Страуб Питер. Возвращение в Арден

   Только когда мы перешли ручей, Локкен заговорил снова:
   – Если то, что вы сказали, правда, Дуэйн может что-нибудь сделать с шефом.
   – Не думаю.
   – Да, но он может, – он вытащил пистолет. – Я и не помню, где эта чертова поляна.
   – Идите за мной, – и я начал подниматься по склону в направлении леса. Локкен поспешил за мной, треща сучьями.
   Я пошел в сторону хижины Ринн, совершенно не представляя, что ждет меня впереди. В любом случае, хорошо, что со мной был Локкен. Мне казалось странным, что Белый Медведь решил провести на поляне всю ночь. Я замедлил шаг. Местами приходилось раздвигать ветки и кусты руками, как в моем сне.
   – Вы не заметили ничего странного? – спросил я через некоторое время.
   – Что?
   – Никаких звуков. Ни птиц, ни белок. Ничего живого.
   – Ага, – пропыхтел Локкен.
   Это было действительно так. Раньше, когда я был в лесу, он был наполнен звуками. Казалось, все живые существа умерли. В этом темном месте, окруженном нависшими над нами деревьями, тишина была особенно жуткой.
   – Пошли скорее, – сказал Локкен. – Может, там что-то случилось, – голос его звучал тревожно; он явно чувствовал то же, что и я.
   – Мы уже близко. Скоро все узнаем. Через несколько минут я увидел кольцо деревьев вокруг поляны.
   – Прямо, – я повернулся к Локкену. Его лицо побагровело от напряжения.
   – Да. Теперь вспомнил, – он приставил ладони ко рту. – Шеф! Вы здесь? – ему не ответило даже эхо. Он закричал опять. – Шеф! Шериф Говр! – он сердито поглядел на меня; по лицу его струился пот. – Черт, Тигарден, шевелите задницей.
   Мне было холодно, но я тоже вспотел. Я не мог сказать Локкену, что боюсь идти на поляну.
   – Давайте, давайте. Машина здесь, значит, и он здесь.
   – Странно все это, – сказал я. Мне показалось, что я чувствую запах холодной воды. Но это было невозможно.
   – Давайте. Вперед, – позади меня щелкнул затвор револьвера.
   Я вошел в круг деревьев.
   Сперва меня ослепил солнечный свет. Потом я увидел черный круг в центре поляны и шагнул к нему. Я протер глаза.
   И тут я увидел их, и слова застыли у меня во рту. Локкен шумно ворвался на поляну.
   – Эй, что там такое? Они здесь? Что... – его голос оборвался, как обрубленный топором.
   Я понял, почему Локкена стошнило, когда он увидел тело Дженни Странд.
   Белый Медведь был впереди, Дуэйн за ним. Оба висели на деревьях, голые, с обожженной кожей, похожие на гнилые, почерневшие фрукты.

* * *

   Локкен застыл рядом со мной. Я не отрывал от них глаз – это было самое страшное зрелище, какое я когда-либо видел. Пистолет стукнулся о землю.
   – Что это... – начал Локкен. – Что это?
   – Боже, – прошептал я. – Боже. Я ошибся. Она все-таки вернулась.
   – Что...
   – Это не Дуэйн. Это Алисон Грининг. Они пришли сюда ночью, и она их убила.
   – Господи, взгляните на их кожу!
   – Она оставила меня на потом. Она знает, что достанет меня где угодно.
   – Их кожа...
   –Она покарала их за то, что они сделали с ней, – сказал я. – О Боже!
   Локкен сел прямо в траву.
   – Теперь она придет за дочерью Дуэйна, – внезапно я осознал, что в опасности еще одна жизнь. – Нам нужно скорее ехать на ферму.
   – Кто... кто мог их так подвесить?
   – Моя безумная теория оказалась права, – сказал я. – Нам нужно на ферму. Вы можете бежать?
   – Бежать?
   – Тогда идите за мной так быстро, как можете. Садитесь в машину и езжайте прямо на ферму Дуэйна.
   – ...ферму, – повторил он. Потом, немного придя в себя, поднял пистолет. – Постойте. Вы ведь никуда не убежите?
   Я взял пистолет из его покорно протянутой руки.
   – Я же вас сам сюда привел. И неужели вы думаете, у меня хватило бы сил поднять этих двоих? Идите быстрее. Мы еще можем спасти ее.
   – Как...
   – Не знаю, – я пошел прочь и остановился. – Дайте-ка ключи. Вы поедете в машине Белого Медведя.

* * *

   Вернувшись на дорогу, я сел в машину Локкена, завел мотор и на полной скорости помчался по дороге.
   За церковью Бертильсона дорогу загородил трактор. Я нажал гудок, но водитель, грузный мужчина в соломенной шляпе, только помахал в ответ, не оборачиваясь. Я нашел кнопку сирены и надавил ее. Тракторист подпрыгнул на сиденье, обернулся и резко вырулил свою махину к обочине. Я поспешил дальше.
   У фермы не было ничего необычного – та же кобыла у изгороди, та же обожженная лужайка. Алисон не было видно. Я оглядел двор, боясь, что сейчас увижу ее такой же, как увидел ее отца и Белого Медведя. Я затормозил и выпрыгнул из машины еще до того, как она остановилась.
   Я чуял ее – пахло холодной водой, будто только что прошел дождь. Мои ноги двигались с трудом, желудок словно сковало льдом. Страх вернулся снова.
   Я пошел по тропинке к дому Дуэйна. Хлопнула дверь. Я понял, что Алисон Апдаль увидела полицейскую машину. Она выбежала из дома, но, увидев меня вместо Говра или Дейва Локкена, замерла на месте. Воздух, казалось, сгустился, как в первую мою ночь в лесу, и наполнился почти ощутимой ненавистью.
   – Беги! – крикнул я ей, бешено махая рукой. Запах пруда омывал нас, и она тоже его почувствовала, потому что полуобернулась и вскинула голову.
   – Беги! – я рванулся к ней.
   Ветер сбил меня с ног легко, как бумажную фигурку.
   – Майлс? Мой отец не...
   Прежде чем она успела произнести “пришел домой”,я увидел другую женщину, маленькую и легкую, появившуюся на тропинке позади нее. Сердце у меня замерло. Она стояла, уперев руки в бедра, глядя на нас. В следующую секунду она исчезла. Алисон Апдаль почувствовала что-то, обернулась, и на лице ее отразился ужас. Не знаю, что она увидела, но она замерла, будто парализованная.
   Я поднялся с земли.
   – Беги!
   Но было поздно. Она слишком испугалась, чтобы бежать.
   – Алисон! – закричал я, на этот раз обращаясь не к живой девушке. – Оставь ее в покое!
   Бешено засвистел, зашипел ветер. Я повернулся в его сторону, и Алисон Апдаль тоже повернулась, как завороженная. В высокой траве у дороги ветер закрутился вихрем, собирая листья и иглы в какой-то рисунок. Камни и куски асфальта с дороги летели туда же, вписываясь в круговорот.
   – Ко мне! – крикнул я Алисон, но она только беспомощно дергалась на месте. Тогда я сам побежал к ней. На нас обоих обрушился град камешков и веток. Я схватил ее за руку и потащил.
   – Я что-то видела, – прошептала она.
   – Я тоже. Бежим скорее.
   Кружащийся вихрь взорвался. Большинство иголок и листьев беззвучно упали вниз, усеяв ковром пространство между двумя домами. Осталась стоять лишь высокая скелетообразная фигура; потом упала и она. Но свист ветра не умолкал. Трава на месте падения начала собираться в широкие, волнообразно расходящиеся круги.
   Я схватил Алисон за руку крепче и побежал. В это время к дому подъехал Локкен на машине Белого Медведя. Он все еще был похож на пьяницу после многодневного запоя. Он огляделся и увидел нас, бегущих в его направлении.
   – Эй! Что тут у вас...
   Травяные круги двинулись к нему. Потом я увидел призрачную фигуру девушки, появившуюся прямо перед его автомобилем. Ту же вылетели стекла. Локкен вскрикнул и закрыл лицо руками. Невероятная сила вытащила его из машины через разбитое окошко и швырнула на гравий. Из носа у него потекла кровь.
   Поняв, что в доме прятаться бесполезно, я решил попробовать увести Алисон Апдаль в поля. Не пробежали мы и трех шагов, как ветер, пахнущий гнилью и сырой землей, оторвал меня от нее и бросил на дерево, где мой отец обычно вешал косу. Что-то двинулось по траве к упавшей девушке.
   Мне показалось, что весь привычный, обычный мир провалился в тартарары – дома, люди, собаки, солнце, все, – и осталась лишь тьма, в которой бродят примитивные создания, первичные твари, бывшие до солнца и луны, которых невозможно себе представить. Локкен, лежащий в траве, увидел то же, что и я, и закричал во второй раз. Я знал, что он закрыл глаза.
   Алисон из последних сил вбежала на крыльцо и скрылась в доме. Вихрь и то, что было в нем, устремились следом, вышибив дверь.
   Я вспомнил, что в гараже осталась еще одна канистра бензина, и в полном отчаянии, не зная, поможет это или нет, побежал туда. Сгибаясь под весом десяти галлонов жидкости, которые, казалось, тянули меня вперед, я поспешил обратно.
   В прошлую ночь у пруда я был готов умереть; теперь мне вдруг захотелось жить. Локкен наполовину заполз в кусты и лежал там, издавая невнятные звуки. Его рубашка пропиталась кровью. В доме все было тихо. Я вновь увидел перед собой бедного Дуэйна, бедного Белого Медведя – как они висят на деревьях, словно гнилые плоды, – и непривычное чувство, похожее на любовь, бросило меня вперед.
   Я зашел на крыльцо с тяжелой канистрой в руке. Пахло чем-то, похожим на воду, текущую из могилы. Я вошел в комнату, которую приготовил для Алисон Грининг. Там как будто ничего не изменилось, но все потемнело, набрякло водой, и запах могилы был здесь гуще, чем на крыльце. Алисон Апдаль сидела в кресле, подтянув к себе ноги, будто готовясь пнуть кого-то. Думаю, она не видела меня – ее лицо было застывшей белой маской.
   – Я не отдам тебя ей, – сказал я. – Я тебя выведу. Во всем доме вылетели стекла. Девушка в кресле выгнулась. Глаза ее закатились.
   – Вставай!
   Она попыталась подняться. Удовлетворенный тем, что она в состоянии двигаться, я принялся разбрызгивать вокруг бензин из канистры. “Если мы погибнем так, – подумал я, – это лучше, чем...” Я снова увидел тела, висящие на деревьях.
   Она была там, я знал это; я чувствовал ее близость. Чувствовал присутствие враждебной силы, как тогда, в лесу. Алисон Апдаль встала, выставив вперед руки, как слепая. Пол в комнате был покрыт грязью, в углу я заметил островок проросшего мха.
   Потом я увидел тень на залитой бензином стене – маленькую, бесформенную, но с человеческими очертаниями. Я отшвырнул пустую канистру. Ветки царапали стены снаружи.
   – Майлс, – тихо сказала Алисон Апдаль.
   – Я здесь, – бесполезное утешение.
   В разбитое окно кухни ворвался ворох листьев. Я слышал, как они шуршат в воздухе.
   Тень на стене сгущалась. Я взял девушку за руку и вытащил из кресла.
   – Этот запах, – она была на грани истерики. Похоже, она заметила сгущающуюся тень на стене. Земля на полу двигалась, собираясь в круги.
   – Я сейчас зажгу спичку, – сказал я. – В это время ты должна выбежать на крыльцо. А потом беги что есть силы.
   Она с ужасом смотрела на тень, которая делалась все темнее.
   – Я однажды хоронила собаку... и после этого... Тень стала трехмерной, выступая из стены, как барельеф. Воздух наполнился шуршанием листьев. Я подумал, что комната как будто уплывает куда-то по бесконечной реке. Я сжал плечо Алисон.
   – Давай. Быстрее!
   Коробка спичек была у меня в руке. Воздух вокруг зашипел. Я вытащил сразу пять или шесть спичек и попытался их зажечь. Вспыхнуло пламя, и я бросил спички как можно дальше от себя.
   Вспышка на миг ослепила меня. Потом я увидел не тень, не фигуру из листьев, не тварь из преисподней – живое существо. Может, будь я к ней ближе, я заметил бы отличия – слишком толстые жилы на руках или другой цвет глаз, – но передо мной стояла во плоти и крови девушка из далекого 1955-го. Даже сейчас, когда вокруг бушевал огонь, она заворожила меня, как заворожила бы сладкой болью любого мужчину.
   Она не улыбалась, но ее серьезность лишь подчеркивала очарование всех ее черт. Позади нее полыхали языки огня, и я увидел, что кончики пальцев на одной ее руке уже горят. Но она продолжала удерживать меня – бесстрастно, с серьезностью, сулящей больше, чем я мог или осмеливался представить.
   Вверху раздался звук, похожий на вздох. Пламя рыжим факелом устремилось по узкой лестнице. Я шагнул к двери, не оборачиваясь. Мои волосы и брови трещали от жара.
   Я понял, что она отпускает меня. Контракт заключен; мне позволено жить ради ее тезки, дочери Дуэйна. Теперь горела уже вся ее рука.
   Она позволила мне дойти до двери. За это время выражение ее лица, ее любимого лица не изменилось ни на миллиметр. Я повернулся и побежал – от огня и от ее взгляда.

* * *

   Старый дом пылал за моей спиной, как Волшебный Замок Дуэйна. Он и был волшебным замком; я чувствовал, что часть меня осталась внутри его. Я двадцать лет был привязан к нему. Несколько часов назад я думал, что начал новую жизнь, но теперь до меня дошло, что новая жизнь – всегда продолжение старой. Я испытывал одновременно тяжесть и облегчение, думая о том, что обязательства, которые я добровольно взвалил на себя, остаются со мной, хотя все происшедшее и наполнило их новым смыслом. Дочь моего кузена стояла у ореховых деревьев, глядя на меня. Когда я увидел выражение ее глаз, я ощутил дрожь. Я отвернулся и стал смотреть на дом. Позади стонал Дейв Локкен.
   Теперь уже весь дом был охвачен пламенем. Я засмеялся при мысли о том, что Дуэйн не знал, что у меня тоже есть Волшебный Замок. Он заплатил за свое незнание и за ту ночь, когда они одолели меня.
   – Тут была... был кто-то, – выдохнула Алисон Апдаль. – Я думала, ты умер.
   – И я думал так же. Я не знал, что смогу это остановить.
   – Но ты смог.
   – Не знаю. Не знаю.
   Дом превратился в один ревущий костер. Она повернулась ко мне.
   – Я видела что-то ужасное, – сказала она. – Майлс...
   – Мы видели это тоже. Потому он и такой, – я указал на Локкена, который теперь стоял на коленях и смотрел на огонь красными воспаленными глазами. Его рубашку покрывали пятна крови и рвоты.
   – Если бы ты не пришел...
   – Тебя бы убили. И меня тоже.
   – Но теперь она... то, что было – оно не вернется?
   – Не знаю. Не думаю. Во всяком случае, она не вернется так.
   Дом готов был обрушиться, и я чувствовал, как новый жар опаляет мое обожженное лицо. На ладонях вздулись ожоги. Каркас дома колыхался в пламени, как корабль, готовый улететь.

* * *

   – Когда я хоронила собаку, она пахла так же, – сказала Алисон. – Как внутри.

* * *

   Крыльцо целиком исчезло в стене пламени. Дом вздохнул, как усталый ребенок, и беззвучно осел.

* * *

   – А если она вернется, то какой? – спросила она.
   – Такой, как мы.

* * *

   – Твой отец и я любили ее, – сказал я. – Думаю, он и ненавидел ее тоже, но он назвал тебя в ее честь, потому что он любил ее сильней, чем ненавидел.
   – И он убил ее, верно? И свалил все на тебя.
   – Он был там. Но убил ее отец Зака.
   – Я знала, что это не ты. Я хотела, чтобы ты сказал это там, у пруда. Я думала, что это папа, – ее горло судорожно подпрыгнуло. – Я рада, что это не он.
   – Да.
   – Я чувствую... усталость. Больше ничего.
   – Да.
   – Я чувствую, что могла бы много сказать или вообще ничего не говорить.
   – Я знаю.

* * *

   В центре дома еще оставались две комнаты, стены которых жадно облизывало пламя. В колонне огня чернела неподвижная тень, едва заметный сгусток темноты.
   Дейв Локкен начал подниматься на ноги.
   –Мой отец... – она взяла меня за руку; и ее пальцы были холодны.
   – Мы не успели. Мы с Локкеном нашли твоего отца и Белого Медведя. В лесу. Жаль, что мы не смогли ничего сделать. Локкен их привезет.
   Тень в сердце огня на миг сгустилась, потом исчезла. Я обнял ее, чувствуя, как ее слезы обжигают мне кожу.

* * *

   Я отвел ее в свою машину. Я не мог больше оставаться здесь. Локкен смотрел, как мы отъезжаем, но ничего не сказал. Мои руки и лицо болели, но боли я не чувствовал. Я в последний раз оглянулся на дом. Прощай, бабушка; прощай, Волшебный Замок; прощай, Алисон. Прощай. Может быть, ты вернешься – лицом в уличной толпе, аккордом музыки из раскрытого окна, ребенком. Как бы то ни было, ты всегда со мной.
   Соседи шли и ехали к месту пожара, держа в руках багры и ведра. Ред и Тута Сандерсон спешили к Локкену. Огонь уже почти успокоился. Я проехал мимо них и вывел машину на дорогу.
   – Мы куда? – спросила Алисон.
   – Не знаю.
   – Мой отец правда умер?
   – Да. И Белый Медведь тоже.
   – Я думала, это он – он убил тех девушек.
   – Я тоже так думал, только потом. Я думаю, Белый Медведь тоже в конце концов так подумал, потому и взял его с собой.
   – Я не могу вернуться, Майлс.
   – Ну и ладно.
   – Смогу я вернуться когда-нибудь?
   – Ты решишь это сама.
   Я вел машину, глядя только вперед, на дорогу. Постепенно ее рыдания сзади перешли в всхлипы, потом стихли. За этой долиной началась другая, потом еще одна. Здесь деревья росли гуще, подступая прямо к домам.
   Она выпрямилась на сиденье рядом со мной.
   – Поехали, – сказала она. – Я не хочу видеть Зака. Никого не хочу видеть. Я потом им напишу.
   – Ладно.
   – Поедем куда-нибудь. В Вайоминг или в Колорадо.
   – Куда хочешь, – сказал я. – Поехали, куда хочешь. Изгиб шеи, ее рука на моем плече, знакомый взгляд.
   Ожоги на лице и руках начинали болеть. Я понемногу возвращался к жизни.
   На следующем повороте мотор всхлипнул и заглох. С удивлением я услышал собственный смех.