Страница:
Наконец хоббит остановил гномов:
– Послушайте! Оставаться здесь опасно, да и непонятно зачем. С тех пор как мимо пролетел дракон, зеленая трава вся пожухла, а кроме того, уже ночь на дворе и холодно. Я нутром чувствую, Смауг еще вернется сюда. Теперь он знает, каким путем я пробрался в его логово, и уж как-нибудь догадается, где искать другой конец туннеля. Да он по камешку разнесет весь этот склон, лишь бы перекрыть потайной ход, а если заодно и нас тут похоронит, так только порадуется! – Больно уж мрачно, господин Бэггинс! – возразил Торин. – Раз ему так не хочется пускать нас к себе, отчего бы ему не завалить нижний выход? А ведь не завалил же! Мы бы наверняка услышали!
– Ну, не знаю… – замялся Бильбо. – Поначалу он, видимо, хотел заманить меня к себе еще разок, а теперь, наверное, отложил это дело на потом и решил сперва поохотиться или просто без особой нужды не хочет устраивать беспорядка в своей спальне. Кончайте-ка спорить! Смауг может появиться в любую минуту, и нам остается только забраться в туннель и затворить дверь.
Бильбо говорил так настойчиво, что гномы в конце концов согласились. Однако затворять дверь они не спешили, потому что, на их взгляд, делать это было очень рискованно. Ведь никто не знал, как она открывается изнутри, да и открывается ли вообще, а кроме того, невелика радость оказаться запертым в туннеле, единственный выход из которого ведет в логово дракона! К тому же вокруг было тихо и мирно – и снаружи, и внутри. Поэтому гномы еще долго сидели в туннеле неподалеку от полураскрытой двери и продолжали беседовать.
Речь зашла о гнусных намеках Смауга насчет гномов. Лучше бы хоббит вообще не слыхал этих слов дракона! По крайней мере, он всем сердцем хотел верить, что гномы были совершенно искренни, когда уверяли его, что никогда прежде не думали о том, что делать с сокровищами после того, как завладеют ими.
– Мы ведь считали, что дело это почти безнадежное, – оправдывался Торин. – Да оно и сейчас безнадежное. Я полагаю, что, когда мы завладеем сокровищами, у нас будет достаточно времени подумать. Что же касается доли господина Бэггинса, которому мы премного обязаны, то я горячо уверяю его в том, что, как только нам будет что делить, ему будет предоставлена возможность самолично отсчитать себе четырнадцатую часть сокровищ. Сожалею, что он вынужден беспокоиться о доставке, и допускаю, что трудности с этим будут немалые, ибо с течением времени места тут не становятся менее дикими – скорее наоборот. Однако мы приложим все усилия и готовы взять на себя часть расходов – разумеется, если до этого дойдет. Можете мне верить, господин Бэггинс! А не верите – дело ваше!
Затем речь пошла о самих сокровищах и об отдельных, особенно дорогих гномам вещах, о которых еще помнили Торин и Балин. Их очень интересовало, действительно ли они все еще лежат в нижней пещере в целости и сохранности. Гномы вспоминали о копьях, выкованных для войска великого короля Бладортина[*] (теперь уже давным-давно умершего), – они имели трижды кованные наконечники и древки, изукрашенные золотым узором. Однако эти копья так и не дошли до заказчика, и работа гномов не была оплачена. Вспомнили о щитах, изготовленных для давным-давно погибших воинов; о золотой двуручной чаше Трора с изображениями птиц и цветов – глаза птиц и лепестки цветов были из драгоценных камней; о непробиваемых кольчугах, золоченых и серебряных; об ожерелье Гириона[*], владыки Дейла, – в нем было пять сотен ярко-зеленых, как трава, изумрудов! Этим ожерельем Гирион расплатился с гномами за необыкновенную кольчугу для своего старшего сына, которая была сделана из истинного серебра[*] и по прочности трижды превосходила сталь. Но прекраснее всего был огромный бриллиант, который гномы нашли в самой глубине Горы и назвали Аркенстоном[*] Траина – Сердцем Горы.
– О, Аркенстон! Аркенстон! – бормотал в темноте Торин, начиная помаленьку поклевывать носом и тыкаться подбородком в колени. – Шар с тысячью граней! Как серебро, сверкал он при свете костра, как вода – на солнце, как снег – при звездах, как дождевые капли – при луне!
Однако чары сокровищ на Бильбо больше не действовали, и гномов он слушал невнимательно. Он сидел ближе всех к двери и одним ухом ловил всякий шорох, доносившийся снаружи, а другим – хотя ему мешало бормотание гномов – пытался разобрать, нет ли какого-либо движения внизу.
Тьма становилась все гуще, а хоббит все больше беспокоился.
– Да закройте же дверь! – взмолился он наконец. – Я дракона кожей чувствую! Нынешняя тишина куда страшнее вчерашнего грохота. Закройте, пока не поздно!
От того, как это было сказано, гномам стало не по себе, Нехотя стряхнув полудрему, Торин подошел к двери и вышиб ногой камень, которым та была заклинена. Гномы навалились на нее, и дверь с громким стуком и щелчком затворилась. Изнутри от замочной скважины не осталось и следа. Они были замурованы в Горе!
И как нельзя более кстати! Едва они успели отойти чуть подальше от двери, как Гору потряс страшный удар. Казалось, с неба обрушился огромный дубовый таран, раскачанный руками могучих великанов. Скала загудела, стены туннеля пошли трещинами, а на голову гномам посыпались камни. Страшно даже подумать, чем бы это кончилось, останься дверь незапертой. Они бросились вниз по туннелю, радуясь, что остались живы, и слыша за спиной рев и грохот беснующегося снаружи Смауга. Дракон бился о скалы и ударами огромного хвоста разносил на куски целые утесы, покуда третий лагерь гномов перед потайным ходом, пятачок с выжженной травой, полюбившийся дрозду большой камень, скальная стена, по которой ползали улитки, окрестные скалы и все прочее не превратилось в месиво выжженного щебня и не обрушилось с высоты в низлежащую лощину.
Оказывается, Смауг потихоньку выбрался из логова, бесшумно взмыл в воздух и полетел по ветру во тьму, тяжело и медленно, словно чудовищная ворона: он направился к западному склону Горы, рассчитывая застать врасплох кого-нибудь или что-нибудь, а также отыскать вход в потайной лаз, которым воспользовался вор. Дракон просто вышел из себя, когда никого и ничего не обнаружил, хотя был совершенно уверен, что ищет именно там, где нужно!
Излив таким образом свой гнев, Смауг почувствовал себя значительно лучше и решил, что тревожиться больше не о чем, – по крайней мере за этот склон он мог быть теперь спокоен. Тем не менее он отомстил еще не всем, кому собирался.
– Ну, Оседлавший Бочку! Теперь держись! – фыркнул Смауг. – Твой след тянется от реки, значит, по ней ты и прибыл! Запах твой мне незнаком, но даже если ты не из озерных людей, они наверняка помогали тебе. Придется напомнить им, кто тут Король-Под-Горой!
И Смауг, изрыгая пламя, полетел на юг, к реке Бегучей.
Глава тринадцатая
– Послушайте! Оставаться здесь опасно, да и непонятно зачем. С тех пор как мимо пролетел дракон, зеленая трава вся пожухла, а кроме того, уже ночь на дворе и холодно. Я нутром чувствую, Смауг еще вернется сюда. Теперь он знает, каким путем я пробрался в его логово, и уж как-нибудь догадается, где искать другой конец туннеля. Да он по камешку разнесет весь этот склон, лишь бы перекрыть потайной ход, а если заодно и нас тут похоронит, так только порадуется! – Больно уж мрачно, господин Бэггинс! – возразил Торин. – Раз ему так не хочется пускать нас к себе, отчего бы ему не завалить нижний выход? А ведь не завалил же! Мы бы наверняка услышали!
– Ну, не знаю… – замялся Бильбо. – Поначалу он, видимо, хотел заманить меня к себе еще разок, а теперь, наверное, отложил это дело на потом и решил сперва поохотиться или просто без особой нужды не хочет устраивать беспорядка в своей спальне. Кончайте-ка спорить! Смауг может появиться в любую минуту, и нам остается только забраться в туннель и затворить дверь.
Бильбо говорил так настойчиво, что гномы в конце концов согласились. Однако затворять дверь они не спешили, потому что, на их взгляд, делать это было очень рискованно. Ведь никто не знал, как она открывается изнутри, да и открывается ли вообще, а кроме того, невелика радость оказаться запертым в туннеле, единственный выход из которого ведет в логово дракона! К тому же вокруг было тихо и мирно – и снаружи, и внутри. Поэтому гномы еще долго сидели в туннеле неподалеку от полураскрытой двери и продолжали беседовать.
Речь зашла о гнусных намеках Смауга насчет гномов. Лучше бы хоббит вообще не слыхал этих слов дракона! По крайней мере, он всем сердцем хотел верить, что гномы были совершенно искренни, когда уверяли его, что никогда прежде не думали о том, что делать с сокровищами после того, как завладеют ими.
– Мы ведь считали, что дело это почти безнадежное, – оправдывался Торин. – Да оно и сейчас безнадежное. Я полагаю, что, когда мы завладеем сокровищами, у нас будет достаточно времени подумать. Что же касается доли господина Бэггинса, которому мы премного обязаны, то я горячо уверяю его в том, что, как только нам будет что делить, ему будет предоставлена возможность самолично отсчитать себе четырнадцатую часть сокровищ. Сожалею, что он вынужден беспокоиться о доставке, и допускаю, что трудности с этим будут немалые, ибо с течением времени места тут не становятся менее дикими – скорее наоборот. Однако мы приложим все усилия и готовы взять на себя часть расходов – разумеется, если до этого дойдет. Можете мне верить, господин Бэггинс! А не верите – дело ваше!
Затем речь пошла о самих сокровищах и об отдельных, особенно дорогих гномам вещах, о которых еще помнили Торин и Балин. Их очень интересовало, действительно ли они все еще лежат в нижней пещере в целости и сохранности. Гномы вспоминали о копьях, выкованных для войска великого короля Бладортина[*] (теперь уже давным-давно умершего), – они имели трижды кованные наконечники и древки, изукрашенные золотым узором. Однако эти копья так и не дошли до заказчика, и работа гномов не была оплачена. Вспомнили о щитах, изготовленных для давным-давно погибших воинов; о золотой двуручной чаше Трора с изображениями птиц и цветов – глаза птиц и лепестки цветов были из драгоценных камней; о непробиваемых кольчугах, золоченых и серебряных; об ожерелье Гириона[*], владыки Дейла, – в нем было пять сотен ярко-зеленых, как трава, изумрудов! Этим ожерельем Гирион расплатился с гномами за необыкновенную кольчугу для своего старшего сына, которая была сделана из истинного серебра[*] и по прочности трижды превосходила сталь. Но прекраснее всего был огромный бриллиант, который гномы нашли в самой глубине Горы и назвали Аркенстоном[*] Траина – Сердцем Горы.
– О, Аркенстон! Аркенстон! – бормотал в темноте Торин, начиная помаленьку поклевывать носом и тыкаться подбородком в колени. – Шар с тысячью граней! Как серебро, сверкал он при свете костра, как вода – на солнце, как снег – при звездах, как дождевые капли – при луне!
Однако чары сокровищ на Бильбо больше не действовали, и гномов он слушал невнимательно. Он сидел ближе всех к двери и одним ухом ловил всякий шорох, доносившийся снаружи, а другим – хотя ему мешало бормотание гномов – пытался разобрать, нет ли какого-либо движения внизу.
Тьма становилась все гуще, а хоббит все больше беспокоился.
– Да закройте же дверь! – взмолился он наконец. – Я дракона кожей чувствую! Нынешняя тишина куда страшнее вчерашнего грохота. Закройте, пока не поздно!
От того, как это было сказано, гномам стало не по себе, Нехотя стряхнув полудрему, Торин подошел к двери и вышиб ногой камень, которым та была заклинена. Гномы навалились на нее, и дверь с громким стуком и щелчком затворилась. Изнутри от замочной скважины не осталось и следа. Они были замурованы в Горе!
И как нельзя более кстати! Едва они успели отойти чуть подальше от двери, как Гору потряс страшный удар. Казалось, с неба обрушился огромный дубовый таран, раскачанный руками могучих великанов. Скала загудела, стены туннеля пошли трещинами, а на голову гномам посыпались камни. Страшно даже подумать, чем бы это кончилось, останься дверь незапертой. Они бросились вниз по туннелю, радуясь, что остались живы, и слыша за спиной рев и грохот беснующегося снаружи Смауга. Дракон бился о скалы и ударами огромного хвоста разносил на куски целые утесы, покуда третий лагерь гномов перед потайным ходом, пятачок с выжженной травой, полюбившийся дрозду большой камень, скальная стена, по которой ползали улитки, окрестные скалы и все прочее не превратилось в месиво выжженного щебня и не обрушилось с высоты в низлежащую лощину.
Оказывается, Смауг потихоньку выбрался из логова, бесшумно взмыл в воздух и полетел по ветру во тьму, тяжело и медленно, словно чудовищная ворона: он направился к западному склону Горы, рассчитывая застать врасплох кого-нибудь или что-нибудь, а также отыскать вход в потайной лаз, которым воспользовался вор. Дракон просто вышел из себя, когда никого и ничего не обнаружил, хотя был совершенно уверен, что ищет именно там, где нужно!
Излив таким образом свой гнев, Смауг почувствовал себя значительно лучше и решил, что тревожиться больше не о чем, – по крайней мере за этот склон он мог быть теперь спокоен. Тем не менее он отомстил еще не всем, кому собирался.
– Ну, Оседлавший Бочку! Теперь держись! – фыркнул Смауг. – Твой след тянется от реки, значит, по ней ты и прибыл! Запах твой мне незнаком, но даже если ты не из озерных людей, они наверняка помогали тебе. Придется напомнить им, кто тут Король-Под-Горой!
И Смауг, изрыгая пламя, полетел на юг, к реке Бегучей.
Глава тринадцатая
ХОЗЯИНА НЕТУ ДОМА
Тем временем гномы сидели в потемках, вокруг стояла мертвая тишина. Они чуть-чуть подкрепились, перемолвились словечком – и снова смолкли. Счет времени гномы давно потеряли и боялись пошевелиться: даже шепот в этом туннеле отдавался гулким эхом. Иногда они задремывали, но, проснувшись, вновь обнаруживали вокруг полную темноту и ничем не нарушаемое безмолвие. Им казалось, что день проходит за днем, а они все сидят и ждут. Наконец, когда воздуха стало не хватать, терпение гномов подошло к концу. К этому времени они, наверное, с радостью услышали бы любой звук, даже шум из глубины Горы, свидетельствующий о возвращении дракона. Конечно, они боялись, что в тишине дракон готовит им новую западню. Но не сидеть же тут вечно!
– Попробуем открыть дверь! – не выдержал молчания Торин. – Я просто задыхаюсь! Уж лучше попасть в лапы Смаугу на свежем воздухе, чем умирать тут от удушья!
Несколько гномов поднялись и направились по туннелю туда, где раньше была дверь. Однако они обнаружили, что в верхнем конце туннеля произошел обвал. Прохода больше не существовало! Потайной двери уже не суждено было открыться, будь то с помощью ключа или заклинания.
– Мы в ловушке! – закричали гномы. – Все кончено! Здесь мы и умрем!
Тем не менее в ту самую минуту, когда гномы пришли в полное отчаяние, Бильбо почему-то почувствовал необыкновенное облегчение – словно камень с души свалился.
– Ну-ну, не вешайте носа! – бодро сказал он. – Как говаривал мой отец, «надежда умирает последней». И еще: «Удача троицу любит!» Схожу-ка я вниз еще разочек. Дважды я ходил туда, твердо зная, что застану там дракона, а теперь, когда в этом нет никакой уверенности, рискну, пожалуй, нанести ему и третий визит. Во всяком случае, единственный путь наружу лежит через нижнюю пещеру. И на этот раз всем вам, наверное, будет лучше пойти со мной.
Делать было нечего, и гномы согласились. Торин встал и первым последовал за Бильбо.
– Только осторожно! – шепнул хоббит. – Идите как можно тише! Может, Смауга там и нет, а может, и есть. Рисковать попусту не стоит.
Вниз, вниз… Гномы, естественно, не могли соперничать с хоббитом в ловкости и, разумеется, вовсю пыхтели и шаркали ногами, чего здешнее гулкое эхо не могло оставить без внимания. И все же, хотя Бильбо то и дело в страхе останавливался и прислушивался, внизу все было тихо. Когда до нижней пещеры, насколько Бильбо мог судить, оставалось уже недалеко, он надел кольцо и пошел вперед. Однако этого можно было и не делать: кругом стоял кромешный мрак и все были в равной степени невидимы – и с кольцом и без него. Мрак и в самом деле был таким плотным, что Бильбо не заметил, как туннель кончился. Рука хоббита провалилась в пустоту, он споткнулся и кубарем полетел вниз!
Затаив дыхание, Бильбо ничком лежал на полу пещеры и боялся даже голову приподнять. Но все было тихо. Ничего на этот раз не светилось – если не считать какого-то бледного пятна в глубине пещеры, которое хоббит заметил, подняв голову, а может, ему это только показалось. Во всяком случае, на драконье пламя это пятно никоим образом не походило, хотя в пещере по-прежнему стоял тяжелый смрад старого змея, и во рту хоббит чувствовал горечь.
Наконец все это господину Бэггинсу надоело. – Эй, Смауг! Где ты там схоронился, змей проклятый?! – громко пропищал он. – Хватит играть в прятки! Выходи! Дай света, а потом можешь съесть меня, если поймаешь!
Слабое эхо прокатилось по черной пещере, но ответа не последовало. Бильбо встал на ноги и замер, не зная, что предпринять.
«Интересно, чем занят Смауг? – подумал хоббит. – Похоже, нынче утром (а может, нынче вечером, или что там у нас теперь?) его нету дома. Если Оин с Глоином еще не потеряли свои кресала, нам, возможно, удастся развести огонь и осмотреться как следует, пока удача не отвернулась».
– Огня! – закричал Бильбо, – Дайте огня!
Гномы, разумеется, очень испугались, когда Бильбо свалился в темноту и с грохотом покатился по полу пещеры. Сбившись в кучку, они замерли на краю туннеля, на том самом месте, где хоббит столь неожиданно их покинул.
– Ш-ш-ш! – зашикали они, услышав крики Бильбо, Хотя шиканье и помогло хоббиту определить, в какой стороне находятся гномы, он еще долго не мог добиться от них ничего более существенного. Тем не менее, когда Бильбо вконец отбил себе ноги и почти сорвал голос, требуя огня, Торин решился и отправил Оина с Глоином за кресалами, оставленными в начале туннеля вместе с прочими вещами.
Некоторое время спустя появился мерцающий огонь, говоривший о том, что они вернулись. Оин держал в руке небольшой факел из сосновой ветки, а Глоин тащил охапку запасных. Бильбо живо подбежал к ним и взял у Оина факел. Однако гномы ни в какую не соглашались зажечь остальные или хотя бы войти в пещеру вместе с хоббитом. Торин с надлежащими подробностями разъяснил, что господин Бэггинс все еще остается штатным грабителем и испытателем, и если он рискнул зажечь огонь – это его личное дело. А гномы предпочитают подождать его отчета, не выходя из туннеля. После этих объяснений гномы сели у входа в пещеру и стали смотреть, что будет дальше.
Они видели, как темная фигурка хоббита, державшего факел над головой, двинулась через пещеру. Пока Бильбо еще не ушел далеко, в свете факела гномы то и дело замечали поблескивание и слышали позвякивание, когда хоббит спотыкался о какую-нибудь золотую штуковину. Все глубже удалялся Бильбо в необозримую пещеру, свет становился слабее и слабее, затем огонек начал подниматься вверх и замигал; Бильбо взбирался на огромную груду сокровищ. Вскоре хоббит оказался на самом верху и двинулся дальше. Вдруг он остановился и на мгновение нагнулся, однако гномы не поняли почему.
А дело было вот в чем. Бильбо наткнулся на Аркенстон – Сердце Горы! По описанию Торина Бильбо сразу узнал его. Да и то сказать, второго такого бриллианта не могло быть даже в груде таких восхитительных сокровищ – и нигде в мире! Когда Бильбо карабкался наверх, именно этот чистый свет маячил перед ним и манил его. Постепенно свет превратился в неярко сияющий шар. Теперь, когда бриллиант был близко, все его грани сверкали разноцветными искрами, отражая колеблющееся пламя факела. Нагнувшись, Бильбо взглянул на камень – и у него перехватило дыхание! Лежавший у его ног огромный бриллиант весь светился изнутри и в то же время, ограненный гномами, которые некогда добыли его из самого сердца Горы, вбирал в себя весь свет извне и превращал его в мириады чистейших белых искр и лучей всех цветов радуги!
Рука хоббита помимо его воли потянулась к камню. Аркенстон был большим, тяжелым и не поместился в кулаке, но Бильбо все-таки поднял его, зажмурился и засунул во внутренний карман.
«Вот теперь я – самый настоящий грабитель! – подумал Бильбо. – Наверное, мне все равно придется признаться в этом – но как-нибудь попозже… Они же сами говорили, что мне будет предоставлена возможность лично выбрать свою долю. Вот я и возьму этот камень – а им пускай достанется все остальное!»
Тем не менее у Бильбо появилось нехорошее предчувствие, что при выборе своей доли ему едва ли придется рассчитывать на этот удивительный бриллиант и что у него могут выйти большие неприятности.
Затем Бильбо пошел дальше. Он спустился вниз, и огонек его факела, оказавшись по другую сторону груды сокровищ, скрылся от глаз наблюдавших за ним гномов. Однако вскоре они вновь увидели его в дальнем конце зала. Но Бильбо не остановился и там.
Он все шел и шел, покуда не добрался до выхода; оттуда повеяло свежим воздухом, однако факел при этом едва не погас. Бильбо осторожно заглянул в проход и увидел неясные очертания просторных коридоров и начало широкой каменной лестницы, ведущей куда-то наверх, во мрак. И по-прежнему никаких признаков дракона! Бильбо собирался уже поворачивать назад, как вдруг нечто черное пролетело у него прямо перед глазами и задело по лицу. Хоббит вскрикнул, попятился и упал. Факел вывалился у него из рук и погас!
«Будем надеяться, что это всего-навсего летучая мышь! – подумал перепуганный хоббит. – Что же теперь делать? Где тут восток, юг, север и запад?»
– Эй! Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! – закричал Бильбо что есть мочи, но в огромной пещере голос его был еле слышен. – Факел погас! Эй, кто-нибудь! Сюда! Помогите!
Надо признаться, в эту минуту мужество совершенно покинуло его.
Гномы почти не слышали Бильбо и единственным, что они разобрали определенно, было: «Помогите!»
– Горы и камни! Что там у него стряслось? – недовольно проворчал Торин. – Во всяком случае, дело не в драконе, иначе наш грабитель давно бы уже не пищал!
Гномы подождали еще немного, но никаких звуков, которые говорили бы о возвращении дракона, не последовало – слышнь были только слабые и далекие вопли хоббита.
– А ну-ка, зажгите еще пару факелов! – приказал Торин. – Похоже, грабителя придется выручать. – Теперь наша очередь, – сказал Балин. – И я охотно пойду. Во всяком случае, я полагаю, что сейчас там не опасно.
Глоин зажег несколько факелов, и гномы один за другим спустились в пещеру. Со всею возможной для них поспешностью они двинулись вдоль стены. Вскоре они столкнулись с Бильбо, который направлялся им навстречу. Увидев мерцающие факелы гномов, он вновь обрел присутствие духа.
– Ничего особенного! Просто мимо меня пролетела летучая мышь, и я уронил факел, – ответил Бильбо на вопросы гномов.
Гномы сразу успокоились, но не удержались от недовольного ворчания – нечего, мол, пугать попусту! А что сказали бы гномы, поведай им хоббит об Аркенстоне, – уж и не знаю. Как бы то ни было, даже слабые блики на груде сокровищ воспламенили гномьи сердца жгучим огнем. А когда сердце гнома, даже самого степенного, загорится страстью к золоту и драгоценным камням, гном этот внезапно становится безоглядно храбрым, а при случае – даже свирепым.
Поэтому уговаривать гномов больше не пришлось. Все горели желанием поскорее осмотреть пещеру, пока этому ничто не мешает, – они очень рассчитывали на то, что Смауга и в самом деле нет дома. Они быстро расхватали факелы, зажгли их и, оглядевшись по сторонам, тут же забыли о страхе и отбросили всякую осторожность. Пещеру огласили громкие разговоры и радостные восклицания. Гномы то и дело подносили к свету какую-нибудь вещицу, выуженную из груды сокровищ или снятую со стены, ощупывали ее и ласково поглаживали.
Кили с Фили – те так даже развеселились. На одной из стен они обнаружили золотые арфы с серебряными струнами, не удержались и тут же взяли несколько аккордов. Поскольку арфы эти были волшебными, за прошедшие годы они ничуть не расстроились – к тому же дракона музыка нисколько не занимала, и до арф он не дотрагивался. Впервые за долгое время раздалась музыка в этих мрачных стенах. Впрочем, остальные гномы оказались куда практичнее: они набивали карманы драгоценными камнями, а что не помещалось – пересыпали в горстях и со вздохом сожаления смотрели, как драгоценности стекают между пальцев, Торин, естественно, от других не отставал, и его тень мелькала то в одном конце пещеры, то в другом, словно он что-то искал и не мог найти. Искал он, конечно, Аркенстон – только до поры до времени об этом помалкивал.
Гномы поснимали со стен оружие и кольчуги и облачились в доспехи. В золотых латах, вооруженный боевым топором с серебряной рукоятью, отделанной алыми каменьями, Торин выглядел по-королевски,
– Господин Бэггинс! – подозвал он хоббита, – В счет вашего вознаграждения, возьмите для начала вот это. Снимайте вашу старую куртку!
С этими словами Торин накинул на плечи хоббита небольшую кольчугу, выкованную в давние времена для какого-то юного эльфийского принца. Кольчуга была сделана из серебристо-стального металла, который эльфы называют мифрилом[*], и к кольчуге полагался пояс из хрусталя и перламутра. Кроме того, Торин водрузил на голову Бильбо легкий шлем из тисненой кожи на стальном каркасе, отделанный по краю бриллиантами.
«Очень даже недурственно! – подумал хоббит. – Правда, видок у меня, наверное, самый нелепый. Вот бы посмеялись надо мной дома, под Холмом! Жаль все-таки, что зеркала здесь не сыщешь!»
Тем не менее, в отличие от гномов, господин Бэггинс отнюдь не потерял головы при виде золота. Гномы еще долго рылись в груде сокровищ, но хоббиту все это быстро надоело; он сел на пол и с тревогой размышлял, чем же их предприятие в конце концов обернется.
«Всю эту груду золотых кубков я отдал бы сейчас за один глоток чего-нибудь освежающего из деревянной чаши Беорна!» – подумал Бильбо.
– Торин! – не выдержал он наконец. – Что будем делать дальше? Вооружиться-то мы вооружились, но никакое оружие не может противостоять Смаугу Ужасному! Сокровища еще не отвоеваны. Мы пришли сюда не ради золота, а в поисках выхода. И вообще, нельзя искушать судьбу слишком долго! – Ты прав! – согласился Торин, приходя наконец в себя. – Нужно уходить! Но теперь вас поведу я! И за тысячу лет не забыть мне ходов и переходов этого дворца!
Торин собрал всех гномов, и, держа над головой зажженные факелы, они проследовали в зияющий чернотой проход. При этом не обошлось, разумеется, без тоскливых взглядов через плечо.
Поверх сверкающих кольчуг гномы и хоббит вновь надели свои старые плащи, а поверх шлемов – потрепанные в пути капюшоны. Один за другим они шли следомза Торином цепочкой движущихся в темноте огоньков; процессия вновь и вновь останавливалась, и гномы с тревогой прислушивались – дракон мог возвратиться в любую минуту!
Некогда великолепные покои древнего дворца были безнадежно испорчены, все было изгажено и выжжено не раз проползавшим здесь чудовищным змеем, но, несмотря на это, Торин шел уверенно, потому что знал здесь каждый поворот. Они долго поднимались по какой-то каменной лестнице, затем свернули и стали спускаться по широким гулким переходам, затем вновь свернули и вновь пошли вверх, уже по другой лестнице, а затем еще по одной. Ступени, высеченные прямо в скале, были ровными и широкими.
Гномы все поднимались и поднимались по этим ступеням, не встречая на своемпути ничего живого, кроме каких-то теней, которые воровато шмыгали в сторону при первом же приближении колеблющегося на дворцовых сквозняках пламени факелов.
Как бы то ни было, ступени эти предназначались все-таки не для хоббитов, и Бильбо уже окончательно выбился из сил, когда неожиданно каменный свод потолка круто ушел вверх, куда не достигал свет факелов. Откуда-то сверху сочился тусклый свет, дышать стало легче. А прямо впереди смутно маячили огромные двери – обожженные и покореженные, они все еще висели на петлях.
– Мы в Тронном Зале Трора, – пояснил Торин. – Здесь устраивались пиры и собирался совет. Отсюда уже недалеко до Главных Ворот.
Они пересекли обезображенный зал. Тут и там стояли гниющие столы, вверх ногами валялись обугленные лавки. На полу, среди кувшинов, кубков и окованных рогов для питья, лежали в пыли черепа и кости. Оказавшись на другом конце зала, гномы миновали еще несколько дверей, и вдруг ушей их достиг звук падающей воды, да и свет стал поярче.
– Здесь берет начало река Бегучая, – пояснил Торин. – Отсюда она вытекает к Главным Воротам. По ней мы и пойдем.
Из черной дыры в скале выбивался бурлящий поток, стекая в узкий канал, высеченный еще древними мастерами, прямой и глубокий. Вдоль канала шла широкая мощеная дорога, по которой могло пройти в ряд несколько воинов. Гномы так и бросились бежать по ней! И вдруг – о радость! – прямо за поворотом в глаза им ударил дневной свет! Они оказались перед высокой аркой, которая еще сохранила отдельные фрагменты искусной резьбы по камню, несмотря на то что была сильно обожжена и выщерблена. Блеклое солнце посылало тусклые лучи промеж отрогов Горы, и золотые блики ложились на вымощенный камнем порог.
Потревоженная дымящими факелами стайка летучих мышей с шумом пронеслась над головами гномов; перепугавшись, они ринулись вперед, оскальзываясь на камнях, до блеска отполированных брюхом дракона. Река, вырвавшись на свободу, пенным потоком обрушивалась в долину. Гномы побросали на землю ставшие ненужными факелы и остановились, широко раскрыв глаза. Наконец-то они добрались до Главных Ворот! Вот она – долина Дейла!
– Ну вот! – обрадовался Бильбо. – Я и не надеялся уже поглядеть на мир из этих ворот! Надо же, как хорошо снова увидеть солнце и услышать шум ветра! Бр-р-р! Однако, не жарко!
И в самом деле, дул порывистый восточный ветер – предвестник наступавшей зимы. Он свистал над отрогами Горы, продувая всю долину насквозь. Напарившись в провонявших драконом душных подземельях, гномы мигом продрогли.
Неожиданно Бильбо обнаружил, что не только смертельно устал, но и зверски голоден.
– Сейчас, наверное, уже около полудня, – сообразил он. – Пожалуй, самое подходящее время позавтракать, если, конечно, найдется чем! Правда, мне все-таки представляется, что парадный вход в логово Смауга – не самое безопасное место для трапезы. Не поискать ли местечка поспокойней?
– Хорошая мысль! – поддержал его Балин. – Кажется, я знаю, куда нам пойти! Старый сторожевой пост на юго-западе Горы будет, пожалуй, в самый раз!
– А далеко это? – спросил хоббит.
– Часов пять ходу, не больше. Но путь не из легких. Дорога от Ворот по левому берегу реки, похоже, совсем разбита. А вот взгляните-ка туда! Не доходя до развалин города, река делает резкий поворот. Раньше там был мост, который выводил к крутой каменной лестнице, что поднимается на правый берег, – там начинается дорога, ведущая прямо к Воронцу. Чуть подальше от нее отходит тропа к сторожевому посту. Будем надеяться, эту тропу не завалило. Подъем там, правда, тоже трудный, даже если сохранились древние каменные ступени.
– Да сколько же можно! – проворчал Бильбо. – Опять идти, опять лезть в гору – и никакого тебе завтрака! ужас просто, сколько завтраков, обедов и ужинов мы пропустили в этой проклятой дыре, где теряется всякий счет времени!
На самом деле с тех пор как дракон смял в лепешку заговоренную потайную дверь, не прошло и полутора суток (две ночи и день между ними), а, кроме того, без еды они все-таки не сидели. Однако Бильбо окончательно потерял счет времени, и ему было все едино, что одна ночь, что десять!
– Ладно, ладно! – улыбаясь, остановил его Торин. Настроение у него явно было приподнятое – он то и дело побрякивал драгоценными камнями в карманах. – Нечего называть мой дворец проклятой дырой! Дайте срок, вычистим, приведем в порядок, тогда и посмотрим!
– Ну, это только через труп Смауга! – мрачно откликнулся Бильбо. – Интересно, кстати, куда это он подевался? Я готов даже пожертвовать своим завтраком, чтобы узнать это! Хочется надеяться, он не сидит сейчас на вершине Горы, любуясь оттуда на нашу славную компанию!
– Попробуем открыть дверь! – не выдержал молчания Торин. – Я просто задыхаюсь! Уж лучше попасть в лапы Смаугу на свежем воздухе, чем умирать тут от удушья!
Несколько гномов поднялись и направились по туннелю туда, где раньше была дверь. Однако они обнаружили, что в верхнем конце туннеля произошел обвал. Прохода больше не существовало! Потайной двери уже не суждено было открыться, будь то с помощью ключа или заклинания.
– Мы в ловушке! – закричали гномы. – Все кончено! Здесь мы и умрем!
Тем не менее в ту самую минуту, когда гномы пришли в полное отчаяние, Бильбо почему-то почувствовал необыкновенное облегчение – словно камень с души свалился.
– Ну-ну, не вешайте носа! – бодро сказал он. – Как говаривал мой отец, «надежда умирает последней». И еще: «Удача троицу любит!» Схожу-ка я вниз еще разочек. Дважды я ходил туда, твердо зная, что застану там дракона, а теперь, когда в этом нет никакой уверенности, рискну, пожалуй, нанести ему и третий визит. Во всяком случае, единственный путь наружу лежит через нижнюю пещеру. И на этот раз всем вам, наверное, будет лучше пойти со мной.
Делать было нечего, и гномы согласились. Торин встал и первым последовал за Бильбо.
– Только осторожно! – шепнул хоббит. – Идите как можно тише! Может, Смауга там и нет, а может, и есть. Рисковать попусту не стоит.
Вниз, вниз… Гномы, естественно, не могли соперничать с хоббитом в ловкости и, разумеется, вовсю пыхтели и шаркали ногами, чего здешнее гулкое эхо не могло оставить без внимания. И все же, хотя Бильбо то и дело в страхе останавливался и прислушивался, внизу все было тихо. Когда до нижней пещеры, насколько Бильбо мог судить, оставалось уже недалеко, он надел кольцо и пошел вперед. Однако этого можно было и не делать: кругом стоял кромешный мрак и все были в равной степени невидимы – и с кольцом и без него. Мрак и в самом деле был таким плотным, что Бильбо не заметил, как туннель кончился. Рука хоббита провалилась в пустоту, он споткнулся и кубарем полетел вниз!
Затаив дыхание, Бильбо ничком лежал на полу пещеры и боялся даже голову приподнять. Но все было тихо. Ничего на этот раз не светилось – если не считать какого-то бледного пятна в глубине пещеры, которое хоббит заметил, подняв голову, а может, ему это только показалось. Во всяком случае, на драконье пламя это пятно никоим образом не походило, хотя в пещере по-прежнему стоял тяжелый смрад старого змея, и во рту хоббит чувствовал горечь.
Наконец все это господину Бэггинсу надоело. – Эй, Смауг! Где ты там схоронился, змей проклятый?! – громко пропищал он. – Хватит играть в прятки! Выходи! Дай света, а потом можешь съесть меня, если поймаешь!
Слабое эхо прокатилось по черной пещере, но ответа не последовало. Бильбо встал на ноги и замер, не зная, что предпринять.
«Интересно, чем занят Смауг? – подумал хоббит. – Похоже, нынче утром (а может, нынче вечером, или что там у нас теперь?) его нету дома. Если Оин с Глоином еще не потеряли свои кресала, нам, возможно, удастся развести огонь и осмотреться как следует, пока удача не отвернулась».
– Огня! – закричал Бильбо, – Дайте огня!
Гномы, разумеется, очень испугались, когда Бильбо свалился в темноту и с грохотом покатился по полу пещеры. Сбившись в кучку, они замерли на краю туннеля, на том самом месте, где хоббит столь неожиданно их покинул.
– Ш-ш-ш! – зашикали они, услышав крики Бильбо, Хотя шиканье и помогло хоббиту определить, в какой стороне находятся гномы, он еще долго не мог добиться от них ничего более существенного. Тем не менее, когда Бильбо вконец отбил себе ноги и почти сорвал голос, требуя огня, Торин решился и отправил Оина с Глоином за кресалами, оставленными в начале туннеля вместе с прочими вещами.
Некоторое время спустя появился мерцающий огонь, говоривший о том, что они вернулись. Оин держал в руке небольшой факел из сосновой ветки, а Глоин тащил охапку запасных. Бильбо живо подбежал к ним и взял у Оина факел. Однако гномы ни в какую не соглашались зажечь остальные или хотя бы войти в пещеру вместе с хоббитом. Торин с надлежащими подробностями разъяснил, что господин Бэггинс все еще остается штатным грабителем и испытателем, и если он рискнул зажечь огонь – это его личное дело. А гномы предпочитают подождать его отчета, не выходя из туннеля. После этих объяснений гномы сели у входа в пещеру и стали смотреть, что будет дальше.
Они видели, как темная фигурка хоббита, державшего факел над головой, двинулась через пещеру. Пока Бильбо еще не ушел далеко, в свете факела гномы то и дело замечали поблескивание и слышали позвякивание, когда хоббит спотыкался о какую-нибудь золотую штуковину. Все глубже удалялся Бильбо в необозримую пещеру, свет становился слабее и слабее, затем огонек начал подниматься вверх и замигал; Бильбо взбирался на огромную груду сокровищ. Вскоре хоббит оказался на самом верху и двинулся дальше. Вдруг он остановился и на мгновение нагнулся, однако гномы не поняли почему.
А дело было вот в чем. Бильбо наткнулся на Аркенстон – Сердце Горы! По описанию Торина Бильбо сразу узнал его. Да и то сказать, второго такого бриллианта не могло быть даже в груде таких восхитительных сокровищ – и нигде в мире! Когда Бильбо карабкался наверх, именно этот чистый свет маячил перед ним и манил его. Постепенно свет превратился в неярко сияющий шар. Теперь, когда бриллиант был близко, все его грани сверкали разноцветными искрами, отражая колеблющееся пламя факела. Нагнувшись, Бильбо взглянул на камень – и у него перехватило дыхание! Лежавший у его ног огромный бриллиант весь светился изнутри и в то же время, ограненный гномами, которые некогда добыли его из самого сердца Горы, вбирал в себя весь свет извне и превращал его в мириады чистейших белых искр и лучей всех цветов радуги!
Рука хоббита помимо его воли потянулась к камню. Аркенстон был большим, тяжелым и не поместился в кулаке, но Бильбо все-таки поднял его, зажмурился и засунул во внутренний карман.
«Вот теперь я – самый настоящий грабитель! – подумал Бильбо. – Наверное, мне все равно придется признаться в этом – но как-нибудь попозже… Они же сами говорили, что мне будет предоставлена возможность лично выбрать свою долю. Вот я и возьму этот камень – а им пускай достанется все остальное!»
Тем не менее у Бильбо появилось нехорошее предчувствие, что при выборе своей доли ему едва ли придется рассчитывать на этот удивительный бриллиант и что у него могут выйти большие неприятности.
Затем Бильбо пошел дальше. Он спустился вниз, и огонек его факела, оказавшись по другую сторону груды сокровищ, скрылся от глаз наблюдавших за ним гномов. Однако вскоре они вновь увидели его в дальнем конце зала. Но Бильбо не остановился и там.
Он все шел и шел, покуда не добрался до выхода; оттуда повеяло свежим воздухом, однако факел при этом едва не погас. Бильбо осторожно заглянул в проход и увидел неясные очертания просторных коридоров и начало широкой каменной лестницы, ведущей куда-то наверх, во мрак. И по-прежнему никаких признаков дракона! Бильбо собирался уже поворачивать назад, как вдруг нечто черное пролетело у него прямо перед глазами и задело по лицу. Хоббит вскрикнул, попятился и упал. Факел вывалился у него из рук и погас!
«Будем надеяться, что это всего-навсего летучая мышь! – подумал перепуганный хоббит. – Что же теперь делать? Где тут восток, юг, север и запад?»
– Эй! Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! – закричал Бильбо что есть мочи, но в огромной пещере голос его был еле слышен. – Факел погас! Эй, кто-нибудь! Сюда! Помогите!
Надо признаться, в эту минуту мужество совершенно покинуло его.
Гномы почти не слышали Бильбо и единственным, что они разобрали определенно, было: «Помогите!»
– Горы и камни! Что там у него стряслось? – недовольно проворчал Торин. – Во всяком случае, дело не в драконе, иначе наш грабитель давно бы уже не пищал!
Гномы подождали еще немного, но никаких звуков, которые говорили бы о возвращении дракона, не последовало – слышнь были только слабые и далекие вопли хоббита.
– А ну-ка, зажгите еще пару факелов! – приказал Торин. – Похоже, грабителя придется выручать. – Теперь наша очередь, – сказал Балин. – И я охотно пойду. Во всяком случае, я полагаю, что сейчас там не опасно.
Глоин зажег несколько факелов, и гномы один за другим спустились в пещеру. Со всею возможной для них поспешностью они двинулись вдоль стены. Вскоре они столкнулись с Бильбо, который направлялся им навстречу. Увидев мерцающие факелы гномов, он вновь обрел присутствие духа.
– Ничего особенного! Просто мимо меня пролетела летучая мышь, и я уронил факел, – ответил Бильбо на вопросы гномов.
Гномы сразу успокоились, но не удержались от недовольного ворчания – нечего, мол, пугать попусту! А что сказали бы гномы, поведай им хоббит об Аркенстоне, – уж и не знаю. Как бы то ни было, даже слабые блики на груде сокровищ воспламенили гномьи сердца жгучим огнем. А когда сердце гнома, даже самого степенного, загорится страстью к золоту и драгоценным камням, гном этот внезапно становится безоглядно храбрым, а при случае – даже свирепым.
Поэтому уговаривать гномов больше не пришлось. Все горели желанием поскорее осмотреть пещеру, пока этому ничто не мешает, – они очень рассчитывали на то, что Смауга и в самом деле нет дома. Они быстро расхватали факелы, зажгли их и, оглядевшись по сторонам, тут же забыли о страхе и отбросили всякую осторожность. Пещеру огласили громкие разговоры и радостные восклицания. Гномы то и дело подносили к свету какую-нибудь вещицу, выуженную из груды сокровищ или снятую со стены, ощупывали ее и ласково поглаживали.
Кили с Фили – те так даже развеселились. На одной из стен они обнаружили золотые арфы с серебряными струнами, не удержались и тут же взяли несколько аккордов. Поскольку арфы эти были волшебными, за прошедшие годы они ничуть не расстроились – к тому же дракона музыка нисколько не занимала, и до арф он не дотрагивался. Впервые за долгое время раздалась музыка в этих мрачных стенах. Впрочем, остальные гномы оказались куда практичнее: они набивали карманы драгоценными камнями, а что не помещалось – пересыпали в горстях и со вздохом сожаления смотрели, как драгоценности стекают между пальцев, Торин, естественно, от других не отставал, и его тень мелькала то в одном конце пещеры, то в другом, словно он что-то искал и не мог найти. Искал он, конечно, Аркенстон – только до поры до времени об этом помалкивал.
Гномы поснимали со стен оружие и кольчуги и облачились в доспехи. В золотых латах, вооруженный боевым топором с серебряной рукоятью, отделанной алыми каменьями, Торин выглядел по-королевски,
– Господин Бэггинс! – подозвал он хоббита, – В счет вашего вознаграждения, возьмите для начала вот это. Снимайте вашу старую куртку!
С этими словами Торин накинул на плечи хоббита небольшую кольчугу, выкованную в давние времена для какого-то юного эльфийского принца. Кольчуга была сделана из серебристо-стального металла, который эльфы называют мифрилом[*], и к кольчуге полагался пояс из хрусталя и перламутра. Кроме того, Торин водрузил на голову Бильбо легкий шлем из тисненой кожи на стальном каркасе, отделанный по краю бриллиантами.
«Очень даже недурственно! – подумал хоббит. – Правда, видок у меня, наверное, самый нелепый. Вот бы посмеялись надо мной дома, под Холмом! Жаль все-таки, что зеркала здесь не сыщешь!»
Тем не менее, в отличие от гномов, господин Бэггинс отнюдь не потерял головы при виде золота. Гномы еще долго рылись в груде сокровищ, но хоббиту все это быстро надоело; он сел на пол и с тревогой размышлял, чем же их предприятие в конце концов обернется.
«Всю эту груду золотых кубков я отдал бы сейчас за один глоток чего-нибудь освежающего из деревянной чаши Беорна!» – подумал Бильбо.
– Торин! – не выдержал он наконец. – Что будем делать дальше? Вооружиться-то мы вооружились, но никакое оружие не может противостоять Смаугу Ужасному! Сокровища еще не отвоеваны. Мы пришли сюда не ради золота, а в поисках выхода. И вообще, нельзя искушать судьбу слишком долго! – Ты прав! – согласился Торин, приходя наконец в себя. – Нужно уходить! Но теперь вас поведу я! И за тысячу лет не забыть мне ходов и переходов этого дворца!
Торин собрал всех гномов, и, держа над головой зажженные факелы, они проследовали в зияющий чернотой проход. При этом не обошлось, разумеется, без тоскливых взглядов через плечо.
Поверх сверкающих кольчуг гномы и хоббит вновь надели свои старые плащи, а поверх шлемов – потрепанные в пути капюшоны. Один за другим они шли следомза Торином цепочкой движущихся в темноте огоньков; процессия вновь и вновь останавливалась, и гномы с тревогой прислушивались – дракон мог возвратиться в любую минуту!
Некогда великолепные покои древнего дворца были безнадежно испорчены, все было изгажено и выжжено не раз проползавшим здесь чудовищным змеем, но, несмотря на это, Торин шел уверенно, потому что знал здесь каждый поворот. Они долго поднимались по какой-то каменной лестнице, затем свернули и стали спускаться по широким гулким переходам, затем вновь свернули и вновь пошли вверх, уже по другой лестнице, а затем еще по одной. Ступени, высеченные прямо в скале, были ровными и широкими.
Гномы все поднимались и поднимались по этим ступеням, не встречая на своемпути ничего живого, кроме каких-то теней, которые воровато шмыгали в сторону при первом же приближении колеблющегося на дворцовых сквозняках пламени факелов.
Как бы то ни было, ступени эти предназначались все-таки не для хоббитов, и Бильбо уже окончательно выбился из сил, когда неожиданно каменный свод потолка круто ушел вверх, куда не достигал свет факелов. Откуда-то сверху сочился тусклый свет, дышать стало легче. А прямо впереди смутно маячили огромные двери – обожженные и покореженные, они все еще висели на петлях.
– Мы в Тронном Зале Трора, – пояснил Торин. – Здесь устраивались пиры и собирался совет. Отсюда уже недалеко до Главных Ворот.
Они пересекли обезображенный зал. Тут и там стояли гниющие столы, вверх ногами валялись обугленные лавки. На полу, среди кувшинов, кубков и окованных рогов для питья, лежали в пыли черепа и кости. Оказавшись на другом конце зала, гномы миновали еще несколько дверей, и вдруг ушей их достиг звук падающей воды, да и свет стал поярче.
– Здесь берет начало река Бегучая, – пояснил Торин. – Отсюда она вытекает к Главным Воротам. По ней мы и пойдем.
Из черной дыры в скале выбивался бурлящий поток, стекая в узкий канал, высеченный еще древними мастерами, прямой и глубокий. Вдоль канала шла широкая мощеная дорога, по которой могло пройти в ряд несколько воинов. Гномы так и бросились бежать по ней! И вдруг – о радость! – прямо за поворотом в глаза им ударил дневной свет! Они оказались перед высокой аркой, которая еще сохранила отдельные фрагменты искусной резьбы по камню, несмотря на то что была сильно обожжена и выщерблена. Блеклое солнце посылало тусклые лучи промеж отрогов Горы, и золотые блики ложились на вымощенный камнем порог.
Потревоженная дымящими факелами стайка летучих мышей с шумом пронеслась над головами гномов; перепугавшись, они ринулись вперед, оскальзываясь на камнях, до блеска отполированных брюхом дракона. Река, вырвавшись на свободу, пенным потоком обрушивалась в долину. Гномы побросали на землю ставшие ненужными факелы и остановились, широко раскрыв глаза. Наконец-то они добрались до Главных Ворот! Вот она – долина Дейла!
– Ну вот! – обрадовался Бильбо. – Я и не надеялся уже поглядеть на мир из этих ворот! Надо же, как хорошо снова увидеть солнце и услышать шум ветра! Бр-р-р! Однако, не жарко!
И в самом деле, дул порывистый восточный ветер – предвестник наступавшей зимы. Он свистал над отрогами Горы, продувая всю долину насквозь. Напарившись в провонявших драконом душных подземельях, гномы мигом продрогли.
Неожиданно Бильбо обнаружил, что не только смертельно устал, но и зверски голоден.
– Сейчас, наверное, уже около полудня, – сообразил он. – Пожалуй, самое подходящее время позавтракать, если, конечно, найдется чем! Правда, мне все-таки представляется, что парадный вход в логово Смауга – не самое безопасное место для трапезы. Не поискать ли местечка поспокойней?
– Хорошая мысль! – поддержал его Балин. – Кажется, я знаю, куда нам пойти! Старый сторожевой пост на юго-западе Горы будет, пожалуй, в самый раз!
– А далеко это? – спросил хоббит.
– Часов пять ходу, не больше. Но путь не из легких. Дорога от Ворот по левому берегу реки, похоже, совсем разбита. А вот взгляните-ка туда! Не доходя до развалин города, река делает резкий поворот. Раньше там был мост, который выводил к крутой каменной лестнице, что поднимается на правый берег, – там начинается дорога, ведущая прямо к Воронцу. Чуть подальше от нее отходит тропа к сторожевому посту. Будем надеяться, эту тропу не завалило. Подъем там, правда, тоже трудный, даже если сохранились древние каменные ступени.
– Да сколько же можно! – проворчал Бильбо. – Опять идти, опять лезть в гору – и никакого тебе завтрака! ужас просто, сколько завтраков, обедов и ужинов мы пропустили в этой проклятой дыре, где теряется всякий счет времени!
На самом деле с тех пор как дракон смял в лепешку заговоренную потайную дверь, не прошло и полутора суток (две ночи и день между ними), а, кроме того, без еды они все-таки не сидели. Однако Бильбо окончательно потерял счет времени, и ему было все едино, что одна ночь, что десять!
– Ладно, ладно! – улыбаясь, остановил его Торин. Настроение у него явно было приподнятое – он то и дело побрякивал драгоценными камнями в карманах. – Нечего называть мой дворец проклятой дырой! Дайте срок, вычистим, приведем в порядок, тогда и посмотрим!
– Ну, это только через труп Смауга! – мрачно откликнулся Бильбо. – Интересно, кстати, куда это он подевался? Я готов даже пожертвовать своим завтраком, чтобы узнать это! Хочется надеяться, он не сидит сейчас на вершине Горы, любуясь оттуда на нашу славную компанию!