Стил Даниэла. Конец лета

   – Несносный тип! Я тебя ненавижу.
   – Ничего подобного, ты не можешь от меня оторваться и хочешь утащить меня в укромное место, чтобы там на меня наброситься. Я угадал?
   – Вообще-то теперь, когда ты это сказал... – Динна усмехнулась и поднесла к губам бокал с вином.
   До конца ленча они поддразнивали друг друга. Бен взял выходной на полдня, к выставке все было готово, все картины уже висели на своих местах. В галерее распоряжалась Салли, и Бен решил, что ему стоит побыть с Динной. Он боялся, что она в последний момент передумает насчет выставки или расклеится. Кроме того, он приготовил для нее сюрприз. Когда они вышли из кафе и направились к машине, Бен посмотрел на часы.
   – Динна, ты не против, если я по дороге загляну к «Саксу»?
   – Сейчас? – удивилась Динна. – Да нет, не против.
   – Я ненадолго.
   Перед магазином Бен затормозил и загадочно улыбнулся:
   – Зайдешь со мной?
   – Нет, я подожду в машине.
   – Точно?
   Бен не слишком настаивал, но он знал, что сегодня Динне не хочется оставаться одной даже ненадолго.
   – Ладно, я пойду с тобой. – Она поддалась легко. Довольно улыбаясь, Бен вошел в магазин вместе с Динной. – Что тебе здесь нужно?
   – Я приехал забрать платье, – сообщил Бен с поразительной самоуверенностью и со столь же поразительной небрежностью.
   – Платье?
   – Нуда, для Салли. Она сказала, что у нее самой не будет времени. Вот я и пообещал забрать его в магазине и доставить в галерею с таким расчетом, чтобы она успела переодеться. Кстати, а в чем ты пойдешь на открытие выставки?
   Бен сомневался, что Динна вообще об этом подумала, она была слишком занята своими картинами.
   – Ну-у, не знаю, я собиралась надеть черное платье. Динна привезла из дома три закрытых вечерних платья, и они висели в шкафу Бена вместе с ее джинсами, заляпанными краской рубашками, габардиновыми брюками и полудюжиной кашемировых свитеров с воротником «под горло». Бену нравилось видеть вещи Динны рядом со своими собственными.
   – А почему ты не хочешь надеть зеленое?
   – Слишком нарядно. – Динна отвечала на вопросы Бена, однако ее мысли, казалось, были за тысячу миль отсюда. – Послушай, ты не знаешь, кто из критиков придет на открытие?
   Динна озабоченно взглянула на Бена.
   – А мне не кажется, что оно слишком нарядное, – безмятежно заметил тот.
   – Ты слышал мой вопрос?
   В голос Динны прокралось страдание.
   – Нет. Так как насчет зеленого платья?
   – К черту зеленое платье. Я спросила...
   Бен крепко поцеловал ее в губы. Когда он оторвался от нее, Динна долго не могла перевести дух. В это время лифт остановился на втором этаже универмага, и двери открылись.
   – Бен! – укоризненно воскликнула Динна. Но их никто не видел, поблизости не было ни души. – Ты меня наконец выслушаешь?
   – Нет.
   Бен уже разговаривал с продавщицей. Та принесла платье.
   – Отлично. – Бен улыбнулся продавщице и повернулся к Динне: – Что скажешь?
   Динна вопросительно хмыкнула. Мысли ее по-прежнему были далеко, однако покупка внезапно приковала к себе ее внимание. Это было платье из тонкой шерсти сиреневого цвета, с высоким воротом, длинным рукавом и открытой спиной. К платью прилагался жакет очень удачного покроя. Динна подошла ближе и пощупала тонкую шерсть. Ткань явно французская, да и фасон тоже. Ей подумалось, что платье наверняка стоит целое состояние.
   – Какая прелесть.
   Бен и продавщица переглянулись, улыбаясь одними глазами.
   – Пожалуй, я все-таки надену зеленое платье.
   – А по-моему, не стоит, – сказал Бен и предложил с абсолютно невинным видом: – Может, лучше наденешь это?
   Динна растерялась:
   – Мне надеть платье Салли? Ерунда какая-то, ничего не понимаю.
   – А Салли можешь одолжить свое зеленое.
   – Милый, я тебя люблю, но сейчас, по-моему, ты просто сошел с ума.
   Динна улыбнулась продавщице и повернулась, чтобы уйти, но Бен мягко взял ее за руку и прошептал на ухо:
   – Я думаю, ты тоже сумасшедшая, так что пойди и примерь свое новое платье.
   Динна посмотрела на него в полном изумлении.
   – Ты шутишь? – Бен покачал головой. – Это платье для меня?
   Он кивнул и улыбнулся с самым удовлетворенным видом.
   – Тебе нравится?
   – Мне... ох, Бен, я не могу... Платье просто потрясающее!
   Широко раскрытыми глазами Динна в полной растерянности смотрела на платье. Оно, конечно, было очень изысканным, но наверняка баснословно дорогим. И Бен купил его для нее? Человек, который ездит на немецком автомобиле неизвестной марки и предпочитает спагетти черной икре? Которого вполне устраивает, что у него нет горничной, а лишь пару раз в неделю приходит убираться старая женщина. И это при том, что его дед был окружен целой армией слуг, а отец, отойдя от дел, поселился в палаццо недалеко от Рима? И этот человек купил ей такое платье? Пожалуй, Динна не раз бы подумала, прежде чем потратить на такую дорогую вещь даже деньги Марка.
   – Господи Боже!
   – Хватит болтать, иди и примерь платье. Я хочу посмотреть.
   Динна примерила, и Бен увидел. Платье было безупречно. Покрой, стиль, цвет – все идеально подходило Динне. Когда она вышла из примерочной, перекинув через руку жакет, она казалась королевой. Насыщенный сиреневый цвет оттенял ее загар, удачный покрой платья рельефно обрисовывал обнаженные плечи и спину.
   – Что ты с ним наденешь?
   – Черные шелковые босоножки и серьги с бриллиантами. И зачешу волосы наверх.
   – Боже, я этого не вынесу, – блаженно застонал Бен, чем рассмешил продавщицу.
   Вечером Динна переодевалась в купленное платье, а Бен наблюдал за ней, сидя на кровати. Он помог ей застегнуть молнию на узкой полоске ткани, которая заменяла спинку платья. Динна зачесала волосы наверх и вставила в уши серьги с бриллиантами. Выглядела она столь безупречно, что у Бена даже дух захватило. Он улыбнулся, подошел к Динне и бережно вынул из ее ушей серьги.
   – Что ты делаешь?
   – Снимаю серьги.
   – Но зачем? Они тебе не нравятся? – Динна догадывалась, что причина в том, что серьги ей подарил Марк. – У меня нет других подходящих к этому платью.
   – Не важно:
   Бен достал из кармана небольшой мешочек из голубого шелка. В нем оказались серьги с крупными и очень красивыми жемчужинами. Под каждой жемчужиной сиял крошечный бриллиант. Изящные серьги были, по-видимому, старинной работы.
   – Я хочу, чтобы ты надела вот эти.
   Динна ошеломленно посмотрела на серьги и восхищенно вздохнула:
   – Ох, Бен... – Она подняла на него взгляд. – Что ты наделал?
   Платье, серьги, выставка... Он дал ей слишком много. Он дал ей все.
   – Эти серьги принадлежали моей бабке. Я хочу, чтобы ты их надела. Сегодня особенный вечер.
   Когда Динна снова посмотрела на Бена, в ее глазах блестели слезы. Бен нежно обхватил ее лицо ладонями.
   – Я хочу, чтобы этот вечер стал для тебя особенным, самым прекрасным в жизни. Это начало твоей жизни в мире искусства. И я хочу, чтобы все увидели, как ты хороша.
   Никогда еще Бен не смотрел на нее с такой любовью. Он обнял Динну, и ее сердце дрогнуло.
   – Ты очень добр ко мне.
   – Мы оба добры друг к другу, а это особый подарок.
   – Я не могу принять эти серьги, – тихо сказала Динна. Она могла их принять, только если бы осталась жить с Беном, но через месяц ей придется вернуться к Марку.
   – Нет, можешь. Я хочу, чтобы они остались у тебя. Несмотря ни на что.
   Бен понял. Он всегда ее понимал. Почему-то от этой мысли Динне стало еще тяжелее. Слезы брызнули из ее глаз, и она заплакала по-настоящему, содрогаясь в рыданиях.
   – Любимая, не плачь.
   – Ох, Бен, я не могу, не могу от тебя уйти.
   – Тебе и не нужно уходить – пока не нужно. Радуйся тому, что у нас есть.
   В начале их отношений Бен не рассуждал столь философски. «Возможно, – подумала Динна, – он в конце концов смирился с неизбежным». Она прильнула к Бену, и он закрыл глаза.
   – Я тебя люблю, – прошептала Динна дрожащим голосом.
   – Я тоже тебя люблю. А теперь, может, все-таки пойдем на открытие твоей выставки?
   Бен отстранился, чтобы посмотреть Динне в лицо. Она кивнула. Он осторожно взял одну сережку и просунул в мочку ее уха. Потом поцеловал Динну в губы и только после этого вдел вторую сережку.
   – Ты выглядишь очень изысканно. Я тобой горжусь и просто счастлив, что наконец-то открывается твоя выставка.
   – Мне все кажется, что вот сейчас я открою глаза и увижу, что все это мне только снилось. Я проснусь на пляже в Кармеле, а в отеле меня будет ждать Ким. Но всякий раз, когда у меня возникает такое чувство, я оглядываюсь и убеждаюсь, что ты существуешь на самом деле.
   Динна посмотрела на Бена с таким восторженным удивлением, что он засмеялся:
   – Еще как существую. – Он подсунул руку за край выреза ее платья. – И я бы с удовольствием доказал тебе, насколько я реален, но, боюсь, сейчас у нас нет на это времени. – Склонив в поклоне голову, Бен подал Динне руку. – Идем?
   Динна оперлась о его руку.
   – Конечно.
   – Ты готова?
   Бен остановил машину перед входом в галерею.
   – Господи, нет!
   Динна с широко распахнутыми глазами протянула к нему руки. Он лишь на секунду обнял ее, затем отстранил от себя, и они пошли в галерею. Внутри их ждал фотограф. Гостей собралось уже довольно много, среди них было немало критиков, Динна увидела и Ким – та была увлечена «развитием отношений» с каким-то представителем прессы. Рядом маячила Салли, ей не терпелось поближе взглянуть на новое платье Динны, от которого она пришла в восторг. В целом вечер удался на славу, выставка имела большой успех. Галерея сразу же продала семь картин. У Динны даже возникло ощущение, что она расстается с давними друзьями, ей было жаль отдавать свои работы. Бен пошутил по этому поводу, когда представлял Динну почитателям ее таланта. Он держался прекрасно, все время был поблизости, но не слишком близко, постоянно поддерживал Динну, но делал это незаметно. Для всех он был Бенджамином Томпсоном-третьим, преуспевающим владельцем галереи. О его связи с Динной никто и не догадывался. Бен был до предела тактичен – как в то утро, когда увидел Динну вместе с Ким, – и Динна могла быть абсолютно спокойна.
   Какое-то время Динна побаивалась, что до Марка могут дойти слухи – никогда нельзя знать заранее, кто придет на открытие выставки, кто увидит ее с Беном и какие выводы из этого сделает. Но потом ее страхи отступили, никто ничего не заподозрил, даже Ким, которая прислала Динне на дом огромный букет цветов. Ким была уверена, что это она свела Динну с Беном – в профессиональном смысле, конечно, поскольку о другой стороне их отношений она даже не догадывалась. Ким, правда, задавалась вопросом, сообщила ли Динна о выставке Марку. И позже Динна сама сказала ей, что сообщила.
   – И что он сказал?
   – Не много. Но был не в восторге.
   – Ничего, переживет.
   – Я надеюсь.
   Динна предпочла не развивать эту тему. Она не стала рассказывать подруге, что Марк практически запретил ей устраивать выставку и бросил трубку. «Никаких выставок». Но Динна впервые за все годы брака настояла на своем. На этот раз вопрос был слишком важен для нее, чтобы она опять уступила. Марк же не уступил ей в вопросе о покупке мотоцикла для Пилар. Почему же она должна идти у него на поводу в том, что касается ее творчества?
   – Боже праведный, любимая, почему ты хмуришься, чем ты недовольна? – тихо, чтобы не слышал никто, кроме Динны, спросил Бен.
   Его голос вывел Динну из задумчивости.
   – Я не недовольна, извини, просто... просто слишком много всего произошло.
   – Да уж, это точно. Салли только что продала еще две картины. – Бен выглядел счастливым, как ребенок. Динне хотелось броситься ему на шею, но она могла себе позволить ласкать его только взглядом. – Могу я соблазнить вас праздничным обедом, мадам?
   Динна усмехнулась, хорошо зная вкусы Бена.
   – Пожалуй, если это будет пицца.
   – Только не сегодня, мадам. На этот раз должен быть настоящий обед.
   – Гамбургеры, например?
   – Да ну тебя!
   Без лишних церемоний Бен обнял Динну за плечи и поцеловал в щеку. Владелец галереи вполне мог поцеловать художника в час его первого триумфа, в этом не было ничего необычного. Однако Ким, наблюдая за Динной, невольно подумала, не кроется ли за этим нечто большее. Динна что-то прошептала Бену на ухо, в ответ он нежно улыбнулся, и Ким услышала его слова:
   – Я рад, что они тебе нравятся.
   Динна со счастливым видом дотронулась до жемчужин в сережках и отошла. С этого момента Ким начала кое о чем догадываться.

Глава 13

   – Ладно, я готова услышать правду. Говори. – Динна сидела с закрытыми глазами на кровати в желтой спальне и судорожно сжимала над головой подушку.
   – У тебя такой вид, как будто ты ждешь землетрясения.
   Глядя на Динну, Бен не удержался от смеха. Он сидел на кровати рядом с ней со свежей газетой в руках.
   – Дорогая, что тебе прочитать? Новости с фондового рынка? Или, может, комиксы? О, я знаю что!
   – Да читай же ты наконец! Я больше не могу ждать ни секунды.
   Динна стиснула зубы, и Бен снова засмеялся. Он развернул газету на той странице, где были помещены отзывы о выставке. Однако Бен знал, что там будет написано. Он достаточно давно занимался этим бизнесом, чтобы знать результат заранее. И, пробежав глазами статью, Бен понял, что не ошибся.
   – Ну что, ты готова?
   – Бенджамин! Читай же, черт бы тебя побрал! – прорычала Динна.
   Бен начал читать монотонным голосом. Динна смотрела на него с ужасом.
   – «...блистательная, тонкая манера письма, которая свидетельствует не только о годах учебы и преданности работе, но и о таланте такого масштаба, какой, к сожалению, встречается нечасто».
   Динна недоверчиво нахмурилась и убрала от головы подушку.
   – Не может быть, ты это сам придумал!
   Она попыталась выхватить у него газету, но Бен не дал ей такой возможности, он вытянул руку и, держа газету так, чтобы Динна не могла до нее дотянуться, стал читать дальше, пока не дочитал статью до конца.
   – Не верю. – Динна была потрясена. – Этого не может быть.
   – Почему же не может? Я давно тебе говорил, что ты талантливый художник. Это знал я, теперь это знают критики и люди, которые купили твои картины. Это знают все, кроме одной уже большой, но очень глупой и не в меру скромной девочки.
   Бен придвинулся ближе и стал щекотать Динну.
   – Перестань! Я теперь знаменитость, не смей меня щекотать! – Но она так смеялась, что не могла ему помешать. – Прекрати, я теперь звезда!
   – Правда? А кто сделал тебя звездой? Кто тебе твердил, что ты должна устроить выставку? Кто тебя уговаривал? Кто, впервые увидев твои работы, сразу понял, что их нужно представить публике? Ну? Нет, ты скажи, скажи!
   Теперь они смеялись уже вместе. Бен сгреб ее в охапку, подол ее бледно-розовой шелковой ночной рубашки задрался до талии. На секунду Бен замер и посмотрел на женщину, лежащую в его объятиях. Никогда еще Динна не казалась ему такой нежной, хрупкой, прекрасной, ему хотелось обнимать ее вот так всю жизнь. Он мечтал, чтобы время остановилось.
   – В чем дело, дорогой? – Динна увидела выражение глаз Бена и теперь наблюдала за ним с некоторой опаской. – Что-нибудь не так?
   – Наоборот. Ты прекрасна до невозможности.
   – И полностью твоя.
   Динна легла на него сверху, улыбнулась счастливой улыбкой и припала к его губам в долгом нежном поцелуе. Не прошло и минуты, как ее ночная рубашка уже валялась на полу. Только после полудня они наконец встали с постели. Динна сонно зевнула и, обнаженная, подошла к двери на балкон. Ее распущенные волосы струились по спине темным шелковым водопадом. Бен любовался ею, все еще лежа в постели. Ему хотелось, чтобы и она оставалась в постели вечно.
   – Знаешь, кажется, ты губишь мою карьеру, – сказал он, не отрывая взгляда от Динны.
   Динна повернулась к нему, сейчас она казалась беззащитной и совсем юной; Но Бен уже знал, что внешность обманчива и внутри, под этой хрупкой оболочкой, прячется сильная женщина. Если бы не эта сила, не невидимый стальной стержень, она бы не выдержала стольких лет одиночества в браке с Марком.
   – Почему это я гублю твою карьеру? – Динна бросила на него притворно-надменный взгляд. – Я думала, что моими гениальными картинами я принесу тебе целое состояние.
   – И принесла бы, если бы я попал на свое рабочее место. Хорошо еще, что Салли сегодня не ждет меня в офисе. Ты знаешь, что такого со мной никогда в жизни не бывало?
   Однако по виду Бена не было похоже, чтобы он расстраивался из-за своего нового образа жизни. Он обернул бедра полотенцем, бросил Динне свой халат и вышел вместе с ней на балкон. Они удобно устроились в парусиновых креслах.
   – Ты сделала меня ленивым, счастливым, молодым и вечно возбужденным.
   – Ты сделал со мной то же самое. – Динна наклонилась к нему, и они снова поцеловались. – Я чувствую себя двадцатилетней, самое большее двадцатидвухлетней.
   – Отлично, тогда давай поженимся и заведем дюжину детей.
   Динна быстро посмотрела на Бена, на какое-то мгновение ей даже показалось, что он говорит серьезно.
   – Тогда бы у нас точно появились новые заботы. А что, разве нет? – Говорить на эту тему с Беном всерьез Динна не могла, это было бы неправильно. Поэтому она спросила: – Какие у нас планы на эти выходные?
   Динна подставила лицо солнцу и закрыла глаза. Было так приятно сидеть рядом с Беном, жить с ним, ездить с ним в Кармел или оставаться в городе, просыпаться рядом с ним по утрам и засыпать в одной постели. Она чувствовала себя так, словно они провели вместе сто лет, а не семь недель. Динне не верилось, что прошло так мало времени, что их жизни так быстро срослись в одну. Можно было только удивляться, как много всего произошло за такое короткое время.
   – Хочешь поехать в Кармел или тебе надоело?
   – Мне это никогда не надоест. Кармел – самое лучшее место для жизни, такое тихое, спокойное.
   – Я рад, что ты так считаешь. – Бен взял ее за руку. – У меня тоже такое чувство. Но я все время думаю, что тебе могло бы понравиться какое-нибудь более экзотическое место.
   – Какое, например?
   Предположение Бена заинтересовало Динну. Может, Афины? Усилием воли она выкинула из головы мысли о Марке.
   – Ну, не знаю, например, мы могли бы съездить в Беверли-Хиллз. Я там давно не был. – Обычно Бен приезжал туда всего на один день и уже к обеду возвращался домой. – А можем выбраться даже в Нью-Йорк.
   Бен никогда не уезжал очень далеко от своей работы, от галерей, других дилеров, художников, аукционов. На свой лад он был почти так же одержим работой, как Марк. Различие состояло в том, что Бен включал в свой мир и Динну и их страсть была общей.
   – Так что решай, куда бы ты хотела отправиться в этот уик-энд?
   – Я же сказала, в Кармел.
   Динна открыла глаза и улыбнулась теплой, счастливой улыбкой.
   – Что ж, значит, едем в Кармел.
   – Кстати, это мне напомнило... – Динна нахмурилась. – Мне нужно забрать кое-какие вещи из дома.
   Она не была дома несколько дней. Порой Динна спрашивала себя, что думает о ее отсутствии Маргарет. Она объяснила экономке, что работает в студии подруги и ей проще ночевать там же, а не ездить домой. Иногда, после выходного Маргарет, Динна заезжала рано утром домой и приминала белье на кровати, чтобы казалось, будто она спала дома. Однако Динна догадывалась, что ее уловки никого не могли обмануть. И меньше всего – женщину, которая работала в их семье много лет. Но не могла же она ей сказать: «Я влюбилась в другого мужчину»? Поэтому она старалась сохранять спокойствие и по возможности не встречаться взглядом с проницательными голубыми глазами пожилой экономки.
   В два часа дня Бен высадил Динну за квартал от ее дома. Динне нужно было просмотреть почту и подписать несколько чеков. Кроме того, нужно было выплатить жалованье Маргарет и оставить ей деньги на продукты, хотя Динна больше не питалась дома. Ее сердце – и желудок – жило в другом месте. Динна даже перестала работать в своей домашней студии. Теперь она рисовала только у Бена. Там же она работала и над одной картиной втайне от Бена, обращаясь к ней, только когда Бен отсутствовал.
   Динна вошла в дом и окликнула Маргарет. Но экономка не отозвалась. Зачем ей было приходить – хозяйка не бывала дома, и делать здесь было почти нечего. На столике, как обычно, лежали стопка счетов и несколько приглашений, не представляющих интереса. Ни одного письма ни от Пилар, ни от Марка. Марк не писал жене, он ей звонил. Для него тоже не было никакой почты. Всякий раз, когда Марк куда-то уезжал, три раза в неделю приходила Доминик и забирала почту Марка, чтобы переслать ее вместе с деловыми бумагами.
   Динна медленно поднималась по лестнице, в одной руке она несла почту, другая скользила по перилам. Дойдя до верхней площадки лестницы, она остановилась. Даже само возвращение домой действовало на нее подавляюще. У нее было такое ощущение, будто ее силой заставили отказаться от мечты, снова стать старше, отдалиться от мужчины, который говорил с ней о браке и о дюжине детей. Динна вздохнула и улыбнулась своим мыслям. Из комнаты донесся телефонный звонок. Сначала Динна не хотела брать трубку, но потом подумала, что это может быть Бен – не дождавшись, когда она освободится, он мог позвонить ей из телефона-автомата. Казалось, кроме них, на свете никого больше не существовало, остались только они двое.
   – Слушаю, – сказала Динна с улыбкой в голосе, сняв трубку.
   – Алло? «Боже, это Марк!»
   – Алло?
   Динна попыталась выиграть время.
   – Марк, это ты?
   – Как видишь. Я требую объяснений, что это за сумасбродство с выставкой. Я узнал от Доминик, она мне только что звонила.
   – Как удобно.
   – Кажется, я тебе четко объяснил, как отношусь к этой затее. Но ты сделала по-своему, и твой поступок отдает плохим вкусом.
   Марк был в ярости.
   – Напротив, уверяю тебя, все было сделано с большим вкусом.
   – А вот это, моя дорогая, вопрос спорный. Ты прекрасно знаешь, что я запретил тебе устраивать выставку. А какая огласка! Бог мой, Динна, да ты ведешь себя словно какая-то хиппи!
   – Это совершенно не так. – Динна напряженно выпрямилась. – Благодаря хорошим отзывам о выставке я почувствовала себя серьезным художником. И возможно, я и есть серьезный художник.
   – Мне казалось, этот вопрос мы с тобой давным-давно решили.
   – Может быть, ты и решил, а я – нет.
   «Черт бы его побрал. Он не понимает меня и никогда не понимал!»
   – Ясно. Как бы то ни было, надеюсь, в этом^своем новом качестве ты не собираешься каждый день позволять себе подобные представления для публики.
   – Не волнуйся, этого не будет. Мне повезет, если удастся устраивать выставки хотя бы каждые пять лет.
   – В таком случае мне жаль, что я пропустил эту.
   – Неправда.
   Теперь Динна тоже пришла в ярость и не собиралась подыгрывать Марку.
   – Я тебя не понял.
   – Я сказала, что ты вовсе не жалеешь, что не был на моей выставке. Мне надоело твое лицемерие, меня от него уже тошнит! Как ты смеешь принижать мою работу!
   Марк был в шоке.
   – Динна?..
   – Извини, я... – Динна не понимала, что с ней происходит, но она больше не могла держать все в себе. У нее появилась острая потребность выпустить на свободу свои чувства. – Не знаю, Марк, наверное, я просто устала.
   – Да. Вероятно. Я позвонил не вовремя?
   Ледяной голос Марка был насквозь пропитан сарказмом. Странный настрой Динны ему решительно не нравился, и он жалел, что не заставил ее отправиться на все лето на мыс Антиб.
   – Нет. Я как раз собиралась ехать в Кармел.
   – Опять?
   – Да. С Ким. – «Боже, зачем это?» Динна терпеть не могла лгать Марку. – Сам понимаешь, когда тебя нет, я мало чем могу здесь заняться.
   Динна знала, что последней фразой она ставит Марка в безвыходное положение.
   – Потерпи, осталось не так много.
   – Сколько?
   Динна зажмурилась и затаила дыхание. «Господи, пусть он не возвращается подольше, молю, не дай ему скоро вернуться домой...»
   – Около месяца.
   Динна молча кивнула. Значит, у них с Беном остался месяц. Это все, на что они могут рассчитывать.
   Полчаса спустя Бен вел машину по знакомой дороге на Кармел. Динна была непривычно молчалива. Бен покосился на нее – на ее красивом лице застыло тревожное выражение.
   – Что-нибудь случилось? – спросил он. Динна отрицательно покачала головой.
   – Плохие новости из дома?
   – Нет.
   Динна смотрела на проплывающий за окнами сельский пейзаж. Она долго колебалась, готовясь произнести следующие слова:
   – Он звонил.
   – Ну и как прошел разговор? – «Ты не попросила развода?»
   – Как обычно. Я рассердилась. Он страшно возмущался из-за выставки. Секретарша нарочно позвонила ему в Париж, чтобы нажаловаться.
   – Это имеет какое-то значение? – Динна пожала плечами. – Разве его мнение все еще важно для тебя? Ты все еще боишься его прогневить?
   Динна повернулась и посмотрела на Бена.
   – В некоторых отношениях он ведет себя как мой отец. Марк много лет был для меня главным авторитетом.
   – Ты его боишься?
   – У меня никогда не возникало такой мысли, но, возможно, это действительно так. Просто раньше я думала, что его уважаю. Но... ой, ну не знаю я!
   – Что он может сделать в самом худшем случае?
   – Уйти от меня – по крайней мере раньше я так думала.
   – А теперь больше не думаешь? Динна покачала головой:
   – Нет.
   Странно, но сейчас ей почти хотелось, чтобы Марк от нее ушел. Тогда все стало бы гораздо проще, хотя оставалась еще Пилар. Дочь никогда бы ее не простила. Динна нахмурилась так, что брови сошлись на переносице. Бен тронул ее за руку.