Свонн Эндрю. Акция возмездия

   Леви сгрузил с саней три лазера и треножники. Один из лазеров за счет системы охлаждения был гораздо больших размеров, чем два других. Леви выгрузил также зонд, шланги и оставшиеся канистры с герметиком.
   — Теперь, — сказал Леви, — приступаем к самой мудреной части нашего представления. Поставьте лазер номер три так, чтобы он был направлен на северо-западный угол двери.
   Леви проделал почти такую же самую процедуру, которой подверг и внешнюю дверь. Только на этот раз он использовал одновременно два лазера. Лазер номер один — самый большой — Леви нацелил непосредственно на дверь.
   После нескольких минут настройки он сделал предупредительный жест рукой, опять водрузил на нос очки и включил два лазера. Началось все так же, как и у внешней двери; яркие лучи вонзались в пол почти под прямым углом, но спустя несколько секунд лучи потускнели, стали прерывистыми. Леви начал стрелять из лазеров поочередно — снимет очки, взглянет на дисплей, потом оденет очки и снова стреляет. Прошло почти пять минут, прежде чем Леви кивнул, удовлетворенный качеством прорезанных отверстий. Не было ни шипения, ни фонтанирующей гидравлической жидкости — только пара дырочек миллиметрового диаметра по центрам двух небольших воронок в почерневшем бетоне пола.
   — Держите. — Леви подал Доминику очень тонкий шланг с металлическим наконечником, на котором тот разглядел оптическое волокно.
   Леви подошел к одному отверстию, Доминик — ко второму. Дом вставил зонд в отверстие и начал заправлять в него шланг, пока не почувствовал преграду на глубине около трех метров. На голографическом изображении трубы появилась желтая отметка, заподлицо с воронкой в полу. Это означало, что зонд достиг конца пробуравленного лазерным лучом канала.
   Леви бросил Магнусу одну из канистр с герметиком.
   — Не переборщите. Нам лишь нужно обеспечить вакуум. Если насос забьется, будут проблемы. У нас, конечно, достаточно оборудования для того, чтобы попытаться проделать еще одно, вспомогательное отверстие. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы гидравлическая система была дренирована частично и неравномерно.
   Доминик ввел игольчатый зонд в дырочку рядом с трубой, затем начал медленно выводить его по мере поступления по шлангу герметика. Увеличивающаяся в объеме вязкая поликерамическая масса вскоре вытолкнула игольчатый зонд и заполнила воронку. Спустя несколько секунд над воронкой сформировался твердый белый бугорок с выходящим из него шлангом.
   Леви проделал такую же операцию со вторым шлангом и, подойдя к Магнусу, осмотрел его «творение».
   — Хорошо, — кивнул он, довольный результатом. Потом направился к помпе.
   — О'кей, мистер Магнус. Начнем, пожалуй.
   Доминика охватило странное нервное возбуждение. Он подошел к Леви, чтобы посмотреть, как тот будет работать с насосом. А Леви считывал показания индикаторов. Магнусу эти показания ни о чем не говорили, кроме, возможно, температуры и давления.
   Леви откинул прозрачный пластиковый колпак, прикрывающий большую красную кнопку, и нажал на нее большим пальцем.
   Давление быстро повысилось, когда насос начал откачивать гидравлическую жидкость. Теперь Леви не обращал внимания на индикаторы — он пристально смотрел на шланги, опасаясь, что те дадут течь. Но шланги выдержали напор жидкости, только слегка подрагивали.
   — Замечательно, — сказал Леви.
   Он щелкнул каким-то переключателем на небольшой помпе, увеличив скорость откачивания жидкости, которая начала поступать в резервуар насоса. Давление упало быстрее, чем поднималось. Помпа натужно взвыла, издала громкий чавкающий звук, заглатывая остатки жидкости, и показания всех индикаторов упали почти до нуля. Помпа продолжала работать, но показания больше не менялись.
   — Нам нужен абсолютный вакуум? — спросил Доминик.
   — Необязательно, — ответил Леви. — Вполне можем обойтись почти абсолютным. Это была главная техническая загвоздка.
   Он устало улыбнулся, Магнусу показалось, что он услышал в его голосе нотки иронии.
   — Думаю, больше у нас не будет особых пробл…
   — Дерьмо! — выругалась Занзибар.
   Из коридора послышался топот ног, и Доминик метнулся к Занзибар, которая вскинула свои «Диттрих», ожидая приближения источника шума. Черты ее белого как полотно лица заострились, вся она напряглась до предела.
   Источником шума оказался инопланетянин, Цветок, держащий в одной руке плазменное ружье.
   — Господи' — хрипло крикнула Занзибар. — Я ведь могла пристрелить вас!
   — Я понимать, но мне пришлось рисковать. Я приходить, чтобы предупредить вас о потенциальная опасность. Похоже, нас здесь ожидают.
   Леви ошибся Большие проблемы только начинались.

Глава 33

   07:32:15 годвинского времени.
   Шейн стояла, опершись спиной о массивную входную дверь зала главного компьютера. Снаружи из коридора доносился едва слышный шум какой-то суматохи Вероятно, уже все пятеро морпехов, оставшихся на «Кровавом Потоке», оправились от воздействия нервно-паралитического поля Мосасы.
   Наземная команда имела пока лишь временное преимущество над морскими пехотинцами. Беспорядочный запечатал каждую дверь звездолета и по-прежнему контролировал средства связи. Кроме того, он мог в любой момент снова генерировать нервно-паралитическое поле.
   А Шейн не оставалось ничего иного кроме как ждать и размышлять о жестокой иронии судьбы.
   Ее собственные люди горели желанием убить ее.
   Она понимала, что терзать себя такими мыслями совершенно ни к чему, но ничего не могла с собой поделать. Ее угнетало бездействие. После того, как Беспорядочный включился в сеть корабельных компьютеров, миссия Шейн в этой операции завершилась.
   Ее услуги потребуются вновь лишь в том случае, если начнется открытый бой.
   А если начнется бой, все — и она, и Беспорядочный, и Мосаса — погибнут.
   — Подземная команда открыла внешнюю дверь сейфа, — донесся из динамика над дверью голос Беспорядочного. Цветок пробирается к ним по складскому уровню. Сопротивления не наблюдается.
   Шейн кивнула. Похоже, операция все же увенчается успехом, даже если наземная команда не сумеет покинуть «Кровавый Поток». Беспорядочный постоянно сканировал все подуровни административного корпуса «ГАА», и пока что не засек там ни одного морского пехотинца.
   Ни одного.
   «Почему это беспокоит меня?» — задалась вопросом Шейн.
   Вероятно, по той же самой причине, почему меня обеспокоила информация об обнаруженном у Хогланд био-аугментационном блоке.
   Эти штуковины необычайно повысили боеспособность солдат, но наносили такой вред пользователю, что устав Корпуса Морской Пехоты Окцисиса строго-настрого запрещал их применение в условиях обычного патрулирования и охраны. Значит, полковник Дахам ожидал атаки.
   Но ведь мы проникли на «Кровавый Поток».
   — И мы в ловушке, — прошептала Шейн.
   — Вы так считаете? — спросил Мосаса.
   Шейн вскинула голову и посмотрела на него. До сего момента ей удавалось не думать о нем. Она испытывала нечто вроде стыда из-за того, что поначалу приняла его за человека.
   Что он такое?
   — Что касается меня, то я уверена в этом. Вы-то сможете протиснуться в ту же дыру, через которую залезли сюда. Или, скажем, через вентиляционное отверстие…
   Мосаса покачал головой.
   — Беспорядочный перекрыл все входы и выходы, включая и вентиляционные отверстия. В настоящее время мы существуем благодаря одной из резервных систем энергообеспечения корабля.
   Шейн попыталась взглянуть на Мосасу как бы под другим углом зрения. В приглушенном освещении зала его татуировка — дракон — поблескивала металлической зеленью.
   — Мне кажется, вы только что произнесли самую пространную речь из всех, которыми вы удостаивали меня за время нашего знакомства.
   — Возможно.
   — Сейчас многое — если не все — зависит от решений Беспорядочного, верно?
   — Да. Я ему доверяю.
   — Разве у вас есть выбор?
   — В данный момент ни у кого из нас нет выбора.
   — Они установили оборудование для вскрытия внутренней двери, — заговорил динамик. Цветок нашел их. Цветок объясняет им ситуацию.
   — Спасибо, Беспорядочный, — поблагодарила Шейн робота. Потом, помедлив, спросила Мосасу:
   — Скажите, кто вы такой?
   — Тхаэле Мосаса.
   Шейн мотнула головой, и Мосаса одарил ее совсем человеческой, лукавой улыбкой, обнажая несколько вставных золотых зубов.
   — Вы, видимо, хотели спросить что я такое? Я — то, что осталось от контрабандиста по имени Тхаэле Мосаса, которому удалось обнаружить останки пяти искусственных интеллектов Расы. К тому времени, когда Мосаса умер, Беспорядочный стал самостоятельной личностью, но при отношении Конфедерации к искусственным разумам, ему потребовалась «крыша», прикрытие в виде человека. А единственным человеком, которому он мог довериться, был Мосаса.
   — Беспорядочный создал вас?
   — Изготовил по спецзаказу, так сказать, добавив некоторое количество своей собственной памяти и уцелевших остатков мозга Мосасы.
   Шейн недоуменно покачала головой.
   — Зачем…
   — Зачем? Чтобы выжить.
   — Шейн, Мосаса, — прервал их разговор динамик, — у нас проблема.
   — В чем дело? — спросили Шейн и Мосаса одновременно.
   — Я только что потерял интерфейс между кораблем и комплексом.
   У Шейн мгновенно пересохло во рту.
   — И ничего нельзя сделать?
   — Нет. Я больше не могу полностью контролировать аппаратную часть. Кто-то в комплексе просто вытащил из розетки штекер.
   — А если… — начала Шейн.
   — Плохи наши дела, ребята, — продолжил Беспорядочный. На нескольких голодисплеях появились изображения посадочной площадки, снятые видеокамерами корабля с различных ракурсов. «Кровавый Поток» окружили морские пехотинцы.
   — Они внедряют в главный компьютер новые программы. Я теряю контроль над линиями связи, над оружием… А, черт!
   В динамике что-то затрещало, и Беспорядочный умолк. Потом, через несколько секунд, мрачно объявил:
   — Они заперли меня в центральном компьютере.
   Шейн не спускала глаз с дисплеев. Они собрали почти всех морпехов на посадочной площадке. Все кончено. Полковник обвел их вокруг пальца.
   — Они посылают нам сообщение, — сказал Беспорядочный. — Я подам его на экран. Вы слушайте, а я тем временем все же попробую выбраться из клетки, в которую они меня заключили.
   Один из дисплеев мигнул, и вместо изображения посадочной площадки на нем возникло лицо полковника.
   — А он изменился, — подумала Шейн. — Глаза… в них какой-то блеск, которого прежде не было.
   Клаус смотрел прямо в объектив камеры и говорил с таким видом, будто обращался к многочисленной толпе. Он явно подготовился к выступлению и походил на человека, который основательно изучил видеозаписи речей каждого вождя, покоряющего сердца масс.
   — Доминик, — начал он торжественно-саркастическим тоном, — сколько воды утекло с тех пор, когда мы последний раз говорили друг с другом.
   О чем это он?
   — Извини, но мы пока что можем обеспечить только одностороннюю связь. Жаль, что я не услышу твоих оправданий. Впрочем, я догадываюсь, какие аргументы…
   — Что он такое говорит? — спросила Шейн шепотом, хотя никто за пределами корабля не слышал ее.
   — Похоже, он думает, что мистер Магнус здесь, на борту «Кровавого Потока».
   — …понравился мой корабль? Ну что же, живым ты его не покинешь. Мы можем генерировать нервно-паралитическое поле, настроенное специально на твои искусственные нейроны. Или можем, к примеру, просто уморить тебя голодом. Это конец, брат мой Иона…
   — Так они родственники? — Шейн обратила внимание на их поразительное сходство друг с другом еще при первой встречи с Домиником, но братья…
   — Однако, я хочу сообщить тебе кое-что, прежде чем распрощаюсь с тобой навсегда. Ты, вероятно, тешишь себя мыслью, что твоим людям удалось скрыться от меня. Боюсь, мне придется разочаровать тебя.
   Изображение на голодисплее сместилось, и у Шейн перехватило дыхание.
   На экране появился вид тайной общины Доминика, куда она, Шейн, привела спасенных ею узников. Усеченная белая пирамида, опоясанная оранжереями. Как ему удалось обнаружить ее?
   — Мы послали разведывательный модуль с орбиты специально для съемки твоего потайного гнездышка, — торжествующе произнес Клаус, как бы отвечая на немой вопрос Шейн. — Да будет тебе известно, Доминик, еще один наш корабль находится на орбите. «Шафтсбери». Теперь у нас есть координаты долины, с точностью до метра.
   Клаус довольно хохотнул. Видеокамеры разведмодуля были направлены на общину и немного вдаль, в сторону неба, поначалу смутно различимого из-за голографической проекции, маскирующей наземное здание общины; потом модуль сместился так, чтобы голопроекция не заслоняла небо — темно-серое, с крошечными черными точками звезд. Одна из звезд слегка вибрировала.
   — Помнишь «умиротворение» восстания на Стиксе? Или ты забыл о нем сразу же после того, как покинул ЗИК?
   — Господи Иисусе, — пробормотала Шейн. — Вибрирующая звездочка распухла, превратившись в черный пузырь, вот-вот готовый лопнуть. — Нет, только не это… Боже, только не то, что я думаю.
   — Когда ты расправился с Погибелью, в ЗИКе это назвали «рассеиванием». С тех пор терминология несколько изменилась. Теперь это — «орбитальное подавление объекта».
   «Это именно то, о чем я думаю».
   Шейн знала, что она сейчас увидит; попыталась оторвать взгляд от экрана… и не смогла.
   Ядерная бомбардировка с орбиты всегда была одним из самых дешевых способов массового уничтожения, но она влекла за собой крайне нежелательные последствия, как-то: планетарные тектонические сдвиги, «ядерную зиму», оледенение материков, испарение океанов и прочие «непродуктивные» разрушения.
   Однако трехвековой опыт ведения войн в космическом пространстве предоставил наконец какому-то умнику возможность найти приемлемое решение вышеупомянутой проблемы. В прошлом столетии кто-то решил попробовать сбросить с орбиты тонну поликерамических нитей. Так вот, тот безвестный «гений» совершил крупнейшее открытие, которое заключалось в том, что мономолекулярная нить способна превратить поверхность планеты в слой гравия глубиной сто метров. Чрезвычайно «гуманное» оружие для планеты в целом, поскольку поражать можно было ограниченный, заранее заданный участок, без ущерба остальной планетарной поверхности и недрам.
   Вибрирующий черный пузырь стал похожим на сферическое облако.
   А Клаус продолжал разглагольствовать.
   — Хочу, чтобы ты знал — приди ты ко мне с повинной и сдайся, я, возможно, и не предпринял бы этой акции…
   Черное облако разрасталось на глазах, и через несколько секунд заполнило собою все небо. Изображение пропало; вероятно, отключились видеокамеры разведмодуля.
   Спустя несколько секунд, как бы в подтверждение только что совершенной неслыханной жестокости, донесся глухой грохот, от которого задрожал пол компьютерного зала.
   — Спаси нас, Господи, — прошептала Шейн.
   Лицо Клауса вернулось на дисплей. Лицо триумфатора, ничуть не озабоченного произошедшим.
   — Накрылась твоя армия, Доминик. Ты более не полководец, не лидер. Теперь ты просто мелкий бакунинский уголовник, незаконным образом пробравшийся на мой корабль. Я сожалею лишь об одном — ты не сможешь присутствовать на своем собственном суде. Конец связи.
   Экран погас.
   — Тысяча триста человек.
   — Шейн, — тихо позвал Беспорядочный.
   Шейн уткнулась лбом в перегородку.
   — Это я во всем виновата. Я навела полковника на этих беззащитных людей. Неужели я спасла восемьсот человек только для того, чтобы Дахам смог напасть на след остальных, которым удалось сбежать раньше?
   — Шейн!
   Подошедший Мосаса взял ее за плечи и сильно встряхнул.
   — Какого дьявола? Не трогайте меня!
   — Возьмите себя в руки. Беспорядочный утратил контроль над корабельными системами жизнеобеспечения. Вам придется пользоваться системой вашего скафандра.
   Шейн щелкнула несколькими внутренними Переключателями бронекостюма и взглянула на индикатор блока энергопитания.
   — Я смогу продержаться только пятнадцать минут.
   — Более чем достаточно, — сказал Беспорядочный. — Конфедераты прожгут входные люки через двенадцать.

Глава 34

   07:35:00 годвинского времени.
   Несмотря на предупреждение Цветка, выбора у подземной команды не оставалось. Работу следовало закончить.
   «Завершим работу, а уже тогда будем думать, каким образом вызволять наземную команду», — решил Доминик.
   А работа шла по плану. Леви нацелил огромный лазер номер один на основную дверь сейфа. После тройного контроля персональных противорадиационных экранов каждого члена команды, заметно нервничающий Леви приступил к обстрелу двери лазером.
   Гамма-лучевой лазер обладал мощностью, достаточной для того, чтобы прорезать собственно дверь… при наличии неограниченного времени и огромных запасов энергии. А поскольку ни того, ни другого Леви не мог себе позволить, он заранее, еще на стадии подготовки операции, основательно продумал весьма оригинальный способ вскрытия сейфа.
   Теперь, когда гидравлическая жидкость была откачана, единственным препятствием для взломщиков оставался электромагнитный замок, упрятанный в толще двери. Источник питания замка обслуживал также и генератор поля Эмерсона, которое пыталось поглотить энергию лучей гамма-лазера.
   Леви неотрывно наблюдал за показаниями индикаторов и время от времени менял частоту лазера.
   Весь процесс был невидимым, хотя Доминик мог поклясться, что зрение его воспринимает несколько инфракрасных горячих точек на двери.
   — Начинаю, — прошептал Леви, надевая очки. Гамма-луч внезапно перешел в видимый спектр.
   Несмотря на автоматическую настройку своих искусственных глаз, Магнус на секунду ослеп.
   Раздался громкий звук, будто кто-то ударил в огромный басовый барабан; пол содрогнулся. Доминик ощутил легкий теплый ветерок, коснувшийся его лица, как раз в тот момент, когда восстановилось зрение. Он увидел, что дверь распахнута.
   — Нам удалось это, — сказал он.
   Мгновенный переход от гамма-излучения к видимому свету обусловил микросекундной продолжительности перегрузку в силовых схемах двери. Этого микросекундного отказа в работе оказалось достаточно для того, чтобы собственный вес двери и вакуум в системе гидравлики раскрыли дверь настолько, чтобы не позволить электромагнитам снова закрыть ее.
   Леви с победным видом выпрямился над лазером. Сзади подошла Занзибар и выглянула из-за плеча Доминика.
   — О Боже, — прошептала она.
   За открытой дверью сейфа располагалась длинная прямоугольная комната со стенами, потолком и полом из того же черного металла, что и сама дверь. Вдоль стен стояли металлические темно-серые шкафчики с одинаковыми квадратными дверцами.
   В центре комнаты лежали сложенные в штабель сорок или пятьдесят белых продолговатых контейнеров, в которых «ГАА» отправляла заказчикам лазерные винтовки.
   Один из контейнеров, открытый, был наполовину заполнен имперскими десятитысячными банкнотами планеты Вальдгрейв.
   — Занзибар, — сказал Доминик, — помоги Леви загрузить сани. Цветок может прикрыть наш тыл.
   — Есть, сэр, — охрипшим голосом произнесла Занзибар, направляясь к открытому контейнеру.
   Доминик чувствовал, как бешено пульсирует «кровь» у него в висках и на шее. Даже прекрасно отрегулированные механизмы его тела не могли сразу справиться с колоссальным эмоциональным напряжением. Он усилием воли заставил свои мысли течь по более холодным, безопасным каналам.
   «Не возбуждайся, — приказал он себе. — Сейчас нельзя допускать ошибок».
   Доминик шагнул через порог сейфа и оглядел шкафчики. Потом подошел к одному из них и попробовал воспользоваться своим кодом, чтобы открыть дверцу. Индикатор замигал зеленым, и Доминик, облегченно вздохнув, двинулся по периметру сейфа, распахивая одну за другой дверцы шкафчиков.
   Подземной команде потребовалось почти пятнадцать минут на то, чтобы открыть сейф.
   Опустошили они его за три.
   Во время погрузки Магнус ощутил легкое сотрясение здания административного корпуса. Толчок был столь незначительным, что его спутники даже не обратили на это внимания. Однако Доминика вдруг охватило непонятное предчувствие, какой-то иррациональный, подсознательный страх. Ему показалось, что он может объяснить происхождение этого толчка.
   Хотя полной уверенности не было, Дом мысленно похвалил себя за то, что вовремя предпринял дополнительные меры по обеспечению безопасности своих людей в горной общине…
   Они отправились в обратный путь. Леви снова вел контраграв, теперь отягощенный двухметровой высоты грузом — кучей валюты со всех уголков Конфедерации, от голографических купюр Хамсина до экзотических металлических монет с Шивы.
   Дом и Занзибар шли позади контрагравитационных саней, а Цветок со своим плазменным ружьем шествовал впереди, выполняя роль впередсмотрящего; непонятно, правда, чем он смотрел — ведь глаз на его «лице» было не различить — но ориентировался волерианин прекрасно, несмотря на темноту. Видимо, освещения ему и не требовалось.
   Обратная дорога к шахте отняла больше времени, чем недавний рейд к сейфу — тяжело груженный контраграв двигался гораздо медленнее. Магнус с минуты на минуту, при каждом повороте ждал нападения морпехов, но, как ни странно, нижние уровни оставались такими же пустынными, как и двадцать минут назад.
   «Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — подумал он. — Цветок ведь предупредил, что Клаусу известно об операции. Что ты еще задумал, братец?»
   Тетсами ожидала их у входа в шахту. У ее ног стоял транслятор, от которого тянулись соединительные кабели к коммуникационной панели в стене.
   Случилось нечто непоправимое, увидев девушку, сразу понял Доминик. Тетсами отупело смотрела в сторону панели, на которой Магнус заметил потухший голографический мини-дисплей.
   Он тут же бросился к ней.
   — Что?
   Тетсами повернула к нему мертвенно-бледное лицо, которое приняло смешанное выражение ярости, ужаса и полной беспомощности.
   — Я потеряла связь с ними, — прошептала она. — Все кончено.
   Доминик оглянулся на остальных. Похоже, никто не расслышал слов Тетсами.
   — Цветок и Занзибар — доставьте деньги в фургон.
   Цветок дернул своей змеиной головой, а Занзибар по-военному отдала честь. Леви двинулся было вслед за санями, но Магнус остановил его:
   — Нет, Леви, останьтесь здесь. Мне, возможно, потребуется ваша помощь.
   Леви недоуменно взглянул на него, но остался, молча кивнув головой.
   Доминик подождал, пока Цветок и Занзибар исчезнут в колодце шахты, потом снова повернулся к Тетсами.
   — Ну, выкладывай, что стряслось?
   Тетсами подняла на него глаза и раскрыла рот, но прошло несколько секунд, прежде чем она сказала:
   — Он стер ее с лица планеты!
   Доминик почувствовал, как ледяной озноб прошелся по всему его почти полностью искусственному телу.
   — Что ты сделал Клаус?
   Периферийным зрением он наблюдал за Леви. Доминик заметил, что тот отступил на пару шагов назад.
   — Клаус, подонок, неужели ты все же поднял руку на общину?
   — Скажи мне, — он старался говорить спокойным ровным тоном, — что с наземной командой? С ними все в порядке?
   — Не знаю. Я сумела связаться с ними, но… Он знал, Доминик., Он знал, что наземная команда собирается проникнуть на корабль. Это была ловушка.
   Доминик кивнул.
   — Пойдем, посмотришь, — сказала Тетсами, направляясь к коммуникационной панели.
   — Он прервал контакт с кораблем, но оставил вот это.
   Тетсами включила голодисплей и покрутила видеозапись «выступления» Клауса и последовавшей за ней мономолекулярной бомбардировки безымянной долины в горах.
   Магнус неотрывно смотрел на крошечный экран. Смотрел на своего брата, которого не видел пятнадцать лет. Смотрел, как поликерамическая сеть разрезает Общину Дидро…
   — Тетсами, — тихо сказал он.
   — Да?
   — Спускайся вниз, к Занзибар и Цветку. Забирайте деньги и сматывайтесь отсюда. Немедленно.
   — Но…
   — Немедленно! На фургоне доберетесь до Годвина. Перед отъездом взорвите эту шахту. Скажи Айвору, чтобы он пятнадцать минут ждал нас с Леви и наземную команду. И ни секунды больше. Ровно в 08:00 пусть тоже уходит, независимо от того, придем мы или нет. Ровно в восемь!
   Тетсами хотела было возразить, но передумала и просто взглянула на него глазами, полными немой боли.
   — Встретимся в долине, в районе Общины.
   — Но… — Тетсами непроизвольно посмотрела на дисплей, который только что показывал, как была уничтожена община.
   — В годвинском пакгаузе Клаус наверняка устроит засаду, но он не будет искать нас в Дидро. Осуществлено «подавление объекта с орбиты»… Ступай!
   Тетсами направилась к шахте, не проронив больше ни слова.
   Снова Леви двинулся к отверстию в полу, и снова Магнус остановил его.
   — Нет-нет. — Он подошел к Леви и положил ему руку на плечо. — Вы нужны мне здесь.