Страница:
Марк наслаждался моментом почти также, как Шанталь. Она разорвала бумагу, под ней открылась простая картонная коробка. Марк был очень доволен собой. Некоторое время Шанталь смотрела на коробку с опаской, как будто боялась ее открыть, но Марк видел, что она в восторге от неведомого сюрприза.
– Это что-нибудь для дома?
Она посмотрела в глаза Марку своими огромными синими глазами, однако его взгляд сразу же скользнул ниже, к ее безупречной обнаженной груди. Держа в руках большую коробку, Шанталь взобралась на кровать и встала на колени.
– Ну же, глупышка...
Шанталь открыла крышку, под ней оказалась тонкая оберточная бумага. Она стала ее разворачивать и вдруг отдернула руки, словно коснулась пламени, и поднесла ладони к губам.
– О нет, Марк-Эдуард!
– Что, мадемуазель?
– Ох...
Шанталь снова запустила руки в коробку и с величайшей осторожностью достала то, что там лежало. Ее большие глаза стали просто огромными. Она восторженно ахнула и подняла над собой прекрасную шубу цвета горького шоколада. Это был русский соболь.
– О Боже...
– Примерь.
Марк взял у нее из рук шубу и набросил ей на плечи. Шанталь просунула руки в рукава и застегнула пуговицы до самого подбородка. Шуба была отлично скроена, Шанталь выглядела в ней потрясающе. Мягкий мех плавно обрисовывал ее фигуру, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.
– Бог мой, Шанталь, ты просто невероятно прекрасна! О, дорогая...
Марк смотрел на нее со смешанным выражением благоговения и восторга. Она повертелась на одной ноге, от этого движения полы шубы немного раздвинулись, открывая обнаженную ногу.
– У меня никогда ничего подобного не было! – Шанталь ошеломленно посмотрела на себя в зеркало и повернулась к Марку. – О, Марк-Эдуард... это такой... это просто невероятный подарок.
– Ты тоже невероятная.
С этими словами Марк вышел из комнаты. Вернулся он с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Поставив бокалы, он обнял Шанталь.
– Ну что, дорогая, отпразднуем?
Она улыбнулась и снова растаяла в его объятиях.
– А чем занят сегодняшний вечер у Марка? – спросила Ким.
– Он, как обычно, на деловой встрече. – Динна улыбнулась подруге. – В последнее время он работает с клиентами из Европы, и я его почти не вижу.
В этот день Динна наконец поддалась на уговоры Ким пойти куда-нибудь пообедать. Сначала из-за смерти Пилар, а потом из-за беременности Динна очень давно нигде не была. Как обычно, они договорились пойти в «Трейдер Вике».
– Господи, – вздохнула Динна, – мне не хочется в этом сознаваться, но как же хорошо выйти в свет!
Динна могла не волноваться, что случайно столкнется с Беном – она знала, что он такие места не любит.
– Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо. Просто не верится, что у меня срок уже почти пять месяцев.
Ее живот наконец-то стал немного заметен, но в черном платье А-образного силуэта из тонкого шерстяного крепа он едва просматривался.
Ким взглянула на подругу и улыбнулась:
– Ты будешь устраивать вечеринку по случаю рождения ребенка?
– Вечеринку?
Ким кивнула. Динна удивленно расширила глаза:
– Конечно, нет! Я для этого уже стара. Кимберли, как тебе только такое в голову пришло!
– Чепуха! Если ты не стара, чтобы иметь ребенка, значит, тем более не стара, чтобы устроить по этому поводу вечеринку.
– Только не надо начинать все сначала!
Несмотря на свои возражения, Динна улыбнулась подруге: сегодня в ее взгляде не было ни горечи, ни гнева. Ким давно – пожалуй, уже несколько недель – не видела ее такой умиротворенной, к тому же к ней, похоже, вернулось чувство юмора.
– Да, между прочим, а что ты делаешь в День благодарения? У тебя есть какие-нибудь планы?
– Да ничего особенного, просто пообедаю с несколькими друзьями. А ты?
– Как обычно, ничего. – Динна пожала плечами. – Марк будет работать.
– Не хочешь пойти со мной?
– Нет. Может быть, мне удастся вытащить его куда-нибудь на обед. Когда была Пилар, мы всегда так делали. Конечно, обед в ресторане или в отеле – это не совсем настоящий День благодарения, но лучше, чем ничего. К тому же нам потом не придется две недели есть бутерброды с мясом индейки.
Динна вдруг задумалась, что делает сейчас Бен. Возможно, он поехал в Кармел, а может, все еще не вернулся с Востока. Спрашивать о нем Ким ей не хотелось.
Разговор перешел на другие темы. В половине одиннадцатого женщины встали – сытые, даже слишком, и немного уставшие, обе провели прекрасный вечер в непринужденной обстановке.
– Может, мне удастся уговорить тебя пойти куда-нибудь выпить? – спросила Ким.
Однако сказано это было без особого энтузиазма, да и Динна уже устала.
– В другой раз. Неприятно в этом признаваться, но я совсем без сил. У меня еще не кончился тот период, когда постоянно чувствуешь усталость.
– И когда он кончится, если кончится вообще?
– Обычно это бывает ровно в четыре месяца, но на этот раз что-то затянулось. У меня уже срок четыре с половиной месяца, а я постоянно хочу спать.
– Так пользуйся тем, что тебе не надо ходить на работу, и спи в свое удовольствие.
Но Динну не радовало то, что она не работает, она даже жалела об этом. Будь у нее работа, ей было бы чем занять мысли, пока она не рисует. А начать рисовать она все никак не могла себя заставить. Всякий раз, когда она приходила в студию и садилась, в ней словно что-то выключалось. Ее мысли либо уносились к Пилар, к Бену, либо она вдруг впадала в панику из-за будущего ребенка. Она просто сидела, невидяще глядя в пространство, и так могли пройти целые часы.
Ким попросила подогнать ее маленький красный автомобиль к самому входу. Дав чаевые шоферу, Ким села за руль. Динна со вздохом забралась на переднее сиденье. При этом ее колени чуть ли не уперлись в подбородок.
– Боюсь, через пару месяцев я уже не смогу ездить с тобой, – сказала она со смехом.
Ким тоже засмеялась.
– Да, с животом тебе будет трудно влезть в мою тачку. Подруги снова рассмеялись. Ким завела машину и свернула налево от Космо-Плейс, потом еще раз налево, потом ей пришлось резко взять вправо, чтобы объехать какую-то строительную конструкцию, перегородившую дорогу.
– Наверное, нам лучше проехать через Ноб-Хилл. Она с улыбкой посмотрела на Динну. Та молчала, мечтая только о том, чтобы поскорее добраться до кровати.
Ким затормозила перед светофором. И тут Динна увидела пару. В первое мгновение она поразилась сходству мужчины с Марком, но затем вдруг поняла, что мужчина не просто похож на Марка, что это и есть Марк. Она невольно ахнула. Ким взглянула на подругу и, проследив за направлением ее взгляда, посмотрела в ту же сторону. Марк шел по улице с элегантной дамой в великолепной шубе из темного соболя. Они обнимались. Марку сейчас нельзя было бы дать его возраста, а женщина с роскошной гривой распущенных волос была просто ослепительна. При ходьбе из-под ее шубы выглядывало ярко-красное платье. Женщина над чем-то рассмеялась, запрокидывая голову. Марк поцеловал ее в губы. Динна смотрела на них словно завороженная.
Женщина отстранилась от Марка, и Динна смогла ее разглядеть. Это была та самая девушка из аэропорта, с которой она видела Марка в ночь, когда умерла Пилар. Динне вдруг показалось, что из нее выпустили весь воздух, внезапно ей стало трудно дышать. Марк и та женщина сели в машину. Динна схватила Ким за руку.
– Пожалуйста, поезжай скорее, я не хочу, чтобы он нас увидел, он подумает...
Динна отвернулась от окна, чтобы не видеть продолжения. Ким нажала педаль газа, и автомобиль рванулся вперед. Динна пыталась привести в порядок спутанные мысли. «Что это значит? Почему эта девушка здесь? Было ли это... значит ли это... что Марк?..» Впрочем, все ответы были уже известны не только Динне, но и Ким. Проехав еще немного, Ким затормозила. Несколько минут женщины сидели в машине молча, первой заговорила Ким:
– Динна, мне очень жаль, это... Черт, я не знаю, что сказать.
Она посмотрела на Динну. Даже в темноте было видно, что та ужасно бледна.
– Может, пойдем ко мне, посидишь у меня, Пока не успокоишься?
Динна повернулась к подруге и посмотрела на нее большими зелеными глазами.
– Знаешь, что самое странное? Я совершенно спокойна. У меня такое чувство, что время остановилось, вся суета, растерянность, все страхи – все внезапно ушло, закончилось. – Динна отвернулась к окну и продолжала, не глядя на Ким: – Кажется, теперь я знаю, что мне делать дальше.
– Что?
Ким встревожилась. Сцена, которую они увидели, стала для обеих настоящим шоком, Ким и сама до сих пор дрожала.
– Я от него уйду.
Ким молчала. Она смотрела на точеный профиль Динны, четко вырисовывающийся на фоне темного окна.
– Я не могу жить так всю оставшуюся жизнь. Думаю, эта история продолжается уже годы. В ночь, когда умерла Пилар, я видела Марка с этой девушкой в аэропорту, она прилетела вместе с ним из Афин. Самое смешное, что, когда в сентябре Марк вернулся домой, он поклялся, что между ними все кончено.
– Думаешь, у них это серьезно?
– Не знаю. Я даже не уверена, что это вообще имеет какое-то значение. Беда в том... – Динна наконец повернулась к подруге. – В этом браке я все равно не получаю того, что мне нужно. Независимо ни от чего. Я все время одна. У нас с Марком больше нет ничего общего, нас не объединяет даже этот ребенок. Как только малыш родится, Марк отберет его у меня точно так же, как отобрал Пилар. Так с какой стати мне с ним оставаться? Из чувства долга? Из трусости? Из-за какого-то безумного представления о верности, которое я волочила за собой все эти годы? Ради чего? Ты видела, как он сегодня выглядел? Ким, он выглядел счастливым. Он казался помолодевшим. Знаешь, со мной он не выглядел так, наверное, лет восемнадцать. Сейчас я даже не уверена, что он вообще когда-нибудь казался таким счастливым рядом со мной. Может быть, она ему больше подходит. Может быть, она способна дать ему то, чего у меня нет и никогда не было. В любом случае это его забота, я выхожу из игры.
– Может, ты должна все обдумать? – тихо предположила Ким. – Возможно, сейчас не самое подходящее время принимать решения, а лучше подождать до рождения ребенка. Разве ты хочешь остаться одна сейчас, когда ты беременна?
– А ты не заметила, что я и так уже одна?
С этим Ким была согласна, но ей не нравилось выражение глаз Динны. Никогда еще она не видела подругу настроенной столь решительно, и это ее пугало. Наконец они остановились перед домом Динны.
– Хочешь, я войду вместе с тобой?
По крайней мере они точно знали, что Марка нет дома. Динна покачала головой:
– Нет, я хочу побыть одна. Мне нужно подумать.
– Ты собираешься поговорить с ним уже сегодня? Динна ответила не сразу, она долго смотрела на Ким, и в глазах ее была боль. Ей все-таки трудно было смириться с происходящим.
– Не знаю, может быть, и нет. Возможно, он не придет домой ночевать.
Глава 31
Глава 32
– Это что-нибудь для дома?
Она посмотрела в глаза Марку своими огромными синими глазами, однако его взгляд сразу же скользнул ниже, к ее безупречной обнаженной груди. Держа в руках большую коробку, Шанталь взобралась на кровать и встала на колени.
– Ну же, глупышка...
Шанталь открыла крышку, под ней оказалась тонкая оберточная бумага. Она стала ее разворачивать и вдруг отдернула руки, словно коснулась пламени, и поднесла ладони к губам.
– О нет, Марк-Эдуард!
– Что, мадемуазель?
– Ох...
Шанталь снова запустила руки в коробку и с величайшей осторожностью достала то, что там лежало. Ее большие глаза стали просто огромными. Она восторженно ахнула и подняла над собой прекрасную шубу цвета горького шоколада. Это был русский соболь.
– О Боже...
– Примерь.
Марк взял у нее из рук шубу и набросил ей на плечи. Шанталь просунула руки в рукава и застегнула пуговицы до самого подбородка. Шуба была отлично скроена, Шанталь выглядела в ней потрясающе. Мягкий мех плавно обрисовывал ее фигуру, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.
– Бог мой, Шанталь, ты просто невероятно прекрасна! О, дорогая...
Марк смотрел на нее со смешанным выражением благоговения и восторга. Она повертелась на одной ноге, от этого движения полы шубы немного раздвинулись, открывая обнаженную ногу.
– У меня никогда ничего подобного не было! – Шанталь ошеломленно посмотрела на себя в зеркало и повернулась к Марку. – О, Марк-Эдуард... это такой... это просто невероятный подарок.
– Ты тоже невероятная.
С этими словами Марк вышел из комнаты. Вернулся он с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Поставив бокалы, он обнял Шанталь.
– Ну что, дорогая, отпразднуем?
Она улыбнулась и снова растаяла в его объятиях.
– А чем занят сегодняшний вечер у Марка? – спросила Ким.
– Он, как обычно, на деловой встрече. – Динна улыбнулась подруге. – В последнее время он работает с клиентами из Европы, и я его почти не вижу.
В этот день Динна наконец поддалась на уговоры Ким пойти куда-нибудь пообедать. Сначала из-за смерти Пилар, а потом из-за беременности Динна очень давно нигде не была. Как обычно, они договорились пойти в «Трейдер Вике».
– Господи, – вздохнула Динна, – мне не хочется в этом сознаваться, но как же хорошо выйти в свет!
Динна могла не волноваться, что случайно столкнется с Беном – она знала, что он такие места не любит.
– Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо. Просто не верится, что у меня срок уже почти пять месяцев.
Ее живот наконец-то стал немного заметен, но в черном платье А-образного силуэта из тонкого шерстяного крепа он едва просматривался.
Ким взглянула на подругу и улыбнулась:
– Ты будешь устраивать вечеринку по случаю рождения ребенка?
– Вечеринку?
Ким кивнула. Динна удивленно расширила глаза:
– Конечно, нет! Я для этого уже стара. Кимберли, как тебе только такое в голову пришло!
– Чепуха! Если ты не стара, чтобы иметь ребенка, значит, тем более не стара, чтобы устроить по этому поводу вечеринку.
– Только не надо начинать все сначала!
Несмотря на свои возражения, Динна улыбнулась подруге: сегодня в ее взгляде не было ни горечи, ни гнева. Ким давно – пожалуй, уже несколько недель – не видела ее такой умиротворенной, к тому же к ней, похоже, вернулось чувство юмора.
– Да, между прочим, а что ты делаешь в День благодарения? У тебя есть какие-нибудь планы?
– Да ничего особенного, просто пообедаю с несколькими друзьями. А ты?
– Как обычно, ничего. – Динна пожала плечами. – Марк будет работать.
– Не хочешь пойти со мной?
– Нет. Может быть, мне удастся вытащить его куда-нибудь на обед. Когда была Пилар, мы всегда так делали. Конечно, обед в ресторане или в отеле – это не совсем настоящий День благодарения, но лучше, чем ничего. К тому же нам потом не придется две недели есть бутерброды с мясом индейки.
Динна вдруг задумалась, что делает сейчас Бен. Возможно, он поехал в Кармел, а может, все еще не вернулся с Востока. Спрашивать о нем Ким ей не хотелось.
Разговор перешел на другие темы. В половине одиннадцатого женщины встали – сытые, даже слишком, и немного уставшие, обе провели прекрасный вечер в непринужденной обстановке.
– Может, мне удастся уговорить тебя пойти куда-нибудь выпить? – спросила Ким.
Однако сказано это было без особого энтузиазма, да и Динна уже устала.
– В другой раз. Неприятно в этом признаваться, но я совсем без сил. У меня еще не кончился тот период, когда постоянно чувствуешь усталость.
– И когда он кончится, если кончится вообще?
– Обычно это бывает ровно в четыре месяца, но на этот раз что-то затянулось. У меня уже срок четыре с половиной месяца, а я постоянно хочу спать.
– Так пользуйся тем, что тебе не надо ходить на работу, и спи в свое удовольствие.
Но Динну не радовало то, что она не работает, она даже жалела об этом. Будь у нее работа, ей было бы чем занять мысли, пока она не рисует. А начать рисовать она все никак не могла себя заставить. Всякий раз, когда она приходила в студию и садилась, в ней словно что-то выключалось. Ее мысли либо уносились к Пилар, к Бену, либо она вдруг впадала в панику из-за будущего ребенка. Она просто сидела, невидяще глядя в пространство, и так могли пройти целые часы.
Ким попросила подогнать ее маленький красный автомобиль к самому входу. Дав чаевые шоферу, Ким села за руль. Динна со вздохом забралась на переднее сиденье. При этом ее колени чуть ли не уперлись в подбородок.
– Боюсь, через пару месяцев я уже не смогу ездить с тобой, – сказала она со смехом.
Ким тоже засмеялась.
– Да, с животом тебе будет трудно влезть в мою тачку. Подруги снова рассмеялись. Ким завела машину и свернула налево от Космо-Плейс, потом еще раз налево, потом ей пришлось резко взять вправо, чтобы объехать какую-то строительную конструкцию, перегородившую дорогу.
– Наверное, нам лучше проехать через Ноб-Хилл. Она с улыбкой посмотрела на Динну. Та молчала, мечтая только о том, чтобы поскорее добраться до кровати.
Ким затормозила перед светофором. И тут Динна увидела пару. В первое мгновение она поразилась сходству мужчины с Марком, но затем вдруг поняла, что мужчина не просто похож на Марка, что это и есть Марк. Она невольно ахнула. Ким взглянула на подругу и, проследив за направлением ее взгляда, посмотрела в ту же сторону. Марк шел по улице с элегантной дамой в великолепной шубе из темного соболя. Они обнимались. Марку сейчас нельзя было бы дать его возраста, а женщина с роскошной гривой распущенных волос была просто ослепительна. При ходьбе из-под ее шубы выглядывало ярко-красное платье. Женщина над чем-то рассмеялась, запрокидывая голову. Марк поцеловал ее в губы. Динна смотрела на них словно завороженная.
Женщина отстранилась от Марка, и Динна смогла ее разглядеть. Это была та самая девушка из аэропорта, с которой она видела Марка в ночь, когда умерла Пилар. Динне вдруг показалось, что из нее выпустили весь воздух, внезапно ей стало трудно дышать. Марк и та женщина сели в машину. Динна схватила Ким за руку.
– Пожалуйста, поезжай скорее, я не хочу, чтобы он нас увидел, он подумает...
Динна отвернулась от окна, чтобы не видеть продолжения. Ким нажала педаль газа, и автомобиль рванулся вперед. Динна пыталась привести в порядок спутанные мысли. «Что это значит? Почему эта девушка здесь? Было ли это... значит ли это... что Марк?..» Впрочем, все ответы были уже известны не только Динне, но и Ким. Проехав еще немного, Ким затормозила. Несколько минут женщины сидели в машине молча, первой заговорила Ким:
– Динна, мне очень жаль, это... Черт, я не знаю, что сказать.
Она посмотрела на Динну. Даже в темноте было видно, что та ужасно бледна.
– Может, пойдем ко мне, посидишь у меня, Пока не успокоишься?
Динна повернулась к подруге и посмотрела на нее большими зелеными глазами.
– Знаешь, что самое странное? Я совершенно спокойна. У меня такое чувство, что время остановилось, вся суета, растерянность, все страхи – все внезапно ушло, закончилось. – Динна отвернулась к окну и продолжала, не глядя на Ким: – Кажется, теперь я знаю, что мне делать дальше.
– Что?
Ким встревожилась. Сцена, которую они увидели, стала для обеих настоящим шоком, Ким и сама до сих пор дрожала.
– Я от него уйду.
Ким молчала. Она смотрела на точеный профиль Динны, четко вырисовывающийся на фоне темного окна.
– Я не могу жить так всю оставшуюся жизнь. Думаю, эта история продолжается уже годы. В ночь, когда умерла Пилар, я видела Марка с этой девушкой в аэропорту, она прилетела вместе с ним из Афин. Самое смешное, что, когда в сентябре Марк вернулся домой, он поклялся, что между ними все кончено.
– Думаешь, у них это серьезно?
– Не знаю. Я даже не уверена, что это вообще имеет какое-то значение. Беда в том... – Динна наконец повернулась к подруге. – В этом браке я все равно не получаю того, что мне нужно. Независимо ни от чего. Я все время одна. У нас с Марком больше нет ничего общего, нас не объединяет даже этот ребенок. Как только малыш родится, Марк отберет его у меня точно так же, как отобрал Пилар. Так с какой стати мне с ним оставаться? Из чувства долга? Из трусости? Из-за какого-то безумного представления о верности, которое я волочила за собой все эти годы? Ради чего? Ты видела, как он сегодня выглядел? Ким, он выглядел счастливым. Он казался помолодевшим. Знаешь, со мной он не выглядел так, наверное, лет восемнадцать. Сейчас я даже не уверена, что он вообще когда-нибудь казался таким счастливым рядом со мной. Может быть, она ему больше подходит. Может быть, она способна дать ему то, чего у меня нет и никогда не было. В любом случае это его забота, я выхожу из игры.
– Может, ты должна все обдумать? – тихо предположила Ким. – Возможно, сейчас не самое подходящее время принимать решения, а лучше подождать до рождения ребенка. Разве ты хочешь остаться одна сейчас, когда ты беременна?
– А ты не заметила, что я и так уже одна?
С этим Ким была согласна, но ей не нравилось выражение глаз Динны. Никогда еще она не видела подругу настроенной столь решительно, и это ее пугало. Наконец они остановились перед домом Динны.
– Хочешь, я войду вместе с тобой?
По крайней мере они точно знали, что Марка нет дома. Динна покачала головой:
– Нет, я хочу побыть одна. Мне нужно подумать.
– Ты собираешься поговорить с ним уже сегодня? Динна ответила не сразу, она долго смотрела на Ким, и в глазах ее была боль. Ей все-таки трудно было смириться с происходящим.
– Не знаю, может быть, и нет. Возможно, он не придет домой ночевать.
Глава 31
В спальне Динна медленно сняла с себя черное платье и встала перед зеркалом. На нее смотрела достаточно привлекательная и довольно молодая женщина. Кожа на лице Динны не потеряла упругости, шея сохранила лебединый изгиб, глаза оставались большими, веки не обвисли, подбородок не стал дряблым, груди по-прежнему были упругими, ноги стройными, бедра узкими. Ничто в облике Динны не указывало на ее возраст, и все-таки нельзя было не признать, что она выглядела на десять лет старше, чем девушка, которую она видела с Марком. У той, другой, были лоск, блеск и притягательность любовницы, и с этим ничего не поделаешь. Не этого ли Марк хотел, не потому ли ему была нужна любовница? Или было что-то еще? Может, все объясняется тем, что она француженка, как и он? Или просто дело в том, что он ее любит?
Динна надела халат. Ей хотелось задать все эти вопросы Марку, услышать его ответы от него самого – конечно, если бы он ей ответил и если бы вообще пришел домой. Динна не могла ждать всю ночь, она бы хотела расспросить его прямо сейчас, но было ясно, что он и та девушка куда-то отправились. Вполне возможно, что Марк вернется домой на рассвете и заявит, что у него всю ночь шли нескончаемые переговоры. Динна вдруг задумалась: многие ли из его рассказов были правдой, а сколько из них были ложью, как давно все это тянется? Она села в кресло, откинулась на его спинку и закрыла глаза. Что удерживает Марка в браке, когда Пилар больше нет? Почему он продолжает оставаться ее мужем? Марк вполне мог бы расстаться с ней еще в Париже, у него было сколько угодно возможностей сказать ей, что все кончено. Почему он этого не сделал? Почему остался с ней? И вдруг Динна поняла: из-за ребенка. Сын, вот что ему нужно.
Она улыбнулась своим мыслям. Если разобраться, это и в самом деле было смешно: впервые за двадцать лет их брака козыри оказались в ее руках. У нее есть то, что нужно Марку, – его сын. Или дочь – теперь, когда Пилар умерла, дочь тоже сгодится. Марку нужен ее ребенок. Какая нелепость! Поскольку он явно не собирается отпускать ту девушку, он мог бы иметь ребенка от нее. Но по какой-то неведомой причине ему нужен именно ребенок Динны. Динну это открытие даже позабавило: можно сказать, что теперь она держит Марка за горло. Она может от него уйти, может остаться с ним, может заставить его заплатить. Пожалуй, она даже могла бы вынудить его бросить любовницу – или сделать вид, что он ее бросил, как Марк сейчас и поступил. Он дал ей понять, что его роман закончен, но теперь-то Динна точно знала, что это неправда. Она со вздохом выпрямилась и открыла глаза. Ей вдруг подумалось, что она много лет жила с закрытыми глазами.
Она встала и пошла по неосвещенному дому, спустилась по лестнице, зашла в гостиную и села в темноте у окна, глядя на огни бухты. Странно будет уйти из этого дома, от Марка. Страшновато будет остаться одной, не имея никого, кто мог бы позаботиться о ней и о ее ребенке. Если она уйдет, все станет для нее новым и пугающим. Но так будет честнее. Она будет одинока, но не так, как раньше, по-другому. Не будет лжи.
Динна просидела в одиночестве до рассвета. Она ждала Марка. Решение было уже принято.
В начале шестого Динна услышала, как в замке поворачивается ключ. Она бесшумно подошла к двери гостиной и остановилась в проеме, похожая в белом атласе на привидение.
– Bonsoir, – сказала Динна по-французски. – Или мне лучше сказать bonjour?
Первые лучи солнца окрасили небо над заливом в розовые и оранжевые тона. Неподвижная вода была гладкой, как зеркало. В кои-то веки не было тумана. Прежде всего Динне бросилось в глаза, что Марк пьян. Не так чтобы до безобразия, но все-таки.
– Ты уже встала? – Марк пытался держаться на ногах как можно тверже, однако пошатнулся и был вынужден ухватиться за спинку стула. Казалось, ему было неловко даже просто разговаривать с ней. – Динна, но ведь сейчас очень рано.
– Или очень поздно. Хорошо провел время?
– Конечно, нет! Что за ерунда! Мы до четырех утра просидели в зале заседаний, а потом пошли выпить. Чтобы обмыть...
– Как чудесно, – заметила Динна ледяным тоном. Марк воззрился на нее так, будто надеялся отыскать ключ к загадке. – И что же вы обмывали?
– Новую... – Марк чуть было не сказал «шубу», но вовремя спохватился. – Новое торговое соглашение по мехам из России.
Довольный собой, он улыбнулся жене. Динна не ответила на его улыбку. Она была холодна и неподвижна, как статуя.
– Да, шуба очень красивая.
Ее слова, словно булыжники, тяжело упали между ними.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я имею в виду. Я сказала, что шуба очень красивая.
– Но это какая-то бессмыслица...
Однако Марка выдали глаза: он не смог выдержать взгляд Динны.
– Я так не думаю. Вчера вечером я видела тебя и твою подругу. Насколько я понимаю, этот роман длится уже давно.
Динна словно одеревенела. Марк не ответил, отвернулся от Динны и стал смотреть на залив.
– Я мог бы сказать, что столкнулся с ней случайно. – Он снова повернулся к Динне. – Но не буду. Я пережил очень трудные времена: смерть Пилар, потом беспокойство за тебя...
– Она теперь живет в Сан-Франциско? – нетерпеливо перебила Динна.
Марк отрицательно покачал головой:
– Нет, она приехала только на несколько недель.
– Как мило. И что же, мне предлагается принять ее существование как часть моей жизни в будущем или ты в конце концов сделаешь выбор? Догадываюсь, что она задает тебе точно такие же вопросы. Но сейчас я осмелюсь заявить, что выбор за мной.
– Да, Динна, выбор мог бы быть за тобой. – Марк снова чуть заметно покачнулся, но удержался и встал очень прямо. – Но не будет. Слишком многое у нас поставлено на карту.
– Неужели? Что же это?
Динна прекрасно понимала, что Марк имел в виду. Однако у нее с ним больше ничего не было, как выразился Марк, поставлено на карту. Начиная со вчерашнего вечера ребенок больше не был их общим, теперь это был ее собственный ребенок.
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду, точнее, кого. Нашего ребенка. – Марк попытался придать своему взгляду нежность, ноу него получилась только злость. – Для меня... для нас... это очень много значит, это все.
– Для нас? Знаешь что, Марк, я сомневаюсь, что «мы» вообще существуем. Есть ты, естья, но «нас» нет. Ты можешь говорить «мы», только имея в виду ту девушку. Вчера вечером я прочла это у тебя на лице.
– Я был пьян.
Во взгляде Марка промелькнуло отчаяние, но Динну это больше не трогало.
– Ты был счастлив. Мы с тобой не были счастливы друг с другом уже много лет. Да, мы держались друг за друга, но только по привычке или из чувства долга или из-за общей боли. В тот уик-энд, когда умерла Пилар, я собиралась сказать, что ухожу от тебя. И если бы я не узнала, что беременна, то я бы ушла. Сейчас я собираюсь сделать именно это. Я ухожу.
– Я тебя не отпущу. Ты умрешь с голоду!
Марк рассвирепел, в его глазах вспыхнули злобные огоньки. Он не собирался позволять Динне забрать у него то единственное, что было для него важно, – его ребенка.
– Для того чтобы выжить, ты мне не нужен. Однако оба понимали, что это бравада.
– И что же ты собираешься есть, дорогая моя? Краски? Или будешь продавать свои картиночки на улицах? А может, вернешься к любовнику?
Динна вздрогнула так, будто Марк ее ударил.
– К какому любовнику?
– Думаешь, я ничего не знаю? Ты так уверена в своей непогрешимости, лживая сучка? Читаешь мне проповеди о моем... поведении, а сама... – Марк пошатнулся, швыряя обвинения в лицо Динне. – Можешь не строить из себя недотрогу.
Динна побледнела.
– Что ты хочешь сказать?
– Именно то, что ты думаешь. Когда я улетел в Афины, у тебя тут, как я понимаю, завязалась интрижка. Не знаю с кем, да меня это и не интересует, потому что ты моя жена и будущий ребенок мой. Ты принадлежишь мне, вы оба мои, понимаешь?
Внутри у Динны все вскипело от гнева.
– Да как ты смеешь такое говорить? Может быть, когда-то я тебе и принадлежала, но теперь я не твоя и никогда больше твоей не буду! И ребенок никогда не станет твоей собственностью. Я не позволю тебе сделать с ним то, что ты сделал с Пилар.
Марк посмотрел на Динну с лестницы и злорадно усмехнулся:
– У тебя, дорогая, нет выбора, этот ребенок мой. Он мой, потому что я решил его принять, стать его отцом, не прогонять тебя, несмотря на то что ты сделала. Только помни, что мне все известно. При всем твоем благородном негодовании ты ничем не лучше меня. Но запомни... – Марк прищурился, снова покачнувшись, – это я помогаю твоему ребенку не стать ублюдком. Это я даю ему свое имя. Я делаю это не потому, что я его отец, а потому, что он мне нужен.
Некоторое время Динна стояла не шелохнувшись и молча наблюдала за Марком. Потом она спросила ровным, абсолютно бесцветным голосом:
– Марк, значит, этот ребенок не твой? Марк неуклюже поклонился и кивнул:
– Совершенно верно.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что женщина, против которой ты так негодовала, не хочет иметь детей, и ради нее я несколько лет назад сделал вазэктомию.
Теперь уже Динна пошатнулась и машинально схватилась за спинку стула. Марк смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом.
– Понятно.
Наступила долгая напряженная пауза.
– Почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас?
– Потому что я устал от лжи. И мне надоело видеть твою жалкую несчастную физиономию. Мне надоело, что ты считаешь, будто я тебя использовал, оскорбил. Я вас не оскорбил, мадам, я сделал вам одолжение. Динна, я не выгнал тебя вместе с будущим ребенком, несмотря на твое возмутительное поведение. Я закрыл глаза на твою измену. Теперь, когда твой любовник смылся, тебе не к кому обратиться за помощью, кроме меня. Ты моя.
– То есть, Марк, ты считаешь, что я должна делать то, что ты мне скажешь?
Глаза Динны вспыхнули гневом, но Марк был так пьян, что даже не заметил этого.
– Вот именно. А сейчас я предлагаю тебе и моему будущему сыну лечь в постель, то же самое сделаю и я. Увидимся утром.
И Марк двинулся вверх по лестнице, даже не догадываясь, какой эффект возымело его признание. Динна стала свободной.
Динна надела халат. Ей хотелось задать все эти вопросы Марку, услышать его ответы от него самого – конечно, если бы он ей ответил и если бы вообще пришел домой. Динна не могла ждать всю ночь, она бы хотела расспросить его прямо сейчас, но было ясно, что он и та девушка куда-то отправились. Вполне возможно, что Марк вернется домой на рассвете и заявит, что у него всю ночь шли нескончаемые переговоры. Динна вдруг задумалась: многие ли из его рассказов были правдой, а сколько из них были ложью, как давно все это тянется? Она села в кресло, откинулась на его спинку и закрыла глаза. Что удерживает Марка в браке, когда Пилар больше нет? Почему он продолжает оставаться ее мужем? Марк вполне мог бы расстаться с ней еще в Париже, у него было сколько угодно возможностей сказать ей, что все кончено. Почему он этого не сделал? Почему остался с ней? И вдруг Динна поняла: из-за ребенка. Сын, вот что ему нужно.
Она улыбнулась своим мыслям. Если разобраться, это и в самом деле было смешно: впервые за двадцать лет их брака козыри оказались в ее руках. У нее есть то, что нужно Марку, – его сын. Или дочь – теперь, когда Пилар умерла, дочь тоже сгодится. Марку нужен ее ребенок. Какая нелепость! Поскольку он явно не собирается отпускать ту девушку, он мог бы иметь ребенка от нее. Но по какой-то неведомой причине ему нужен именно ребенок Динны. Динну это открытие даже позабавило: можно сказать, что теперь она держит Марка за горло. Она может от него уйти, может остаться с ним, может заставить его заплатить. Пожалуй, она даже могла бы вынудить его бросить любовницу – или сделать вид, что он ее бросил, как Марк сейчас и поступил. Он дал ей понять, что его роман закончен, но теперь-то Динна точно знала, что это неправда. Она со вздохом выпрямилась и открыла глаза. Ей вдруг подумалось, что она много лет жила с закрытыми глазами.
Она встала и пошла по неосвещенному дому, спустилась по лестнице, зашла в гостиную и села в темноте у окна, глядя на огни бухты. Странно будет уйти из этого дома, от Марка. Страшновато будет остаться одной, не имея никого, кто мог бы позаботиться о ней и о ее ребенке. Если она уйдет, все станет для нее новым и пугающим. Но так будет честнее. Она будет одинока, но не так, как раньше, по-другому. Не будет лжи.
Динна просидела в одиночестве до рассвета. Она ждала Марка. Решение было уже принято.
В начале шестого Динна услышала, как в замке поворачивается ключ. Она бесшумно подошла к двери гостиной и остановилась в проеме, похожая в белом атласе на привидение.
– Bonsoir, – сказала Динна по-французски. – Или мне лучше сказать bonjour?
Первые лучи солнца окрасили небо над заливом в розовые и оранжевые тона. Неподвижная вода была гладкой, как зеркало. В кои-то веки не было тумана. Прежде всего Динне бросилось в глаза, что Марк пьян. Не так чтобы до безобразия, но все-таки.
– Ты уже встала? – Марк пытался держаться на ногах как можно тверже, однако пошатнулся и был вынужден ухватиться за спинку стула. Казалось, ему было неловко даже просто разговаривать с ней. – Динна, но ведь сейчас очень рано.
– Или очень поздно. Хорошо провел время?
– Конечно, нет! Что за ерунда! Мы до четырех утра просидели в зале заседаний, а потом пошли выпить. Чтобы обмыть...
– Как чудесно, – заметила Динна ледяным тоном. Марк воззрился на нее так, будто надеялся отыскать ключ к загадке. – И что же вы обмывали?
– Новую... – Марк чуть было не сказал «шубу», но вовремя спохватился. – Новое торговое соглашение по мехам из России.
Довольный собой, он улыбнулся жене. Динна не ответила на его улыбку. Она была холодна и неподвижна, как статуя.
– Да, шуба очень красивая.
Ее слова, словно булыжники, тяжело упали между ними.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я имею в виду. Я сказала, что шуба очень красивая.
– Но это какая-то бессмыслица...
Однако Марка выдали глаза: он не смог выдержать взгляд Динны.
– Я так не думаю. Вчера вечером я видела тебя и твою подругу. Насколько я понимаю, этот роман длится уже давно.
Динна словно одеревенела. Марк не ответил, отвернулся от Динны и стал смотреть на залив.
– Я мог бы сказать, что столкнулся с ней случайно. – Он снова повернулся к Динне. – Но не буду. Я пережил очень трудные времена: смерть Пилар, потом беспокойство за тебя...
– Она теперь живет в Сан-Франциско? – нетерпеливо перебила Динна.
Марк отрицательно покачал головой:
– Нет, она приехала только на несколько недель.
– Как мило. И что же, мне предлагается принять ее существование как часть моей жизни в будущем или ты в конце концов сделаешь выбор? Догадываюсь, что она задает тебе точно такие же вопросы. Но сейчас я осмелюсь заявить, что выбор за мной.
– Да, Динна, выбор мог бы быть за тобой. – Марк снова чуть заметно покачнулся, но удержался и встал очень прямо. – Но не будет. Слишком многое у нас поставлено на карту.
– Неужели? Что же это?
Динна прекрасно понимала, что Марк имел в виду. Однако у нее с ним больше ничего не было, как выразился Марк, поставлено на карту. Начиная со вчерашнего вечера ребенок больше не был их общим, теперь это был ее собственный ребенок.
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду, точнее, кого. Нашего ребенка. – Марк попытался придать своему взгляду нежность, ноу него получилась только злость. – Для меня... для нас... это очень много значит, это все.
– Для нас? Знаешь что, Марк, я сомневаюсь, что «мы» вообще существуем. Есть ты, естья, но «нас» нет. Ты можешь говорить «мы», только имея в виду ту девушку. Вчера вечером я прочла это у тебя на лице.
– Я был пьян.
Во взгляде Марка промелькнуло отчаяние, но Динну это больше не трогало.
– Ты был счастлив. Мы с тобой не были счастливы друг с другом уже много лет. Да, мы держались друг за друга, но только по привычке или из чувства долга или из-за общей боли. В тот уик-энд, когда умерла Пилар, я собиралась сказать, что ухожу от тебя. И если бы я не узнала, что беременна, то я бы ушла. Сейчас я собираюсь сделать именно это. Я ухожу.
– Я тебя не отпущу. Ты умрешь с голоду!
Марк рассвирепел, в его глазах вспыхнули злобные огоньки. Он не собирался позволять Динне забрать у него то единственное, что было для него важно, – его ребенка.
– Для того чтобы выжить, ты мне не нужен. Однако оба понимали, что это бравада.
– И что же ты собираешься есть, дорогая моя? Краски? Или будешь продавать свои картиночки на улицах? А может, вернешься к любовнику?
Динна вздрогнула так, будто Марк ее ударил.
– К какому любовнику?
– Думаешь, я ничего не знаю? Ты так уверена в своей непогрешимости, лживая сучка? Читаешь мне проповеди о моем... поведении, а сама... – Марк пошатнулся, швыряя обвинения в лицо Динне. – Можешь не строить из себя недотрогу.
Динна побледнела.
– Что ты хочешь сказать?
– Именно то, что ты думаешь. Когда я улетел в Афины, у тебя тут, как я понимаю, завязалась интрижка. Не знаю с кем, да меня это и не интересует, потому что ты моя жена и будущий ребенок мой. Ты принадлежишь мне, вы оба мои, понимаешь?
Внутри у Динны все вскипело от гнева.
– Да как ты смеешь такое говорить? Может быть, когда-то я тебе и принадлежала, но теперь я не твоя и никогда больше твоей не буду! И ребенок никогда не станет твоей собственностью. Я не позволю тебе сделать с ним то, что ты сделал с Пилар.
Марк посмотрел на Динну с лестницы и злорадно усмехнулся:
– У тебя, дорогая, нет выбора, этот ребенок мой. Он мой, потому что я решил его принять, стать его отцом, не прогонять тебя, несмотря на то что ты сделала. Только помни, что мне все известно. При всем твоем благородном негодовании ты ничем не лучше меня. Но запомни... – Марк прищурился, снова покачнувшись, – это я помогаю твоему ребенку не стать ублюдком. Это я даю ему свое имя. Я делаю это не потому, что я его отец, а потому, что он мне нужен.
Некоторое время Динна стояла не шелохнувшись и молча наблюдала за Марком. Потом она спросила ровным, абсолютно бесцветным голосом:
– Марк, значит, этот ребенок не твой? Марк неуклюже поклонился и кивнул:
– Совершенно верно.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что женщина, против которой ты так негодовала, не хочет иметь детей, и ради нее я несколько лет назад сделал вазэктомию.
Теперь уже Динна пошатнулась и машинально схватилась за спинку стула. Марк смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом.
– Понятно.
Наступила долгая напряженная пауза.
– Почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас?
– Потому что я устал от лжи. И мне надоело видеть твою жалкую несчастную физиономию. Мне надоело, что ты считаешь, будто я тебя использовал, оскорбил. Я вас не оскорбил, мадам, я сделал вам одолжение. Динна, я не выгнал тебя вместе с будущим ребенком, несмотря на твое возмутительное поведение. Я закрыл глаза на твою измену. Теперь, когда твой любовник смылся, тебе не к кому обратиться за помощью, кроме меня. Ты моя.
– То есть, Марк, ты считаешь, что я должна делать то, что ты мне скажешь?
Глаза Динны вспыхнули гневом, но Марк был так пьян, что даже не заметил этого.
– Вот именно. А сейчас я предлагаю тебе и моему будущему сыну лечь в постель, то же самое сделаю и я. Увидимся утром.
И Марк двинулся вверх по лестнице, даже не догадываясь, какой эффект возымело его признание. Динна стала свободной.
Глава 32
Динна все продумала заранее. У нее был ключ от двери черного хода, которая находилась за кухней. Она позвонила Ким и попросила взять напрокат фургон, сказав, что объяснит все позже. Раздобыла у бакалейщика по соседству дюжину больших коробок. Все оборудование ее студии легко уместилось в три. Еще пять заняли ее альбомы и фотографии. Все картины были аккуратно сложены рядом с лестницей черного хода. Динне предстояло еще упаковать шесть чемоданов. Она поняла, что одна с этим не справится, и позвонила Маргарет. Динна работала в студии с шести утра, а сейчас время приближалось к девяти. Она знала, что Марк, вероятнее всего, уже ушел. Когда Динна вышла из спальни и пошла в студию, Марк не последовал за ней. В доме стояла тишина – настолько полная, что казалась оглушающей. Конец наступил тихо. Теперь Динна могла оставить прошлое позади. Ее прежняя жизнь уместилась в дюжину коробок и несколько чемоданов. Все остальное Динна оставляла Марку, это были его вещи. Мебель, ковры, серебро, доставшееся ему от матери, – почти все было привезено из Франции. А то, что с годами накопила Динна, хранилось в ее студии: картины, книги, несколько безделушек, кое-какие вещицы, которые ничего не стоили, но были ей дороги. Кроме того, у нее была одежда. Драгоценности Динна тоже решила забрать – она продаст их, чтобы было на что жить до тех пор, пока она не найдет работу. Она забирала с собой все картины до единой – все равно для Марка они ничего не значили, – возможно, их тоже можно будет продать. Кроме одной – автопортрет с Пилар не для продажи, это ее главное сокровище. Все остальное Марк мог оставлять себе.
Динна спустилась вниз и медленно прошлась по дому, она двигалась с опаской: вдруг Марк дома, вдруг он ее поджидает, вдруг он каким-то образом узнал о ее планах? Впрочем, сейчас это уже не имело значения для Динны. Марк бы не смог ее остановить. Прошлой ночью он сказал ей то, что ей нужно было знать. Ее будущий ребенок не от него, а от Бена. И ведь Марк знал правду с самого начала! Но сейчас и это тоже не имело значения, как и ничто из того, что он сделал.
– Маргарет, он...
Динна замялась, не зная, как сформулировать то, что она пытается спросить.
– Он уехал в офис в половине девятого, – сказала Маргарет. В ее глазах блестели слезы. – Миссис Дюра, вы же... О, не оставляйте нас, не уходите...
Эти слова должен был бы говорить Марк, но он уже знал, что проиграл. К тому же ночью он был слишком пьян, чтобы все осмыслить и понять, что его ждет. По-видимому, Марк решил, что он проспится, а Динна отсидится в студии, а потом он вернется домой с работы, купив Динне какую-нибудь дорогую побрякушку, сделает дорогой подарок в качестве извинения, наврет что-нибудь и все опять пойдет по-прежнему. Но на этот раз будет не так, как он спланировал. Динна обняла Маргарет.
– Я должна уйти. Но вы можете приходить ко Мне в гости.
– Правда?
Старая экономка, казалось, была глубоко подавлена случившимся. Динна улыбнулась ей сквозь слезы. Теперь она тоже плакала – не по Марку, по себе.
Когда раздался звонок в дверь, они только-только закончили паковать второй чемодан. Динна вздрогнула от неожиданности, Маргарет тоже заволновалась, но потом Динна пришла в себя и поспешила ко входной двери. Оказалось, это приехала Ким.
– Вот, пригнала самый большой фургон, какой только у них был. Он похож на лодку. – Ким улыбнулась было, но тут же заметила, в каком ее подруга состоянии. Волосы у Динны были растрепаны, под глазами залегли темные тени, сами глаза покраснели.
– Похоже, ночка у тебя была еще та.
– Ребенок не от Марка. – Это было Самое главное, что должна была сказать Динна. Она улыбнулась. – Ким, я так рада, что ребенок от Бена.
– Господи Иисусе!
В первый момент Ким не знала, смеяться ей или плакать, а потом испытала неимоверное облегчение: Динна свободна.
– Это точно?
– Абсолютно.
– И ты от него уходишь?
– Да. Прямо сейчас.
– Чего-то в этом роде я и ожидала. Это из-за ребенка? Они все еще стояли у входной двери. Динна медленно повернулась к лестнице.
– Не только. Из-за ребенка, из-за другой женщины... Ким, это не брак. Но что бы это ни было, оно закончено. Прошлой ночью я поняла это совершенно ясно.
– Ты скажешь Бену? – Ким считала, что задает лишний вопрос: она была уверена, что подруга обязательно скажет Бену, но Динна замотала головой. – Нет? Но почему?
Динна спустилась вниз и медленно прошлась по дому, она двигалась с опаской: вдруг Марк дома, вдруг он ее поджидает, вдруг он каким-то образом узнал о ее планах? Впрочем, сейчас это уже не имело значения для Динны. Марк бы не смог ее остановить. Прошлой ночью он сказал ей то, что ей нужно было знать. Ее будущий ребенок не от него, а от Бена. И ведь Марк знал правду с самого начала! Но сейчас и это тоже не имело значения, как и ничто из того, что он сделал.
– Маргарет, он...
Динна замялась, не зная, как сформулировать то, что она пытается спросить.
– Он уехал в офис в половине девятого, – сказала Маргарет. В ее глазах блестели слезы. – Миссис Дюра, вы же... О, не оставляйте нас, не уходите...
Эти слова должен был бы говорить Марк, но он уже знал, что проиграл. К тому же ночью он был слишком пьян, чтобы все осмыслить и понять, что его ждет. По-видимому, Марк решил, что он проспится, а Динна отсидится в студии, а потом он вернется домой с работы, купив Динне какую-нибудь дорогую побрякушку, сделает дорогой подарок в качестве извинения, наврет что-нибудь и все опять пойдет по-прежнему. Но на этот раз будет не так, как он спланировал. Динна обняла Маргарет.
– Я должна уйти. Но вы можете приходить ко Мне в гости.
– Правда?
Старая экономка, казалось, была глубоко подавлена случившимся. Динна улыбнулась ей сквозь слезы. Теперь она тоже плакала – не по Марку, по себе.
Когда раздался звонок в дверь, они только-только закончили паковать второй чемодан. Динна вздрогнула от неожиданности, Маргарет тоже заволновалась, но потом Динна пришла в себя и поспешила ко входной двери. Оказалось, это приехала Ким.
– Вот, пригнала самый большой фургон, какой только у них был. Он похож на лодку. – Ким улыбнулась было, но тут же заметила, в каком ее подруга состоянии. Волосы у Динны были растрепаны, под глазами залегли темные тени, сами глаза покраснели.
– Похоже, ночка у тебя была еще та.
– Ребенок не от Марка. – Это было Самое главное, что должна была сказать Динна. Она улыбнулась. – Ким, я так рада, что ребенок от Бена.
– Господи Иисусе!
В первый момент Ким не знала, смеяться ей или плакать, а потом испытала неимоверное облегчение: Динна свободна.
– Это точно?
– Абсолютно.
– И ты от него уходишь?
– Да. Прямо сейчас.
– Чего-то в этом роде я и ожидала. Это из-за ребенка? Они все еще стояли у входной двери. Динна медленно повернулась к лестнице.
– Не только. Из-за ребенка, из-за другой женщины... Ким, это не брак. Но что бы это ни было, оно закончено. Прошлой ночью я поняла это совершенно ясно.
– Ты скажешь Бену? – Ким считала, что задает лишний вопрос: она была уверена, что подруга обязательно скажет Бену, но Динна замотала головой. – Нет? Но почему?