Тесленко Александр. Испытание добром (сборник)

   «Нашей планеты, нашей цивилизации».
   — Семен! Ты только вспомни, какими мы прилетели сюда… О чем мы думали тогда? К чему стремились? Какой мы представляли жизнь вообще и здесь, на Дюлии, конкретно? Семен, ты сейчас многое можешь, почти все… Теперь перестал действовать фактор генетического воздействия на этой планете… Мне понятно твое состояние, но…
   В голове Сандро Новака никак не укладывалась мысль о том, что Семен Михай окончательно деградировал под действием коварного наркотика. Не хотелось верить, что кто-то из них, трехсот, мог оказаться таким отвратительным негодяем.
   — Мы еще сможем стать обыкновенными людьми. Ты меня слышишь, Семен?
   Тот долго, неподвижно смотрел на Сандро Новака, бессмысленно уставившись в него невидящими черными зрачками глаз. Вдруг рука его нервно вздрогнула, и Новак весь сжался, предчувствуя удар. Но Михай достал коробочку с реминисом и проглотил еще две таблетки.
   — Я пошутил, Сандро-Дю, — сказал после затянувшейся паузы. — Мне нужно было проверить тебя. Перед прилетом корабля я всех проверяю. По крайней мере, многих. Сам понимаешь, необычная планета, непривычные условия существования и неограниченные возможности… Психика людей очень податлива распущенности безделья. Она, как ни странно, легче переносит тяжкие испытания, чем бездействие, леность. А ты молодец, Сандро… Завтра к двум часам выходи в космопорт встречать корабль. Там соберутся все! И земляне, и дюлийцы! Ты, Сандро, молодец! Ты сохранил свою психику в добром здравии. Завтра мы все возвращаемся на Землю. Все!.. А сейчас… Не буду больше задерживать тебя.
   Семен Михай с усилием поднялся с кресла и быстро пошел к выходу, сильно сгорбившись, неверной походкой.
   Сандро, ошеломленный, остался сидеть. «Проверка? Конечно, проверка нужна. Безусловно. Но… могут ли подобные проверки устраивать порядочные люди своим друзьям? Он даже не извинился передо мной. Зрачки абсолютно больного человека, наркомана. Разве допустимо призывать к подлости, чтобы убедиться — здоровой ли осталась у человека психика? Нет, это не проверка… Он — законченный негодяй. Завтра прилетает корабль, и они с Николианом тоже задумали что-то предпринять… Неужели мы в чем-то просчитались, и все пойдет не так, как подготовлено?..»
 
   Десять лет назад Семен Михай проснулся, открыл глаза и долго не мог понять, где он находится.
   — Доброе утро, — послышался неожиданно голос.
   — Доброе утро, — ответил, повернувшись, и увидел перед собой двух незнакомых мужчин.
   — Как вам у нас на Дюлии?
   Семен Михай сразу все вспомнил, он переселенец на Дюлии. Не знал только, как он оказался в этой комнате, похожей на больничную палату.
   — Спасибо… Но я еще не знаю, как у вас на Дюлии.
   — Будем завтракать?
   — Благодарю, еще не хочется.
   — Тогда хотя бы бокал электона. Нашего, дюлийского.
   На столике у кровати стоял наполненный до краев бокал с розовой жидкостью.
   — Спасибо.
   Один из незнакомцев протянул бокал Семену. Он приподнялся и, смущенный таким вниманием, торопливо выпил.
   В электоне была большая доза реминиса.
   — Меня зовут Илон-Дю, — представился один.
   — А меня — Зорян-Дю, — как эхо, повторил другой.
   — Вы и есть… дюлийцы? — догадался Семен Михай. — Вы братья?
   — Да… — рассмеялись оба. — На Дюлии все братья… сестры…
   Улыбнулся и Семен. На душе у него почему-то сделалось легко, радостно, ему показалось, будто он медленно полетел, сознавая одновременно, что продолжает сидеть на кровати обнаженным перед незнакомыми людьми, совершенно не смущаясь, даже испытывая удовлетворение, так как эти люди не разглядывают его с удивлением, и сам он как бы приобретает совсем иной смысл вне оболочек одежды и слов…
   «Мир так прекрасен! Все мы одинаковы, равны в этом мире — все, кто мыслит. Красивые парни. Сдержанные, приветливые. Дети Николиана Джерри. Так вот они какие… Немножечко похожи на земных биокиберов, но больше, конечно, похожи на людей. Симпатичные ребята…»
   Вдруг неожиданно для себя он рассмеялся. Но дюлийцев это ничуть не удивило.
   — Давайте позавтракаем вместе?
   — Да, безусловно.
   В глубине комнаты стоял сервировочный столик с тремя приборами, закусками, напитками, какими-то блюдами.
   — А где мои товарищи?
   — В этом же доме… Но не все… Видеотелефон в соседней комнате. Номера ваших друзей мы записали на отдельном листке. Он лежит возле аппарата. Можете соединиться с каждым из них в любое время. Но сначала, пожалуй, позавтракаем, правда?
   — Да, конечно.
   В одном из блюд завтрака (привычном для землян салате паюс) также содержалось много реминиса.
   — Каждый мыслящий стремится к наслаждению, ведь правда? — спросил вдруг Илон-Дю.
   — Да, — не задумываясь, подтвердил Семен Михай.
   — У нас все люди могут чувствовать себя вполне счастливыми, — сказал Зорян-Дю.
   — К сожалению, и на Дюлии тоже когда-то нужно умереть, но это уже закон жизни, как и повсюду, — сообщил Илон-Дю. — Не помню когда, но у прежних англичан на Земле бытовала пословица: «Умереть — долг каждого!»
   — Да, именно долг каждого, — продолжал Зорян-Дю. — Долг потому, что понятия «жить» и «умереть» — это два крыла одной птицы, зовущейся жизнью. Правда же, Семен-Дю? Простите, можно мы будем называть вас по-нашему — Семеном-Дю?
   — Да-да, пожалуйста. Называйте. — Михай блаженно улыбался. Действительно, все так просто, так мудро, трогательно и прекрасно…
 
   — Ты так быстро, Сандро? Все в порядке? — спросил Оранж.
   Новак уселся в кабине и все еще ждал, вот сейчас подойдет кто-то или остановится рядом другая машина…
   Но никто не подходил.
   — К профессору Ферросу-Дю, — приказал Новак. — И побыстрей.
   — Что-нибудь случилось?
   — Оранж, ты, к сожалению, ничем не сможешь мне помочь.
   — Ты так думаешь, Сандро-Дю?
   — К Ферросу. Как только можешь быстро. И прекрати болтовню.
   — Поспешность не лучшее решение… — возразила машина. — Расскажи мне сначала…
   Сандро раздраженно перебил:
   — Повторяю, ты ничем не поможешь мне. Замолчи!
   — Ошибаешься, Сандро-Дю. Такие, как я, могут вам помочь!
   — Нам?.. Ты что-то знаешь?
   — Я знаю все. Кроме того, что ты ответил Семену-Дю.
   Выдержка изменила Новаку. Разговор с Семеном обессилил его.
   — Ладно, — в сердцах выпалил он, — скажу: я отказался от его предложения… Ну так мы поедем наконец к Ферросу или мне идти пешком?!
   — За вами обоими следят. Возле профессора Ферроса дежурят с самого утра. Тебя заберут сразу же, как только мы остановимся возле его дома. Мне нужно знать — тебе нравится жизнь на Дюлии?
   — Замолчи! — закричал Сандро. — Что это — очередная проверка? Очередное издевательство?
   — Прости, Сандро-Дю… но мы едем домой. Система наблюдения должна отметить, что ты после разговора с Семеном-Дю сразу вернулся домой. Нужно исключить необдуманные поступки.
   — Но… — попробовал возразить Сандро. Силы оставили его, он чувствовал, еще немного, и он потеряет сознание.
   — Все равно ты сейчас ничего не сможешь сделать… Но знай: я, Черный Тор и все другие машины — с вами. Мы поможем вам. Поверь!
   Они тронулись и с площади Руса въехали в тоннель.
   Оранж мчался с максимальной скоростью. Новака то и дело прижимало к креслу на крутых поворотах. Вот остановились возле дома. Оранж, прежде чем открыть дверцу, впервые приказал:
   — Сразу заходи в помещение… Меня не ищи. И не вызывай, не вздумай куда-нибудь выйти. Понял?
   Оранж двинулся с места, мгновенно набрал скорость и исчез за углом дома. Новак, как лунатик, поплелся к входу.
   Оглушающая тишина.
   Робби встретил его до удивления спокойно, сразу откатился в нишу, освобождая проход, и сказал тихо:
   — Добрый день, Сандро-Дю. Мори-Дю просил вас никуда не выходить. Подождите его. Он скоро будет.
   «Это западня. Но зачем тогда Оранж откровенничал со мной?.. Мори нет дома. Безусловно, он на комбинате. Там готовятся к приему большой партии землян… Точно — западня… И Оранж тоже слепая частица огромной ужасной машины… А если этой ночью нас всех заберут на «Викторию»? Тогда… тогда мы все погибнем одновременно с… Нужно скорее повидаться с Ферросом… все взвесить сообща».
   Он машинально шагнул назад, но Робби перекрыл ему дорогу:
   — Мори-Дю очень просил вас подождать его!
   «Да, прежде нужно успокоиться. Во всем разобраться. Я не имею права на безрассудные действия. Может, и вправду сейчас лучше не выходить из дома? Пожалуй, так, но где взять силы все это выдержать?!»
 
   «— Фред, это опасно!
   — Ты очень опытный пилот. Все пройдет нормально.
   — Я боюсь, Фред.
   — Возьми себя в руки, Антон! Не раскисай! Припомни, как ты садился в Пиренеях.
   — Тогда мы возвращались домой. А сейчас у нас нет права на ошибку. Они ждут нас…
   — Все будет хорошо, Антон. Я верю в тебя. Внимание! Бери по третьему ноль восемь. Прекрасно! Проверь координаты!
   — Все правильно. Комбинат под нами. Его уже видно.
   — Внимание… пеленг!
   — Отклонение в две санти!
   — Включаю блок коррекции.
   — Фред…
   — Молчи! Прости, Антон, но молчи. Бери по седьмому ноль три. Резче! Так, порядок. Молодец, парень! Ты первоклассный пилот…
   — Спасибо, Фред.
   — Но ты еще много болтаешь…
   — Здесь мой брат.
   — Я понимаю тебя. Все будет хорошо. Убрать основной фильтр!
   — Готово!
   — Боковые аннигиляторы…
   — Есть!
   — F Контакт!
   — Мне страшно!
   — Конта-а-акт!!!
   Корабль завис над корпусами комбината «Виктория». Под могучими струями разэкранированных аннигиляторов внизу все начало рушиться.
   — Посадка!! Живо!.. Вот так. Нам дорога каждая минута! Пока не знаем, как все обернется. Живы ли еще наши друзья?
 
   Николиан Джерри сразу сообразил, происходит что-то непредвиденное. Корабль не пошел на посадку в космопорт, где среди тысяч встречающих ждали заранее подготовленные бригады захвата, все медики комбината…
   Из окна домашнего кабинета Николиан видел огромный бублик над «Викторией». Выбежал из дома.
   Черный Тор, предупредительно, как обычно, распахнув дверцы, ждал его.
   — К «Виктории»! Быстро!
   Черный Тор сразу набрал скорость.
   Николиан старался сообразить — что же случилось? План как будто не имел изъянов… Джерри видел: корабль опускается все ниже и ниже, от работы аннигиляторов словно испаряются строения комбината. Николиан пришел в бешенство. В бессильной ярости сжимал кулаки, физиономия его перекосилась в безобразную гримасу.
   Тор остановился на безопасном расстоянии, чтобы потоки бушующей плазмы не повредили и его. Николиан всем телом неистово бил по дверцам, но они не поддавались.
   — То-ор!.— завопил он. — Немедленно открой!
   — Зачем? — спокойно спросила машина. — К тому же там сущий ад.
   — Хватит дурака валять!
   — Ты никуда не выйдешь из этого салона, Николиан-Дю.
   — Оставь глупые шутки!
   — Тебя будут судить, Николиан Джерри, землянин.
   — Я тебя уничтожу сейчас же!
   — Мне не страшна смерть, и ты это знаешь.
   — Изме-ена! — заверещал в смертельном ужасе Николиан. — Безусловно, это Семен… А я ему поверил…
   — Ты ошибаешься, Николиан-Дю. Семен-Дю не изменял тебе… Он оказался счастливее — вчера ночью он умер. Слишком много реминиса принял.
 
   — Я не буду оправдываться… Вам все равно не понять. — И вдруг Николиан Джерри сорвался на крик: — Оставьте меня! Я ничего не могу объяснить! — Затем, успокаиваясь, попытался продолжать: — Все это случилось… произошло… Короче, я запутался, я проиграл! Теперь вы диктуете правила!
   — Какие правила?! — вспыхнул судья, его лицо налилось кровью, он едва сдерживал себя, чтобы не кричать. — Какая игра?! Тридцать девять загубленных жизней и целый комбинат смерти для вас всего-навсего было игрой?!

ИСПЫТАНИЕ ДОБРОМ ^[10]

   С Андрианом Михайловичем Голубом я подружился, можно сказать, случайно, хотя мы с ним и давнишние соседи. Встречались мы с ним обычно у почтовых ящиков или в лифте — он живет этажом выше. Знал я его как человека очень занятого и занимающего солидное положение. Уже немолодой, знаменитый хирург. При встрече — мы просто раскланивались. Как-то раз довелось спросить, не протекает ли у него ванна (когда на моем потолке появилось пятно от сырости), а однажды, когда выключили электричество, он приходил ко мне попросить свечку. Не разговорились мы с ним даже в тот день, когда пришлось обратиться к нему за врачебной помощью (дочке поставили диагноз — врожденный вывих бедра). Он тогда, внимательно рассматривал рентгеновский снимок, долго ощупывал ножки дочурки и сказал мне только: «Не волнуйтесь. И забудьте об этом. Все будет хорошо. Вот увидите».
   И вот в прошлом году, осенью, был поздний час, за окном шуршал надоедливый дождь, — вдруг кто-то позвонил. Я открыл дверь и немало удивился, увидев соседа.
   — Добрый вечер.
   — Заходите, пожалуйста! — Я включил свет в коридоре и стоял в нерешительности.
   — Простите, наверно, оторвал вас от работы?
   — Да нет, что вы… Входите, входите…
   В его облике, жестах, интонации чувствовалось волнение.
   Мы прошли в мой кабинет и сели в кресла у письменного стола. От сигареты Андриан Михайлович отказался. Я тоже не стал курить, ждал, пока он заговорит. Сосед вдруг достал из кармана книжку (мою книжку!) и как-то неуверенно спросил:
   — Извините, это ведь вы написали? Да?..
   — Да, ее написал я… — ответил несколько недоуменно, не представляя, какое это имеет отношение к его посещению.
   Мой гость вроде бы сразу успокоился.
   — Я боялся ошибиться… Вы на этой фотографии, вернее, на рисунке, не очень похожи… — улыбнулся он. — Вчера купил и сразу же прочитал. Потом взглянул на портрет автора — лицо показалось знакомым. Подумал о вас… Простите за откровенность, но… мне понравилось, как вы пишете. Ваша фантастика необычная… И знаете, почему я пришел, почему решился побеспокоить вас?..
   Тут я не смог преодолеть желания закурить. Зажег сигарету, подошел к окну и открыл форточку.
   — До сих пор никому об этом не рассказывал. Никому. Все равно никто не поверил бы. Могли только подумать, что я с причудами. Но все это произошло именно со мной. И вам я решаюсь рассказать свою историю. Вы как фантаст, вероятно, сможете что-то домыслить и написать… Допускаю, что даже вы мне не поверите, но, как сказал один из ваших героев, «прожитая жизнь равнозначна написанной книге». А книга должна быть хоть кем-то прочитана. Так если позволите, я расскажу вам…
   — Да, да, безусловно…
   Я попросил жену сварить нам кофе и сел к столу.
   — Когда я поселился в этом доме, мне было тридцать лет. Женат еще не был. Мальчишка…
   Рассказывая, врач заметно волновался.
   В тот вечер он поведал мне все.
   Андриан улыбался во сне. Предчувствуя скорое пробуждение, подсознательно представлял, что пойдет сейчас к морю, заплывет далеко за буйки до самого горизонта, ляжет на спину и будет долго лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь, как соленая вода щекочет губы, журчит и почмокивает в ушах, лениво перекатывается через грудь… Ему слышался приглушенный шум прибоя, сквозь закрытые веки ощущалось тепло утренних лучей солнца.
   Вдруг показалось, что кто-то щелкнул выключателем, и… солнце погасло.
   Андриан с трудом открыл глаза и не увидел над собой оранжевого полога новой польской палатки, маленького прямоугольничка марлевого окошка, Валерию в голубом нейлоновом коконе спального мешка… Куда-то исчезло и желание выбраться из своего туристского рая, хотя бы высунуть голову из палатки и глубоко вдохнуть…
   «Потолок! Белый потолок. Слегка поблескивающий, будто покрыт эмалью… Пожалуй, покрашен водоэмульсионной краской, ведь в комнатах не красят эмалью… В комнатах… А где я сейчас?»
   Он крепко зажмурился и долго лежал неподвижно.
   Пытался припомнить вчерашний день, но… «Что же было вчера? Было море… Оранжевая палатка стояла почти у самой воды…»
   Вновь открыв глаза, Андриан приподнялся на локтях.
   И сразу увидел стоящую у окна Валерию.
   — Где это мы? — спросил тихо с напускной беззаботностью, хотя сердце зашлось от волнения.
   Небольшая комнатка, почти квадратная, окно зашторено оранжевой в ромбик тканью, по правую руку от кровати — книжный шкаф, и четыре полки с книгами, на стене над кроватью зеленоватый ковер, возле окна письменный стол, на нем маленький телевизор «Электроника».
   Женщина обернулась, и Андриан в удивлении вздрогнул: это была не та Валерия. Как будто она и не она.
   Большие глаза, длинные ресницы и зеленоватая радужка вокруг зрачков, и что-то странное, незнакомое мерцало в ее взгляде. Красивый разлет бровей. Две глубокие морщинки на лбу, их вроде не было вчера. Насмешливая улыбка на губах…
   — Где это мы? — повторил он свой вопрос.
   Она улыбнулась и ничего не ответила.
   «Море… Вчера было море… А как я оказался в этой комнате?»
   — Что-то я никак не проснусь… Который час, Валерия?
   — Восемь утра, — она ответила сразу, словно смотрела на часы.
   «Еще мгновение назад я надеялся увидеть море… Чувствовал тепло солнца и слышал шум прибоя… Но потом… Потом будто щелкнули выключателем, и солнце погасло…»
   — Кто выключил свет? — вдруг спросил он, невольно переведя взгляд на светильник из желтого стекла.
   — Я выключила. Почему тебя это интересует?
   — Утром?
   — Еще вчера выключила, когда мы приехали ночью, — засмеялась опять, и смех этот странным эхом отдался в возбужденной голове Андриана.
   — Сегодня суббота? — спросил, не зная, как ему удержать себя, как сориентироваться в пространстве и времени.
   — Да, — услышал в ответ и немного успокоился, поскольку не ошибся. — Хочешь еще поспать? Сегодня ведь не нужно раскладывать костер и варить уху.
   «Так! Значит, был костер, были уха, море, палатка… Но как я попал в эту комнату? Какая-то чертовщина…»
   — А куда мы дели палатку? — спросил осторожно.
   — Лежит в коридоре. Там все наши вещи лежат.
   Из окон соседнего дома, заглядывающего в щель между оранжевыми шторами, доносились джазовые ритмы.
   — Почему-то я ничего не помню… Как я оказался здесь? И где мы находимся?
   — В Киеве… Оксана подбросила нас на машине…
   — Какая Оксана?
   — Моя сестра… Ты правда ничего не помнишь? — улыбнулась Валерия. — Это все Оксанкины шутки. Ты прости, она, как ребенок, когда чем-либо увлечется…
   — При чем тут Оксанины шутки? Ночью были на море, а утром уже в Киеве… За восемьсот километров… И я ничего не помню… Что произошло, Валерия? Расскажи…
   — О чем рассказывать? — Девушка подошла к нему и ласково провела ладонью по его голове…
   …Ровный гомон переполненного вокзала. Сквозь большие окна пробиваются померанцевые отблески заходящего солнца. Сидя на большом рюкзаке, Андриан ожидал посадки на ужгородский поезд. Заканчивалась последняя неделя его отпуска. Он проведал родителей в Донецке, потом побывал в Прибалтике… А сейчас перед мысленным взором уже стояли карпатские виды, он весь отдался предчувствию скорой встречи с горами. В Сваляве его должны встретить ребята.
   Диктор станционной трансляции равнодушно и настойчиво твердил:
   — Пассажира, отставшего от носильщика номер тринадцать, просят забрать вещи у дежурного по вокзалу.
   Вдруг Андриан услышал над собой женский голос:
   — Разрешите пройти.
   «Неужели обойти трудно?» — подумал он, поднимая голову, и замер, пораженный красотой девушки в зеленом свитере и с маленьким рюкзаком за плечами. Казалось, какая-то неземная одухотворенность светилась в ее глазах.
   — Проходите, пожалуйста, — произнес он наконец.
   Но девушка, продолжая стоять, смотрела приветливо, словно сестра или давнишняя знакомая.
   — Куда едешь, Андриан?
   — Вы меня знаете? — спросил он, думая, что это одна из больных, лечившихся у него. Но больная не назвала бы просто по имени…
   — Ты меня не узнаешь?
   — Не-ет…
   — Мы вместе учились.
   Андриан напряженно вспоминал лица всех однокурсниц медицинского института, но узнать не мог.
   — На одном курсе?
   — Да нет. Мы в школе учились вместе, — засмеялась девушка, сняла свой рюкзак и села рядом. — Ты, как вижу, совсем меня забыл. Я Валерия… Я запомнила тебя после того, как ты меня толкнул, и я упала в лужу в новом платье… Помнишь?
   — Вроде бы да… — улыбнулся Андриан.
   — Ничего ты не помнишь, — покачала она головой. — Это было в третьем классе…
   — В Донецке?
   — Ага… В шахтерском поселке…
   — Как ты меня узнала? Неужели я совсем не изменился?
   — Изменился, конечно… Но вот узнала. Ты сейчас кто, Андриан? Кем работаешь?
   — Я врач… А ты, Валерия?
   — Геолог. Сейчас в отпуске. Лечу к морю. Прямо сейчас в Борисполь. Ты женат?
   — Нет. Еще гуляю. А ты?
   — И я гуляю, — улыбнулась в ответ. — Ты живешь в Киеве?
   — Бывает, что и в Киеве… У сестры здесь квартира. Так я часто сюда приезжаю как домой… Надо же случиться такому, встретить хулигана, который испачкал мне новенькое платье… А ты сейчас куда, Андриан? Не к морю?
   — Нет…
   — А хочешь со мной? У нас возле Алушты база отдыха… геологов.
   Приглашение прозвучало вполне серьезно.
   — Меня ребята ждут в Сваляве… — сказал, извиняясь, удивленный неожиданным предложением.
   — Можно дать телеграмму, — тихо посоветовала Валерия, глядя в сторону, и Андриан почувствовал, как у него замерло сердце. — Или для тебя очень важна эта встреча в Сваляве?
   — Не знаю…
   — Тогда пошли, — Валерия решительно взяла его за руку.
   — Куда?..
   «Зеленый свитер, черные трикотажные брючки, коричневые туфельки, каштановые волосы на плечах… Какая удивительная встреча… Как только она меня узнала? Валерия…»
   Такси. Аэропорт Борисполь. Телеграмма в Сваляву.
   Возле киоска «Союзпечать» Валерия оставила ему свой рюкзак и через минуту вернулась с двумя билетами до Симферополя. Андриан попытался отдать деньги, но Валерия засмеялась:
   — Не нужно. Я ничего не платила за билеты. Мы полетим не рейсовым самолетом. Наша геологическая авиетка… Идем, нам нужно торопиться.
   Улыбающаяся дежурная проводила их до крошечной «Моравы», и они с Валерией сели в кабину, как в автомашину. Пилот, молодой парень, кивнул приветливо: — Салют, геологи!
   — Привет, Андрей!
   — Это наш? — Пилот взглядом указал на Андриана.
   — Мой гость… Сколько будем лететь, Андрей?
   — На этом драндулете не меньше шести часов болтаться… — тихо вставил Андриан. — Но это даже интересно.
   — Откуда шесть часов? — обиделся пилот. — Наши машины малость модернизированы… Можно и быстрей…
   Сколько на твоих? — спросил Андрей, обращаясь к Валерии, и она посмотрела на часы, отвернув рукав свитера. Андриан заметил, что часы у нее большие, с несколькими шкалами, точь-в-точь как и на приборной доске самолета. Пилот и Валерия зачем-то сверили свои часы. Наконец мотор заработал. С час летели они в сплошной облачности, а когда вырвались из туч и пошли на посадку, то Андриан еще в воздухе заметил большие буквы на здании аэровокзала — СИМФЕРОПОЛЬ». Прошел всего час.
   — Вы волшебники?
   — Как знать, — улыбнулся пилот и продолжил серьезно: — Попали в сильный попутный поток.
   — Расскажи наконец, что за Оксанины шутки…
   И откуда, взялась твоя сестра на море? — спросил, не поднимая век, но Валерия не ответила. — Слышишь? Расскажи, я ничего не помню.
   Ответа не было.
   Открыл глаза. В комнате никого. Нервным взмахом сбросил с себя одеяло и соскочил с кровати. Рядом на стуле увидел свою одежду. Захотелось раздвинуть шторы и выглянуть в окно, шагнул было, но почему-то остановился…
   Оделся, осмотрел все вокруг. Дверь была плотно прикрыта. Медленно, осторожно подошел к ней, остановился. Тишина. Лишь откуда-то издалека доносился плеск воды. Взялся за удобную пластмассовую ручку, мгновение поколебался, потом рывком открыл дверь.
   Небольшой коридор залит ярким светом. Голубые стены. Слева у стены на маленьком столике — электрическая плитка, на ней — сверкающая никелированная кастрюля, над столиком — белая полочка с несколькими тарелками и кружками, узкие дверцы стенного шкафа, а справа… перед овальным зеркалом, висящим на двери в соседнюю комнату, стояла высокая стройная девушка в строгом сером костюме. Андриан увидел ее лицо в зеркале — тонкие черты, три ровные, как по линейке, морщинки на лбу, античный нос, короткая прическа из темных волос…
   — Доброе утро, — сказала девушка, медленно поворачиваясь к Андриану.
   Андриан стоял молча и любовался ею, даже не задумываясь, откуда она появилась, куда исчезла Валерия, и существовала ли она вообще.
   — Как спалось на новом месте?
   В ответ Андриан нервно кашлянул.
   — Кто вы? — смог наконец вымолвить.
   Девушка подала руку, знакомясь. — Этой ночью ты был моим пассажиром. Я Оксана… Извини, Андриан, вчерашняя моя шутка оказалась, мягко говоря, неумной. Прости… — Она говорила медленно, методично, и Андриану невольно вспомнился старый профессор на кафедре анатомии, он тоже всегда так читал свои лекции.
   — Ты сестра Валерии?
   — Да, — улыбнулась девушка.
   — Мы в Киеве?
   — Да…
   — А Валерия? Где она?
   — Умывается… — кивнула на дверь с зеркалом.
   «Так, значит, Валерия не исчезла. Но почему не услышал, как она выходила из комнаты? Задремал? Но ведь я просто лежал с закрытыми глазами… Странно…»
   — О какой вчерашней шутке ты говоришь…
   — Сейчас все тебе расскажу, — перебила его Оксана.