Страница:
Но все шло благополучно, никто не встретился им на дороге. Дело в том, что во дворце начинался Большой Осенний Пир, и почти все подданные Короля уже веселились в верхних залах.
Наконец, хоббит с гномами добрался до камеры Торина, она пряталась далеко и глубоко в горе, но, к счастью, в той же стороне, где подвалы.
— Ну и ну! — сказал Торин, когда Бильбо шепотом пригласил его присоединиться к друзьям. — Гэндальф, как всегда, был прав: когда приходит время, ты — замечательный Взломщик! Теперь мы вечно будем готовы тебе служить, что бы ни случилось дальше. А кстати, что будет дальше?
Бильбо понял, что пора объяснить свои намерения, но чувствовал: гномам его идея может не понравиться. Он оказался прав. Все дружно заявили, что план совсем не хорош, и начали громко ворчать, потеряв бдительность:
— Мы набьем синяков и развалимся на куски, и наверняка утонем! — бурчали они. — Мы думали, ты предложишь что-нибудь разумное, завладев ключами. Это же сумасшествие!
— Прекрасно, — сказал Бильбо обиженно. — Раз так, возвращайтесь в свои чудные камеры, и я вас всех запру там снова, устраивайтесь поудобнее и придумывайте лучшие планы, но не думаю, что мне еще раз удастся достать ключи, даже если я захочу.
Это было уж слишком, и они понемногу успокоились. Приходилось соглашаться с Бильбо, потому что они все равно не нашли бы пути через верхние залы, не вырвались бы через заколдованные ворота, а продолжать спорить в туннелях было нелепо и опасно. Итак, гномы спустились с хоббитом в самый нижний подвал, прошли мимо ниши, в которой с блаженным выражением (ибо дорфонионское вино навевает сладкие сны) похрапывали дворецкий и начальник охраны.
«Завтра у него выражение лица наверняка изменится», — подумал Бильбо, тихонько подкрадываясь и вешая ему ключи обратно на пояс. «Чтобы ему не так сильно влетело, — рассудил господин Торбинс. — Он неплохой парень и с пленниками обращался прилично. Пусть они все теперь головы поломают! Подумают, наверное, что у нас колдовство сильнее, чем у них, раз мы прошли столько запертых дверей и скрылись! Ой, нет, еще не скрылись. Для этого надо побыстрее действовать!»
Балину сказали присматривать за дворецким и начальником охраны и, если они зашевелятся, предупредить остальных. Остальные пошли к люку. Времени было очень мало. Скоро должны были прийти эльфы помогать дворецкому сплавлять пустую тару. Бочки уже стояли рядами в середине подвала, их оставалось только столкнуть. Тут были бочки из-под вина, но они не годились, потому что у них не снимались крышки, а если бы их даже удалось выбить (с громким шумом), забить их обратно хоббит не успел бы. Но среди винных бочек оказалось несколько других — в которых в королевский дворец доставляли масло, яблоки и много чего еще. Нашлось тринадцать бочек, достаточно больших, чтобы в них поместились гномы. Некоторые были даже великоваты, и гномы, залезая туда. заворчали, что набьют много шишек, хотя Бильбо сумел найти солому, чтобы им было помягче, в общем, сделал все, что можно. Двенадцать гномов были устроены. Много хлопот доставил Торин, который вертелся и ворчал в своей бочке, как пес в тесной конуре, а Балин потребовал сделать отдушины, заявив, что он уже задыхается, еще до того, как Бильбо забил над ним днище. Потом Бильбо проверил, нет ли в бочках щелей и крепко ли забиты днища, обежал еще раз своих запакованных друзе:"! и сел возле тринадцатой бочки ждать, что выйдет из этой почти безнадежной затеи.
Долго ждать не пришлось. Через минуту после того, как хоббит в последний раз проверил днище у бочки Балина, послышались голоса, появился свет, и веселая гурьба эльфов с факелами, с песнями ввалилась в погреб. Они пришли прямо с пира и надеялись поскорее все сделать и вернуться к застолью.
— Где же старый Гэлион, дворецкий? — спросил один из вошедших. — Я его за столом сегодня не видел. Он должен показать нам, что здесь делать.
— Если старый копуша запоздает, у меня терпение лопнет, — сказал другой. — Наверху разгар праздника, очень надо терять здесь время зря!
— Ха! — послышался возглас. — Да он спит на кувшине! Они тут с дружком-капитаном отдельный пир устроили!
— Тряхни его! Разбуди его! — закричали эльфы
Гэлиону вовсе не понравилось, что его трясли, будили, да еще и посмеивались.
— Сами опоздали, — ворчал он. — Я тут ждал, ждал, пока вы наверху пили и веселились, забыв про работу, устал и заснул. Что же в этом удивительного?
— Ничего удивительного, — сказали эльфы. — Рядом и причина усталости в кувшине стоит. Дай нам глоток своего снотворного, пока мы доберемся до общего стола! Начальника охраны не буди, ему, похоже, хватит!
Они пустили кружку по кругу и тут же здорово развеселились. Но головы при этом не потеряли.
— Чтоб меня разорвало, Гэлион! — закричал один из них. — Ты начал пир слишком рано и залил мозги! Наставил полных бочек вместо пустых, если я что-нибудь понимаю в весе!
— Работай! — брюзжал дворецкий. — Вы все нализались, что вы понимаете в весе? Я вам говорю, это те самые бочки. Выполняйте!
— Ладно, ладно, — ответили помощники, подкатывая бочки к люку. — Сам будешь виноват, если мы выбросим в речку лучшее королевское вино, чтоб озерные жители бесплатно напились!
И они запели, берясь за бочки:
Тут обнаружилось слабое звено в плане Бильбо. Вы-то, наверное, уже сообразили, в чем дело, и посмеялись над ним, а вот ему было не до смеха. Окажись вы на его месте, вы, вероятно, и половины того не сделали бы, что удалось ему. Но теперь он-то сидел не в бочке, и некому было его запаковать.
Походило на то, что сейчас Бильбо точно потеряет друзей (почти все они в своих бочках уже скрылись в темном люке), и останется Вечным Взломщиком в эльфийских пещерах. Потому что даже если он выйдет через верхние ворота, ему никогда не найти снова своих гномов. Он понятия не имел, как добраться по суше до того места, где выплывают бочки, и представить не мог, что их ждет без него. Он же не успел сказать гномам про все, что узнал; они даже не знают, что он собирался сделать, когда можно будет вылезти из бочек за лесом.
Пока эти грустные мысли проносились у него в голове, несколько эльфов уже побежали тянуть веревки шлюза, чтобы бочки могли выплыть в открытую Лесную Реку, как только окажутся в воде, а у люка весело пелась новая песня:
Отфыркиваясь и отплевываясь, он попытался приподняться над водой, цепляясь за бочку, как тонущая крыса, но увы! Как хоббит ни царапался и ни плевался, взобраться верхом на бочку не смог. Она была пустая и все время переворачивалась, подминая его под себя.
Бочка плыла, как пробка. В уши Бильбо налилась вода, но он все еще слышал, как поют эльфы над люком. Потом вдруг крышка с гулким стуком захлопнулась, и ничего не стало слышно. Теперь хоббит плыл по темному туннелю в ледяной воде совершенно один — нельзя же рассчитывать на друзей, которые забиты в бочках!
Потом впереди появился свет, как серая заплатка в черном туннеле, ведь была еще ночь. Бильбо услышал скрип поднимаемого шлюза и оказался в самой середине скрипящих и налезающих друг на друга бочек, которые не могли все сразу пройти через шлюз. Хоббиту пришлось приложить все силы, чтобы не оказаться раздавленным между бочками. Но в конце концов затор рассосался, и бочки, качаясь, одна за другой выплыли из-под каменной арки на волю. Тут он понял, что если бы сумел оседлать бочку, было бы еще хуже: свод туннеля резко опустился, между бочкой и аркой шлюза не нашлось бы места даже для хоббита.
Они плыли под нависающими над головой ветвями деревьев. Бильбо думал о том, как себя чувствуют гномы, и о том, не попадает ли вода к ним в бочки. Некоторые бочки сидели довольно глубоко в воде, и он догадывался, что в них, наверное, его друзья.
«Надеюсь, что я достаточно плотно забил днища!» — думал хоббит, но вскоре ему стало не до друзей, потому что очень плохо пришлось самому. Ему удавалось держать голову над водой, но он страшно замерз и боялся, что долго не выдержит: даже подумывал, не попробовать ли, бросив бочку, как-нибудь добарахтаться до берега?
Наконец удача ему улыбнулась: течение закрутило несколько бочек, и с ними ту, в которую вцепился Бильбо, прибило их друг к другу и погнало к берегу, где они зацепились за подводную корягу. Бильбо воспользовался этим и вскарабкался на свою бочку, пока ее придерживали другие. Он вылез на нее, как мокрая крыса, распластался, чтобы удержаться, и ему это удалось. Дул холодный ветер, но все-таки наверху было лучше, чем в воде. Бильбо очень боялся снова соскользнуть в воду.
Ударила волна, бочки отцепились и, вертясь, выплыли на середину потока. Удержаться наверху оказалось неимоверно трудно, как и опасался хоббит. Выручило его то, что он маленький и легкий, а бочка большая и с течью, в нее уже набралась вода, отчего она стала устойчивее. Но на ней все равно было не более удобно, чем верхом без узды и стремян на пузатом пони, которому захотелось поваляться на травке.
Наконец бочка с господином Торбинсом подплыла к месту, где Лес поредел. Хоббит даже увидел небо между деревьями. Речка стала шире, и вскоре влилась в Лесную Реку, быстро сбегавшую с Всхолмья. Деревья расступились, ветки уже не висели над потоком, в воде отражались облака и звезды.
Подхватив бочки, волны Лесной Реки сразу понесли их к северному берегу, где вода вымыла небольшой заливчик, над которым нависал плоский карниз из известняка.
У берега было мелко, и большинство бочек выбросило на песок, а остальные покачивались тут же, в заливчике. На берегу дежурили эльфы.
Они быстро зацепили бочки баграми, подвели их друг к другу, пересчитали, связали, а потом ушли. Бочки до утра остались в воде. Несчастные гномы!
Бильбо теперь было лучше, чем им. Он отцепился от своей бочки, побрел на берег, а увидев невдалеке от Реки несколько домишек, бросился к ним. Теперь он не колебался, если удавалось поужинать без приглашения, а хватал, что под руку попадет. Он давно привык так поступать, ибо узнал, что значит быть по-настоящему голодным, а не просто проявлять вежливый интерес к деликатесам полной кладовой. Между деревьями мелькнуло пламя костра, и он потянулся туда, весь мокрый, дрожащий, в противно прилипшей к телу одежде.
Не стоит много говорить о том, как он пережил ночь, ибо нам надо спешить — мы приближаемся к концу его Похода на Восток, к последнему. Великому Приключению.
Сначала, разумеется, Кольцо помогло ему, а потом мокрые следы его выдали — ибо где бы он ни стоял или ни сидел, с одежды натекала лужа. Потом он начал шмыгать носом, а под конец расчихался. В поселке у Реки поднялась суматоха, и он удрал в Лес, прихватив краюху хлеба, кожаную флягу с вином и пирог, испеченный, конечно, не для него. Остаток ночи Бильбо провел вдали от костра, полностью так и не высох, но выжить ему помогла фляга, и он даже поспал на сухих листьях…
Проснулся он с громким чиханием.
Наступило серенькое утро, и у Реки уже шла веселая возня. Эльфы-приемщики связывали бочки в большие плоты, а эльфы-плотогоны готовились сплавлять их в Озерный Город.
Бильбо снова чихнул. Он высох, но ему было очень холодно. С трудом спустившись с берега, ибо ноги его плохо слушались, хоббит успел устроиться на плоту незамеченным в общей суматохе. Ему опять повезло: солнца не было, так что он не отбрасывал тени, и вдобавок ему удалось довольно долго не чихать.
Плотогоны заработали шестами. Эльфы, стоявшие на берегу, отталкивали плоты со всей силой. Бочки терлись друг о друга, скрипели и трещали.
— Ух, какие тяжелые! — заворчали плотогоны. — И они сегодня слишком глубоко сидят, в них, наверное, что-то осталось. Приплыли бы днем, можно было бы заглянуть, что там.
— Сейчас некогда! — закричал старший плотовщик. — Толкайте!
И вот, сначала медленно, потом быстрее, плот тронулся, обогнул нависающий карниз, с которого эльфы в последний раз подтолкнули его шестами, и закачался на открытой воде, плывя все дальше и дальше, к Долгому Озеру.
Из Королевских казематов путешественники уже точно ускользнули, правда неизвестно, живыми ли.
Глава десятая
Наконец, хоббит с гномами добрался до камеры Торина, она пряталась далеко и глубоко в горе, но, к счастью, в той же стороне, где подвалы.
— Ну и ну! — сказал Торин, когда Бильбо шепотом пригласил его присоединиться к друзьям. — Гэндальф, как всегда, был прав: когда приходит время, ты — замечательный Взломщик! Теперь мы вечно будем готовы тебе служить, что бы ни случилось дальше. А кстати, что будет дальше?
Бильбо понял, что пора объяснить свои намерения, но чувствовал: гномам его идея может не понравиться. Он оказался прав. Все дружно заявили, что план совсем не хорош, и начали громко ворчать, потеряв бдительность:
— Мы набьем синяков и развалимся на куски, и наверняка утонем! — бурчали они. — Мы думали, ты предложишь что-нибудь разумное, завладев ключами. Это же сумасшествие!
— Прекрасно, — сказал Бильбо обиженно. — Раз так, возвращайтесь в свои чудные камеры, и я вас всех запру там снова, устраивайтесь поудобнее и придумывайте лучшие планы, но не думаю, что мне еще раз удастся достать ключи, даже если я захочу.
Это было уж слишком, и они понемногу успокоились. Приходилось соглашаться с Бильбо, потому что они все равно не нашли бы пути через верхние залы, не вырвались бы через заколдованные ворота, а продолжать спорить в туннелях было нелепо и опасно. Итак, гномы спустились с хоббитом в самый нижний подвал, прошли мимо ниши, в которой с блаженным выражением (ибо дорфонионское вино навевает сладкие сны) похрапывали дворецкий и начальник охраны.
«Завтра у него выражение лица наверняка изменится», — подумал Бильбо, тихонько подкрадываясь и вешая ему ключи обратно на пояс. «Чтобы ему не так сильно влетело, — рассудил господин Торбинс. — Он неплохой парень и с пленниками обращался прилично. Пусть они все теперь головы поломают! Подумают, наверное, что у нас колдовство сильнее, чем у них, раз мы прошли столько запертых дверей и скрылись! Ой, нет, еще не скрылись. Для этого надо побыстрее действовать!»
Балину сказали присматривать за дворецким и начальником охраны и, если они зашевелятся, предупредить остальных. Остальные пошли к люку. Времени было очень мало. Скоро должны были прийти эльфы помогать дворецкому сплавлять пустую тару. Бочки уже стояли рядами в середине подвала, их оставалось только столкнуть. Тут были бочки из-под вина, но они не годились, потому что у них не снимались крышки, а если бы их даже удалось выбить (с громким шумом), забить их обратно хоббит не успел бы. Но среди винных бочек оказалось несколько других — в которых в королевский дворец доставляли масло, яблоки и много чего еще. Нашлось тринадцать бочек, достаточно больших, чтобы в них поместились гномы. Некоторые были даже великоваты, и гномы, залезая туда. заворчали, что набьют много шишек, хотя Бильбо сумел найти солому, чтобы им было помягче, в общем, сделал все, что можно. Двенадцать гномов были устроены. Много хлопот доставил Торин, который вертелся и ворчал в своей бочке, как пес в тесной конуре, а Балин потребовал сделать отдушины, заявив, что он уже задыхается, еще до того, как Бильбо забил над ним днище. Потом Бильбо проверил, нет ли в бочках щелей и крепко ли забиты днища, обежал еще раз своих запакованных друзе:"! и сел возле тринадцатой бочки ждать, что выйдет из этой почти безнадежной затеи.
Долго ждать не пришлось. Через минуту после того, как хоббит в последний раз проверил днище у бочки Балина, послышались голоса, появился свет, и веселая гурьба эльфов с факелами, с песнями ввалилась в погреб. Они пришли прямо с пира и надеялись поскорее все сделать и вернуться к застолью.
— Где же старый Гэлион, дворецкий? — спросил один из вошедших. — Я его за столом сегодня не видел. Он должен показать нам, что здесь делать.
— Если старый копуша запоздает, у меня терпение лопнет, — сказал другой. — Наверху разгар праздника, очень надо терять здесь время зря!
— Ха! — послышался возглас. — Да он спит на кувшине! Они тут с дружком-капитаном отдельный пир устроили!
— Тряхни его! Разбуди его! — закричали эльфы
Гэлиону вовсе не понравилось, что его трясли, будили, да еще и посмеивались.
— Сами опоздали, — ворчал он. — Я тут ждал, ждал, пока вы наверху пили и веселились, забыв про работу, устал и заснул. Что же в этом удивительного?
— Ничего удивительного, — сказали эльфы. — Рядом и причина усталости в кувшине стоит. Дай нам глоток своего снотворного, пока мы доберемся до общего стола! Начальника охраны не буди, ему, похоже, хватит!
Они пустили кружку по кругу и тут же здорово развеселились. Но головы при этом не потеряли.
— Чтоб меня разорвало, Гэлион! — закричал один из них. — Ты начал пир слишком рано и залил мозги! Наставил полных бочек вместо пустых, если я что-нибудь понимаю в весе!
— Работай! — брюзжал дворецкий. — Вы все нализались, что вы понимаете в весе? Я вам говорю, это те самые бочки. Выполняйте!
— Ладно, ладно, — ответили помощники, подкатывая бочки к люку. — Сам будешь виноват, если мы выбросим в речку лучшее королевское вино, чтоб озерные жители бесплатно напились!
И они запели, берясь за бочки:
Одна за другой бочки выкатывались к люку и сбрасывались в холодную воду с высоты в несколько локтей. Среди них были по-настоящему пустые бочки и бочки с гномами, но в воду все подряд летели, с шумом, стуком, всплеском, падали друг на друга, бултыхались, стукались о стенки туннеля, потом покачивались и переваливались на волнах, и течение уносило их вниз, прочь.
Катим, катим по подвалу,
Чтобы тара уплывала!
Раз-два, взяли! Раскачали!
Эй-ух! В речку — плюх!..
Тут обнаружилось слабое звено в плане Бильбо. Вы-то, наверное, уже сообразили, в чем дело, и посмеялись над ним, а вот ему было не до смеха. Окажись вы на его месте, вы, вероятно, и половины того не сделали бы, что удалось ему. Но теперь он-то сидел не в бочке, и некому было его запаковать.
Походило на то, что сейчас Бильбо точно потеряет друзей (почти все они в своих бочках уже скрылись в темном люке), и останется Вечным Взломщиком в эльфийских пещерах. Потому что даже если он выйдет через верхние ворота, ему никогда не найти снова своих гномов. Он понятия не имел, как добраться по суше до того места, где выплывают бочки, и представить не мог, что их ждет без него. Он же не успел сказать гномам про все, что узнал; они даже не знают, что он собирался сделать, когда можно будет вылезти из бочек за лесом.
Пока эти грустные мысли проносились у него в голове, несколько эльфов уже побежали тянуть веревки шлюза, чтобы бочки могли выплыть в открытую Лесную Реку, как только окажутся в воде, а у люка весело пелась новая песня:
Вот уже последнюю бочку подкатили к люку. В отчаянии, не сумев придумать ничего лучшего, несчастный невысоклик вцепился в нее обеими руками и полетел вместе с ней в люк. Шлеп! — и он оказался в воде под бочкой.
Вниз по темному потоку
Уплывайте вы далеко,
Из глубоких горных нор
В синий солнечный простор!
Выплывайте под горами,
Под зелеными ветвями,
Пусть вам птичий хор звенит
В серебристой их тени!
Пусть вас ветки провожают,
Пусть вас ветер подгоняет,
Пусть пропустит прямо в дол
Камышовый частокол!
День ли встанет, ночь ли ляжет,
Звезды с Солнцем путь укажут —
Все на юг плывите с гор
Мимо топей и озер.
К югу, к югу, к солнцу, к саду,
К лугу, где пасется стадо,
К лозам, солнцем налитым,
К лесу, что вам был родным!
Вниз по темному потоку
Уплывайте вы далеко!..
Отфыркиваясь и отплевываясь, он попытался приподняться над водой, цепляясь за бочку, как тонущая крыса, но увы! Как хоббит ни царапался и ни плевался, взобраться верхом на бочку не смог. Она была пустая и все время переворачивалась, подминая его под себя.
Бочка плыла, как пробка. В уши Бильбо налилась вода, но он все еще слышал, как поют эльфы над люком. Потом вдруг крышка с гулким стуком захлопнулась, и ничего не стало слышно. Теперь хоббит плыл по темному туннелю в ледяной воде совершенно один — нельзя же рассчитывать на друзей, которые забиты в бочках!
Потом впереди появился свет, как серая заплатка в черном туннеле, ведь была еще ночь. Бильбо услышал скрип поднимаемого шлюза и оказался в самой середине скрипящих и налезающих друг на друга бочек, которые не могли все сразу пройти через шлюз. Хоббиту пришлось приложить все силы, чтобы не оказаться раздавленным между бочками. Но в конце концов затор рассосался, и бочки, качаясь, одна за другой выплыли из-под каменной арки на волю. Тут он понял, что если бы сумел оседлать бочку, было бы еще хуже: свод туннеля резко опустился, между бочкой и аркой шлюза не нашлось бы места даже для хоббита.
Они плыли под нависающими над головой ветвями деревьев. Бильбо думал о том, как себя чувствуют гномы, и о том, не попадает ли вода к ним в бочки. Некоторые бочки сидели довольно глубоко в воде, и он догадывался, что в них, наверное, его друзья.
«Надеюсь, что я достаточно плотно забил днища!» — думал хоббит, но вскоре ему стало не до друзей, потому что очень плохо пришлось самому. Ему удавалось держать голову над водой, но он страшно замерз и боялся, что долго не выдержит: даже подумывал, не попробовать ли, бросив бочку, как-нибудь добарахтаться до берега?
Наконец удача ему улыбнулась: течение закрутило несколько бочек, и с ними ту, в которую вцепился Бильбо, прибило их друг к другу и погнало к берегу, где они зацепились за подводную корягу. Бильбо воспользовался этим и вскарабкался на свою бочку, пока ее придерживали другие. Он вылез на нее, как мокрая крыса, распластался, чтобы удержаться, и ему это удалось. Дул холодный ветер, но все-таки наверху было лучше, чем в воде. Бильбо очень боялся снова соскользнуть в воду.
Ударила волна, бочки отцепились и, вертясь, выплыли на середину потока. Удержаться наверху оказалось неимоверно трудно, как и опасался хоббит. Выручило его то, что он маленький и легкий, а бочка большая и с течью, в нее уже набралась вода, отчего она стала устойчивее. Но на ней все равно было не более удобно, чем верхом без узды и стремян на пузатом пони, которому захотелось поваляться на травке.
Наконец бочка с господином Торбинсом подплыла к месту, где Лес поредел. Хоббит даже увидел небо между деревьями. Речка стала шире, и вскоре влилась в Лесную Реку, быстро сбегавшую с Всхолмья. Деревья расступились, ветки уже не висели над потоком, в воде отражались облака и звезды.
Подхватив бочки, волны Лесной Реки сразу понесли их к северному берегу, где вода вымыла небольшой заливчик, над которым нависал плоский карниз из известняка.
У берега было мелко, и большинство бочек выбросило на песок, а остальные покачивались тут же, в заливчике. На берегу дежурили эльфы.
Они быстро зацепили бочки баграми, подвели их друг к другу, пересчитали, связали, а потом ушли. Бочки до утра остались в воде. Несчастные гномы!
Бильбо теперь было лучше, чем им. Он отцепился от своей бочки, побрел на берег, а увидев невдалеке от Реки несколько домишек, бросился к ним. Теперь он не колебался, если удавалось поужинать без приглашения, а хватал, что под руку попадет. Он давно привык так поступать, ибо узнал, что значит быть по-настоящему голодным, а не просто проявлять вежливый интерес к деликатесам полной кладовой. Между деревьями мелькнуло пламя костра, и он потянулся туда, весь мокрый, дрожащий, в противно прилипшей к телу одежде.
Не стоит много говорить о том, как он пережил ночь, ибо нам надо спешить — мы приближаемся к концу его Похода на Восток, к последнему. Великому Приключению.
Сначала, разумеется, Кольцо помогло ему, а потом мокрые следы его выдали — ибо где бы он ни стоял или ни сидел, с одежды натекала лужа. Потом он начал шмыгать носом, а под конец расчихался. В поселке у Реки поднялась суматоха, и он удрал в Лес, прихватив краюху хлеба, кожаную флягу с вином и пирог, испеченный, конечно, не для него. Остаток ночи Бильбо провел вдали от костра, полностью так и не высох, но выжить ему помогла фляга, и он даже поспал на сухих листьях…
Проснулся он с громким чиханием.
Наступило серенькое утро, и у Реки уже шла веселая возня. Эльфы-приемщики связывали бочки в большие плоты, а эльфы-плотогоны готовились сплавлять их в Озерный Город.
Бильбо снова чихнул. Он высох, но ему было очень холодно. С трудом спустившись с берега, ибо ноги его плохо слушались, хоббит успел устроиться на плоту незамеченным в общей суматохе. Ему опять повезло: солнца не было, так что он не отбрасывал тени, и вдобавок ему удалось довольно долго не чихать.
Плотогоны заработали шестами. Эльфы, стоявшие на берегу, отталкивали плоты со всей силой. Бочки терлись друг о друга, скрипели и трещали.
— Ух, какие тяжелые! — заворчали плотогоны. — И они сегодня слишком глубоко сидят, в них, наверное, что-то осталось. Приплыли бы днем, можно было бы заглянуть, что там.
— Сейчас некогда! — закричал старший плотовщик. — Толкайте!
И вот, сначала медленно, потом быстрее, плот тронулся, обогнул нависающий карниз, с которого эльфы в последний раз подтолкнули его шестами, и закачался на открытой воде, плывя все дальше и дальше, к Долгому Озеру.
Из Королевских казематов путешественники уже точно ускользнули, правда неизвестно, живыми ли.
Глава десятая
ТЕПЛЫЙ ПРИЕМ
По мере того, как они отплывали от Лихолесского Всхолмья, день светлел и теплел. Вскоре Река круто обогнула скалу слева. У подножья ее в самом глубоком месте вода бурлила и пенилась. Потом утес как будто уплыл назад. Берега стали ниже.
Вот и деревья расступились, и Бильбо увидел широкую долину. Большая Река разбивалась в ней на сотни проток и ручьев. Некоторые бежали дальше, многие становились озерцами и болотцами; основной поток мощно прорезал всю эту поблескивающую под лучами утреннего солнца луговину и уходил вдаль, туда, где за туманом поднималась огромная Гора, головой разрывая облака. Соседних гор и холмов, соединяющих ее с северо-восточными хребтами, видно не было. Как будто Гора была единственной, будто она вышла вперед наблюдать за Лихолесьем.
Так вот она какая, Одинокая Гора! Чтобы добраться до нее, Бильбо пришел издалека и претерпел много бед, но с первого взгляда она ему совсем не понравилась.
Прислушиваясь к разговорам плотогонов, Бильбо понял, что ему крупно повезло, если он вообще видит Гору, хоть и издали, ибо, как ни тяжко было в подземельях и сейчас (а уж о гномах в бочках и говорить не приходится), вышло лучше, чем он ожидал и чем могло быть.
Речь все время шла о торговле и движении по Реке, поскольку все сухопутные восточные дороги к Лихолесью заглохли. Озерные жители и Лесные эльфы все время спорили, кто должен следить за руслом Реки и берегами. С тех пор, как гномы ушли отсюда, местность сильно изменилась; а о том, как было тогда, люди давно забыли. Сейчас здесь даже не то, что несколько лет назад видел Гэндальф. Небывалые ливневые потоки вывели из берегов восточные реки. Кроме того, случилось несколько землетрясений (некоторые были склонны приписать их дракону, при упоминании о котором учащались проклятия и выразительные кивки в сторону Горы). Болота и трясины росли и разливались, тропинки в них пропадали (пешие и конные путники тоже, если пытались эти тропинки искать).
Эльфийский Тракт через Лес, по которому шли гномы по совету Беорна, в восточной своей части одичал и стал опасен; только по Реке, пересекающей Лес на севере, можно было спокойно из него выбраться. Но речной путь охраняли подданные Короля Лесных эльфов.
Так что, как видите, Бильбо после всех злоключений оказался на единственно надежном пути. Знай он, что все это уже известно Гэндальфу, который сейчас очень далеко, но тревожится о них и собирается (закончив другие дела, про которые в нашей книге речи не будет) разыскивать Торина и Компанию, дрожащий на бочке хоббит был бы еще более утешен. Но Бильбо знал только, что Река бесконечно уходит вдаль, ему очень хочется есть, нос у него распух от насморка, а Гора сердито хмурится, будто угрожает…
Вскоре, однако, Река повернула на юго-восток, Гора словно отступила в сторону, а к вечеру берега оделись камнем и мощный поток ускорил свой бег по глубокому руслу. Еще один резкий поворот — и воды Лесной Реки смешались с водами Долгого Озера. По бокам широкого устья стояли два утеса, как ворота, с грудами камней у подножий.
Долгое Озеро! Бильбо не представлял, что озеро может быть таким огромным. Ширина его была такова, что противоположный берег еле виднелся, а длину определить было невозможно, ибо до северного берега взгляд вообще не доставал. Там, вдали, была Гора.
Бильбо только по карте знал, что далеко в той стороне, где сейчас мерцает Воз, который мы называем Большой Медведицей, из Горы течет река Руна. Она, как и Лесная Река, тоже вливается в Долгое Озеро. Озеро образовалось на месте древней каменистой долины. В середине оно глубокое, а на юге гремит мощный водопад, и новая река спешит в неведомые края. Вечер был тих, гул водопада доносился даже сюда. Недалеко от устья Реки Лесной у юго-восточной оконечности Озера стоял тот самый чужеземный город, о котором рассказывали эльфы в Королевских подвалах.
Город Эсгарот строился не на берегу, хотя несколько домиков прилепились у гавани, прямо на Озере;отбурных вод вливающейся в Озеро Реки город защищал скалистый мыс; с мыса через тихий залив шел широкий деревянный мост, а дома стояли на прочных сваях. В них жили не эльфы, а люди, осмелившиеся остаться по соседству с драконовой Горой и промышлявшие торговлей возле большой Реки. Товары доставлялись сюда по Реке с юга, их везли до водопадов, а дальше переправляли в город сушей.
В дни былого благоденствия неподалеку, между Озером и Горой, стоял несметно богатый и хорошо укрепленный северный город Дейл, и сюда стекались целые флотилии судов, груженных различными товарами, в том числе и золотом; приходили вооруженные воины, велись войны и совершались подвиги, о которых память сохранила только легенды. Теперь во время отлива можно было иногда увидеть останки дубовых свай у северного берега, но многие даже не догадывались, зачем здесь эти древние сваи.
А оживленный деловой город Эсгарот преуспевал. Для горожан времена наступили новые. Многое накрепко забылось. Люди пели про Подгорных Королей, гномов Трора и Фрайна из рода Дарина, про дракона и падение королевства Дейл. Некоторые песни даже кончались тем, что Трор и Фрайн однажды вернутся, золото рекой потечет из Горы и начнутся новые песни, — но эта красивая сказка никак не отражалась на повседневных заботах горожан.
Как только в устье Реки появились бочки, от городских причалов отвалили лодки, люди что-то закричали плотогонам, бросили им веревки, и плот осторожно завели за мыс, в заливчик у Озерного города. Его зачалили недалеко от моста. На следующий день люди с юга должны были забрать часть бочек, а остальные наполнить товарами, которые эльфы доставят своему Королю. Сейчас был вечер, и эльфы-плотогоны вместе с горожанами отправились ужинать и отдыхать. Они бы очень удивились, если б увидели, что в их отсутствие происходило на берегу, когда стемнело.
Сначала Бильбо отцепил бочку, подвел ее к берегу и выбил дно. Из бочки послышался стон и вылез гном, но в каком виде! Мокрая солома торчала у него из спутанной бороды, руки и ноги не выпрямлялись, он весь был в синяках и шишках, исхудал, промок и одичал. Он выглядел, как пес, которого посадили на цепь и на неделю забыли в конуре. Только по золотой цепы на груди да по цвету грязного и рваного плаща с бывшим серебряным кушаком можно было догадаться, что это — Торин. Со стоном он сделал несколько шагов по мелкой воде у берега, лег на песок и некоторое время пролежал неподвижно. Прошло порядочно времени, прежде чем он снова стал вежлив с хоббитом.
— Ну, ты жив? — спросил Бильбо тоже сердито, по-видимому, забыв, что он-то ухитрился лишний раз пообедать, свободно двигался и воздухом дышал. — Ты что, не понял, что уже не в тюрьме, а на свободе? Если хочешь есть и продолжать свое дурацкое предприятие (да, оно твое, а не мое), то живо хлопай руками, растирай ноги и помоги мне извлечь остальных, пока не поздно!
Разумеется, Торин проявил здравый смысл, несколько раз охнул, застонал, но встал и, как сумел, помог хоббиту.
Труднее всего было обнаружить нужные бочки. На стук и зов откликнулись только шестеро гномов. Их распаковали и помогли выбраться на берег, и они теперь сидели или лежали на песке, постанывая и что-то бормоча. Большинство вымокло, и руки-ноги у бедолаг болели так, что они не могли ни радоваться своему спасению, ни благодарить за него.
Хуже всего пришлось Двалину и Балину, просить их помогать было бесполезно. Бифур и Бофур не так пооббивались, и не так сильно вымокли, как остальные, но сразу улеглись на берегу и не захотели ничего делать. Фили и Кили, которые были моложе, и бочки им попались поменьше, и соломы досталось больше, отделались несколькими синяками и затекшими конечностями, что, однако, быстро прошло.
— Я больше не смогу нюхать яблокибез отвращения, — сказал Фили. — В моей бочке оставались яблоки. Запах яблок, когда ты замерз и голоден, и не можешь пальцем шевельнуть, — бр-р! Съел бы все, что угодно, кроме яблок!
С помощью Кили, Фили и немного пришедшего в себя Торина Бильбо, в конце концов, нашел всех остальных. Бедный толстяк Бомбур либо опять спал, либо был в обмороке; Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин наглотались воды и были полумертвы; их пришлось одного за другим вынести на берег и уложить рядком.
— Ну вот, мы собрались, — сказал Торин, который при виде живых товарищей в полном составе вновь обрел дар речи. — Возблагодарим наши звезды и господина Торбинса! Я уверен, что он имеет право ожидать благодарности, хотя я бы желал, чтобы путешествие было обставлено большим комфортом. И все же — готов вечно служить, господин Торбинс! Без сомнения, у нас будет возможность получше выразить свою благодарность, когда мы сможем поесть и окончательно придем в себя. А теперь — что дальше?
— Предлагаю пойти в Озерный Город, — сказал Бильбо. — У кого еще есть предложения?
Конечно, никто ничего другого предложить не мог; итак, оставив товарищей лежать на берегу, Торин, Фили, Киля и хоббит пошли вдоль берега к мосту.
Там была караульня, но так как уже давно ничего не случалось, часовые потеряли бдительность. С Лесными эльфами они дружили, только изредка перебранивались из-за пошлин при речных перевозках. Рядом никто не жил. Городская молодежь открыто выражала сомнение в том, что дракон существует, и посмеивалась над дедушками и бабушками, уверявшими, что в юности видели его в небе.
Ничего удивительного, что караульные, которые пили и смеялись у печки в своей будке, не услышали ни шума разбиваемых бочек, ни шагов четырех путников. Они вытаращили глаза, когда открылась дверь и через порог перешагнул Торин Дубощит.
— Кто ты и чего тебе надо? — закричали караульные, бросаясь к оружию.
— Торин сын Фрайна, сына Короля Трора Подгорного! — громким голосом произнес гном, и, ей-ей, ни у кого не возникло ни малейшего сомнения, хотя одежда его промокла и порвалась. На груди Торина сверкала золотая цепь, глаза потемнели и смотрели очень торжественно. — Я вернулся. Я хочу видеть вашего Градоправителя!
Что тут поднялось! Некоторые — поглупее — выбежали за дверь, посмотреть, не потекло ли золото с Горы и не пожелтели ли от него воды Реки. Капитан стражи выступил вперед.
— А это кто? — спросил он, показывая на Фили, Кили и Бильбо.
— Дети дочери моего отца, — ответил Торин. — Фили и Кили из рода Дарина, а также господин Торбинс, он пришел с нами с запада.
— Если вы пришли с миром, сложите оружие! — произнес капитан.
— У нас его нет, — ответил Торин, и это была правда: Лесные эльфы отобрали у них ножи и знаменитый меч Оркрист.
У Бильбо был короткий меч, разумеется, спрятанный под платьем, но он промолчал, а Торин продолжал:
— Не нужно оружие тем, кто возвращается в родной дом, так гласит древняя мудрость. Тем более, что мы не собираемся вступать в бой с таким множеством людей. Отведите нас к Правителю Города.
— Он на пиру, — сказал капитан.
— Тем больше оснований вести нас к нему! — вмешался Фили, потеряв терпение от церемоний. — Мы устали и изголодались в долгой дороге, с нами больные. Спеши, не тратя слов, а то у твоего начальника найдутся для тебя слова покрепче!
— Следуйте за мной, — сказал капитан и, взяв шестерых солдат, проводил их через мост, через городские ворота на рыночную площадь. Она представляла собой кольцеобразный деревянный настил над тихой водой с причалами для лодок; к воде в нескольких местах сбегали широкие деревянные сходни и вокруг стояли самые красивые и самые большие дома на крепких сваях. Из одного доносились веселые голоса. В этот дом, в большой зал с длинными столами, и привели гномов и Бильбо.
— Я — Торин, сын Фрайна сына Короля Трора Подгорного! Я вернулся! — крикнул Торин громовым голосом, прежде чем капитан успел что-нибудь сказать.
Все вскочили из-за столов. Градоправитель поднялся с кресла. Но больше всех удивились эльфы-плотогоны, сидящие в дальнем конце зала. Они пробились через толпу поближе к Правителю и закричали:
— Это пленники нашего Короля, гномы-бродяги, они удрали из тюрьмы, ничего путного о себе сказать не могут, они шастали по нашим лесам и причиняли всем беспокойство!
Вот и деревья расступились, и Бильбо увидел широкую долину. Большая Река разбивалась в ней на сотни проток и ручьев. Некоторые бежали дальше, многие становились озерцами и болотцами; основной поток мощно прорезал всю эту поблескивающую под лучами утреннего солнца луговину и уходил вдаль, туда, где за туманом поднималась огромная Гора, головой разрывая облака. Соседних гор и холмов, соединяющих ее с северо-восточными хребтами, видно не было. Как будто Гора была единственной, будто она вышла вперед наблюдать за Лихолесьем.
Так вот она какая, Одинокая Гора! Чтобы добраться до нее, Бильбо пришел издалека и претерпел много бед, но с первого взгляда она ему совсем не понравилась.
Прислушиваясь к разговорам плотогонов, Бильбо понял, что ему крупно повезло, если он вообще видит Гору, хоть и издали, ибо, как ни тяжко было в подземельях и сейчас (а уж о гномах в бочках и говорить не приходится), вышло лучше, чем он ожидал и чем могло быть.
Речь все время шла о торговле и движении по Реке, поскольку все сухопутные восточные дороги к Лихолесью заглохли. Озерные жители и Лесные эльфы все время спорили, кто должен следить за руслом Реки и берегами. С тех пор, как гномы ушли отсюда, местность сильно изменилась; а о том, как было тогда, люди давно забыли. Сейчас здесь даже не то, что несколько лет назад видел Гэндальф. Небывалые ливневые потоки вывели из берегов восточные реки. Кроме того, случилось несколько землетрясений (некоторые были склонны приписать их дракону, при упоминании о котором учащались проклятия и выразительные кивки в сторону Горы). Болота и трясины росли и разливались, тропинки в них пропадали (пешие и конные путники тоже, если пытались эти тропинки искать).
Эльфийский Тракт через Лес, по которому шли гномы по совету Беорна, в восточной своей части одичал и стал опасен; только по Реке, пересекающей Лес на севере, можно было спокойно из него выбраться. Но речной путь охраняли подданные Короля Лесных эльфов.
Так что, как видите, Бильбо после всех злоключений оказался на единственно надежном пути. Знай он, что все это уже известно Гэндальфу, который сейчас очень далеко, но тревожится о них и собирается (закончив другие дела, про которые в нашей книге речи не будет) разыскивать Торина и Компанию, дрожащий на бочке хоббит был бы еще более утешен. Но Бильбо знал только, что Река бесконечно уходит вдаль, ему очень хочется есть, нос у него распух от насморка, а Гора сердито хмурится, будто угрожает…
Вскоре, однако, Река повернула на юго-восток, Гора словно отступила в сторону, а к вечеру берега оделись камнем и мощный поток ускорил свой бег по глубокому руслу. Еще один резкий поворот — и воды Лесной Реки смешались с водами Долгого Озера. По бокам широкого устья стояли два утеса, как ворота, с грудами камней у подножий.
Долгое Озеро! Бильбо не представлял, что озеро может быть таким огромным. Ширина его была такова, что противоположный берег еле виднелся, а длину определить было невозможно, ибо до северного берега взгляд вообще не доставал. Там, вдали, была Гора.
Бильбо только по карте знал, что далеко в той стороне, где сейчас мерцает Воз, который мы называем Большой Медведицей, из Горы течет река Руна. Она, как и Лесная Река, тоже вливается в Долгое Озеро. Озеро образовалось на месте древней каменистой долины. В середине оно глубокое, а на юге гремит мощный водопад, и новая река спешит в неведомые края. Вечер был тих, гул водопада доносился даже сюда. Недалеко от устья Реки Лесной у юго-восточной оконечности Озера стоял тот самый чужеземный город, о котором рассказывали эльфы в Королевских подвалах.
Город Эсгарот строился не на берегу, хотя несколько домиков прилепились у гавани, прямо на Озере;отбурных вод вливающейся в Озеро Реки город защищал скалистый мыс; с мыса через тихий залив шел широкий деревянный мост, а дома стояли на прочных сваях. В них жили не эльфы, а люди, осмелившиеся остаться по соседству с драконовой Горой и промышлявшие торговлей возле большой Реки. Товары доставлялись сюда по Реке с юга, их везли до водопадов, а дальше переправляли в город сушей.
В дни былого благоденствия неподалеку, между Озером и Горой, стоял несметно богатый и хорошо укрепленный северный город Дейл, и сюда стекались целые флотилии судов, груженных различными товарами, в том числе и золотом; приходили вооруженные воины, велись войны и совершались подвиги, о которых память сохранила только легенды. Теперь во время отлива можно было иногда увидеть останки дубовых свай у северного берега, но многие даже не догадывались, зачем здесь эти древние сваи.
А оживленный деловой город Эсгарот преуспевал. Для горожан времена наступили новые. Многое накрепко забылось. Люди пели про Подгорных Королей, гномов Трора и Фрайна из рода Дарина, про дракона и падение королевства Дейл. Некоторые песни даже кончались тем, что Трор и Фрайн однажды вернутся, золото рекой потечет из Горы и начнутся новые песни, — но эта красивая сказка никак не отражалась на повседневных заботах горожан.
Как только в устье Реки появились бочки, от городских причалов отвалили лодки, люди что-то закричали плотогонам, бросили им веревки, и плот осторожно завели за мыс, в заливчик у Озерного города. Его зачалили недалеко от моста. На следующий день люди с юга должны были забрать часть бочек, а остальные наполнить товарами, которые эльфы доставят своему Королю. Сейчас был вечер, и эльфы-плотогоны вместе с горожанами отправились ужинать и отдыхать. Они бы очень удивились, если б увидели, что в их отсутствие происходило на берегу, когда стемнело.
Сначала Бильбо отцепил бочку, подвел ее к берегу и выбил дно. Из бочки послышался стон и вылез гном, но в каком виде! Мокрая солома торчала у него из спутанной бороды, руки и ноги не выпрямлялись, он весь был в синяках и шишках, исхудал, промок и одичал. Он выглядел, как пес, которого посадили на цепь и на неделю забыли в конуре. Только по золотой цепы на груди да по цвету грязного и рваного плаща с бывшим серебряным кушаком можно было догадаться, что это — Торин. Со стоном он сделал несколько шагов по мелкой воде у берега, лег на песок и некоторое время пролежал неподвижно. Прошло порядочно времени, прежде чем он снова стал вежлив с хоббитом.
— Ну, ты жив? — спросил Бильбо тоже сердито, по-видимому, забыв, что он-то ухитрился лишний раз пообедать, свободно двигался и воздухом дышал. — Ты что, не понял, что уже не в тюрьме, а на свободе? Если хочешь есть и продолжать свое дурацкое предприятие (да, оно твое, а не мое), то живо хлопай руками, растирай ноги и помоги мне извлечь остальных, пока не поздно!
Разумеется, Торин проявил здравый смысл, несколько раз охнул, застонал, но встал и, как сумел, помог хоббиту.
Труднее всего было обнаружить нужные бочки. На стук и зов откликнулись только шестеро гномов. Их распаковали и помогли выбраться на берег, и они теперь сидели или лежали на песке, постанывая и что-то бормоча. Большинство вымокло, и руки-ноги у бедолаг болели так, что они не могли ни радоваться своему спасению, ни благодарить за него.
Хуже всего пришлось Двалину и Балину, просить их помогать было бесполезно. Бифур и Бофур не так пооббивались, и не так сильно вымокли, как остальные, но сразу улеглись на берегу и не захотели ничего делать. Фили и Кили, которые были моложе, и бочки им попались поменьше, и соломы досталось больше, отделались несколькими синяками и затекшими конечностями, что, однако, быстро прошло.
— Я больше не смогу нюхать яблокибез отвращения, — сказал Фили. — В моей бочке оставались яблоки. Запах яблок, когда ты замерз и голоден, и не можешь пальцем шевельнуть, — бр-р! Съел бы все, что угодно, кроме яблок!
С помощью Кили, Фили и немного пришедшего в себя Торина Бильбо, в конце концов, нашел всех остальных. Бедный толстяк Бомбур либо опять спал, либо был в обмороке; Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин наглотались воды и были полумертвы; их пришлось одного за другим вынести на берег и уложить рядком.
— Ну вот, мы собрались, — сказал Торин, который при виде живых товарищей в полном составе вновь обрел дар речи. — Возблагодарим наши звезды и господина Торбинса! Я уверен, что он имеет право ожидать благодарности, хотя я бы желал, чтобы путешествие было обставлено большим комфортом. И все же — готов вечно служить, господин Торбинс! Без сомнения, у нас будет возможность получше выразить свою благодарность, когда мы сможем поесть и окончательно придем в себя. А теперь — что дальше?
— Предлагаю пойти в Озерный Город, — сказал Бильбо. — У кого еще есть предложения?
Конечно, никто ничего другого предложить не мог; итак, оставив товарищей лежать на берегу, Торин, Фили, Киля и хоббит пошли вдоль берега к мосту.
Там была караульня, но так как уже давно ничего не случалось, часовые потеряли бдительность. С Лесными эльфами они дружили, только изредка перебранивались из-за пошлин при речных перевозках. Рядом никто не жил. Городская молодежь открыто выражала сомнение в том, что дракон существует, и посмеивалась над дедушками и бабушками, уверявшими, что в юности видели его в небе.
Ничего удивительного, что караульные, которые пили и смеялись у печки в своей будке, не услышали ни шума разбиваемых бочек, ни шагов четырех путников. Они вытаращили глаза, когда открылась дверь и через порог перешагнул Торин Дубощит.
— Кто ты и чего тебе надо? — закричали караульные, бросаясь к оружию.
— Торин сын Фрайна, сына Короля Трора Подгорного! — громким голосом произнес гном, и, ей-ей, ни у кого не возникло ни малейшего сомнения, хотя одежда его промокла и порвалась. На груди Торина сверкала золотая цепь, глаза потемнели и смотрели очень торжественно. — Я вернулся. Я хочу видеть вашего Градоправителя!
Что тут поднялось! Некоторые — поглупее — выбежали за дверь, посмотреть, не потекло ли золото с Горы и не пожелтели ли от него воды Реки. Капитан стражи выступил вперед.
— А это кто? — спросил он, показывая на Фили, Кили и Бильбо.
— Дети дочери моего отца, — ответил Торин. — Фили и Кили из рода Дарина, а также господин Торбинс, он пришел с нами с запада.
— Если вы пришли с миром, сложите оружие! — произнес капитан.
— У нас его нет, — ответил Торин, и это была правда: Лесные эльфы отобрали у них ножи и знаменитый меч Оркрист.
У Бильбо был короткий меч, разумеется, спрятанный под платьем, но он промолчал, а Торин продолжал:
— Не нужно оружие тем, кто возвращается в родной дом, так гласит древняя мудрость. Тем более, что мы не собираемся вступать в бой с таким множеством людей. Отведите нас к Правителю Города.
— Он на пиру, — сказал капитан.
— Тем больше оснований вести нас к нему! — вмешался Фили, потеряв терпение от церемоний. — Мы устали и изголодались в долгой дороге, с нами больные. Спеши, не тратя слов, а то у твоего начальника найдутся для тебя слова покрепче!
— Следуйте за мной, — сказал капитан и, взяв шестерых солдат, проводил их через мост, через городские ворота на рыночную площадь. Она представляла собой кольцеобразный деревянный настил над тихой водой с причалами для лодок; к воде в нескольких местах сбегали широкие деревянные сходни и вокруг стояли самые красивые и самые большие дома на крепких сваях. Из одного доносились веселые голоса. В этот дом, в большой зал с длинными столами, и привели гномов и Бильбо.
— Я — Торин, сын Фрайна сына Короля Трора Подгорного! Я вернулся! — крикнул Торин громовым голосом, прежде чем капитан успел что-нибудь сказать.
Все вскочили из-за столов. Градоправитель поднялся с кресла. Но больше всех удивились эльфы-плотогоны, сидящие в дальнем конце зала. Они пробились через толпу поближе к Правителю и закричали:
— Это пленники нашего Короля, гномы-бродяги, они удрали из тюрьмы, ничего путного о себе сказать не могут, они шастали по нашим лесам и причиняли всем беспокойство!