Стоквин Джулиан. Укротители моря

   Параграф: Если кто-нибудь во всеуслышание будет сквернословить или хулить Бога, то прямой долг капитана наказать таковых за подобный проступок, надев на шею виновных деревянные колодки…
   Параграф: Лейтенанту полагается снабжать самого себя всем необходимым – навигационными инструментами, книгами и картами. Он также обязан вести дневник согласно установленному образцу и в конце плавания снять с него копии для предъявления оных в Адмиралтейство и военно-морскую канцелярию…
   Параграф: командир не смеет налагать на матроса наказание больше двенадцати ударов кошками^[3] по обнаженной спине согласно давнему флотскому обычаю…
 
   Далее шли распоряжения самого главнокомандующего североморским флотом: начиная с того, когда на якорной стоянке при спуске флага дается пушечный выстрел и кончая наставлениями при появлении неприятеля – все обо всем, удручающее своей подробностью перечисление обязанностей, сдобренное напоминаниями об исполнении служебного долга.
   Неожиданно послышался шум шагов, и в кают-компанию вошел симпатичный молодой офицер, потиравший замерзшие руки.
   – Так-так, если не ошибаюсь, вы наши четвертый и пятый лейтенанты!
   – Так точно, сэр, Томас Кидд, к вашим услугам.
   – В таком случае, мой любезный друг, разрешите представиться, ваш покорный и смиренный Джервес Адамc, третий лейтенант на этом корабле. Раньше служил младшим офицером на «Вороне». Увы, но это все.
   Кидд пожал ему руку, благодарный за выказанное дружелюбие.
   Адамc повернулся к Ренци.
   – Рад вас снова видеть на борту, Ренци, – несколько натянуто обратился он к Ренци, протягивая руку. До этого Ренци недолго служил на «Крепком» мичманом, а также вместе со всем экипажем сражался при Кэмпердауне. Кидд понимал, что здесь его друга считали своим, как мичмана, получившего повышение. Для экипажа Ренци не был пришлым со стороны лейтенантом, как он.
   Адамc взглянул поверх плеча Кидда на стопку инструкций.
   – Это то, что вам следует вызубрить наизусть, дружище.
   Он постучал пальцем по корешку одной из брошюр, озаглавленной «Приказы капитана»:
   – Как погляжу, уже появились новые распоряжения капитана. Любит он это дело. Он еще потребует, чтобы вы знали их назубок через день: «И сказал Господь: слушайте и повинуйтесь!».
   В дверь постучали, Адамc первым пошел к входу, чтобы узнать, в чем дело.
   – Лейтенант Кидд! Первый лейт, по-видимому, хочет видеть вас, чтобы успокоить свою душу.
   Кидд слегка занервничал, отчасти от неуверенности в том, как примет его первый помощник капитана, отчасти от незнания, куда именно ему следует идти. Он знал, что каюта первого лейтенанта, самая большая, как правило, располагалась рядом с кают-компанией на корме по правую сторону, но сейчас она была свободна.
   – В доке он кое-что переделал, теперь его каюта располагается рядом с капитанской. Там ты и найдешь его, – Адамc, чуть помедлив, добавил: – Его зовут Блаженный Брайант. Хотя на последнем фрегате ему дали прозвище Бык Он настолько откровенно хочет быть капитаном, что прямо с души воротит. Я не очень-то уважаю его, Кидд, будь уверен.
 
   – Садитесь, сэр, – Брайант закончил что-то писать. – Итак, мистер Кидд, вы пятый и самый младший офицер. Я поставлю вас дежурить вместе с мистером Бэмптоном, вторым помощником капитана. Посмотрим, на что вы способны. Хочу дать вам понять, сэр, если вы не проявите себя, то я как можно скорее избавлю себя от вашего присутствия. Обещаю вам. Все ясно?
   – Так точно, сэр.
   Брайант заглянул в лежащие перед ним бумаги.
   – Не извольте забывать, что находитесь под моим личным наблюдением, – говоря это, он поднял глаза. – Вы прошли трудный путь, более того, вы не сробели в бою, мне это нравится. Вы у меня не застоитесь, так что исправно несите службу. Ясно?
   – Так точно, сэр, – Кидд не понял, что имелось в виду, и поэтому отвечал осторожно. Сам Брайант, его надменная, выступающая вперед челюсть и напористая, даже недовольная манера общения вызывали у него раздражение.
   – Ах, да, вы, разумеется, будете также сигнальным лейтенантом.
   – Но, сэр, я…
   – Черт возьми, вы будете все делать так, как в свое время делали мы! – отрезал Брайант. – В вашем распоряжении будет мичман Роусон как сигнальщик, кроме того, всегда найдется пара крепких рук, чтобы дать отмашку флагом. А нянька вам не нужна?
   – Я честно исполняю свой долг, – покраснев от гнева, ответил Кидд.
   Брайант откинулся на спинку кресла.
   – Давайте посмотрим. Вы поступили на флот в девяносто третьем. Совершили поход вокруг света на «Артемисе», несколько лет плавали в Карибском море и вернулись уже мастермейтом. Заслужили высочайшее одобрение во время недавнего мятежа на «Норе» и не осрамились при Кэмпердауне, – он положил бумаги обратно в пакет. – Я уверен, что вы честно служите, мистер Кидд, – он встал из-за стола.
 
   Длинный стол покрывала белая накрахмаленная скатерть, уставленная серебряной посудой. Было около четырех часов – время ужина. На борту корабля, как правило, ужинали гораздо раньше, чем на суше. После разговора с Брайантом Кидд очутился среди офицеров, где все общались по-дружески, причем ему оказывали не меньшее уважение, чем остальным. Ренци увлеченно беседовал со скромно одетым человеком с удивительно тонкими и подвижными чертами лица. Кидд направился к ним, как вдруг ему в руку кто-то сунул стакан, и рядом появилось любезное лицо Адамса.
   – Вот и настойка, приятель, – сказал Адамс, слегка отстраняясь, пока слуга почтительно наливал вино в стакан. Отпив глоток красного густого вина, Томас немного успокоился.
   – Ваше здоровье, сэр, – отозвался он. Адамс улыбнулся, обернулся к другому, уже немолодому лейтенанту, но не успел он открыть рот, как в сопровождении стюарда вошел Брайант и сел во главе стола, спиной к кормовым окнам.
   – Пора садиться и нам, – тихо заметил Адамс и быстро повел Кидда к противоположному концу стола, туда, где из стены неудобно выступала бизань-мачта. Затем он быстро обогнул стол и уселся напротив Кидда.
   Гул голосов усилился. Брайант крикнул через весь стол:
   – Давайте выпьем, мистер Кидд!
   Шум сразу стих, Кидд ощутил брошенные мельком на него взгляды. Он лихорадочно соображал, что сказать, наконец, приподняв бокал, выдавил:
   – За разгром Франции!
   Его тост прозвучал неуверенно и неестественно после дружеских приветствий офицеров.
   Капитан в мундире морской пехоты поднял бокал и сухо произнес:
   – Это касается всех нас, да не осмелится никто потревожить благополучие нашей страны.
   – Верно подмечено! – энергично подхватил Брайант, выпил свой бокал до дна и сделал знак наполнить его снова. Опять раздались голоса, но Брайант постучал ложкой по столу. – Джентльмены! – громко воскликнул он. – «Крепкий» полностью укомплектован офицерами. Мы готовы к выходу в море, вскоре наш корабль присоединится к эскадре в Северном море. Полагаю, что пришла пора познакомиться друг с другом.
   Кидд слышал звуки откупориваемых бутылок и протянул свой бокал. Он был благодарен вину, оно разгоняло его нехорошие предчувствия.
   – Я ваш первый лейтенант. Мой последний корабль тридцативосьмипушечный «Тэтис» в Индийском океане, там было не слишком много французских кораблей, достойных того, чтобы их разнести в щепки. Надеюсь, что вскоре нам повезет больше, – и Брайант обратился к немолодому лейтенанту: – Теперь ваша очередь, сэр.
   – Бэмптон, второй лейт, единственный офицер, оставшийся из старого состава после Кэмпердауна. Перед этим проплавал два года на «Крепком» в Северном море, – скупо сообщил он.
   – А вы были на «Норе» во время мятежа? – обратился к Кидду капитан морской пехоты.
   – Да, – Кидд невольно напрягся. – И нет. Я был высажен на берег взбунтовавшимися негодяями, но позже имел удовольствие видеть их вздернутыми на нокрее, – он едва заметно улыбнулся и отпил глоток вина.
   Взгляд Брайанта устремился на Адамса, который сразу понял намек.
   – Джентльмены, вы видите перед собой Джервеса Адамса, одного из уцелевших с восемнадцатипушечного «Ворона», сбитого из еловых досок и брошенного на берегу. Обращаю внимание всех, если кто захочет заменить добротный британский дуб на балтийскую ель…
   – И?
   Манеры Ренци были безукоризненны: его непринужденная вежливость вызвала возгласы одобрения у сидевших за столом. Он поднял свой бокал, повернувшись к Кидду.
   – Можно мне сказать несколько слов о моем друге Томасе Кидде, самом младшем лейтенанте на борту, застенчивость которого мешает ему говорить о своих достоинствах. Благодаря его действиям во время только что упомянутого одним из сынов моря страшного мятежа удалось избежать гибели судна. Своим дальнейшим существованием я также обязан его решительности, проявленной при любопытном стечении обстоятельств на одном из островов в южных морях. Кроме того, он тот самый человек, который, умело управляя баркасом в Карибском море, спас жизнь лорду Стэнхопу Джентльмены, исходя из всего сказанного нельзя не признать, что мистер Кидд воистину один из любимых сынов Нептуна!
   Брайант громко заметил:
   – Давайте послушаем его самого!
   Кидд покраснел и что-то невнятно пробурчал. За столом по-прежнему было тихо.
   – Можно и так, – воскликнул Адамс, – только примите к сведению, Кидд. Есть такой обычай, если вы один раз обогнули мыс Доброй Надежды, то вам дается право класть одну ногу на стол. Если вы обогнули два раза мыс Горн, кладите на стол обе ноги, но ничто не дает вам права фыркать и невразумительно бормотать, отвечая своим друзьям.
   В легком смехе, последовавшем за всем известным житейским правилом, чувствовалась задушевность. Кидд не предполагал, что среди офицеров в кают-компании бытует такая дружба, и ему захотелось стать своим среди них.
   Знакомство продолжалось. Наступила очередь капитана Прингла, офицера морской пехоты, поупражняться в изящном остроумии. Из его слов также стало ясно, что к ним скоро присоединится новоиспеченный лейтенант морской пехоты.
   Джентльмен, дружески беседовавший с Ренци, отличался не только тихим голосом, но и образованностью, это был их капеллан. Последним среди собравшихся оказался мужчина не в форме, носивший широкую в зеленую полоску куртку. Он кратко представился как Пайб, корабельный хирург.
   В кают-компании стало шумно и весело. Невидимый скрипач, скрывающийся за выступом бизань-мачты, заиграл незнакомую Кидду мелодию. В тот же самый момент в воздухе разнесся запах лукового супа, это неслышно внесли и поставили супницу. Одновременно на стол были поданы и другие блюда.
   – Кидд, друг мой, можно мне предложить тебе эти аппетитные котлеты? – сказал Адамс, едва Кидд закончил есть суп. – Грустно, но боюсь, что до следующего захода в порт мы их больше не увидим.
   За стулом каждого офицера стоял матрос или морской пехотинец в роли прислуги. Позади Кидда находился Тайсо. Адамс подождал, пока тот не отошел за стаканом для Кидда.
   – Этот чернокожий, что служит тебе, скатился вниз, ведь раньше он был камердинером у самого Кодрингтона, который, как помнится, умер от апоплексического удара в нашей самой большой каюте, – сказал он и наклонился чуть вперед. – Тебе не стоит держать у себя этого парня. Попроси Прингла дать тебе морского пехотинца, они тоже знают морскую службу.
   Кидд оглядел мельком остальных слуг. Никто из них не был старше тридцати, а у Тайсо в черной шевелюре пробивалась седина. Наблюдая за потасовками, которые время от времени случались между слугами, старавшимися изо всех сил услужить в первую очередь своему господину, Кидд было усомнился, что Тайсо сумеет постоять за себя. Однако спокойное достоинство слуги тронуло Тома. У юности свои преимущества, а у зрелости свои, кроме того, разве они оба не ощущали себя здесь чужими?
   – Пожалуй, нет. Я оставлю Тайсо у себя, – ответил Кидд.
   Он окинул взглядом возбужденных офицеров и заметил, как от удовольствия горят их лица. Гул беседы то нарастал, то падал, порой затихая на миг. Как раз в один из таких моментов он услышал, как его намеренно небрежным тоном окликнул Бэмптон.
   – Кидд, кто-то говорил мне, что тебе хорошо знакома нижняя палуба? Неужели это правда?
   Брайант нахмурился. За столом повисла тишина, все повернулись в сторону Кидда.
   Он глубоко выдохнул и ответил:
   – Сущая правда, сэр. Меня насильно завербовали в матросы, и, не имея возможности убежать, я так и остался на море.
   Кое-кто натянуто ухмыльнулся, а Прингл вымолвил, но так, чтобы было слышно всем за столом:
   – Пожалуй, это не делает чести владельцу корабля, ничуть не делает.
   Но Бэмптон не унимался:
   – Неужели это никого не взволновало? Я имею в виду твою семью.
   – Черт побери! – взорвался Брайант, сверкнув глазами на Бэмптона. – Нам обещали пудинг с инжиром. Когда же его подадут?
 
   Стоял чудесный морозный день, когда Кидд вышел на палубу, чтобы заступить на вахту. Завербованных рекрутов уже доставляли на борт корабля. Вскоре должна была пройти проверка всего личного состава фрегата и распределение рекрутов по отделениям. Только тогда Кидд познакомится со своими подчиненными.
   Раздался оклик с подошедшего к ним вплотную берегового судна, на нем поднялась суматоха, спускали паруса и выкрикивали приказания. Кидд продолжал ходить взад и вперед по квартердеку, прибытие очередной партии рекрутов – это не его забота. Ему не было видно, как внизу на шкафуте первый лейтенант, вероятно, занялся их устройством, определял класс прибывших матросов, проверял их умение и заодно определял новичков на тяжелую и грязную работу.
   На душе у Кидда потеплело от одной мысли, что примерно через неделю на палубе будет царить оживление, а сама она станет раскачиваться под порывами сильных океанских ветров.
   К нему подошел Ренци.
   – Николас! Как спал?
   Кидд спал не очень хорошо. Оставшись в темноте один на один со своими мыслями, он никак не мог справиться с нахлынувшим на него беспокойством. Его койка – прямоугольная рама, обтянутая парусиной и подвешенная к потолку, была удобной. Он понимал, как ему повезло: если бы не ходатайство одного его покровителя, он, вероятно, остался бы ни с чем.
   – Ну что ж, надо признать, наше повышение в должности в этом морском мире имеет определенные преимущества, – Ренци улыбнулся. Его снисходительный тон вызвал вспышку раздражения у Кидда. После ночных переживаний ему было досадно видеть, как Ренци легко и непринужденно освоился с жизнью на корабле.
   – Вполне согласен с тобой, но сегодня предстоит познакомиться с нашими подчиненными.
   На противоположной стороне палубы Адамс о чем-то серьезно говорил с мастермейтом и, по-видимому, тоже начинал волноваться и сердиться.
   – Мистер Кидд?
   Кидд обернулся и увидел пожилого, исполненного внутреннего достоинства мужчину в обыкновенной форменной куртке.
   Мужчина коснулся края своей шляпы:
   – Хэмбли, штурман, сэр.
   – Доброе утро, мистер Хэмбли, – ответил немного удивленный Кидд, ведь с ним почтительно здоровался штурман Королевского военного флота – прежде самое значительное лицо в его служебном мирке.
   Штурман окинул оценивающим и неторопливым взглядом фигуру Кидда и сказал:
   – Полагаю, что знакомство состоялось, сэр.
   Не успел Кидд ответить, как Хэмбли произнес:
   – Мистер Джерман – мой друг.
   Томас тут же вспомнил владельца одномачтового грузового судна «Морской цветок» мистера Джермана, который терпеливо учил его основам мореплавания и чьим октантом он пользовался до сих пор. Ведь это он взял Кидда к себе на корабль после его рискованного приключения в простой шлюпке.
   – Он прекрасный человек, мистер Хэмбли, – искренне признался Кидд. – Я многим обязан ему.
   Штурман улыбнулся, отдал честь Кидду, затем Ренци и оставил их.
   Пробили две склянки: офицерам пора было собираться в кают-компании, где им предстояло узнать, что их ждет в ближайшем будущем.
   – Джентльмены, прошу занять свои места, – сказал капитан, поглядывая в кормовые окна. – Я не задержу вас. Мне, как и вам, хочется, чтобы корабль как можно скорее вышел в море. Вот почему я желаю, чтобы сегодня вы проверили весь списочный состав и разбили людей на команды. Первый лейтенант заверил меня, что на корабле укомплектованы все вахты и службы.
   При этих словах Брайант энергично закивал головой, затем обвел многозначительным взглядом офицеров. Его клерку и писцу пришлось изрядно потрудиться, вся предыдущая ночь для них выдалась суматошной и бессонной.
   Капитан продолжал суровым тоном:
   – Кроме того, первый лейтенант хочет довести до сведения каждого из вас, что надо как можно быстрее покончить с рутинными делами, сопутствующими всякому выходу в море. Надеюсь, боевое расписание будет составлено сегодня вечером, – капитан взглянул на свои серебряные часы. – Условимся, разделение людей на команды будет завершено к пятым склянкам.
 
   – Мистер Лоус? – обратился Кидд к единственному мастермейту из группы человек в двадцать, стоящей перед ним.
   – Да, сэр.
   – Рад видеть вас, – сказал Кидд, касаясь своей треуголки в ответ на честь, отданную ему Лоусом. Он повернулся к шеренге моряков, выстроившихся на полуюте. Большей частью это были матросы, род занятий остальных, по всей видимости, не имел ничего общего с морской службой, но, похоже, как те, так и другие не до конца прониклись серьезностью настоящего момента.
   – Лоус, назовите членов младшего командного состава.
   – Есть, сэр.
   Эти люди представляли собой ядро его команды, их служебные места – мачты, реи, пушки. Они станут его опорой, когда на долю его подразделения выпадет какое-нибудь особое задание, будь то захват призового судна или отражение вражеского нападения.
   – Мистер Роусон, сигнальный мичман, – Кидд хорошо запомнил его – это он как старший на шлюпке доставил его вчера на борт корабля.
   – Мистер Чемберлен, мичман.
   Какой он молодой, какой хрупкий на вид, подумал Томас, оглядывая его вьющиеся кудри. Тем не менее он знал, что положение и обязанности этого, в сущности, еще мальчика возвышали его над закаленными опытными матросами.
   – Сэмюэль Лаффин, боцманмат.
   Смуглое лицо, опрятный внешний вид, на шляпе лента с позолоченной надписью «Крепкий».
   – Генри Соултер, старшина-рулевой, – Кидд сразу узнал прирожденного и повидавшего виды моряка и обрадовался его непринужденному поведению.
   Были здесь и другие, имена которых, как он знал, ему придется запомнить: старшины боевых подразделений, пушечных расчетов, старшина караульной службы и даже такие редкие птицы, как старшина трюма, старшина порохового погреба и помощник плотника. Одним словом, он командовал строго определенным количеством людей, взятых из пятисот человек команды «Крепкого» и представляющих все военные специальности, чтобы в случае отсылки подразделения Кидда на задание как отдельной единицы не страдала вся боеспособность корабля.
   Кидд сделал шаг вперед и, собравшись с духом, обратился к ним с небольшой речью. Ведь они явно ждали, что он скажет им несколько слов.
   – Знайте, я играю по-честному. Но я вправе рассчитывать на то же самое от вас. Вы, наверное, знаете, что я раньше служил простым матросом, это вовсе не секрет, так что зарубите себе на носу, мне известны все ваши штучки. Если я замечу что-нибудь подобное, просто так ничего и никому не спущу. На корабле должно все блестеть. Если обнаружите какой-нибудь непорядок, не ленитесь, а быстрее устраняйте его. Если к концу вахты работа не будет закончена, придется остаться и довести ее до конца. Следите за своими подчиненными. Если я увижу, как во время вахты кто-нибудь из старшин во всем сухом укрывается в теплом месте, тогда как люди трудятся во всем мокром, я заставлю вас поменяться с ними местами.
   Он чувствовал на себе вопрошающие взгляды моряков и понимал, о чем они думают: будет ли все это осуществлено на деле или это все – пустая болтовня? Позволит ли он им, своим главным помощникам, самим улаживать возникающие трудности при выполнении заданий, устанавливать свои правила и законы, как это было принято испокон веку на море? Иначе говоря, будет ли признано их служебное положение?
   – Вы составили служебные списки?
   Каждому старшине надлежало иметь расписание вахт, рода и места службы матросов, которыми он командовал. В свою очередь, у Лоуса должен быть список старшин. После сегодняшнего дня каждый матрос обязан твердо знать, где ему надлежало находиться в случае той или иной предполагаемой ситуации.
   – Мистер Лоус, я проверю готовность команды после первой склянки.
 
   За его подразделением была закреплена задняя часть верхней палубы. Его подчиненные выстроились в три ряда с каждой стороны палубы, один строй напротив другого. У ног каждого из них лежал вещевой мешок. Пока распределялись вахты и места несения службы, люди сбились в небольшую группу. Они слушали и запоминали, некоторые, по-видимому, будучи товарищами, вызывались нести вместе вахту или службу. Только что назначенные старшины знакомились со своими обязанностями. Кидд спокойно расхаживал по палубе. Поручив Лоусу распределение людей по командам, он ждал его доклада и иногда как бы невзначай бросал на них взгляды.
   Корабль Королевского военного флота был разделен на подразделения, соответствующие числу офицеров. Таким образом, если матрос был чем-то недоволен, то он мог пожаловаться своему офицеру, который не только разбирал его дело, но и защищал своего матроса на военном суде. На флоте давно сложилась подобная глубоко человечная традиция, хотя и требовавшая от офицера хорошего знания нужд своих подчиненных.
   В обязанности матросов входило выполнение и других работ. За исключением ремесленников, то есть моряков, владеющих каким-нибудь ремеслом, и отдыхающих, весь остальной экипаж делился на две вахты – правого борта и левого борта, занимавшиеся повседневной рутинной работой. В свою очередь каждая из этих вахт распределялась в соответствии с устройством корабля: бак, грот-мачта, полуют, бывшие частями квартердека, и так далее. Как вахтенный офицер Кидд обязан был расставить людей и таким образом. Если случался перерыв в повседневной службе, когда судно вставало на якорь в порту или попадало в шторм, то каждый из моряков также занимал положенное ему место и выполнял свои обязанности. Подняться ли наверх сворачивать главный парус на грот-мачте или травить якорный канат при сигнале «встать на швартовку», каждый должен был знать точно свое место, иначе ему грозило наказание.
   За оставшееся время до выхода «Крепкого» в открытое море экипаж следовало заранее проинструктировать и тщательно ознакомить с его обязанностями.
   – Сэр, команда готова к проверке, – доложил Лоус.
   Он был старым опытным мастермейтом. Кидд не сомневался, что свою службу он начинал простым матросом. Они прошли вместе вдоль передней шеренги. Матросы смотрели перед собой, но Кидд знал, что они исподволь рассматривают его. В недалеком будущем он поведет их либо на абордаж, либо на лодках в смертельно опасную ночную вылазку, либо увидит кое-кого из них распластанными на деревянной крышке люка под ударами бича.
   – Как ваше имя, сэр?
   Лицо в красных пятнах от грога, воспаленные глаза и съежившийся вещевой мешок выдавали с головой их владельца.
   – Исаак Хэннафорд, к вашим услугам, сэр.
   – И?
   Глаза матроса тревожно забегали.
   – Не могу вспомнить, сэр, – наконец произнес он.
   – Первый номер правого борта, сэр, – мрачно подсказал Лоус.
   – Давайте посмотрим ваши вещи, Хэннафорд, – сказал Кидд. Из раскрытого мешка на свет появились скудные и грязноватые пожитки матроса.
   – Мистер Лоус, что значится в бельевом списке?
   – Две рубашки, четыре пары чулок. Хэннафорд был старым моряком и хорошо знал, что необходимо ему иметь, но из-за пристрастия к грогу он спустил почти все свои вещи в трактире.
   – Итак, Хэннафорд, вы же опытный, не раз выходивший в плавание моряк. Разве вы не понимаете, что без положенного комплекта вещей вам будет нелегко нести службу?
   Не было никакого смысла выслушивать его оправдания, поэтому Кидд повернулся к Лоусу и сказал:
   – Переговорите с казначеем насчет верхней одежды, чтобы у него в наличии имелись все вещи.
   Понятно, деньги за морскую форму будут удержаны из его жалованья, но итог таких действий казался весьма сомнительным.
   – Пусть каждое воскресенье вахтенный старшина проверяет укомплектованность белья.
   Пока Лоус помечал что-то у себя в бумагах, Кидд обратился к следующему матросу.
   – Торн, сэр, – Кидд кивнул и прошел дальше.
   Он остановился около бодро глядевшего моряка такого высокого роста, что тот стоял под палубным навесом, сгорбившись.
   – Кажется, я встречался с вами раньше. Постойте, не было ли это на «Вакханке» в Средиземном море?
   – Так точно, сэр, – ответил гигант, удивленно улыбаясь. – Мастермейт, нет, я ошибаюсь, старшина-рулевой, вот кем вы были тогда. – Заметив выражение лица Кидда, он поспешно добавил: – Уильям Поулден, шкафут, второй номер левого борта.
   Кидд про себя отметил, что стоит подумать о том, как бы перевести этого трудолюбивого и добросовестного человека с нудной и тяжелой работы на шкафуте на более подходящее для него место.
   Он задержался у скромного на вид юноши с ячменем на одном глазу.
   – Ваше место, когда берутся рифы на парусах при встречном ветре?