Страница:
Сначала воины Смердиса на западном берегу Тубтуба даже не поняли, что видессийские саперы сооружают нечто такое, по чему армия Шарбараза сможет перейти реку и атаковать их. И лишь когда западный край моста придвинулся к ним ближе, чем на полет стрелы, они отправили в сторону саперов несколько стрел.
Хаморы на северном берегу Дегирда досаждали умельцам Пероза куда больше.
Как и воины Пероза, видессийцы выставили воинов со щитами, отражавшими большую часть стрел. Они также выдвинули собственных лучников на строящийся мост, и те открыли ответный огонь. Вскоре мост был закреплен на западном берегу Тубтуба, как и на восточном. Конница начала переправу - сначала видессийская, поскольку Маниакис-старший приказал своим людям первыми испытать мост и лишь потом запускать на него макуранцев, потом двинулись копейщики Шарбараза, а позади всех - повозки видессийских саперов и остальная часть обоза.
Как только последний фургон скатился на западный берег Тубтуба, саперы принялись разбирать понтонный мост. Глядя на них, Абивард подумал, что они, должно быть, используют при этом магию; точно так же, как мост вырос с восточного берега на западный, теперь он убывал в том же направлении. Саперы вытянули последнюю тяжелую цепь, запихали ее в фургон, из которого достали, и крикнули по-видессийски, что готовы двигаться дальше.
К Абиварду и Шарбаразу подъехал старший Маниакис. Легонько кашлянув, он сказал:
- Надеюсь, вы понимаете, что не всегда будет так легко.
- О, конечно, - ответил Шарбараз. - Мы застигли их врасплох. Теперь они будут готовы дать отпор. Следующую переправу придется форсировать. Но возвращение в Макуран, в мое царство, так прекрасно само по себе, что я не хочу беспокоиться о будущем, пока не ткнусь в него лбом.
- Страна Тысячи Городов совсем не похожа на надел Век-Руд, - сказал Абивард. - Недавно я думал об этом. Серрхиз куда больше напомнил мне дом: пыль, жара, холодная зима... и здоровый страх перед врагами из-за границы.
- То есть перед нами, - ухмыльнулся Шарбараз.
- Да. - Абивард тоже улыбнулся. - Но я все время думаю, что бы я сделал, если бы важный хаморский вождь перешел Дегирд со своим кланом и явился в мою крепость, прося помощи Макурана в возвращении его пастбищ. Как мне следовало бы поступить? Скорее всего, примерно так же, как поступил Каламос: вести себя как можно дружелюбнее, немедленно послать самого быстрого гонца в столицу и выяснить, как же мне действовать.
- Поступая таким образом, ты вряд ли ошибся бы, - согласился Шарбараз. Кстати, такие вещи иногда случались. Иногда мы соглашались помогать кочевникам, иногда нет, в зависимости от того, что казалось выгоднее.
Абивард подумал о Ликинии и его любимой карте. Да, Автократор согласился на меньшее число уступок, чем он вначале требовал от Шарбараза, но все равно отхватил изрядный кусок Васпуракана. А если бы Шарбараз отказался отдать этот кусок? Где бы он теперь был со своими последователями?
Абивард видел два ответа на этот вопрос. Первым было то, что обещал Хосий: войско распускается, и каждый воин получает землю по чину и званию. В таком случае внуки Абиварда вполне могли бы оказаться такими же видессийцами, как и Маниакис-младший. Не худшая судьба, но и не лучшая.
Но учитывая то, как Ликинии воспринимал мир, вторая картина, возникшая в сознании Абиварда, показалась ему куда более вероятной. Ведь как Автократор Видессии мог наивыгоднейшим образом использовать вооруженных беженцев из Макурана? Да отправить их на северо-восток и бросить против кубратов! Каждый убитый ими степняк лишь укрепит Видессию, а если их самих перебьют до последнего, Видессии никакого ущерба не будет.
План был коварный, дальновидный и экономичный... Вполне ликиниевский.
Абивард был рад, что Автократор до этого не додумался.
Шарбараз сказал:
- Мне принадлежит все царство, и Страна Тысячи Городов не меньше, чем другие провинции. Возможно, мне легче это ощущать, поскольку я вырос, глядя на нее из Машиза, и посетил некоторые города, расположенные в междуречье. Так что они мне не чужие, хотя, долинам, признаться, я предпочитаю горы. В конце концов, я ведь чистокровный макуранец.
- В этом, величайший, никто и не сомневается. - Абивард обвел рукой плоскую зеленую равнину, простирающуюся впереди. - Вот в чем у меня есть сомнения, так это в том, как нам здесь удастся двигаться в каком-то направлении, кроме того, что навяжет нам Смердис. Хватит ли у видессийских саперов мастерства помочь нам в этом?
- Мой отец всегда относился к ним с величайшим уважением, - сказал Шарбараз, прибегая к авторитету отца так же, как это любил делать Абивард. Мне не пришлось ни воевать с ними, ни видеть их в деле, так что сослаться на непосредственный опыт я не могу. Однако скажу вот что: необходимо, чтобы их мастерства хватило.
Как и в прошлый раз, города Страны Тысячи Городов наглухо закрылись перед войском Шарбараза. Как и в прошлый раз, законный Царь Царей обходил их стороной, не прекращая движения. Если он побьет Смердиса, эти города ему покорятся. Если же не побьет... Абивард не видел смысла беспокоиться об этом.
У Смердиса не было большого войска в междуречье Тубтуба и Тиба. Его отряды кружили возле войска Шарбараза и видессийцев, но попыток напасть не предпринимали.
- Трусость, - презрительно фыркнул Шарбараз. - Он считает, что сохранит трон, не ввязываясь в драку.
- Стратегия, - возразил Маниакис-старший. - Он тянет время, выжидая самого выгодного для себя момента, чтобы нанести сокрушительный удар.
Поскольку они оба были главными военачальниками в своих армиях, им нелегко было найти арбитра, способного разрешить их спор, но вскоре они сошлись на Абиварде. Тот сказал:
- Да простит меня величайший, но я полагаю, что высокочтимый прав. Смердис отнюдь не такой дурак, каким ты его выставляешь; если бы это было так, нам не потребовалась бы помощь Видессии.
- Он вор и лжец, - сказал Шарбараз.
- В этом нет ни малейшего сомнения, величайший, - вежливо согласился Маниакис-старший. - Но сколь бы омерзительны ни были эти свойства в большинстве жизненных обстоятельств, на войне они часто оказываются весьма полезны.
Два дня спустя люди Смердиса разрушили восточный береговой вал одного из самых крупных каналов, прорезающих Страну Тысячи Городов. Видессийские саперы быстро заделали пролом. Потоп удалось остановить, но вода оставила за собой многие фурлонги черной вонючей грязи.
- Теперь посмотрим, заработают ли они свое серебро, - заявил Абивард.
Саперы заработали не только макуранское серебро, но и видессийское золото.
Они воспользовались теми же досками, которыми прокладывали понтонный мост через Тубтуб, и замостили дорогу, позволившую войску пройти через топь и подняться вверх по каналу. Потом они собрали доски, за исключением нескольких, слишком глубоко втоптанных в грязь, чтобы использовать их снова для моста или дороги.
- Теперь я понимаю, - сказал Шарбараз, когда саперы самым будничным образом приступили к переброске моста через канал. - С ними видессийская армия может добраться куда угодно. Нельзя затопить участок земли или окопаться в поле и надеяться, что ты в безопасности от видессийцев: они окажутся у тебя в шатре, прежде чем сообразишь, что они где-то поблизости.
- Это точно, - неохотно признал Абивард. - Я мало их знаю, но достаточно посмотреть, как они делают свое дело, как разговаривают и дуются в кости возле костров по вечерам, и они кажутся мне более похожими на обыкновенных людей, чем представлялось раньше. В наших преданиях видессийцы злые, свирепые, коварные и... в общем, плохие. А они - они просто люди. Как странно!
- Ты возьми любого отдельного человека откуда угодно, и он, скорее всего, окажется вполне приличным малым, - сказал Шарбараз. - Даже хамор, надо полагать, любит своих детей...
- И своих овец, - вставил Абивард. Законный Царь Царей фыркнул:
- Неприлично перебивать монарха, когда он философствует. Я этому предаюсь не часто; возможно, тут не обошлось без влияния видессийцев, поскольку они прямо-таки помешаны на всякой там логике и прочем. Как я говорил, даже степняк любит своих детей, не бьет жену больше, чем она того заслуживает, заботится о лошадях не хуже любого конюха в Макуране. Однако поставь его среди пары сотен сородичей и запусти и макуранскую деревню, и он такого натворит, что тебе потом много лет кошмары будут сниться.
- Но у нас тут видессийцев больше, чем пара сотен, а они ведут себя хорошо, - сказал Абивард. - Вот что меня удивляет.
- Полагаю, отчасти потому, что они наши союзники; если они начнут вести себя, как свора демонов, здешний люд возненавидит их, а заодно и нас, и это повредит нашему делу, - сказал Шарбараз. - Кроме того, они больше похожи на нас, чем хаморы. Когда не воюют, они крестьяне, мельники, ремесленники. Они не уничтожают каналы ради удовольствия видеть, как умирают с голоду другие крестьяне.
Абивард подергал себя за бороду:
- Разумно, величайший. Может быть, тебе следует почаще, как ты выражаешься, философствовать?
- Нет уж, спасибо, - ответил Шарбараз. - Кстати, я тебе еще одного не сказал: я попросил старшего Маниакиса приказать своим священникам держаться поближе к землякам и не стараться приобщать честных макуранцев к вере в их ложного бога. Эти синерясники, служители Фоса, лучше организованы, чем наши слуги Господа, а уж если предоставляется возможность обратить кого в свою веру, так они слетаются как мухи на мед.
- Они ведут себя смирно, - сказал Абивард. - Я думал, что они всегда такие.
- Не всегда, - заверил его Шарбараз. - Они так же верят в своего Фоса, как мы в Господа. А поскольку они уверены, что их бог - единственно истинный, то все, кто не поклоняется ему или поклоняется не так, как они, обречены на вечную жизнь во льду, точно так же, как мы знаем, что неверные падают в Бездну и исчезают на веки вечные. Они считают своим Долгом приобщить людей к своей религии. Ох и нелегко было уговорить Маниакиса приструнить их!
- Почему же? - удивился Абивард. - Если знатный человек отдает приказ, все, кто ему служит, должны подчиниться.
Шарбараз от души расхохотался. Абивард даже обиделся, но законный Царь Царей сказал:
- Ах, зятек, не привык ты еще общаться с видессийцами. Судя по тому, что я видел и слышал, эти синерясники настолько упиваются своим богом, что ни от какого знатного человека никаких приказаний и слушать не станут. Даже Автократору не всегда легко заставить их поступать так, как хочет он.
- У нас в Макуране таких безобразий нет, - сказал Абивард. - Хоть я и с северо-запада, но это-то знаю точно. Если бы мобедхан-мобед посмел как-либо прогневать Царя Царей...
- То уже через час у нас был бы новый мобедхан-мобед, - закончил за него Шарбараз. - Царь Царей как-никак монарх. И никому не позволительно вызывать его недовольство. - Он снова рассмеялся, на сей раз над собой. - С тех пор как унаследовал трон, точнее сказать, должен был унаследовать, я вечно всем недоволен. Когда он действительно станет моим, этого не будет.
В голосе его не было места сомнению. Поначалу это обрадовало Абиварда:
Шарбаразу необходима была уверенность, что он вернет себе престол. Но потом Абивард призадумался: а не означают ли слова Царя Царей, что, воцарившись в Машизе, он попросту откажется выслушивать что-то неприятное для себя? Это обеспокоило Абиварда. Ведь даже Царь Царей иногда нуждается в напоминании о том, как устроен мир на самом деле.
Что-то изменилось. Абивард понял это, как только поднялся в фургон, где жили Рошнани и Динак, даже до того, как увидел жену. Служанка, поклонившаяся ему, не сказала ничего необычного, но такого тембра голоса он прежде за ней не замечал.
- Муж мой, - произнесла Рошнани, когда он вошел в ее закуток. И вновь обыденны были слова, но не тон. - Задерни занавеску. А то комары совсем заедят - это бич здешних мест. - Вот это было на нее похоже.
Абивард подчинился. Задвигая занавеску, он внимательно смотрел на Рошнани.
Она выглядела как всегда, только немного более усталой, чем обычно. Он почесал голову, думая, уж не привиделось ли ему чего.
- Что-то не так? - спросил он, когда она подставила ему щеку для поцелуя.
- Не так? С чего ты решил? - Она рассмеялась и продолжила:
- Если только я не ошибаюсь, у меня будет ребенок.
- Я рад, что все в поряд... - сказал Абивард, прежде чем сказанное Рошнани дошло от ушей до мозга. Он широко раскрыл рот. Закрыл его, снова открыл и спросил:
- Как это случилось?
Если раньше Рошнани просто смеялась, то теперь она буквально зашлась от смеха, звонкого, переливчатого; когда же она наконец овладела собой, на нее напала икота.
- Если я не ошибаюсь, - намеренно повторяясь, сказала она, - это случилось самым естественным образом. Мы женаты уже второй год. Я даже начала беспокоиться, не бесплодна ли я.
Абивард скрестил пальцы, отводя слова, несущие дурное предзнаменование.
- Обереги Господь, - сказал он и моргнул. - Вот он и оберег, правда?
- Да, Господь оберегла, - сказала Рошнани. Оба улыбнулись. Когда мужчина и женщина говорят друг с другом о Господе, на слух это подчас воспринимается странно. Рошнани продолжила:
- Да пошлет Она мне сына.
- Да пошлет. - Абивард немного пришел в себя. - Жаль, что я не могу передать в руки моего отца его первого внука. Если этот ребенок станет наследником надела Век-Руд, то вообще замечательно. - Он подумал еще немного и понизил голос:
- А может, лучше бы это был не первый внук отца. Ты сказала Динак, что ждешь ребенка?
Рошнани кивнула:
- Я сказала ей сегодня утром. Сегодня я окончательно убедилась и могла уже сказать об этом. Она обняла меня. Но я понимаю, о чем ты: замечательно было бы, если бы первый внук стал бы к тому же наследником престола Царя Царей.
- Конечно, если бы отец был жив, то, скорее всего, Пероз, Царь Царей, был бы тоже жив и Динак не стала бы женой Шарбараза, Царя Царей, - размышлял вслух Абивард. - Чем больше присматриваешься к жизни, тем она сложнее. - Он вновь заговорил тихо:
- Я рад, что она не завидует, что ты зачала, а она нет.
- Думаю, что она немножечко завидует, - сказала Рошнани, тоже переходя на шепот. - Но, кстати, она немножечко завидует и тому, что ты приходишь ко мне чаще, чем Царь Царей к ней.
- Завидует? Чаще? - Абивард понимал, что вопросы его несколько бессвязны, но ведь ему еще никогда не сообщали, что он станет отцом. Ни одна из служанок или случайных куртизанок, с которыми ему доводилось переспать, ничего подобного не заявляли, а уж это-то они не преминули бы сделать при малейшем подозрении, что он их обрюхатил: как сын дихгана, он был бы обязан обеспечить будущее своего ребенка. И ни одна из остальных его жен не забеременела до того, как он отправился в поход с Шарбаразом. Возможно, ему следовало бы обеспокоиться относительно силы своего семени.
- Да, да! - ответила Рошнани.
Похоже, все, что он говорил в этот вечер, забавляло ее. Она велела служанке принести кувшин вина и две чаши. Кувшин был невысокий и широкий, сделанный в Стране Тысячи Городов; когда Рошнани наклонила его и стала разливать вино, оно потекло медленной тягучей струей. Она сделала недовольное лицо:
- Мало того что оно сделано из фиников, здешний народ считает, что его нужно слизывать с ножа, как мед.
- Сейчас это не имеет никакого значения. - Абивард принял у нее одну из чаш. и поднял ее:
- За нашего ребенка. Пошли Господь ему - и тебе - многих лет, здоровья и счастья. - Он выпил. Рошнани Но их усилий было явно недостаточно: видессийские саперы заделывали пробоины в каналах и прокладывали дороги с той же скоростью, с какой противник разрушал их.
- Переправимся через Тиб - и они в наших руках, - сказал Шарбараз.
- Так точно, величайший, - ответил Абивард, хотя не мог не вспомнить, что прошлым летом Шарбараз выказывал такую же уверенность, но события доказали, что уверенность эта была чрезмерной.
Но возможно, Смердис пришел к тому же выводу, что и его соперник. Когда войско Шарбараза стянулось к Тибу, неприятель выстроился в боевые порядки, желая помешать им пересечь крупный канал, отделяющий их от Тиба. Вперед у войска Смердиса были выдвинуты пешие лучники, которые нанесли такой урон силам Шарбараза, когда в прошлом году они с юга наступали на Машиз.
Старший Маниакис, задрав кверху свой выдающийся нос, оглядел ряды лучников.
- Если мы сблизимся с ними, их души пачками полетят на лед Скотоса, сказал он.
- Разумеется, - ответил Шарбараз. - Мои копейщики того же мнения. Но мне не хотелось бы форсировать переправу на глазах у всех лучников, которых они могут выставить против нас.
"Учится", - подумал Абивард, испытывая почти радость. Прошлым летом Шарбараз избрал бы самый откровенный путь переправиться через капал и обрушиться на неприятеля, а о потерях подумал бы потом, если бы вообще подумал.
- Позволь высказать одно предложение, величайший, - попросил Маниакис-старший.
- Очень бы хотелось его выслушать, - сказал Шарбараз.
Видессийский военачальник говорил несколько минут. Когда он закончил, Шарбараз тихонько присвистнул:
- Надо же, какой план придумал! Да в тебе, наверное, живет демон.
Неудивительно, что Макурану в войнах с Видессией везет гораздо реже, чем следовало бы.
- Ты слишком добр к старику, - сказал Маниакис-старший, значительно преувеличивая свой возраст. - Ты и сам моментально пришел бы к тому же решению, если бы только заметил холмик, на котором расположился вон тот городок.
- Ты хочешь, чтобы мы пересидели ночь и начали наступление рано утром, высокочтимый? - спросил Абивард Маниакиса.
- Да, в этом случае у нас больше надежды на успех, - сказал видессиец и улыбнулся Абиварду:
- Ты, высокочтимый, понимаешь, что к чему, уж это точно. Не стану жаловаться на сей счет, и пытаться не стану. - Он потеребил свою седую бороду. - М-м, если подумать, высокочтимый - недостойное тебя обращение, ведь ты брат супруги величайшего, но поверь, я ничуть не хотел тебя обидеть.
- Я нисколько не обижен, - сказал Абивард, - а даже если бы и обиделся, то не показал бы этого, тем более после того, как ты предложил столь замечательный план.
Старший Маниакис просиял:
- Я ведь и придумал его лишь затем, чтобы мой сын мог обрести немного славы. Я поручу ему самое интересное.
Шарбараз обернулся к Абиварду:
- Меньше всего верь видессийцам, когда они скромничают. Конечно, такое увидишь не часто, поэтому и беспокоиться особо не о чем.
- Величайший, ты поразил меня в самое сердце! - Маниакис сложил руки на груди, якобы пронзенной стрелой. - Ты так ко мне несправедлив!
- Наибольшая несправедливость, которую я мог бы проявить в отношении тебя, - это недооценить тебя, - ответил законный Царь Царей. - Прошу простить меня.
Ты немолод, тучен, забавен, когда тебе это надо, и при этом самый опасный человек, которого мне доводилось видеть, не в последнюю очередь потому, что совершенно таковым не выглядишь.
- И что мне на это ответить? - задумался вслух Маниакис-старший. - Только одно: если ты видишь мое притворство, стало быть, я притворяюсь не так искусно, как следовало бы, и придется мне, над этим поработать. - Он говорил с неподдельной печалью.
Утро настало ясное и жаркое, как почти всякое утро в Стране Тысячи Городов поздней весной, летом и ранней осенью. У видессийских саперов было достаточно понтонов, цепей и досок, чтобы перекрыть Тиб и Тубтуб, не говоря уже о каналах.
Как только рассвело, они начали наводить множество мостов через канал, отделяющий их от войск Смердиса.
Абиварда встревожило то, что разведчики Смердисова войска оказались проворны. Едва через маслянистые воды канала потянулись первые звенья мостов, из лагеря выбежали пешие лучники и принялись обстреливать саперов. Как и при переправе через Тубтуб, часть видессийцев выставила большие щиты, защищавшие остальных от дождя из стрел. Когда мосты стали подлиннее, на них выехали видессийские конные стрелки и открыли по воинам Смердиса ответный огонь.
Неприятель многократно превосходил их числом, но они нанесли ему большой урон: лишь у некоторых лучников Смердиса были хоть какие-то доспехи. Перед надвигающимися мостами выстроилась тяжелая кавалерия вперемешку с пехотинцами, чтобы отбросить воинов Шарбараза, которым удастся пересечь канал.
Копейщики Шарбараза сосредоточились на своем краю моста, неуклонно приближающегося к западному берегу. Абивард, сидящий на коне во главе отряда, недоумевал: если возглавляемые им конники помчатся по мосту в одном направлении, а воины Смердиса полетят им навстречу, куда же денутся видессийские саперы? Два войска запросто сомнут их в лепешку.
Он выяснил этот вопрос - как только саперы уложили последние доски, они нырнули в канал и поплыли по его грязным водам назад к восточному берегу. Едва они нырнули с моста, Абивард воскликнул "Шарбараз!" - и пришпорил коня.
Мост закачался, как при землетрясении, под ударами копыт десятков коней.
Первого противника Абивард встретил, не проехав и двух третей пути до западного берега канала, - он ступил на мост секундой раньше воина Смердиса, да и конь под ним, похоже, был получше.
Он уклонился от летящего навстречу наконечника вражеского копья и одновременно нанес удар своим копьем. Удар пришелся в грудь Смердисову воину и перебросил его через круп коня. Хорошо обученный боевой конь Абиварда обрушил на поверженного копейщика удар своих подкованных железом копыт. Абивард пришпорил коня, направляя его вперед, к следующему врагу.
Мост был неширок. По краям поднимались фонтаны брызг, большие и не очень.
Они означали, что всадник или конь свалился в канал. Облаченные в тяжелые железные доспехи, всадники, погрузившись в воду, как правило, не выныривали.
- Шарбараз! - вновь воскликнул Абивард.
Сторонники законного Царя Царей постепенно теснили воинов Смердиса, прижимая их к западному краю моста. Но ни один из воинов Шарбараза еще не ступил на черный, топкий западный берег канала. Воины Смердиса выкрикивали имя своего кандидата на престол столь же громко, как воины Шарбараза превозносили своего.
Потом с севера по западному берегу канала пронесся новый клич: "Сарбараз!"
Абивард радостно завопил. Хоть видессийцы и не умеют произносить звук "ш", они отличные солдаты и тонкие стратеги. Маниакис-старший предвидел, что воины Смердиса будут вовлечены в гущу боя и не обратят внимания на все остальное.
Саперы под прикрытием холма, замеченного видессийским военачальником накануне, протянули через канал еще один понтонный мост. Большой отряд видессийских конных стрелков перешел канал, не встретив никакого сопротивления.
Они выпустили свои стрелы в не защищенных доспехами пехотинцев Смердиса, а потом с кличем "Сарбараз!" обрушились на них, размахивая мечами и коля пиками.
В атаке они были не столь сокрушительны, как макуранские копейщики, но их оказалось вполне достаточно, чтобы наголову разбить пеших лучников, опасных лишь тогда, когда они могли поражать неприятеля стрелами с расстояния, не подвергаясь ответному нападению. Их булавы и кинжалы не обеспечивали почти никакой защиты в ближнем бою.
Тяжелой кавалерии Смердиса пришлось прекратить бой на мостах и развернуться к видессийцам - иначе она была бы окружена и разбита наголову. Но Абиварду и его конникам удалось достичь западного берега канала, а бегство лучников позволило видессийским саперам навести еще несколько мостов, чтобы могли перебраться основные силы Шарбараза.
Командир видессийского отряда очень точно чувствовал, что необходимо сделать в первую очередь. Он позволил лучникам убежать и сосредоточился на конниках Смердиса. Его воины были экипированы лучше рядовых макуранских бойцов, хотя и не убраны с головы до ног в железо, да и коней их защищали лишь плотные суконные вальтрапы. Они могли одолеть воинов Смердиса, если только те не обрушатся на них всей своей мощью, но даже такую атаку они сумели бы выдержать и не дать копейщикам Смердиса пробиться сквозь их ряды и уйти от воинов Шарбараза.
Копейщики Смердиса быстро это поняли. Они начали бросать на землю свои длинные копья и мечи. Одни кричали: "Пощадите!", другие выкрикивали имя Шарбараза.
Некоторые продолжали сражаться. Большинство из них пало, но нескольким удалось прорваться и бежать.
Командир видессийцев - Абивард вспомнил, что это Маниакис-младший, - не удовольствовался победой, но послал своих конников вдогонку убегающим копейщикам Смердиса. Они побили еще очень многих и лишь затем вернулись к своим товарищам.
- Слава Маниакисам - отцу и сыну! - крикнул Абивард. - Один задумал нашу победу, другой осуществил ее.
Возглавляемые им макуранцы кричали до хрипоты. Каждый, кому случилось оказаться рядом с видессийцем, хлопал союзника по спине, орал ему в ухо, потчевал вином из бурдюка, притороченного к седлу. В это мгновение старинные враги были лучшими друзьями.
Абивард подъехал к Маниакису-младшему.
- Отличная работа, - сказал он. - Ты младше меня, но я завидую твоему хладнокровию.
Молодой человек улыбнулся. На его щеке был небольшой порез, а на предличнике - сверкающая полоса и вмятина. Без шлема с предличником Маниакис получил бы очень серьезную рану. Он сказал:
- Ты, высокочтимый, тоже был молодцом. Если бы ты их так не прижал, они могли бы прорваться и уйти большими силами.
- Да, именно это я и пытался предотвратить, - кивнул Абивард. - В Машизе поднимется великий вой и скрежет зубовный, когда весть об этой битве дойдет до Смердиса, хмыря хмырей.
Хаморы на северном берегу Дегирда досаждали умельцам Пероза куда больше.
Как и воины Пероза, видессийцы выставили воинов со щитами, отражавшими большую часть стрел. Они также выдвинули собственных лучников на строящийся мост, и те открыли ответный огонь. Вскоре мост был закреплен на западном берегу Тубтуба, как и на восточном. Конница начала переправу - сначала видессийская, поскольку Маниакис-старший приказал своим людям первыми испытать мост и лишь потом запускать на него макуранцев, потом двинулись копейщики Шарбараза, а позади всех - повозки видессийских саперов и остальная часть обоза.
Как только последний фургон скатился на западный берег Тубтуба, саперы принялись разбирать понтонный мост. Глядя на них, Абивард подумал, что они, должно быть, используют при этом магию; точно так же, как мост вырос с восточного берега на западный, теперь он убывал в том же направлении. Саперы вытянули последнюю тяжелую цепь, запихали ее в фургон, из которого достали, и крикнули по-видессийски, что готовы двигаться дальше.
К Абиварду и Шарбаразу подъехал старший Маниакис. Легонько кашлянув, он сказал:
- Надеюсь, вы понимаете, что не всегда будет так легко.
- О, конечно, - ответил Шарбараз. - Мы застигли их врасплох. Теперь они будут готовы дать отпор. Следующую переправу придется форсировать. Но возвращение в Макуран, в мое царство, так прекрасно само по себе, что я не хочу беспокоиться о будущем, пока не ткнусь в него лбом.
- Страна Тысячи Городов совсем не похожа на надел Век-Руд, - сказал Абивард. - Недавно я думал об этом. Серрхиз куда больше напомнил мне дом: пыль, жара, холодная зима... и здоровый страх перед врагами из-за границы.
- То есть перед нами, - ухмыльнулся Шарбараз.
- Да. - Абивард тоже улыбнулся. - Но я все время думаю, что бы я сделал, если бы важный хаморский вождь перешел Дегирд со своим кланом и явился в мою крепость, прося помощи Макурана в возвращении его пастбищ. Как мне следовало бы поступить? Скорее всего, примерно так же, как поступил Каламос: вести себя как можно дружелюбнее, немедленно послать самого быстрого гонца в столицу и выяснить, как же мне действовать.
- Поступая таким образом, ты вряд ли ошибся бы, - согласился Шарбараз. Кстати, такие вещи иногда случались. Иногда мы соглашались помогать кочевникам, иногда нет, в зависимости от того, что казалось выгоднее.
Абивард подумал о Ликинии и его любимой карте. Да, Автократор согласился на меньшее число уступок, чем он вначале требовал от Шарбараза, но все равно отхватил изрядный кусок Васпуракана. А если бы Шарбараз отказался отдать этот кусок? Где бы он теперь был со своими последователями?
Абивард видел два ответа на этот вопрос. Первым было то, что обещал Хосий: войско распускается, и каждый воин получает землю по чину и званию. В таком случае внуки Абиварда вполне могли бы оказаться такими же видессийцами, как и Маниакис-младший. Не худшая судьба, но и не лучшая.
Но учитывая то, как Ликинии воспринимал мир, вторая картина, возникшая в сознании Абиварда, показалась ему куда более вероятной. Ведь как Автократор Видессии мог наивыгоднейшим образом использовать вооруженных беженцев из Макурана? Да отправить их на северо-восток и бросить против кубратов! Каждый убитый ими степняк лишь укрепит Видессию, а если их самих перебьют до последнего, Видессии никакого ущерба не будет.
План был коварный, дальновидный и экономичный... Вполне ликиниевский.
Абивард был рад, что Автократор до этого не додумался.
Шарбараз сказал:
- Мне принадлежит все царство, и Страна Тысячи Городов не меньше, чем другие провинции. Возможно, мне легче это ощущать, поскольку я вырос, глядя на нее из Машиза, и посетил некоторые города, расположенные в междуречье. Так что они мне не чужие, хотя, долинам, признаться, я предпочитаю горы. В конце концов, я ведь чистокровный макуранец.
- В этом, величайший, никто и не сомневается. - Абивард обвел рукой плоскую зеленую равнину, простирающуюся впереди. - Вот в чем у меня есть сомнения, так это в том, как нам здесь удастся двигаться в каком-то направлении, кроме того, что навяжет нам Смердис. Хватит ли у видессийских саперов мастерства помочь нам в этом?
- Мой отец всегда относился к ним с величайшим уважением, - сказал Шарбараз, прибегая к авторитету отца так же, как это любил делать Абивард. Мне не пришлось ни воевать с ними, ни видеть их в деле, так что сослаться на непосредственный опыт я не могу. Однако скажу вот что: необходимо, чтобы их мастерства хватило.
Как и в прошлый раз, города Страны Тысячи Городов наглухо закрылись перед войском Шарбараза. Как и в прошлый раз, законный Царь Царей обходил их стороной, не прекращая движения. Если он побьет Смердиса, эти города ему покорятся. Если же не побьет... Абивард не видел смысла беспокоиться об этом.
У Смердиса не было большого войска в междуречье Тубтуба и Тиба. Его отряды кружили возле войска Шарбараза и видессийцев, но попыток напасть не предпринимали.
- Трусость, - презрительно фыркнул Шарбараз. - Он считает, что сохранит трон, не ввязываясь в драку.
- Стратегия, - возразил Маниакис-старший. - Он тянет время, выжидая самого выгодного для себя момента, чтобы нанести сокрушительный удар.
Поскольку они оба были главными военачальниками в своих армиях, им нелегко было найти арбитра, способного разрешить их спор, но вскоре они сошлись на Абиварде. Тот сказал:
- Да простит меня величайший, но я полагаю, что высокочтимый прав. Смердис отнюдь не такой дурак, каким ты его выставляешь; если бы это было так, нам не потребовалась бы помощь Видессии.
- Он вор и лжец, - сказал Шарбараз.
- В этом нет ни малейшего сомнения, величайший, - вежливо согласился Маниакис-старший. - Но сколь бы омерзительны ни были эти свойства в большинстве жизненных обстоятельств, на войне они часто оказываются весьма полезны.
Два дня спустя люди Смердиса разрушили восточный береговой вал одного из самых крупных каналов, прорезающих Страну Тысячи Городов. Видессийские саперы быстро заделали пролом. Потоп удалось остановить, но вода оставила за собой многие фурлонги черной вонючей грязи.
- Теперь посмотрим, заработают ли они свое серебро, - заявил Абивард.
Саперы заработали не только макуранское серебро, но и видессийское золото.
Они воспользовались теми же досками, которыми прокладывали понтонный мост через Тубтуб, и замостили дорогу, позволившую войску пройти через топь и подняться вверх по каналу. Потом они собрали доски, за исключением нескольких, слишком глубоко втоптанных в грязь, чтобы использовать их снова для моста или дороги.
- Теперь я понимаю, - сказал Шарбараз, когда саперы самым будничным образом приступили к переброске моста через канал. - С ними видессийская армия может добраться куда угодно. Нельзя затопить участок земли или окопаться в поле и надеяться, что ты в безопасности от видессийцев: они окажутся у тебя в шатре, прежде чем сообразишь, что они где-то поблизости.
- Это точно, - неохотно признал Абивард. - Я мало их знаю, но достаточно посмотреть, как они делают свое дело, как разговаривают и дуются в кости возле костров по вечерам, и они кажутся мне более похожими на обыкновенных людей, чем представлялось раньше. В наших преданиях видессийцы злые, свирепые, коварные и... в общем, плохие. А они - они просто люди. Как странно!
- Ты возьми любого отдельного человека откуда угодно, и он, скорее всего, окажется вполне приличным малым, - сказал Шарбараз. - Даже хамор, надо полагать, любит своих детей...
- И своих овец, - вставил Абивард. Законный Царь Царей фыркнул:
- Неприлично перебивать монарха, когда он философствует. Я этому предаюсь не часто; возможно, тут не обошлось без влияния видессийцев, поскольку они прямо-таки помешаны на всякой там логике и прочем. Как я говорил, даже степняк любит своих детей, не бьет жену больше, чем она того заслуживает, заботится о лошадях не хуже любого конюха в Макуране. Однако поставь его среди пары сотен сородичей и запусти и макуранскую деревню, и он такого натворит, что тебе потом много лет кошмары будут сниться.
- Но у нас тут видессийцев больше, чем пара сотен, а они ведут себя хорошо, - сказал Абивард. - Вот что меня удивляет.
- Полагаю, отчасти потому, что они наши союзники; если они начнут вести себя, как свора демонов, здешний люд возненавидит их, а заодно и нас, и это повредит нашему делу, - сказал Шарбараз. - Кроме того, они больше похожи на нас, чем хаморы. Когда не воюют, они крестьяне, мельники, ремесленники. Они не уничтожают каналы ради удовольствия видеть, как умирают с голоду другие крестьяне.
Абивард подергал себя за бороду:
- Разумно, величайший. Может быть, тебе следует почаще, как ты выражаешься, философствовать?
- Нет уж, спасибо, - ответил Шарбараз. - Кстати, я тебе еще одного не сказал: я попросил старшего Маниакиса приказать своим священникам держаться поближе к землякам и не стараться приобщать честных макуранцев к вере в их ложного бога. Эти синерясники, служители Фоса, лучше организованы, чем наши слуги Господа, а уж если предоставляется возможность обратить кого в свою веру, так они слетаются как мухи на мед.
- Они ведут себя смирно, - сказал Абивард. - Я думал, что они всегда такие.
- Не всегда, - заверил его Шарбараз. - Они так же верят в своего Фоса, как мы в Господа. А поскольку они уверены, что их бог - единственно истинный, то все, кто не поклоняется ему или поклоняется не так, как они, обречены на вечную жизнь во льду, точно так же, как мы знаем, что неверные падают в Бездну и исчезают на веки вечные. Они считают своим Долгом приобщить людей к своей религии. Ох и нелегко было уговорить Маниакиса приструнить их!
- Почему же? - удивился Абивард. - Если знатный человек отдает приказ, все, кто ему служит, должны подчиниться.
Шарбараз от души расхохотался. Абивард даже обиделся, но законный Царь Царей сказал:
- Ах, зятек, не привык ты еще общаться с видессийцами. Судя по тому, что я видел и слышал, эти синерясники настолько упиваются своим богом, что ни от какого знатного человека никаких приказаний и слушать не станут. Даже Автократору не всегда легко заставить их поступать так, как хочет он.
- У нас в Макуране таких безобразий нет, - сказал Абивард. - Хоть я и с северо-запада, но это-то знаю точно. Если бы мобедхан-мобед посмел как-либо прогневать Царя Царей...
- То уже через час у нас был бы новый мобедхан-мобед, - закончил за него Шарбараз. - Царь Царей как-никак монарх. И никому не позволительно вызывать его недовольство. - Он снова рассмеялся, на сей раз над собой. - С тех пор как унаследовал трон, точнее сказать, должен был унаследовать, я вечно всем недоволен. Когда он действительно станет моим, этого не будет.
В голосе его не было места сомнению. Поначалу это обрадовало Абиварда:
Шарбаразу необходима была уверенность, что он вернет себе престол. Но потом Абивард призадумался: а не означают ли слова Царя Царей, что, воцарившись в Машизе, он попросту откажется выслушивать что-то неприятное для себя? Это обеспокоило Абиварда. Ведь даже Царь Царей иногда нуждается в напоминании о том, как устроен мир на самом деле.
Что-то изменилось. Абивард понял это, как только поднялся в фургон, где жили Рошнани и Динак, даже до того, как увидел жену. Служанка, поклонившаяся ему, не сказала ничего необычного, но такого тембра голоса он прежде за ней не замечал.
- Муж мой, - произнесла Рошнани, когда он вошел в ее закуток. И вновь обыденны были слова, но не тон. - Задерни занавеску. А то комары совсем заедят - это бич здешних мест. - Вот это было на нее похоже.
Абивард подчинился. Задвигая занавеску, он внимательно смотрел на Рошнани.
Она выглядела как всегда, только немного более усталой, чем обычно. Он почесал голову, думая, уж не привиделось ли ему чего.
- Что-то не так? - спросил он, когда она подставила ему щеку для поцелуя.
- Не так? С чего ты решил? - Она рассмеялась и продолжила:
- Если только я не ошибаюсь, у меня будет ребенок.
- Я рад, что все в поряд... - сказал Абивард, прежде чем сказанное Рошнани дошло от ушей до мозга. Он широко раскрыл рот. Закрыл его, снова открыл и спросил:
- Как это случилось?
Если раньше Рошнани просто смеялась, то теперь она буквально зашлась от смеха, звонкого, переливчатого; когда же она наконец овладела собой, на нее напала икота.
- Если я не ошибаюсь, - намеренно повторяясь, сказала она, - это случилось самым естественным образом. Мы женаты уже второй год. Я даже начала беспокоиться, не бесплодна ли я.
Абивард скрестил пальцы, отводя слова, несущие дурное предзнаменование.
- Обереги Господь, - сказал он и моргнул. - Вот он и оберег, правда?
- Да, Господь оберегла, - сказала Рошнани. Оба улыбнулись. Когда мужчина и женщина говорят друг с другом о Господе, на слух это подчас воспринимается странно. Рошнани продолжила:
- Да пошлет Она мне сына.
- Да пошлет. - Абивард немного пришел в себя. - Жаль, что я не могу передать в руки моего отца его первого внука. Если этот ребенок станет наследником надела Век-Руд, то вообще замечательно. - Он подумал еще немного и понизил голос:
- А может, лучше бы это был не первый внук отца. Ты сказала Динак, что ждешь ребенка?
Рошнани кивнула:
- Я сказала ей сегодня утром. Сегодня я окончательно убедилась и могла уже сказать об этом. Она обняла меня. Но я понимаю, о чем ты: замечательно было бы, если бы первый внук стал бы к тому же наследником престола Царя Царей.
- Конечно, если бы отец был жив, то, скорее всего, Пероз, Царь Царей, был бы тоже жив и Динак не стала бы женой Шарбараза, Царя Царей, - размышлял вслух Абивард. - Чем больше присматриваешься к жизни, тем она сложнее. - Он вновь заговорил тихо:
- Я рад, что она не завидует, что ты зачала, а она нет.
- Думаю, что она немножечко завидует, - сказала Рошнани, тоже переходя на шепот. - Но, кстати, она немножечко завидует и тому, что ты приходишь ко мне чаще, чем Царь Царей к ней.
- Завидует? Чаще? - Абивард понимал, что вопросы его несколько бессвязны, но ведь ему еще никогда не сообщали, что он станет отцом. Ни одна из служанок или случайных куртизанок, с которыми ему доводилось переспать, ничего подобного не заявляли, а уж это-то они не преминули бы сделать при малейшем подозрении, что он их обрюхатил: как сын дихгана, он был бы обязан обеспечить будущее своего ребенка. И ни одна из остальных его жен не забеременела до того, как он отправился в поход с Шарбаразом. Возможно, ему следовало бы обеспокоиться относительно силы своего семени.
- Да, да! - ответила Рошнани.
Похоже, все, что он говорил в этот вечер, забавляло ее. Она велела служанке принести кувшин вина и две чаши. Кувшин был невысокий и широкий, сделанный в Стране Тысячи Городов; когда Рошнани наклонила его и стала разливать вино, оно потекло медленной тягучей струей. Она сделала недовольное лицо:
- Мало того что оно сделано из фиников, здешний народ считает, что его нужно слизывать с ножа, как мед.
- Сейчас это не имеет никакого значения. - Абивард принял у нее одну из чаш. и поднял ее:
- За нашего ребенка. Пошли Господь ему - и тебе - многих лет, здоровья и счастья. - Он выпил. Рошнани Но их усилий было явно недостаточно: видессийские саперы заделывали пробоины в каналах и прокладывали дороги с той же скоростью, с какой противник разрушал их.
- Переправимся через Тиб - и они в наших руках, - сказал Шарбараз.
- Так точно, величайший, - ответил Абивард, хотя не мог не вспомнить, что прошлым летом Шарбараз выказывал такую же уверенность, но события доказали, что уверенность эта была чрезмерной.
Но возможно, Смердис пришел к тому же выводу, что и его соперник. Когда войско Шарбараза стянулось к Тибу, неприятель выстроился в боевые порядки, желая помешать им пересечь крупный канал, отделяющий их от Тиба. Вперед у войска Смердиса были выдвинуты пешие лучники, которые нанесли такой урон силам Шарбараза, когда в прошлом году они с юга наступали на Машиз.
Старший Маниакис, задрав кверху свой выдающийся нос, оглядел ряды лучников.
- Если мы сблизимся с ними, их души пачками полетят на лед Скотоса, сказал он.
- Разумеется, - ответил Шарбараз. - Мои копейщики того же мнения. Но мне не хотелось бы форсировать переправу на глазах у всех лучников, которых они могут выставить против нас.
"Учится", - подумал Абивард, испытывая почти радость. Прошлым летом Шарбараз избрал бы самый откровенный путь переправиться через капал и обрушиться на неприятеля, а о потерях подумал бы потом, если бы вообще подумал.
- Позволь высказать одно предложение, величайший, - попросил Маниакис-старший.
- Очень бы хотелось его выслушать, - сказал Шарбараз.
Видессийский военачальник говорил несколько минут. Когда он закончил, Шарбараз тихонько присвистнул:
- Надо же, какой план придумал! Да в тебе, наверное, живет демон.
Неудивительно, что Макурану в войнах с Видессией везет гораздо реже, чем следовало бы.
- Ты слишком добр к старику, - сказал Маниакис-старший, значительно преувеличивая свой возраст. - Ты и сам моментально пришел бы к тому же решению, если бы только заметил холмик, на котором расположился вон тот городок.
- Ты хочешь, чтобы мы пересидели ночь и начали наступление рано утром, высокочтимый? - спросил Абивард Маниакиса.
- Да, в этом случае у нас больше надежды на успех, - сказал видессиец и улыбнулся Абиварду:
- Ты, высокочтимый, понимаешь, что к чему, уж это точно. Не стану жаловаться на сей счет, и пытаться не стану. - Он потеребил свою седую бороду. - М-м, если подумать, высокочтимый - недостойное тебя обращение, ведь ты брат супруги величайшего, но поверь, я ничуть не хотел тебя обидеть.
- Я нисколько не обижен, - сказал Абивард, - а даже если бы и обиделся, то не показал бы этого, тем более после того, как ты предложил столь замечательный план.
Старший Маниакис просиял:
- Я ведь и придумал его лишь затем, чтобы мой сын мог обрести немного славы. Я поручу ему самое интересное.
Шарбараз обернулся к Абиварду:
- Меньше всего верь видессийцам, когда они скромничают. Конечно, такое увидишь не часто, поэтому и беспокоиться особо не о чем.
- Величайший, ты поразил меня в самое сердце! - Маниакис сложил руки на груди, якобы пронзенной стрелой. - Ты так ко мне несправедлив!
- Наибольшая несправедливость, которую я мог бы проявить в отношении тебя, - это недооценить тебя, - ответил законный Царь Царей. - Прошу простить меня.
Ты немолод, тучен, забавен, когда тебе это надо, и при этом самый опасный человек, которого мне доводилось видеть, не в последнюю очередь потому, что совершенно таковым не выглядишь.
- И что мне на это ответить? - задумался вслух Маниакис-старший. - Только одно: если ты видишь мое притворство, стало быть, я притворяюсь не так искусно, как следовало бы, и придется мне, над этим поработать. - Он говорил с неподдельной печалью.
Утро настало ясное и жаркое, как почти всякое утро в Стране Тысячи Городов поздней весной, летом и ранней осенью. У видессийских саперов было достаточно понтонов, цепей и досок, чтобы перекрыть Тиб и Тубтуб, не говоря уже о каналах.
Как только рассвело, они начали наводить множество мостов через канал, отделяющий их от войск Смердиса.
Абиварда встревожило то, что разведчики Смердисова войска оказались проворны. Едва через маслянистые воды канала потянулись первые звенья мостов, из лагеря выбежали пешие лучники и принялись обстреливать саперов. Как и при переправе через Тубтуб, часть видессийцев выставила большие щиты, защищавшие остальных от дождя из стрел. Когда мосты стали подлиннее, на них выехали видессийские конные стрелки и открыли по воинам Смердиса ответный огонь.
Неприятель многократно превосходил их числом, но они нанесли ему большой урон: лишь у некоторых лучников Смердиса были хоть какие-то доспехи. Перед надвигающимися мостами выстроилась тяжелая кавалерия вперемешку с пехотинцами, чтобы отбросить воинов Шарбараза, которым удастся пересечь канал.
Копейщики Шарбараза сосредоточились на своем краю моста, неуклонно приближающегося к западному берегу. Абивард, сидящий на коне во главе отряда, недоумевал: если возглавляемые им конники помчатся по мосту в одном направлении, а воины Смердиса полетят им навстречу, куда же денутся видессийские саперы? Два войска запросто сомнут их в лепешку.
Он выяснил этот вопрос - как только саперы уложили последние доски, они нырнули в канал и поплыли по его грязным водам назад к восточному берегу. Едва они нырнули с моста, Абивард воскликнул "Шарбараз!" - и пришпорил коня.
Мост закачался, как при землетрясении, под ударами копыт десятков коней.
Первого противника Абивард встретил, не проехав и двух третей пути до западного берега канала, - он ступил на мост секундой раньше воина Смердиса, да и конь под ним, похоже, был получше.
Он уклонился от летящего навстречу наконечника вражеского копья и одновременно нанес удар своим копьем. Удар пришелся в грудь Смердисову воину и перебросил его через круп коня. Хорошо обученный боевой конь Абиварда обрушил на поверженного копейщика удар своих подкованных железом копыт. Абивард пришпорил коня, направляя его вперед, к следующему врагу.
Мост был неширок. По краям поднимались фонтаны брызг, большие и не очень.
Они означали, что всадник или конь свалился в канал. Облаченные в тяжелые железные доспехи, всадники, погрузившись в воду, как правило, не выныривали.
- Шарбараз! - вновь воскликнул Абивард.
Сторонники законного Царя Царей постепенно теснили воинов Смердиса, прижимая их к западному краю моста. Но ни один из воинов Шарбараза еще не ступил на черный, топкий западный берег канала. Воины Смердиса выкрикивали имя своего кандидата на престол столь же громко, как воины Шарбараза превозносили своего.
Потом с севера по западному берегу канала пронесся новый клич: "Сарбараз!"
Абивард радостно завопил. Хоть видессийцы и не умеют произносить звук "ш", они отличные солдаты и тонкие стратеги. Маниакис-старший предвидел, что воины Смердиса будут вовлечены в гущу боя и не обратят внимания на все остальное.
Саперы под прикрытием холма, замеченного видессийским военачальником накануне, протянули через канал еще один понтонный мост. Большой отряд видессийских конных стрелков перешел канал, не встретив никакого сопротивления.
Они выпустили свои стрелы в не защищенных доспехами пехотинцев Смердиса, а потом с кличем "Сарбараз!" обрушились на них, размахивая мечами и коля пиками.
В атаке они были не столь сокрушительны, как макуранские копейщики, но их оказалось вполне достаточно, чтобы наголову разбить пеших лучников, опасных лишь тогда, когда они могли поражать неприятеля стрелами с расстояния, не подвергаясь ответному нападению. Их булавы и кинжалы не обеспечивали почти никакой защиты в ближнем бою.
Тяжелой кавалерии Смердиса пришлось прекратить бой на мостах и развернуться к видессийцам - иначе она была бы окружена и разбита наголову. Но Абиварду и его конникам удалось достичь западного берега канала, а бегство лучников позволило видессийским саперам навести еще несколько мостов, чтобы могли перебраться основные силы Шарбараза.
Командир видессийского отряда очень точно чувствовал, что необходимо сделать в первую очередь. Он позволил лучникам убежать и сосредоточился на конниках Смердиса. Его воины были экипированы лучше рядовых макуранских бойцов, хотя и не убраны с головы до ног в железо, да и коней их защищали лишь плотные суконные вальтрапы. Они могли одолеть воинов Смердиса, если только те не обрушатся на них всей своей мощью, но даже такую атаку они сумели бы выдержать и не дать копейщикам Смердиса пробиться сквозь их ряды и уйти от воинов Шарбараза.
Копейщики Смердиса быстро это поняли. Они начали бросать на землю свои длинные копья и мечи. Одни кричали: "Пощадите!", другие выкрикивали имя Шарбараза.
Некоторые продолжали сражаться. Большинство из них пало, но нескольким удалось прорваться и бежать.
Командир видессийцев - Абивард вспомнил, что это Маниакис-младший, - не удовольствовался победой, но послал своих конников вдогонку убегающим копейщикам Смердиса. Они побили еще очень многих и лишь затем вернулись к своим товарищам.
- Слава Маниакисам - отцу и сыну! - крикнул Абивард. - Один задумал нашу победу, другой осуществил ее.
Возглавляемые им макуранцы кричали до хрипоты. Каждый, кому случилось оказаться рядом с видессийцем, хлопал союзника по спине, орал ему в ухо, потчевал вином из бурдюка, притороченного к седлу. В это мгновение старинные враги были лучшими друзьями.
Абивард подъехал к Маниакису-младшему.
- Отличная работа, - сказал он. - Ты младше меня, но я завидую твоему хладнокровию.
Молодой человек улыбнулся. На его щеке был небольшой порез, а на предличнике - сверкающая полоса и вмятина. Без шлема с предличником Маниакис получил бы очень серьезную рану. Он сказал:
- Ты, высокочтимый, тоже был молодцом. Если бы ты их так не прижал, они могли бы прорваться и уйти большими силами.
- Да, именно это я и пытался предотвратить, - кивнул Абивард. - В Машизе поднимется великий вой и скрежет зубовный, когда весть об этой битве дойдет до Смердиса, хмыря хмырей.