Тертлдав Гарри. Похищенный трон (Видесский цикл, Смутные времена I)

   Абиварду хотелось стать Царем Царей не больше, чем забраться на крепостную стену и прыгнуть с нее вниз. Но он чувствовал, что чем больше стал бы убеждать в этом Шарбараза, тем меньше тот бы ему поверил. Он спросил гонца:
   - Желает ли величайший, чтобы я отправился в Машиз сегодня же?
   - Да, повелитель, - отозвался царский гонец. - Мне предписано сопровождать тебя в пути и Доставить как можно быстрее. - Из футляра на поясе он достал два куска пергамента:
   - Вот его письменный приказ, который я только что передал тебе на словах. Этот приказ позволяет нам менять лошадей во всех наделах по дороге в столицу, что ускорит наш путь.
   - Да, значит, он настроен серьезно, - кивнул Абивард и полушутливо добавил:
   - Ты позволишь мне попрощаться с близкими перед дорогой?
   - Повелитель, я твой слуга, - сказал гонец. - Но мы оба - слуги Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.
   - Прекрасно сказано, - ответил Абивард. - Ступай-ка на кухню, поешь, выпей. Я выйду к тебе, как только смогу. - Он приказал одному из своих людей отвести гонца в жилую часть крепости, а сам отправился искать Фраду.
   Брат захлопал глазами от возбуждения, когда Абивард сообщил ему новости.
   - Что это, по-твоему, значит? - спросил Фрада. - Думаешь, мы уже воюем с Видессией?
   - Не представляю себе, как это может быть, - сказал Абивард. - Без веских оснований Шарбараз не станет нападать на Ликиния, а Ликиний слишком недавно приложил столько сил, чтобы посадить Шар-бараза на трон, чтобы давать ему такие основания уже сейчас.
   Фрада зацокал языком.
   - Я бы с тобой поспорил, только не знаю как. Но ты опять уезжаешь и оставляешь меня следить за наделом. Это несправедливо. - Увидев выражение лица Абиварда, он засмеялся:
   - Нет, не смотри так. Это я просто из вредности. Чего бы ни хотел от тебя Шарбараз, я полагаю, ты дашь мне знать, найдется ли там местечко и для меня. А может, это касается Динак?
   - Вполне возможно, - согласился Абивард. - Не случайно же он почти ничего не сказал гонцу. - Он и сам почувствовал, что у него обеспокоенный вид. Надеюсь, ничего плохого... Нет, это вряд ли, судя по второй вести, что передал гонец.
   - Скоро узнаешь, - сказал Фрада. - Машиз отсюда далеко, но в этом году тебе не нужно сражаться, чтобы попасть туда.
   - Не дай Господь! - со смехом воскликнул Абивард и тут же посерьезнел. Значит, ты снова остаешься за хозяина, братец. Я знаю, что управляться с наделом ты можешь - у тебя было больше времени доказать это, чем у меня. Я оставлю тебе указания лишь относительно одного места...
   - Женской половины, я надеюсь, - сказал Фрада.
   - Почему-то я догадывался, что ты так и скажешь. - Абивард невесело усмехнулся. - Кстати, ты прав. Пусть мои жены по-прежнему пользуются теми привилегиями, которые я им дал, но ничего нового им не позволяй. Если понадобится совет, то совсем неглупо будет обратиться к матери, Рошнани или к обеим сразу.
   Если они сойдутся во мнениях, значит, так и поступай. Если же не сойдутся, решай сам. Лично я более склонен соглашаться с Рошнани. Фрада кивнул:
   - Буду иметь в виду. Но не это меня по-настоящему беспокоит. Вопрос несложный: что мне делать; если у одной из твоих жен начнет расти живот?
   - Об этом я позабочусь, - мрачно сказал Абивард. Он покопался в земле дворика и поднял три черных камешка, а потом вызвал трех свидетелей. Он выбрал людей, чья репутация сомнений не вызывала, среди них и кузнеца Ганзака - уж ему-то никто и не подумал бы не поверить. Абивард при свидетелях передал камешки Фраде и сказал:
   - Передаю их моему брату вместе с правом использовать от моего имени для развода с любой из моих жен, которая, нарушив супружескую верность, забеременеет во время моего отсутствия в крепости.
   - Я буду хранить эти камешки на тот день, который, надеюсь, никогда не наступит, - торжественно сказал Фрада.
   - Мы слышали твои слова, повелитель, и подтвердим их, если в том возникнет нужда, - сказал Ганзак. - Я тоже надеюсь, что такой день никогда не наступит. Остальные свидетели закивали.
   - Я тоже, - сказал Абивард. - Но надежды - это одно, а жизнь... - Он не стал договаривать. И брат, и свидетели знали, о чем он.
   Когда он вошел на женскую половину, вести о прибытии гонца уже проникли туда. Он не стал предупреждать жен, что оставил камешки у Фрады; он сомневался, что такая угроза удержит их на узкой и прямой стезе добродетели, если они склонны пойти по другой дорожке. А если при этом они не сумеют догадаться, что он мог оставить подобное распоряжение, значит, они слишком глупы и на женской половине им не место даже в качестве украшений. Рошнани сказала:
   - На этот раз, муженек, я не стану докучать тебе просьбами взять меня с собой. Вараз еще совсем маленький. Я буду молить Господь, чтобы Она побыстрее вернула тебя домой живым и здоровым.
   - И я буду молить Его о том же, - ответил Абивард.
   Рошнани начала было что-то говорить, но тут же замолчала, а потом осторожно предприняла вторую попытку:
   - Мы, то есть я и другие твои жены, будем сидеть под замком, пока ты не вернешься в крепость?
   - Нет, - ответил Абивард. - Я сказал Фраде, чтобы ваши привилегии оставались прежними.
   В ответ на это она обняла его, да так страстно, что он и вздохнуть не мог, только пожалел, что посланец Шарбараза в нетерпении ждет его на кухне. Рошнани сказала:
   - Воистину Господь была ко мне милостива и дала мне самого великодушного, самого добросердечного мужа на свете. За это я благодарю Ее, и за это я люблю его.
   Абивард намеревался сказать какую-нибудь банальную глупость о том, что не следует злоупотреблять предоставленными привилегиями, но осекся и изумленно воззрился на жену. Они были женаты уже почти три года, и за все это время, насколько он помнил, никто из них и словом не обмолвился о любви. Браки устраивались для укрепления межсемейных связей. При удачном стечении обстоятельств муж находил с женой общий язык, мог на нее положиться, онадавала ему полезные советы... и наследников, конечно. Все это у них с Рошнани было. Но помимо этого...
   Она с опаской наблюдала за ним, должно быть, беспокоясь, не сказала ли чего лишнего... Через мгновение он задумчиво заметил:
   - Знаешь, женушка, пока ты не произнесла это слово, я и не понимал, что у нас есть то, что этим словом называется. Это же чудо, на которое даже Таншар вряд ли способен. И еще знаешь что? Я за это очень сердит на тебя.
   - Сердит? Но почему? - озадаченно спросила Рошнани.
   - Потому что теперь я с еще большей неохотой покину тебя и буду тосковать каждый день, пока не вернусь домой. - Он обнял ее так же крепко, как она обнимала его.
   - И для меня эти дни будут пусты, - сказала Рошнани. Но потом, будучи человеком практичным, она посмеялась над собственным поэтическим преувеличением и сказала:
   - Ну, не совсем пусты. Их заполнит Вараз. Но скучать по тебе я буду так, что и слов не подберу.
   - Я понимаю тебя, потому что чувствую то же самое, - сказал он и несмело добавил:
   - Я тоже тебя люблю. - И снова обнял ее. - А теперь мне пора.
   Он поцеловал ее и поспешил к выходу с женской половины. Поскольку каждый шаг давался ему с таким трудом, Абивард постарался как можно быстрее проделать этот путь, пока он не стал ему совсем не под силу. Гонец Шарбараза допивал вино, когда Абивард вошел на кухню. Он поднялся со скамьи, на которой сидел.
   - Поехали, повелитель, - сказал он. - Если ты будешь любезен показать мне, как пройти к конюшне...
   - Конечно, хотя мне хотелось бы подготовить вьючную лошадь, пока мы еще не уехали, - ответил Абивард. - Здесь, на северо-западе, крепости и деревни стоят далеко друг от друга, а земли между ними зачастую очень плохи. Если, не дай Господь, с нами произойдет что-то непредвиденное, я не хотел бы застрять в пустыне без припасов. Так и жиреют стервятники.
   Гонец пробурчал что-то себе под нос, но вынужден был согласиться. Слуги принесли в стойла мешки с лепешками и бараньей колбасой, начиненной чесноком, мятой и кардамоном, и бурдюки с резким красным вином, а конюхи погрузили их на крупного, выносливого мерина.
   За два часа до заката гонец Шарбараза с явным облегчением вскочил в седло.
   Абивард тоже сел на коня, ведя в поводу вьючную лошадь. Вместе с гонцом он выехал из крепости Век-Руд, спустился с крепостного холма и направился на юго-восток.
   Как и предсказывал Абивард, поездка к Машизу проходила несравненно глаже, чем два года назад, когда он пробивался вместе с Шарбаразом к столице. Никто и не думал выходить против него с оружием в руках, наоборот, мелкая знать из кожи вон лезла, предлагая ему самое щедрое гостеприимство, какое могла себе позволить. Положение зятя Царя Царей имело свои преимущества.
   Не мешала и царская грамота, которой гонец Шарбараза размахивал при каждом подходящем случае. Она давала ему и Абиварду право требовать не только свежих лошадей на каждой остановке, но и провиант. Хлеб, мясо и вино, которыми Абивард запасся в Век-Руде, оставались почти нетронутыми.
   - Ну и что? - ответил он, когда гонец обратил на это его внимание. - Кто знает, что могло бы случиться, если бы при нас не было припасов?
   - Что-то в этом есть, - признал его спутник. - То, к чему ты готов, почему-то всегда получается хорошо. Все беды происходят от неожиданного.
   Мятежное войско Шарбараза обогнуло Дилбатские горы с юга, а потом через пустыню двинулось на Машиз. Поскольку сейчас в царстве был мир и приближалось лето, Абивард и царский гонец направились прямо через горные перевалы.
   Абивард считал себя привычным к горам. Он сам вырос на вершине, пусть и невысокой, он поднимался на Налгис-Краг, чрезвычайно впечатляющую каменную глыбу. Но вид крутых гор по обе стороны от тропы навел его на мысль о собственной незначительности на фоне мироздания. Сейчас эта мысль владела им сильнее, чем на бескрайней и пустой Пардрайянской равнине.
   Крепости, поставленные на горных тропах, способны были сдерживать любое войско сколь угодно долго - и силой оружия, и мощными камнепадами, которые они могли обрушить на голову неприятеля. Глядя на громадные груды камней, Абивард понял, почему Шарбараз даже не подумал пробиваться коротким путем через горы.
   Он никогда не дошел бы до Машиза.
   Но сейчас командиры крепостей наперебой оказывали все мыслимые почести зятю Царя Царей. Они показались ему скорее царедворцами, нежели воинами, однако же находящиеся под их началом гарнизоны представлялись вполне боеспособными.
   А потом, ранним утром, Абивард и царский гонец миновали последний поворот дороги, и впереди, словно на картине великого художника, на фоне уходящих вдаль речных долин Страны Тысячи Городов возник Машиз. Абивард долго и внимательно разглядывал эту картину. Раньше он видел Машиз с востока и даже входил в столицу, но сейчас, при взгляде с другой стороны, великий город представал в совершенно новом обличий.
   - Должно быть, такой вид открылся перед нашими предками Господь знает сколько лет назад, когда они впервые спустились с Макуранского плоскогорья и увидели землю, которую сделали своей.
   Гонец пожал плечами:
   - Не знаю, повелитель. Я рад вновь увидеть Машиз, потому что возвращаюсь домой, к жене и сыну.
   - С моими ты меня разлучил, - сказал Абивард, но без упрека: гонец лишь выполнял приказ Шарбараза, Царя Царей. - Теперь веди меня во дворец. Хочу узнать, что угодно от меня Царю Царей, и поскорее вернуться домой.
   В сущности, он впервые по-настоящему видел Машиз. Когда вошел в город с Шарбаразом, он был слишком занят сражением, чтобы обращать внимание на окрестности, а потом, как только они достигли дворца, город поглотила тьма, наведенная чародеями. Теперь он видел и запоминал все: купцов и шлюх, служителей Господа и барышников, пьяниц и слуг, зеленщиков, продающих салат, крестьян, покупающих медные побрякушки, певцов, танцоров, нищих, двух человек с кирками, упорно разбирающих саманную стену, женщин, торгующих певчими птицами в клетках, и многое-многое другое. Оглушительный гвалт поражал многоголосием.
   Если бы его не сопровождал гонец, он очень скоро безнадежно заблудился бы.
   Улицы извивались, как змеи, переплетались, шли кругами, но человек Шарбараза безошибочно пролагал в этом лабиринте дорогу к дворцу. У ворот он передал Абиварда толстому безбородому дворецкому и ускакал прочь.
   Сначала Абивард решил, что этот высокопоставленный слуга - мужчина, хотя прежде ни разу не видел мужчину без бороды. Потом он подумал, что перед ним женщина, поскольку голос, обращавшийся к нему, был для мужчины слишком высок и певуч. Но он с трудом мог представить себе, чтобы женщина занимала такое высокое положение при дворе Царя Царей.
   Наконец он сообразил, что находится рядом с евнухом. Он почувствовал себя неотесанной деревенщиной, непривычной к премудростям столичной жизни. Пока дворецкий вел его в тронный зал, он призадумался, а как же его спутник воспринимает собственное состояние. Да, за высокое положение тоже надо платить.
   - Великий и блистательный, я буду рядом с тобой, когда ты предстанешь перед Шарбаразом, Царем Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство, сказал евнух. - По моему знаку, вот такому, - он дотронулся до плеча Абиварда, - тебе следует пасть ниц перед ним.
   - Как скажешь, - согласился Абивард. То, что он - зять Царя Царей, не освобождало его от формальностей дворцового этикета. Скорее наоборот, ему надлежало соблюдать все эти формальности с большей скрупулезностью, нежели человеку не столь высокого положения.
   Ноги его беззвучно скользили по толстым шерстяным коврам, изысканно вытканным и расшитым, - эти ковры были слишком хороши, чтобы ступать по ним где-нибудь, кроме дворца Царя Царей. Светильники, освещавшие коридоры, были сделаны из сандала, их сладкий дым заполнял воздух. Перед въездом в Машиз Абивард надел самый лучший кафтан, но все равно чувствовал себя одетым прискорбно плохо.
   - Мы подходим к тронному залу, - сказал евнух своим странным бесполым голосом. - Держись рядом со мной, как я сказал, и будь готов к моему знаку.
   Царедворцы, трубадуры, военачальники и высшая знать из Семи Домов заполняли тронный зал. Абивард ощутил на себе их взгляды и постарался с честью выдержать этот осмотр. Сам он смотрел прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на вельмож, глазеющих на него, изучающих, оценивающих. Должно быть, они думают: "Каков же этот захолустный выскочка?"
   Он глядел только на трон, и это помогло ему сохранить самообладание. Трон был не простой, а двойной. На нем сидел Шарбараз в роскошной мантии и короне, и его было невозможно ни с кем спутать. Но кто же сидит рядом с ним? Тронный зал был очень длинным. Абивард прошел половину пути до трона и вдруг расплылся в широкой улыбке и почувствовал, что все тревоги оставили его, - рядом с мужем сидела Динак.
   Теперь он поглядел на важных особ, битком набившихся в тронный зал, желая понять, как они относятся к тому, что рука об руку с Царем Царей восседает женщина - и не просто женщина, а его родная сестра! Если им это и не нравилось, они не подавали виду. Что ж, так тому и следует быть.
   Никто, кроме личной охраны Шарбараза, не находился к трону ближе чем в пяти шагах. Примерно на этом расстоянии остановился и евнух. Как обученный конь, Абивард тотчас застыл рядом с ним. Евнух легонько постучал ему повыше локтя, и Абивард распростерся на полу перед повелителем Макурана.
   Ковер кончился на несколько шагов раньше. Камень, к которому Абивард прижался лбом, был гладким и блестящим. Абивард невольно задумался, сколько же простираний было исполнено на этом самом месте за много веков. И еще он заметил тонкую, еле заметную щель, отделявшую каменную плиту, на которую опустился он, от следующей, и безуспешно попытался определить, что бы это значило.
   - Поднимись, о зять мой, и подойди ко мне, дабы я мог обнять тебя, сказал Шарбараз.
   Абивард поднялся на ноги и подошел к трону. Охрана расступилась, пропуская его, но глаз с него не спускала. Шарбараз тоже встал, сделал два шага по направлению к нему, обнял его и подставил щеку для поцелуя, тем самым давая понять, что различие в статусе между ними самое незначительное. По залу пронесся чуть слышный гул: царедворцы, привыкшие понимать эти тонкие знаки, делали свои выводы. Лицо Динак светилось от гордости.
   - Величайший, я прибыл в Машиз, повинуясь твоему приказанию, - сказал Абивард, надеясь, что Шарбараз хоть как-то даст ему понять, зачем вызвал его.
   Но Царь Царей просто сказал:
   - Так тому и следует быть. Нам с тобой предстоит многое обсудить, очень важное для державы. - И опять слух Абиварда уловил шорох шепотков, на этот раз, как ему показалось, с примесью возбуждения. Собравшиеся здесь вельможи знали, о чем говорит Шарбараз, хотя Абиварду это было неведомо. "Но, - с гордостью подумал он, - Царь Царей пожелал совещаться со мной, а не с ними".
   После официального приветствия Шарбараз вновь препоручил Абиварда заботам евнуха, который отвел его в небольшую комнату, убранную с таким изяществом, что Абивард сразу догадался - это может быть только приемная Царя Царей. Слуга принес поджаренные фисташки, крохотные пирожные с миндальным кремом и вино, сладкое, как мед, гладкое, как шелк, и теплое, как солнышко в погожий весенний день.
   Абивард немного перекусил, потом положил одну на другую несколько подушек, привалился к ним и стал ожидать самодержца. Вскоре пришел Шарбараз, на шаг позади шла Динак. Когда Абивард поднялся и приготовился к очередному простиранию, Шарбараз жестом остановил его:
   - С церемониями мы покончили. Теперь к делу.
   - А можно мне сначала взглянуть на племянницу, величайший?
   - Пойду принесу ее, - сказала Динак и поспешно удалилась.
   - Я хочу, чтобы ты познакомился еще кое с кем, но его я представлю тебе попозже, - сказал Шарбараз. Он взял орешек, сломал тонкую скорлупку большим и указательным пальцами и забросил ядрышко в рот.
   Вернулась Динак. Она вложила. в руки Абиварду крошечного, закутанного в одеяльце младенца и улыбнулась, когда он машинально взял ребенка так, чтобы поддерживать головку.
   - Все правильно, у тебя у самого сын, - сказала она, словно в напоминание себе. Не послышалась ли ему ревность в ее голосе? Возможно, чуть-чуть, решил он. Она продолжила:
   - Все никак не привыкну, что я - тетя, как ты теперь дядя.
   - Очень хорошенькая, - сказал он, глядя на Джарирэ. Она была не только хорошенькой, но и - в данный момент - спокойной; а это, как он успел усвоить, немаловажное достоинство. - Пытаюсь определить, на кого из вас она похожа.
   - Похожа на младенца, - сказала Динак, будто это объясняло все.
   Шарбараз нетерпеливо переступал с ноги на ногу:
   - Я думал, ты рвешься узнать, зачем я вызвал тебя На другой конец царства.
   - Рвусь, величайший, только... - Он поднял Джарирэ. - Можно я воспользуюсь вашей дочкой в свое оправдание?
   - Лучшее оправдание ты вряд ли мог бы найти, - засмеялся Шарбараз. - Но все равно выслушай меня. Автократор Ликиний мертв.
   Мороз пробежал у Абиварда по коже.
   - Как это произошло? - прошептал он. - Ты в хороших отношениях с его сыном Хосием или начнем войну?
   - Хосий тоже мертв, как и предсказал Таншар, - сказал Шарбараз. Абивард, раскрыв рот, смотрел на Царя Царей, который продолжил:
   - Выслушай рассказ в том виде, в каком он дошел до меня в начале весны. Ты знаешь, что Автократор Ликиний был большим скрягой. Мы убедились в этом, будучи в Серрхизе. И еще ты знаешь, что Видессийская империя воевала с кочевниками-кубратами к северо-западу от города Видесса.
   Абивард протянул племянницу Царю Царей, что свидетельствовало о его полнейшем замешательстве.
   - То, что ты говоришь, величайший, чистая правда, но как одно связано с другим?
   - Оказывается, очень сильно, - ответил Шарбараз. - В прошлом году Ликиний одержал над кубратами ряд побед и надеялся разбить их окончательно, может быть, даже завоевать. Ему не очень хотелось отзывать войско домой, а весной начинать новую кампанию, поэтому он приказал перезимовать к северу от реки Астрис, на самом краю степей, и жить на подножном корму. Понимаешь, он таким образом надеялся избавить себя от расходов по содержанию войска на зимних квартирах. Он и так здорово задержался с выплатой армии серебра... Впрочем, нет, видессийцы платят - или, в его случае, не платят - золотом.
   - Господи! - тихо проговорил Абивард. Он попытался представить себе, что произошло бы, получи макуранская армия приказ зимовать к северу от Дегирда.
   Войска были бы, мягко выражаясь, недовольны. Ему пришлось задать новый вопрос:
   - И что произошло?
   - Именно то, чего ты и ожидал, - сказал Шарбараз. - По глазам вижу. Да, они взбунтовались, убили парочку военачальников...
   - Надеюсь, не Маниакисов! - воскликнул Абивард и только потом сообразил, кого перебил. - Прости, величайший.
   - Ничего, - сказал Царь Царей. - Такие новости кого угодно выведут из равновесия. Нет, Маниакисы не имели к этому никакого отношения. Когда они возвратились в Видессию, Ликиний назначил старшего губернатором какого-то острова на краю света, а младшего отправил туда же командовать гарнизоном.
   Подразумевалось, что это награда за прекрасно проделанную работу, но я полагаю, Автократор попросту убирал с дороги тех, кто мог бы стать ему соперником... Да, так на чем я остановился?
   - На мятеже, - хором сказали Динак и Абивард.
   - Да, вот именно. Значит, войско Ликиния взбунтовалось, перебило нескольких крупных чинов и провозгласило Автократором одного парня по имени Генесий, Господь ведает почему - этот Генесий был всего-навсего кавалерийским сотником. Но они изготовили красные сапоги, обули его в них и двинулись маршем на Видесс.
   - При таком-то главаре можно было бы предположить, что Ликиний запросто разобьет их, - сказал Абивард.
   - Если бы войны велись на пергаменте, ты был бы прав, - заметил Шарбараз, - но как только у Ликиния появился соперник, неважно какой, его моментально перестали слушаться. Он уже не в первый раз задерживал войску жалованье, да и вообще надоел всем донельзя. Он приказал войскам выступить против Генесия.
   Разумеется, из Видесса они вышли, но тут же перешли па сторону мятежников.
   Город мог бы, я думаю, выдерживать осаду вечно, но стражи ворот открыли их перед воинами Генесия.
   - Ликинию следовало бежать, - сказал Абивард. - Он же должен был понимать, что ты принял бы его хорошо, хотя бы в благодарность за то, что он сделал для нас в Серрхизе.
   - Никто из моряков не захотел перевезти его с сыновьями через узкий пролив к западным землям, - сказал Шарбараз. Его слова в этой маленькой уединенной комнате прозвенели погребальным набатом. Абивард взял орешек и положил его обратно в вазу - аппетит пропал. Царь Царей продолжил:
   - В конце концов он попытался перебраться через пролив на лодке, сыновья гребли сами. Но слишком поздно - люди Генесия были уже в городе. Ликиния схватили.
   - И убили вместе с Хосием. Ты уже говорил об этом.
   - Гораздо хуже, - сказала Динак, уже слышавшая эту жуткую историю раньше.
   - Они перебили сыновей Ликиния у него на глазах. Последним убили самого старшего, Хосия, а потом прикончили Ликиния - не спеша, по кусочкам. - Она передернулась. - Мерзость какая! - Должно быть потому, что у нее теперь был свой ребенок, сама мысль об убийстве чьего-то ребенка, Тем более на глазах родителя, представлялась ей особенно отвратительной.
   - Вот так и воцарился в Видессии Автократор Генесий, - сказал Шарбараз. Часть этой истории я сложил по кусочкам из рассказов путешественников и купцов, а остальное узнал от послов, которых прислал мне Генесий с известием о своем восшествии на видессийский престол. Кровавыми убийствами проложив себе дорогу во дворец, теперь он, видите ли, решил начать соблюдать этикет.
   - Что ты сказал послам? - спросил Абивард.
   - Велел им убираться из моего царства и благодарить судьбу, что я не приказал заковать их в кандалы и бросить в темницу под дворцом, - ответил Шарбараз. - Я сказал, что не намерен иметь дело с людьми, которые служат правителю, злодейски убившему моего благодетеля. - Глаза его сверкали, мысль об ужасном конце Ликиния приводила его в ярость. На, прежде чем. продолжить, он покачал головой:
   - Наверное, для дела полезнее было сдержаться и дать им любезный ответ. Теперь Генесий знает, что я его враг, и может соответствующим образом подготовиться.
   - Все видессийцы признали его Автократором? Шарбараз вновь покачал головой:
   - Видессия извивается, как змея с переломанной хордой, бурлит, как забытая на плите похлебка. Кое-кто в империи поддерживает узурпатора, другие утверждают, что по-прежнему верны дому Ликиния, хотя дом этот разрушен до основания, и до меня дошли слухи, что один или даже несколько военачальников в пику Генесию объявили себя Автократорами. - Он потер руки:
   - Неплохая получается заварушка.
   - Да уж, - проговорил Абивард. - У нас совсем недавно была гражданская война. Теперь очередь видессийцев, и, судя по твоим рассказам, их эта зараза поразила куда сильнее. Что ты намерен делать, величайший?
   - Пусть в этом году поварятся в собственном соку, глядишь, и вовсе развалятся, - ответил Шарбараз. - Но я отберу назад все васпураканские земли, уступить которые вынудил меня Ликиний. И я представлю это как акт отмщения за его смерть. - Он вновь потер руки, явно смакуя иронию ситуации. Голос его сделался мечтательным. - Но мне нужно больше. Много больше. И у меня есть ключик к этому замку. Я его тебе покажу. - Он поспешно вышел из приемной.
   - О чем это он? - спросил Абивард Динак. Она улыбнулась:
   - Знаю, но тебе не скажу, через минуту сам увидишь. Не хочу портить сюрприз.