— И как это я раньше не додумался, — отозвался его приятель, но по тону юнца было слышно, что он не слишком-то и рад.
   Однако он сложил ладони ковшиком, Рокир встал на них, как на ступеньку, ухватился за ближайший сук и поднялся Йораку на плечи. Выпрямившись во весь рост, он потянулся вверх и попытался схватить девушку за лодыжку. Алеа отдернула ногу и даже исхитрилась стукнуть обидчика палкой по пальцам. Но и Рокир не зевал — ловко отдернул руку и расплылся в недоброй улыбке.
   — А у нашего яблочка колючие ветки! Только ты, красавица, как ни старайся, ничего у тебя не выйдет. Неужели ты думаешь, что, болтаясь на дереве, сможешь меня ударить?
   Веревка больно врезалась девушке в живот, что она едва могла дышать, однако куда неприятнее была мысль о том, что она вот-вот угодит в лапы к двум похотливым молокососам.
   — Постараюсь! — бросила она Рокиру.
   — А яблочко-то умеет говорить! — продолжал тот. — Эй, Йорак, ты слышал?
   — Слышал, слышал, — буркнул тот. — Только ты давай пошевеливайся. Сколько можно ждать! Не могу же я держать твою тушу здесь сто лет!
   — Потерпи! — велел ему друг. — Житье наше было последнее время несладким. Самая пора его подсластить!
   Алеа в отчаянии пыталась что-то придумать. Судя по разговорам парней, ими одновременно двигали похоть и страх.
   Они явно наслушались хвастливых баек старших по возрасту приятелей, и вот теперь, с одной стороны, им не терпелось вкусить сладкий плод, с другой — пугала неизвестность. И не пытайся они скрыть эти свои опасения под маской развязности, не исключено, что Алеа уже давно бы стала жертвой их похоти. Никакое дерево, никакая палка в руке не спасли бы ее.
   Если же они еще не знают вкуса плотских утех и сейчас просто пытаются замаскировать свою неопытность, то с ними еще можно попробовать договориться.
   — Удовольствия не добиваются силой, — строго сказала она парням. — Я знаю, что говорю. Можете мне верить.
   — Знаешь? — переспросил один из юнцов, и Алеа поняла по их глазам, что подростков терзает вопрос, была ли она свидетельницей или участницей любовных игрищ.
   — Ну, если, конечно, вы не из тех, кому нравится, когда от них вырываются и кричат, — добавила она. — Если вы не из тех, кому нравится мучить животных... Что ж, тогда насилие вам только в радость.
   Сказав это, Алеа передернулась от неприятных воспоминаний.
   Рокир спрыгнул вниз. Он явно был озадачен и растерянно озирался. Йорак испустил облегченный вздох, потер плечи и с улыбкой посмотрел вверх.
   — Да ладно тебе, спускайся. Будто мы не знаем, что женщины ох как охочи до этого дела. Все до единой!
   — А вот и нет! — оборвала его Алеа, да так резко, что веревка снова больно впилась ей в живот. Она попыталась вздохнуть и продолжала:
   — Женщины не любят, когда их берут силой, заруби это у себя на носу, сопляк! Эх, будь у нас возможность отомстить какому-нибудь мужлану, обещаю, мы бы с удовольствием лишили его самого дорогого!
   Алеа произнесла эти слова с таким жаром, что парни отшатнулись от дерева. Йорак уставился на нее полными удивления глазами.
   — Но... друзья говорили, что... ну, в общем, что...
   — Они говорили то, что ты хотел от них услышать! — со злостью выкрикнула Алеа. — Ты сам-то спросил об этом женщину? Так знай, даже если женщина чего-то и захочет, настоящих мужчин, способных доставить ей удовольствие, можно пересчитать по пальцам!
   — Лжешь! — воскликнул Рокир. — Всем известно, что удовольствие бывает всегда, само по себе!
   — А вот и нет, этому еще надо поучиться! — возразила Алеа с дерева. — Иногда на это требуются целые годы. Можно подумать, я не знаю.
   Алеа сама удивилась, каким негодованием звенел ее голос.
   Спокойнее, сказала она себе.
   Парни отшатнулись во второй раз, на лицах у них читалось раскаяние. Алеа попридержала эмоции. Если мальчишки действительно устыдились своих намерений, возможно, они еще не до конца испорчены. Главное — достучаться до доброты в их сердцах...
   — Я не обманываю вас, ребята, — произнесла она уже гораздо мягче. — Спросите любую женщину, а еще лучше, спросите у каждой. Может, это вас чему-нибудь научит.
   Парни переглянулись, а затем вновь задрали головы вверх.
   Рокир было уставился на девушку, но, не выдержав ее ответного взгляда, неловко потупился.
   — Спускайся к нам, — буркнул Йорак. — Не бойся, мы тебя не тронем.
   — Спуститься к вам? — Алеа улыбнулась. — Ну, это задача не из легких. Отвернитесь-ка. Сделайте одолжение.
   — С какой стати? — нахмурился Йорак.
   — Потому что мне надо задрать подол, чтобы перекинуть ногу через сук. Иначе я не спущусь. Ведь как, скажите, я развяжу веревку, если я на ней болтаюсь?
   Во взгляде Рокира на мгновение вспыхнул похотливый огонек, но тут же погас.
   — А с какой стати нам отворачиваться?
   — А вы бы хотели, чтобы я увидела вас со спущенными штанами? — спросила Алеа, и оба парня посмотрели на нее с выражением нескрываемого ужаса. — Вот видите, ни за что! Так что, будьте так добры, отвернитесь, всего на минуту-другую.
   Парни нехотя повернулись к ней спиной.
   Алеа задрала повыше ногу и в конце концов исхитрилась упереться в сук. Ей повезло, что она болталась рядом. Затем девушка резко подтянулась вверх — сказалась сноровка, полученная в детские годы, — и наконец смогла усесться. Прильнув к стволу, Алеа облегченно вздохнула и тотчас обмякла, словно с плеч ее свалилась тяжкая ноша.
   Лишь бы мальчишки не заметили ее минутной слабости!
   Алеа вновь собралась с силами, забросила обе ноги на сук и обмоталась юбкой.
   — Ну, все, можете повернуться.
   Парни повернулись к дереву и вытаращили глаза.
   — Но ты ведь еще наверху!
   — Спущусь, только дайте немного передохнуть, — сказала им Алеа. — Вы думаете, легко болтаться подвешенной на суку? Конечно, бывают вещи и пострашнее, но и в этом приятного мало.
   — Но почему? — никак не мог взять в толк Рокир.
   — Потому что веревка могла не выдержать и лопнуть. Или узел мог развязаться. А вы, два чурбана, — Алеа решила немного поддразнить их, — вряд ли бы меня поймали.
   Было бы хуже, если б им это удалось...
   Парни заметно сникли, и Алеа испытала к ним что-то вроде жалости.
   — Это я в шутку, не обижайтесь. — Главное — не назвать их мальчишками, ведь они уже думают о себе как о взрослых мужчинах. — Просто вы ну очень меня напугали.
   — Да уж знаем, — буркнул Йорак, уставясь в землю.
   — Ну ладно, спускайся, — крикнул Рокир, — обещаем, что ничего тебе не сделаем.
   — Сейчас, сейчас, только отдышусь.
   Алеа понимала, что лучше будет спуститься.
   В конце концов данное слово надо держать и не показывать юношам дурной пример вероломства. От этой мысли Алеа ощутила прилив сил. Ведь она в конце концов взрослая, и, будь они родом из одной деревни, пару-тройку лет назад ей наверняка пришлось бы время от времени приглядывать за мальчишками. В этом возрасте пацанята нередко ищут поддержки у матери, даже если не хотят самим себе в этом признаться. Если, конечно, им повезло иметь хороших матерей...
   Судя по этим юношам, так оно и было. Как жестоко, однако, со стороны родных изгонять таких юнцов из семьи. Хотя Алеа подозревала, что это решение всей деревни, и матери этих юношей наверняка пролили немало слез, расставаясь с обожаемыми чадами.
   — Вы из одной деревни?
   — Что?..
   Вопрос явно застал Йорака врасплох.
   Рокир оказался сообразительнее.
   — Нет, мы познакомились неделю назад...
   — Как быстро, однако, становятся друзьями совершенно чужие друг другу люди, — сказала Алеа, а про себя подумала: чего же тут странного, если они одиноки и их отовсюду гонят.
   — Я сама всего неделю как убежала из своей деревни, — добавила она вслух.
   — Убежала?.. — Оба юноши изумленно вытаращили глаза. — Интересно, как можно по собственной воле оставить родимый дом?
   — Да, представьте себе. — В голосе молодой женщины послышались суровые нотки. — Мои родители умерли, и никто из парней за мной не ухаживал, потому что я слишком высока ростом. Человек барона сказал Совету, что надо отнять у меня родительский дом и все нажитое ими добро и отдать другим людям, а заодно и меня — в услужение.
   На лицах мальчишек тотчас появилось виноватое выражение. Они сами не раз становились свидетелями подобного, более того: вместе с остальными свистели и улюлюкали, издеваясь над несчастной жертвой, которой не повезло родиться гигантом или карликом. Сегодня они почему-то устыдились этого.
   Рокир попытался было выгородить себя:
   — По крайней мере тебя не вышвырнули за то, что ты великанша.
   — Уж лучше бы вышвырнули! — мрачно ответила Алеа. — Ты представляешь, что это такое — стать рабом? Ты знаешь, что этим несчастным приходится терпеть? Особенно женщинам?
   Мальчишки поморщились и молча уставились в землю. Уж чего-чего, а подобных историй они наслышались.
   — Но бывают и добрые хозяева, — буркнул наконец Йорак.
   — Бывают, — согласилась Алеа. — Вот только мне не повезло. Барон отдал меня в семью, где давно терпеть не могли моих родителей.
   Рокир после этих слов вздрогнул.
   — Неудивительно, что ты сбежала, — протянул Йорак.
   — Спускайтесь, мисс, — произнес Рокир, — мы не обидим вас, особенно после того, что вам пришлось испытать.
   — По крайней мере вы поняли, что нехорошо обижать людей, — произнесла Алеа и засомневалась. — Надеюсь, что поняли.
   — Мы не раз слышали, как кричали рабы, — признался Рокир. — Нам давно уже следовало сообразить, что там происходит.
   — Мы ведь не знали, что тебя отдали в рабство. — Йорак никак не мог решиться оторвать взгляд от земли. — Просто мы подумали, что ты одна из тех распущенных женщин, о которых мы так много слышали.
   — Распущенная или нет, а силой приставать нехорошо. — Алеа все еще была настороже. — Так я могу поверить вам на слово?
   — Истинный крест! — И Йорак действительно крестообразно провел пальцами над сердцем.
   Алеа прониклась к мальчишкам искренним сочувствием, даже несмотря на то, что они намеревались с ней сделать. В душе они все еще оставались детьми, более того, детьми, на чью долю выпало немало душевных страданий. Ничего, скоро возмужают и все поймут.
   Главное — помочь им возмужать.
   — Уговорили, спускаюсь. Только отвернитесь.
   Мальчишки подчинились ее требованию, и Алеа начала спускаться вниз.
   Палка все еще болталась, привязанная к ее запястью, и Алеа не хотела с ней расставаться. Так, на всякий случай. Наконец она спрыгнула с нижней ветки.
   — Все, можете смотреть.
   Мальчишки обернулись. Алеа сняла с запястья веревочную петлю и встала перед ними, опершись на палку. Господи, до чего же они огромные! Почти на два фута выше, чем она сама, а крепкие какие — сплошные мускулы.
   — Вам надо научиться стоять прямо, — машинально заметила она. — Вы же не хотите вырасти сутулыми?
   Юноши тотчас выпрямились.
   — С какой стати ты нас воспитываешь? — огрызнулся Йорак.
   Эти слова задели молодую женщину, но она не подала виду.
   — Просто я дольше вашего шагаю по жизни, мои милые, и больше вашего знаю. Девушка такого роста, как я, начинает сутулиться, чтобы казаться ниже. Моя мать отучила меня от этой дурацкой привычки, иначе бы у меня уже давно вырос горб. Стойте ровно! Распрямите спины! Надо гордиться, что у вас такой рост.
   — Гордиться? — недоуменно пробормотал Йорак.
   — Да, да, гордиться! — с жаром подтвердила Алеа. — Знаете, почему вас вышвырнули вон? Да вам и самим известно: с одной стороны, потому что вас боялись, а с другой — потому что вам завидовали. Те, кто вас изгнал, в душе сами не прочь подрасти. А еще они испугались того, что когда вы вырастете, то станете представлять для них угрозу. Вы же настоящие богатыри, и не позволяйте никому вас оскорблять!
   — А она права, — раздался позади них чей-то низкий голос. — Первый раз слышу такие честные, такие правдивые слова из уст жителя Мидгарда!
   Алеа резко обернулась.
   Взгляд ее заскользил вверх, выше и выше. Если только что встреченные парни показались ей настоящими великанами, то теперь она уже не знала, что и думать.
   Этот появившийся неизвестно откуда гигант на четыре фута возвышался над головой молодой женщины и был столь могуч, что, казалось, загораживал собой весь мир. На нем была такая же рубаха и облегающее трико, как и на любом из жителей Мидгарда, такие же кожаные доспехи на груди. Но зато одежда была таких размеров! Интересно, сколько коровьих шкур пошло на то, чтобы сшить такие доспехи?.. Сколько овец пришлось остричь, чтобы изготовить сукно для подобной рубахи!..
   — Не надо нас пугаться, моя милая, — произнес гигант на удивление нежным голосом. — Мы тебя не обидим.
   Мы?..
   Алеа обернулась и увидела с полдюжины других великанов, причем один или два были еще выше ростом, чем первый. Лишь седые пряди указывали на то, что стоявший перед нею — самый старший среди незнакомцев, больше всех повидавший на своем веку. Поэтому-то он и говорил от их имени.
   Алеа не сдвинулась с места, только расправила плечи и гордо вздернула подбородок. Пусть не думают, будто она их боится.
   Если бы женщины Мидгарда воевали наравне с мужчинами, она наверняка бы уже и раньше повидала вблизи этих исполинов. Но местные жительницы если и участвовали в битвах, то только как сестры милосердия, и наблюдали за сражениями с расстояния в полмили.
   — Давай лучше я поговорю с ней, Горкин, — раздался голос, на сей раз не такой низкий, и рядом с главным великаном встал другой, поменьше ростом.
   Из-под железного шлема у него выбивались длинные пряди, а к груди были пришиты выпуклые пластины. Алеа в ужасе поняла, что перед ней женщина!.. Какое бесчестье, подумала она про себя, эти здоровяки заставляют воевать даже женщин!
   Но в следующее мгновение возмущение уступило место зависти — великанши могли, как и мужчины, снискать себе славу на поле брани. Их с детства научили без страха смотреть врагу в лицо! И что важнее, эти женщины могли постоять за себя!
   Алеа же оставалось только сожалеть, что ничему подобному ее не учили — как не чувствовать себя столь беспомощной перед лицом враждебного мира!
   — Хорошо, можешь поговорить с ней, Мораг, — согласился Горкин, и великанша добродушно улыбнулась женщине с высоты своего роста.
   — Каким ветром тебя занесло в эту пустошь, милая? — спросила она, а затем посмотрела на Рокира с Йораком. — И этих сопляков, кстати, тоже?..
   Алеа оглянулась и увидела, что мальчишки стоят, прижавшись друг к другу. Да, ростом их боги не обидели, но до настоящих великанов парням далеко: не та стать, не та мощь.
   Алеа легко представила себе, каких баек они наслушались в детстве — о том, как великаны с хрустом обгладывают косточки младенцев. Каких только леденящих душу историй не поведали им возвратившиеся из сражений воины! О том, какие жуткие чудовища эти Етуны!..
   — Успокойтесь, ребята. Сейчас не война. Мы вас не обидим, — мягко произнесла великанша. — Теперь вы в некотором смысле наши дети.
   До юношей дошел смысл ее слов, и они в ужасе переглянулись.
   — Могу поспорить, что им о нас наговорили всяких небылиц!
   — Еще каких небылиц! — воскликнула Алеа.
   Великаны с одобрением посмотрели в ее сторону, а затем Мораг вновь обратилась к Рокиру и Йораку.
   — Как я понимаю, вас вышвырнули из родительского дома? — с легкой усмешкой произнесла она.
   — Нас, э-э-э, .. — пролепетал Йорак.
   — Что за зверство — изгонять собственных детей!
   Голос Мораг зазвенел негодованием. Юноши испуганно поежились, и великанша немного остыла.
   А вот Горкин и другие никак не могли успокоиться.
   — Мы в числе прочих отрядов прочесываем пустошь в поисках жителей Мидгарда — как шаек разбойников, так и беглых, вроде вас. — С этими словами Мораг посмотрела в сторону Алеа. — Тех, кто высок, мы берем к себе — если видим, что новички еще могут подтянуться до нашего роста.
   — Но мы еще не... — начал было Рокир и осекся на полуслове.
   — Ошибаетесь, — перебила его Мораг с теплотой в голосе. — Сколько вам лет? Тринадцать? Четырнадцать? Вам еще расти и расти, мои милые. Сами потом увидите, в каких великанов превратитесь. Обещаю, по сравнению с вашими родителями мы окажемся куда добросердечнее!
   С этими словами Мораг протянула навстречу мальчишкам руки.
   — Идите к нам, и вы снова обретете дом и родных!
   Юноши топтались на месте, не зная, что им делать.
   Алеа поняла, что кто-то должен их подбодрить.
   — Как вам, однако, повезло, — произнесла она с завистью в голосе. — Настоящий дом и родные люди... Вы еще успеете привыкнуть к новой жизни. Эх, почему мне в свое время не повезло так, как вам! Знали бы вы, как я вам завидую!..
   Уловка сработала: юноши получили то, чего им так недоставало — одобрение со стороны такой же, как и они.
   С опаской озираясь по сторонам, мальчишки медленно двинулись вперед, навстречу распростертым объятиям Мораг, и уже в следующее мгновение по-детски прижались к ее груди.
   — Ну, вот и все. Все ваши невзгоды позади... Обещаю, что вы всегда найдете у нас опору и поддержку, до конца отпущенных вам дней!
   Мораг продолжала что-то ласково приговаривать, поглаживая юношей по головам, и постепенно те расслабились.
   Алеа услышала, как кто-то из мальчишек всхлипнул. Она, как никто другой, понимала, что вместе со слезами из их душ уходит ожесточенность и обида на весь мир...
   Молодая женщина посмотрела на Горкина в ожидании того, что он скажет дальше.
   — Я правильно угадала? Меня это не касается?..
   Горкин печально покачал головой.
   — Боюсь, моя милая, ты сама знаешь мой ответ. Тебе сколько лет? Двадцать пять? Тридцать?
   — Двадцать восемь, — выдавила из себя Алеа.
   — Так я и думал, — грустно продолжал Горкин. — Ты уже выросла, насколько могла. И теперь тебе ни за что не набрать такого роста, чтобы быть принятой за женщину Етунов. Увы, для нас ты навсегда останешься женщиной из Мидгарда.
   — Но ведь жители Мидгарда отдали меня в рабство! И все потому, что я слишком высокая! — в отчаянии воскликнула Алеа. — Они били меня за малейший промах... да что там били, издевались, истязали! Да еще как! Я пыталась покориться судьбе, я всеми силами пыталась сдержать обиду и гнев, но у меня ничего не получалось. И за это меня били еще сильнее. Как я ни пыталась смириться с выпавшей мне участью, в душе моей постоянно кипела ярость на Норн за эту несправедливость. Я решила бежать... и бежала. Готова поклясться, они отправились за мной в погоню вместе со своими псами и плетками.
   Уверена, мучители не оставили надежды поймать меня. Неужели я не найду у вас поддержки?..
   Лицо Мораг было исполнено сочувствием, но великанша лишь назидательно произнесла, обращаясь к юношам:
   — Никогда в жизни не смейте так же дурно обращаться с женщиной! Великанша, или карлица, или женщина Мидгарда — кем бы она ни была, женщина не должна опасаться посягательств со стороны мужчины. Если нарушите эту заповедь, я навсегда отвернусь от вас!
   Оба юноши подняли на нее удивленные взгляды и замотали головами. Правда, Йорак успел смущенно покоситься в сторону Алеа.
   У девушки же все внутри кипело от обиды. Она едва сдержала себя, чтобы не рассказать о том, что эти юнцы только что пытались с ней сделать. Да, но кто ей поверит? Мальчишки наверняка начнут отнекиваться... да и вообще, как можно отнимать их от любящей материнской груди, к которой они едва Успели преклонить голову. Разве она сама не мечтала об этом?..
   Но Горкину Алеа лишь коротко бросила:
   — Ты не прав.
   — Это не твоя судьба, — возразил тот, — и не судьба тебя ищет, а ты ее. Ты должна прочитать, что написано у тебя на роду. И если там говорится, что ты рождена не для того, чтобы провести свой век в рабстве — что ж, значит, Норны задумали для тебя что-то другое. Ты правильно поступила, что сбежала.
   Но и мы — не твоя судьба. Ты должна искать ее, пока не найдешь.
   — Но что, если мои преследователи найдут меня прежде, чем я найду свою судьбу?
   — Попробуй бежать еще раз, а если понадобится, то еще и еще, покуда у тебя хватит сил, — отвечал Горкин. — Главное — не сдаваться, не отступать от намеченной цели.
   — Но что мне делать? — со слезами воскликнула Алеа. — Настоящие люди отдали меня в рабство, превратили в шлюху... И сейчас вы тоже отказываетесь меня принять! Куда же мне деться?
   — Мы тоже настоящие люди, — тихо произнес Горкин и улыбнулся, увидев ужас в глазах девушки. — Ты никак не ожидала услышать подобное? Но разве найдется хотя бы один великан, чьи дед, или бабка, или более далекие предки не были обыкновенными жителями Мидгарда? А разве их дети или внуки не настоящие люди?.. У нас, как и у твоего племени, есть свои радости и печали, свои заботы и праздники, свои причины любить и ненавидеть. Мы даже молимся тем же самым богам, что и жители Мидгарда: как и они, мы пытаемся сделать так, чтобы в отношениях между людьми царил закон. Так что можешь не сомневаться, мы такие же люди!
   От изумления Алеа лишилась дара речи. Такое она слышала впервые. Значит, все, что она слышала в детстве, все эти кошмарные истории — ложь! Ее обманывали!..
   — Но все равно мы не можем тебя принять, — печально продолжал Горкин. — Твои собственные слова — тебя не изгнали, ты убежала сама. И правильно сделала. Но кто поручится, что ты не лазутчица и однажды не поднимешь руку на тех, кто дал тебе кров и стол, что ночью тайком ты не откроешь ворота и не впустишь своих соплеменников, чтобы они всех нас перебили?
   Увидев, что Алеа готова возразить, Горкин поднял руку в предупреждающем жесте.
   — Нет-нет, я тебя ни в чем не обвиняю. Я даже не верю, что такое возможно. Но где мне взять уверенность? Кто поручится, что ничего подобного не произойдет?..
   Сил, чтобы сдерживаться, больше не было, и предательские слезы медленно покатились по щекам девушки.
   — Ты уж извини нас, моя милая, — произнесла Мораг так, словно сердце ее разрывалось от такой несправедливости. — Родись ты у нас, все было бы иначе. Дети невысокого роста — единственные, кому дозволено жить среди нас. Но если мы начнем пускать к себе таких, как ты, то с каждым днем вас будет становиться все больше и больше. И вот тогда, будь уверена, среди нас заведутся лазутчики. Нет, конечно, будут и те, кто только рад найти у нас пристанище и новую семью. Но когда вас наберется много, скажем, сотня-другая, вновь возродятся былые подозрения, былая ненависть. Мои соплеменники вспомнят, какие песни пели вам ваши бабки, когда вы лежали в колыбели. Вновь вспыхнет старая вражда, и мы начнем убивать друг друга прямо на улицах наших поселений. Как мне ни тяжело отказывать тебе, но я вынуждена сказать — «нет».
   — Поверь, мы желаем тебе только добра, — вмешался Горкин, и было видно, что он говорит от чистого сердца. — Мы оставим тебе вот это.
   С этими словами он отстегнул висевшую у него поясе кожаную флягу и положил ее на дорогу.
   — Прощай. И пусть боги будут благосклонны к тебе, — произнес гигант и повернулся, чтобы уйти прочь.
   — Прощай. — В голосе Мораг слышались слезы. — Вот, возьми и будь готова постоять за себя.
   Великанша положила на землю рядом с флягой нож и тоже отвернулась, по-прежнему прижимая к себе Рокира и Йорака.
   Йорак обернулся. Глаза его были мокры.
   — Прощай и... спасибо тебе. Жаль, что мы не можем остаться с тобой. Теперь нам по пути с великанами.
   — И правильно! — воскликнула Алеа и тоже расплакалась. — Я бы ни за что не простила себе, если бы ради меня вы пожертвовали выпавшей вам возможностью. Ступай, Йорак, и пусть боги будут благосклонны к тебе!..
   Она резко отвернулась и стала ждать, пока гиганты уйдут.
   Затем девушка украдкой бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что на дороге никого не осталось, и только тогда опустилась на обочину и горько заплакала.
   Алеа рыдала и в душе надеялась, что сердце ее не выдержит и разорвется от горя.

Глава 4

   Магнус с трудом сдерживался, чтобы не послать Геркаймеру по радио сигнал бедствия.
   На этой планете ему было одиноко и неуютно. Если бы не дорога под ногами, то трудно было бы поверить, что здесь живут люди — несмотря на сделанные с орбиты фотографии. И вообще, не будь эта дорога десяти футов в ширину, она вполне могла оказаться звериной тропой.
   Для средневековой тропинки она была слишком широка, но Магнус предположил, что это вполне может быть творением рук гигантов. От этой мысли по спине его пробежал холодок. Почему-то ему всегда казалось, что великаны бывают только в сказках.
   Нет, конечно, эти пониже, чем герои мифов, не сорока футов ростом, и никто из обыкновенных людей, даже при большом желании, не может спрятаться в их пивной кружке или провести ночь в перчатке. И все равно — это гиганты.
   Судя по сделанным с орбиты фотографиям, нейтральная территория между Мидгардом и страной великанов была открыта и для одних, и для других. Здесь можно было повстречать и гиганта, и человека привычных размеров. Но как здесь пусто и безлюдно! Широкая равнина, поросшая травой по колено высотой, деревья слева — судя по всему, расположившиеся вдоль течения какого-нибудь ручья. Но зато справа от дороги настоящий лес. Очевидно, эту тропу проложили вдоль естественной границы.
   Из-за поворота показались какие-то люди. Их было с полдесятка — все в доспехах, с боевыми топорами на поясах, и с ними два юноши-подростка.
   Магнус удивился, как близко от него оказался поворот — на глазок он находился на приличном расстоянии. Но вот на нем появились люди, и он словно стал ближе.