Страница:
– Передай французам, что их побросают за борт или уничтожат, как только они начнут выказывать неповиновение.
Пусть лучше потешаются над Роусоном, а не над ним.
Заметив, что он до сих пор сжимает в руках абордажную саблю, Кидд положил ее на дно лодки и снова взялся за румпель. У него сильно ныл бок, голова раскалывалась от пульсирующей боли. Кидд серьезно подумывал о возвращении на «Крепкий», чтобы дать отдых и себе, и измученным людям. Пленные французы поплывут следом за ними на коротком буксире, они смогут грести, но, будучи под жерлом пушки, вряд ли осмелятся что-нибудь выкинуть. Надо было послать на помощь Поулдену еще трех-четырех человек.
Пибис занимался ранеными, лежавшими на дне баркаса.
– Возвращаемся домой, – объявил Кидд, оглядываясь вокруг себя в поисках компаса. – Ты не помнишь, какой курс…
Бледный как полотно Роусон протянул разломанный ящичек с разбитым компасом. Похолодев от ужаса, Кидд сразу понял, в каком опасном положении они очутились. Туман вокруг лодок стал еще плотнее, колыхающиеся волны также не позволяли установить, с какой стороны они приплыли. В пылу сражения все забыли, откуда и куда они плыли. У них не было ни одного навигационного прибора, с помощью которого можно было бы определить направление своего движения, чтобы не заблудиться в бескрайних морских просторах или не напороться на одинокие безжизненные скалы вокруг Ньюфаундленда.
На лицах людей проступило выражение мрачного озлобления: всем было ясно, насколько ничтожны их шансы найти нужный курс. Кидд, обернувшись к Роусону, приказал:
– Ступай к французам и поищи их компас.
Мичман подтянул лодку французов и перебрался в нее, как вдруг на ее корме приподнялся француз, которого пощадил Кидд, в руках он держал компас. Роусон поднял руку, делая ему одобрительный знак, и полез на корму. Но тут француз, злобно взглянув на Кидда, с отчаянной решимостью поднял ящичек и бросил его в воду, прежде чем Роусон добрался до него. На баркасе все застыли, словно не веря своим глазам, но через миг англичане вскочили на ноги, яростно выкрикивая проклятия:
– Свернуть шею этому ублюдку! Хватай его!
Поулден лихорадочно провел рукой по стволу пушки, если начнут перескакивать на французскую лодку, то как ему быть в таком случае, не стрелять же в своих.
– А ну стоять! Вы кто – моряки или расхныкавшиеся салаги! – заорал Кидд. – Пусть кто-нибудь только посмеет перебраться к французам!
Он окликнул квартирмейстера Соултера, сидящего на носу возле небольшого поперечного брашпиля.
– Соултер, впереди ведь твои люди, – крикнул он, указывая на них взмахом руки. – Ты отвечаешь передо мной за их поведение, чтобы они не вели себя как плаксивые бабы.
– Сэр, вам помочь? – смуглолицый Лаффин выпрямился во весь свой огромный рост с задней банки, где ему только что перевязали рану на шее.
– Благодарю, Лаффин, – ответил Кидд, почти не скрывая своего облегчения. Если бы ситуация в лодке внезапно ухудшилась, то боцманмат оказался бы бесценным помощником.
– Я надеюсь, что сейчас положение уладится. Весь бесполезный хлам за борт. Раненые к мистеру Пибису.
Поломанные весла, расщепленные решетки, вместе с ними все прочие обломки – все полетело в воду.
– Мертвецы, сэр? – дрожащим голосом спросил Роусон.
Лицо Кидда посуровело.
– Может быть, неприятель совсем рядом. Отправить их за борт.
Если бы они повстречались с другой вражеской лодкой, трупы мешали бы сражаться. После короткой паузы первый мертвец с плеском упал в воду. Его неподвижное тело медленно поплыло прочь. В пылу сражения англичане избавлялись от трупов – такова была их манера; французы обычно сохраняли мертвецов на борту в виде балласта или прикрытия. Затем в воду полетели другие мертвецы, один из трупов все никак не хотел отставать от лодки и своим видом мешал Кидду – сосредоточиться на том, как найти выход из их опасного положения. Туман по-прежнему клубился вокруг баркаса, явно не желая рассеиваться.
– Кто-нибудь из вас бывал раньше в районе Больших банок? – спросил Кидд, стараясь скрыть свою тревогу и смятение.
В ответ послышалось мрачное и унылое бормотание, видимо, вызванное беспомощностью офицера, пока наконец не поднялся один из матросов.
– Я когда-то ловил здесь треску, – словно оправдываясь, признался он. Кидд отметил про себя отсутствие полагающегося при обращении «сэр».
– Расскажите, пожалуйста, – матрос перелез через ряд банок поближе. – Туман, как долго он может держаться?
Матрос пожал плечами:
– Часы, дни, даже недели.
Итак, не было никакого смысла дожидаться, пока туман рассеется.
– С наступлением ночи он немного слабеет, хотя не стоит слишком рассчитывать на это, – добавил матрос.
– Какая здесь глубина?
Может быть, удастся подать звуковой сигнал по воде, чтобы их услышали, или узнать кое-что о дне. Кидд смутно помнил рисунок на морской карте: вблизи от побережья Ньюфаундленда устилавший морское дно серый песок с черными крапинками менял цвет на коричневый, кроме того, начинала попадаться белая галька.
– Это зависит от того, где мы находимся, возможно, и пятьдесят, и сто саженей, кто знает?
Теперь стало ясно, что никто в лодке не мог подсказать выход из ситуации, в которой они очутились. Кидд интуитивно почувствовал, что ему следует рассчитывать только на себя.
– А солнце когда-нибудь появляется на небе?
– Нет, не появляется. Такая погода стоит все время, – матрос оперся рукой о борт, равнодушными глазами глядя на Кидда. Как никак, это была не его проблема. Вдруг он развязно прибавил: – Иногда ночью на небе видна луна.
Кидд хорошо знал, что луна мало пригодна для навигационных вычислений, да и все равно астрономических таблиц у него не было. Положение явно становилось безвыходным, предвещая неминуемый конец. Хотя еще оставалось два выхода: либо дрейфовать и ждать помощи, либо грести наугад в каком-нибудь направлении. Как в одном, так и в другом случае им, скорее всего, грозила мучительная смерть от голода и холода.
– У нас есть весла, может, нам удастся выкарабкаться, – пробормотал один из матросов, ударяя рукой по веслу. У них оставалось еще достаточное количество целых весел, по четыре с каждой стороны, чтобы можно было грести, однако расчет на авось вынудил Кидда еще раз холодно и трезво обдумать создавшееся положение.
– Хватит нести чушь, – бросил он. – Надо подождать.
Он не мог объяснить причину своего решения, но в любом случае он выигрывал время. Туман никак не хотел рассеиваться. Смеркалось. Им ничего не оставалось, как ждать ночи. Опасность наступит тогда, когда люди замерзнут в туманной сырости и ночном холоде и больше не смогут спокойно оставаться на своих местах.
Французы сидели в своей лодке плотной кучкой, иногда о чем-то приглушенно переговариваясь: не собирались ли они взбунтоваться? Да и на баркасе его люди обсуждали что-то недовольными низкими голосами.
Кидд мог бы приказать замолчать, но в наступающей темноте к его приказу вряд ли бы прислушались. Кроме того, приказ мог вызвать озлобление у людей, вынудить их дождаться наступления полной темноты и напасть на него и двух-трех оставшихся верных ему моряков, объявив их потом погибшими во время схватки. Положение становилось почти безнадежным. Он стиснул рукоятку румпеля, стараясь не выдать ничем своего волнения.
Вдруг, сам не зная почему, Томас машинально сунул руку в карман, где лежали его массивные карманные часы. Он купил их в Фалмуте, соблазненный уверениями часовщика в их особой точности, впрочем, следовало признать, за все время плавания у него не было повода обвинить мастера во лжи. Кидд вынул часы, в тусклом сумеречном свете слабо блеснула их крышка. Было почти семь часов вечера, считая время от местного полудня. Когда он клал часы назад, то заметил, какими насмешливыми, едва ли не издевательскими взглядами смотрели на него матросы.
Наступала ночь, туман становился все прозрачнее и невесомее, исчезая прямо на глазах. Скоро они уже сидели среди полной темноты.
– Все в порядке! – ободряюще крикнул Лаффин.
– Поулден? – позвал Кидд.
– Да, сэр, – матроса почти не было видно в окружающем мраке. На небе выплыл матовый серебристый месяц. Туман особенно наверху почти рассеялся, обнажив черное бездонное небо. Если только…
Внезапно из его подсознания всплыли какие-то полуоборванные сведения. Соединившись, они породили неясную, до конца неоформленную, но все-таки идею. Кидд испугался и обрадовался: у них появлялся какой-то шанс. Лихорадочно он мысленно проверил цепь своих логических рассуждений, кто знает, может быть, и получится.
– Роусон, – прошипел он. – Послушай, есть ли какая-нибудь ошибка в моих расчетах?
Затем последовало оживленное обсуждение и грубое вычисление зенита и меридиана, времени роста луны и ее склонение на юг, после чего сидевшие с растерянным и мрачным видом моряки вдруг услышали голос, полный силы и надежды. Кидд встал на ноги и скомандовал:
– Весла на воду! Идем домой, ребята.
Они выплыли из слабой туманной пелены и сразу натолкнулись на суда конвоя, по-прежнему лежавшие в дрейфе, а вдали на морской глади, залитой лунным светом, виднелся 64-пушечный линейный корабль, которым мог быть только «Крепкий».
Озадаченный вахтенный офицер увидел две военные лодки вместо одной потерявшейся, но немного погодя на борт корабля поднялся сам Кидд. Услышав шум, на палубу вышел капитан.
– Благослови Господи мою душу! – воскликнул капитан, увидев перед собой окровавленного Кидда с пустыми ножнами на боку.
– Неожиданная стычка с неприятелем, – пояснил как можно спокойнее Кидд. – Компас разбился вдребезги. Пришлось искать иной способ найти дорогу назад.
– Ночью, в тумане? Было бы интересно узнать, как вам это удалось, мистер Кидд?
– Вам покажется несколько удивительным, сэр, но, я ручаюсь вам, стоящий здесь мистер Роусон с удовольствием все подробно объяснит.
Роусон выступил вперед и начал говорить сухим тоном:
– Итак, сэр, нам всем хорошо известно, что луна ежедневно передвигается в Северном полушарии влево на восток примерно на одно и то же расстояние, поэтому каждый ее последующий восход и заход происходит примерно на сорок девять минут позже, чем накануне. Зная это, дальнейшее рассчитать совсем несложно.
– Продолжайте.
– Так вот, сэр, можно определить прохождение луны через меридиан на любой взятый день с момента ее новолуния, умножая соответственно число дней на сорок девять. Если затем разделить на шестьдесят, то у нас получится время в часах и минутах после полуночи, когда луна исчезает на юге. Вычисленный результат оказался близок к восьми часам. После чего мы легли на приблизительный курс и…
Хоугтон довольно улыбнулся:
– Как хорошо, что рядом с мистером Киддом оказался такой прекрасный штурман. Вы возьмете одну из бутылок с моим лучшим кларетом к себе в мичманский кубрик, – и, еще шире улыбнувшись, он добавил: – А тем временем мистер Кидд расскажет мне в моей каюте о стычке с неприятелем.
Глава V
Пусть лучше потешаются над Роусоном, а не над ним.
Заметив, что он до сих пор сжимает в руках абордажную саблю, Кидд положил ее на дно лодки и снова взялся за румпель. У него сильно ныл бок, голова раскалывалась от пульсирующей боли. Кидд серьезно подумывал о возвращении на «Крепкий», чтобы дать отдых и себе, и измученным людям. Пленные французы поплывут следом за ними на коротком буксире, они смогут грести, но, будучи под жерлом пушки, вряд ли осмелятся что-нибудь выкинуть. Надо было послать на помощь Поулдену еще трех-четырех человек.
Пибис занимался ранеными, лежавшими на дне баркаса.
– Возвращаемся домой, – объявил Кидд, оглядываясь вокруг себя в поисках компаса. – Ты не помнишь, какой курс…
Бледный как полотно Роусон протянул разломанный ящичек с разбитым компасом. Похолодев от ужаса, Кидд сразу понял, в каком опасном положении они очутились. Туман вокруг лодок стал еще плотнее, колыхающиеся волны также не позволяли установить, с какой стороны они приплыли. В пылу сражения все забыли, откуда и куда они плыли. У них не было ни одного навигационного прибора, с помощью которого можно было бы определить направление своего движения, чтобы не заблудиться в бескрайних морских просторах или не напороться на одинокие безжизненные скалы вокруг Ньюфаундленда.
На лицах людей проступило выражение мрачного озлобления: всем было ясно, насколько ничтожны их шансы найти нужный курс. Кидд, обернувшись к Роусону, приказал:
– Ступай к французам и поищи их компас.
Мичман подтянул лодку французов и перебрался в нее, как вдруг на ее корме приподнялся француз, которого пощадил Кидд, в руках он держал компас. Роусон поднял руку, делая ему одобрительный знак, и полез на корму. Но тут француз, злобно взглянув на Кидда, с отчаянной решимостью поднял ящичек и бросил его в воду, прежде чем Роусон добрался до него. На баркасе все застыли, словно не веря своим глазам, но через миг англичане вскочили на ноги, яростно выкрикивая проклятия:
– Свернуть шею этому ублюдку! Хватай его!
Поулден лихорадочно провел рукой по стволу пушки, если начнут перескакивать на французскую лодку, то как ему быть в таком случае, не стрелять же в своих.
– А ну стоять! Вы кто – моряки или расхныкавшиеся салаги! – заорал Кидд. – Пусть кто-нибудь только посмеет перебраться к французам!
Он окликнул квартирмейстера Соултера, сидящего на носу возле небольшого поперечного брашпиля.
– Соултер, впереди ведь твои люди, – крикнул он, указывая на них взмахом руки. – Ты отвечаешь передо мной за их поведение, чтобы они не вели себя как плаксивые бабы.
– Сэр, вам помочь? – смуглолицый Лаффин выпрямился во весь свой огромный рост с задней банки, где ему только что перевязали рану на шее.
– Благодарю, Лаффин, – ответил Кидд, почти не скрывая своего облегчения. Если бы ситуация в лодке внезапно ухудшилась, то боцманмат оказался бы бесценным помощником.
– Я надеюсь, что сейчас положение уладится. Весь бесполезный хлам за борт. Раненые к мистеру Пибису.
Поломанные весла, расщепленные решетки, вместе с ними все прочие обломки – все полетело в воду.
– Мертвецы, сэр? – дрожащим голосом спросил Роусон.
Лицо Кидда посуровело.
– Может быть, неприятель совсем рядом. Отправить их за борт.
Если бы они повстречались с другой вражеской лодкой, трупы мешали бы сражаться. После короткой паузы первый мертвец с плеском упал в воду. Его неподвижное тело медленно поплыло прочь. В пылу сражения англичане избавлялись от трупов – такова была их манера; французы обычно сохраняли мертвецов на борту в виде балласта или прикрытия. Затем в воду полетели другие мертвецы, один из трупов все никак не хотел отставать от лодки и своим видом мешал Кидду – сосредоточиться на том, как найти выход из их опасного положения. Туман по-прежнему клубился вокруг баркаса, явно не желая рассеиваться.
– Кто-нибудь из вас бывал раньше в районе Больших банок? – спросил Кидд, стараясь скрыть свою тревогу и смятение.
В ответ послышалось мрачное и унылое бормотание, видимо, вызванное беспомощностью офицера, пока наконец не поднялся один из матросов.
– Я когда-то ловил здесь треску, – словно оправдываясь, признался он. Кидд отметил про себя отсутствие полагающегося при обращении «сэр».
– Расскажите, пожалуйста, – матрос перелез через ряд банок поближе. – Туман, как долго он может держаться?
Матрос пожал плечами:
– Часы, дни, даже недели.
Итак, не было никакого смысла дожидаться, пока туман рассеется.
– С наступлением ночи он немного слабеет, хотя не стоит слишком рассчитывать на это, – добавил матрос.
– Какая здесь глубина?
Может быть, удастся подать звуковой сигнал по воде, чтобы их услышали, или узнать кое-что о дне. Кидд смутно помнил рисунок на морской карте: вблизи от побережья Ньюфаундленда устилавший морское дно серый песок с черными крапинками менял цвет на коричневый, кроме того, начинала попадаться белая галька.
– Это зависит от того, где мы находимся, возможно, и пятьдесят, и сто саженей, кто знает?
Теперь стало ясно, что никто в лодке не мог подсказать выход из ситуации, в которой они очутились. Кидд интуитивно почувствовал, что ему следует рассчитывать только на себя.
– А солнце когда-нибудь появляется на небе?
– Нет, не появляется. Такая погода стоит все время, – матрос оперся рукой о борт, равнодушными глазами глядя на Кидда. Как никак, это была не его проблема. Вдруг он развязно прибавил: – Иногда ночью на небе видна луна.
Кидд хорошо знал, что луна мало пригодна для навигационных вычислений, да и все равно астрономических таблиц у него не было. Положение явно становилось безвыходным, предвещая неминуемый конец. Хотя еще оставалось два выхода: либо дрейфовать и ждать помощи, либо грести наугад в каком-нибудь направлении. Как в одном, так и в другом случае им, скорее всего, грозила мучительная смерть от голода и холода.
– У нас есть весла, может, нам удастся выкарабкаться, – пробормотал один из матросов, ударяя рукой по веслу. У них оставалось еще достаточное количество целых весел, по четыре с каждой стороны, чтобы можно было грести, однако расчет на авось вынудил Кидда еще раз холодно и трезво обдумать создавшееся положение.
– Хватит нести чушь, – бросил он. – Надо подождать.
Он не мог объяснить причину своего решения, но в любом случае он выигрывал время. Туман никак не хотел рассеиваться. Смеркалось. Им ничего не оставалось, как ждать ночи. Опасность наступит тогда, когда люди замерзнут в туманной сырости и ночном холоде и больше не смогут спокойно оставаться на своих местах.
Французы сидели в своей лодке плотной кучкой, иногда о чем-то приглушенно переговариваясь: не собирались ли они взбунтоваться? Да и на баркасе его люди обсуждали что-то недовольными низкими голосами.
Кидд мог бы приказать замолчать, но в наступающей темноте к его приказу вряд ли бы прислушались. Кроме того, приказ мог вызвать озлобление у людей, вынудить их дождаться наступления полной темноты и напасть на него и двух-трех оставшихся верных ему моряков, объявив их потом погибшими во время схватки. Положение становилось почти безнадежным. Он стиснул рукоятку румпеля, стараясь не выдать ничем своего волнения.
Вдруг, сам не зная почему, Томас машинально сунул руку в карман, где лежали его массивные карманные часы. Он купил их в Фалмуте, соблазненный уверениями часовщика в их особой точности, впрочем, следовало признать, за все время плавания у него не было повода обвинить мастера во лжи. Кидд вынул часы, в тусклом сумеречном свете слабо блеснула их крышка. Было почти семь часов вечера, считая время от местного полудня. Когда он клал часы назад, то заметил, какими насмешливыми, едва ли не издевательскими взглядами смотрели на него матросы.
Наступала ночь, туман становился все прозрачнее и невесомее, исчезая прямо на глазах. Скоро они уже сидели среди полной темноты.
– Все в порядке! – ободряюще крикнул Лаффин.
– Поулден? – позвал Кидд.
– Да, сэр, – матроса почти не было видно в окружающем мраке. На небе выплыл матовый серебристый месяц. Туман особенно наверху почти рассеялся, обнажив черное бездонное небо. Если только…
Внезапно из его подсознания всплыли какие-то полуоборванные сведения. Соединившись, они породили неясную, до конца неоформленную, но все-таки идею. Кидд испугался и обрадовался: у них появлялся какой-то шанс. Лихорадочно он мысленно проверил цепь своих логических рассуждений, кто знает, может быть, и получится.
– Роусон, – прошипел он. – Послушай, есть ли какая-нибудь ошибка в моих расчетах?
Затем последовало оживленное обсуждение и грубое вычисление зенита и меридиана, времени роста луны и ее склонение на юг, после чего сидевшие с растерянным и мрачным видом моряки вдруг услышали голос, полный силы и надежды. Кидд встал на ноги и скомандовал:
– Весла на воду! Идем домой, ребята.
Они выплыли из слабой туманной пелены и сразу натолкнулись на суда конвоя, по-прежнему лежавшие в дрейфе, а вдали на морской глади, залитой лунным светом, виднелся 64-пушечный линейный корабль, которым мог быть только «Крепкий».
Озадаченный вахтенный офицер увидел две военные лодки вместо одной потерявшейся, но немного погодя на борт корабля поднялся сам Кидд. Услышав шум, на палубу вышел капитан.
– Благослови Господи мою душу! – воскликнул капитан, увидев перед собой окровавленного Кидда с пустыми ножнами на боку.
– Неожиданная стычка с неприятелем, – пояснил как можно спокойнее Кидд. – Компас разбился вдребезги. Пришлось искать иной способ найти дорогу назад.
– Ночью, в тумане? Было бы интересно узнать, как вам это удалось, мистер Кидд?
– Вам покажется несколько удивительным, сэр, но, я ручаюсь вам, стоящий здесь мистер Роусон с удовольствием все подробно объяснит.
Роусон выступил вперед и начал говорить сухим тоном:
– Итак, сэр, нам всем хорошо известно, что луна ежедневно передвигается в Северном полушарии влево на восток примерно на одно и то же расстояние, поэтому каждый ее последующий восход и заход происходит примерно на сорок девять минут позже, чем накануне. Зная это, дальнейшее рассчитать совсем несложно.
– Продолжайте.
– Так вот, сэр, можно определить прохождение луны через меридиан на любой взятый день с момента ее новолуния, умножая соответственно число дней на сорок девять. Если затем разделить на шестьдесят, то у нас получится время в часах и минутах после полуночи, когда луна исчезает на юге. Вычисленный результат оказался близок к восьми часам. После чего мы легли на приблизительный курс и…
Хоугтон довольно улыбнулся:
– Как хорошо, что рядом с мистером Киддом оказался такой прекрасный штурман. Вы возьмете одну из бутылок с моим лучшим кларетом к себе в мичманский кубрик, – и, еще шире улыбнувшись, он добавил: – А тем временем мистер Кидд расскажет мне в моей каюте о стычке с неприятелем.
Глава V
Конвой благополучно достиг Ньюфаундленда и остановился в гавани Сент-Джонс вместе с «Гадюкой» и «Обманщиком». Корабль, который подавал сигнал тревоги в тумане, считался потерянным. Один лишь «Крепкий», поймав попутный ветер, взял курс на юг, чтобы присоединиться к северно-атлантической эскадре и заодно передать французских пленных официальным властям. По мере продвижения на юг ощущалось заметное похолодание, в зеленоватой морской воде часто попадались льдины. Дул неприятный колючий ветер, продувавший насквозь толстые теплые куртки, так надежно защищавшие моряков от английских зимних ветров.
Корабль подошел к низкому, мрачному берегу, покрытому густым темно-зеленым лесом. Выделяющиеся на его фоне серые, чуть коричневатые скалы вызывали гнетущее впечатление, от них так и веяло холодом. Кидд изучил карты местного побережья и хорошо знал, какие опасности их подстерегают. Проход в гавань Галифакса надежно охраняли прибрежные скалы.
– Надо бы взять лоцмана, – сказал штурман капитану.
– А разве вы не плавали в здешних водах? – послышался недовольный голос Хоугтона из-под капюшона вахтенного дождевика.
Его недовольство можно было понять: помимо задержки, услуги лоцмана стоили денег. Однако Хэмбли настаивал на своем:
– Сколько раз я оправдывал оказанное мне высокое доверие. Но сейчас позволю вам напомнить, менее полгода тому назад на траверзе Галифакса разбился тридцатичетырехпушечный «Трибьюн», из трехсот человек спаслось около дюжины.
В ожидании лоцмана «Крепкий» лег в дрейф напротив мыса Чебукто. После стольких недель Кидд опять увидел берег, пустынный и серо-гранитный, угрюмый край под хмурым небом, и тем не менее такой желанный. В этом месте земля расступалась, образуя пролив, в глубине которого виднелись острова, за ними, по всей видимости, лежал Галифакс.
На борт судна поднялся лоцман и с любопытством огляделся вокруг.
– Адмирал еще не вернулся с Бермудских островов, – сразу пояснил он, на колониальный манер приятно растягивая слова. – Вот незадача так незадача, прибыл ньюфаундлендский конвой, а его нет на месте. Представляю, как он расстроится.
Хоугтон подошел поближе к стоявшему у руля квартирмейстеру и скомандовал:
– Следуйте указаниям лоцмана.
Под порывами попутного юго-восточного ветра «Крепкий» направился в широкое горло залива. Лоцман неторопливо указывал на знаки, обозначающие фарватер.
– Вот мыс Чебукто, его название сохранилось с давних времен. А вот там, – он показал на холм, возвышающийся на низком берегу, – Кэмпердаун-Хилл. Как понимаете, он назван в честь славной победы возле Кэмпердауна. Отсюда, если все время плыть прямо и, разумеется, осторожно, до города рукой подать.
Немного погодя лоцман обратил внимание всех на место гибели «Трибьюна». Чуть поодаль на круто вздымавшемся в этом месте берегу виднелись, очевидно, совсем недавно возведенные стены мощной крепости.
– Форт Йорк, а с правого борта виден остров Макнаба. Летом леди любят устраивать на нем пикники.
Пролив сузился. Они миновали коварную отмель, обогнули островок, и перед их глазами возникла прекрасная гавань длиной в несколько миль, нисколько не уступающая по величине Фалмуту. Кидд тут же отметил, что южный ветер будет мешать выходу судов в открытое море. Однако если учесть, что ширина пролива никак не меньше полумили, и к тому же отчаливать во время отлива, это будет несложно.
«Крепкий» развернулся, чтобы встать, как и десятки других судов, на внутреннем рейде. Якоря с плеском упали в воду – символическое окончание плавания через Атлантику.
– Джентльмены, – начал Хоугтон, – ставлю вас в известность, мы находимся во владениях принца Эдварда, члена королевской семьи. Сейчас я отправляюсь на берег, чтобы засвидетельствовать почтение Его королевскому высочеству. Советую всем вам быть наготове. Надеюсь, мои офицеры проявят себя с самой лучшей стороны, так что гражданские власти будут приятно поражены тактом и любезностью – неотъемлемыми качествами офицеров Его величества.
В кают-компании слова капитана восприняли с явным удовольствием. В каждом порту существовала своя более или менее устоявшаяся традиция нанесения визитов. Хотя посещения по долгу службы носили обременительный характер, все же стоянка в порту сулила множество развлечений и кучу веселых вечеров, лишь изредка чередуемых визитами, исполненными должностного почтения. Впрочем, их теперешняя стоянка предвещала стать чем-то необыкновенным, из ряда вон выходящим.
Кидду представлялась возможность проникнуть туда, куда он никогда не заносился даже в мечтах. Торжественные приемы, королевские обеды, изысканные беседы – нечто грандиозное и незабываемое. Однако его мучил вопрос: не ударит ли он в грязь лицом, сумеет ли держаться с достоинством и тактом настоящего прирожденного джентльмена? Кидд терялся, не веря в свои силы.
Вскоре общая кают-компания и прилегающие к ней офицерские каюты превратились в настоящий улей, взад и вперед носилась прислуга, чистились сапоги, полировались эфесы и ножны шпаг, а смущенные офицеры с трудом пытались вспомнить правила королевского церемониала. Тем временем дела на корабле шли обычным порядком: доставленное из Англии оборудование для доков грузилось на лихтеры и свозилось на берег. Во время поднявшейся суматохи прибыл отряд седьмого полка королевских стрелков-фузилеров для того, чтобы охранять перевозимый на берег ящик с полковой казной. Затем принялись наводить глянец на всем корабле. Сначала палубу «Крепкого» от бака до юта тщательно вымыли. Канаты, предварительно аккуратно свернув в бухты, побелили известковым раствором, медные части надраили до блеска ветошью с кирпичным порошком, пушки натерли смесью из ламповой сажи, воска и скипидара, так что они лоснились черным маслянистым цветом. Брайант объехал на шлюпке вокруг фрегата, выкрикивая распоряжения, в соответствии с которыми выравнивались реи ровно одна над другой.
После всей этой суеты наступил черед визитам и увольнительным на берег. Сначала отбыл капитан, за ним при первой же возможности отправился в город Прингл, у которого в Галифаксе были старинные приятели, причем не один, а вместе с первым лейтенантом. Другие изыскивали свои средства и способы попасть на берег.
– А ну-ка, делитесь своими тайнами! – воскликнул Адамc. Записка, адресованная Ренци и только что врученная ему посыльным, была зачитана вслух: мистера Ренци и мистера Кидда приглашали посетить дом уполномоченного по земельным вопросам мистера Лоренса Гривса.
– Ага, весьма почтенный джентльмен, вне всякого сомнения, желает устроить в честь нашего корабля особый прием, – произнес вкрадчивым тоном Адамc. – Мне кажется более благоразумным, если там будет присутствовать старший по званию офицер. Что ж делать, джентльмены, поскольку я не занят…
Шлюпка пришвартовалась к пологим сходням причала в том месте, где их поджидал экипаж Каменные ступени пристани были чистыми и даже сухими, но как только экипаж съехал с вымощенной камнем пристани, то сразу очутился среди сыпучего глубокого снега, которого касались полы офицерских плащей. Выехав из порта, экипаж повернул на север, в противоположную от города сторону. Перед восхищенными взглядами впервые очутившихся в колонии офицеров открывалась природа нового края. Дорога шла, извиваясь среди живописной долины, на окружавших ее склонах возвышались в первобытной красоте засыпанные снегом ели и сосны. Вокруг царило белое безмолвие.
Вскоре они добрались до цели, выложенная гравием дорожка вела к особняку. Едва экипаж остановился у дома, как на его крыльце появился их фалмутский знакомый.
– Это очень любезно с вашей стороны, – вежливо кланяясь, сказал Ренци. – Можно мне представить вам лейтенанта Джервеса Адамса, которому никак нельзя было отказать в его желании побольше узнать о ваших удивительных краях.
Гривс, еле заметно улыбнувшись, поклонился ему в ответ.
– С благополучно завершенным плаванием, джентльмены. Ваши энергичные действия при отплытии произвели на всех нас незабываемое впечатление.
Все прошли в гостиную, где в большом камине пылал огонь.
– Кэлибогас? – предложил Гривс. Заметив, как недоуменно переглянулись между собой офицеры, он пояснил: – Так в Новой Шотландии мы зовем лечебный напиток против холода и простуды – пиво на еловой хвое, изрядно приправленное ромом. Думаю, мы вместе с вами выпьем королевский кэлибогас, он подается горячим, великолепное средство.
В этот момент к ним присоединилась миссис Гривс.
– Для жителя Англии наши края, по всей видимости, выглядят заброшенным глухим углом, но для нас, джентльмены, эти места настоящая Аркадия, – не без гордости заметила она.
– Рыбная ловля – источник вашего благополучия и процветания, – вежливо заметил Ренци.
– Королевство сельдей вы найдете значительно севернее, в Ньюфаундленде. Здесь же мы живем за счет торговли. Вы же сами видели наши конвои, сотни парусных судов почти каждый месяц…
– Откуда такое количество кораблей, неужели все они плывут из Новой Шотландии? – удивленно спросил Адамc.
– О нет, сэр, – ответил Гривс. – Торговлю ведет вся Северная Америка, не только Канада, но и Соединенные Штаты. Здешние воды кишмя кишат пиратами, каперами и приватирами. Не имея военного флота, кузен Джонатан[8] поневоле вынужден свои товары отправлять через океан под английским конвоем.
Ренци потер руки над камином, где весело потрескивали еловые дрова.
– И это весна, – пробормотал он. – Даже не представляю, какая у вас, наверное, жестокая зима?
– Порой выдаются суровые зимы, – отозвался Гривс. – Но когда ляжет снег и Святой Лаврентий покроется льдом от берега до берега на протяжении сотен миль, порт Галифакса все равно не замерзает и остается свободным для навигации.
Его жена прибавила с серьезным и озабоченным видом:
– Прошлая зима оказалось ужасной и очень холодной. Дороги были непроходимы из-за снега и льда, а мы порой испытывали недостаток в предметах повседневной необходимости. Солдат из-за перебоев не кормили говядиной, а бедняков находили замерзшими прямо на городских улицах! Как ее пережили мароны, ума не приложу.
К своему удивлению, Кидд, позабыв о своей стеснительности, внезапно вмешался в разговор:
– Мароны, уж не негров с Ямайки вы имеете в виду?
– Конечно, их. Можете себе только представить?
Они подняли восстание, после чего их переселили сюда. Когда я вижу их черные несчастные лица среди наших льдов и снегов, у меня сердце сжимается от боли.
Кидд вспомнил те времена, когда он был на Вест-Индийских островах в качестве морского советника при короле негров. Может быть, Юба, благородный и могущественный владыка негров, прозябает в этих диких краях?
– Разумеется, мой друг, – воскликнул Гривс. – Побывав в поместье, вы убедитесь, что мароны одни из лучших наших работников. Кроме того, вспомните, когда им предложили переехать обратно в Африку, то согласились всего несколько человек. По моему мнению, туда отправились лишь никчемные, бездомные бродяги, собранные со всего побережья.
Адамc поерзал в кресле и, наклонившись вперед, спросил:
– А что принц? Как сказывается присутствие принца крови в ваших краях?
– Прекрасный человек. Я считаю, он очень много сделал для Галифакса.
– Разве король Георг не выслал его сюда, неужели он до сих пор живет со своей любовницей Джулией?
– Мы не обсуждаем подобных вещей, – холодно ответил Гривс. – Когда его величество прибыл сюда, город выглядел неустроенным, необжитым, а наши грубые нравы заслуживали одного лишь презрения. Зато теперь город преобразился, благодаря построенным новым красивым зданиям, нравы смягчились, в манерах стал заметен налет вежливости и любезности. Осмелюсь даже заметить, что его появление спасло Канаду от нравственного падения.
– Сэр, я вовсе не имел в виду…
– Возможно, вам будет интересно взглянуть на город? У нас есть время проехаться по городу и вернуться к обеду.
– Очень вам благодарны, сэр.
Галифакс раскинулся на просторной возвышенности, пологими уступами спускавшейся к гавани. Город занимал все пространство от морского берега до самой вершины холма, на котором вздымалась, нависая мрачной тенью над всей округой, грозная крепость, цитадель с развевающимся громадным флагом. Именно здесь, на вершине, вся компания вышла из экипажа, чтобы полюбоваться открывавшимся видом. Гривс снабдил гостей меховыми шубами, надежно защищавшими от налетавшего порывами и бросавшего в лицо холодные колючие снежинки ветра. Кидд невольно поежился от холода и сырости.
Вокруг виднелись одни голые склоны, очищенные ради того, чтобы крепостная артиллерия могла без помех вести прицельный огонь. Из-под талого снега выглядывала поблекшая бурая трава, повсюду виднелись проталины и вытоптанные на снегу грязные пятна земли – следы побывавших здесь людей. Но открывавшийся вид завораживал. Далеко внизу простиралась широкая водная гладь бухты, берега которой лизали свинцовые волны; на рейде неподвижно стояли черные корабли, казавшиеся отсюда игрушечными. Пересекающиеся каменистые гряды и долины, покрытые унылым невысоким темно-зеленым лесом, тянулись вплоть до горизонта. Кидд поймал взгляд Ренци, в котором сквозило неприкрытое восхищение.
– Этот край не похож ни на один другой! – тихо заметил он. – Страна, о которой можно сказать, что она находится в вечном рабстве у королевства севера. Никому не известная северная твердыня, простирающаяся на сотни и сотни миль внутрь материка, ей присуща своеобразная блеклая красота, прельщающая людей…
Гривс молча улыбался, пока все они шли обратно к экипажу.
– Вы посетили наши края в худшее время года, хуже вы не могли бы выбрать, снег еще не сошел, природа не ожила. Вы вряд ли мне поверите, но не пройдет и месяца, как везде распустятся нежные цветки дикой груши и других деревьев, высаженных вдоль Аргайл-стрит, это напомнит вам зелень старой доброй Англии.
Внизу неподалеку от крепости начали появляться солидные каменные здания, так похожие на английские. В воздухе сильно пахло дымом, тянувшимся из домашних очагов, суливших тепло и горячий обед в семейном или дружеском кругу.
Корабль подошел к низкому, мрачному берегу, покрытому густым темно-зеленым лесом. Выделяющиеся на его фоне серые, чуть коричневатые скалы вызывали гнетущее впечатление, от них так и веяло холодом. Кидд изучил карты местного побережья и хорошо знал, какие опасности их подстерегают. Проход в гавань Галифакса надежно охраняли прибрежные скалы.
– Надо бы взять лоцмана, – сказал штурман капитану.
– А разве вы не плавали в здешних водах? – послышался недовольный голос Хоугтона из-под капюшона вахтенного дождевика.
Его недовольство можно было понять: помимо задержки, услуги лоцмана стоили денег. Однако Хэмбли настаивал на своем:
– Сколько раз я оправдывал оказанное мне высокое доверие. Но сейчас позволю вам напомнить, менее полгода тому назад на траверзе Галифакса разбился тридцатичетырехпушечный «Трибьюн», из трехсот человек спаслось около дюжины.
В ожидании лоцмана «Крепкий» лег в дрейф напротив мыса Чебукто. После стольких недель Кидд опять увидел берег, пустынный и серо-гранитный, угрюмый край под хмурым небом, и тем не менее такой желанный. В этом месте земля расступалась, образуя пролив, в глубине которого виднелись острова, за ними, по всей видимости, лежал Галифакс.
На борт судна поднялся лоцман и с любопытством огляделся вокруг.
– Адмирал еще не вернулся с Бермудских островов, – сразу пояснил он, на колониальный манер приятно растягивая слова. – Вот незадача так незадача, прибыл ньюфаундлендский конвой, а его нет на месте. Представляю, как он расстроится.
Хоугтон подошел поближе к стоявшему у руля квартирмейстеру и скомандовал:
– Следуйте указаниям лоцмана.
Под порывами попутного юго-восточного ветра «Крепкий» направился в широкое горло залива. Лоцман неторопливо указывал на знаки, обозначающие фарватер.
– Вот мыс Чебукто, его название сохранилось с давних времен. А вот там, – он показал на холм, возвышающийся на низком берегу, – Кэмпердаун-Хилл. Как понимаете, он назван в честь славной победы возле Кэмпердауна. Отсюда, если все время плыть прямо и, разумеется, осторожно, до города рукой подать.
Немного погодя лоцман обратил внимание всех на место гибели «Трибьюна». Чуть поодаль на круто вздымавшемся в этом месте берегу виднелись, очевидно, совсем недавно возведенные стены мощной крепости.
– Форт Йорк, а с правого борта виден остров Макнаба. Летом леди любят устраивать на нем пикники.
Пролив сузился. Они миновали коварную отмель, обогнули островок, и перед их глазами возникла прекрасная гавань длиной в несколько миль, нисколько не уступающая по величине Фалмуту. Кидд тут же отметил, что южный ветер будет мешать выходу судов в открытое море. Однако если учесть, что ширина пролива никак не меньше полумили, и к тому же отчаливать во время отлива, это будет несложно.
«Крепкий» развернулся, чтобы встать, как и десятки других судов, на внутреннем рейде. Якоря с плеском упали в воду – символическое окончание плавания через Атлантику.
– Джентльмены, – начал Хоугтон, – ставлю вас в известность, мы находимся во владениях принца Эдварда, члена королевской семьи. Сейчас я отправляюсь на берег, чтобы засвидетельствовать почтение Его королевскому высочеству. Советую всем вам быть наготове. Надеюсь, мои офицеры проявят себя с самой лучшей стороны, так что гражданские власти будут приятно поражены тактом и любезностью – неотъемлемыми качествами офицеров Его величества.
В кают-компании слова капитана восприняли с явным удовольствием. В каждом порту существовала своя более или менее устоявшаяся традиция нанесения визитов. Хотя посещения по долгу службы носили обременительный характер, все же стоянка в порту сулила множество развлечений и кучу веселых вечеров, лишь изредка чередуемых визитами, исполненными должностного почтения. Впрочем, их теперешняя стоянка предвещала стать чем-то необыкновенным, из ряда вон выходящим.
Кидду представлялась возможность проникнуть туда, куда он никогда не заносился даже в мечтах. Торжественные приемы, королевские обеды, изысканные беседы – нечто грандиозное и незабываемое. Однако его мучил вопрос: не ударит ли он в грязь лицом, сумеет ли держаться с достоинством и тактом настоящего прирожденного джентльмена? Кидд терялся, не веря в свои силы.
Вскоре общая кают-компания и прилегающие к ней офицерские каюты превратились в настоящий улей, взад и вперед носилась прислуга, чистились сапоги, полировались эфесы и ножны шпаг, а смущенные офицеры с трудом пытались вспомнить правила королевского церемониала. Тем временем дела на корабле шли обычным порядком: доставленное из Англии оборудование для доков грузилось на лихтеры и свозилось на берег. Во время поднявшейся суматохи прибыл отряд седьмого полка королевских стрелков-фузилеров для того, чтобы охранять перевозимый на берег ящик с полковой казной. Затем принялись наводить глянец на всем корабле. Сначала палубу «Крепкого» от бака до юта тщательно вымыли. Канаты, предварительно аккуратно свернув в бухты, побелили известковым раствором, медные части надраили до блеска ветошью с кирпичным порошком, пушки натерли смесью из ламповой сажи, воска и скипидара, так что они лоснились черным маслянистым цветом. Брайант объехал на шлюпке вокруг фрегата, выкрикивая распоряжения, в соответствии с которыми выравнивались реи ровно одна над другой.
После всей этой суеты наступил черед визитам и увольнительным на берег. Сначала отбыл капитан, за ним при первой же возможности отправился в город Прингл, у которого в Галифаксе были старинные приятели, причем не один, а вместе с первым лейтенантом. Другие изыскивали свои средства и способы попасть на берег.
– А ну-ка, делитесь своими тайнами! – воскликнул Адамc. Записка, адресованная Ренци и только что врученная ему посыльным, была зачитана вслух: мистера Ренци и мистера Кидда приглашали посетить дом уполномоченного по земельным вопросам мистера Лоренса Гривса.
– Ага, весьма почтенный джентльмен, вне всякого сомнения, желает устроить в честь нашего корабля особый прием, – произнес вкрадчивым тоном Адамc. – Мне кажется более благоразумным, если там будет присутствовать старший по званию офицер. Что ж делать, джентльмены, поскольку я не занят…
Шлюпка пришвартовалась к пологим сходням причала в том месте, где их поджидал экипаж Каменные ступени пристани были чистыми и даже сухими, но как только экипаж съехал с вымощенной камнем пристани, то сразу очутился среди сыпучего глубокого снега, которого касались полы офицерских плащей. Выехав из порта, экипаж повернул на север, в противоположную от города сторону. Перед восхищенными взглядами впервые очутившихся в колонии офицеров открывалась природа нового края. Дорога шла, извиваясь среди живописной долины, на окружавших ее склонах возвышались в первобытной красоте засыпанные снегом ели и сосны. Вокруг царило белое безмолвие.
Вскоре они добрались до цели, выложенная гравием дорожка вела к особняку. Едва экипаж остановился у дома, как на его крыльце появился их фалмутский знакомый.
– Это очень любезно с вашей стороны, – вежливо кланяясь, сказал Ренци. – Можно мне представить вам лейтенанта Джервеса Адамса, которому никак нельзя было отказать в его желании побольше узнать о ваших удивительных краях.
Гривс, еле заметно улыбнувшись, поклонился ему в ответ.
– С благополучно завершенным плаванием, джентльмены. Ваши энергичные действия при отплытии произвели на всех нас незабываемое впечатление.
Все прошли в гостиную, где в большом камине пылал огонь.
– Кэлибогас? – предложил Гривс. Заметив, как недоуменно переглянулись между собой офицеры, он пояснил: – Так в Новой Шотландии мы зовем лечебный напиток против холода и простуды – пиво на еловой хвое, изрядно приправленное ромом. Думаю, мы вместе с вами выпьем королевский кэлибогас, он подается горячим, великолепное средство.
В этот момент к ним присоединилась миссис Гривс.
– Для жителя Англии наши края, по всей видимости, выглядят заброшенным глухим углом, но для нас, джентльмены, эти места настоящая Аркадия, – не без гордости заметила она.
– Рыбная ловля – источник вашего благополучия и процветания, – вежливо заметил Ренци.
– Королевство сельдей вы найдете значительно севернее, в Ньюфаундленде. Здесь же мы живем за счет торговли. Вы же сами видели наши конвои, сотни парусных судов почти каждый месяц…
– Откуда такое количество кораблей, неужели все они плывут из Новой Шотландии? – удивленно спросил Адамc.
– О нет, сэр, – ответил Гривс. – Торговлю ведет вся Северная Америка, не только Канада, но и Соединенные Штаты. Здешние воды кишмя кишат пиратами, каперами и приватирами. Не имея военного флота, кузен Джонатан[8] поневоле вынужден свои товары отправлять через океан под английским конвоем.
Ренци потер руки над камином, где весело потрескивали еловые дрова.
– И это весна, – пробормотал он. – Даже не представляю, какая у вас, наверное, жестокая зима?
– Порой выдаются суровые зимы, – отозвался Гривс. – Но когда ляжет снег и Святой Лаврентий покроется льдом от берега до берега на протяжении сотен миль, порт Галифакса все равно не замерзает и остается свободным для навигации.
Его жена прибавила с серьезным и озабоченным видом:
– Прошлая зима оказалось ужасной и очень холодной. Дороги были непроходимы из-за снега и льда, а мы порой испытывали недостаток в предметах повседневной необходимости. Солдат из-за перебоев не кормили говядиной, а бедняков находили замерзшими прямо на городских улицах! Как ее пережили мароны, ума не приложу.
К своему удивлению, Кидд, позабыв о своей стеснительности, внезапно вмешался в разговор:
– Мароны, уж не негров с Ямайки вы имеете в виду?
– Конечно, их. Можете себе только представить?
Они подняли восстание, после чего их переселили сюда. Когда я вижу их черные несчастные лица среди наших льдов и снегов, у меня сердце сжимается от боли.
Кидд вспомнил те времена, когда он был на Вест-Индийских островах в качестве морского советника при короле негров. Может быть, Юба, благородный и могущественный владыка негров, прозябает в этих диких краях?
– Разумеется, мой друг, – воскликнул Гривс. – Побывав в поместье, вы убедитесь, что мароны одни из лучших наших работников. Кроме того, вспомните, когда им предложили переехать обратно в Африку, то согласились всего несколько человек. По моему мнению, туда отправились лишь никчемные, бездомные бродяги, собранные со всего побережья.
Адамc поерзал в кресле и, наклонившись вперед, спросил:
– А что принц? Как сказывается присутствие принца крови в ваших краях?
– Прекрасный человек. Я считаю, он очень много сделал для Галифакса.
– Разве король Георг не выслал его сюда, неужели он до сих пор живет со своей любовницей Джулией?
– Мы не обсуждаем подобных вещей, – холодно ответил Гривс. – Когда его величество прибыл сюда, город выглядел неустроенным, необжитым, а наши грубые нравы заслуживали одного лишь презрения. Зато теперь город преобразился, благодаря построенным новым красивым зданиям, нравы смягчились, в манерах стал заметен налет вежливости и любезности. Осмелюсь даже заметить, что его появление спасло Канаду от нравственного падения.
– Сэр, я вовсе не имел в виду…
– Возможно, вам будет интересно взглянуть на город? У нас есть время проехаться по городу и вернуться к обеду.
– Очень вам благодарны, сэр.
Галифакс раскинулся на просторной возвышенности, пологими уступами спускавшейся к гавани. Город занимал все пространство от морского берега до самой вершины холма, на котором вздымалась, нависая мрачной тенью над всей округой, грозная крепость, цитадель с развевающимся громадным флагом. Именно здесь, на вершине, вся компания вышла из экипажа, чтобы полюбоваться открывавшимся видом. Гривс снабдил гостей меховыми шубами, надежно защищавшими от налетавшего порывами и бросавшего в лицо холодные колючие снежинки ветра. Кидд невольно поежился от холода и сырости.
Вокруг виднелись одни голые склоны, очищенные ради того, чтобы крепостная артиллерия могла без помех вести прицельный огонь. Из-под талого снега выглядывала поблекшая бурая трава, повсюду виднелись проталины и вытоптанные на снегу грязные пятна земли – следы побывавших здесь людей. Но открывавшийся вид завораживал. Далеко внизу простиралась широкая водная гладь бухты, берега которой лизали свинцовые волны; на рейде неподвижно стояли черные корабли, казавшиеся отсюда игрушечными. Пересекающиеся каменистые гряды и долины, покрытые унылым невысоким темно-зеленым лесом, тянулись вплоть до горизонта. Кидд поймал взгляд Ренци, в котором сквозило неприкрытое восхищение.
– Этот край не похож ни на один другой! – тихо заметил он. – Страна, о которой можно сказать, что она находится в вечном рабстве у королевства севера. Никому не известная северная твердыня, простирающаяся на сотни и сотни миль внутрь материка, ей присуща своеобразная блеклая красота, прельщающая людей…
Гривс молча улыбался, пока все они шли обратно к экипажу.
– Вы посетили наши края в худшее время года, хуже вы не могли бы выбрать, снег еще не сошел, природа не ожила. Вы вряд ли мне поверите, но не пройдет и месяца, как везде распустятся нежные цветки дикой груши и других деревьев, высаженных вдоль Аргайл-стрит, это напомнит вам зелень старой доброй Англии.
Внизу неподалеку от крепости начали появляться солидные каменные здания, так похожие на английские. В воздухе сильно пахло дымом, тянувшимся из домашних очагов, суливших тепло и горячий обед в семейном или дружеском кругу.