней мере люди стараются так думать.
   - Но вы к тому же и монахи.
   - Воистину так, и черную работу мы исполняем так же ревностно, как и молитву. Тем самым мы не забываем о том, что и мы смертны и при жизни должны страдать, дабы обрести святость в Царствии Небесном.
   Что-то мне в этом высказывании очень понравилось - оно как бы согласовывалось с моими убеждениями. Но я решил не обольщаться.
   - Хочешь сказать, что все люди перед очами Господа равны?
   Он уставился на меня так, словно я произнес речи изменника.
   - О нет! Я хотел сказать только, что после смерти все могут стать святыми!
   Но, несомненно, некоторые святые главнее других. Я представил себе Царство Небесное, где разгуливают святые, и у всех нимбы разных размеров. У святых-крестьян домики меньше, чем у святых-помещиков, а у святых-аристократов - и вообще дворцы. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться и не выдать себя. Я быстро переменил тему:
   - В таком случае не станете ли возражать, если я вам помогу?
   Командир непонимающе улыбнулся.
   - Как же так? Теперь ты готов по доброй воле исполнить то, что отказался сделать по приказу? Я ответил ему удивленным взглядом.
   - Вот ты сам себе и ответил.
   Командир рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
   - Так и есть, ты точно джентльмен. Будем рады принять твою помощь.
   - А я рад вашему гостеприимству, - в тон ему проговорил я. - И премного благодарен. Вы куда более дружелюбны, чем тот отряд, на который я не так давно напоролся.
   Командир тут же посерьезнел и напрягся.
   - Кто такие? Где?
   - То был рыцарь и его оруженосцы, - растягивая слова, отвечал я. - Имена их мне неизвестны, но на щите у рыцаря был изображен перевернутый и растоптанный факел.
   - Сэр Голь Тарнский, - скривившись, кивнул командир. - Его репутация мне известна - одни только злые дела. Где ты встретил его?
   - По другую сторону от перевала, в долине, - Это хорошо. Его лошади не смогли бы гнаться за тобой по горам. И как же тебя встретили он и его люди?
   - Плохо. Помутузили меня, словно мешок с сеном, по очереди, и в конце концов я обезумел и стал наносить им ответные удары, - Обезумел? Так ты, выходит, берсекер <У викингов - воин, готовый идти на смерть, напившись предварительно настоя из мухоморов.>? - Нет-нет! - Я прикрыл глаза, сдерживая смех, и взглянул на командира, вымучив неловкую улыбку. - Я хотел сказать: "разозлился". Сбил с ног двоих-троих, и рыцарь решил меня в лепешку превратить, но его конь споткнулся, и его вышибло из седла.
   - Чистое совпадение? - Командир нахмурился. - Не верится. Что за дух охраняет тебя?
   Вопрос мне не понравился - что-то в нем было очень житейское.
   - Самый обычный ангел-хранитель, - ответил я, пожав плечами.
   - Значит, ты наверняка что-то сказал, - упорствовал командир. - Ты чародей?
   И снова этот противный холодок - откуда он?
   - Насколько я знаю, нет.
   Я не стал рассказывать про то, что случилось с ведьмой. Тут ведь скорее всего поработал мой ангел-хранитель. Или моя галлюцинация...
   Интересная галлюцинация! Галлюцинация, которая что-то творит с другими? Сон, который снится не только мне?
   - Может быть, у тебя прирожденный дар творить чудеса, - задумчиво проговорил командир. - Если так, будь очень осторожен! Один неверный шаг - и ты можешь угодить во власть Зла. Те, кому дан такой дар, служат либо Сатане, либо Господу и питаются силой либо от дьявола, либо от Бога, хотя и не знают этого. Берегись, как бы не пробудились силы, которым тебе не хотелось бы поклоняться.
   Мне как будто под коленки ударили. Снова здорово! Да я вообще не хотел никому и ничему поклоняться! Вы сами подумайте, разве пришло бы кому-нибудь в голову поклоняться Ниагарскому водопаду только из-за того, что он производит электроэнергию?
   - Спасибо за совет, - поблагодарил я тем не менее командира. Я вообще стараюсь всегда быть вежливым, а сейчас у меня для этого была масса причин.
   - Особо удивляться такому приему нечего, - пояснил рыцарь. - Ведь ты вышел из Аллюстрии. Честно говоря, я вообще удивляюсь, как тебе удалось миновать эту враждебную страну.
   Командир остановился около стопки кожаных ведер и вручил мне два. Я на всякий случай приготовился возразить, но рыцарь и сам захватил два точно таких же ведра и направился к протекавшему неподалеку ручью.
   Я успокоился и зашагал следом за ним.
   - Я в Аллюстрии недолго пробыл, - сказал я и в принципе против правды не погрешил. Рыцарь кивнул.
   - Значит, ты шел через Балканы? Врать без зазрения совести мне не хотелось, поэтому я ответил уклончиво:
   - Мне не хотелось искать там гостеприимства. - Тут у меня мелькнула неожиданная мысль, и я быстро глянул на рыцаря. - Погодите минутку! Так вы поэтому устроили рукопашную схватку? Думали, что я начну всякие фокусы показывать, да?
   - Мы испытывали тебя, - признался рыцарь. - Только не думай о нас дурно. Ты вышел из Аллюстрии - мы заметили тебя, как только ты одолел перевал, - и на тебе иноземные одежды. Как знать, не колдун ли ты?
   Я остановился и сдвинул брови.
   - А теперь ты уверен, что я не колдун?
   - Что ж... Колдун использовал бы свой дар, пытаясь ослабить противника еще до того, как тот нанес бы ему первый удар. По меньшей мере он не отказался бы от ложных ударов, и ни в коем случае не проявил бы ни малейшего милосердия. Ты же позволил своему противнику нанести тебе первый удар и сделал все возможное, чтобы смягчить его падение.
   Ага, стало быть, от него не укрылось, зачем я придержал юношу за руку. Я медленно поклонился. Впервые в жизни драка сыграла положительную роль. Ну почти что положительную.
   Мне вдруг стало жутко неловко. Зачем я обманывал этого рыцаря, с такой готовностью оказавшего мне гостеприимство? Что же это произошло с моей всегдашней приверженностью к честности?
   - На самом деле, - вздохнув, поведал я, - в Аллюстрию я попал не по собственной воле. Я пребывал у себя на родине, в тысячах миль отсюда, и меня укусил огромный паук. Я потерял сознание, а когда очнулся, то был уже там, по другую сторону этих гор. - И я махнул рукой в ту сторону, откуда пришел.
   Командир остановился и уставился на меня.
   - Правда? Стало быть, тебя в эти края забросила могущественная чудодейственная сила!
   - Она проявляется при укусах пауков?
   Рыцарь воровато поглядел по сторонам и сказал потише:
   - Я слыхал про таких пауков. Среди них есть даже Король-Паук <Намек на прозвище Людовика XI, который, правда, правил несколько позже предполагаемого времени действия (1461-1483) и был великим интриганом в политике.>, про которого никто толком не может сказать, какой он - хороший или дурной.
   Мне ни с того ни с сего почему-то понравился этот паучий автократ.
   - Где мне разыскать его? Может быть, он смог бы вернуть меня домой?
   О, может быть, мне удастся победить эту галлюцинацию, если я начну действовать по ее законам?
   - Этого никто не ведает, и к тому же я не думаю, что он отправит тебя домой, поскольку наверняка принес тебя сюда, преследуя свои собственные цели. - Он, прищурившись, несколько секунд смотрел на меня, после чего вымученно улыбнулся. - Но ты не теряй присутствия духа! Может быть, сюда тебя перенес святой!
   Меня пробрала дрожь. В конце концов какая разница, кто меня сюда занес Король-Паук или святой. Все равно предрассудки.
   Все тут насквозь пропитано предрассудками. Так может быть, под моим умом рационалиста притаилось суеверное подсознание?
   Командир рыцарского отряда отвернулся и снова заработал ногами.
   - И все же, если ты очнулся в Аллюстрии, кто бы тебя туда ни перенес, деяния тебе предстоит свершить именно там. Вероятно, тебе не стоило покидать эту страну, пусть она и не очень гостеприимна.
   - А может, и стоило, - в тон ему проговорил я. - В конце концов, никаких дел от меня никто не требовал. Даже советов мне никто не дал.
   - Не всегда мы сами выбираем себе дороги, - вздохнул рыцарь, наклонился к ручью и, зачерпнув ведрами воды, выпрямился.
   - А вы? - спросил я. - Вы свою дорогу сами выбрали?
   Он торжественно кивнул, - Мы решили отправиться в Аллюстрию, невзирая па все опасности. Тут все-таки попадаются добрые люди, которые пытаются сохранить свои добродетели, не потонуть в пучине греха. Покровитель моего ордена, святой Монкер, явился во сне нашему аббату - то случилось две седмицы назад - и поведал ему о страданиях одной такой добродетельной бедной семьи, члены которой всей душой преданы Богу и добру, но не смеют открыто в этом признаваться.
   Ярость вскипела во мне. Суеверия там или нет, все равно люди имеют право поклоняться кому и чему угодно, не скрывая своих убеждений.
   - Но верно ли я понимаю, что они были осторожны и никто не сделал им дурного?
   - О нет! Это семья мелкого помещика. Когда-то они жили неплохо и владели целым округом. Но их упорно пытались разорить, чтобы из-за страданий они отказались от веры. Сначала их обкладывали слишком высокими налогами, а потом пытались одолеть заклинаниями.
   - Но откуда об их вере узнали правители?
   - Все потому, что они творили добро, помогали бедным и несчастным. А в тех краях полным-полно ведьм и колдунов, и они давно раскусили это добропорядочное семейство. Закон позволяет этим злодеям отыскивать добрые души и пытаться совратить их с пути истинного.
   - Потрясающая бюрократия! - не сдержался я. У меня даже во рту пересохло от возмущения.
   - И теперь, - продолжал рыцарь, - они лишились всех владений и стали наемниками на земле, что искони принадлежала их роду. Все люди, населявшие этот округ, последовали примеру своих господ, отказались от злобного отношения друг к другу и сплотились перед лицом тягот и невзгод. Шли годы, несчастных притесняли все более жестоко, ведь такое упорство в сохранении веры не могло не привлечь внимания королевы. А уж она-то сурово наказывала своих пособников за то, что тем не удается совратить непокорную семью. Поэтому упрямцев решили истребить, вырвать с корнем. Они не сдаются, хотя бедны и вынуждены искать помощи у других людей, а помогать им теперь мало кто отваживается. Один ребенок умер от холода и недоедания. Другой сильно болен. Они окончательно обнищали и близки к отчаянию. Вот потому-то аббат и послал нас сюда, дабы мы снискали славу тем, что выведем это бедное семейство из страны, обнищавшей духовно, и приведем на свет, в Меровенс.
   - Но это небезопасно, - предупредил я рыцаря. - Если тут вокруг просто-таки кишат злые колдуны и полным-полно злобных рыцарей в придачу.
   - Очень даже небезопасно, - согласился он, - и не исключено, что эта попытка будет всем нам стоить жизни. - Рыцарь вздернул подбородок, глаза его полыхнули. - Однако кому, кроме нас, защитить богобоязненных людей, вырвать их из логова Зла и порока? Если нам суждено умереть - мы умрем. Если мы лишимся жизни, творя столь благое дело, нам не суждено долго томиться в Чистилище. Может быть, нам даже суждено стяжать венцы мучеников. Я поежился. Сколько же народу было обречено на ненужные страдания и преждевременную смерть из-за веры в подобные обещания блаженства?
   - Не о смерти нам должно думать, не смерти бояться, - продолжал рыцарь, а того, что попытка спасти бедняков может нам не удаться. Ведь вывести несчастных из Аллюстрии надлежит очень спешно, а не то они могут отчаяться, и их либо совратят, либо обесчестят, либо поработят.
   - Должны бояться... - медленно повторил я. - На самом деле вы боитесь того зла, которое, как вы слышали, правит в этой стране. Верно?
   - Если бы мы не боялись, мы были бы тупоголовыми ослами, - ответил рыцарь.
   Я смотрел на него и видел, как напряглось его тело, как натянулась струной каждая жилка. Насколько я мог понять, его состояние было даже не страхом, а ужасом. Честно говоря, я все равно им восхищался, кем бы он ни был героем, святым или тем самым ослом. Святым, правда, он вряд ли мог быть, поскольку вооружен мечом. Посему, учтя все обстоятельства, я вынес свой приговор: он осел. Но конечно, вслух я этого не сказал.
   Словом, я воспользовался гостеприимством отряда рыцарей. Ночью у костров они запели гимны, а потом перешли на менее религиозные песни, и тут я даже им подпел немного - "Amazing Grace" <Один из самых известных протестантских спиричуэлс с удивительно красивой мелодией.> мне всегда нравилась, хотя вообще григорианские песнопения у меня не очень хорошо получаются. Что касается моей религиозной принадлежности, то я был агностиком-протестантом, и тот Бог, в которого я не верил, был кальвинистским Богом, поэтому с латынью у меня всегда было неважно - латынь я изучал всего один год в университете, да и на слух она была какая-то не такая, как у рыцарей. Наверное, другой диалект.
   Я выспался у костра, подпел утреннему хору, притащил ведро воды, чтобы залить костер, после чего поднял руку, прощаясь с рыцарями.
   - Что ж, все было очень славно. Благодарю тебя сердечно за ваше гостеприимство, сэр монах, но мне пора!
   - Вне сомнения, мы не отпустим тебя одного! - возмущенно воскликнул предводитель отряда. - Ты еще не покинул владения королевы Сюэтэ. Чародей ты или нет, но человек, странствующий в одиночку, привлекает к себе внимание, и ты можешь стать легкой добычей любых злых сил!
   - Пока выкручивался, - усмехнулся я.
   Рыцарь вздохнул.
   - Это верно. Однако прошедшую ночь ты провел в компании вооруженных монахов. А сколько еще ночей ты провел в Аллюстрии?
   Я сглотнул комок, подступивший к горлу, припомнив, какое обилие суеверий связано с ночной тьмой.
   - Ни одной, - признался я. - Только день.
   - То-то и оно, - проворчал рыцарь. - А чудеса ты в этот день творил?
   - Ну, я бы так не сказал, но... Он отмахнулся от моего лепета, рубанув рукой по воздуху.
   - Что бы ты ни говорил, это не имеет значения. Главное - что ты делал. Не сомневайся: Сюэтэ знает о тебе. По крайней мере ее прислужники знают.
   Вот в это я склонен был поверить независимо от того, имела ли к этому отношение магия, или нет. Начальник Яги рано или поздно обнаружит ее отсутствие. И чем больше пользы от нее было, тем быстрее он это сделает. Как минимум по моим следам могли пустить ищеек-бладхаундов <Порода собак с исключительно тонким чутьем. Считаются лучшими ищейками.>, а я-то знал, что крови в этом мире придают первостепенное значение.