Тертлдав Гарри. Похищенный трон (Видесский цикл, Смутные времена I)

   - Стрела пробила доспехи и мою плоть. - Шарбараз пожал плечами и поморщился, явно помимо воли. Он старался придавать своей ране как можно меньше значения. - Ничего серьезного. Пока что твоей сестре не придется искать мне замену.
   Вспомнив, что совсем недавно он сам точно так же старался не принимать собственное ранение всерьез, Абивард повернулся к Какии за подтверждением.
   Лекарь сказал:
   - Величайшему повезло - стрела пробила бицепс и наконечник вышел наружу, так что нам не пришлось вытаскивать или проталкивать его, причиняя величайшему дополнительную боль. Если рана не загноится заживет без последствий.
   - А ты уж постарайся, чтобы она не загноилась, сказал Шарбараз.
   - У меня как раз для этого есть особое снадобье. - Какия достал из кошеля, висящего у него на поясе, заткнутую пробкой склянку. - Здесь ярь-медянка,. свинцовый глет, квасцы, деготь и смола, настоянные на смеси уксуса и масла.
   Если величайший соблаговолит подержать травмированную руку спокойно...
   Шарбараз постарался доблестно выполнить эту просьбу, но когда Какия вылил мутное густое снадобье на рану, он зашипел, как раскаленное железо, опущенное в воду.
   - Господи, да ты мне руку сжег! - воскликнул он и прикусил губу.
   - Нет, величайший, а если даже и так, лучше перетерпеть совсем маленький огонь сейчас, чтобы в дальнейшем избавить себя от большего и смертельно опасного огня заражения.
   - Это зелье избавит от чего угодно, - с чувством произнес Шарбараз, когда Какия перебинтовывал ему руку. - Медь, свинец, квасцы, деготь и смола - если бы я это выпил, а не позволил вылить на себя, несомненно отравился бы.
   - Вне всякого сомнения, величайший, но то же самое можно сказать о многих панацеях, предназначенных для наружного, а не внутреннего применения, - с которой суровостью ответил Какия. - Скажем, твой кафтан очень хорош, облекая твое тело, но согласишься ли ты съесть его в рубленом виде с огурцами? Всему свое место и свое применение.
   Шар6араз, у которого теперь рука болела не только от раны, но и от лечения, не был настроен на философский лад. Повернувшись к Абиварду, он сказал:
   - Что ж, зятек, на сей раз ты, похоже, вышел из боя с целыми мозгами.
   Завидую тебе. - Воистину сегодня мне повезло. Победа за нами. - Абивард оглядел жуткую картину, оставленную битной. - Да, за нами, но куплена она дорогой ценой.
   На лице Шарбараза внезапно проступила бесконечная усталость. Кожа туго натянулась; Абивард без труда мог представить, как Царь Царей будет выглядеть к старости - если, конечно, доживет, что вообще-то никому не гарантировано, а особенно увязшему в жесткой гражданской войне претенденту на макуранский престол.
   - С каждой битвой все тяжелее и тяжелее, - устало сказал Царь Царей. Поначалу я думал, что сторонники Смердиса разбегутся после первой битвы, но с тех пор они дали мне еще два сражения, значительно более ожесточенных. Не понимаю, как его сотникам удается поддерживать дисциплину и боевой дух. Нам вновь придется драться на подступах к Машизу, и если Смердис тогда окажется сильнее, чем сейчас... - Он явно не желал продолжать.
   - Ты не ожидал, что он вступит в бой раньше, чем мы подойдем к самой столице. - Не успев договорить эти слова, Абивард уже пожалел, что произнес их.
   Ни к чему напоминать Шарбаразу о прошлых ошибках, которые теперь не исправишь..
   Но Шарбараз не рассердился, а только кивнул - Мой седобородый родственничек, прокляни Господь его подлую душу, оказался похитрее, чем я думал. Это его не спасет, но очень затруднит нашу задачу.
   И вновь Абивард позавидовал умению Царя Царей вытаскивать себя из пучины печали исключительно силой воли. Он спросил:
   - Как по-твоему, сколько еще пехотинцев он сможет выставить против нас? Я и представить себе не могу что они сумеют нанести нам такой урон.
   - И я, - согласился Шарбараз. - Что ж, вот и еще один урок: нельзя в лоб атаковать лучников, у которых есть укрытие, если только я не хочу угробить больше людей, чем требует необходимость. - Он сложил ладонь раненой руки в кулак. Абивард был рад что он на это способен. - Остается надеяться, что заплатили за этот урок не чрезмерную цену.
   - О да, - отозвался Абивард. - Многое будет зависеть от боевого духа. Если воины решат, что одержали очередную победу на пути в Машиз, все будет хорошо.
   Надо позаботиться, чтобы они не сочли сегодняшнюю битву поражением.
   - Ты абсолютно прав. Если кто-то считает себя проигравшим, скорее всего он и в самом деле проиграл. - Вид у Шарбараза был нерадостный. - Мне казалось, что Смердис давно должен был посчитать себя побежденным.
   - Что ж, величайший, если он так не считает, надо его убедить, - сказал Абивард, надеясь, что его слова прозвучали оптимистически.
   Страна Тысячи Городов оказалась для Абиварда полным откровением. В его собственном наделе земля не могла прокормить один сколько-нибудь крупный город, не говоря о тысяче. Но в речных долинах, на невысоких холмах над грязной плоской низиной, возвышалось множество городов.
   Когда Абивард спросил, откуда взялись холмы на такой плоской местности, Шарбараз усмехнулся:
   - В этом повинны сами города. - Увидев, что Абивард ничего не понял, он пояснил:
   - Это города возникли в незапамятные времена, и с тех самых пор жители выбрасывают на улицы мусор. Когда улица становится намного выше входной двери в дом, хозяин разрушает свой дом. Они ведь строятся не из камня, а из саманного кирпича. Потом он выстраивает себе новый, на том уровне, до которого поднялась улица. Проделай это несколько веков подряд - и тоже окажешься на холме.
   С той поры Абивард начал по-другому смотреть на эти холмики - как на зримое воплощение времени. Сама эта мысль внушала ему благоговейный ужас. Холм, на котором гнездилась крепость Век-Руд, был естественным - в любом месте на глубине в пол-локтя кирка упиралась в сплошную скалу. Ему и в голову не могло прийти, что люди способны сами создавать холмы.
   - А что в этом особенного? - спросила Рошнани как-то вечером, когда он заговорил об этом в ее закутке. И довольно едко добавила:
   - Судя по тому, что я видела, эта земля - сплошная грязь, и ничего кроме грязи. Собери эту грязь в кучу, дай ей просохнуть - вот тебе и холм.
   - Гм, - сказал он; в словах его главной жены была правда, и от этой правды его восторг перед жителями Тысячи Городов поубавился. Пожалуй, он был несколько разочарован: рукотворные холмы впечатан ли намного больше, чем кучи грязи. - Но чтобы но строить хоть один из этих холмов, нужно очень много грязи.
   - А тут и есть очень много грязи. - Несмотря на свой добрый нрав, в спорах Рошнани была цепкой, как барсук. Абивард сменил тему, негласно признав ее победу в этой стычке.
   Грязи сопутствовала обильная влага; ирригационные каналы разносили Воды Тубтуба и Тиба вдоль русел и по всему междуречью. Ганаты были бы экономичнее, но их через грязь не пророешь.
   На орошаемых площадях земля обильно плодоносила: зерно, фиги, лук, дыни, бобы - всего и не перечислишь. Крестьяне работали на полях в одних набедренных повязках и соломенных шляпах, защищающих от палящего солнца. Варясь заживо в своих доспехах, Абивард всей душой завидовал им. В нескольких шагах от берега канала земля становилась серой и пыльной, и росли на ней разве что колючки, да и то не везде.
   Народ Тысячи Городов разбегался и прятался за городскими стенами при приближении армии Шарбараза.
   - Как же нам вытащить их оттуда? - спросил Абивард на военном совете.
   - А нам и не надо их вытаскивать, - ответил Заль. - Если мы будем осаждать каждый городишко, то навсегда застрянем в стране Тысячи Городов и никогда не доберемся до Машиза. Мы попросту пройдем мимо: возьмем с полей все, что нам надо, и пойдем дальше.
   - После этого они нас невзлюбят, - заметил Абивард.
   - А они и так нас не любят, - сказал Заль. Это было несколько цинично, но совершенно справедливо. Абивард вопросительно посмотрел на Шарбараза.
   - Заль прав, - сказал Шарбараз. - Если победим Смердиса, мы заручимся преданностью Тысячи Городов. Если же нет, то какая разница? - Он с горечью рассмеялся. - Так что возьмем все, что нам нужно.
   Спустя десять дней после битвы с лучниками, которых выставил против них Смердис, войска Шарбараза еще. раз повернули на запад, из долины Тубтуба и Тиба вновь к Дилбатским горам. Впереди лежал Машиз.
   А перед ним расположилось войско, собранное Смердисом, чтобы помешать сопернику войти в город. Дым от его походных костров застилал небо. До армии Смердиса оставалось все меньше и меньше фарсангов.
   - Вынуждает нас приблизиться к нему, - сказал законный Царь Царей, когда его войско остановилось на ночлег. - В Машиз ведет только одна дорога широкая, прямая. У караванов есть и другие пути, но те проходы можно заблокировать горсткой вооруженных людей. Я вышлю разведчиков проверить, но сомневаюсь, что Смердис оставил эти проходы открытыми.
   - Могут ли его воины атаковать с одного из этих проходов? - спросил Абивард.
   Когда Заль ответил, голос его звучал не слишком весело:
   - Это может случиться, повелитель. Нам будет труднее сдерживать его, чем ему - нас. Но до сих пор он не проявил себя напористым военачальником, способным одновременно решать две боевые задачи. Есть хорошие шансы - не отличные, но хорошие, - что и дальше все пойдет таким образом.
   - Поскольку мои шансы обрести свободу и начать эту войну были вовсе мизерны, я удовлетворюсь и просто хорошими шансами, - заявил Шарбараз. Остается решить главный вопрос: как выиграть генеральное сражение наилучшим образом. И теперь, боюсь, нам вновь остается только пойти на противника в лоб.
   Он употребил слово "боюсь" - в сознании его прочно удерживались картины жестокой битвы, когда его войско в лоб атаковало лучников. Но, вопреки этому он был готов лицом к лицу сшибиться с врагом. Как в свое время у его отца, его представления о стратегии сводились к тому, что надо сблизиться с любым противником и размолотить его в клочья.
   Это внушало Абиварду сильные опасения, но ему приходилось молчать. Он не знал рельефа местности перед Машизом, а потому не мог предложить своего варианта. Заль прежде служил в столице. Этот крепкий, седобородый командир сказал:
   - Да, если они собираются стоять на месте, у нас не остается выбора только постараться выбить их оттуда. Если мы попытаемся взять их измором, заставить спуститься и атаковать нас, то получится игра в орлянку - у кого первого разразится эпидемия. А поскольку вода с Дилбатских гор чище, чем та, которую пьем мы, то, скорее всего, мы эту игру и проиграем.
   - Тогда вперед, - решительно заключил Шарбараз. - Как только столица окажется в наших руках, то все царство увидит, кому на самом деле место у его кормила.
   - Вперед! - отозвались командиры, в том числе и Абивард. Как сказал Заль, остальные варианты казались хуже, а еще одна победа даст Шарбаразу Машиз и весь Макуран. Если смотреть с этой позиции, их шансы действительно представлялись неплохими.
   Машиз! До всей этой истории с Шарбаразом Абивард даже не воображал, что когда-нибудь увидит столицу державы. Он родился на границе и рассчитывал прожить там всю жизнь, там же и умереть. Но сейчас его взор различал серую громаду дворца Царя Царей, крошечную на расстоянии, но все же четко видимую, а рядом с дворцом - великое святилище Господа. Во всем мире с ним мог сравниться только главный Храм в Видессе - так говорили знающие люди.
   Но увидеть чудеса Машиза - это совсем не то, что с триумфом войти в город.
   Между этими чудесами и Абивардом стояло войско Смердиса, на тех позициях, которые выбрали для обороны его командиры. Чем ближе подходил Абивард к этим позициям, тем сильнее тревога теснила грудь и тем больше опасений возникало в сознании. На первый взгляд, ни одно войско, состоящее из простых смертных, не могло пробиться через оборонительные порядки Смердиса. И все же сделать такую попытку было жизненно необходимо.
   Затрубили рожки. "Стрелки, вперед!" - закричали сотники. Тяжелая кавалерия, цвет макуранского войска, не могла сегодня играть свою обычную роль, поскольку Смердисовы военачальники, сделавшие, возможно, выводы из своего недавнего поражения на юге, разместили лучников за укрытием из камней, глины и бревен. А копью не поразить того, до чего оно не может дотянуться.
   И поэтому конные стрелки, одетые не в дорогие кольчужно-пластинчатые доспехи, а в дубленую кожу, выехали перед строем копейщиков в надежде вытащить пехоту Смердиса из-за укрытия. Стрелы полетели в обоих направлениях.
   Пронзительно закричали пронзенные ими люди и лошади. Конные разъезды подвозили из обозных фургонов новые пучки стрел, чтобы стрелки не прекращали стрельбу.
   Заграждение Смердиса не перекрывало все подходы к Машизу. На обоих флангах замерла в ожидании кавалерия узурпатора. Когда стрелки Шарбараза полностью включились в перестрелку с пехотинцами, в атаку рванулись копейщики Смердиса.
   На этом узком пространстве конные стрелки не могли противостоять напору своих закованных в латы противников. Одних копьями выбили из седел, другие беспорядочно отступили. Но Шарбараз был готов к этому. "Копейщики, вперед!" крикнул он. Эту команду повторили все сотники и трубачи его войска.
   "Наконец-то можно подраться!" - подумал Абивард, чувствуя одновременно восторг и страх. Он опустил копье и пришпорил коня. Противник, на которого он обрушил свой удар, так и не заметил его приближения; копье вонзилось ему пониже правого плеча. Когда Абивард вытащил копье, несчастный издал хлюпающий звук. Из раны, из носа и изо рта хлынула кровь, а сам он повалился вперед, на шею коня.
   Заваруха перед заграждением сделалась всеобщей. Лучники Смердиса продолжали обстреливать эту кучу мечущихся всадников, хотя многие стрелы попадали в своих. Все участвующие в схватке на стороне Смердиса люди и кони были в доспехах, а в войске Шарбараза многие не имели доспехов, так что стрелы лучников Смердиса могли с большей вероятностью поразить противника, а не своего.
   Абивард оказался в самой гуще схватки. "Шарбараз!" - вновь и вновь выкрикивал он. По обе стороны от него всадники выкрикивали имя того Царя Царей, на стороне которого сражались. В такой неразберихе только по этому признаку можно было отличить сторонников Смердиса от сторонников Шарбараза.
   Какой-то воин обрушился на Абиварда с криком "Смердис!". Абивард принял на щит удар его меча и ответил ударом. Мечи их скрестились. Железо било о железо, высекая искры. Они обменивались ударами до тех пор, пока общее движение битвы не растащило их в разные стороны.
   Кавалерия Смердиса понемногу отступала к краям заграждения, за которым стояли лучники. Некоторые из конников Шарбараза разразились победным кличем.
   Кричал и Абивард - пока хорошенько не осмотрелся. То, что они оттеснили вражескую конницу, совершенно ничего не значило. До тех пор пока заграждение не давало войску Шарбараза прорваться и устремиться на Машиз, победа оставалась недостижимой.
   Конные стрелки Шарбараза вновь принялись обмениваться стрелами с пехотинцами Смердиса. Это не могло решить стоящую перед Шарбаразом и его войском задачу, даже если бы перестрелка затянулась на неделю. Пока лучники узурпатора удерживали свои позиции, воины Шарбараза не могли подобраться к заграждению достаточно близко, чтобы разрушить его. А для победы было необходимо именно это, но Абивард не знал, как это сделать.
   У Шарбараза возникла идея. Показывая налево от заграждения, он воскликнула - Мы прорвемся туда. У нас больше копейщиков, чем может бросить против нас Смердис. Тогда мы зайдем этим проклятым лучникам во фланг, вместо того чтобы колотиться лбами об их стенку.
   Рожки и кричащие сотники постепенно начали выстраивать войско Шарбараза для той атаки, которую он задумал. Абивард не знал, получится ли из этого что-нибудь, но этот маневр внушал больше надежд, чем все, до чего мог додуматься он сам. Он чуть не вывалился из седла, но успел подхватить копье, выпавшее у кого-то из рук.
   Конники Смердиса сплотили ряды, приготовившись отразить врага. Но еще до того, как раздался сигнал к атаке, тревожно и вразнобой затрубили рожки на правом фланге Шарбаразова войска. Вместе с ними послышались крики страха и отчаяния.
   - Что стряслось? - крикнул Абивард и чуть не вывернул шею, чтобы разглядеть самому.
   И тут он понял, почему им показалось, что в войске Смердиса так мало кавалерии. Военачальники узурпатора разделили ее, направив часть в одно из узких ущелий, откуда они неожиданно выскочили и зашли войску Шарбараза во фланг, повторив маневр Абиварда в одном из предшествующих сражений.
   И результат оказался примерно такой же. Правое крыло войска Шарбараза было смято и отброшено. Даже Заль, командовавший правым флангом, не смог предотвратить разгром. Расстроив порядки противника, воины Смердиса, готовые обороняться, сами перешли в наступление. Их крики вновь исполнились уверенностью и яростью.
   Шарбараз тоже закричал. Ярость переполняла его голос, но уверенности в нем не было.
   - Назад! - приказал он так, словно ненавидел само это слово. - Отступить и перегруппироваться. Сбор, Господи, трубите сбор! Мы им еще покажем!
   Его войско не поддалось панике и отчаянию. Большую часть его составляли новобранцы, познавшие пока только победы. Абивард не мог предугадать, как они перенесут поражение, если потерпят его. Будут драться еще упорнее? Он надеялся на это, но рассчитывать не осмеливался.
   Но упорство и отвага в бою - еще далеко не все. Правый фланг смят, враг атакует и в лоб и во фланги, приходится отступать и только отступать - иначе противник отсечет от основных сил целые отряды, которые будут захвачены или перебиты. Через некоторое время отступление набрало ход.
   Войско Смердиса преследовало противника без особого упорства. Да и зачем?
   Победу они и так одержали: Шарбараз не войдет в Машиз парадным маршем - более того, Шарбараз вообще не войдет в Машиз, по крайней мере в обозримом будущем. И как только весть об этом разлетится по Макурану, многие из тех. Кто предпочитал выжидать, не принимая сторону ни одного из соперников, встанут на сторону того, кто удержал столицу.
   В трех фарсангах к западу от поля боя Шарбараз приказал войску остановиться на ночлег. Основная часть войска, или того, что от него осталось, подчинилась приказу, но небольшая группа - не совсем поток, но и не струйка потекла дальше на юго-восток.
   - Первые блохи, бегущие с коня, которым кормились, - с горечью заметил Абивард.
   - Неудачное сравнение, - сказал Шарбараз, словно критикуя творение трубадура. - Блохи бегут с лошади, когда она околеет. А мы пока живы.
   - Так точно, величайший, - сказал Абивард, но подумал: "Шарбараз храбрится. Не вызвано ли это просто желанием показать, что все хорошо, и не столько другим, сколько самому себе?" Он опасался, что дело обстоит именно так.
   Повстанцу нужно идти от победы к победе, пока он не захватит власть. Теперь законному Царю Царей приходится думать, как собрать остатки войска и превратить свое право на трон в реальное обладание им.
   - Утром снова пойдем в наступление, - сказал Шарбараз, - только на этот раз перекроем все горные тропы.
   - Слушаюсь, величайший, - как положено ответил Абивард, ни на миг не веря, что это возможно. Фраортиш Старейший, самый пламенный из Четырех Пророков, и тот не смог бы повести войско в новое наступление, даже пообещав, что сам Господь, пройдя сквозь Бездну, будет сражаться бок о бок с воинами Шарбараза.
   Да и сам Шарбараз, похоже, почувствовал, что слова его прозвучали неубедительно.
   - В общем, утром поглядим, что предпринять, - заключил он.
   Абивард устало поплелся к обозу, мысленно благодаря Господа за то, что войско Смердиса не упорствовало в погоне за отступающими; если бы они продолжили наступление, то вполне могли бы захватить обоз - и фургон с Динак и Рошнани.
   Сестра и главная жена встретили его появление возгласами радости и облегчения. Таким же образом они отреагировали на весть, что Шарбараз остался цел и невредим.
   - Но что же дальше? - спросила Рошнани. - Путь на Машиз перекрыт, и что нам делать?
   - Величайший задумал новое наступление на завтра, - сказал Абивард.
   Рошнани закатила глаза, а потом притворилась, будто не делала этого. Даже Динак, которая во всем поддерживала Шарбараза, что было для нее столь же естественным и бессознательным, как дыхание, на сей раз промолчала. Уж если Динак не верит, что из этого наступления что-то выйдет, оно обречено.
   Рошнани вызвала одну из служанок, которая принесла Абиварду кувшин вина.
   Он осушил его, растянулся на коврике в закутке Рошнани, намереваясь передохнуть минутку, и крепко заснул, не успев даже осознать, что засыпает.
   Утреннее наступление состоялось, но предприняли его не отряды Шарбараза.
   Возможно, воодушевленная победой кавалерия Смердиса - стрелки, но преимущественно копейщики - всю ночь шла по следу противника и обрушилась на него, едва забрезжил рассвет. У Шарбараза было численное превосходство, но это не помогло. Войско было деморализовано вчерашним поражением и дезорганизовано ведь пришлось наспех разбивать лагерь после отступления, явившегося полной неожиданностью.
   Некоторые воины бились хорошо; другие спасовали и бросились бежать, как только рядом прошипели первые стрелы. Войско в целом удерживало позиции примерно до середины утра. Потом воины начали снова отступать, несмотря на отчаянные крики Шарбараза и сотников. Почуяв победу, воины Смердиса усилили напор, атакуя там, где видели слабину.
   К исходу дня войско Шарбараза было отброшено в Страну Тысячи Городов, на равнину между Тубтубом и Тибом. Законный Царь Царей был потрясен до невменяемости - он, похоже, и вообразить не мог, что на него обрушится подобное несчастье. Абивард тоже не мог вообразить такого и подозревал, что и сам выглядит так, будто не совсем в своем уме.
   - Вряд ли я смогу сразу бросить войско в бой, - мрачно сказал Шарбараз. Пожалуй, самое лучшее будет отступить в земли, где знать и народ всецело Поддерживают нас, собраться там с силами, а потом выступить снова.
   Он имел в виду отступление на северо-запад, то есть по существу то, что предлагал ему Смердис, прежде чем напасть на него с помощью магических чар.
   Тогда Шарбараз ответил презрительной усмешкой. Но на том этапе гражданской войны он выигрывал сражения, а Смердис проигрывал. Однако, потерпев несколько поражений, Шарбараз, по всей вероятности, решил, что лучше сохранить малую часть, чем потерять все.
   - Согласен, величайший, возможно, это самое лучшее, - сказал Абивард.
   Шарбараз прав. Возглавляемое им войско потеряло боевой дух, а армия Смердиса, несомненно, обрела его. В таких обстоятельствах рваться в бой означало идти навстречу гибели. К тому же, хоть для законного Царя Царей возвращение на северо-запад и было равносильно изгнанию, для Абиварда оно означало возвращение домой. Ему очень хотелось знать, как поживает брат, как обстоят дела в его наделе. С самого начала похода он не получил из дома ни одной весточки.
   На другое утро Шарбараз приказал войску повернуть на юг, чтобы снова обогнуть Дилбатские горы и двинуться в северо-западном направлении к землям, население которых более симпатизирует ему, нежели жители Страны Тысячи Городов.
   Отряды Смердиса висели у них на хвосте - но не в таком количестве, чтобы целесообразно было ввязываться с ними в бой. Они постоянно маячили неподалеку, следили за каждым движением и докладывали о нем начальству.
   Воины Шарбараза, не проехав и фарсанга, обнаружили, что в каналах разрушены все запруды и залила равнину, - двигаться дальше было невозможно.
   С другого берега за ними, сидя на своих конях, наблюдали воины Смердиса, испытывая явное удовольствие при виде затруднительного положения противника.
   Абивард погрозил им кулаком.
   - Куда теперь, величайший? - спросил он. - Они перекрыли нам путь домой.
   - Знаю. - Шарбараз выглядел не менее затравленным, чем ощущал себя Абивард. - Здесь, в долинах Тубтуба и Тиба, мы словно мухи, пытающиеся выбраться из паутины. А паук может утянуть нас в любой уголок этой паутины, какой ему угодно, а потом не спеша подойдет и вонзит клыки в остатки нашего войска.
   - Приятная картина. - Абивард почувствовал, как к горлу подступает тошнота. - Есть ли у нас возможность передвигаться по собственной воле, а не по воли Смердиса?
   - Может быть, если мы рванем на север и перейдем два больших канала, прежде чем они сломают плотины и откроют шлюзы. Это осуществимо - через крупные каналы переброшены мосты и налажены лодочные переправы.
   Войско предприняло такую попытку. Добравшись до канала, пересечь который намеревался Шарбараз, они увидели, что все лодки отогнаны на противоположный берег. И там же стояли новые отряды Смердиса. Они ждали, отважится ли Шарбараз на переправу. Но воины Шарбараза скоро обнаружили, что канал глубок и вброд его не перейти.
   Шарбараз вздохнул:
   - Если я прикажу людям переплыть канал, с конями или без, получится, что мы сами напрашиваемся на избиение. На юг нам нельзя, на север нельзя, за спиной у нас войско, которое не даст нам возвратиться на запад... даже если мои люди захотят выполнить такой приказ.
   Шарбараз рассуждал с точки зрения стратегии. Абиварду же приходили на ум более обыденные материи, о которых так часто приходилось задумываться дома, в родном наделе.
   - Они нас пасут, - сказал он.
   - Вот именно, и брось меня в Бездну, если я знаю, как из этого выпутаться, - сказал Шарбараз и показал на другой берег канала:
   - Мне до этой своры предателей не добраться... и на юге тоже, и если даже я прикажу войску повернуть оружие против той шайки, которая преграждает нам путь к Машизу, те даже не снизойдут принять бой, это мне ясно уже сейчас. Они просто отступят и откроют еще несколько каналов, чтобы мы завязли окончательно. Им легче сломать их, чем нам восстановить.