Сьюзон Марлен. Незнакомка в красном

   – Так чему же я обязана этим неожиданным визитом, Джина?
   – Меня преследовал мужчина.
   – Боже мой! – в тревоге воскликнула Нэнси. – Ты хоть знаешь, кто это был?
   – Этот ужасный лорд Рэвенстон. – Джорджина испытала легкие угрызения совести за то, что применяет к нему такой эпитет. На самом деле она считала его очень привлекательным – пока не узнала, кто он.
   – Рэвенстон преследовал тебя?! – воскликнула Нэнси. – Я просто не могу поверить! Это совершенно на него не похоже. А где ты его встретила?
   – На лекции Лайела.
   Нэнси улыбнулась.
   – И что, это была ненависть с первого взгляда?
   – Честно говоря, нет, – призналась Джорджина. – Сначала он мне даже понравился, особенно когда сказал, что восхищается статьями Дж. О. Дугласа. Он спросил лектора, читал ли тот последнюю из них. Я была просто потрясена.
   Глаза Нэнси насмешливо блеснули.
   – Возможно, Рэвенстон – герой твоей мечты.
   – Мечты! Ха-ха! Герой моих кошмаров! – выпалила Джорджина. – Представь, этот высокомерный грубиян имел наглость заметить, что для женщины я прекрасно разбираюсь в геологии!
   Это замечание действительно возмутило Джорджину, но столь бурная реакция отчасти была следствием того странного возбуждающего действия, которое он вообще на нее оказывал.
   – Но зачем он за тобой поехал?
   – Его разозлило, что я ушла, не попрощавшись.
   В глаза Нэнси сверкнули веселые искорки.
   – Вот уж действительно неожиданность для него! Обычно женщины бегут к нему, а не наоборот.
   – Не могу понять почему! – Стоило Джорджине произнести эту фразу, как она сразу же поняла, что это ложь. К своему большому неудовольствию, она слишком хорошо это понимала.
   – Ты и Рэвенстон могли бы устроить очень оживленную дискуссию по вопросу брака, Джина. Он считает, что мужчина, женившись, теряет гораздо больше.
   – Как он может такое думать? – Джорджина, наследница большого состояния, была убеждена, что в браке скорее потеряет, чем обретет.
   – Почему бы тебе не спросить об этом самого Рэвенстона? Мне бы очень хотелось послушать ваш, хм... разговор.
   – Может, я и спрошу. – Джорджина никак не могла успокоиться, этот вопрос всегда волновал ее. – Жена не имеет никаких прав на свое имущество и состояние, даже на собственных детей! Посмотри на мою несчастную тетку. Безумный муж выгнал ее на улицу без единого пенни, а затем лишил даже возможности видеть своих маленьких детей!
   – Но ведь не все мужчины таковы, – напомнила ей Нэнси. – Твой отец, например, не такой.
   – Нет, но папа – скорее исключение. Он и любил, и уважал маму. У них был на редкость удачный брак!
   Джорджина с грустью подумала о союзе отца и матери. Она ни за что не согласится на что-то меньшее, чем те отношения любви, равенства и преданности, которыми наслаждались ее родители.
   Хотя Джорджина еще ни разу не влюблялась, она знала, что любовь была необходимой составляющей на редкость счастливого союза ее родителей.
   – Мне очень повезло, что я богата и не имею необходимости выходить замуж просто ради того, чтобы иметь дом и мужа, который будет меня содержать. Человек, за которого я выйду замуж, должен быть похож на моего отца, он должен уважать мое мнение и поощрять мое увлечение геологией.
   «И должен меня любить», – добавила она про себя.
   – Но я уже потеряла надежду найти такого человека. – Джорджина упрямо тряхнула головой. – И поэтому никогда не выйду замуж.
   – Ты не можешь приказать своему сердцу, кого полюбить, Джина. Любовь приходит сама по себе – часто вопреки здравому смыслу.
   – Ну а со мной ничего подобного не случится.
   – Я бы не хотела, чтобы ты была так решительно настроена против брака. Любимый человек, добрый и понимающий, способен принести женщине необыкновенную радость, удовольствие, счастье.
   – Если все это так замечательно, то почему ты сама не выйдешь замуж?
   – Я могу получать удовольствие и вне брака. А вот женщина твоего круга не имеет такой возможности, – ответила Нэнси. – Ты должна выйти замуж, иначе ты станешь изгоем общества.
   – А мне наплевать, что думает общество! Ты же сама это знаешь. Лучше быть парией, чем стать женой такого человека, как лорд Инглэм, который проматывает состояние жены за игорным столом и в постелях других женщин. Она знает, что он оставит ее без гроша, но не в силах помешать этому.
   Нэнси внимательно изучала ее.
   – Лорд Рэвенстон никогда не промотает состояние своей жены. Это было бы несовместимо с его кодексом чести. Кроме того, он не так легкомыслен в отношении денег.
   – Мне бы очень хотелось, чтобы его кодекс чести распространялся и на его отношения с сестрой.
   – Возможно, он понимает свои обязанности по отношению к ней иначе, чем ты, Джина. Он отнюдь не безответственный человек. Слишком горяч иногда, это да, но он никогда не совершает необдуманных поступков.
   – Если этот глупец не заберет Лэни из той школы, куда он ее поместил, она убежит оттуда.
   На губах Нэнси появилась легкая усмешка.
   – Рэвенстона можно назвать кем угодно, но уж никак не глупцом.
   – Но это возмутительно, что он не уделяет бедной Лэни никакого внимания.
   – Судя по тому, что ты мне рассказывала, она не нуждается в его внимании.
   – Это правда, – признала Джорджина, но тут же опять вспыхнула. – Но кого надо в этом винить, как не его? Он совершенно запугал несчастную девочку.
   Нэнси поглядела на нее скептически.
   – Честно говоря, я не могу представить, чтобы он плохо с ней обращался. Каким бы невозмутимым он ни казался, он очень серьезно относится к своим обязанностям. А почему ты привела его сюда? Он ведь подумает, что ты здесь живешь. Не удивлюсь, если он завтра явится ко мне.
   – Я не удержалась, чтобы не подурачить его, – призналась Джорджина. – Я ведь знаю, какой Бертон мастер избавляться от непрошеных посетителей. Хотела бы я посмотреть на его лицо, когда Бертон скажет ему, что для него Нэнси Уайлд нет дома. Он подумает, что гнался за тобой.
   – Рэвенстон знает, что я – это не ты. Какое-то время он был моим покровителем.
   При этих словах Джорджина испытала странное чувство, похожее на ревность.
   – И как долго? – спросила она, и голос ее прозвучал несколько натянуто.
   – Около года. – В глазах Нэнси появилось мечтательное выражение. – Джастин был лучшим из всех моих любовников.
   – Что ты имеешь в виду? – спросила Джорджина. Ее опыт в подобных делах был равен нулю, а она не любила чувствовать себя профаном ни в одном вопросе. – Что делает его, или вообще любого мужчину, хорошим любовником?
   Глаза Нэнси затуманились.
   – Джастин прекрасно знает, как доставить женщине необыкновенное наслаждение. Он нежный и щедрый любовник.
   Джорджина нахмурилась.
   – Но ты же сказала, что он прижимист в отношении денег.
   – Я имела в виду не такую щедрость.
   – Но тогда какую же?
   Прежде чем Джорджина успела задать этот вопрос, Нэнси сказала:
   – И я не говорила, что он прижимист, просто он не швыряет деньги на ветер.
   Но Джорджина помнила, как мать Лэни, мачеха Рэвенстона, не уставала повторять, что второго такого скупца нет на целом свете.
   – Если ты любила его, Нэнси, почему же вы расстались?
   – Все было совсем не так. – Лицо Нэнси приобрело задумчивое выражение. – Я совершила ошибку, влюбившись в него и сказав ему об этом.
   – Но почему же ты считаешь это ошибкой?
   – Джастин не верит, что существует романтическая любовь. Он воспринял мое признание в любви как откровенную попытку добиться от него большей щедрости. Я тогда была очень молода, и меня так обидело, что он может такое обо мне подумать, что я еще больше все испортила. Тогда я думала сердцем, а не головой. Я никогда больше не повторяла подобных ошибок. Женщина моей профессии не может себе такого позволить.
   – А этот ужасный человек вообще не имеет сердца! – воскликнула Джорджина.
   – Надо отдать должное Рэвенстону, он был всегда абсолютно честен со мной, чего нельзя сказать о большинстве мужчин. Он с самого начала дал мне понять, что считает наши отношения деловым соглашением, выгодным для нас обоих.
   – Деловым соглашением! – Джорджина была потрясена услышанным. – Ничего себе романтик!
   – В моем положении дело именно так и обстоит. Я сама нарушила соглашение, влюбившись в него.
   – Как ты могла в него влюбиться?
   Нэнси пожала плечами.
   – Разве кто-то может по-настоящему ответить на этот вопрос?
   – И ты все еще любишь его?
   – Нет, это было много лет назад, вскоре после смерти его жены. Судя по тому, что я о ней слышала, она способна была отвратить от брака любого мужчину.
   – И каким надо быть человеком, чтобы порочить свою умершую жену? – возмущенно спросила Джорджина.
   – Он ее не порочил. Я слышала это от его друзей, а не от него. Джастин ни разу не упомянул о ней при мне.
   – После того, как он с тобой обошелся, я поражена, что ты еще его защищаешь.
   – Он хороший человек, но сложный. Тебе стоит это запомнить, Джина. Я не хотела бы иметь его в числе своих врагов.
   Представив себе на минуту смуглое волевое лицо Рэвенстона и силу, исходящую от него, Джорджина нисколько не усомнилась в словах Нэнси. При воспоминании о его темных выразительных глазах по ее телу пробежала легкая дрожь.
   Но при этом она странным образом мечтала опять заглянуть в них.

3

   Джастин с трудом оторвался от мыслей об Алой Леди, которую встретил прошлым вечером, и опять сосредоточился на стопке писем и приглашений, ждущих его ответа. Для него было совсем не характерно задумываться о чем-то постороннем в то время, когда он разбирал почту и давал указания своему секретарю, как отвечать на то или иное письмо.
   Он просмотрел верхнее письмо в пачке. Управляющий в Рэвенкресте просил, чтобы лорд приехал и принял работу, которую сделали там по его приказанию.
   Время визита в его корнуэльское имение давно пришло, но Джастин все время откладывал его. Хотя он любил тамошнюю природу, но ненавидел неудобный, полный сквозняков дом, построенный еще при Тюдорах. Дом почти весь состоял из беспорядочных пристроек и был неудачно расположен. Хуже того, он был полон для Джастина тяжелых воспоминаний, связанных в основном с его умершей женой.
   Секретарь наблюдал за ним со смущенным выражением на круглом юношеском лице.
   – Почему вы так смотрите на меня, Теренс?
   – Вы кажетесь на редкость рассеянным сегодня, милорд. Просто это так на вас не похоже. Должно быть, вчерашняя лекция мистера Лайела дала вам много пищи для размышлений.
   – Да, это так, – уклончиво ответил Джастин. Как только он избавится от этой скучной кучи бумаг на столе, он обязательно посетит истинный источник своей рассеянности.
   Он не понимал, почему так стремится опять увидеть эту женщину, но стоило ему подумать об этом визите, как тоска, которая постоянно мучила его в последнее время, пропадала начисто. Его нетерпеливое желание увидеть незнакомку заставило его поскорее расправиться с делами.
   Последнее письмо в пачке было от леди Недлейн, руководительницы привилегированной школы, где училась его сестра.
   «Мне неприятно сообщать вам, милорд, что леди Мелани слишком молчалива и замкнута для девочки ее возраста. Она все время стремится к уединению и не делает попыток завязать дружбу с кем-либо из воспитанниц.
   Она не проявляет никакого интереса ни к рукоделию, ни к музыке, ни к танцам – предметам, жизненно необходимым для успеха молодой леди в свете. Ее учителя уже начинают приходить в отчаяние.
   Я убедительно прошу вас, милорд, посетить вашу подопечную и убедить ее приложить больше усилий в учебе».
   Этого только не хватало. Меньше всего на свете ему хотелось ехать в Кент, чтобы уговаривать свою угрюмую, неразговорчивую сестру лучше заниматься, особенно если учесть, что он был уверен в ее полной неспособности к этому. Как некстати, что Мелани унаследовала не острый ум своего отца, а птичий умишко матери. Он протянул письмо Теренсу.
   – Напишите леди Недлейн, что я постараюсь найти время для визита в школу. – Наверняка это будет не скоро. – И попросите ее тем временем держать меня в курсе успехов моей сестры.
   – У вас свободен вторник на следующей неделе, милорд, – с готовностью подсказал секретарь. – Если желаете, я помечу это в вашем календаре и напишу леди Недлейн, что вы приедете во вторник. – Хотя Теренс был прекрасным секретарем и Джастин высоко ценил его, сейчас он страстно пожелал, чтобы молодой человек умерил свое старание.
   – Нет, – произнес он несколько резче, чем сам того хотел.
   Секретарь посмотрел на него с таким недоумением, что Джастин счел нужным пояснить:
   – У меня уже есть другие планы на этот день.
   Теренс слегка смутился.
   – Понятно, милорд.
   Вряд ли ему было понятно. Судя по его смущению, он решил, что хозяин проведет этот день со своей теперешней пассией. Ну что же, он жестоко ошибался, Джастин был бы счастлив никогда больше ее не видеть. Как и многие из ее предшественниц, она становилась со временем слишком жадной и неискренней, два качества, которые Джастин совершенно не переносил в женщинах. Она заслужила свою отставку.
   Джастин избавился бы от нее и раньше, если бы нашел подходящую женщину. Но таковой пока не было.
   Нэнси Уайлд все еще вызывала его интерес, но ее покровителем сейчас был лорд Конингтон. Джастин никогда не покушался на собственность другого мужчины, неважно, какого рода была эта связь.
   Однажды, довольно давно, они с Нэнси уже были любовниками, но все закончилось довольно печально. Конечно, вина целиком лежала на нем. Раны, нанесенные Клариссой за время их брака, все еще были свежи, а ее лживость научила его не доверять женщинам вообще. Вот если бы они с Нэнси встретились несколько лет спустя, тогда... Но Джастин не любил размышлять о том, что могло бы быть.
   – Мы уже закончили с письмами милорд? – спросил Теренс.
   – Не совсем. – Послание леди Недлейн напомнило Джастину о письме мисс Пенфорд, и он взял его со стола. Джастин задаст мисс Джорджине Пенфорд величайшую в ее жизни трепку за ее непрошеное вмешательство в его дела и за несправедливые обвинения в равнодушии к интересам сестры.
   Но так ли они несправедливы на самом деле? Он почувствовал неожиданный укор совести. Трудно было отрицать, что за те годы, которые он был ее опекуном, он встречался с Мелани лишь изредка, но из ее писем, а также от ее бабки и деда он знал, что она была вполне счастлива у них в Сассексе. Мисс Пенфорд была очень возмущена тем, что Джастин не взял свою осиротевшую сестру в свой дом, или в Корнуэлле, или в Лондоне.
   «Мелани – дочь вашего отца и имеет такое же право жить в фамильных особняках, как и вы», – писала она. Но Джастин не мог послать сестру в Рэвенкрест, потому что дом был закрыт. Да и не мог он допустить, чтобы она жила там одна, без присмотра. Не ехать же туда самому! Он поежился, представив себе жизнь в этом сыром, неуютном доме, где был когда-то так несчастен.
   Что касается Лондона, то Джастину меньше всего хотелось жить под одной крышей с замкнутым, нелюдимым подростком. Впрочем, насколько он знал, и сама она вряд ли будет в восторге от такой перемены обстановки, уж слишком явно она тяготилась его обществом.
   Когда родители ее матери умерли, он тщательно расспросил знакомых обо всех школах-интернатах для девочек, и его уверили, что Академия леди Недлейн является лучшей, туда устраивали девочек из самых знатных семейств Англии.
   Взгляд Джастина упал на другую фразу письма мисс Пенфорд, которая особенно раздражала его. «Если вы предпочитаете быть настолько жестоким, что вообще отказываете вашей сестре в праве на дом, то хотя бы позвольте ей жить со мной».
   Нет, он никогда не позволит своей сестре попасть под влияние этой несносной гарпии! Гневно сверкая глазами, Джастин прокашлялся, приготовившись диктовать ответ, но потом передумал и решил написать его собственноручно, чтобы не шокировать своего секретаря. – Ладно, Теренс, я сам напишу ответ. Вы можете идти.
   Когда за секретарем закрылась дверь, Джастин схватил гусиное перо и, не стесняясь в выражениях, излил на мисс Пенфорд весь свой гнев, вызванный ее наглым, непрошеным вмешательством в чужие дела.
   Сложив письмо, он запечатал его сургучом и надписал, затем сунул его в карман, собираясь отдать потом секретарю для отправки, но совершенно забыл об этом, полный нетерпения опять увидеть свою Алую Леди.
   Джастин не стал приказывать, чтобы заложили карету. Дама жила не так далеко от его дома. Если учесть напряженное уличное движение в Лондоне, он быстрее доберется туда пешком. Но стоило ему направиться в сторону Честерфилд-стрит, как два человека тут же оказались рядом с ним, по обе стороны от него.
   – Я уверен, что вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам, лорд Рэвенстон, – сказал лорд Инглэм, семеня с левой стороны от него.
   Джастин вспомнил предупреждение своего секретаря, но было слишком поздно. Его безумно раздражало присутствие Инглэма, но выхода не было. Тяжело вздохнув, он сказал:
   – Но вы же не знаете, куда я иду.
   – Это не имеет значения, – заверил его Инглэм.
   Джастин посмотрел на идущего справа мужчину. «Пудель», – вспомнил он. Характеристика, данная Алой Леди лорду Плимптону с его глазами-пуговками и курчавыми волосами, была такой точной, что Джастин вынужден был прикусить губу, чтобы удержаться от смеха.
   По существу, подумал он, оба его спутника напоминали собак. Кустистые брови Инглэма, заостренные уши, неряшливая седая борода и длинные усы напоминали Джастину шнауцера.
   – Лорд Рэвенстон, вы должны помочь нам спасти нацию от этих проклятых радикалов, намеренных ее погубить, – начал Плимптон. Даже его пронзительный голос напоминал лай пуделя.
   – Да, это ваш долг, как патриота, Рэвенстон, – поддержал его Инглэм.
   Ну почему если какой-то дурак хотел что-то от Джастина, он всегда представлял это как его патриотический долг?
   – Вы знаете, у меня нет ни малейшего интереса к политике, – ответил Джастин.
   Он и вправду потерял его много лет назад. Но если бы это и не было так, он не мог принять ту политику, которую проповедовали Инглэм и Плимптон. Члены самой реакционной клики в палате лордов, они противостояли всему, что могло хоть в малейшей степени уменьшить их власть и привилегии.
   – Этот отступник, виконт Пенфорд, который предал своих собратьев, устроив кампанию по расширению избирательных прав, теперь собирается предать весь мужской пол, дав женщинам свободу, которой они, как всем известно, просто не в силах разумно распорядиться, – сказал Инглэм.
   – О чем это вы говорите? – нетерпеливо спросил Джастин.
   – Пенфорд проталкивает билль, который отнимет у мужей права на состояние жены и отдаст их в руки женщины, – пояснил Плимптон. – Подумайте только, жена будет тратить деньги, а муж не будет иметь права даже высказать свое мнение.
   – Вы представляете, какой катастрофой это может обернуться? – патетическим тоном вопросил Инглэм. – Вся страна обанкротится!
   Уж сам-то Инглэм точно обанкротится, язвительно подумал Джастин. Инглэм давно спустил свое довольно неплохое состояние, а два года назад вторично женился, взяв в жены дочь текстильного промышленника, единственную наследницу огромных богатств. Все знали, что Инглэм проматывает ее состояние с поразительной быстротой, несмотря на ее гневные и бесплодные протесты. Колесо проезжающей кареты задело Плимптона, заставив Джастина и его спутников отскочить в сторону.
   – Это же общеизвестно, что интеллект женщины слишком низок и слаб, чтобы она могла заниматься финансовыми вопросами, – возмущенно протявкал Плимптон. В этом Джастин был с ним согласен. Закон, дающий женам такие права, будет иметь катастрофические последствия. Он с ужасом представил, что было бы, если бы его покойная жена сама управляла своим состоянием. Его хватило бы месяцев на шесть, не больше.
   – Себастьян Додд тоже поддерживает нас, – сказал Инглэм. Это решило дело. Джастин понял, что не станет на их сторону. Он не сомневался, что Додд просто невменяем, и это вполне объясняло, почему он поддерживал Инглэма и Плимптона.
   – И о чем только этот Пенфорд думает? – мрачно размышлял Плимптон.
   – Я готов поставить на что угодно, что это была не его идея, – злобно усмехнулся шнауцер. – Его наверняка уговорила его несносная дочь. У этой женщины не язык, а осиное жало.
   – Целое осиное гнездо, – согласился пудель. – Неудивительно, что она так и не вышла замуж. Ни один мужчина в здравом уме не захочет жениться на такой язвительной, противной старой деве, как Джорджина Пенфорд.
   Джорджина Пенфорд! Черт возьми, неужели женщина, написавшая Джастину письмо, была дочерью лорда Пенфорда?
   – Она живет в Сассексе? – спросил он.
   – Ну да, – ответил Инглэм. – У ее отца есть имение около Амберсайда.
   Тогда несомненно, что именно она прислала ему это письмо. Джастин запоздало вспомнил, что так и не дал свой ответ Теренсу для отправки. И потом, она должна быть гораздо моложе, чем думал Джастин, потому что лорду Пенфорду не было и пятидесяти.
   – А сколько лет мисс Пенфорд?
   – Двадцать шесть, – ответил Плимптон.
   – Не помню, чтобы когда-нибудь видел ее в Лондоне, – заметил Джастин.
   – Она отличается таким дурным характером, что ее отец благоразумно решил не тратить зря деньги, вывозя ее в свет, – злобно сказал Инглэм. – Она так никогда и не появилась в обществе.
   Джастин остановился перед внушительным зданием из портлендского камня, намереваясь избавиться от непрошеных попутчиков.
   – Я должен распрощаться с вами, джентльмены. У меня назначена важная встреча.
   У него действительно должна была состояться встреча, но отнюдь не в этом здании.
   – С кем? – поинтересовался Инглэм. – Надеюсь, не с лордом Пенфордом? Ведь здесь его офис.
   – Как и у моего поверенного, – честно ответил Джастин. – Я и не знал, что Пенфорд тоже имеет здесь офис.
   – Вы поможете нам спасти нацию от женской глупости и безрассудства, Рэвенстон? – напыщенно спросил Плимптон.
   – Дайте мне время все обдумать. Я вам сообщу.
   Войдя в здание, Джастин поспешил через холл к коридору, который, как он знал, имел выход на боковую улицу. По пути ему встретился невысокий кругленький человек, спускающийся по лестнице.
   – Вы, лорд Рэвенстон?
   Джастин остановился, повернулся и посмотрел на кругленького человечка, который достиг нижних ступенек. Он удивился, узнав обладателя доброжелательного лица с густыми бровями.
   – Лорд Пенфорд, рад вас видеть!
   Он был вполне искренен. Джастину нравился острый ум Пенфорда и его живой юмор. Радикальные взгляды виконта вызывали неприязнь к нему у многих пэров, но только не у Джастина, который восхищался смелостью виконта и его сочувствием окружающим.
   Джастин вспомнил о язвительном письме в своем кармане и пожалел, что Пенфорду так не повезло с дочерью.
   – И какое совпадение, я только что написал письмо вашей дочери в Амберсайд.
   – Вы что, тайно переписываетесь с Джорджиной за моей спиной? – Хотя эти слова были произнесены шутливым тоном, он посмотрел на Джастина тем пристальным взглядом, каким часто смотрят отцы, подбирающие подходящую партию для своей дочери.
   Джастин вспомнил, что говорили Инглэм и Плимптон о мисс Пенфорд. Несомненно, ее отец был бы счастлив выдать эту перезрелую, склочную особу за первого встречного. Ну и пусть, Джастин никогда не будет этим несчастным.
   – Я отвечал на письмо вашей дочери, в котором она сурово осуждает меня как опекуна за недостаток заботы о моей сестре.
   – Ах да, ведь внучка Дортонов – ваша сестра. – Пенфорд внимательно взглянул на Джастина из-под густых бровей. – Надеюсь, Джорджи не была с вами слишком строга?
   – Она была очень резкой. «Возмутительно резкой», – подумал он про себя.
   – Джорджи всегда предельно искренна, – снисходительным тоном сказал ее отец. – Это одно из ее привлекательных качеств.
   Джастин ни в малейшей степени не находил эту прямоту привлекательной.
   – Должен вас предупредить, я был столь же резок в своем ответе ей.
   – Надеюсь, вы не отправили письмо почтой, потому что Джорджи сейчас не в Амберсайде, а в Лондоне.
   – Вообще-то оно как раз со мной.
   – Дайте его мне. Я сам ей передам. – Беря у Джастина письмо, виконт с сочувствием сказал:
   – Должно быть, очень нелегко, когда на вас вдруг сваливается ответственность за юную девицу.
   Ну вот, хотя бы один из Пенфордов его понимает!
   – Чертовски нелегко. Я ведь ее практически не знал. – Когда Джастин приехал за Мелани после смерти ее бабки и деда, то был неприятно поражен, увидев, какой мрачной и необщительной девочкой она стала.
   – Ваша дочь считает, что я должен взять Мелани к себе, но холостяцкий дом в Лондоне – не место для молоденькой девушки. – Поселив Мелани в своем доме, Джастин будет обязан нанять ей одну из этих пожилых, с лошадиным лицом компаньонок. Одна только мысль о присутствии в доме такой женщины вкупе с его угрюмой, замкнутой сестрой приводила его в ужас.
   Пенфорд сунул письмо Джастина в карман.
   – Моя дочь очень привязана к Мелани. После того, как ее мать умерла несколько лет назад, девочка так много времени проводила у нас в Пенфорде, что я уже начал думать, что у меня две дочери.
   Зная, как нелегка в общении его сестра, Джастин с сочувствием спросил:
   – Надеюсь, она вам не слишком надоела?
   – Да нисколько! Мы ей всегда рады.