Талмер Моника. Мириал. В моём мире я буду Богом

   Здесь, в маленькой убогой квартирке, обещанный мне рай казался совершенно нереальным. Не верилось как-то, что такая девчонка, как Элли, может всерьёз воспринять актёра-неудачника, живущего у своей подружки, который не в состоянии хоть куда-нибудь пристроить своё обаяние. Она, в отличии от меня, и в самом деле кое-что из себя представляла, и это сразу бросалось в глаза. Её спокойствие, уверенность в себе, то, как свободно и легко она себя чувствовала всегда и со всеми, говорило об удивительной внутренней гармонии и завершении какого-то важного процесса в жизни, который позволил ей уважать себя и дал ей в награду невероятную любовь к жизни, которую она излучала каждой клеточкой своего тела. Если она уж так сильно её любила, значит, видимо, было, за что.
   Теперь я тоже любил жизнь, почти так же сильно, как она. Теперь мне тоже было, за что — за то, что в ней была Элли.
   После Хемингуэя пришла очередь Цвейга. Его новеллы произвели на меня неизгладимое впечатление: как раз в том состоянии влюблённости, в котором я находился, я сумел почувствовать всю сложность и всю великую грусть мира, сосредоточенных в сердце человека, посвящённого в тайну мироздания. Этой тайной являлась любовь, потому что душа во власти этого чувства становилась ключиком, открывающим дверь в сокровищницу великих истин.
   В эти дни я даже не пытался произносить слово «Мириал», пока я не перечитал всех книг и не высидел в парке все свои возможные фантазии. Тонита совершенно не присутствовала в моей жизни, но это, казалось, её не очень огорчало. Она вполне довольствовалась ролью домохозяйки — её, по-видимому, радовало то, что я по-прежнему был рядом, и никто не собирался меня у неё отнимать. Ей было, по большому счёту, всё равно — прославлюсь я или нет, и если она и предпринимала какие-то попытки устроить мою карьеру, то это было, скорее, потому, что она всё равно чувствовала их бесполезность. Никому ненужный Гэл уж совершенно точно принадлежал ей одной. Она даже не догадывалась, бедняжка, как далеко я собирался от неё убежать и как упорно готовил для этого почву.
   Наконец, все книги были прочитаны, и я стал подумывать о возвращении. Но что-то меня останавливало, как будто какой-то процесс внутри был незавершён. Я находился на какой-то своей волне и качался на ней туда-сюда, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. Меня охватила какая-то апатия, я мог часами лежать на диване и ни о чём не думать, так хорошо было мне в том вакууме, который внезапно образовался внутри. Я нравился сам себе, и сознательно оттягивал момент, когда придётся двигаться дальше, мне было вполне достаточно такого возвышенного самосозерцания. Ничего подобного раньше я не испытывал, и поэтому наслаждался новизной. Раньше я и не предполагал, что наедине с собой может быть так интересно.

Глава 16.

   Но мистер Джек дёрнул меня довольно быстро, не дав утонуть в океане непонятного блаженства. Действительно, ещё чуть-чуть — и у меня бы отпала даже необходимость в Элли, так далеко я зашёл. Поэтому, когда в один прекрасный день я проснулся в Мириале, мне понадобилось некоторое время, чтобы приспособиться к присутствию людей и к необходимости общения.
   Я вернулся к своим обязанностям с неохотой. Мне уже надоедало быть мальчиком на побегушках и заниматься всякой непонятной ерундой, как верно подметил Керт Хорбл. Однако мистер Джек снова нагрузил меня какими-то мелкими делишками, и мне пришлось подчиниться.
   В ресторане, проверяя отчёты управляющего, я заметил Алекса, обедавшего в одиночестве. Я кивнул ему, и он жестом пригласил меня присоединиться.
   — До чёртиков надоело одиночество, -пожаловался он, когда я подошёл и сел напротив.-Хорошо, что можно выйти и запросто переброситься с кем-то парой фраз.
   Я улыбнулся. Алекс запивал свой обед апельсиновым соком, что было на него совершенно непохоже.
   — Бросаешь пить?-Осведомился я.
   — А разве я пил?-Удивился Алекс.-По-моему, нет.
   Я не нашёлся, что ответить.
   — Я абсолютно равнодушен к алкоголю, -продолжал Алекс, -а если раньше я и позволял себе стаканчик виски, значит, со мной было что-то не так.
   — Сейчас всё в порядке?-Осведомился я.
   — О, да, -оскалился Алекс. -Всё как нельзя лучше.
   Что— то новое появилось в его улыбке, как-то непривычно блестели его глаза. Я сказал себе, что просто ещё не видел Алекса трезвым, и вполне вероятно, что он ведёт себя иначе, чем после нескольких порций виски. Меня так и подмывало спросить его, куда же исчез Керт, но я надеялся, что Алекс сам заговорит об этом. Но он молча поглощал обед, изредка улыбаясь своим мыслям. Его мрачное настроение развеялось без следа, и во всём его облике проступала какая-то надменность. Я почувствовал себя неловко, и стал искать повод, чтобы удалиться.
   — Хочешь оставить меня одного, Гэл?-Вдруг спросил Алекс.-Что-то не так?
   — Какой-то ты другой, -признался я.-Даже не знаю, что тебе сказать.
   Карие глаза Алекса загадочно сверкнули, и он улыбнулся медленно и жутко, с какой-то издёвкой.
   — Просто Джек разрешил мне немного отдохнуть, -сказал он, -и мне приятно снова почувствовать себя в своей шкуре.
   — А раньше ты был в чужой?-Удивился я.
   — Раньше мне кое-чего не хватало, Гэл. Роль творца тяжела -постоянно приходится смотреть на себя самого со стороны, использовать себя, как материал для работы. В этом есть что-то нечеловеческое в самом лучшем смысле этого слова. Теперь меня ждёт полное согласие с самим собой, и за такие периоды в жизни стоит дорого заплатить.
   — Ты закончил книгу?-Догадался я.
   — Ну да. Было бы слишком жестоко не дать мне как следует отдохнуть. В жизни всё взаимосвязано, приятель, и когда забудется всё, что было сделано для того, чтобы книга была написана, я примусь за новую. Кто знает, что это будет за книга, и кто знает, что понадобится мне для неё? Во всяком случае, думать об этом буду уже не я.
   — Тогда Керт появится снова?-Осмелился спросить я.
   Уж лучше бы я этого не делал! Алекс напрягся всем телом, и по его лицу пробежала судорога.
   — Керт никуда не исчезал, -сказал он каким-то металлическим голосом, глаза его вдруг посветлели и взгляд стал ледяным и жутким.-Не думаешь ли ты, что он мог взяться ниоткуда?
   Я так, конечно, не думал. Всё, что мне оставалось — это спасаться бегством от моего приятеля Алекса Коршунова, надеясь, что больше наши пути не пересекутся, пока не закончится его заслуженный отдых. Керт сам по себе пугал меня гораздо меньше, потому что было вполне понятно, что он из себя представлял. Но сплав Алекса и Керта казался мне просто взрывоопасным.
   Я вернулся к мистеру Джеку доложить о результатах проверки. Он встретил меня понимающей улыбкой.
   — Даже и не думай понимать, -предостерёг меня он.
   — Даже и не думаю, -согласился я.-Но всё-таки я буду немного скучать за Кертом. Он так трогательно обратился ко мне за помощью, перед тем, как его…ну, вобщем… Он сам был просто марионеткой, и мне его немного жаль.
   — Глупости, это всё равно фальшивка. Он выполнил свою работу, поэтому было бы небезопасно и дальше держать его без присмотра. Таким парням, как он, необходим жёсткий контроль существа сильного и благородного, чтобы использовать его тёмную суть на благо. Алекс справится, ему не впервой. Просто не разговаривай с ним о Керте, и всё будет в порядке. Понятно?
   Я кивнул. Но всё-таки было очень интересно, куда же делась семья Стрисси Кауч. Но мистер Джек проигнорировал моё мысленное воззвание, и я довольствовался надеждой, что обязательно узнаю всё попозже.
   Элли ждала меня в беседке в парке, листая журнал. Я издалека заметил её изящно склонённую белокурую головку и сказал себе, что так не бывает. Я думаю о ней всё время, я строю планы и читаю книги, а она никуда не исчезает и всегда рада меня видеть, как будто покорно ждёт, когда же я эти планы осуществлю и мы сможем быть вместе. Всё слишком хорошо.
   Я перемахнул через перила, сел рядом с ней на скамейку, взял у неё из рук журнал и отшвырнул подальше. Я так безумно соскучился за ней, я не видел её целую вечность, но вот беда — она-то этого не знала! Она рассталась со мной только вчера!
   — Что случилось?-Удивлённо спросила она.-Почему ты выглядишь таким счастливым?
   — Я страшно рад тебя видеть, Элли, -сказал я и сжал её в объятиях.-Как никогда и никого.
   Элли тихонечко засмеялась, уткнувшись мне в плечо, как будто догадалась о чём-то.
   — Отпусти меня, Гэл, -попросила она.-Мне нечем дышать.
   Я разжал руки, и она отстранилась от меня, поправляя растрёпанные волосы.
   — Вот это атака, -сказала она.-Никогда не думала, что ты будешь брать меня штурмом.
   Наша долгая разлука решила всё. Я больше не хотел неопределённости, её и так с избытком хватало в моей жизни. Я хотел, чтобы у нас было всё правильно, как у двух взрослых серьёзных людей, знающих, что они есть друг у друга, а не только у самих себя.
   — Серьёзные люди не прыгают через перила, -улыбнувшись, сказала Элли.
   Она что, тоже читала мои мысли или сказала это просто так? Но сейчас у меня не было времени об этом размышлять. Она сидела рядом, в джинсах и мужской рубашке навыпуск, и эта одежда удивительно подчёркивала её женственность. Так она мне нравилась в миллион раз больше, чем в вечернем платье или в юбочке для тенниса. В этом виде в ней было что-то домашнее и очень трогательное, словно предназначенное для меня одного.
   — Элли, понимаешь, -сказал я, -вовсе не обязательно быть серьёзным человеком, чтобы испытывать серьёзные чувства.
   — Умная мысль, Гэл, -улыбнулась она.-Я запомню.
   Наверное, надо было что-то сказать, что-то сделать. Но мне хотелось просто сидеть и смотреть на неё, на садящееся солнце, на начинающие светиться деревья. Мне просто хотелось, чтобы это было, чтобы мы одинаково видели этот закат. Нам пока ещё не было, о чём поговорить, но уже было, о чём помолчать. Я был совершенно уверен, что мы молчали об одном и том же.
   Что— то странное было в Элли, что-то загадочное и непостижимое. Она не была красавицей, хотя черты её лица были безукоризненны -маленький тонкий носик, узкие губы, красивые голубые глаза, — они были слишком правильны, даже чересчур. Фигура у неё была тоже удивительно пропорциональна, как будто создана по идеальному шаблону — длинные ноги, узкая талия, длинная шея, красивые руки — но всё это было слишком правильно, слишком гармонично, чтобы быть настоящим. В ней не было того маленького недостатка, который запоминается, придаёт шарм, делает женщину неповторимой. Я ещё нигде не видел таких идеальных людей — даже Мерс, на мой взгляд, проигрывала рядом с ней.
   Но Мерс была звездой, и её лицо говорило само за себя — даже если нос у неё был немного курносым, а брови — слишком светлыми и тонкими. Элли же совершенно не употребляла косметику, она ей была просто не нужна. Свои светлые прямые волосы она чаще всего собирала в хвост или заплетала две косички, и на этом заканчивался её туалет. Во всём её облике было что-то неуловимое, и часто, когда мы расставались, я не мог вспомнить её лица.
   Она казалась слишком сдержанной, словно внутри у неё была какая-то стена, которую она боялась разрушить. Говорить о себе она не любила, зато просто потрясающе умела слушать. В её присутствии я немного робел, и она совершенно ничем мне не помогала, словно хотела подождать, когда я сам решусь и возьму всю инициативу на себя. Она просто была рядом, и это должно было говорить само за себя.
   Даже не знаю, почему я так к ней привязался. Над ней словно светился какой-то ореол, как над ангелами на иконах. Может, таким ореолом человеческое воображение окружает каждого, кто сумел прославиться, добиться успеха, а может, я просто влюбился и искал себе оправдание.
   Я ходил по земле, а она летала по небу. Она заразительно смеялась с шуток Кэмели, долго спорила с Алексом, секретничала с Мерс. Её английский был безупречен, но тут, скорее, не обошлось без помощи мистера Джека. Я мог только удивляться, как она сумела переключить всеобщее внимание на себя. Мне было не очень приятно наблюдать, как Алекс с Кэмели наперебой стараются ей угодить, но я не мог ничего поделать. Вдоволь насмеявшись с ними, она возвращалась домой в моём сопровождении, молчаливая и недоступная, и я не мог придумать, что ей сказать. У меня не было остроумия Кэмели Хьюгза, таинственности Алекса Коршунова, славы Мерс Сейлор или положения Рекса Гейрана, у меня была только внешность и улыбка, но сейчас это значило так мало!
   Но домой по вечерам её провожал я, и звонил ей по утрам тоже я. Всё-таки я жил в Мириале, а значит, имел право тоже быть рядом с ней. Что бы ни ждало меня впереди, сейчас мне очень хотелось только одного — чтобы Элли посмотрела на меня серьёзно.
   Поздно вечером, проводив Элли до самой двери, я направился в бар, чтобы небольшой порцией алкоголя обострить своё романтическое настроение. Я даже не боялся, что кто-то, пожелающий ко мне присоединиться, может его разрушить. По крайней мере, Алекса я там уже не встречу, а остальных завсегдатаев я был бы даже рад увидеть.
   За дальним столиком сидел Кэмели и читал газету, потягивая пиво. Я присел к нему, не спросив разрешения, как обычно делал он сам. Кэмели поднял глаза и растянул губы в искуственной улыбке.
   — С какой целью?-Осведомился он.
   — Просвещения, -ответил я.-Углубляю познания.
   — Не могу быть полезен, -отрезал он.-Сам ни черта не знаю.
   — Не проблема, -парировал я-Может, родим истину в споре.
   — У-у-у, -восхищённо протянул Кэмели, -ну, тогда милости просим. Здорово, красавчик.
   — Привет, Кэмели.
   Мы обменялись дружелюбными улыбками. Я заказал пиво и поинтересовался, что читает знаменитый правдолюбец.
   — Газету, -ответил тот.-Не видишь, что ли. Книги пока не печатают таким форматом.
   — Твоя статья?-Спросил я.
   — А то чья же? Никто не пишет лучше меня, следовательно, читать другие статьи не имеет смысла. Только я несу людям истину.
   — И в чём же она заключается на этот раз?
   — Стрисси Кауч. Слыхал про такую?
   Конечно же, я слыхал.
   — Кэмели, дай глянуть, -попросил я.
   — Да на здоровье, -он протянул мне газету.
   Я пробежал глазами статью. Теперь мне было совершенно ясно, почему Стрисси больше не живёт в Мириале. Судя по всему, путь сюда был для неё закрыт навсегда.
   — А как же её муж?-Спросил я.-Он ведь тоже был здесь. И как он теперь будет к этому относиться?
   — Её муж, Гэл, был твёрдо убеждён, что они с семьёй просто отдыхали в дорогой гостинице, и ничего, не мешает ему так думать и сейчас.
   — Ничего себе!
   — Стрисси хватила через край -она стала делать то, что делать ей не позволялось, а это всегда строго наказуемо. Никому не разрешено переступать черту и заходить слишком далеко.
   — Что ты имеешь ввиду, Кэмели?-Взмолился я. Мне так хотелось знать, о чём он говорит, и я боялся, что он сменит тему или не пожелает мне объяснить.
   — Как что? Ты разве не слышал про её биологические опыты?-Удивился Кэмели. -Я полагаю, её успехи и стали причиной того, что Джек пригласил её к нам и обеспечил всем необходимым. Но она замахнулась на недозволенное, и пришлось её нейтрализовать.
   — Шизофрения? Хорошая нейтрализация!
   — Пусть теперь рассказывает про свои успехи санитарам и докторам. Её тайна уже никогда не выйдет за пределы клиники.
   — Интересно, Кэмели, ты именно так и описал всё в своей статье? Не забыл упомянуть мистера Джека?
   — Между прочим, так и описал, -серьёзно ответил Кэмели.-Кому дано, тот поймёт.

Глава 17.

   Наверное, мне тоже было дано, и на следующий день я направился прямиком в библиотеку и спросил Арнольда, где я могу найти работы Стрисси Кауч.
   — Нашей Стрисси?-Переспросил Арнольд.-О, это будет не так-то просто. Доступ ограничен.
   — Само собой, -сказал я.-Нужно разрешение?
   — Не в этом дело…-замялся Арнольд.-Просто её работы существуют… в двух интерпретациях. Первая общедоступна, и я могу вам её предоставить. Вторая содержит наглядные материалы, а это может представлять опасность для интересующегося. Разрешения не нужно, но требуется всё хорошо обдумать.
   — Я пока почитаю общедоступный вариант, а заодно и поразмышляю. Идёт?
   Арнольд кивнул.
   — Но изучение -только в читальном зале, под присмотром. На дом не даётся.
   — Хорошо, -согласился я.
   Арнольд удалился и через несколько минут вышел с двумя небольшими книжками в тонких обложках.
   — Тираж небольшой, -сказал он, -рассчитан на профессуру. Будьте аккуратны.
   Я взял книги и удобно устроился в кресле в небольшом уютном читальном зале.
   — Выпьете что-нибудь?-Поинтересовался Арнольд.-Может, заказать сигары?
   Я отрицательно покачал головой. Мне не терпелось начать читать.
   — Если что-то понадобится, я здесь, к вашим услугам, -сказал Арнольд и удалился.
   Я углубился в чтение, но скоро заметил, что не понимаю ничего. Книги пестрели разнообразными формулами, специфическими терминами, которые не говорили мне ровным счётом ничего. Единственное, что я смог узнать, что это были опыты на животных, и в их результате определённым образом менялось их поведение. Было совершенно непонятно, что же именно делала Стрисси, как добивалась своих результатов. Однако, они ошеломляли — она делала потрясающие вещи! Если верить написанному, она легко могла переносить характер, или внутреннюю сущность одного животного на другого. Она выдвигала тезис, что индивидуальность существа вовсе ему не принадлежит, а словно висит в воздухе, и при желании её можно корректировать, менять и переносить на кого вздумается. Она описывала мартышку, которая охотилась за кроликами, и волка, который питался бананами, тигра, который прятался от лисы и воинственно настроенного тюленя. Нашёл я и ещё кое-что интересное — в результате одного опыта Стрисси разделила сущность волка пополам и перенесла на зайца половину. Понаблюдав, как они существуют рядом, не отходя ни на шаг друг от друга и делая вместе абсолютно всё, как лучшие друзья, она снова вернула волку утраченную часть, и тот, не задумываясь, сразу же сожрал своего ушастого соседа.
   — Арнольд!-Закричал я в сильнейшем волнении.
   — В чём дело?-В зал вбежал испуганный Арнольд.-Что случилось, Гэл?
   — Я хотел бы получить доступ к наглядным материалам, -сказал я.-Мне это необходимо.
   — Вот так, сразу? Правильно ли…
   — Арнольд, вы же сами говорили, что…
   — Я не сказал ещё кое-что, -вздохнул он.-Дело в том, что когда вы получите доступ, вы окажетесь во власти этих…существ, и вы будете с ними один на один. Те, с кем проводилась дессимиляция, непредсказуемы.
   — Я немного представляю себе, что это, -уверенно заявил я.-И даже, кажется, уже имел честь… Арнольд, мне это просто необходимо.
   — Но зачем?-Удивился он.-Почему это вас так взволновало?
   Я не мог объяснить. Дело было в Алексе, Керте, Клифе Гранте и Гаме, в Мерс и ещё, наверное, очень и очень во многих. С кем из них проводилась эта странная дессимиляция, кто ещё стал жертвой загадочных опытов Стрисси Кауч?
   — Приходите завтра, Гэл, -сухо сказал Арнольд.-Надобно кое-что подготовить.
   Я закрыл книгу и встал.
   — Только будьте благоразумны, -напоследок заметил Арнольд.-Знания даются во благо, и надлежит использовать их исключительно в мирных целях. Я надеюсь на ваше понимание и такт.
   — Не переживайте, Арнольд, -ответил я.-Ни на что дурное я не способен.
   Мне до смерти хотелось во всём разобраться. Ночью я так и не смог уснуть, ворочаясь с боку на бок и размышляя о том, что я сегодня узнал. Это казалось невероятным, но тем не менее я имел веские доказательства, что дессимиляция существовала на самом деле. До меня доходил смысл слов мистера Джека о том, что каждая затеянная игра всегда оборачивается против того, кто её затеял.
   «Ведь ты ещё не знаешь, чего пожелала сама Стрисси», -говорил он.
   Теперь я знал. Она хотела проводить свои опыты на людях, всегда иметь под рукой исследуемый материал и проверять свои догадки. Одним словом, все, кого она выбирала, оказывались целиком в её власти, но, скорее всего, не без согласия мистера Джека. Потом она, вероятно, осмелилась пойти против его воли, и он не стерпел злоупотребления тем, что ей было дано. Но если Керт — это продукт её исследований, значит, она прекрасно понимала, с кем или, вернее, с чем, встречается её дочь, и можно было предположить, что она вмешалась именно в эту ситуацию. Может, она и вернула Керта в Алекса без санкции мистера Джека, и за это поплатилась рассудком? Или она наткнулась в своих исследованиях на нечто такое, что людям знать не положено, и не пожелала сохранить это в тайне? Или и первое, и второе сразу?
   Под утро я забылся, и мне приснился Алекс Коршунов с волчьей головой и три Мерс Сейлор в прозрачных халатиках, танцующих в моей спальне.
   Когда я открыл глаза, солнце стояло уже высоко. Посмотрев на часы, я вскочил и помчался в ванную. Я здорово проспал, и мистер Джек навряд ли простит мне такую оплошность.
   Зазвонил телефон, и я, замотавшись в полотенце, вылетел из ванной и схватил трубку.
   — Доброе утро, Гэл, -поздоровался мистер Джек.-Как спалось?
   — Плохо, -признался я.
   — А всё потому, что ты суёшь нос, куда не следует, -сказал он.-Если я сам не посоветовал тебе изучать её работы, значит, посчитал, что пока это тебе не нужно.
   — Я… простите, Джек, просто…
   — Пойми одну вещь, Гэл, -продолжал мистер Джек, -я никогда никому ничего не запрещаю. Что бы ты не делал, я не скажу: не смей. Но последствия придётся расхлёбывать тебе одному. Я помогаю только тем, кто действует под моим руководством.
   — Я понимаю, Джек…
   — Можешь быть сегодня свободен и копаться в наглядных материалах, сколько тебе вздумается, раз ты уже увлёкся этими экспериментами. Но впредь думай о том, что для знания нужна подготовленная почва, иначе оно бесполезно.
   — Обещаю, Джек, но если вы против…
   — Я никогда не против, -ответил мистер Джек и положил трубку.
   Разговор не сулил серьёзного конфликта, и я решил рискнуть. В конце концов, мне уже и так было многое известно.
   Наскоро одевшись, я бросился прямо в библиотеку.
   — Как же так, не завтракав, -упрекнул Арнольд.-Может, закажите что-нибудь?
   — Крепкий чай, две чашки сразу.
   — Хорошо. Пройдёмте со мной.
   Арольд провёл меня в небольшую тёмную комнатку с экраном и усадил в кресло.
   — Значит, так -я включаю материал, а вы сидите и смотрите, -объяснил он.-Покидать помещение до конца демонстрации категорически запрещается. Вот это, -он протянул мне очки, напоминающие маску аквалангиста, -наденьте для создания спецэффекта. Если что-то покажется вам угрожающим, главное — успеть снять очки. Запомните, это очень важно! Не расслабляйтесь, помните, — надо успеть.
   — Я запомнил.
   — Вот и хорошо, Гэл, приятного просмотра.
   Арнольд вышел из комнаты, и через несколько секунд экран засветился. Пошла небольшая заставка, после которой возникло крупным планом лицо Стрисси.
   — Добрый день, -дружелюбно улыбнулась она.-Спасибо за внимание, проявленное к моей работе и за желание узнать о ней побольше.
   Неслышно вошёл Арнольд и поставил передо мной две чашки чая.
   — Ну что же вы, Гэл, -шепнул он.-Надевайте очки!
   — А! Совсем забыл!-Я хлопнул себя по лбу.
   Арнольд укоризненно покачал головой и направился к выходу.
   — … возможно, заставило вас усомниться в их истинности, -продолжала Стрисси.-Я постараюсь вас убедить в том, что все описанные мною реакции имели место. Будьте добры, не забудьте надеть специальные очки, и приятного вам просмотра.
   Я напялил тяжеленные очки и глотнул обжигающий чай. На экране появился тигр и угрожающе зарычал. У меня внутри сразу же всё неприятно завибрировало, словно грозный рык исходил не с экрана, а из моего желудка.
   Я видел всё описанное Стрисси воочию — и волка, жующего бананы, и обезьяну, которая гонялась за кроликом, злобно сверкая глазами, и многое другое. Все животные показывались до дессимиляции и после, а некоторые снова возвращались в исходное состояние путём каких-то манипуляций. Голос Стрисси за кадром подробно оповещал о методике опытов, но я так и не смог ничего понять. То ли она научилась синтезировать какой-то наркотик, вызывающий гипнотическое состояние, то ли действовала методом внушения — процесс был сложным, в несколько этапов, но как бы там ни было, она ведь имела дело с животными, значит, исключались какие-либо махинации — они не могли притворяться, как люди, и дрессировкой это тоже быть не могло, потому что когда дессимилированным объектам возвращалась их истинная сущность, их ни под каким предлогом нельзя было заставить повторить хоть что-нибудь из периода дессимиляции.
   — Должно быть, вы не понимаете до конца технику дессимиляции и не можете ни с чем её идентифицировать, -голос Стрисси был прямым ответом на мои мысли.-Я старалась объяснить вам её в наиболее доступной форме, но так, чтобы вы получили только общее представление об этом сложнейшем процессе. Я не имею права указать человечеству путь дессимиляции, я лишь могу поставить его в известность о существовании такого факта. Последствия такого открытия непредсказуемы, поэтому пока я могу использовать этот процесс исключительно в лечебных целях, но навряд ли я осмелюсь передать вам его технику. И сейчас вы узнаете, почему.