Страница:
– Виктория утверждает, что никогда не выйдет замуж. Она собирается жить в Европе и бороться за права женщин.
О Боже! Ничего, она повзрослеет и выбросит из головы весь этот вздор. Забудет обо всем, когда встретит подходящего человека. Главное, не проболтаться ему, что она мечтает об аресте, и не слишком тревожиться за нее. Веселитесь и ни о чем не думайте, – посоветовал он, прежде чем распрощаться.
Оливия вышла в дамскую комнату и пригладила волосы перед зеркалом. У нее ужасно разболелась голова, и с каждой минутой становилось хуже. Она уже решила найти отца и сказать, что хочет домой, но в зеркале появилось лицо Эванджелины Уитком, и девушка медленно повернулась.
– Советую вам, мисс Хендерсон, играть с детьми своего возраста или по крайней мере ограничиться холостяками и не бросаться на женатых мужчин, да еще с тремя детьми.
Она рассерженно оглядела Оливию, и та залилась краской, сообразив, что ее опять приняли за Викторию. Жена Тоби была в бешенстве, но стоит ли ее за это осуждать?
– Мне очень жаль, – тихо вымолвила Оливия, не собираясь объяснять Эванджелине ее ошибку и добровольно соглашаясь на роль Виктории. Хорошо еще, что ей выпала возможность уверить оскорбленную жену, что между ее мужем и Викторией ничего нет. – Ваш муж вел дела с моим отцом, мэм, и мы всего-навсего говорили о наших семьях. Он постоянно твердит о вас и о детях.
– Сомневаюсь, – гневно отрезала Эванджелина. – Он и думать о нас забыл! Ведите себя пристойно, иначе, клянусь, пожалеете, что на свет родились. – Рот ее злобно скривился, пальцы хищно скрючились. – Вы ничего для него не значите! Поиграет вами, как игрушкой, и выбросит – и тогда берегитесь! Ваша репутация будет уничтожена, и ни один порядочный человек близко к вам не подойдет! А Тоби вернется ко мне… как всегда.
Она повернулась и вышла, а Оливия схватилась за горло, чувствуя, что задыхается. К счастью, в дамской комнате никого не было, и Оливия как подкошенная опустилась на банкетку. Перед глазами все плыло. Эванджелина права. Слишком хорошо она знает мужа. И он, разумеется, ни за что не бросит женщину из такой семьи и с таким положением. Не настолько он глуп! Куда умнее дурочек, терявших из-за него голову!
Правда, большинство из них глупы, неопытны и к тому же невинны. Они были ослеплены его внешностью, безупречными манерами и сладкими речами, а заодно и собственными девическими иллюзиями и надеждами заполучить богатого красивого мужа. Но, как и думала Оливия, натешившись, он без всякой жалости оставлял несчастных. Недаром Оливия пыталась предостеречь сестру. К тому же вряд ли ей удалось убедить жену Тоби в чистоте своих намерений, вернее, намерений Виктории.
Выйдя из комнаты, она снова увидела сестру танцующей с Тоби. Они прижимались друг к другу так тесно, что их губы едва не соприкасались. Оливия едва не вскрикнула от негодования, но, вовремя сдержавшись, отправилась на поиски отца и пожаловалась на головную боль. Тот немедленно встревожился и, послав горничную принести пальто, сам пошел за Викторией. Увидев, что она танцует с молодым Уиткомом, Эдвард нахмурился, но не придал этому особого значения. В конце концов, они познакомились только вчера вечером, а до этого ни разу не встречались. Однако по пути домой он выразил удивление как этим фактом, так и тем, что Оливии вздумалось вчера вечером посадить Викторию рядом с Тоби. Однако Эдвард тут же подчеркнул, что ничего особенного в этом не находит и надеется, что Виктория не поддастся обаянию Уиткома.
К сожалению, он не заметил взгляда, которым обменялись его дочь и Тоби, иначе худшие подозрения отца сразу же оправдались бы. Парочка отыскала в глубине сада прелестный маленькой павильон, где он впервые поцеловал ее. Они провели несколько часов в объятиях друг друга, а в промежутках танцевали.
– Прости, дорогая, – обратился отец к Оливии. – Ты слишком утомилась. Столько хлопот с приемом, а тут еще и бал! Никогда бы не принял приглашения, если бы не хотел, чтобы вы повеселились. Представляю, как вы устали!
Но Виктория вовсе не выглядела утомленной и пронзала сестру злобными взглядами, когда отец смотрел в окно. Она слишком хорошо знала сестру, чтобы поверить в головную боль.
Виктория даже не подозревала, как сильно расстроила сестру.
– Весьма хитрый ход, – ледяным голосом заметила она, когда сестры поднялись наверх.
– Не понимаю, о чем ты. У меня в самом деле голова раскалывается, – пробормотала Оливия, снимая ненавистное платье. Виктория так непристойно вела себя, что их в самом деле посчитают распутницами!
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Но твои уловки ничего не изменят! Ты сама не знаешь, что творишь!
Виктория безоговорочно верила каждому слову Тоби. Он безумно влюблен в нее, и девушку ничуть не удивило, что он собирается подать на развод. Ну и что тут такого? Все суфражистки считают: брак без любви невозможен! В конце концов, вовсе не обязательно выходить замуж за Тоби! Они могут навсегда остаться любовниками. Он даже поговаривал о том, чтобы уехать из страны и жить в Европе. Уитком стал ее идеалом. Именно о таком мужчине мечтала Виктория. Храбрый, дерзкий, открытый,– готовый заплатить любую цену за то, во что верил. Она искренне считала его рыцарем без страха и упрека, готовым спасти ее от жалкого мещанского существования в невероятно тоскливом городишке. Он уже побывал в Париже, Лондоне и Аргентине. Эти названия звучали музыкой в ушах девушки, и каждый раз при мысли о Тоби она трепетала.
– Сегодня его жена набросилась на меня в туалетной комнате, – сообщила Оливия, надевая халат. – Приняла меня за тебя.
– Как раз вовремя. И что, ты начала извиняться и просветила мадам? Объяснила, как жестоко она ошиблась?
– Более или менее.
Виктория театрально расхохоталась, но Оливия грустно покачала головой.
– Она сказала, что у Тоби вошло в привычку менять женщин, как перчатки, а когда все кончено, бросать их, словно поломанные куклы. Я бы не хотела, чтобы ты стала одной из них, – выдавила она. Ей на самом деле было плохо. Впервые между ними пролегла пропасть, и девушка не могла придумать, как образумить сестру. Господи, поскорее бы вернуться в Кротон! – Виктория, пожалуйста, будь же разумной… держись подальше от него… Он опасен… Обещай, что ты не станешь с ним видеться.
– Обещаю, – неохотно проронила Виктория без особой убежденности.
– Я серьезно, – настаивала Оливия со слезами на глазах. Теперь она еще больше возненавидела Уиткома, из-за которого сестра стала совсем чужой.
– Ты ревнуешь, – свысока бросила Виктория.
– Вовсе нет!
– Ревнуешь. Он влюблен в меня, и это тебя пугает. Боишься, что Тоби отнимет меня у тебя.
Виктория в чем-то была права, и Оливия втайне признавала это. Но еще больше тревожилась за судьбу сестры.
– Он уже это сделал. Но неужели ты не понимаешь, как рискуешь? Что будет, если позволишь себе влюбиться в него? Пойми же наконец: ты попадешь в беду.
– Я постараюсь быть поосторожнее. Клянусь, – заверила Виктория, немного смягчившись. Она тоже терпеть не могла ссориться с Оливией, потому что слишком любила сестру. Но и Тоби ей дорог. Она уже влюблена в него по уши, и все предостережения запоздали. Когда он целовал ее, Виктории казалось, что она тает, расплывается, возносится к небу облаком, а стоило ему коснуться ее груди, как она была готова позволить Тоби все. Все на свете. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Но как объяснить это сестре?
– Дай слово, что не увидишь его, – умоляла Оливия. – Пожалуйста.
– Не проси. Обещаю, что не натворю глупостей.
– Но встречи с ним – ужасная глупость. Хуже не придумаешь. И его жене все известно.
– Она злится, потому что он с ней разводится. Ты бы на ее месте тоже на стенку лезла.
– Подумай, какой разразится скандал! Как оскорбятся Асторы! Почему бы тебе не переждать, пока все уляжется? А потом ты сможешь открыто видеться с ним и все объяснишь отцу.
Не хватало еще, чтобы имя сестры было замешано в грязном бракоразводном процессе. Ни в одном порядочном доме ее не станут принимать!
– Но, Олли, на это уйдет вечность.
– А когда мы вернемся домой? Что тогда? Он будет приезжать в Кротон? Что скажут люди? Отец?
– Не знаю. Он говорит, что вместе мы все преодолеем, особенно если я его люблю. И это так и есть, Олли. Так и есть. – Виктория закрыла глаза. Сердце едва не выпорхнуло из груди при мысли о Тоби. – Разве ты способна меня понять? Я с радостью умерла бы за него, если понадобится.
На этот раз она честна и откровенна, но Оливии от этого не легче!
– Именно подобного я и боялась, – печально выдохнула она. – Я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе зло.
– Он не такой. Ты должна поближе с ним познакомиться. Я уверена, он тебе понравится. Олли, пожалуйста… я не смогу обойтись без тебя.
Это уж слишком. Молчание и так давалось Оливии нелегко, но соучастие… на такое она не отважится.
– Виктория, на этот раз не жди от меня помощи, – спокойно объявила она. – Я считаю, что ты поступаешь плохо и глупо, и кончится это трагически. Ты обязательно попадешь в беду. Остановить тебя невозможно, но и пособничать я не буду.
– Тогда дай слово, что никому не скажешь, – прошептала Виктория, становясь на колени. Слезы катились по ее щекам, и Оливия, обняв сестру, зарыдала.
– Как ты можешь просить меня о таком? Как позволить ему сломать тебя?
– Он не сделает этого… ни за что… Верь мне…
– Тут не только ты виновата, – вздохнула Оливия, вытирая глаза. – Но если он причинит тебе зло, боль, я не знаю, что сделаю с ним…
– Этого не случится. Я знаю его лучше, чем кого-либо на свете, лучше тебя.
В эту минуту она казалась совершенным ребенком, озорным и хитрым.
– Всего за два дня, Виктория Хендерсон? Сомневаюсь. Ты фантазерка. Для человека, проповедующего столь радикальные идеи, ты настоящая романтическая дурочка. Как можно доверять этому человеку после столь короткого знакомства?
– Потому что я знаю его. И прекрасно понимаю. Мы оба совершенно независимые люди, верящие в одни и те же идеалы, которым повезло встретить друг друга. Это чудо, Олли. В самом деле чудо. Он сказал, что ждал меня всю жизнь. Всю жизнь, представляешь? И теперь не в силах осознать, какая удача нам выпала.
– А как насчет его жены и детей? Он о них подумал? – скептически бросила Оливия, и Виктория, мгновенно смутившись, не сразу нашлась с ответом.
– Тоби утверждает, что Эванджелина специально рожала детей, чтобы его удержать. Он никогда не намеревался иметь детей в браке без любви. Во всем виновата она, и пусть теперь сама их воспитывает.
– Очень мило, а главное – порядочно, – язвительно заметила Оливия, но Виктория, пропустив ее слова мимо ушей, продолжала петь дифирамбы возлюбленному.
Наконец они потушили свет, и Оливия обняла младшую сестру.
– Будь осторожнее, дорогая, будь умнее… будь мудрее… – прошептала она, но Виктория лишь сонно кивнула и свернулась клубочком.
Скорее бы настало завтра, подумала она. Тоби назначил ей свидание в библиотеке, ровно в десять утра.
Глава 5
Глава 6
О Боже! Ничего, она повзрослеет и выбросит из головы весь этот вздор. Забудет обо всем, когда встретит подходящего человека. Главное, не проболтаться ему, что она мечтает об аресте, и не слишком тревожиться за нее. Веселитесь и ни о чем не думайте, – посоветовал он, прежде чем распрощаться.
Оливия вышла в дамскую комнату и пригладила волосы перед зеркалом. У нее ужасно разболелась голова, и с каждой минутой становилось хуже. Она уже решила найти отца и сказать, что хочет домой, но в зеркале появилось лицо Эванджелины Уитком, и девушка медленно повернулась.
– Советую вам, мисс Хендерсон, играть с детьми своего возраста или по крайней мере ограничиться холостяками и не бросаться на женатых мужчин, да еще с тремя детьми.
Она рассерженно оглядела Оливию, и та залилась краской, сообразив, что ее опять приняли за Викторию. Жена Тоби была в бешенстве, но стоит ли ее за это осуждать?
– Мне очень жаль, – тихо вымолвила Оливия, не собираясь объяснять Эванджелине ее ошибку и добровольно соглашаясь на роль Виктории. Хорошо еще, что ей выпала возможность уверить оскорбленную жену, что между ее мужем и Викторией ничего нет. – Ваш муж вел дела с моим отцом, мэм, и мы всего-навсего говорили о наших семьях. Он постоянно твердит о вас и о детях.
– Сомневаюсь, – гневно отрезала Эванджелина. – Он и думать о нас забыл! Ведите себя пристойно, иначе, клянусь, пожалеете, что на свет родились. – Рот ее злобно скривился, пальцы хищно скрючились. – Вы ничего для него не значите! Поиграет вами, как игрушкой, и выбросит – и тогда берегитесь! Ваша репутация будет уничтожена, и ни один порядочный человек близко к вам не подойдет! А Тоби вернется ко мне… как всегда.
Она повернулась и вышла, а Оливия схватилась за горло, чувствуя, что задыхается. К счастью, в дамской комнате никого не было, и Оливия как подкошенная опустилась на банкетку. Перед глазами все плыло. Эванджелина права. Слишком хорошо она знает мужа. И он, разумеется, ни за что не бросит женщину из такой семьи и с таким положением. Не настолько он глуп! Куда умнее дурочек, терявших из-за него голову!
Правда, большинство из них глупы, неопытны и к тому же невинны. Они были ослеплены его внешностью, безупречными манерами и сладкими речами, а заодно и собственными девическими иллюзиями и надеждами заполучить богатого красивого мужа. Но, как и думала Оливия, натешившись, он без всякой жалости оставлял несчастных. Недаром Оливия пыталась предостеречь сестру. К тому же вряд ли ей удалось убедить жену Тоби в чистоте своих намерений, вернее, намерений Виктории.
Выйдя из комнаты, она снова увидела сестру танцующей с Тоби. Они прижимались друг к другу так тесно, что их губы едва не соприкасались. Оливия едва не вскрикнула от негодования, но, вовремя сдержавшись, отправилась на поиски отца и пожаловалась на головную боль. Тот немедленно встревожился и, послав горничную принести пальто, сам пошел за Викторией. Увидев, что она танцует с молодым Уиткомом, Эдвард нахмурился, но не придал этому особого значения. В конце концов, они познакомились только вчера вечером, а до этого ни разу не встречались. Однако по пути домой он выразил удивление как этим фактом, так и тем, что Оливии вздумалось вчера вечером посадить Викторию рядом с Тоби. Однако Эдвард тут же подчеркнул, что ничего особенного в этом не находит и надеется, что Виктория не поддастся обаянию Уиткома.
К сожалению, он не заметил взгляда, которым обменялись его дочь и Тоби, иначе худшие подозрения отца сразу же оправдались бы. Парочка отыскала в глубине сада прелестный маленькой павильон, где он впервые поцеловал ее. Они провели несколько часов в объятиях друг друга, а в промежутках танцевали.
– Прости, дорогая, – обратился отец к Оливии. – Ты слишком утомилась. Столько хлопот с приемом, а тут еще и бал! Никогда бы не принял приглашения, если бы не хотел, чтобы вы повеселились. Представляю, как вы устали!
Но Виктория вовсе не выглядела утомленной и пронзала сестру злобными взглядами, когда отец смотрел в окно. Она слишком хорошо знала сестру, чтобы поверить в головную боль.
Виктория даже не подозревала, как сильно расстроила сестру.
– Весьма хитрый ход, – ледяным голосом заметила она, когда сестры поднялись наверх.
– Не понимаю, о чем ты. У меня в самом деле голова раскалывается, – пробормотала Оливия, снимая ненавистное платье. Виктория так непристойно вела себя, что их в самом деле посчитают распутницами!
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Но твои уловки ничего не изменят! Ты сама не знаешь, что творишь!
Виктория безоговорочно верила каждому слову Тоби. Он безумно влюблен в нее, и девушку ничуть не удивило, что он собирается подать на развод. Ну и что тут такого? Все суфражистки считают: брак без любви невозможен! В конце концов, вовсе не обязательно выходить замуж за Тоби! Они могут навсегда остаться любовниками. Он даже поговаривал о том, чтобы уехать из страны и жить в Европе. Уитком стал ее идеалом. Именно о таком мужчине мечтала Виктория. Храбрый, дерзкий, открытый,– готовый заплатить любую цену за то, во что верил. Она искренне считала его рыцарем без страха и упрека, готовым спасти ее от жалкого мещанского существования в невероятно тоскливом городишке. Он уже побывал в Париже, Лондоне и Аргентине. Эти названия звучали музыкой в ушах девушки, и каждый раз при мысли о Тоби она трепетала.
– Сегодня его жена набросилась на меня в туалетной комнате, – сообщила Оливия, надевая халат. – Приняла меня за тебя.
– Как раз вовремя. И что, ты начала извиняться и просветила мадам? Объяснила, как жестоко она ошиблась?
– Более или менее.
Виктория театрально расхохоталась, но Оливия грустно покачала головой.
– Она сказала, что у Тоби вошло в привычку менять женщин, как перчатки, а когда все кончено, бросать их, словно поломанные куклы. Я бы не хотела, чтобы ты стала одной из них, – выдавила она. Ей на самом деле было плохо. Впервые между ними пролегла пропасть, и девушка не могла придумать, как образумить сестру. Господи, поскорее бы вернуться в Кротон! – Виктория, пожалуйста, будь же разумной… держись подальше от него… Он опасен… Обещай, что ты не станешь с ним видеться.
– Обещаю, – неохотно проронила Виктория без особой убежденности.
– Я серьезно, – настаивала Оливия со слезами на глазах. Теперь она еще больше возненавидела Уиткома, из-за которого сестра стала совсем чужой.
– Ты ревнуешь, – свысока бросила Виктория.
– Вовсе нет!
– Ревнуешь. Он влюблен в меня, и это тебя пугает. Боишься, что Тоби отнимет меня у тебя.
Виктория в чем-то была права, и Оливия втайне признавала это. Но еще больше тревожилась за судьбу сестры.
– Он уже это сделал. Но неужели ты не понимаешь, как рискуешь? Что будет, если позволишь себе влюбиться в него? Пойми же наконец: ты попадешь в беду.
– Я постараюсь быть поосторожнее. Клянусь, – заверила Виктория, немного смягчившись. Она тоже терпеть не могла ссориться с Оливией, потому что слишком любила сестру. Но и Тоби ей дорог. Она уже влюблена в него по уши, и все предостережения запоздали. Когда он целовал ее, Виктории казалось, что она тает, расплывается, возносится к небу облаком, а стоило ему коснуться ее груди, как она была готова позволить Тоби все. Все на свете. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Но как объяснить это сестре?
– Дай слово, что не увидишь его, – умоляла Оливия. – Пожалуйста.
– Не проси. Обещаю, что не натворю глупостей.
– Но встречи с ним – ужасная глупость. Хуже не придумаешь. И его жене все известно.
– Она злится, потому что он с ней разводится. Ты бы на ее месте тоже на стенку лезла.
– Подумай, какой разразится скандал! Как оскорбятся Асторы! Почему бы тебе не переждать, пока все уляжется? А потом ты сможешь открыто видеться с ним и все объяснишь отцу.
Не хватало еще, чтобы имя сестры было замешано в грязном бракоразводном процессе. Ни в одном порядочном доме ее не станут принимать!
– Но, Олли, на это уйдет вечность.
– А когда мы вернемся домой? Что тогда? Он будет приезжать в Кротон? Что скажут люди? Отец?
– Не знаю. Он говорит, что вместе мы все преодолеем, особенно если я его люблю. И это так и есть, Олли. Так и есть. – Виктория закрыла глаза. Сердце едва не выпорхнуло из груди при мысли о Тоби. – Разве ты способна меня понять? Я с радостью умерла бы за него, если понадобится.
На этот раз она честна и откровенна, но Оливии от этого не легче!
– Именно подобного я и боялась, – печально выдохнула она. – Я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе зло.
– Он не такой. Ты должна поближе с ним познакомиться. Я уверена, он тебе понравится. Олли, пожалуйста… я не смогу обойтись без тебя.
Это уж слишком. Молчание и так давалось Оливии нелегко, но соучастие… на такое она не отважится.
– Виктория, на этот раз не жди от меня помощи, – спокойно объявила она. – Я считаю, что ты поступаешь плохо и глупо, и кончится это трагически. Ты обязательно попадешь в беду. Остановить тебя невозможно, но и пособничать я не буду.
– Тогда дай слово, что никому не скажешь, – прошептала Виктория, становясь на колени. Слезы катились по ее щекам, и Оливия, обняв сестру, зарыдала.
– Как ты можешь просить меня о таком? Как позволить ему сломать тебя?
– Он не сделает этого… ни за что… Верь мне…
– Тут не только ты виновата, – вздохнула Оливия, вытирая глаза. – Но если он причинит тебе зло, боль, я не знаю, что сделаю с ним…
– Этого не случится. Я знаю его лучше, чем кого-либо на свете, лучше тебя.
В эту минуту она казалась совершенным ребенком, озорным и хитрым.
– Всего за два дня, Виктория Хендерсон? Сомневаюсь. Ты фантазерка. Для человека, проповедующего столь радикальные идеи, ты настоящая романтическая дурочка. Как можно доверять этому человеку после столь короткого знакомства?
– Потому что я знаю его. И прекрасно понимаю. Мы оба совершенно независимые люди, верящие в одни и те же идеалы, которым повезло встретить друг друга. Это чудо, Олли. В самом деле чудо. Он сказал, что ждал меня всю жизнь. Всю жизнь, представляешь? И теперь не в силах осознать, какая удача нам выпала.
– А как насчет его жены и детей? Он о них подумал? – скептически бросила Оливия, и Виктория, мгновенно смутившись, не сразу нашлась с ответом.
– Тоби утверждает, что Эванджелина специально рожала детей, чтобы его удержать. Он никогда не намеревался иметь детей в браке без любви. Во всем виновата она, и пусть теперь сама их воспитывает.
– Очень мило, а главное – порядочно, – язвительно заметила Оливия, но Виктория, пропустив ее слова мимо ушей, продолжала петь дифирамбы возлюбленному.
Наконец они потушили свет, и Оливия обняла младшую сестру.
– Будь осторожнее, дорогая, будь умнее… будь мудрее… – прошептала она, но Виктория лишь сонно кивнула и свернулась клубочком.
Скорее бы настало завтра, подумала она. Тоби назначил ей свидание в библиотеке, ровно в десять утра.
Глава 5
На следующий день, пока Оливия вместе с поваром составляли меню обеда и ужина, Виктория улизнула из дома. Она сказала Берти, что идет в библиотеку, где встретится с мисс Рокфеллер, и вернется к вечеру. Берти велела Доновану подвезти ее, и никто не обратил внимания на то, что Виктория надела новый белый костюм со шляпой в тон, в котором выглядела так, словно сошла с картинки модного журнала. Она поднялась на крыльцо библиотеки, держа в руке стопку книг, а Донован вернулся домой: пора было везти мистера Хендерсона в контору Джона Уотсона.
Виктория вернула книги и, оглянувшись, заметила Тоби, стоявшего в углу, неподалеку от стола вежливой очкастой старой девы-библиотекарши. Девушка просияла от радости. Их глаза встретились, и через минуту они рука об руку выбежали на улицу. Виктория понятия не имела, куда они идут, да и не заботилась. Главное – они вместе.
Тоби оставил машину у обочины. Он весьма гордился новым «штутцем», купленным в этом году, и засмеялся, когда Виктория заявила, что хочет сесть за руль.
– Только не говори, что умеешь водить машину! – с веселым восхищением воскликнул он. – Подумать только, я действительно нашел настоящую современную девушку! Большинство нынешних дам только притворяются ими, а на деле – ханжи и лицемерки!
Он предложил ей папиросу, и Виктория закурила, хотя на самом деле считала, что еще слишком рано для таких эскапад на людях. Они немного поездили по Ист-Сайду, но вскоре Тоби остановил машину и впился глазами в Викторию, словно хотел навсегда запечатлеть в сердце и памяти каждую черточку ее лица.
– Я обожаю тебя, – прошептал он, касаясь губами ее волос. – Такие, как ты, еще не рождались на свет.
Его слова оказали на нее невероятное возбуждающее действие, и, когда Тоби поцеловал ее, девушка словно растеклась в его объятиях. В этот момент она была действительно готова на все, а он продолжал целовать ее, пока оба не задохнулись.
– Ты сводишь меня с ума. Чего бы я ни дал, лишь бы похитить тебя и увезти в Канаду, Мексику, Аргентину или на Азорские острова… Такая жемчужина, как ты, заслуживает роскошной экзотической оправы. Я хотел бы лежать с тобой на теплом песке, под звуки музыки, и целоваться, целоваться…
Он снова нагнулся к ней, и Виктория окончательно потеряла голову. Глядя в его темные глаза, она мечтала лишь о том, чтобы эти мгновения длились вечно. Невозможно представить, что через несколько часов им придется расстаться!
Но лицо Тоби неожиданно просветлело, словно его осенила какая-то блестящая мысль.
– Я кое-что придумал, – объявил он, заводя машину. – Теперь я знаю, куда мы отправимся. Я не был там сто лет.
– Интересно, куда же? – беззаботно осведомилась Виктория, и Тоби протянул ей маленькую фляжку. Она послушно сделала крошечный глоток, чтобы не показаться наивной провинциалкой. Во фляжке оказалось бренди, обжегшее ей горло, но возымевшее успокоительный эффект. Вскоре девушка уже ни о чем не думала.
– Секрет, – с таинственным видом объявил Тоби, с обожанием глядя на нее. В эту минуту оба чувствовали, что предназначены друг для друга.
Она продолжала засыпать его вопросами, но Тоби отмалчивался и лишь однажды объявил, что похищает ее. Виктория, ничуть не встревоженная, отвечала на его поцелуи и осмелилась выпить еще бренди, но, когда Тоби в третий раз протянул ей фляжку, отказалась.
– Ты всегда пьешь бренди перед завтраком? – небрежно спросила она, хотя такие вещи не особенно ее беспокоили. Многие приятели отца часто прикладывались к спиртному, и даже Джон Уотсон зимой неизменно носил с собой фляжку. Правда, на улице не было холодно, просто бренди приятно кружило голову и усиливало и без того бурлящее возбуждение.
– Я так нервничал сегодня, – признался Тоби, – вот и решил, что оно мне понадобится. Просто ноги тряслись, когда отправлялся на свидание.
Он, по-мальчишески ухмыляясь, подмигнул ей и при этом выглядел таким беззащитным и влюбленным, что Виктория ощутила себя умудренной жизнью, опытной женщиной. Подумать только, ему уже тридцать два, а она смогла свести его с ума! Это ужасно ей льстило, особенно сознание того, что видеться с ним запрещено. А если вспомнить о его отвратительной репутации…
Но неожиданно даже это взволновало ее, потому что Виктория поняла – все это гнусные сплетни. В конце концов это вообще не важно, особенно после того, как Тоби сказал Виктории, что разведется с Эванджелиной и вообще совершил роковую ошибку, потратив пять лет на брак без любви. То, что развод в семействе Асторов вызовет грандиозный скандал, даже не пришло ей в голову – в отличие от сестры.
Они оказались в районе жилых застроек. Дома вокруг были маленькими, простыми, почти как в сельской местности. Вскоре Тоби остановился перед небольшим аккуратным зданием, отделенным от остальных давно не подстригавшимися кустами живой изгороди.
– Что это? – удивилась Виктория, гадая, кого решил навестить Тоби.
– Волшебный приют, – улыбнулся он и, обойдя вокруг, помог Виктории выйти. Она нерешительно огляделась, но Тоби, подхватив корзинку для пикников, битком набитую заманчивыми деликатесами, по-видимому украденными с кухни, достал из кармана ключ.
– Чей это дом? – смущенно пробормотала она, неловко переминаясь, но все же послушно последовала за Тоби. Он открыл дверь, и девушка увидела маленькую чистую гостиную. Мебель, хоть и простая, была в хорошем состоянии. Никакой особенной роскоши, но местечко достаточно приятное, чтобы спокойно провести здесь час-другой.
Прежде чем она успела шагнуть вперед, Тоби обнял ее, поцеловал и, откинув со лба длинный черный локон, прижал к себе так сильно, что едва не раздавил. А потом подхватил ее на руки и перенес через порог.
– Когда-нибудь ты станешь моей женой, Виктория Хендерсон, – поклялся он. – Ты еще почти не знаешь меня, но настанет час и мы не расстанемся… Ты будешь следующей миссис Уитком… если согласишься…
Он выглядел таким юным и неуверенным в себе, а его широкие плечи, казалось, заслоняли ее от всего мира. Виктория неожиданно растерялась. Подумать только, она, гордо провозглашавшая, что никогда не выйдет замуж, что желает быть свободной и жить в Европе, сейчас наедине с этим человеком, готовая стать его рабой, покоряться любому его слову. Она понимала, что поступает нехорошо, некрасиво, но ничего не могла с собой поделать. Как могут такие чудесные отношения подвергаться всеобщему осуждению? Как люди не понимают чистоту их чувств?
В сердце своем Виктория ощущала безмерную любовь к нему. Он покорил ее своей открытостью, искренностью, безмерным обаянием. И девушка доверяла ему, как собственному отцу.
– Я так люблю тебя, – тихо прошептала она, и он снова поцеловал ее.
Они сами не помнили, как очутились на диване. Тоби осыпал ее страстными поцелуями, и она чувствовала, как пульсирует его напряженная плоть. Виктория не знала, что делать и чего он ожидает от нее, и пуще всего боялась совершить какую-нибудь непоправимую глупость, но в эту минуту молила Бога лишь об одном – чтобы это продолжалось вечно.
Тоби отстранился первым, и Виктория с удивлением заметила, что ее блузка расстегнута. Когда это произошло? Она не знала.
Они поставили корзинку на стол и выпили по бокалу шампанского. Виктория дрожащими руками застегнула пуговицы, и Тоби повел ее в сад. Кругом никого не было, улица оставалась безлюдной, и Тоби объяснил, что снял этот домик специально, чтобы хоть изредка побыть одному и избавиться на несколько часов от Эванджелины, помечтать и отдохнуть. Именно здесь он и решил подать на развод.
– Ты, наверное, будешь ужасно скучать по детям? – сочувственно спросила она.
– Разумеется. Но надеюсь, она смягчится и позволит мне с ними видеться. Конечно, это станет потрясением для всей семьи, но думаю, Эванджелине тоже станет легче. Невозможно, чтобы это продолжалось вечно. Родственники, естественно, тяжело воспримут случившееся, потому что не поймут нас.
Виктория кивнула. До нее только сейчас дошло, какая разразится гроза. Отец, вне всякого сомнения, будет потрясен, но, возможно, со временем он смягчится. Кроме того, они могут пожениться позже. Да Виктории все равно, лишь бы они были вместе, а это весьма затруднительно, тем более что она скоро вернется в Кротон. Но Тоби, конечно, будет часто приезжать, и, поскольку все узнают, что он разводится, они сумеют встречаться без помех. Странно, как изменилась ее жизнь всего за несколько дней. Она никогда не предполагала, что все станет совершенно иным и будет представляться в другом свете.
Тоби расспрашивал ее о детстве и заразительно смеялся над историями о приключениях озорниц двойняшек, пока они снова не оказались в доме. Он принялся ее целовать. Виктория потеряла всякое представление о времени. Они разговаривали, целовались, пили шампанское, и на этот раз она позволила ему снять с себя блузку. Правда, попыталась было возразить, но Тоби заставил се замолчать своими огненными ласками и горячими губами. Виктория, ошеломленная силой своего желания, почти не сопротивлялась, когда он проложил дорожку поцелуев от ее губ к шее и груди, чуть прикусив сосок. Виктория тихо застонала, поняв, что сейчас произойдет. Возврата нет. Это мгновение вместило в себя целую жизнь. Они вместе разделят риск, опасность, радости и печали.
Одежда словно растворилась в его руках. Тоби поднял девушку на руки и, целуя, понес в спальню. Занавеси задернуты, комната словно окутана мистической дымкой. Тоби положил Викторию на кровать и сам лег рядом. Он был бесконечно нежен, пылок и влюблен, и когда овладел девушкой, та почти не почувствовала боли. Она возрождалась и умирала в его объятиях и ничего больше не боялась, бесконечно доверяя и любя человека, дарованного ей судьбой.
Потом они долго лежали в полудремоте, наслаждаясь взаимной близостью. Теперь Виктория не сомневалась, что принадлежит ему навсегда.
Тоби разбудил ее в пять часов, когда небо уже начало темнеть. Ему так не хотелось вставать, но если они сейчас не уедут, родные Виктории и его жена забеспокоятся. Ни за что на свете он не желал бы причинить Виктории неприятности.
У девушки сжималось от боли сердце, но она послушно оделась под пристальным взглядом любовника, восхищавшегося ее длинными стройными ногами, изяществом фигуры и грацией. Он просто не верил собственному счастью. Найти идеальную женщину… невероятно! Неужели все это было на самом деле?
– Ты никогда, никогда не пожалеешь, что полюбила меня, – прошептал он на прощание, и хотя оба еще не полностью осознали всю важность случившегося, Виктория кивнула в ответ. Это правда. Она не испытывает раскаяния. Сегодня она сама выбрала свою дорогу, и отныне они навеки связаны неразрывными цепями.
Он позволил ей сесть за руль и проехать часть пути, и хотя несколько раз Виктория едва не попала в аварию, оба только смеялись, дурачились, пели, как дети, оказавшиеся на крошечной лодке посреди бурного моря и надеявшиеся, что боги их хранят.
– Я люблю тебя, Тоби Уитком, – вырвалось у Виктории, когда он остановил машину в двух кварталах от ее дома.
– Не так сильно, как я тебя. Вот увидишь, в один прекрасный день ты станешь моей, – гордо объявил Тоби, – пусть я тебя недостоин.
– Я уже твоя, – прошептала она и, поцеловав его в щеку, ступила на тротуар, все еще ошеломленная силой собственного самопожертвования. Но разве они не созданы друг для друга?
Она помахала рукой вслед удалявшейся машине и долго провожала Тоби взглядом. Они договорились встретиться завтра в библиотеке и немедленно поехать в маленький домик, ставший их прибежищем.
Виктория вернула книги и, оглянувшись, заметила Тоби, стоявшего в углу, неподалеку от стола вежливой очкастой старой девы-библиотекарши. Девушка просияла от радости. Их глаза встретились, и через минуту они рука об руку выбежали на улицу. Виктория понятия не имела, куда они идут, да и не заботилась. Главное – они вместе.
Тоби оставил машину у обочины. Он весьма гордился новым «штутцем», купленным в этом году, и засмеялся, когда Виктория заявила, что хочет сесть за руль.
– Только не говори, что умеешь водить машину! – с веселым восхищением воскликнул он. – Подумать только, я действительно нашел настоящую современную девушку! Большинство нынешних дам только притворяются ими, а на деле – ханжи и лицемерки!
Он предложил ей папиросу, и Виктория закурила, хотя на самом деле считала, что еще слишком рано для таких эскапад на людях. Они немного поездили по Ист-Сайду, но вскоре Тоби остановил машину и впился глазами в Викторию, словно хотел навсегда запечатлеть в сердце и памяти каждую черточку ее лица.
– Я обожаю тебя, – прошептал он, касаясь губами ее волос. – Такие, как ты, еще не рождались на свет.
Его слова оказали на нее невероятное возбуждающее действие, и, когда Тоби поцеловал ее, девушка словно растеклась в его объятиях. В этот момент она была действительно готова на все, а он продолжал целовать ее, пока оба не задохнулись.
– Ты сводишь меня с ума. Чего бы я ни дал, лишь бы похитить тебя и увезти в Канаду, Мексику, Аргентину или на Азорские острова… Такая жемчужина, как ты, заслуживает роскошной экзотической оправы. Я хотел бы лежать с тобой на теплом песке, под звуки музыки, и целоваться, целоваться…
Он снова нагнулся к ней, и Виктория окончательно потеряла голову. Глядя в его темные глаза, она мечтала лишь о том, чтобы эти мгновения длились вечно. Невозможно представить, что через несколько часов им придется расстаться!
Но лицо Тоби неожиданно просветлело, словно его осенила какая-то блестящая мысль.
– Я кое-что придумал, – объявил он, заводя машину. – Теперь я знаю, куда мы отправимся. Я не был там сто лет.
– Интересно, куда же? – беззаботно осведомилась Виктория, и Тоби протянул ей маленькую фляжку. Она послушно сделала крошечный глоток, чтобы не показаться наивной провинциалкой. Во фляжке оказалось бренди, обжегшее ей горло, но возымевшее успокоительный эффект. Вскоре девушка уже ни о чем не думала.
– Секрет, – с таинственным видом объявил Тоби, с обожанием глядя на нее. В эту минуту оба чувствовали, что предназначены друг для друга.
Она продолжала засыпать его вопросами, но Тоби отмалчивался и лишь однажды объявил, что похищает ее. Виктория, ничуть не встревоженная, отвечала на его поцелуи и осмелилась выпить еще бренди, но, когда Тоби в третий раз протянул ей фляжку, отказалась.
– Ты всегда пьешь бренди перед завтраком? – небрежно спросила она, хотя такие вещи не особенно ее беспокоили. Многие приятели отца часто прикладывались к спиртному, и даже Джон Уотсон зимой неизменно носил с собой фляжку. Правда, на улице не было холодно, просто бренди приятно кружило голову и усиливало и без того бурлящее возбуждение.
– Я так нервничал сегодня, – признался Тоби, – вот и решил, что оно мне понадобится. Просто ноги тряслись, когда отправлялся на свидание.
Он, по-мальчишески ухмыляясь, подмигнул ей и при этом выглядел таким беззащитным и влюбленным, что Виктория ощутила себя умудренной жизнью, опытной женщиной. Подумать только, ему уже тридцать два, а она смогла свести его с ума! Это ужасно ей льстило, особенно сознание того, что видеться с ним запрещено. А если вспомнить о его отвратительной репутации…
Но неожиданно даже это взволновало ее, потому что Виктория поняла – все это гнусные сплетни. В конце концов это вообще не важно, особенно после того, как Тоби сказал Виктории, что разведется с Эванджелиной и вообще совершил роковую ошибку, потратив пять лет на брак без любви. То, что развод в семействе Асторов вызовет грандиозный скандал, даже не пришло ей в голову – в отличие от сестры.
Они оказались в районе жилых застроек. Дома вокруг были маленькими, простыми, почти как в сельской местности. Вскоре Тоби остановился перед небольшим аккуратным зданием, отделенным от остальных давно не подстригавшимися кустами живой изгороди.
– Что это? – удивилась Виктория, гадая, кого решил навестить Тоби.
– Волшебный приют, – улыбнулся он и, обойдя вокруг, помог Виктории выйти. Она нерешительно огляделась, но Тоби, подхватив корзинку для пикников, битком набитую заманчивыми деликатесами, по-видимому украденными с кухни, достал из кармана ключ.
– Чей это дом? – смущенно пробормотала она, неловко переминаясь, но все же послушно последовала за Тоби. Он открыл дверь, и девушка увидела маленькую чистую гостиную. Мебель, хоть и простая, была в хорошем состоянии. Никакой особенной роскоши, но местечко достаточно приятное, чтобы спокойно провести здесь час-другой.
Прежде чем она успела шагнуть вперед, Тоби обнял ее, поцеловал и, откинув со лба длинный черный локон, прижал к себе так сильно, что едва не раздавил. А потом подхватил ее на руки и перенес через порог.
– Когда-нибудь ты станешь моей женой, Виктория Хендерсон, – поклялся он. – Ты еще почти не знаешь меня, но настанет час и мы не расстанемся… Ты будешь следующей миссис Уитком… если согласишься…
Он выглядел таким юным и неуверенным в себе, а его широкие плечи, казалось, заслоняли ее от всего мира. Виктория неожиданно растерялась. Подумать только, она, гордо провозглашавшая, что никогда не выйдет замуж, что желает быть свободной и жить в Европе, сейчас наедине с этим человеком, готовая стать его рабой, покоряться любому его слову. Она понимала, что поступает нехорошо, некрасиво, но ничего не могла с собой поделать. Как могут такие чудесные отношения подвергаться всеобщему осуждению? Как люди не понимают чистоту их чувств?
В сердце своем Виктория ощущала безмерную любовь к нему. Он покорил ее своей открытостью, искренностью, безмерным обаянием. И девушка доверяла ему, как собственному отцу.
– Я так люблю тебя, – тихо прошептала она, и он снова поцеловал ее.
Они сами не помнили, как очутились на диване. Тоби осыпал ее страстными поцелуями, и она чувствовала, как пульсирует его напряженная плоть. Виктория не знала, что делать и чего он ожидает от нее, и пуще всего боялась совершить какую-нибудь непоправимую глупость, но в эту минуту молила Бога лишь об одном – чтобы это продолжалось вечно.
Тоби отстранился первым, и Виктория с удивлением заметила, что ее блузка расстегнута. Когда это произошло? Она не знала.
Они поставили корзинку на стол и выпили по бокалу шампанского. Виктория дрожащими руками застегнула пуговицы, и Тоби повел ее в сад. Кругом никого не было, улица оставалась безлюдной, и Тоби объяснил, что снял этот домик специально, чтобы хоть изредка побыть одному и избавиться на несколько часов от Эванджелины, помечтать и отдохнуть. Именно здесь он и решил подать на развод.
– Ты, наверное, будешь ужасно скучать по детям? – сочувственно спросила она.
– Разумеется. Но надеюсь, она смягчится и позволит мне с ними видеться. Конечно, это станет потрясением для всей семьи, но думаю, Эванджелине тоже станет легче. Невозможно, чтобы это продолжалось вечно. Родственники, естественно, тяжело воспримут случившееся, потому что не поймут нас.
Виктория кивнула. До нее только сейчас дошло, какая разразится гроза. Отец, вне всякого сомнения, будет потрясен, но, возможно, со временем он смягчится. Кроме того, они могут пожениться позже. Да Виктории все равно, лишь бы они были вместе, а это весьма затруднительно, тем более что она скоро вернется в Кротон. Но Тоби, конечно, будет часто приезжать, и, поскольку все узнают, что он разводится, они сумеют встречаться без помех. Странно, как изменилась ее жизнь всего за несколько дней. Она никогда не предполагала, что все станет совершенно иным и будет представляться в другом свете.
Тоби расспрашивал ее о детстве и заразительно смеялся над историями о приключениях озорниц двойняшек, пока они снова не оказались в доме. Он принялся ее целовать. Виктория потеряла всякое представление о времени. Они разговаривали, целовались, пили шампанское, и на этот раз она позволила ему снять с себя блузку. Правда, попыталась было возразить, но Тоби заставил се замолчать своими огненными ласками и горячими губами. Виктория, ошеломленная силой своего желания, почти не сопротивлялась, когда он проложил дорожку поцелуев от ее губ к шее и груди, чуть прикусив сосок. Виктория тихо застонала, поняв, что сейчас произойдет. Возврата нет. Это мгновение вместило в себя целую жизнь. Они вместе разделят риск, опасность, радости и печали.
Одежда словно растворилась в его руках. Тоби поднял девушку на руки и, целуя, понес в спальню. Занавеси задернуты, комната словно окутана мистической дымкой. Тоби положил Викторию на кровать и сам лег рядом. Он был бесконечно нежен, пылок и влюблен, и когда овладел девушкой, та почти не почувствовала боли. Она возрождалась и умирала в его объятиях и ничего больше не боялась, бесконечно доверяя и любя человека, дарованного ей судьбой.
Потом они долго лежали в полудремоте, наслаждаясь взаимной близостью. Теперь Виктория не сомневалась, что принадлежит ему навсегда.
Тоби разбудил ее в пять часов, когда небо уже начало темнеть. Ему так не хотелось вставать, но если они сейчас не уедут, родные Виктории и его жена забеспокоятся. Ни за что на свете он не желал бы причинить Виктории неприятности.
У девушки сжималось от боли сердце, но она послушно оделась под пристальным взглядом любовника, восхищавшегося ее длинными стройными ногами, изяществом фигуры и грацией. Он просто не верил собственному счастью. Найти идеальную женщину… невероятно! Неужели все это было на самом деле?
– Ты никогда, никогда не пожалеешь, что полюбила меня, – прошептал он на прощание, и хотя оба еще не полностью осознали всю важность случившегося, Виктория кивнула в ответ. Это правда. Она не испытывает раскаяния. Сегодня она сама выбрала свою дорогу, и отныне они навеки связаны неразрывными цепями.
Он позволил ей сесть за руль и проехать часть пути, и хотя несколько раз Виктория едва не попала в аварию, оба только смеялись, дурачились, пели, как дети, оказавшиеся на крошечной лодке посреди бурного моря и надеявшиеся, что боги их хранят.
– Я люблю тебя, Тоби Уитком, – вырвалось у Виктории, когда он остановил машину в двух кварталах от ее дома.
– Не так сильно, как я тебя. Вот увидишь, в один прекрасный день ты станешь моей, – гордо объявил Тоби, – пусть я тебя недостоин.
– Я уже твоя, – прошептала она и, поцеловав его в щеку, ступила на тротуар, все еще ошеломленная силой собственного самопожертвования. Но разве они не созданы друг для друга?
Она помахала рукой вслед удалявшейся машине и долго провожала Тоби взглядом. Они договорились встретиться завтра в библиотеке и немедленно поехать в маленький домик, ставший их прибежищем.
Глава 6
Октябрь пролетел незаметно, исполненный лихорадочной деятельности. Эдвард Хендерсон заключил удачную сделку, долженствующую принести ему огромные прибыли, и пребывал в прекрасном настроении. Каждый день он отправлялся в контору Джона Уотсона и проводил целые часы в совещаниях с банкирами и адвокатами.
У Оливии появились друзья, приглашавшие ее то на обед, то на чай. И хотя Викторию приглашали тоже, она редко присоединялась к сестре. Она отговаривалась тем, что ходит на лекции и собрания ассоциации суфражисток, но Оливия подозревала, что сестра неоткровенна с ней. Она инстинктивно чувствовала, что встречи с Уиткомом продолжаются. Оливия старалась не говорить на эту скользкую тему, но незаметно наблюдала за сестрой. Что она могла поделать? Сестра влюблена, это видно с первого взгляда, и ее уже не остановишь.
Хендерсоны часто посещали спектакли и концерты, и Оливия, по просьбе отца, дала два небольших обеда. Чарлз Доусон пришел на один, но большую часть вечера провел в деловых разговорах с отцом. Оливия же была куда менее разговорчивой, чем обычно: слишком она волновалась за сестру. Между ними словно выросла стена обиды и непонимания, через которую Оливия была не в силах проникнуть, и, когда пыталась расспросить Викторию, та обвиняла сестру в несправедливости и чересчур буйном воображении.
Оливия мечтала о том времени, когда они наконец вернутся домой и сестра, возможно, излечится от своего несчастного увлечения. Ей было тяжело без привычной дружбы и понимания, но в конце октября Эдвард сообщил, что они вряд ли уедут в Кротон до Дня благодарения2. Он окончательно договорился о продаже завода и, кроме того считал, что девочкам пошло на пользу пребывание в Нью-Йорке. У них появились друзья, и кроме того…
Тут отец заговорщически подмигивал. Вдруг они найдут себе подходящих женихов?
В любом случае девушки прекрасно проводили время. Оливия приобрела знания светского этикета и стала идеальной хозяйкой, а Виктория расцвела, превратившись в неотразимую женщину, окруженную аурой изысканности и утонченности. Вслух эти перемены не обсуждались, но те, кто хорошо знал девушек, все замечали. Оливия считала, будто сестра специально ведет себя так, чтобы привлечь Тоби. А Виктория никому ничего не рассказывала, тем более сестре. Оливии ничего не было известно о ее тайных свиданиях с Тоби, о том, что происходит в маленьком домике, где они встречались каждое утро. Но она чувствовала, что отношения сестры с Тоби крепнут, а Виктория избегает ее, и кажется вечно занятой, что Оливия считала подозрительным.
У Оливии появились друзья, приглашавшие ее то на обед, то на чай. И хотя Викторию приглашали тоже, она редко присоединялась к сестре. Она отговаривалась тем, что ходит на лекции и собрания ассоциации суфражисток, но Оливия подозревала, что сестра неоткровенна с ней. Она инстинктивно чувствовала, что встречи с Уиткомом продолжаются. Оливия старалась не говорить на эту скользкую тему, но незаметно наблюдала за сестрой. Что она могла поделать? Сестра влюблена, это видно с первого взгляда, и ее уже не остановишь.
Хендерсоны часто посещали спектакли и концерты, и Оливия, по просьбе отца, дала два небольших обеда. Чарлз Доусон пришел на один, но большую часть вечера провел в деловых разговорах с отцом. Оливия же была куда менее разговорчивой, чем обычно: слишком она волновалась за сестру. Между ними словно выросла стена обиды и непонимания, через которую Оливия была не в силах проникнуть, и, когда пыталась расспросить Викторию, та обвиняла сестру в несправедливости и чересчур буйном воображении.
Оливия мечтала о том времени, когда они наконец вернутся домой и сестра, возможно, излечится от своего несчастного увлечения. Ей было тяжело без привычной дружбы и понимания, но в конце октября Эдвард сообщил, что они вряд ли уедут в Кротон до Дня благодарения2. Он окончательно договорился о продаже завода и, кроме того считал, что девочкам пошло на пользу пребывание в Нью-Йорке. У них появились друзья, и кроме того…
Тут отец заговорщически подмигивал. Вдруг они найдут себе подходящих женихов?
В любом случае девушки прекрасно проводили время. Оливия приобрела знания светского этикета и стала идеальной хозяйкой, а Виктория расцвела, превратившись в неотразимую женщину, окруженную аурой изысканности и утонченности. Вслух эти перемены не обсуждались, но те, кто хорошо знал девушек, все замечали. Оливия считала, будто сестра специально ведет себя так, чтобы привлечь Тоби. А Виктория никому ничего не рассказывала, тем более сестре. Оливии ничего не было известно о ее тайных свиданиях с Тоби, о том, что происходит в маленьком домике, где они встречались каждое утро. Но она чувствовала, что отношения сестры с Тоби крепнут, а Виктория избегает ее, и кажется вечно занятой, что Оливия считала подозрительным.