Страница:
– А потом рудниками управлял мой муж. – В ее голосе прозвучали грустные нотки. – После его смерти я снова вернулась на прииски. В конце концов я была вынуждена продать их.
– Должно быть, вы скучаете по работе?
Она кивнула и легко призналась:
– Да.
Он отпил чаю и улыбнулся ей:
– Когда вы сможете показать мне вашу землю, миссис Харт?
– О нет, увольте! Но я с удовольствием познакомлю вас с людьми, у которых вы сможете купить хорошую землю под виноградники. Сейчас многие продают свои участки. – Ее лицо стало серьезным. – Здесь все сильно пострадали от депрессии.
– От нее пострадали всюду, миссис Харт.
Во Франции положение было не лучше. Только Германии в годы правления Гитлера удалось добиться подъема экономики, но один Бог знал, на что способен этот безумец. Андре не доверял ему, как все, наверное... Хотя американцы считали, что он не опасен, де Верней не мог с этим согласиться...
– Я так давно мечтал об этом! Похоже, время настало. Я уже продал свои виноградники во Франции и хочу начать все сначала здесь.
– Почему?
Какой неожиданный шаг... Она не смогла удержаться от вопроса.
– Мне не нравится то, что сейчас происходит в Европе. Я считаю, что Гитлер представляет собой реальную угрозу, хотя со мной мало кто согласен. Думается, мы стоим на пороге войны. Именно поэтому я и оказался здесь.
– А если не будет войны, вы вернетесь во Францию?
– Может быть, да, может быть, нет. У меня есть сын, и я хотел бы, чтобы он приезжал сюда.
– Где он сейчас?
– Катается на лыжах в Швейцарии, – засмеялся он. – Трудная жизнь у нашей молодежи!
Сабрина фыркнула.
– А сколько ему лет?
– Двадцать четыре. Вот уже два года, как он работает со мной на виноградниках. Он учился в Сорбонне, а потом вернулся в Бордо, чтобы помогать мне. Его зовут Антуан.
Он был очень горд своим сыном. Сабрину это тронуло.
– Вы счастливый человек. Моему сыну исполнится в этом году двадцать один год; он учится в университете на северо-востоке. Кажется, ему там очень нравится, поэтому я сомневаюсь, что он вернется и будет жить со мной в Сан-Франциско.
– Ничего, это пройдет. Поначалу и Антуан был очарован Парижем, а сейчас он спорит со мной и доказывает, что Париж ужасный город. В Бордо он чувствует себя лучше и свободнее, чем в шумной столице. Он такой провинциал, не захотел даже поехать со мной в Нью-Йорк. У молодых свои взгляды. – Он усмехнулся. – Но к счастью, со временем они опять становятся людьми – как говаривал мой отец, он очень любил своих детей... – когда им исполняется тридцать пять. Так что ждать нам осталось недолго.
Она рассмеялась и налила ему еще чаю. Неожиданно Сабри-не пришла в голову отличная мысль. Она посмотрела на настенные часы; де Верней перехватил ее взгляд и забеспокоился:
– Я вас задерживаю, мадам Харт?
– Сабрина. Зовите меня Сабриной. Нет, нет, ничего. Я просто подумала, не съездить ли нам в Напу прямо сейчас. Ведь у нас есть время? Мне бы хотелось самой показать вам некоторые участки. Какие у вас планы?
Он был тронут.
– Да, да, я был бы вам очень признателен. Но, наверное, у вас есть какие-то неотложные дела.
– Нет, никаких, если не считать подстригания живой изгороди. Я давно не была в Нале и с удовольствием съезжу с вами. – Она должна сделать это ради Амелии, старого друга ее отца, доброй, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь. – Кстати, как поживает Амелия? – Она поставила чашки в раковину, а затем вместе с Андре вышла в холл.
– Отлично. Стареет, да и здоровья не прибавляется. Но, учитывая, что ей уже восемьдесят девять, она держится прекрасно. Быстрый, живой ум, острый язык... Я люблю с ней поспорить. Мне никогда не удается одержать верх, да я и не стараюсь переубедить ее; мне нравится сам процесс, этакий дух поединка. У нас разные политические взгляды. – Он улыбнулся Сабрине и вспыхнул, когда та улыбнулась в ответ.
– Я думаю, мой отец был тайно влюблен в нее. Она всегда опекала меня. А ее доброта, внимание... Она была мне как мать. Моя мама умерла, когда мне исполнился год...
Он кивал и внимательно слушал. Сабрина извинилась и поднялась наверх, чтобы переодеться. Вскоре она спустилась, готовая к поездке. На ней был красивый твидовый костюм в серо-голубых тонах, свитер под цвет глаз и удобные туфли без каблуков. Волосы были собраны на затылке. Да, у нее великолепный вкус, он сразу обратил на это внимание. Она выглядела совсем по-другому и не была похожа на ту Сабрину, которую он видел несколько минут назад. Ему опять вспомнились слова Амелии: «потрясающая женщина». Амелия была права. Она всегда права. Во всем, кроме политики, усмехнулся он, идя вслед за Сабриной. Гараж, скрытый от постороннего взгляда деревьями и живой изгородью, располагался неподалеку от главных ворот. Сабрина вывела оттуда голубой «форд», открыла Андре дверь, выехала за ворота и заперла их за собой. Они ехали на север. Сабрина весело посмотрела на спутника:
– А я-то думала, что сегодня успею подстричь живую изгородь...
Глава 29
– Должно быть, вы скучаете по работе?
Она кивнула и легко призналась:
– Да.
Он отпил чаю и улыбнулся ей:
– Когда вы сможете показать мне вашу землю, миссис Харт?
– О нет, увольте! Но я с удовольствием познакомлю вас с людьми, у которых вы сможете купить хорошую землю под виноградники. Сейчас многие продают свои участки. – Ее лицо стало серьезным. – Здесь все сильно пострадали от депрессии.
– От нее пострадали всюду, миссис Харт.
Во Франции положение было не лучше. Только Германии в годы правления Гитлера удалось добиться подъема экономики, но один Бог знал, на что способен этот безумец. Андре не доверял ему, как все, наверное... Хотя американцы считали, что он не опасен, де Верней не мог с этим согласиться...
– Я так давно мечтал об этом! Похоже, время настало. Я уже продал свои виноградники во Франции и хочу начать все сначала здесь.
– Почему?
Какой неожиданный шаг... Она не смогла удержаться от вопроса.
– Мне не нравится то, что сейчас происходит в Европе. Я считаю, что Гитлер представляет собой реальную угрозу, хотя со мной мало кто согласен. Думается, мы стоим на пороге войны. Именно поэтому я и оказался здесь.
– А если не будет войны, вы вернетесь во Францию?
– Может быть, да, может быть, нет. У меня есть сын, и я хотел бы, чтобы он приезжал сюда.
– Где он сейчас?
– Катается на лыжах в Швейцарии, – засмеялся он. – Трудная жизнь у нашей молодежи!
Сабрина фыркнула.
– А сколько ему лет?
– Двадцать четыре. Вот уже два года, как он работает со мной на виноградниках. Он учился в Сорбонне, а потом вернулся в Бордо, чтобы помогать мне. Его зовут Антуан.
Он был очень горд своим сыном. Сабрину это тронуло.
– Вы счастливый человек. Моему сыну исполнится в этом году двадцать один год; он учится в университете на северо-востоке. Кажется, ему там очень нравится, поэтому я сомневаюсь, что он вернется и будет жить со мной в Сан-Франциско.
– Ничего, это пройдет. Поначалу и Антуан был очарован Парижем, а сейчас он спорит со мной и доказывает, что Париж ужасный город. В Бордо он чувствует себя лучше и свободнее, чем в шумной столице. Он такой провинциал, не захотел даже поехать со мной в Нью-Йорк. У молодых свои взгляды. – Он усмехнулся. – Но к счастью, со временем они опять становятся людьми – как говаривал мой отец, он очень любил своих детей... – когда им исполняется тридцать пять. Так что ждать нам осталось недолго.
Она рассмеялась и налила ему еще чаю. Неожиданно Сабри-не пришла в голову отличная мысль. Она посмотрела на настенные часы; де Верней перехватил ее взгляд и забеспокоился:
– Я вас задерживаю, мадам Харт?
– Сабрина. Зовите меня Сабриной. Нет, нет, ничего. Я просто подумала, не съездить ли нам в Напу прямо сейчас. Ведь у нас есть время? Мне бы хотелось самой показать вам некоторые участки. Какие у вас планы?
Он был тронут.
– Да, да, я был бы вам очень признателен. Но, наверное, у вас есть какие-то неотложные дела.
– Нет, никаких, если не считать подстригания живой изгороди. Я давно не была в Нале и с удовольствием съезжу с вами. – Она должна сделать это ради Амелии, старого друга ее отца, доброй, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь. – Кстати, как поживает Амелия? – Она поставила чашки в раковину, а затем вместе с Андре вышла в холл.
– Отлично. Стареет, да и здоровья не прибавляется. Но, учитывая, что ей уже восемьдесят девять, она держится прекрасно. Быстрый, живой ум, острый язык... Я люблю с ней поспорить. Мне никогда не удается одержать верх, да я и не стараюсь переубедить ее; мне нравится сам процесс, этакий дух поединка. У нас разные политические взгляды. – Он улыбнулся Сабрине и вспыхнул, когда та улыбнулась в ответ.
– Я думаю, мой отец был тайно влюблен в нее. Она всегда опекала меня. А ее доброта, внимание... Она была мне как мать. Моя мама умерла, когда мне исполнился год...
Он кивал и внимательно слушал. Сабрина извинилась и поднялась наверх, чтобы переодеться. Вскоре она спустилась, готовая к поездке. На ней был красивый твидовый костюм в серо-голубых тонах, свитер под цвет глаз и удобные туфли без каблуков. Волосы были собраны на затылке. Да, у нее великолепный вкус, он сразу обратил на это внимание. Она выглядела совсем по-другому и не была похожа на ту Сабрину, которую он видел несколько минут назад. Ему опять вспомнились слова Амелии: «потрясающая женщина». Амелия была права. Она всегда права. Во всем, кроме политики, усмехнулся он, идя вслед за Сабриной. Гараж, скрытый от постороннего взгляда деревьями и живой изгородью, располагался неподалеку от главных ворот. Сабрина вывела оттуда голубой «форд», открыла Андре дверь, выехала за ворота и заперла их за собой. Они ехали на север. Сабрина весело посмотрела на спутника:
– А я-то думала, что сегодня успею подстричь живую изгородь...
Глава 29
Они выехали из Сан-Франциско и через два с половиной часа уже были в Сент-Элене. Сабрина глубоко вдыхала чистый воздух, любуясь холмами в изумрудной зелени. Впервые за долгие годы она чувствовала себя обновленной. С тех пор как она продала дом и рудники, Сабрина больше не ездила в Напу. Только сейчас она осознала, как много для нее значит эта долина. Почувствовав взгляд Андре, она вздохнула, повернулась и улыбнулась ему. Ничего не нужно было говорить, он и так все прекрасно понимал.
– Да, мне знакомо ваше состояние. В Бордо... и Медоке я чувствую то же самое...
Ему дороги места, откуда он родом, а ей эта долина. За долгие годы Напа стала важнейшей частью ее жизни. Как радостно было ехать в машине и показывать ему мелькавшие мимо городки: Оквилл... Резерфорд... какие-то новые виноградники... Она махнула рукой в сторону холмов, где находились ее рудники, а затем, обогнув Сильверадо Трейл, остановила машину и указала на открывшийся их взору огромный участок. Он был заброшен, зарос сорняками, и было видно, что на нем давно ничего не сажали. На земле валялась сброшенная кем-то табличка «Продается». Она так и не решилась продать свои участки, да и сейчас не знала, как ей поступить. Когда-то она строила грандиозные планы, мечтала выращивать винные сорта винограда... Она обернулась, посмотрела в темно-голубые глаза Андре и пожала плечами, словно прося прощения:
– Когда-то здесь было чудесно... – Указывая рукой, она описывала росшие здесь сорта, рассказывала про филлоксеру и «сухой закон», погубившие виноградники. – Не думаю, что это можно восстановить.
Плантация простиралась на две тысячи акров, и это было еще далеко не все. Они брели по полю. Андре внимательно изучал ее владения. Несколько раз он наклонялся, зачерпывал пригоршню земли и тщательно рассматривал ее. Затем он поднял на Сабрину серьезный взгляд и заговорил с ужасным французским акцентом, который заставил ее улыбнуться.
– У вас здесь золотая жила, миссис Харт. – Кажется, он не шутил.
Сабрина покачала головой:
– Возможно, раньше так оно и было, но сейчас... Земли упали в цене, как и все остальное.
Она думала о рудниках, которые пришлось продать, и о том, какие здесь раньше были виноградники. Они были неузнаваемы. Она с печалью вспоминала о былом. Ей мучительно хотелось вернуться на землю, которую так любил ее отец, и в то же время она вспоминала о тех, кого больше не было. Отец... Джон... Даже Джонатан, и тот ушел от нее. Когда они медленно возвращались к машине, Сабрина почувствовала, что на нее вновь навалилась тяжесть прожитых лет. Она вдруг пожалела, что приехала сюда. Что от этого изменилось? Какой смысл оплакивать прошлое?
– Мне следовало давно продать все это. Я сюда никогда не езжу, а земля пустует.
– Я бы купил ее... – Он придержал перед ней дверцу машины. – Но ведь это то же, что обокрасть ребенка. Друг мой, мне кажется, вы и сами не понимаете, чем владеете.
Те же плодородные почвы, что и в Медоке. С первого взгляда на заросшие виноградники он понял, что здешний климат и земли сулят ему удачу.
– Я хочу купить эту землю, Сабрина... – При взгляде на холмы его глаза сузились.
Нет, это не Бордо, но здесь чудесно. Здесь он будет счастлив. Если сюда приедут Антуан и несколько его лучших работников, они сотворят чудо, но сначала надо выбрать подходящие участки.
– Вы серьезно? – спросила она, хотя по глазам видела, что Андре не шутит.
Сабрина вызвалась помочь ему. Они поехали в агентство по продаже земельной собственности, кое с кем поговорили, и Андре выяснил, что прилегающая к ее участку земля площадью более трех тысяч акров тоже продается. Просили недорого, но Андре не терпелось увидеть участок до наступления темноты, и Сабрина повезла его обратно. Как выяснилось, они видели этот участок раньше, но не знали, что он продается. Когда они проезжали ее землю, Андре готов был вновь выйти из машины, милю за милей шагать по полям, разглядывать все вокруг, срывать лозы, касаться листьев и даже нюхать воздух. Сабрине доставляло такое удовольствие наблюдать за ним, что она забывала следить за дорогой. Он так увлекался всем, что делал, был таким спокойным и серьезным; когда разговор шел о пустяках, в его глазах светилось озорство, но стоило завести беседу о винограде, о recolte[6] или о качестве земель, мимо которых они проезжали по дороге в агентство, как он преображался. Когда они наконец добрались до конторы, Андре обернулся и улыбнулся Сабрине. Он был чрезвычайно доволен. В его глазах лучилась радость.
– Сабрина, что бы вы ответили, если бы я попросил продать мне вашу землю?
– Вместо той, которую мы уже видели? – удивленно спросила она.
– Вдобавок к ней. У меня появилась отличная мысль.
Она приготовилась слушать, и он продолжал:
– Мы с вами могли бы стать партнерами. У нас был бы потрясающий виноградник.
У Сабрины загорелись глаза. Она мечтала об этом всю жизнь. Но разве это возможно?
– Вы серьезно?
– Ну конечно.
Тут к ним подошел посредник, Андре немного поторговался и заключил сделку, к немалому облегчению агента. Он получит приличные комиссионные, и его четверым детям будет что поесть.
Андре снова обернулся к Сабрине:
– А как вы?
Пауза затянулась, оба затаили дыхание, и Сабрина ощутила давно забытую дрожь. Наконец-то у нее появилась возможность снова заняться любимым делом: бизнес, промышленность, собственность, купля, продажа... Она грустно покачала головой:
– Нет, Андре, вам я ее не продам. Казалось, именно этого он и ждал.
– А вы позволите мне обрабатывать вашу землю и стать вашим партнером?
Шесть тысяч акров... Ничего себе кусочек... На этот раз она кивнула. Глаза ее горели тем же пламенем, что и его.
Андре протянул ладонь, и они пожали друг другу руки. Агент, чувствовавший, что вот-вот состоится новая сделка, стоял неподалеку и следил за ними. Через минуту Андре подписал чек – аванс за уже приобретенную землю и только тогда понял, что ему нужен дом.
Как-то он не подумал об этом раньше: Андре растерянно взглянул на Сабрину. Да, ему нужно пристанище для него и сына; поначалу можно снять маленький домик – они неприхотливы. Он променял маленький замок в Медоке на эти непаханые земли. Но он знал, чего хотел. Внутренний голос подсказывал ему, что тут новая страна, новый мир, новые возможности. И жить здесь куда увлекательнее, чем отсиживаться во Франции, в уютном, надежном замке. Да и Антуану это придется по душе.
В начале девятого они остановились у придорожной закусочной. Только сейчас оба почувствовали, как проголодались. И пока они пили пиво, закусывая гамбургерами, Сабрина продолжала рассказывать своему будущему компаньону о том, каким чудесным местом была когда-то долина Напы.
– Я родилась здесь, в Сент-Элене, в доме моего отца.
– Он все еще принадлежит вам?
– Я продала его, – честно призналась она, скрывать было нечего. – Мне нужны были деньги на учебу сына. Когда в двадцать девятом году пропали все акции, ему было пятнадцать лет, а через три года я послала его учиться на восток. После биржевого краха я потеряла все свои вложения, рудники были на грани банкротства, а дом в Напе был нам больше не нужен: мы давно жили в городе. – Несмотря на гордость, ей было легко рассказывать о своих невзгодах этому скромному человеку.
С тех пор как они заключили сделку, предусматривающую совместное владение и обработку земли, ее неодолимо влекло к нему. Похоже, они моментально стали друзьями. Письмо от Амелии – лучшее доказательство, что де Вернею можно доверять.
– Моему сыну осталось учиться в университете еще год, а потом... – с облегчением вздохнула она, – по крайней мере я буду знать, что сделала для него все, что могла.
– А вы? Что он делает для вас?
Ей хотелось сказать: «Любит меня», – но она не была в этом уверена. Конечно, ей было спокойно, когда он приезжал домой; в душе ее теплилась надежда, что все-таки есть в этом мире хоть одна живая душа, которая любит ее, однако он никак не выражал этого. Его куда больше интересовало, что он мог получить от нее.
– Не знаю, Андре... Не думаю, что дети способны дать что-либо родителям, кроме чувства, что они у нас есть. Да вы и сами это знаете.
– Ах... – кивнул Андре, снова становясь истинным французом.
Он улыбнулся и поставил стакан.
– Дайте ему еще несколько лет.
Сабрина засмеялась, вспомнив бесконечные стычки с сыном.
– Похоже, несколькими годами не обойтись... Думаю, что это более длительный процесс. Ну ладно... а как будет с землей? Что вы собираетесь с ней делать? – Ее поражала серьезность, с которой Андре говорил о виноградниках. – Андре, вы действительно думаете, что у Франции нет перспектив?
– Да, абсолютно в этом уверен. Я до хрипоты спорил с Амелией, но мне не удалось ее переубедить. Она считает, что французы слишком умны: их не проведешь, они не позволят, чтобы их втянули в подобную авантюру. Но на сей раз она ошибается. Франция больна и экономически, и политически. Да и этот безумец на востоке, размахивающий нацистским флагом... Я искренне думаю, что настала пора уезжать из Франции, хотя бы на некоторое время.
Может быть, он просто поддался панике, подумала Сабрина. Возможно, всему виной возраст. Он уже сказал, что ему пятьдесят пять лет. Она вспомнила Джона. Именно в этом возрасте Джон стал более консервативным и увлекся политикой, на которую раньше не обращал внимания. Ему во всем чудилось только плохое, как и отцу. Наверное, именно поэтому Сабрина не придала особого значения его словам. Андре задумчиво смотрел на нее, и в его глазах застыла печаль. Когда они пили кофе, он, запинаясь, проговорил:
– Сабрина, не подумайте, что я сошел с ума, но я все время думаю об этом куске земли. Нашем с вами. Это именно то, чего я хотел, а вы упомянули, что когда-то увлекались виноградарством. Мне хотелось бы, чтобы вы были не только владелицей арендуемого и обрабатываемого мной участка, но и активным партнером. Вам бы не хотелось открыть со мной собственное дело?
– Я думаю, что меня больше не назовешь деловой женщиной...
– Не знаю. Я вижу, что вас тоже увлекла эта идея. А разве вы считаете эту идею безумием?
– Пожалуй, да, – улыбнувшись, ответила она.
Подошла официантка и налила им горячего кофе. Андре пил чашку за чашкой и каждый раз тактично замечал, что во Франции кофе имеет совсем другой вкус. Сабрина уловила намек и засмеялась. Но де Верней заинтриговал Сабрину, ей захотелось услышать продолжение.
– О чем вы думаете, Андре?
Он коротко вздохнул и поставил чашку на стол.
– Как вы смотрите на то, чтобы прикупить еще земли и стать моим полноправным партнером? Фифти-фифти.
Сабрина громко рассмеялась. Андре употребил типично американское выражение – «пятьдесят на пятьдесят».
– Купить? Андре, о чем вы говорите! У меня нет средств, чтобы оплатить учебу сына! Из всей собственности у меня только и осталось, что дом в городе и эти непроходимые заросли в Нале, которые вы видели. Разве я могу позволить себе такую трату? – Речь шла о покупке ни много ни мало восьмисот акров. Да, это ей не по карману...
Он был разочарован, но еще не сдавался:
– Я не знал... Я только подумал... – В его голубых глазах горел галльский огонек, и Сабрина поймала себя на мысли, что ей нравится его внешность.
Как-никак он был красивым мужчиной, стройным, гибким и выглядел моложе своих лет. Было легко представить себе, каким он был двадцать лет назад.
– Так у вас нет других источников дохода?
Вопрос был жестоким, но Андре не хотел обидеть ее. Ему очень хотелось открыть дело вместе с ней. С первой минуты знакомства им было легко друг с другом, да и Амелия называла Сабрину необыкновенной женщиной и расписывала, как умело та руководила рудниками. Андре подозревал, что Сабрина держится на плаву в столь сложное время только благодаря своим исключительным способностям. Интуиция подсказывала ему, что если бы она захотела, то могла бы найти способ купить землю. Да и в виноделии она отлично разбиралась.
– Андре, прошло слишком много лет с тех пор, как я уделяла внимание виноградникам. В молодости я мечтала выращивать французские сорта винного винограда, но, – засмеялась она, – когда это было? Пятнадцать лет назад? Двадцать пять? Нет, нет, я ничем не смогу быть вам полезна. – Она посмеивалась над предложением Андре, но, надо признаться, эта идея увлекла ее. Это намного интереснее, чем сдача земли в аренду. – Знаете, мне бы очень хотелось работать с вами. Увы, я могу лишь продать землю, но купить... Нет, мне это недоступно! – Эта мысль заставила ее вздохнуть.
В ближайшие месяцы ей предстояло оплатить еще один год учебы Джона в Гарварде. Все, что она могла продать, это земля в Напе, садовые участки, прилегающие к дому Терстонов, и драгоценности матери, которые она все равно не носит. Тем же вечером она серьезно задумалась, и мысль о продаже драгоценностей не оставляла ее даже в постели. На следующий день Андре собирался посетить Напу; он хотел еще раз посмотреть купленный участок, поговорить с бывшими хозяевами и подыскать себе подходящее жилье.
Думая о нем, Сабрина понимала, что этот человек ей нравится, и надеялась, что ему повезет. Удивительно, в его возрасте покинуть страну, где было все, что он хотел, уехать за шесть-семь тысяч миль и начать все сначала. Малодушному такое было бы не по плечу. Она восхищалась им. А Андре в этот день почувствовал ее необыкновенную внутреннюю силу, на которую намекала Амелия. Он не ошибся, предположив, что в ней осталось очень многое от прежней Сабрины, хотя она ограничивалась лишь односложными замечаниями, когда он предложил ей прикупить земли.
А Сабрина, без сил упав на постель, все еще обдумывала его слова, жалея, что она не может купить эту землю.
Наутро ее осенило: если ей удастся продать прилегающие к дому Терстонов участки, то этих денег не только хватит на то, чтобы оплатить последний год обучения Джона, но еще и останется. Вообще-то она планировала вложить эти деньги в какое-нибудь дело, но, с другой стороны, лучшего капиталовложения, чем покупка земли, не придумаешь. Об этом ей не раз говорил покойный отец. Но если она примет предложение Андре и купит эти участки, у нее не останется ни цента. Однако Андре производит впечатление знающего и дельного человека. Со временем у них появятся деньги. Конечно, ввязываться в подобную авантюру чрезвычайно рискованно, но мысли об этом будоражили кровь, ей хотелось действовать... как тогда, много-много лет назад, когда она сумела вывести рудники на новый уровень. Именно об этом она и мечтала. В юности ее больше привлекали виноградники, а не прииски. Она думала о его предложении целый день. Интересно, купил ли Андре землю? Она сделала два-три звонка относительно продажи садовых участков, и, когда вечером Андре позвонил ей, она была настолько взволнованна, что он едва понимал ее слова.
– Андре, я могу войти в долю!
Брокер заверил ее, что к завтрашнему дню все должно проясниться с ее садовыми участками на Ноб-Хилле. Два застройщика несколько лет ждут, когда она наконец решится продать участки, и заплатят большие деньги. Какое-то время придется жить в окружении строительных лесов, но ничего, она потерпит. Прощай, прежнее уединение, Бог с тобой! Если бы они могли вести дела вместе... Он ничего не понял из ее скороговорки и ужасно смутился.
– Что... Что... Что вы сказали? Медленнее... медленнее... – Он смеялся вместе с ней, понимая, что происходит что-то забавное, но что именно, не имел представления.
– Ах, извините... Как вы съездили?
– Потрясающе! Великолепно! – Он тоже был взволнован. – Знаете, у меня появилась великолепная идея. Я покупаю землю, продаю вам восемьсот акров, а вы... вам не обязательно платить сразу. Отдадите потом, когда сами пожелаете, хоть через пять лет! К тому времени мы с вами сказочно разбогатеем. – Андре рассмеялся.
Сабрина улыбнулась:
– Это ни к чему. У меня тоже есть идея. – Она начала было говорить, но вдруг передумала. – Знаете что, приезжайте-ка лучше ко мне. У меня есть бренди, мы посидим и спокойно все обсудим.
– Ах... – Он был заинтригован. – Бренди – это неплохо. А не поздно? Уже начало одиннадцатого.
Но она просто не могла ждать до завтрашнего утра, ей надо было поговорить сегодня, сейчас! Она, как нетерпеливый ребенок, весь день не находила себе места. Ладно, Андре выезжает, он возьмет такси...
Через пять минут Андре стучал в дверь, она мгновенно сбежала по ступенькам и открыла ему. Наверху, у камина в библиотеке, дожидалось бренди. Сабрина понеслась по лестнице, и Андре улыбнулся:
– Сабрина, да что с вами сегодня? – Он произнес ее имя на Французский манер.
Она засмеялась, налила ему бренди и указала на удобное кресло напротив.
– У меня появилась идея... Она касается собственности в Напе.
Глаза Андре заискрились, он смотрел на Сабрину, не смея поверить в то, что предстояло услышать. Не за этим ли она позвала его? Может быть, она собирается свершить чудо?
– Сабрина, не томите меня, – прошептал он.
Сабрина посмотрела на него и инстинктивно поняла: ее жизнь вот-вот изменится. Таких перемен было совсем немного: когда умер ее отец и она начала управлять шахтами... когда она вышла замуж за Джона... когда родился Джонатан... и теперь ее ждет новый драматический поворот. Его глаза говорили об этом. А она-то думала, что ей никогда больше не придется заниматься настоящим делом. Все только начинается. Она хотела быть компаньоном Андре. Да, да, ей хотелось этого больше, чем чего бы то ни было! Интуиция, деловая хватка подсказывали ей, что это не случайная встреча. Андре де Верней вошел в ее жизнь. Отныне их пути неразделимы. Она могла доверять ему. Залогом тому его долгая дружба с Амелией.
– Я хочу купить землю и стать вашим компаньоном.
Они долго смотрели друг на друга.
– А вы можете? Я полагал...
– Я всю ночь думала о вашем предложении, а сегодня утром сделала несколько звонков. Я должна продать садовые участки, окружающие дом Терстонов. Мне нужны деньги, чтобы оплатить последний год обучения сына в Гарварде.
Она слишком откровенна с ним, но стоит ли скрывать от него что-либо? Нет, ей хотелось, чтобы между ними установились честные, дружеские отношения, тем более если они будут партнерами.
– И если я получу за них хорошую цену – мне кажется, это удастся, – то поднапрягусь и выкуплю свою часть площади. Тогда бы с самого начала мы стали равноправными партнерами. – Он взглянул в ее горящие глаза и понял, что вот-вот начнется нечто чрезвычайно важное для них обоих.
Сабрина смотрела на него прищурившись и прокручивала в уме возможные варианты, как в былые времена, когда она управляла шахтами.
– Да, да, не сомневаюсь, что так и будет.
– И я тоже. – Андре пристально посмотрел на нее и поднял бокал. – За наш успех, мадам Харт! – Его глаза были такими серьезными, что Сабрина немедленно подняла бокал и чокнулась с ним.
Брови Сабрины сошлись на переносице. Понятно, что предстоит большая работа, но этого она боялась меньше всего.
– Кто будет выращивать виноград? Вы привезете специалистов из Франции?
– Со мной приедут трое рабочих и мой сын. Впятером мы сделаем все, что нужно, а если потребуется, мы можем нанять местных рабочих. Так как же? А вы, мой друг, согласитесь собирать виноград? – Он взял ее за руку и улыбнулся. – Так вы действительно решились?
– И бесповоротно! У меня такое чувство, будто я вновь ожила. – Она поняла, как соскучилась по работе, не важно какой: управление ли шахтами, стройка, что угодно!
А чем она была занята все эти годы? Пыталась сохранить остатки того, что безвозвратно теряла? Теперь она снова в гуще событий, и все это благодаря ему.
– Если все получится, я перед вами в неоплатном долгу, Андре.
– Ah nоn![7] – Он покачал головой. – Нет, Сабрина, вы совершенно не правы! Не вы, а я буду обязан вам по гроб жизни, если мы купим эту землю. – Он тоже прищурился, мечтая о том дне, когда его замысел станет явью. – Нас ждет небывалый успех... Я всей душой чувствую это. Мы вырастим лучшие сорта в мире... не исключая и Францию...
Ей хотелось плакать от счастья. Он предложил ей то, о чем она мечтала всю жизнь. Амелия прислала его как вестника судьбы, чтобы переменить всю ее жизнь. Его появление было лучшим даром на свете.
Последующие три дня прошли в сумасшедшей гонке: они вели бесконечные переговоры с банками по поводу их будущей недвижимости; ездили в Напу, встречались с владельцами виноградников, снова ездили в банк и, наконец, разговаривали с двумя застройщиками, желавшими купить садовые участки. Каким-то чудом им удалось заключить обе сделки в течение одной недели. Она продала почти все на Ноб-Хилле, кроме самого дома и прилегающего к нему садика. Они купили три тысячи акров земли в Напе, не считая ее собственной, площадью в две тысячи сто акров, что в общей сложности давало им почти шесть тысяч акров земли под виноградники. Но строго юридически каждому принадлежала ровно половина. Ее адвокаты напряженно работали несколько дней, ее банкиры настояли на том, чтобы точно выяснить финансовое положение Андре, и разослали кучу телеграмм. Она сама дважды звонила Амелии и благодарила за все, что та для нее сделала. Сабрина с трудом пережила эту безумную неделю. Когда она провожала Андре в Нью-Йорк, на прощание они дожали друг другу руки, и он, не удержавшись, расцеловал ее в щеки.
– Да, мне знакомо ваше состояние. В Бордо... и Медоке я чувствую то же самое...
Ему дороги места, откуда он родом, а ей эта долина. За долгие годы Напа стала важнейшей частью ее жизни. Как радостно было ехать в машине и показывать ему мелькавшие мимо городки: Оквилл... Резерфорд... какие-то новые виноградники... Она махнула рукой в сторону холмов, где находились ее рудники, а затем, обогнув Сильверадо Трейл, остановила машину и указала на открывшийся их взору огромный участок. Он был заброшен, зарос сорняками, и было видно, что на нем давно ничего не сажали. На земле валялась сброшенная кем-то табличка «Продается». Она так и не решилась продать свои участки, да и сейчас не знала, как ей поступить. Когда-то она строила грандиозные планы, мечтала выращивать винные сорта винограда... Она обернулась, посмотрела в темно-голубые глаза Андре и пожала плечами, словно прося прощения:
– Когда-то здесь было чудесно... – Указывая рукой, она описывала росшие здесь сорта, рассказывала про филлоксеру и «сухой закон», погубившие виноградники. – Не думаю, что это можно восстановить.
Плантация простиралась на две тысячи акров, и это было еще далеко не все. Они брели по полю. Андре внимательно изучал ее владения. Несколько раз он наклонялся, зачерпывал пригоршню земли и тщательно рассматривал ее. Затем он поднял на Сабрину серьезный взгляд и заговорил с ужасным французским акцентом, который заставил ее улыбнуться.
– У вас здесь золотая жила, миссис Харт. – Кажется, он не шутил.
Сабрина покачала головой:
– Возможно, раньше так оно и было, но сейчас... Земли упали в цене, как и все остальное.
Она думала о рудниках, которые пришлось продать, и о том, какие здесь раньше были виноградники. Они были неузнаваемы. Она с печалью вспоминала о былом. Ей мучительно хотелось вернуться на землю, которую так любил ее отец, и в то же время она вспоминала о тех, кого больше не было. Отец... Джон... Даже Джонатан, и тот ушел от нее. Когда они медленно возвращались к машине, Сабрина почувствовала, что на нее вновь навалилась тяжесть прожитых лет. Она вдруг пожалела, что приехала сюда. Что от этого изменилось? Какой смысл оплакивать прошлое?
– Мне следовало давно продать все это. Я сюда никогда не езжу, а земля пустует.
– Я бы купил ее... – Он придержал перед ней дверцу машины. – Но ведь это то же, что обокрасть ребенка. Друг мой, мне кажется, вы и сами не понимаете, чем владеете.
Те же плодородные почвы, что и в Медоке. С первого взгляда на заросшие виноградники он понял, что здешний климат и земли сулят ему удачу.
– Я хочу купить эту землю, Сабрина... – При взгляде на холмы его глаза сузились.
Нет, это не Бордо, но здесь чудесно. Здесь он будет счастлив. Если сюда приедут Антуан и несколько его лучших работников, они сотворят чудо, но сначала надо выбрать подходящие участки.
– Вы серьезно? – спросила она, хотя по глазам видела, что Андре не шутит.
Сабрина вызвалась помочь ему. Они поехали в агентство по продаже земельной собственности, кое с кем поговорили, и Андре выяснил, что прилегающая к ее участку земля площадью более трех тысяч акров тоже продается. Просили недорого, но Андре не терпелось увидеть участок до наступления темноты, и Сабрина повезла его обратно. Как выяснилось, они видели этот участок раньше, но не знали, что он продается. Когда они проезжали ее землю, Андре готов был вновь выйти из машины, милю за милей шагать по полям, разглядывать все вокруг, срывать лозы, касаться листьев и даже нюхать воздух. Сабрине доставляло такое удовольствие наблюдать за ним, что она забывала следить за дорогой. Он так увлекался всем, что делал, был таким спокойным и серьезным; когда разговор шел о пустяках, в его глазах светилось озорство, но стоило завести беседу о винограде, о recolte[6] или о качестве земель, мимо которых они проезжали по дороге в агентство, как он преображался. Когда они наконец добрались до конторы, Андре обернулся и улыбнулся Сабрине. Он был чрезвычайно доволен. В его глазах лучилась радость.
– Сабрина, что бы вы ответили, если бы я попросил продать мне вашу землю?
– Вместо той, которую мы уже видели? – удивленно спросила она.
– Вдобавок к ней. У меня появилась отличная мысль.
Она приготовилась слушать, и он продолжал:
– Мы с вами могли бы стать партнерами. У нас был бы потрясающий виноградник.
У Сабрины загорелись глаза. Она мечтала об этом всю жизнь. Но разве это возможно?
– Вы серьезно?
– Ну конечно.
Тут к ним подошел посредник, Андре немного поторговался и заключил сделку, к немалому облегчению агента. Он получит приличные комиссионные, и его четверым детям будет что поесть.
Андре снова обернулся к Сабрине:
– А как вы?
Пауза затянулась, оба затаили дыхание, и Сабрина ощутила давно забытую дрожь. Наконец-то у нее появилась возможность снова заняться любимым делом: бизнес, промышленность, собственность, купля, продажа... Она грустно покачала головой:
– Нет, Андре, вам я ее не продам. Казалось, именно этого он и ждал.
– А вы позволите мне обрабатывать вашу землю и стать вашим партнером?
Шесть тысяч акров... Ничего себе кусочек... На этот раз она кивнула. Глаза ее горели тем же пламенем, что и его.
Андре протянул ладонь, и они пожали друг другу руки. Агент, чувствовавший, что вот-вот состоится новая сделка, стоял неподалеку и следил за ними. Через минуту Андре подписал чек – аванс за уже приобретенную землю и только тогда понял, что ему нужен дом.
Как-то он не подумал об этом раньше: Андре растерянно взглянул на Сабрину. Да, ему нужно пристанище для него и сына; поначалу можно снять маленький домик – они неприхотливы. Он променял маленький замок в Медоке на эти непаханые земли. Но он знал, чего хотел. Внутренний голос подсказывал ему, что тут новая страна, новый мир, новые возможности. И жить здесь куда увлекательнее, чем отсиживаться во Франции, в уютном, надежном замке. Да и Антуану это придется по душе.
В начале девятого они остановились у придорожной закусочной. Только сейчас оба почувствовали, как проголодались. И пока они пили пиво, закусывая гамбургерами, Сабрина продолжала рассказывать своему будущему компаньону о том, каким чудесным местом была когда-то долина Напы.
– Я родилась здесь, в Сент-Элене, в доме моего отца.
– Он все еще принадлежит вам?
– Я продала его, – честно призналась она, скрывать было нечего. – Мне нужны были деньги на учебу сына. Когда в двадцать девятом году пропали все акции, ему было пятнадцать лет, а через три года я послала его учиться на восток. После биржевого краха я потеряла все свои вложения, рудники были на грани банкротства, а дом в Напе был нам больше не нужен: мы давно жили в городе. – Несмотря на гордость, ей было легко рассказывать о своих невзгодах этому скромному человеку.
С тех пор как они заключили сделку, предусматривающую совместное владение и обработку земли, ее неодолимо влекло к нему. Похоже, они моментально стали друзьями. Письмо от Амелии – лучшее доказательство, что де Вернею можно доверять.
– Моему сыну осталось учиться в университете еще год, а потом... – с облегчением вздохнула она, – по крайней мере я буду знать, что сделала для него все, что могла.
– А вы? Что он делает для вас?
Ей хотелось сказать: «Любит меня», – но она не была в этом уверена. Конечно, ей было спокойно, когда он приезжал домой; в душе ее теплилась надежда, что все-таки есть в этом мире хоть одна живая душа, которая любит ее, однако он никак не выражал этого. Его куда больше интересовало, что он мог получить от нее.
– Не знаю, Андре... Не думаю, что дети способны дать что-либо родителям, кроме чувства, что они у нас есть. Да вы и сами это знаете.
– Ах... – кивнул Андре, снова становясь истинным французом.
Он улыбнулся и поставил стакан.
– Дайте ему еще несколько лет.
Сабрина засмеялась, вспомнив бесконечные стычки с сыном.
– Похоже, несколькими годами не обойтись... Думаю, что это более длительный процесс. Ну ладно... а как будет с землей? Что вы собираетесь с ней делать? – Ее поражала серьезность, с которой Андре говорил о виноградниках. – Андре, вы действительно думаете, что у Франции нет перспектив?
– Да, абсолютно в этом уверен. Я до хрипоты спорил с Амелией, но мне не удалось ее переубедить. Она считает, что французы слишком умны: их не проведешь, они не позволят, чтобы их втянули в подобную авантюру. Но на сей раз она ошибается. Франция больна и экономически, и политически. Да и этот безумец на востоке, размахивающий нацистским флагом... Я искренне думаю, что настала пора уезжать из Франции, хотя бы на некоторое время.
Может быть, он просто поддался панике, подумала Сабрина. Возможно, всему виной возраст. Он уже сказал, что ему пятьдесят пять лет. Она вспомнила Джона. Именно в этом возрасте Джон стал более консервативным и увлекся политикой, на которую раньше не обращал внимания. Ему во всем чудилось только плохое, как и отцу. Наверное, именно поэтому Сабрина не придала особого значения его словам. Андре задумчиво смотрел на нее, и в его глазах застыла печаль. Когда они пили кофе, он, запинаясь, проговорил:
– Сабрина, не подумайте, что я сошел с ума, но я все время думаю об этом куске земли. Нашем с вами. Это именно то, чего я хотел, а вы упомянули, что когда-то увлекались виноградарством. Мне хотелось бы, чтобы вы были не только владелицей арендуемого и обрабатываемого мной участка, но и активным партнером. Вам бы не хотелось открыть со мной собственное дело?
– Я думаю, что меня больше не назовешь деловой женщиной...
– Не знаю. Я вижу, что вас тоже увлекла эта идея. А разве вы считаете эту идею безумием?
– Пожалуй, да, – улыбнувшись, ответила она.
Подошла официантка и налила им горячего кофе. Андре пил чашку за чашкой и каждый раз тактично замечал, что во Франции кофе имеет совсем другой вкус. Сабрина уловила намек и засмеялась. Но де Верней заинтриговал Сабрину, ей захотелось услышать продолжение.
– О чем вы думаете, Андре?
Он коротко вздохнул и поставил чашку на стол.
– Как вы смотрите на то, чтобы прикупить еще земли и стать моим полноправным партнером? Фифти-фифти.
Сабрина громко рассмеялась. Андре употребил типично американское выражение – «пятьдесят на пятьдесят».
– Купить? Андре, о чем вы говорите! У меня нет средств, чтобы оплатить учебу сына! Из всей собственности у меня только и осталось, что дом в городе и эти непроходимые заросли в Нале, которые вы видели. Разве я могу позволить себе такую трату? – Речь шла о покупке ни много ни мало восьмисот акров. Да, это ей не по карману...
Он был разочарован, но еще не сдавался:
– Я не знал... Я только подумал... – В его голубых глазах горел галльский огонек, и Сабрина поймала себя на мысли, что ей нравится его внешность.
Как-никак он был красивым мужчиной, стройным, гибким и выглядел моложе своих лет. Было легко представить себе, каким он был двадцать лет назад.
– Так у вас нет других источников дохода?
Вопрос был жестоким, но Андре не хотел обидеть ее. Ему очень хотелось открыть дело вместе с ней. С первой минуты знакомства им было легко друг с другом, да и Амелия называла Сабрину необыкновенной женщиной и расписывала, как умело та руководила рудниками. Андре подозревал, что Сабрина держится на плаву в столь сложное время только благодаря своим исключительным способностям. Интуиция подсказывала ему, что если бы она захотела, то могла бы найти способ купить землю. Да и в виноделии она отлично разбиралась.
– Андре, прошло слишком много лет с тех пор, как я уделяла внимание виноградникам. В молодости я мечтала выращивать французские сорта винного винограда, но, – засмеялась она, – когда это было? Пятнадцать лет назад? Двадцать пять? Нет, нет, я ничем не смогу быть вам полезна. – Она посмеивалась над предложением Андре, но, надо признаться, эта идея увлекла ее. Это намного интереснее, чем сдача земли в аренду. – Знаете, мне бы очень хотелось работать с вами. Увы, я могу лишь продать землю, но купить... Нет, мне это недоступно! – Эта мысль заставила ее вздохнуть.
В ближайшие месяцы ей предстояло оплатить еще один год учебы Джона в Гарварде. Все, что она могла продать, это земля в Напе, садовые участки, прилегающие к дому Терстонов, и драгоценности матери, которые она все равно не носит. Тем же вечером она серьезно задумалась, и мысль о продаже драгоценностей не оставляла ее даже в постели. На следующий день Андре собирался посетить Напу; он хотел еще раз посмотреть купленный участок, поговорить с бывшими хозяевами и подыскать себе подходящее жилье.
Думая о нем, Сабрина понимала, что этот человек ей нравится, и надеялась, что ему повезет. Удивительно, в его возрасте покинуть страну, где было все, что он хотел, уехать за шесть-семь тысяч миль и начать все сначала. Малодушному такое было бы не по плечу. Она восхищалась им. А Андре в этот день почувствовал ее необыкновенную внутреннюю силу, на которую намекала Амелия. Он не ошибся, предположив, что в ней осталось очень многое от прежней Сабрины, хотя она ограничивалась лишь односложными замечаниями, когда он предложил ей прикупить земли.
А Сабрина, без сил упав на постель, все еще обдумывала его слова, жалея, что она не может купить эту землю.
Наутро ее осенило: если ей удастся продать прилегающие к дому Терстонов участки, то этих денег не только хватит на то, чтобы оплатить последний год обучения Джона, но еще и останется. Вообще-то она планировала вложить эти деньги в какое-нибудь дело, но, с другой стороны, лучшего капиталовложения, чем покупка земли, не придумаешь. Об этом ей не раз говорил покойный отец. Но если она примет предложение Андре и купит эти участки, у нее не останется ни цента. Однако Андре производит впечатление знающего и дельного человека. Со временем у них появятся деньги. Конечно, ввязываться в подобную авантюру чрезвычайно рискованно, но мысли об этом будоражили кровь, ей хотелось действовать... как тогда, много-много лет назад, когда она сумела вывести рудники на новый уровень. Именно об этом она и мечтала. В юности ее больше привлекали виноградники, а не прииски. Она думала о его предложении целый день. Интересно, купил ли Андре землю? Она сделала два-три звонка относительно продажи садовых участков, и, когда вечером Андре позвонил ей, она была настолько взволнованна, что он едва понимал ее слова.
– Андре, я могу войти в долю!
Брокер заверил ее, что к завтрашнему дню все должно проясниться с ее садовыми участками на Ноб-Хилле. Два застройщика несколько лет ждут, когда она наконец решится продать участки, и заплатят большие деньги. Какое-то время придется жить в окружении строительных лесов, но ничего, она потерпит. Прощай, прежнее уединение, Бог с тобой! Если бы они могли вести дела вместе... Он ничего не понял из ее скороговорки и ужасно смутился.
– Что... Что... Что вы сказали? Медленнее... медленнее... – Он смеялся вместе с ней, понимая, что происходит что-то забавное, но что именно, не имел представления.
– Ах, извините... Как вы съездили?
– Потрясающе! Великолепно! – Он тоже был взволнован. – Знаете, у меня появилась великолепная идея. Я покупаю землю, продаю вам восемьсот акров, а вы... вам не обязательно платить сразу. Отдадите потом, когда сами пожелаете, хоть через пять лет! К тому времени мы с вами сказочно разбогатеем. – Андре рассмеялся.
Сабрина улыбнулась:
– Это ни к чему. У меня тоже есть идея. – Она начала было говорить, но вдруг передумала. – Знаете что, приезжайте-ка лучше ко мне. У меня есть бренди, мы посидим и спокойно все обсудим.
– Ах... – Он был заинтригован. – Бренди – это неплохо. А не поздно? Уже начало одиннадцатого.
Но она просто не могла ждать до завтрашнего утра, ей надо было поговорить сегодня, сейчас! Она, как нетерпеливый ребенок, весь день не находила себе места. Ладно, Андре выезжает, он возьмет такси...
Через пять минут Андре стучал в дверь, она мгновенно сбежала по ступенькам и открыла ему. Наверху, у камина в библиотеке, дожидалось бренди. Сабрина понеслась по лестнице, и Андре улыбнулся:
– Сабрина, да что с вами сегодня? – Он произнес ее имя на Французский манер.
Она засмеялась, налила ему бренди и указала на удобное кресло напротив.
– У меня появилась идея... Она касается собственности в Напе.
Глаза Андре заискрились, он смотрел на Сабрину, не смея поверить в то, что предстояло услышать. Не за этим ли она позвала его? Может быть, она собирается свершить чудо?
– Сабрина, не томите меня, – прошептал он.
Сабрина посмотрела на него и инстинктивно поняла: ее жизнь вот-вот изменится. Таких перемен было совсем немного: когда умер ее отец и она начала управлять шахтами... когда она вышла замуж за Джона... когда родился Джонатан... и теперь ее ждет новый драматический поворот. Его глаза говорили об этом. А она-то думала, что ей никогда больше не придется заниматься настоящим делом. Все только начинается. Она хотела быть компаньоном Андре. Да, да, ей хотелось этого больше, чем чего бы то ни было! Интуиция, деловая хватка подсказывали ей, что это не случайная встреча. Андре де Верней вошел в ее жизнь. Отныне их пути неразделимы. Она могла доверять ему. Залогом тому его долгая дружба с Амелией.
– Я хочу купить землю и стать вашим компаньоном.
Они долго смотрели друг на друга.
– А вы можете? Я полагал...
– Я всю ночь думала о вашем предложении, а сегодня утром сделала несколько звонков. Я должна продать садовые участки, окружающие дом Терстонов. Мне нужны деньги, чтобы оплатить последний год обучения сына в Гарварде.
Она слишком откровенна с ним, но стоит ли скрывать от него что-либо? Нет, ей хотелось, чтобы между ними установились честные, дружеские отношения, тем более если они будут партнерами.
– И если я получу за них хорошую цену – мне кажется, это удастся, – то поднапрягусь и выкуплю свою часть площади. Тогда бы с самого начала мы стали равноправными партнерами. – Он взглянул в ее горящие глаза и понял, что вот-вот начнется нечто чрезвычайно важное для них обоих.
Сабрина смотрела на него прищурившись и прокручивала в уме возможные варианты, как в былые времена, когда она управляла шахтами.
– Да, да, не сомневаюсь, что так и будет.
– И я тоже. – Андре пристально посмотрел на нее и поднял бокал. – За наш успех, мадам Харт! – Его глаза были такими серьезными, что Сабрина немедленно подняла бокал и чокнулась с ним.
Брови Сабрины сошлись на переносице. Понятно, что предстоит большая работа, но этого она боялась меньше всего.
– Кто будет выращивать виноград? Вы привезете специалистов из Франции?
– Со мной приедут трое рабочих и мой сын. Впятером мы сделаем все, что нужно, а если потребуется, мы можем нанять местных рабочих. Так как же? А вы, мой друг, согласитесь собирать виноград? – Он взял ее за руку и улыбнулся. – Так вы действительно решились?
– И бесповоротно! У меня такое чувство, будто я вновь ожила. – Она поняла, как соскучилась по работе, не важно какой: управление ли шахтами, стройка, что угодно!
А чем она была занята все эти годы? Пыталась сохранить остатки того, что безвозвратно теряла? Теперь она снова в гуще событий, и все это благодаря ему.
– Если все получится, я перед вами в неоплатном долгу, Андре.
– Ah nоn![7] – Он покачал головой. – Нет, Сабрина, вы совершенно не правы! Не вы, а я буду обязан вам по гроб жизни, если мы купим эту землю. – Он тоже прищурился, мечтая о том дне, когда его замысел станет явью. – Нас ждет небывалый успех... Я всей душой чувствую это. Мы вырастим лучшие сорта в мире... не исключая и Францию...
Ей хотелось плакать от счастья. Он предложил ей то, о чем она мечтала всю жизнь. Амелия прислала его как вестника судьбы, чтобы переменить всю ее жизнь. Его появление было лучшим даром на свете.
Последующие три дня прошли в сумасшедшей гонке: они вели бесконечные переговоры с банками по поводу их будущей недвижимости; ездили в Напу, встречались с владельцами виноградников, снова ездили в банк и, наконец, разговаривали с двумя застройщиками, желавшими купить садовые участки. Каким-то чудом им удалось заключить обе сделки в течение одной недели. Она продала почти все на Ноб-Хилле, кроме самого дома и прилегающего к нему садика. Они купили три тысячи акров земли в Напе, не считая ее собственной, площадью в две тысячи сто акров, что в общей сложности давало им почти шесть тысяч акров земли под виноградники. Но строго юридически каждому принадлежала ровно половина. Ее адвокаты напряженно работали несколько дней, ее банкиры настояли на том, чтобы точно выяснить финансовое положение Андре, и разослали кучу телеграмм. Она сама дважды звонила Амелии и благодарила за все, что та для нее сделала. Сабрина с трудом пережила эту безумную неделю. Когда она провожала Андре в Нью-Йорк, на прощание они дожали друг другу руки, и он, не удержавшись, расцеловал ее в щеки.