Свонн Эндрю. Акция возмездия

   — А вы?
   — Мое имя переводит себя на ваш язык как Цветок. — Чудовище произвело руками сложный жест — видимо, эквивалент приветствия.
   — Я есть обрадован обнаружить ваша потребность во мне.
   Слушая этот странный — высокий и гнусавый — голос, складывалось впечатление, что говорит некто, вот-вот собирающийся чихнуть.
   — Давно я не слыхать, что кто-то требуется моя экспертиза.
   — Именно это мне и хотелось бы выяснить. Я имею в виду, тот ли вы… — Занзибар едва не сказала «человек», — …специалист, который нам требуется.
   «Что за вздор ты несешь, дорогуша? Ведь ты даже не одобряешь проекта».
   Занзибар решительно отбросила эти мысли. Сейчас ее работа заключалась в том, чтобы найти кого-либо, кому известны входы-выходы того корабля, что стоит на посадочной площадке «Годвин Армз». Раз уж согласилась участвовать в деле, нечего идти на попятную.
   — Нам нужен специалист, обладающий обширными знаниями о системах, механике, вооружении — и так далее, и тому подобное — кораблей паралианской конструкции.
   Существо дернуло головой, вероятно, пытаясь сымитировать человеческий кивок.
   — Я чувствовать, вы скептически относиться ко мне.
   — Простите меня за мои сомнения, но нам нужно знать наверняка.
   — Я надо объясниться о себе?
   Занзибар никак не могла понять, каким образом оно говорит. Зазубренный клюв был почти неподвижен, и едва приоткрывался, когда существо произносило слова. И все же Занзибар сумела чуть-чуть разглядеть во «рту» небо сложного строения, состоящее из мускулистых лоскутов плоти, усеянных рядами мелких отверстий. Ей показалось, что Цветок имеет по меньшей мере три языка.
   «Будто кто-то играет на флейте изнутри», — подумала она и сказала:
   — Да, прошу вас.
   — Я пребывать в пределах Земная Конфедерация тридцать стандартные лет. Много Дипломатические Посланники иметь меня как Имперский Военный Наблюдатель двадцать три этих лет.
   Занзибар почувствовала, что губы ее скривились в полуулыбке.
   — Вы были шпионом?
   — Я быть Наблюдатель. Я быть уши Императора, и мои наблюдения касаться военных сил Конфедерации.
   — Так значит, теперь вы уже не Наблюдатель?
   — Мой срок служба Императору закончить себя. Я по-прежнему изучать военные силы человеков, но только для мои собственные уши.
   — Занятное хобби.
   Свободной ногой Цветок сделал круговой жест. Занзибар интерпретировала его как пожатие плечами.
   — Я уже изучать эта тема еще когда я быть мужского пола. Когда я вернуться в Империю, я снова заняться научная работа. Я пока не возвращаться, потому что чуждая культура давать мне больше интереса, чем моя собственная. Бакунин позволять мне иметь свобода в мои исследования.
   — Понятно. Итак, вам известно какого рода информация нам требуется?
   — Вам требоваться информация о «Калчви рат».
   Впервые услышала Занзибар паралианское слово, произнесенное более или менее аутентично.
   — «Калчви рат» переводит себя как «Кровавый Поток». Он — военно-транспортный корабль, паралианская конструкция, конфедеративная постройка. Он модифицироваться как транспортник класса «Барракуда». Он иметь размеры между истребитель «Манта» и легкий бомбардировщик «Акула-молот». Он иметь способность перемещаться в тахопространство, в околопланетное пространство, и уметь маневрировать атмосферно с контраграв и без контраграв. Модификация типа «Барракуда» первоначально…
   — О'кей, — сказала Занзибар, — вскидывая руку. — Мистер Леви проинформировал вас, для чего нам требуется ваша консультация?
   — Нет детально. Я знать, вы предлагаете мне непосредственный наблюдение за военный операция людей. Я находить такой опыт неоценимый для меня, даже если вы не предлагать мне оплата.
   «Чтоб мне сдохнуть, — подумала Занзибар, — бессребреник-инопланетянин в поисках приключений на свою…»

Глава 22

   Тетсами додумала, что название «Штеммер Фасилити» больше подошло бы фабрике, нежели медицинскому учреждению. Снаружи больница и выглядела как фабрика: мрачно-серая усеченная пирамида — типичная милитаризованная архитектура, инфицировавшая большую часть Годвина. Здание не имело окон и каких-либо внешних признаков, указывающих на то, что оно является госпиталем или одним из тех биологических «разделочных» цехов, которые Тетсами доводилось видеть в прежние времена.
   Девушка фыркнула. Вся ее предыдущая жизнь стала для нее теперь «прежними временами». Ей не понравилась вдруг охватившая ее ностальгия по тем годам, когда она считалась лучшим компьютерным пиратом Годвина.
   Но она догадывалась о причине этой ностальгии. После смерти родителей Тетсами дала себе клятву не работать постоянно на ту или иную корпорацию — хотя такая служба могла быть весьма выгодной в материальном смысле — дабы избежать вовлечения в одну из тех гнусных межкорпоративных войн, которые непрестанно покрывали рябью море бакунинской экономики. И вот сейчас она увязла по горло в потоке того самого дерьма, которое погубило ее родителей.
   Не удивительно, что она тосковала по «старым добрым временам».
   Тетсами решила отвезти Шейн в один из госпиталей Центрального Годвина. Конечно, в Ист-Сайде — восточной части города — лечение обошлось бы гораздо дешевле, но Ист-Сайд кишел шпионами и стукачами.
   Здесь же, в «Штеммере», можно было надеяться, что им удастся «подлатать» Шейн без лишней огласки. Доктора здесь стоили дорого, но они не распространяли информацию о своих пациентах по всему Годвину, поскольку обслуживали богатую клиентуру и не желали терять ее.
   Тетсами стояла в приемном покое, ожидая новостей о Шейн и гадая, кто мог навести на их след взвод морской пехоты. Ей почему-то не хотелось думать, что сама Шейн и сделала это. В конце концов, только ее Магнус не проверил как следует. Но, если не Шейн, тогда кто…
   — Эй, малышка, говорят, ты меня разыскивала. Тетсами обернулась на голос только что вошедшего в холл человека.
   — Айвор!
   Айвор Йоргенсон с его снежной белизны волосами и голубыми как лед глазами глядел на девушку с высоты более чем двухметрового роста.
   Подбежав к нему, она подпрыгнула и повисла у него на шее.
   Айвор ласково похлопал ее по спине.
   — Я тоже рад тебя видеть, но объясни, что, черт побери, происходит?
   — Присядем. — Тетсами оторвалась от гиганта и уселась, на подлокотник одного из кресел.
   Айвор кивнул и опустил свое массивное тело в другое, стоявшее напротив, кресло.
   — Знаешь, малыш, ты меня чертовски напугала. Сначала я слышу на моем автоответчике зашифрованное послание от тебя — мол, ты нашла мне работу. Потом получаю весточку с предложением встретиться здесь, в «Штеммере» — неужели трудно было упомянуть, что не ты ранена?
   Заметив встревоженное выражение лица Айвора, Тетсами не знала, плакать ей или смеяться.
   — Извини… я так торопилась, едва успела послать сообщение…
   — Ну ладно, хорошо, я рад, что с тобой все в порядке. Но почему ты действуешь в открытую? До меня дошли слухи…
   — Это правда.
   Лицо Айвора приняло надменное выражение.
   — Кто за тобой охотится?
   — Айвор…
   — Назови мне имя того ублюдка, кто назначил цену за твою голову…
   — Айвор…
   — Я убью сукина…
   — АЙВОР! — Она предостерегающе вскинула руки. — Не так-то все просто. Одному тебе их не одолеть. Даже если я и попросила бы тебя об этом.
   Он вздохнул и покачал головой.
   — Ну, и во что же ты вляпалась на этот раз, девочка?
   — Я надыбала работенку, за которую мы можем получить такие деньги, о которых раньше и мечтать не посмели бы.

* * *

   Посвящая Айвора в обстоятельства дела, она призналась самой себе, что встреча с приемным отцом вернула ей былую уверенность в собственных силах.
   Однако, описывая события и ужасы последних нескольких дней, Тетсами начала задаваться вопросом, а стоит ли вообще втягивать в это предприятие своего седовласого «дядюшку».
   Не то чтобы она сомневалась в его надежности или профессионализме. Айвор был лучшим водителем-пилотом из всех, с которыми ей когда-либо доводилось сталкиваться. Когда-то — лет двадцать назад — Айвор отвечал за всю планетарную оборону Стикса. Тетсами, наверно, была единственным человеком на Бакунине, кто знал об этом факте из биографии Йоргенсона, хотя даже она не знала, под каким именем он тогда служил.
   Нет, репутация Айвора как пилота и его преданность ей, Тетсами, не вызывали у девушки сомнений.
   Ее беспокоило другое.
   Работа, в которую Тетсами вовлекала Айвора, была необычайно опасной, и ей не хотелось терять последнего близкого ей человека. Фактически, родственника. Она не переставала вспоминать ту корпоративную войну, которая уничтожила компанию «Голографик Дейта Коммуникейшн» и ее родителей. Айвор, тоже работавший в «ГДК», понимал, что генетическое «наследство» Тетсами делало ее потенциальной мишенью для какой-нибудь мерзкой корпорации. Не эвакуируй ее Айвор, она, вероятно, сделала бы быструю блестящую карьеру. Карьеру, которая, скорее всего, закончилась бы так же, как и карьера родителей — трагически.
   Когда Тетсами имплантировала себе биоинтерфейс, она впервые увидела Айвора в безудержном гневе. Он едва не ударил ее тогда.
   И вот теперь, излагая ему суть дела, она начинала понимать, что чувствовал Айвор, когда его приемная дочь избрала стезю родителей. Он до смерти боялся потерять единственное дорогое ему существо.

* * *

   После часа обстоятельной беседы Айвор сказал:
   — Я думал, что с годами ты поумнела. Оказывается, нет.
   — А я думала, ты более решителен, дядюшка Айвор… но ты ушел от ответа на вопрос.
   Тетсами, правда, и сама не совсем представляла себе, какого рода ответ ей хотелось бы от него получить.
   — Видишь ли, у меня остались некоторые незавершенные дела…
   — Перестань. Не дела — делишки. Мелкая контрабанда.
   — Не порочь мой честный образ жизни.
   — Ты не прожил за свою жизнь ни одного дня честно.
   Айвор вскочил с кресла, начал нервно мерить шагами холл, приглаживая огромными ладонями свои белоснежные волосы.
   — Тебе ведь прекрасно известно, как я все это ненавижу. Из-за тебя голова моя поседела, а теперь ты хочешь, чтобы я к тому же и облысел?
   — Ты поседел за десять лет до моего рождения. Айвор остановился и вздохнул.
   — Ты хотя бы отдаешь себе отчет, во что ты впуталась?
   — Конечно, — спокойно сказала Тетсами. — Я и тебя хочу в это впутать.
   Айвор беспомощно развел руками.
   — Да уж, наверно на роду у меня написано — не видать мне покоя, как своих ушей. — Он улыбнулся. — Ладно, по крайней мере будешь у меня на виду. Буду следить, чтобы ты не лезла на рожон.
   — А я буду контролировать…
   Дверь приемного покоя распахнулась, и в холл вошел санитар в голубом медицинском комбинезоне. Лицо его было скрыто пластиковой маской, а голос звучал из крошечного динамика, укрепленного возле рта.
   — Вы ожидаете сведений о пациентке Д5/789/3467?
   Тетсами кивнула.
   — Вы можете повидать пациентку. Повреждения оказались не столь значительными, как первоначально предполагалось. Плату за оказание медицинских услуг извольте переслать на счет «Штеммер Фасилити». Следуйте за мной.
   Тетсами встала и потянула Айвора за локоть.
   — Пошли.
   Медик повел их по отделанному деревянными панелями коридору, пол которого устилала мягкая ковровая дорожка.
   — Пациент Д5/789… что, у подружки твоей нет имени? — шепотом спросил Айвор.
   — Для персонала госпиталя нет.
   Они вошли в больничную палату, больше похожую на номер весьма дорогого отеля.
   Шейн сидела на краю кровати. Выглядела она превосходно. Ее нарядили в халат, напоминающий кимоно и не имеющий ничего общего с дешевыми бумажными пижамами, которые выдавали пациентам в задрипанных больничках Ист-Сайда. Единственным видимым напоминанием о том, через что пришлось пройти Шейн, был темно-фиолетовый синяк на правой стороне лица. Кэти взглянула на Тетсами и смущенно улыбнулась.
   — Ну и апартаменты вы мне предоставили. Просто дворец по сравнению с корабельным лазаретом.
   — Как самочувствие? — поинтересовалась Тетсами.
   — Вполне сносно.
   — Настолько, что можно уйти отсюда?
   Шейн кивнула.
   — Врачи говорят, что у меня ничего страшного. Они даже не стали потрошить меня. Хотя… — Она посмотрела в сторону Айвора. — Может, я слишком сильно ушибла голову, но сдается мне, что это не Занзибар.
   — Ах, да. Знакомьтесь — Кэти Шейн, Айвор Йоргенсон.
   Айвор протянул руку и одарил Шейн лучезарной улыбкой.
   — Рад.
   Шейн взяла его руку и осторожно сжала ее.
   — А вы кто, невинный свидетель или один из психов Доминика?
   Айвор мотнул головой.
   — Ни то, ни другое, — ответствовал он, не переставая улыбаться.
   Тетсами встала.
   — Ну, одевайся, и пойдем отсюда…
   — Легко сказать, одевайся. Костюмчик-то мой врачи искромсали.
   Тетсами оглядела ее с ног до головы.
   — Неувязочка. Тьфу, черт… — Она покачала головой. — Мне нечего тебе предложить. Я захватила только твой скафандр да кое-что из оружия.
   Шейн пожала плечами.
   — Не идти же мне почти голышом.
   — Ну зачем же. — Айвор снял свою куртку из искусственной кожи и протянул ее Шейн. — Примерьте-ка.
   Та накинула куртку на плечи. Ростом она была ненамного выше Тетсами, и, несмотря на атлетическое телосложение, куртка Айвора смотрелась на ней как пальто.
   — Благодарю… — Шейн сунула ноги в больничные тапочки и встала.
   — Пойдемте.
   Тетсами пошла первой, прислушиваясь к разговору следовавших за ней Шейн и Айвора.
   — Тетсами рассказала мне о случившемся. Я вам сочувствую.
   — Не стоит вам…
   — Я знаю, на что это похоже, когда близкие тебе люди предают тебя.
   — Я сама предала их.
   — Это мне тоже знакомо.
   У выхода Тетсами спросила:
   — Айвор, как ты добрался сюда?
   Он указал рукой в окно, на стоянку граундкаров и аэрокэбов.
   — Своим транспортом.
   — Прекрасно, будет куда перегрузить наши пожитки из грузовика, который я позаимствовала на стройке. Я вывела из строя рацию, но в конце концов его засекут.
   — Позаимствовала? — спросила Шейн.
   — Украла, — объяснила Тетсами. — Когда ты была без сознания.
   Все трое направились к стоянке.

Глава 23

   Магнус шел по древней пещере, расположенной на глубине более двух сотен метров под общиной, и мысли его были столь же мрачны, как и стекловидные черные стены. Единственными признаками присутствия здесь людей были светильники, оставшиеся после строительных бригад, да доносящееся непонятно откуда жужжание перегревшегося генератора системы кондиционирования.
   Невзирая на температуру заснеженной долины, под которой скрывалась община, в подземных катакомбах всегда поддерживалась постоянная температура — десять градусов по Цельсию.
   Дыхание Доминика вырывалось из его рта белым туманом, отбрасывая светящиеся ореолы на прямоугольные светильники.
   «Хорошо бы идти вот так целую вечность, — подумалось ему. — Затеряться бы в сердце единственной горной гряды Бакунина, хребте единственного бакунинского континента». При желании он мог бы сделать это. Углубись он в один из коридоров в том месте, где кончалось освещение, никто и никогда не разыскал бы его. Пещеры предположительно тянулись по всей длине материка, от ледника к леднику.
   Доминика неприятно удивило это смутное желание. Душевный порыв обнажил ту грань его сущности, которая совсем ему не нравилась. Неужели он настолько привык к постоянному бегству от чего-либо или от кого-либо? Но от себя-то ведь не убежишь…
   Стены разошлись в стороны, когда Магнус вступил в громадную пещеру, и вскоре потерялись в темноте. Единственным источником света осталась лампа над входом.
   Доминик брел по катакомбам почти час, и вот наконец достиг того участка, где многие годы не ступала нога человека, с тех самых пор, когда была основана Община Дидро.
   Он владел комплексом немногим менее года и еще многое предстояло сделать, чтобы довести его до нужного состояния.
   Подойдя к ближайшей стене, Доминик провел ладонью по ее обсидиановой поверхности. Пальцы его наткнулись на вырезанные лазерной горелкой инициалы строителей. Этому узору — оставленному здесь, внизу, где погода никогда не менялась, их тектонически мертвой планете — суждено было, вероятно, пережить на миллионы лет все остальные следы человеческого присутствия на Бакунине.
   Доминик вспомнил о долбрианцах, которые, как считалось, и несли ответственность за существование самой планеты, получившей от людей название Бакунин. Он вдруг подумал, что все таинственные долбрианские скульптуры, холмы и каналы есть ничто иное, как космические граффити, подобные этому вот списку инициалов.
   Он удивился себе еще раз, внезапно улыбнувшись.
   Его прежний босс, Дмитрий Олманов, с его почти благоговейным почитанием долбрианцев, по достоинству оценил бы подобные сантименты.
   Но мысль задела какую-то душевную струну Доминика. В конце концов, чего хотят все люди? Что есть жизнь любого разумного существа, как не отчаянная попытка заявить о себе равнодушной Вселенной? Попытка нацарапать на стене мироздания:
   — Я был здесь!
   Причем нацарапать как можно более крупными буквами.
   Долбрианцы оставили такую «надпись». Люди читают их граффити и сотню миллионов лет после того, как они вымерли. Или просто ушли куда-то? Этого никто не знал.
   Доминик обернулся лицом к кромешной тьме пещеры. Он не стал настраивать свои фоторецепторы, а просто стоял и созерцал темноту.
   «Какой след останется от меня после смерти?»
   Дыхание белым облаком зависло в темноте, когда Доминик произнес вслух:
   — Брат, что ты делаешь со мной?
   — Мистер Магнус? — спросил кто-то сзади, со стороны коридора. Обладатель голоса тяжело дышал.
   — Мистер Магнус? — повторил голос, приблизившись. — Это вы, сэр?
   — Да? — Доминик повернулся к смуглому человеку небольшого роста.
   Встроенный в мозг компьютер, в памяти которого хранились имена и биографии всех работающих на него людей, сообщил, что перед ним стоит диспетчер третьей смены парка транспортных средств по фамилии Десмонд.
   — Аэрокар ожидает вас на взлетной площадке.
   — Контраграв?
   — Да.
   Магнус кивнул.
   — Община сможет обойтись без него?
   — Вполне.
   Оба помолчали. Десмонд не уходил.
   — Что-нибудь еще?
   — Э-э… сэр, видите ли… Мы установили голографы и генераторы защитного поля. Многие наши люди считают общину слишком уязвимой для посягательств извне.
   — Даже несмотря на установку генераторов?
   Диспетчер кивнул.
   После затянувшейся паузы Магнус наконец сказал:
   — Впрочем, этого действительно недостаточно.
   — Да, сэр, община чувствует себя слишком незащищенной. Люди нервничают, особенно в свете потенциальной угрозы со стороны конфедератов.
   Магнус кивнул. Он приобрел это тайное убежище менее года назад, и за столь короткий период времени не смог организовать защиту общины должным образом.
   Учитывая настырность Клауса и его обыкновение во всем идти до конца, община действительно не была в полной безопасности. Клаус развернул систематическую охоту за персоналом «Годвин Армз Энд Армаментс». Выясни он местонахождение общины, существовать ей осталось бы считанные часы. Клаус уничтожил бы ее, причем потребовалась бы ему для этого лишь незначительная доля той мощи, которой обладал «Кровавый Поток».
   Магнус отдавал себе отчет в том, что необходимо значительно усилить систему обороны.
   Он вздохнул и повел Десмонда назад, к лифту.
   — Да, Десмонд, мне кажется, у меня есть одно решение, о котором мне следовало подумать раньше.
   Доминик посвятил несколько часов составлению плана, организуя строительную бригаду и уточняя производственные детали. Покончив со всем этим, он передал полномочия своим помощникам, надеясь, что ничего не забыл, и полагая, что община будет функционировать достаточно хорошо во время его отсутствия.
   Когда он садился в контрагравитационный аэрокар, Бакунин уже погрузился в глухую безлунную ночь.
   Аэрокар оторвался от запорошенной снегом взлетной площадки, расположенной у главного наземного здания общины. Доминик предоставил компьютеру возможность задать первоначальную траекторию летательного аппарата, а сам смотрел на удаляющуюся общину.
   Главное здание представляло собой белую массивную усеченную пирамиду, опоясанную гидропоническими оранжереями и занимающую значительную часть небольшой безымянной долины. Аппарат резко набрал высоту, и его окутало мерцание, когда он прошел через защитные экраны общины. Этот купол защитного поля был не в состоянии блокировать лазерные лучи и плазму или «изжарить» чувствительную электронику ракеты, он предназначался лишь для ограничения инфракрасного и ультрафиолетового излучений.
   Мерцание появилось снова… и община вдруг исчезла из виду — аэрокар прошел сквозь основание топографического экрана. Долину кольцом окружало с десяток автономных голографических проекторов, приподнимая изображение ее дна над верхушкой наземного здания общины. С близкого расстояния еще можно было понять, что это проекция, но с большой высоты, с горного пика или со спутника-шпиона община была невидима.
   К несчастью, как голографический, так и защитный экраны были сооружены на скорую руку, за двое бакунинских суток. Доминик никогда и предположить не мог, что община может стать мишенью. Корпоративные войны редко распространялись на сумевших укрыться в укромном месте сотрудников конкурирующей фирмы. Корпоративные битвы ставили своей целью захват имущества противника.
   Доминик не ожидал прибытия Клауса на Бакунин.
   Глядя на удаляющиеся заснеженные горные вершины, он тешил себя надеждой, что предпринятые им меры окажутся достаточными для безопасности его людей.
   Но он также прекрасно понимал, что меры эти явно не адекватны потенциальной опасности. Всю общину следовало разместить под землей и оснастить надлежащей системой противовоздушной обороны.
   Вздохнув, Доминик отвернулся. Слишком поздно сожалеть.

* * *

   Доминик повел контраграв по широкой дуге вокруг Годвина, над лиственным лесом, которым поросли уступы гор. Лес создавал впечатление мысли, пришедшей в голову неведомому Создателю слишком поздно, будто тот решил в последний момент созидания привести к некоторой согласованности экваториальную «жару» и горную цепь, которая блокировала влажные ветры, дующие со стороны океана.
   Люди, верящие в былое присутствие долбрианцев на Бакунине, считали это признаком их вмешательства в ход природных процессов. Они также указывали на тот факт, что Бакунину, с научной точки зрения, следовало бы быть обледеневшим безжизненным шариком, но сочетание его близости к слабому затухающему солнцу, бесконечно малого наклона оси и наличия густой влажной атмосферы в конечном счете сделало экватор единственного континента планеты вполне пригодным для жизни. По одну сторону горной гряды произрастал пышный лес, по другую — простиралась пустыня, а мертвая тектоника планеты означала, что подобный ландшафт сохранялся здесь — за исключением незначительной эрозии гор — почти со времен существования долбрианцев.
   Доминик помотал головой. Его по-прежнему одолевали думы о древних цивилизациях.
   Он догадывался, почему эти мысли не отпускают его — они напоминали ему о Дмитрии Олманове, для которого гипотетические долбрианцы давно уже стали навязчивой идеей. Однако, несмотря на свои маленькие слабости и вконец расшатавшееся здоровье — то ему пересаживают почку, то имплантируют новую печень или меняют костный мозг — именно Дмитрий руководил миссией, которая стоила Доминику его детища, «Годвин Армз Энд Армаментс».
   В этом у Магнуса больше не оставалось сомнений.
   Дмитрий.
   С недавних пор Доминик перестал скрывать от самого себя, что желает старику смерти… наверно, столь же сильно, как желает смерти своему врагу…
   Старый пакгауз, который он арендовал у корпорации «Блик», располагался на северо-западной окраине Годвина, непосредственно над тем местом, где злосчастный недостроенный туннель Годвин-Прудон начинал поворачивать к северу. Именно к пакгаузу Доминик сейчас и направлялся, правда, окружным путем. Конечно, прямой курс к складу сэкономил бы ему несколько часов, но тогда пришлось бы пролетать над «ГАА» и Восточным Годвином, а это был непозволительный риск.
   Когда его контрагравитационный аэрокар проносился над жилыми предместьями Годвина — пешеходными пригородными анклавами, которые патрулировались частными службами безопасности, — небо на востоке начало светлеть. Слабое коричнево-красное сияние, осветившее горы сзади, заставило Доминика задуматься о том, как они должны были выглядеть во времена вулканической активности.
   Приземлился он уже после того, как рассвет перевалил через горную гряду, залив красноватым светом район товарных складов.
   Арендованное у «Блик Мьюнишнз» складское помещение ничем не выделялось среди сооружений подобного рода — такое же приземистое и лишенное окон. В отличие от «ГАА» «Блик Мьюнишнз» не было централизованным предприятием, а имело перевалочные пункты в различных частях города. Выбранный Домиником пакгауз предназначался для складирования военного снаряжения перед его отправкой с планеты через космопорт Прудон. Вот почему он стоял непосредственно над туннелем для предполагаемого пригородного сообщения. А поскольку строительство туннеля так и не было завершено, склад оказался совершенно бесполезным. Местоположение его оставляло желать лучшего, и большую часть времени он пустовал.