Страница:
Внезапно ветер разорвал тучи и запад обагрило закатное зарево. Бильбо огляделся – и вдруг закричал во весь голос: он увидел такое, от чего сердце его едва не выскочило из груди! На багровом фоне неба чернели летящие силуэты – пока еще маленькие, но величественные.
– Орлы! Орлы![*] – закричал хоббит. – Орлы летят!
Глаза Бильбо редко ошибались. Ряд за рядом неслись к месту битвы на крыльях попутного ветра орлы – их было так много, что, казалось, они слетелись со всего Севера.
– Орлы! Орлы! – кричал Бильбо, приплясывая и размахивая руками.
Эльфы не могли видеть его, зато прекрасно слышали. Вскоре они подхватили его крик, и эхо разнесло их голоса по всей долине. Все глаза устремились в небо – но южный гребень Горы закрывал обзор.
– Орлы! – еще раз крикнул Бильбо, и в то же мгновение на шлем ему упал камень, сброшенный сверху каким-то гоблином. Бильбо рухнул на землю и больше ничего не видел и не слышал.
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
– Орлы! Орлы![*] – закричал хоббит. – Орлы летят!
Глаза Бильбо редко ошибались. Ряд за рядом неслись к месту битвы на крыльях попутного ветра орлы – их было так много, что, казалось, они слетелись со всего Севера.
– Орлы! Орлы! – кричал Бильбо, приплясывая и размахивая руками.
Эльфы не могли видеть его, зато прекрасно слышали. Вскоре они подхватили его крик, и эхо разнесло их голоса по всей долине. Все глаза устремились в небо – но южный гребень Горы закрывал обзор.
– Орлы! – еще раз крикнул Бильбо, и в то же мгновение на шлем ему упал камень, сброшенный сверху каким-то гоблином. Бильбо рухнул на землю и больше ничего не видел и не слышал.
Глава восемнадцатая
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
Придя в себя, Бильбо обнаружил этого самого себя в полном одиночестве. Он лежал на Воронце; вокруг не было ни души. Стоял холодный день, на небе – ни облачка. Бильбо продрог до костей и трясся всем телом, но голова у него пылала.
«Интересно, чем все кончилось? – подумал он. – Во всяком случае, не больно-то я похож на павшего героя – впрочем, было бы желание…»
Он с трудом сел. Поглядев в долину, он не увидел там ни единого живого гоблина. Через некоторое время в голове у него немного прояснилось, и ему показалось, что внизу он видит эльфов: они расхаживали среди камней как ни в чем не бывало. Бильбо протер глаза. Никаких сомнений не оставалось: неподалеку и в самом деле по-прежнему стоял военный лагерь! А что это творится у Главных Ворот? Там была заметна какая-то суета. Похоже было, что гномы разбирают стену. Но повсюду стояла мертвая тишина – ни криков, ни эха, ни песен. В воздухе, казалось, застыла скорбь.
– И все-таки, пожалуй, это победа! – воскликнул хоббит, потирая ушибленную голову. – Надо же, какая это грустная штука – победа…
Вдруг он заметил человека, который карабкался вверх, направляясь прямо к нему.
– Привет! – крикнул Бильбо дрожащим голосом. – Эй! Какие новости?
– Чей это голос тут в камнях? – спросил человек, остановившись и с удивлением глядя примерно туда, где находился Бильбо.
Только тут Бильбо вспомнил о кольце!
«Вот голова садовая! – подумал он. – Ну и морока с этой невидимостью! Кабы не она, я вполне мог бы провести эту ночь в теплой постели!»
– Это я, Бильбо Бэггинс, товарищ Торина! – крикнул он, поспешно снимая кольцо с пальца.
– Хорошо, что я тебя нашел! – воскликнул человек, спеша к нему. – Мы давно уже не можем тебя доискаться! Тебя считали погибшим, а погибло в этой битве немало, но Гэндальф сказал, что в последний раз твой голос слышали где-то здесь. Правда, я уже отчаялся отыскать тебя. Ты ранен?
– Шишка на голове, пожалуй, приличная, – откликнулся Бильбо. – Но шлем оказался крепким, да и голова тоже. Правда, самочувствие у меня ужасное – ноги подгибаются, словно соломенные.
– Я отнесу тебя в лагерь, – сказал человек и легко поднял хоббита на руки.
Он шел быстро и уверенно. Путь был недолгим, и вскоре Бильбо был опущен на землю перед одним из шатров. Из шатра вышел Гэндальф, рука у него была на перевязи. Как видите, даже волшебнику досталось! Что же говорить об остальных? Во всем войске едва ли нашелся бы хоть один воин, избежавший ранения.
Увидев Бильбо, Гэндальф очень обрадовался.
– Бэггинс! – воскликнул он. – Да не может этого быть! Цел! Вот радость-то! А я уже начал сомневаться – неужели удача покинула тебя на полпути? Да, битва была ужасная… Все могло кончиться очень и очень плохо. Впрочем, новости после. Идем! Тебя давно ждут! – добавил он, стерев с лица улыбку, и ввел хоббита в шатер.
– Приветствую тебя, Торин! – сказал, входя, Гэндальф. – Я привел его!
Действительно, в шатре лежал Торин – он был весь изранен. Подле него на полу были сложены пробитая кольчуга и зазубренный боевой топор. Когда Бильбо подошел поближе, Торин поднял голову.
– Прощай, добрый вор, – промолвил он. – Я ухожу в чертоги ожидания, к своим предкам, и пребуду там, покуда не обновится мир. Оставляя все золото и серебро, я ухожу туда, где они не в цене, и хочу помириться с тобой. Я беру назад слова, сказанные у Ворот, и раскаиваюсь в своих поступках.
Опечаленный Бильбо преклонил колено.
– Прощай, Король-Под-Горой! – вымолвил он, – Невеселое у нас вышло приключение, коли так оно завершается! Никакие горы золота не заменят нам тебя! И все-таки я рад, что мне довелось делить с тобой опасности и невзгоды, ведь не всякому Бэггинсу предоставляется такая честь…
– Не говори так! – остановил его Торин. – В тебе куда больше хорошего, чем ты думаешь, о дитя ласкового Запада! В тебе есть и мудрость, и мужество – того и другого в меру. Если бы гномы ценили доброе застолье, веселых друзей и песни больше, чем золотые горы, – мир был бы куда радостнее. Но каким бы он ни был, радостным или печальным, мне пора покинуть его. Прощай!
Тут Бильбо отвернулся, отошел в сторонку, сел, завернулся в одеяло и, хотите – верьте, хотите – нет, горько заплакал, и плакал до тех пор, пока глаза его совсем не покраснели и он не охрип окончательно. Добрая у него была душа… Долго еще хоббит не мог заставить себя рассмеяться.
«Какое счастье, что я очнулся именно тогда, когда очнулся! – сказал он себе. – Жаль, что Торин умирает, но я рад, что мы простились по-хорошему. Все-таки дурень ты, Бильбо Бэггинс! И зачем было тебе заваривать всю эту кашу с Аркенстоном? Тщетно пытался ты купить мир и спокойствие – битва все равно состоялась. Но тут уж не ты виноват».
Обо всем, что произошло без него, Бильбо узнал позже, и печального в тех новостях было куда больше, нежели радостного.
Хоббиту смертельно надоели приключения – до ломоты в суставах ему хотелось отправиться в обратный путь, домой! Но с этим пришлось повременить, поэтому я вполне успеваю рассказать кое-что о том, как закончилась битва. Оказывается, орлы давно уже следили за гоблинами, и от их зорких очей не могли, конечно, ускользнуть подозрительные приготовления и передвижения в горах. Поэтому орлы собрали могучее орлиное воинство под началом Большого Орла из Туманных Гор. Битву они почуяли издалека и вслед за ураганом быстро прибыли на место сражения. Именно орлы выбили гоблинов с горных склонов – они сбрасывали их в пропасть и гнали, обезумевших и вопящих, вниз, прямо на копья противника. Через некоторое время на Одинокой Горе не осталось ни одного гоблина. Тогда люди и эльфы, спустившись с отрогов, смогли наконец вмешаться в схватку, кипевшую в долине.
И все-таки даже с орлами войско людей, эльфов и гномов уступало войску гоблинов. Но в этот решающий час, неведомо как и откуда, явился Беорн. Он пришел один, но зато в медвежьем обличье! В гневе он казался еще более громадным.
Рев его был подобен грохоту барабана или пушечной канонаде. Гоблинов и волков он сметал со своего пути, словно то были не гоблины и волки, а набитые соломой детские игрушки. Он напал на них с тыла и, подобно удару молнии, прорвал кольцо окружения. В то время гномы, прикрывая своих владык, держали последнюю оборону на невысоком бугре. Пробившись туда, Беорн подхватил израненного вражескими копьями Торина и вынес его из схватки.
Вскоре он вернулся еще более разъяренным; никто не мог устоять перед ним, и, казалось, никакое оружие не способно остановить его. Беорн разметал отряд телохранителей Болга и, добравшись до него самого, поверг наземь и растоптал. Ужас охватил гоблинов, и они бросились врассыпную. Но для остальных забрезжила надежда; забыв про усталость, они пустились в погоню, так что почти никому из гоблинов не удалось уйти. Многие были сброшены в реку Бегучую, а тех, что побежали на юг и на запад, загнали в болота, примыкающие к реке Лесной, – в этих болотах почти все они и погибли. А те гоблины, которым всетаки удалось добраться до владений Лесных эльфов, были перебиты или нашли свой конец в бессветных чащобах Чернолесья. В песнях поется, что в тот день было уничтожено три четверти всех гоблинов Севера – и на многие годы в горах воцарились мир и покой.
Еще до наступления ночи никто уже не сомневался в победе, но, когда Бильбо принесли в лагерь, преследование все еще продолжалось. В самой же долине уже почти никого не оставалось, кроме тяжелораненых.
– А где орлы? – спросил Бильбо Гэндальфа, когда лежал вечером в шатре, завернувшись в несколько теплых одеял.
– Кое-кто из них преследует гоблинов, – ответил волшебник. – Но в основном все они вернулись к своим гнездам. Орлы не захотели остаться и улетели с первыми лучами зари. Дайн подарил Повелителю Орлов золотой венец и поклялся в вечной дружбе.
– Жалко… – пробормотал сонный Бильбо. – То есть хотелось бы увидеть их еще раз. Может, получится как-нибудь на обратном пути? Домой-то скоро, а?
– Как только пожелаешь, – ответил волшебник. Правда, прошло еще несколько дней, прежде чем Бильбо смог отправиться в обратный путь. За это время похоронили Торина. Его тело предали земле в самой глубине Одинокой Горы, а Бард возложил на его грудь Аркенстон и провозгласил:
– Пусть лежит здесь этот камень до той поры, пока не обрушится Одинокая Гора! Да принесет он счастье своему народу, который будет жить здесь!
Король эльфов возложил на могилу Торина Оркрист, эльфийский меч, который отобрали у Торина, когда тот попал в плен к эльфам. В песнях поется, что всякий раз, когда приближался враг, меч этот начинал светиться во мраке – так что гномов нельзя было застать врасплох. Отныне здесь поселился Дайн, сын Наина, – он стал Королем-Под-Горой. Впоследствии многие и многие гномы собрались сюда, к его трону в древнем подземном дворце. Из двенадцати товарищей Торина уцелели десять. Кили и Фили погибли, прикрывая Торина своими щитами и телами, ведь Торин был старшим братом их матери[*]. Уцелевшие десять гномов остались с Даином, а сокровищами Дайн распорядился честно и по совести.
Разумеется, теперь не могло быть и речи о том, чтобы разделить сокровища, как было задумано в самом начале, то есть поровну между Балином, Двалином, Дори, Нори, Ори, Оином, Глоином, Бифуром, Бофуром, Бомбуром и, естественно, Бильбо. Тем не менее одну четырнадцатую часть всего золота и серебра, в слитках и в изделиях, гномы отдали Барду, ибо Дайн сказал:
– Мы уважаем волю погибшего, а теперь Аркенстон находится в его владении.
Но и одна четырнадцатая часть всех сокровищ представляла собой огромное богатство, о каком могли только мечтать многие короли смертных. Бард отослал часть золота Магистру Озерного города, а также щедро наградил своих друзей и соратников. Королю эльфов Бард подарил изумруды Гириона, потому что изумруды эльфы предпочитают всем другим драгоценным камням; эти камни Дайн тоже включил в долю Барда.
Обратившись к Бильбо, Дайн сказал:
– Эти сокровища столь же мои, сколь и твои, но, сам понимаешь, прежний договор теперь утратил силу, ибо многим и многим пришлось потрудиться, чтобы отбить и спасти эти богатства. И все же, несмотря на то что ты отказался от своей доли, я бы не хотел, чтобы исполнились слова Торина, о которых он сожалел перед смертью. Я не хочу, чтобы ты остался ни с чем. Ведь ты заслуживаешь награды куда больше других.
– Ты так добр ко мне, – потупился Бильбо. – Но, честное слово, мне так будет легче. Да и, скажи на милость, как я потащу домой все эти сокровища? По дороге ведь не обойдется без каких-нибудь войн или смертоубийства. На что мне дома это золото? Пусть уж лучше останется у тебя!
В конце концов хоббита уговорили взять с собой два небольших сундучка, один с серебром и один с золотом, – ровно столько, сколько можно нагрузить на хорошего пони.
– Этого мне хватит за глаза и за уши! – подвел итог Бильбо. И вот пришла наконец пора прощаться с друзьями.
– Прощай, Балин! – сказал он, – Прощайте и вы, Двалин, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Да не поредеют во веки веков ваши бороды! – Повернувшись к Одинокой Горе, Бильбо добавил: – Прощай и ты, Торин Дубощит! Прощайте, Кили и Фили! Вечная вам память!
Стоя у Ворот, гномы низко поклонились хоббиту, но слов найти не могли.
– До свидания! – вымолвил наконец Балин. – Удачи тебе во всем! Если надумаешь навестить нас, когда наши чертоги вновь засияют прежней красотой, мы устроим в твою честь поистине королевский пир!
– Если вам когда-нибудь доведется проходить мимо моего дома, – сказал в ответ Бильбо, – заходите без стеснения! Чай – в четыре, но я рад видеть вас в любое время![*]
И хоббит отвернулся…
Эльфийское войско двинулось в обратный путь. Как это ни печально, оно сильно поредело, но эльфы все-таки радовались, ведь отныне и на долгие годы в северных землях должно было стать гораздо веселее. Дракон был убит, гоблины уничтожены, и, несмотря на зиму, сердца эльфов предчувствовали грядущую весну.
Гэндальф и Бильбо ехали позади короля эльфов, а рядом с ними шагал Беорн – он снова принял человеческое обличье и всю дорогу громко смеялся и пел. Так они добрались до самых границ Чернолесья – немного севернее реки Лесной. Тут они остановились, так как волшебник и Бильбо вовсе не собирались заходить в лес, хотя король эльфов настоятельно приглашал их погостить у себя во дворце. Дело в том, что они намеревались отправиться вдоль опушки леса и обогнуть его с севера, следуя по пустынным землям, лежавшим между лесом и предгорьями Серых Холмов. Путь предстоял долгий и безрадостный, но теперь, когда гоблинов можно было не бояться, там было куда безопаснее, нежели на неведомых лесных тропах. Да и Беорн собирался идти тем же путем,
– Прощай, о король эльфов! – сказал Гэндальф. – Да пребудет веселым твой зеленый лес, покуда мир не состарится! Да пребудет радость со всем твоим народом!
– Прощай, о Гэндальф! – промолвил король эльфов. – Появляйся и впредь там, где ты больше всего нужен и где никто тебя не ожидает! И почаще наведывайся в мой дворец, ибо нет для меня большего удовольствия, чем видеть тебя своим гостем!
– Прими от меня этот подарок! – пролепетал Бильбо, смущенно переминаясь с ноги на ногу, и протянул королю эльфов отделанное серебром жемчужное ожерелье, которое на прощание подарил ему Дайн.
– Чем заслужил я этот дар, о хоббит? – удивился король.
– Видишь ли… – замялся покрасневший Бильбо. – Я полагаю, что обязан как-то отплатить за… как бы это сказать… за гостеприимство! То есть и у грабителей имеется совесть… Я ведь ел твой хлеб и пил твое вино – и в немалых количествах!
– Я принимаю твой дар, о Бильбо Великолепный! – нимало не шутя промолвил король эльфов. – Нарекаю тебя отныне Другом Эльфов и благословляю! Да не укоротится во веки веков твоя тень (а то воровство превратится для тебя в сплошную забаву)! Прощай!
Эльфы повернули к Лесу, а Бильбо пустился в обратный путь, домой.
Много трудностей пришлось ему преодолеть и пережить много приключений, прежде чем он добрался до дому. Дикие Земли – они и есть Дикие Земли: в те дни, помимо гоблинов, там водились и другие опасные твари. Но у хоббита были верный провожатый и верный страж: с ним шел волшебник, да и Беорн еще долго не покидал их. Так что все обошлось более или менее благополучно. Как бы то ни было, обогнув Чернолесье с севера, к середине зимы они добрались до хором Беорна, где и остались погостить. Юл прошел шумно и весело: по приглашению Беорна отовсюду собралось множество гостей. В Туманных Горах гоблинов почти не осталось, а те, что остались, забились в самые глубокие подземелья и не отваживались высунуть носа. Да и варги из леса исчезли. Поэтому гости пришли издалека без всякой боязни. Впоследствии Беорн стал в этих краях своего рода правителем – ему подчинялись все земли, лежавшие между горами и лесом. Поговаривали, что потомки Беорна и через много поколений сохранили способность принимать медвежье обличье. Были среди них люди угрюмые и, прямо скажем, нехорошие – но в большинстве своем они походили характером на Беорна, хотя ростом были поменьше, да и в силе ему уступали. Из Туманных Гор выгнали последних гоблинов – и на окраинах Диких Земель надолго установилось спокойствие.
Наступила весна, с теплой погодой и ясным солнцем, когда Бильбо и Гэндальф покинули наконец гостеприимные хоромы Беорна. И хотя Бильбо страшно соскучился по дому, ему не хотелось уходить, потому что цветы в саду Беорна и весной цвели так же пышно, как в разгар лета.
И вот, проделав длинный путь, Бильбо и Гэндальф добрались до того самого места, где они попали в лапы гоблинов. Но на этот раз они оказались тут не ночью, а утром и, посмотрев назад, увидели внизу широкую равнину, освещенную ясным утренним солнцем. За равниной раскинулось Чернолесье, отливавшее на расстоянии голубизной, а на опушке – темной зеленью: даже весна не смогла высветлить Чернолесской листвы! А еще дальше, на краю окоема, маячила Одинокая Гора. На ее вершине смутно белел еще не растаявший снег.
– Вот так! На смену огню приходит снег и даже драконы не вечны! – промолвил Бильбо и повернулся спиной к своему Приключению. Тукковская его половина смертельно устала, а бэггинсовская день ото дня набирала силу. – Сейчас я хочу только одного: поскорее плюхнуться в свое любимое кресло! – добавил он.
«Интересно, чем все кончилось? – подумал он. – Во всяком случае, не больно-то я похож на павшего героя – впрочем, было бы желание…»
Он с трудом сел. Поглядев в долину, он не увидел там ни единого живого гоблина. Через некоторое время в голове у него немного прояснилось, и ему показалось, что внизу он видит эльфов: они расхаживали среди камней как ни в чем не бывало. Бильбо протер глаза. Никаких сомнений не оставалось: неподалеку и в самом деле по-прежнему стоял военный лагерь! А что это творится у Главных Ворот? Там была заметна какая-то суета. Похоже было, что гномы разбирают стену. Но повсюду стояла мертвая тишина – ни криков, ни эха, ни песен. В воздухе, казалось, застыла скорбь.
– И все-таки, пожалуй, это победа! – воскликнул хоббит, потирая ушибленную голову. – Надо же, какая это грустная штука – победа…
Вдруг он заметил человека, который карабкался вверх, направляясь прямо к нему.
– Привет! – крикнул Бильбо дрожащим голосом. – Эй! Какие новости?
– Чей это голос тут в камнях? – спросил человек, остановившись и с удивлением глядя примерно туда, где находился Бильбо.
Только тут Бильбо вспомнил о кольце!
«Вот голова садовая! – подумал он. – Ну и морока с этой невидимостью! Кабы не она, я вполне мог бы провести эту ночь в теплой постели!»
– Это я, Бильбо Бэггинс, товарищ Торина! – крикнул он, поспешно снимая кольцо с пальца.
– Хорошо, что я тебя нашел! – воскликнул человек, спеша к нему. – Мы давно уже не можем тебя доискаться! Тебя считали погибшим, а погибло в этой битве немало, но Гэндальф сказал, что в последний раз твой голос слышали где-то здесь. Правда, я уже отчаялся отыскать тебя. Ты ранен?
– Шишка на голове, пожалуй, приличная, – откликнулся Бильбо. – Но шлем оказался крепким, да и голова тоже. Правда, самочувствие у меня ужасное – ноги подгибаются, словно соломенные.
– Я отнесу тебя в лагерь, – сказал человек и легко поднял хоббита на руки.
Он шел быстро и уверенно. Путь был недолгим, и вскоре Бильбо был опущен на землю перед одним из шатров. Из шатра вышел Гэндальф, рука у него была на перевязи. Как видите, даже волшебнику досталось! Что же говорить об остальных? Во всем войске едва ли нашелся бы хоть один воин, избежавший ранения.
Увидев Бильбо, Гэндальф очень обрадовался.
– Бэггинс! – воскликнул он. – Да не может этого быть! Цел! Вот радость-то! А я уже начал сомневаться – неужели удача покинула тебя на полпути? Да, битва была ужасная… Все могло кончиться очень и очень плохо. Впрочем, новости после. Идем! Тебя давно ждут! – добавил он, стерев с лица улыбку, и ввел хоббита в шатер.
– Приветствую тебя, Торин! – сказал, входя, Гэндальф. – Я привел его!
Действительно, в шатре лежал Торин – он был весь изранен. Подле него на полу были сложены пробитая кольчуга и зазубренный боевой топор. Когда Бильбо подошел поближе, Торин поднял голову.
– Прощай, добрый вор, – промолвил он. – Я ухожу в чертоги ожидания, к своим предкам, и пребуду там, покуда не обновится мир. Оставляя все золото и серебро, я ухожу туда, где они не в цене, и хочу помириться с тобой. Я беру назад слова, сказанные у Ворот, и раскаиваюсь в своих поступках.
Опечаленный Бильбо преклонил колено.
– Прощай, Король-Под-Горой! – вымолвил он, – Невеселое у нас вышло приключение, коли так оно завершается! Никакие горы золота не заменят нам тебя! И все-таки я рад, что мне довелось делить с тобой опасности и невзгоды, ведь не всякому Бэггинсу предоставляется такая честь…
– Не говори так! – остановил его Торин. – В тебе куда больше хорошего, чем ты думаешь, о дитя ласкового Запада! В тебе есть и мудрость, и мужество – того и другого в меру. Если бы гномы ценили доброе застолье, веселых друзей и песни больше, чем золотые горы, – мир был бы куда радостнее. Но каким бы он ни был, радостным или печальным, мне пора покинуть его. Прощай!
Тут Бильбо отвернулся, отошел в сторонку, сел, завернулся в одеяло и, хотите – верьте, хотите – нет, горько заплакал, и плакал до тех пор, пока глаза его совсем не покраснели и он не охрип окончательно. Добрая у него была душа… Долго еще хоббит не мог заставить себя рассмеяться.
«Какое счастье, что я очнулся именно тогда, когда очнулся! – сказал он себе. – Жаль, что Торин умирает, но я рад, что мы простились по-хорошему. Все-таки дурень ты, Бильбо Бэггинс! И зачем было тебе заваривать всю эту кашу с Аркенстоном? Тщетно пытался ты купить мир и спокойствие – битва все равно состоялась. Но тут уж не ты виноват».
Обо всем, что произошло без него, Бильбо узнал позже, и печального в тех новостях было куда больше, нежели радостного.
Хоббиту смертельно надоели приключения – до ломоты в суставах ему хотелось отправиться в обратный путь, домой! Но с этим пришлось повременить, поэтому я вполне успеваю рассказать кое-что о том, как закончилась битва. Оказывается, орлы давно уже следили за гоблинами, и от их зорких очей не могли, конечно, ускользнуть подозрительные приготовления и передвижения в горах. Поэтому орлы собрали могучее орлиное воинство под началом Большого Орла из Туманных Гор. Битву они почуяли издалека и вслед за ураганом быстро прибыли на место сражения. Именно орлы выбили гоблинов с горных склонов – они сбрасывали их в пропасть и гнали, обезумевших и вопящих, вниз, прямо на копья противника. Через некоторое время на Одинокой Горе не осталось ни одного гоблина. Тогда люди и эльфы, спустившись с отрогов, смогли наконец вмешаться в схватку, кипевшую в долине.
И все-таки даже с орлами войско людей, эльфов и гномов уступало войску гоблинов. Но в этот решающий час, неведомо как и откуда, явился Беорн. Он пришел один, но зато в медвежьем обличье! В гневе он казался еще более громадным.
Рев его был подобен грохоту барабана или пушечной канонаде. Гоблинов и волков он сметал со своего пути, словно то были не гоблины и волки, а набитые соломой детские игрушки. Он напал на них с тыла и, подобно удару молнии, прорвал кольцо окружения. В то время гномы, прикрывая своих владык, держали последнюю оборону на невысоком бугре. Пробившись туда, Беорн подхватил израненного вражескими копьями Торина и вынес его из схватки.
Вскоре он вернулся еще более разъяренным; никто не мог устоять перед ним, и, казалось, никакое оружие не способно остановить его. Беорн разметал отряд телохранителей Болга и, добравшись до него самого, поверг наземь и растоптал. Ужас охватил гоблинов, и они бросились врассыпную. Но для остальных забрезжила надежда; забыв про усталость, они пустились в погоню, так что почти никому из гоблинов не удалось уйти. Многие были сброшены в реку Бегучую, а тех, что побежали на юг и на запад, загнали в болота, примыкающие к реке Лесной, – в этих болотах почти все они и погибли. А те гоблины, которым всетаки удалось добраться до владений Лесных эльфов, были перебиты или нашли свой конец в бессветных чащобах Чернолесья. В песнях поется, что в тот день было уничтожено три четверти всех гоблинов Севера – и на многие годы в горах воцарились мир и покой.
Еще до наступления ночи никто уже не сомневался в победе, но, когда Бильбо принесли в лагерь, преследование все еще продолжалось. В самой же долине уже почти никого не оставалось, кроме тяжелораненых.
– А где орлы? – спросил Бильбо Гэндальфа, когда лежал вечером в шатре, завернувшись в несколько теплых одеял.
– Кое-кто из них преследует гоблинов, – ответил волшебник. – Но в основном все они вернулись к своим гнездам. Орлы не захотели остаться и улетели с первыми лучами зари. Дайн подарил Повелителю Орлов золотой венец и поклялся в вечной дружбе.
– Жалко… – пробормотал сонный Бильбо. – То есть хотелось бы увидеть их еще раз. Может, получится как-нибудь на обратном пути? Домой-то скоро, а?
– Как только пожелаешь, – ответил волшебник. Правда, прошло еще несколько дней, прежде чем Бильбо смог отправиться в обратный путь. За это время похоронили Торина. Его тело предали земле в самой глубине Одинокой Горы, а Бард возложил на его грудь Аркенстон и провозгласил:
– Пусть лежит здесь этот камень до той поры, пока не обрушится Одинокая Гора! Да принесет он счастье своему народу, который будет жить здесь!
Король эльфов возложил на могилу Торина Оркрист, эльфийский меч, который отобрали у Торина, когда тот попал в плен к эльфам. В песнях поется, что всякий раз, когда приближался враг, меч этот начинал светиться во мраке – так что гномов нельзя было застать врасплох. Отныне здесь поселился Дайн, сын Наина, – он стал Королем-Под-Горой. Впоследствии многие и многие гномы собрались сюда, к его трону в древнем подземном дворце. Из двенадцати товарищей Торина уцелели десять. Кили и Фили погибли, прикрывая Торина своими щитами и телами, ведь Торин был старшим братом их матери[*]. Уцелевшие десять гномов остались с Даином, а сокровищами Дайн распорядился честно и по совести.
Разумеется, теперь не могло быть и речи о том, чтобы разделить сокровища, как было задумано в самом начале, то есть поровну между Балином, Двалином, Дори, Нори, Ори, Оином, Глоином, Бифуром, Бофуром, Бомбуром и, естественно, Бильбо. Тем не менее одну четырнадцатую часть всего золота и серебра, в слитках и в изделиях, гномы отдали Барду, ибо Дайн сказал:
– Мы уважаем волю погибшего, а теперь Аркенстон находится в его владении.
Но и одна четырнадцатая часть всех сокровищ представляла собой огромное богатство, о каком могли только мечтать многие короли смертных. Бард отослал часть золота Магистру Озерного города, а также щедро наградил своих друзей и соратников. Королю эльфов Бард подарил изумруды Гириона, потому что изумруды эльфы предпочитают всем другим драгоценным камням; эти камни Дайн тоже включил в долю Барда.
Обратившись к Бильбо, Дайн сказал:
– Эти сокровища столь же мои, сколь и твои, но, сам понимаешь, прежний договор теперь утратил силу, ибо многим и многим пришлось потрудиться, чтобы отбить и спасти эти богатства. И все же, несмотря на то что ты отказался от своей доли, я бы не хотел, чтобы исполнились слова Торина, о которых он сожалел перед смертью. Я не хочу, чтобы ты остался ни с чем. Ведь ты заслуживаешь награды куда больше других.
– Ты так добр ко мне, – потупился Бильбо. – Но, честное слово, мне так будет легче. Да и, скажи на милость, как я потащу домой все эти сокровища? По дороге ведь не обойдется без каких-нибудь войн или смертоубийства. На что мне дома это золото? Пусть уж лучше останется у тебя!
В конце концов хоббита уговорили взять с собой два небольших сундучка, один с серебром и один с золотом, – ровно столько, сколько можно нагрузить на хорошего пони.
– Этого мне хватит за глаза и за уши! – подвел итог Бильбо. И вот пришла наконец пора прощаться с друзьями.
– Прощай, Балин! – сказал он, – Прощайте и вы, Двалин, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Да не поредеют во веки веков ваши бороды! – Повернувшись к Одинокой Горе, Бильбо добавил: – Прощай и ты, Торин Дубощит! Прощайте, Кили и Фили! Вечная вам память!
Стоя у Ворот, гномы низко поклонились хоббиту, но слов найти не могли.
– До свидания! – вымолвил наконец Балин. – Удачи тебе во всем! Если надумаешь навестить нас, когда наши чертоги вновь засияют прежней красотой, мы устроим в твою честь поистине королевский пир!
– Если вам когда-нибудь доведется проходить мимо моего дома, – сказал в ответ Бильбо, – заходите без стеснения! Чай – в четыре, но я рад видеть вас в любое время![*]
И хоббит отвернулся…
Эльфийское войско двинулось в обратный путь. Как это ни печально, оно сильно поредело, но эльфы все-таки радовались, ведь отныне и на долгие годы в северных землях должно было стать гораздо веселее. Дракон был убит, гоблины уничтожены, и, несмотря на зиму, сердца эльфов предчувствовали грядущую весну.
Гэндальф и Бильбо ехали позади короля эльфов, а рядом с ними шагал Беорн – он снова принял человеческое обличье и всю дорогу громко смеялся и пел. Так они добрались до самых границ Чернолесья – немного севернее реки Лесной. Тут они остановились, так как волшебник и Бильбо вовсе не собирались заходить в лес, хотя король эльфов настоятельно приглашал их погостить у себя во дворце. Дело в том, что они намеревались отправиться вдоль опушки леса и обогнуть его с севера, следуя по пустынным землям, лежавшим между лесом и предгорьями Серых Холмов. Путь предстоял долгий и безрадостный, но теперь, когда гоблинов можно было не бояться, там было куда безопаснее, нежели на неведомых лесных тропах. Да и Беорн собирался идти тем же путем,
– Прощай, о король эльфов! – сказал Гэндальф. – Да пребудет веселым твой зеленый лес, покуда мир не состарится! Да пребудет радость со всем твоим народом!
– Прощай, о Гэндальф! – промолвил король эльфов. – Появляйся и впредь там, где ты больше всего нужен и где никто тебя не ожидает! И почаще наведывайся в мой дворец, ибо нет для меня большего удовольствия, чем видеть тебя своим гостем!
– Прими от меня этот подарок! – пролепетал Бильбо, смущенно переминаясь с ноги на ногу, и протянул королю эльфов отделанное серебром жемчужное ожерелье, которое на прощание подарил ему Дайн.
– Чем заслужил я этот дар, о хоббит? – удивился король.
– Видишь ли… – замялся покрасневший Бильбо. – Я полагаю, что обязан как-то отплатить за… как бы это сказать… за гостеприимство! То есть и у грабителей имеется совесть… Я ведь ел твой хлеб и пил твое вино – и в немалых количествах!
– Я принимаю твой дар, о Бильбо Великолепный! – нимало не шутя промолвил король эльфов. – Нарекаю тебя отныне Другом Эльфов и благословляю! Да не укоротится во веки веков твоя тень (а то воровство превратится для тебя в сплошную забаву)! Прощай!
Эльфы повернули к Лесу, а Бильбо пустился в обратный путь, домой.
Много трудностей пришлось ему преодолеть и пережить много приключений, прежде чем он добрался до дому. Дикие Земли – они и есть Дикие Земли: в те дни, помимо гоблинов, там водились и другие опасные твари. Но у хоббита были верный провожатый и верный страж: с ним шел волшебник, да и Беорн еще долго не покидал их. Так что все обошлось более или менее благополучно. Как бы то ни было, обогнув Чернолесье с севера, к середине зимы они добрались до хором Беорна, где и остались погостить. Юл прошел шумно и весело: по приглашению Беорна отовсюду собралось множество гостей. В Туманных Горах гоблинов почти не осталось, а те, что остались, забились в самые глубокие подземелья и не отваживались высунуть носа. Да и варги из леса исчезли. Поэтому гости пришли издалека без всякой боязни. Впоследствии Беорн стал в этих краях своего рода правителем – ему подчинялись все земли, лежавшие между горами и лесом. Поговаривали, что потомки Беорна и через много поколений сохранили способность принимать медвежье обличье. Были среди них люди угрюмые и, прямо скажем, нехорошие – но в большинстве своем они походили характером на Беорна, хотя ростом были поменьше, да и в силе ему уступали. Из Туманных Гор выгнали последних гоблинов – и на окраинах Диких Земель надолго установилось спокойствие.
Наступила весна, с теплой погодой и ясным солнцем, когда Бильбо и Гэндальф покинули наконец гостеприимные хоромы Беорна. И хотя Бильбо страшно соскучился по дому, ему не хотелось уходить, потому что цветы в саду Беорна и весной цвели так же пышно, как в разгар лета.
И вот, проделав длинный путь, Бильбо и Гэндальф добрались до того самого места, где они попали в лапы гоблинов. Но на этот раз они оказались тут не ночью, а утром и, посмотрев назад, увидели внизу широкую равнину, освещенную ясным утренним солнцем. За равниной раскинулось Чернолесье, отливавшее на расстоянии голубизной, а на опушке – темной зеленью: даже весна не смогла высветлить Чернолесской листвы! А еще дальше, на краю окоема, маячила Одинокая Гора. На ее вершине смутно белел еще не растаявший снег.
– Вот так! На смену огню приходит снег и даже драконы не вечны! – промолвил Бильбо и повернулся спиной к своему Приключению. Тукковская его половина смертельно устала, а бэггинсовская день ото дня набирала силу. – Сейчас я хочу только одного: поскорее плюхнуться в свое любимое кресло! – добавил он.
Глава девятнадцатая
ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕХОД
В первый день мая Бильбо и волшебник снова оказались на краю долины Ривенделл, где находился Дом Элронда – Последняя (а с этой стороны – первая!) Гостеприимная Обитель. И снова вечером! Пони устали, особенно тот, что с поклажей, да и седокам давно необходим был отдых. Спускаясь по крутой тропинке, Бильбо снова услыхал меж деревьев пение эльфов; казалось, оно и не смолкало с того времени, как он покинул эти места. Едва путники добрались до опушки леса, как эльфы дружно затянули новую песню – почти такую же, как в прошлый раз. Вот что примерно они пели:
Вот так, подслушав разговор Гэндальфа с Элрондом, Бильбо узнал, где пропадал Гэндальф, когда покинул гномов у Чернолесья. Оказывается, он отправился на большой Совет Добрых Волшебников и других Хранителей Предания[*]. Вместе им удалось наконец изгнать Некроманта из его мрачной крепости на южной окраине Чернолесья.
– Отныне Черный Лес будет не так опасен, – заметил Гэндальф. – Надеюсь, что Север освободился от этого ужаса на долгие годы. Но лучше было бы изгнать его из этого мира совсем!
– Полностью с тобой согласен, – ответил Элронд. – Но боюсь, что этого не удастся сделать ни в эту эпоху, ни во все последующие.
Закончив рассказывать историю о драконе и Некроманте, Гэндальф приступил к другой, а потом еще и к следующей – то были истории древние и совсем новые, а то и вовсе относящиеся неведомо к каким временам. В конце концов Бильбо уронил голову на грудь и сладко засопел в уголке.
Проснулся он на чистой постели. В распахнутое окно светила луна. А на берегу потока в лунном свете ясно и звонко пели эльфы:
– А ты своим храпом разбудишь и окаменевшего дракона! Но и мы тебя благодарим! – ответили эльфы, смеясь. – Между прочим, скоро светает, а спишь ты с самого вечера. Завтра, наверно, усталость как рукой снимет!
– Ваша правда! Даже короткий сон в Доме Элронда лечит от любой усталости, – согласился Бильбо. – Но все-таки я намерен лечиться до победного конца! Так что еще раз спокойной вам ночи, добрые эльфы!
С этими словами Бильбо снова бухнулся в постель и проспал чуть не до полудня.
На следующий день усталости и в самом деле как не бывало! С тех пор хоббит с утра до вечера пел, плясал и вообще всячески веселился вместе с эльфами. Однако даже в этом прекрасном Доме он не мог задерживаться надолго – его тянуло домой. Через неделю он простился с Элрондом. На прощанье он сделал ему несколько скромных подарков (скромных, чтобы Элронд не отказался) и вместе с Гэндальфом отправился дальше.
Едва они выехали из Ривенделла, как небо на западе потемнело, подул сильный ветер и хлынул ливень.
– Вот тебе и веселый месяц май! – недовольно проворчал Бильбо – струи дождя так и текли у него по лицу. – Впрочем, можно утешаться тем, что все приключения позади и мы едем домой! По погоде оно, кстати, и видно!
– Ну, до дома дорога еще далекая, – возразил Гэндальф.
– Зато прямая! – твердо сказал Бильбо.
Они доехали до реки, за которой кончались Дикие Земли, и спустились к броду под крутым берегом – вы его еще не забыли? Из-за паводка вода в реке поднялась, так как снег усиленно таял, да и дождь лил без передышки. Несмотря на это, Гэндальф и Бильбо кое-как переправились на другой берег и поспешили дальше, потому что дело шло уже к вечеру. Оставался один, последний переход.
Все было точно так же, как и по пути на восток, с той лишь разницей, что на этот раз путешественников было всего двое и они большей частью помалкивали. А кроме того, на этот раз обошлось без троллей. По пути Бильбо то и дело вспоминал, что случилось или было сказано там-то и там-то. Прошел всего год, а хоббиту казалось – все десять! Разумеется, Бильбо сразу же узнал то место, где пони со своей поклажей упал в реку и где они, свернув с дороги, прямым ходом отправились на неприятное свидание с Томом, Бертом и Биллом.
Неподалеку от дороги Бильбо и волшебник откопали золото троллей, которое хоббит и гномы припрятали там год назад; никто его так и не тронул.
– Мне и драконьего золота на всю жизнь хватит! – сказал Бильбо волшебнику, когда они откопали клад. – Возьми его лучше себе, ты наверняка сумеешь его пристроить!
– Да уж как-нибудь! – ответил волшебник. – Но давай лучше поделим его пополам! Как знать, может, оно тебе еще пригодится?
На том и порешили. Разделив золото на две части, они сложили его в мешки и навьючили их на пони, которым это не больно-то понравилось. Продвижение замедлилось, ведь теперь большую часть времени приходилось идти пешком. Но дорога вела через луга, и хоббит с удовольствием топал босиком по зеленой траве. Он утирал лоб красным шелковым платком (конечно, не своим: из его платков не уцелел ни один – этот подарил ему Элронд), потому что наступил июнь, а значит, и лето, и дни снова стали ясными и жаркими.
Всему на свете приходит конец, даже этой истории. И вот пришел день, когда путники добрались до страны, где Бильбо родился и вырос. Хоббит узнавал по дороге каждый холмик, каждое деревце – он знал эту землю как свои пять пальцев. С очередного бугра он увидел вдалеке свой родной Холм и, остановившись, неожиданно произнес:
Потом появились и сами эльфы. Поприветствовав путников, они проводили их за реку – в Дом Элронда. Там их встретил радушный прием, и нашлось немало благодарных слушателей, которым не терпелось поскорее узнать обо всех приключениях. Рассказывать пришлось Гэндальфу, так как Бильбо притих и клевал носом. Тем более что почти все было ему уже известно, ведь он сам принимал участие во многих событиях и сам же подробно поведал о них волшебнику по дороге домой, да и в хоромах Беорна на рассказы не скупился. И все-таки, когда речь заходила о чем-то, чего он еще не знал, хоббит приоткрывал один глаз и прислушивался.
Нет Змея на свете -
И нету в помине!
С дырою в жилете
Гниет он в пучине!
Доспехи ржавеют,
Шатаются троны,
Богатства скудеют,
И гибнут драконы!
Но травы здесь вечны,
И воды струятся,
А эльфы беспечны
И век веселятся!
Вы были далече,
И рады мы встрече!
Ха-ха!
Ко звездным коронам
Алмазы не гожи,
Луны серебро нам
Светлей и дороже!
И золота ярче
Огонь на поленьях -
Он чище и жарче!
К чему приключенья?
Вы были далече,
Но рады мы встрече!
Ха-ха!
Вы меряли мили
С утра и до ночи,
Уж звезды открыли
Алмазные очи.
С поклажей тяжелой
Все горести бросьте -
И в Дом наш веселый
Пожалуйте в гости!
Вы были далече,
Но рады мы встрече!
Ха-ха!
Ха-ха-ха!
Ха-ха!
Вот так, подслушав разговор Гэндальфа с Элрондом, Бильбо узнал, где пропадал Гэндальф, когда покинул гномов у Чернолесья. Оказывается, он отправился на большой Совет Добрых Волшебников и других Хранителей Предания[*]. Вместе им удалось наконец изгнать Некроманта из его мрачной крепости на южной окраине Чернолесья.
– Отныне Черный Лес будет не так опасен, – заметил Гэндальф. – Надеюсь, что Север освободился от этого ужаса на долгие годы. Но лучше было бы изгнать его из этого мира совсем!
– Полностью с тобой согласен, – ответил Элронд. – Но боюсь, что этого не удастся сделать ни в эту эпоху, ни во все последующие.
Закончив рассказывать историю о драконе и Некроманте, Гэндальф приступил к другой, а потом еще и к следующей – то были истории древние и совсем новые, а то и вовсе относящиеся неведомо к каким временам. В конце концов Бильбо уронил голову на грудь и сладко засопел в уголке.
Проснулся он на чистой постели. В распахнутое окно светила луна. А на берегу потока в лунном свете ясно и звонко пели эльфы:
– С вами не соскучишься, Веселый Народ! – крикнул Бильбо эльфам, выглядывая из окошка. – Ночь, поди, на дворе! Час-то который? Тут и пьяный гоблин проснется, от этакой колыбельной! И все же благодарю за песню!
Мы песню затянем о рощах зеленых!
Чу! Шепчется ветер во травах и кронах!
На башне у Ночи пылают бойницы,
И звезды цветут, и луна серебрится!
В кругу на поляне танцуем легко мы:
Трава – словно шелк, да и мы невесомы!
Река серебриста, и тени бегущи,
И песнями полнятся майские кущи!
Пусть песня тихонько звучит круговая,
Усталому путнику сон навевая.
Заснул он, измученный долгой дорогой;
Ольха, не буди его! Ива, не трогай!
Сосна, не шуми! Сон да будет прекрасен!
О, скройся, луна, в непроглядной ночи!
О, тише, вы, тише вы, Дуб, Тёрн и Ясень!
О, тише, поток, – до утра не журчи!
– А ты своим храпом разбудишь и окаменевшего дракона! Но и мы тебя благодарим! – ответили эльфы, смеясь. – Между прочим, скоро светает, а спишь ты с самого вечера. Завтра, наверно, усталость как рукой снимет!
– Ваша правда! Даже короткий сон в Доме Элронда лечит от любой усталости, – согласился Бильбо. – Но все-таки я намерен лечиться до победного конца! Так что еще раз спокойной вам ночи, добрые эльфы!
С этими словами Бильбо снова бухнулся в постель и проспал чуть не до полудня.
На следующий день усталости и в самом деле как не бывало! С тех пор хоббит с утра до вечера пел, плясал и вообще всячески веселился вместе с эльфами. Однако даже в этом прекрасном Доме он не мог задерживаться надолго – его тянуло домой. Через неделю он простился с Элрондом. На прощанье он сделал ему несколько скромных подарков (скромных, чтобы Элронд не отказался) и вместе с Гэндальфом отправился дальше.
Едва они выехали из Ривенделла, как небо на западе потемнело, подул сильный ветер и хлынул ливень.
– Вот тебе и веселый месяц май! – недовольно проворчал Бильбо – струи дождя так и текли у него по лицу. – Впрочем, можно утешаться тем, что все приключения позади и мы едем домой! По погоде оно, кстати, и видно!
– Ну, до дома дорога еще далекая, – возразил Гэндальф.
– Зато прямая! – твердо сказал Бильбо.
Они доехали до реки, за которой кончались Дикие Земли, и спустились к броду под крутым берегом – вы его еще не забыли? Из-за паводка вода в реке поднялась, так как снег усиленно таял, да и дождь лил без передышки. Несмотря на это, Гэндальф и Бильбо кое-как переправились на другой берег и поспешили дальше, потому что дело шло уже к вечеру. Оставался один, последний переход.
Все было точно так же, как и по пути на восток, с той лишь разницей, что на этот раз путешественников было всего двое и они большей частью помалкивали. А кроме того, на этот раз обошлось без троллей. По пути Бильбо то и дело вспоминал, что случилось или было сказано там-то и там-то. Прошел всего год, а хоббиту казалось – все десять! Разумеется, Бильбо сразу же узнал то место, где пони со своей поклажей упал в реку и где они, свернув с дороги, прямым ходом отправились на неприятное свидание с Томом, Бертом и Биллом.
Неподалеку от дороги Бильбо и волшебник откопали золото троллей, которое хоббит и гномы припрятали там год назад; никто его так и не тронул.
– Мне и драконьего золота на всю жизнь хватит! – сказал Бильбо волшебнику, когда они откопали клад. – Возьми его лучше себе, ты наверняка сумеешь его пристроить!
– Да уж как-нибудь! – ответил волшебник. – Но давай лучше поделим его пополам! Как знать, может, оно тебе еще пригодится?
На том и порешили. Разделив золото на две части, они сложили его в мешки и навьючили их на пони, которым это не больно-то понравилось. Продвижение замедлилось, ведь теперь большую часть времени приходилось идти пешком. Но дорога вела через луга, и хоббит с удовольствием топал босиком по зеленой траве. Он утирал лоб красным шелковым платком (конечно, не своим: из его платков не уцелел ни один – этот подарил ему Элронд), потому что наступил июнь, а значит, и лето, и дни снова стали ясными и жаркими.
Всему на свете приходит конец, даже этой истории. И вот пришел день, когда путники добрались до страны, где Бильбо родился и вырос. Хоббит узнавал по дороге каждый холмик, каждое деревце – он знал эту землю как свои пять пальцев. С очередного бугра он увидел вдалеке свой родной Холм и, остановившись, неожиданно произнес:
Бегут дороги вдаль и вдаль -
Через поля, через овраг,
Туда, где рек блестит хрусталь
И где в пещерах правит мрак,
Через холодные снега,
И по горам, и по долам,
Через цветущие луга,
И по траве, и по камням.
Бегут дороги вдаль и вдаль -
И под звездой, и под луной,
Но сердце вдруг сожмет печаль -
И ты потянешься домой!
И вот, пройдя через войну,
Через огонь и холод тьмы,
Узришь родную сторону