Стил Даниэла. Дорога судьбы

   – Мне кажется, до тех пор я сойду с ума.
   – Этого не случится, если вы вернетесь сюда и решите, как быть с виноградниками. – И тут у него возникла идея. – Вот что я скажу. Я пришлю Антуана; пока вы будете в Напе, он поживет в вашем доме и присмотрит за вещами. А когда вы вернетесь, он уедет сюда.
   Это был сложный план, но он сработал! Два месяца они так и делали. А затем вернулся ее адвокат, взял дело в свои руки. Он также подтвердил, что они ничего не могут сделать, надо обращаться в суд, а на это может уйти еще месяца два. Тем временем Джону пришла пора возвращаться в университет, а их отношения продолжали оставаться холодными. Накануне отъезда он отправился обедать с Камиллой, а Сабрина – с Андре и Антуаном. Сабрина временами чувствовала себя так, словно потеряла сына. Она ощущала, что Джон окончательно перешел на сторону бабки. Это была первая и пока единственная победа Камиллы. Она готова была обещать Джону луну с небес, лишь бы выжить Сабрину из этого дома. Несмотря ни на что, Сабрина считала себя виноватой. Сын мстил ей за смерть отца и за ее работу на рудниках. Он никогда не простит ей этого и заставит расплачиваться до конца ее дней. Однажды она все рассказала Андре, когда они гуляли по виноградникам.
   – Наверное, я обманула его ожидания, – вздохнула она. – Если бы был жив его отец, я ни за что не пошла бы на рудники. И хотя я работала неполный день, думаю, он ждал от меня большего.
   – Может быть, он из породы людей, которые всегда хотят больше, чем ты можешь дать им. Если это так, то тут ничего не поделаешь.
   – Сейчас мне бы хотелось спасти его от Камиллы. Пока Джон не понимает, что она собой представляет, но в один прекрасный день он раскусит ее, и это станет для него крушением всех надежд.
   Может быть, это и неплохо, думал Андре. Джон заслужил это своим предательством. Джон был испорчен до мозга костей и с первого взгляда не понравился Андре. Но он никогда не сказал бы этого Сабрине. Джон ее единственный сын, и, несмотря на обиду, она продолжала любить его. Да, сын... Но за последнее время она очень подружилась с Антуаном. Зная, как тяжело приходится Сабрине, он был к ней добр и заботлив: приносил цветы и корзины фруктов, время от времени делал маленькие трогательные подарки. Ей это было приятно, она не уставала повторять Андре, какой чудесный у него мальчик. Тот очень гордился сыном. Порой Сабрина завидовала их близости. Ей хотелось надеяться, что, когда Джон дорастет до возраста Антуана и станет взрослым, они с сыном тоже станут ближе, но внутренний голос говорил ей: нет, не тот случай. Она переключилась на другие проблемы – их общие с Андре виноградники и предстоящую тяжбу с Камиллой. Зная, что день суда приближается, Камилла продолжала невозмутимо раскладывать пасьянсы. Но за неделю до суда она постучала в комнату Сабрины. Это случилось девятого декабря, а суд был назначен на шестнадцатое.
   – Да? – Сабрина стояла босая, в ночной рубашке, все еще не веря, что Камилла посмела войти в ее комнату.
   Она жила здесь уже больше пяти месяцев, и жизнь Сабрины превратилась в бесконечный кошмар, в ужасный сон, от которого невозможно пробудиться. Сабрина слышала, что о Камилле ходят сплетни. Из дома стали исчезать ценные вещи, Камилла клялась и божилась, что она к этому не имеет отношения, однако Сабрина знала правду. Но за руку она ее не поймала, а постоянно следить за ней было невозможно. Как Сабрина и предсказывала, Камилла попыталась потребовать свои драгоценности, но Сабрина и слышать об этом не хотела. Видно, судьбе было угодно, чтобы она терпела присутствие этой женщины в своем доме, но не более того... А когда на нее посыпались счета за покупки, сделанные Камиллой и Джоном, она набралась решимости и отказалась их оплачивать. Похоже, они решили довести ее до банкротства. И это бы случилось, судя по количеству счетов за товары, купленные от ее имени. Но Сабрина не притрагивалась к счетам Камиллы, а счета Джона отсылала ему в университет. Ему уже двадцать один год, и Сабрина поставила его в известность, что он достаточно взрослый и должен заботиться о себе сам, если уж решил вести такой образ жизни. Конечно, бабушка заверила Джона, что она обо всем позаботится, когда выживет Сабрину из дому, а уж за этим дело не станет. На его столе лежали сотни неоплаченных счетов. Придет время, он все это передаст бабушке, как раньше, приезжая домой, передавал матери. Но те дни давно миновали, как недвусмысленно заявила Сабрина. Слава Богу, она не надоедает ему своими нравоучениями – их разделяет почти три тысячи миль. Но Сабрину с Камиллой разделяли лишь три фута. Сабрина открыла дверь.
   – Что вам угодно?
   – Я думала, мы могли бы поговорить. – Когда у Камиллы было что-то на уме, она всегда говорила с резким южным акцентом.
   Сабрине была отвратительна мысль, что она до конца своих дней будет вспоминать этот голос, видеть это лицо и бояться, что она сама будет выглядеть, говорить, думать и поступать, как Камилла... Даже самые обычные жесты матери казались ей омерзительными, а хуже всего было то, что все это она видела в Джоне. Но сейчас лицо Сабрины было непроницаемо.
   – Поговорить? О чем? Мне не о чем с вами разговаривать!
   – Не лучше ли договориться, не доводя дело до суда?
   – В этом нет необходимости. – Сабрина напряглась, готовая к любому блефу.
   А почему бы и нет? Ее юрист утверждает, что у Камиллы практически нет шансов выиграть дело. Завещание Иеремии было составлено так, что имя Камиллы в нем ни разу не упоминалось.
   «Некие лица, на которых я мог быть женат...»
   Тогда Сабрине эта фраза показалась несколько странной, но она была так расстроена, что не обратила на нее внимания. А теперь ей предстоит судебная тяжба, и не имеет значения, насколько велики ее шансы. Она не успокоится до тех пор, пока Камилла не уберется отсюда, но по доброй воле старуха этого не сделает.
   – Отчего же? Я ничего не имею против суда.
   Камилла с улыбкой посмотрела на Сабрину.
   – Я вовсе не хочу отбирать у тебя этот дом, детка.
   Сабрине захотелось дать ей пощечину. Она смеет утверждать, что не хочет отбирать у нее дом, после того как шесть месяцев изводила ее своим присутствием, вторглась в ее жизнь и украла у нее сына? Да как она смеет называть ее «деткой»?
   – Скоро мне исполниться пятьдесят, и я уже не детка, тем более ваша. У меня с вами нет ничего общего. И будь моя воля, сегодня же вечером я бы вышвырнула вас к черту из этого дома!
   – Я уеду на этой неделе, – голос ее перешел в зловещий шепот, – если ты заплатишь мне.
   Не сказав ни слова, Сабрина захлопнула у нее перед носом дверь спальни и закрыла ее на ключ.
   Андре было невыносимо видеть, какие мучения пришлось вынести Сабрине за эти месяцы, а он ничем не мог ей помочь. Шестнадцатого декабря он пошел с ней в суд и впервые увидел Камиллу бледной и испуганной. Она зашла слишком далеко и поняла это лишь тогда, когда в ответ на ее попытки расположить к себе судью тот возмутился ее беспардонной ложью, наглым вторжением в чужой дом и многомесячными попытками извести Сабрину своим присутствием, после того как она бросила ее ребенком. Амелия прислала из Нью-Йорка письменные показания. Несмотря на преклонный возраст, у нее была отличная память, она восстановила до мельчайших подробностей события сорокашестилетней давности. Оглядев зал суда, Камилла была потрясена. Она проиграла. Она вовсе не хотела заходить так далеко. Она думала, что Сабрина откупится от нее, а теперь от нее требуют, чтобы она оплатила судебные издержки и стоимость почти полугодового проживания в доме Сабрины. Выплыли ее неоплаченные счета, ее обвинили даже в том, что под ее влиянием Джонатан наделал кучу долгов... А когда все кончилось, она благодарила Бога, что отделалась всего лишь устным порицанием судьи. Он пригрозил ей тюремным заключением, если через час она не соберет свои вещи и не покинет дом Терстонов в присутствии помощника шерифа.
   Даже не верилось, что этот кошмар позади. Сабрина стояла под величественным куполом и смотрела на спускавшуюся по лестнице Камиллу. Она уже не испытывала к матери ни ненависти, ни каких-либо иных чувств. Слишком много она потеряла за последние шесть месяцев, чтобы испытывать к Камилле какие-то чувства: сон, покой и самое главное – сына...
   – Теперь, когда все позади... мы могли бы расстаться друзьями, – запинаясь, сказала Камилла.
   Теперь ей придется, поджав хвост, вернуться в Атланту и снова жить с юным Хьюбертом. Перед отъездом она испортила с ним отношения: кто знал, что ей придется вернуться... Что же, она ошиблась!
   Сабрина ответила громко и отчетливо, чтобы слышал стоявший рядом помощник шерифа:
   – Я не хочу ни видеть, ни слышать вас. Если это случится, я вызову полицию и подам на вас в суд. Вам понятно? – Камилла молча кивнула. – И держитесь подальше от моего сына!
   Но эту битву Сабрина все-таки проиграла. Когда на следующий день, собравшись с силами и успокоившись, она позвонила Джону, тот сообщил ей, что не приедет домой на рождественские каникулы. Он изменил свои планы: вместо того чтобы восемнадцатого приехать в Сан-Франциско, он отправляется в Атланту. Его голос дрожал от гнева:
   – Вчера я говорил с бабушкой. Она сказала, ты подкупила судью.
   Сабрина опешила и впервые с тех пор, как судья приказал Камилле убираться из ее дома, заплакала. Неужели Джон никогда не поймет ее и всегда будет ненавидеть? Неужели он так похож на свою бабушку?
   – Джон, я ничего подобного не делала. – Она пыталась успокоиться. – Да это и невозможно. Судья порядочный человек, и он сразу понял, что она собой представляет.
   – Она старая женщина, которой негде жить, и один Бог знает, куда ей теперь податься.
   – А где она жила до этого?
   – Где придется, мир не без добрых людей. Наверное, опять поселится у племянника.
   – Ну что ж, ничем не могу помочь.
   – Да ты и не хочешь!
   – Нет, не хочу. Джон, она пыталась отобрать у меня этот дом!
   Но он отказывался ее понимать. Он обозвал мать грязным словом и бросил трубку. Той ночью она лежала в постели в доме, который вновь принадлежал ей, но знала, что она вовсе не победила. Победила Камилла Бошан-Терстон. Она отняла у Сабрины Джона.
 

Глава 31

   Ей было бы совсем одиноко и тоскливо в это Рождество без Джона, если бы не Антуан и Андре. Они не позволили ей скучать одной. Они привезли в дом Терстонов новогоднюю елку, а Антуан приготовил напиток из взбитых яиц с ромом. Они поддразнивали ее, подшучивали, говорили ей комплименты... а потом они пошли ко всенощной, пели псалмы, и по щекам Сабрины катились слезы. Андре обнял ее за плечи и улыбнулся. Им было хорошо втроем, и Сабрина была благодарна друзьям. Если бы не Андре с Антуаном, она весь вечер просидела бы одна, оплакивая несчастья, которые принесла с собой Камилла. Но с этими французами было невозможно грустить, и, когда настало Рождество, она вновь воспряла духом. Вечером Антуан уехал к рабочим в Напу, но Андре остался с ней: на следующий день они должны были вместе пойти в банк. Они хотели получить еще один кредит на покупку необходимого оборудования. Все складывалось как нельзя лучше: Андре блестяще управлялся со своими и ее виноградниками. К тому времени они успели расчистить всю землю.
   – Даже мои джунгли выглядят чудесно, – шутила Сабрина. – Я с трудом узнаю их.
   – Погодите, скоро вы отведаете нашего вина! – Но пока он принес ей бутылку Моэ и Шандона.
   Они устроились у новогодней елки. Андре с восхищением смотрел на Сабрину. Сколько ей пришлось пережить за этот год!
   Да, правильно сказала Амелия много лет назад: Сабрина – замечательный человек... Она была необыкновенно женственна, добра и сильна, как никто другой. Может быть, даже Амелии далеко до нее. Скажи он это Сабрине, та застыла бы от изумления. Амелия была в ее представлении именно такой, какой бы она хотела видеть собственную мать. Но рассчитывать на это больше не приходилось. Она слишком хорошо знала, что собой представляет ее настоящая мать. Сука, шлюха, женщина, которая пыталась извлечь из своего бесчестья максимальную выгоду. Когда Камилла уезжала, она не постеснялась украсть картину, висевшую в комнате для гостей! Сабрина была счастлива избавиться от нее... Вот о чем она думала, глядя на елку.
   – Забавный выдался год, не правда ли?
   – Да уж! – Его рассмешила формулировка.
   Сабрина посмотрела на него с удивлением, но затем тоже улыбнулась:
   – Было много плохого и хорошего. Встреча с вами и Антуаном стала для меня подарком судьбы. Значит, не все так плохо.
   – Надеюсь, что нет.
   Но оба они знали, что Сабрина грустила о сыне. Да и как было не грустить? Впрочем, даже с ним она почти не говорила об этом. Слишком больная тема. Она старалась не показать виду, что тоскует, и изо всех сил шутила с Андре.
   Уладив банковские дела, на следующий день Сабрина уехала с Андре в Напу и провела там остаток недели. Теперь она не боялась оставлять без присмотра дом Терстонов. В день отъезда Камиллы она сменила замки, и даже у Джона пока не было нового ключа. В большом фермерском доме, который Андре снимал вот уже восемь месяцев, у нее была своя комната. Отец и сын вынашивали планы постройки собственного дома, а пока продолжали вести совместную жизнь, и Сабрина была счастлива. Мужчины относились к ней по-дружески, и она начинала неуверенно говорить с ними по-французски.
   После Нового года Андре отвез ее домой. Они проехали через мост Бэй-Бридж, поднялись по Бродвею, затем поехали на юг по Калифорния-стрит, свернули направо, на Тейлор-стрит, и очутились у Ноб-Хилла. Он припарковал машину снаружи и внес в дом ее вещи. Андре хотел провести пару дней в городе. Антуан прекрасно справится один, а у них с Сабриной были дела в городе. В тот вечер они допоздна засиделись в библиотеке, просматривая бумаги. Оба они ответственно относились к своему делу, и Сабрина вспоминала добрые старые времена, когда после смерти отца она взяла на себя управление рудниками. Разница лишь в том, что сейчас у нее есть Андре.
   – Должно быть, вам пришлось трудно...
   – Что было, то было, – улыбнулась она. – Зато я многому научилась.
   – Вижу. Но это не самый легкий способ учебы.
   – Похоже, мне на роду написано не искать легких путей. – Она снова подумала о Камилле, Джоне и том разочаровании, которое он принес ей.
   Андре задумчиво следил за выражением ее глаз. Затем он задал странный вопрос, который давно не давал ему покоя. Они очень подружились за эти десять месяцев, но были вещи, о которых они до сих пор не говорили. Сабрина редко упоминала имя Джона Харта, а Андре почти ничего не говорил о своей жене. Она умерла, когда Антуану было пять лет, и Андре долго-долго жил один. Правда, во Франции оставалась женщина, в которую он был влюблен, но сейчас с этим было покончено. В своем последнем письме она написала, что увлеклась другим. По правде говоря, это не разбило ему сердце. Покидая Францию, он был готов к этому: ехать с ним в Америку она не пожелала... Сейчас его интересовала жизнь Сабрины, а лучшего времени, чтобы расспросить ее, может не представиться.
   – Каким был ваш муж?
   Она улыбнулась другу.
   – Чудесным. – Вдруг она рассмеялась. – Хотя сначала мы очень не ладили. Он был моим конкурентом и пытался купить мои рудники. – Андре засмеялся, представив себе, какие летели искры. – В конце концов... – усмехнулась Сабрина, – мы поженились. Знаете, – лицо ее вновь стало грустным, – я до последнего дня не позволяла ему объединить наши рудники. Потом очень жалела об этом. Я доставила ему немало трудностей... а зачем? – Она поглядела в глаза Андре. – Потом, после его смерти, я сама объединила их. Как глупо, что я не сделала этого раньше!
   – А почему вы этого не сделали?
   – Наверное, потому, что я все время пыталась доказать ему, что я ни от кого, в том числе и от него, не завишу. Он уступал мне и всегда делал по-моему, даже тогда, когда был убежден, что я не права. Он был так терпелив! – Сабрина снова заглянула ему в глаза. – Только благодаря ему я смогла стать вам неплохим компаньоном.
   – Неплохим? Просто чудесным! – улыбнулся он и шутливо добавил: – За исключением способностей к кулинарии и французскому...
   – Да как у вас язык поворачивается! – захохотала Сабрина. – На прошлой неделе я приготовила всем омлет, – высокомерно напомнила она.
   Они снова рассмеялись, забыв о том, что уже час ночи. Одолевала усталость, но им было так хорошо вместе!
   – А разве вы не видели, как им было плохо? – Ему нравилось поддразнивать Сабрину.
   Андре слегка потянул ее за косу. Она казалась ему совсем молодой; да и тот, кто не так хорошо знал Сабрину, дал бы ей лет на двенадцать меньше. – Знаете, вы очень похожи на индейскую скво.
   Эти слова заставили Сабрину вспомнить Весеннюю Луну. Она рассказала Андре о том, какой очаровательной была индианка и как она спасла ее от Дэна.
   – Да, дорогая, скучать вам не приходилось. Пожалуй, после этого работа на виноградниках кажется вам пресной.
   – Нет, виноградники – именно то, что мне нужно. Не думаю, что сейчас мне хватило бы сил все это выдержать. Однажды с моего рудника уволилось сразу триста рабочих. Не хотела бы я снова пережить что-нибудь подобное.
   – Не придется. Я обещаю: отныне вас ждет мирная жизнь.
   Да, она заслужила это. Сабрина печально улыбнулась.
   – Если бы она ждала нас всех... – Она снова подумала о Джоне. – А вы, Андре? Чего вы ждете от жизни, кроме грандиозного успеха с винами? – Она потрепала Андре за ухо, а тот снова потянул ее за косу.
   – Не шалите, ma vieille^[10]... Чего я жду? – Его лицо стало серьезным.
   У Андре был хороший ответ, но он не осмелился...
   – Не знаю... Кажется, у меня все есть. За исключением одного-единственного.
   Сабрина удивилась. Он казался вполне довольным жизнью.
   – Чего же это?
   – Дружбы. Я тоскую по человеку, который бы разделил со мной жизнь. Я не имею в виду Антуана, потому что это долго не продлится. Когда-нибудь ему придется уехать, рано или поздно это случится. А вы... Вы не испытываете ничего подобного?
   Да, он должен был ощущать одиночество гораздо острее, чем она, подумала Сабрина. Конечно, она тоже тосковала без друга, но она привыкла к одиночеству. После смерти мужа у нее так и не было мужчины. Как-то она говорила об этом.
   – Как вам удалось так долго прожить в одиночку?
   Через два года после смерти жены у него был серьезный роман, а потом еще несколько связей. Нет, ничего особенного, но ему нравились женщины, и теперь он тосковал об этом.
   – Вы не находите, что одиночество невыносимо? – Он был заинтригован.
   Сабрина засмеялась.
   – Нет. Не нахожу. Это очень просто, а иногда даже приятно. Да, порой бывает тоскливо, но проходит время, и об этом перестаешь думать. Знаете, – пошутила она, – это все равно что быть монахиней.
   – Разве можно так! – как истинный француз, огорчился Андре. Они переглянулись и рассмеялись. – Да, да, я не шучу. Сабрина, вы такая красивая женщина и еще совсем молодая.
   – Нет, мой друг, не сказала бы. Я уже далеко не девочка. В мае мне исполнится сорок восемь.
   – Вы женщина в самом расцвете лет.
   – Вы с ума сошли, Андре...
   – Ничего подобного!
   Женщина, с которой он встречался во Франции, была старше Сабрины и неизмеримо уступала ей в красоте. Сабрина была бы даром для любого мужчины. Андре понимал, что жизнь свела его с необыкновенной женщиной. Нет, она не из тех, с кем можно завести интрижку скуки ради: она слишком много для него значила...
   Они расстались в два часа ночи, а утром снова встретились за завтраком, тщательно одетые и деловитые. Эта полуночная беседа сблизила их. Она спокойно говорила с ним о покойном муже, он не скрывал от нее своих давних романов. Похоже, они непроизвольно стремились исповедаться друг другу. Андре поразил ее, заявив, что передумал возвращаться в Напу в пятницу вечером, и пригласил в ресторан.
   – А по какому поводу? – спросила она с удивлением.
   Сабрина устала: неделя была длинная, а она еще не пришла в себя после суда с Камиллой, хотя с тех пор прошел уже месяц.
   – Черт побери, неужели для этого обязательно нужен повод?
   – Как это странно! – Однако идея пришлась Сабрине по вкусу, и она поспешила в свою комнату, чтобы переодеться.
   Вскоре они встретились внизу, под куполом. На Сабрине было черное платье, которого он прежде не видел.
   – Вы очень элегантны, мадам, – лукаво улыбнулся Андре, и Сабрина вновь обратила внимание на то, как он красив.
   Теперь она редко замечала это: они привыкли друг к другу и стали приятелями; но сейчас взгляд Андре заставил ее вновь почувствовать себя обворожительной женщиной.
   Он привез Сабрину в ресторан. Они выпили в баре по коктейлю, а после восьми заняли столик и чудесно провели время. Он рассказывал ей о своей жизни во Франции, а она ему о рудниках и о себе. Полночь они, как обычно, встретили в доме Терстонов. Однако сегодня она пригласила его в свою личную маленькую гостинную, где было гораздо уютнее, чем в привычной библиотеке. Пока она разжигала камин, он спустился вниз за напитками и налил им обоим по рюмочке бренди. Они сидели у камина, смаковали бренди и смотрели на мерцающие языки пламени, отблеск догорающих угольков. Наконец Сабрина подняла взгляд.
   – Спасибо вам за вечер, Андре... Спасибо за все. Вы были так добры... и так много для меня сделали...
   Андре был тронут. Он нежно прикоснулся к ее руке.
   – Сабрина, я готов сделать для вас все. Надеюсь, вы знаете это.
   – Вы это и делаете.
   А затем, словно они оба только этого и ждали, он наклонился и поцеловал ее в губы. Никто из них не выглядел смущенным, это казалось таким естественным... Они сидели у камина, взявшись за руки, и целовались, а затем Сабрина тихонько засмеялась:
   – Как будто мы снова стали детьми, правда?
   – А разве нет? – улыбнулся он.
   – Ну, не знаю... – Она не успела закончить фразу, потому что Андре снова припал к ее губам.
   Сабрина ощутила, как внутри растет страстное желание, о существовании которого она и не догадывалась. Они лежали у камина, и Андре обнимал ее; его руки начали ласкать ее, и она удивилась, что это ей очень приятно. Все произошло так, словно оба они были готовы к случившемуся.
   Андре нежно смотрел на нее сверху вниз. Он не хотел делать ничего, о чем бы потом пришлось пожалеть им обоим или, хуже того, ей одной. Она была ему слишком дорога и как человек, и как друг.
   – Мне уйти, Сабрина? – шепотом произнес он.
   – Не знаю, – улыбнулась она. – Чем мы с вами занимаемся?
   – Мне кажется, что я влюблен в вас, – вновь прошептал Андре.
   Как ни странно, это ее совсем не удивило. Теперь она понимала, что тоже давным-давно влюблена в него – может быть, даже с первого взгляда. Своими руками, своими сердцами они сотворили настоящее чудо. Смелость и энергия Андре вернули ее к жизни, и сегодняшний вечер – лишь продолжение этого чуда... Сабрина потянулась к Андре, он отнес ее на кровать, и они любили друг друга так, словно занимались этим всегда. А потом они сонно лежали в объятиях друг друга. Андре кончиками пальцев гладил ее шелковистые волосы, и Сабрина уснула, чувствуя прикосновение его губ.
   А когда они проснулись, Андре с облегчением убедился, что в ее глазах нет ни капли раскаяния. Он целовал ее в глаза, в губы, в кончик носа, а она хохотала. И снова они любили друг друга. Казалось, у них настал медовый месяц: все было легко и просто. Она не могла понять, как все это вышло. Почти двадцать лет она не знала близости с мужчиной, но теперь она счастлива с Андре, как только можно быть счастливой, а он просто без ума от нее. Как будто в Андре внезапно открылся шлюз, его любовь захлестнула Сабрину с головой.
   Была суббота, и они никуда не торопились. Они одни, они счастливы и любят друг друга. – Должно быть, мы что-то съели вчера вечером...
   – Наверное, это шампанское виновато... Не забыть бы об этом, когда мы будет делать свое... – Она улыбнулась, снова уснула и проснулась только в полдень, когда Андре принес в спальню поднос с едой.
   – Тебе надо восстановить силы, любимая. – О да, она нуждалась в этом, потому что сразу после еды он вновь бросился в атаку.
   – О Господи, Андре! – счастливо смеялась она. – Ты всегда такой?
   – Нет, – честно признался Андре, прижимая ее к себе.
   Он никак не мог насытиться. Казалось, он прождал целый год и теперь стремился за один день наверстать упущенное.
   – Это ты сотворила со мной чудо.
   – Возвращаю тебе комплимент.
   Весь день они то спали, то занимались любовью, а в шесть часов встали, умылись, оделись и отправились в город. На сей раз в «Табарию» на Колумбус-авеню. Все это действительно напоминало медовый месяц.
   – Так как же это случилось? – улыбаясь, спросила Сабрина, когда им принесли еще одну бутылку шампанского.
   – Не знаю, – глядя на нее, серьезно ответил он. – Я думаю, любимая, мы заслужили это. Весь этот год мы очень много работали.
   – Замечательная награда.
   Он был того же мнения, когда они снова легли в постель и при горящем камине занялись любовью в ее спальне. Именно в этой комнате почти двадцать два года назад родился Джонатан, но сейчас она не вспоминала об этом. Она думала только об Андре. Они крепко уснули в объятиях друг друга и проснулись, когда уже рассвело. Они любовались друг другом, целовались, засыпали, а проснувшись, вновь занимались любовью, и этому не было конца. А потом Андре задумчиво посмотрел на нее и задал вопрос, который забыл задать вчера:
   – Прости меня, любимая... Ты не побеспокоилась о том, чтобы не забеременеть? – Он понял, что два дня не принимал никаких мер. Однако ее это ничуть не взволновало.