Толкиен Джон Рональд Руэл. Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

   Впереди действительно что-то багровело, причем все ярче и ярче. И в туннеле определенно становилось жарко. Мимо Бильбо плыли струйки пара, он уже вспотел. В ушах у него настойчиво не то бился, не то вибрировал непонятный звук, будто бульканье огромного чайника на огне. Потом Бильбо догадался, что это — сопение кого-то очень большого, спящего впереди в красноватом отсвете. Тут Бильбо приостановился. Следующие несколько шагов стали самым смелый поступком за всю его хоббичью жизнь. По сравнению с этим все последующие великие события бледнели. Один в туннеле, еще не видя опасности, которая его ожидала, он выдержал сам с собой настоящее сражение, и все-таки пошел ей навстречу и все увидел.
   Представьте себе хоббита в конце туннеля. Отверстие — такое же как входное. Из него высовывается хоббичья голова. Перед ним — большой подвал или камера в самом глубоком подземелье. Там почти темно, так что его очертания с трудом угадываются, но от пола поднимается багровый пар — это Смог!
   Огромный красновато-золотистый дракон крепко спал. Монотонный храп с бульканьем вырывался из его ноздрей и закрытой пасти, отплывали клочья пара, но главный огонь дремал. Под брюхом, лапами и свернутым толстым хвостом на полу лежали груды драгоценностей, обработанное золото, золото в слитках, камни, серебро, на все это падали багровые отсветы, как кровавые пятна.
   Крылья Смог сложил, как гигантская летучая мышь, и лежал на боку, развернувшись к хоббиту длинным белесоватым брюхом, к которому от долгого лежания прилипли драгоценности и золотые слитки.
   Там, где Бильбо различал стены, он видел висящие на них латы, шлемы, боевые топоры, мечи и копья, а на полу под стенами — ряды больших сосудов и сундуков, наполненных несметными богатствами.
   Сказать, что Бильбо был поражен, — это ничего не сказать. Он был потрясен, ошеломлен, для выражения его состояния слов не нашлось бы, ибо смертные давно забыли выражения, перенятые у эльфов во времена, когда весь юный мир был удивителен. Бильбо приходилось слышать сказки и песни о драконьих сокровищах, но он всерьез не представлял себе всего их великолепия, очарования, сверкания и притяжения. Чары золота пронзили его сердце, и гномья страсть проникла в него. Он встал, как вкопанный, и, забыв про страшного стража, уставился на бесценный золотой клад.
   Бильбо стоял и смотрел на все это, как ему казалось, целую вечность, а потом против воли ноги его вышли из тени туннеля, и он понял, что крадется к ближайшей груде сокровищ. Над ним вздымалось тело спящего дракона, страшного даже во сне.
   Бильбо схватил большую чашу с двумя ручками, самую тяжелую, какую сумел поднять, и одним глазом покосился на дракона. Смог пошевелил крылом, разжал когти, захрапел на другой ноте. Бильбо немедленно удрал. Но дракон не проснулся — он просто стал смотреть другие сны, сны о жадности и насилии, пока хоббит пыхтел в длинном черном туннеле. Сердце у бедного невысоклика колотилось, руки-ноги дрожали сильнее, чем когда спускался, но главная мысль была: «Я это сделал! Есть доказательство. Пусть теперь попробуют сказать, что я смахиваю на зеленщика!»
   Он и не смахивал. И такого уже давно никто не думал. Балин был рад неописуемо, когда снова увидел Бильбо, и удивлен тоже. Он поднял хоббита на руки и вынес на воздух.
   Была полночь, и тучи прикрыли звезды; Бильбо лежал с закрытыми глазами, глотая свежий воздух и наслаждаясь прохладой, а гномы с возбужденными восклицаниями бережно передавали из рук в руки чашу, громко хвалили его, пытались похлопать по плечам, и вновь, и вновь предлагали к его услугам себя и свой семьи на много поколений вперед. Их сокровище не пропало, оно найдено!
 
   Гномы еще передавали друг другу чашу и переговаривались счастливыми голосами, как вдруг Гора загудела, будто в ней проснулся вулкан, и они замерли от ужаса. Дверь они полуприкрыли и заложили камнем щель, чтобы она случайно не захлопнулась, но из закрытого туннеля, из самой его глубины неслись кошмарные звуки, рев, хрип, топот, да такой, что скала дрожала.
   Хвастливые речи замерли, восторги у гномов из головы вышибло. О Смоге забывать не следовало. Если живешь рядом с живым драконом, не сбрасывай его со счетов. Драконы не находят реального применения своим сокровищам, но каждую мелочь знают наощупь, особенно если давно ею владеют. Смог не составлял исключения. Неспокойный сон (в котором его расстроил махавший мечом воин очень малого роста и большой храбрости) перешел в дрему, потом Смог проснулся. В пещере пахло чем-то новым. Может быть, из той дырки? Она ему никогда не нравилась, хоть и маленькая, а теперь он взглянул на нее с подозрением и сам удивился, отчего до сих пор не завалил. В последнее время оттуда вроде слышались какие-то отдаленные стуки. Дракон вытянул шею, принюхиваясь, и потянулся, щупая лапами сокровища. И тут обнаружил исчезновение чаши!
   Воры! Сжечь! Убить! Такого не случалось с тех пор, как он завладел Горой. Его ярость была неописуема — ярость богача, имеющего больше, чем он в состоянии воспользоваться, и вдруг теряющего то, что ему даже нужно не было. Из его ноздрей вырывался огонь, подземный зал заполнился дымом, корни Горы тряслись. Смог безуспешно пытался просунуть морду или лапу в узкий ход, а потом, отчаянно взревев, рванулся по широким коридорам в дворцовую часть Горы и оттуда — к Главным Воротам, с единственной мыслью: обыскать всю Гору, изловить вора, разодрать и растоптать его!
   Он с шумом вылетел из ворот, вода вскипела и поднялась паром, Смог взмыл над Горой и уселся на вершине в клубах зеленого и багрового дыма.
   Услышав шум его крыльев, гномы прижались к стене карниза, надеясь как-то скрыться от глаз дракона, и все наверняка погибли бы, если бы опять не Бильбо, который от страха закричал шепотом:
   — Скорее! Скорее в дверь! В туннель! Здесь будет плохо!
   При этих словах Отряд полез в туннель, но раздался крик Бифура:
   — Мы забыли их! Там мои братья! Бомбур и Бофур — они же внизу!
   — Они погибнут, и пони тоже, и все наши припасы! — застонали остальные. — Мы ничего не успеем сделать!
   — Чушь! — сказал, опомнившись, Торин. — Их нельзя оставлять. Господин Торбинс и Балин, прячьтесь в туннель, и Фили и Кили тоже, чтобы в случае чего дракону не все достались, а остальные — давайте веревки, быстро!
   Наступили, наверное, самые кошмарные мгновения в их жизни. Жуткий рев разозленного Смога эхом раскатывался в скалах. Дракон в любой момент мог облететь Гору и спуститься именно сюда, застать их всех с веревками на обрыве. Это было тем более вероятно, что испугавшиеся пони громко ржали.
 
   И все-таки они успели. Сначала подняли Бофура, потом несколько тюков с инструментами и провизией, потом, с трудом (веревки громко трещали и чуть не лопнули), — Бомбура. И даже успели бегом вбежать в туннель и затащить тюки, когда раздался резкий свист крыльев и верхушки скал тронул красный отсвет, — это подлетел Смог.
   Дракон появился с севера, дыша огнем на склон, хлопая крыльями с ураганным шумом. От его дыхания сгорела трава на «пороге», пламя проникло в дверную щель и обожгло лежавших в туннеле гномов. По осветившимся стенам заплясали черные и огненные тени, потом опять наступила темнота. Пони отчаянно заржали, сорвались с привязи и галопом умчались прочь. Дракон развернулся и полетел за ними.
   — Нашим бедным лошадкам конец, — сказал Торин. — Если Смог кого увидел, от него не скроешься. Теперь мы прикованы к этому убежищу, пока кто-нибудь не отважится дойти до реки по открытой местности под зорким глазом Смога!
   Даже думать об этом было неприятно. Они забрались поглубже в туннель и, сидя там, дрожали, хотя в туннеле было жарко и даже душно. Всю ночь они слышали рев и хлопанье крыльев дракона — то громче, то тише. Змей облетал Гору.
   По лошадям и следам лагеря Смог догадался, что кто-то пришел по реке с Озера, и на всякий случай опалил юго-западный склон, где был лагерь. Но двери он не заметил, а ниша или площадка, которую они называли «порогом», сдержала самое горячее пламя.
   До самого вечера дракон безуспешно охотился, наступившая ночная прохлада слегка охладила его пыл, и он заполз на свое золотое ложе спать, набираться сил для новой охоты.
   Драконы не забывают и не прощают кражи до тех пор, пока через тысячу лет сами не превратятся в дымящийся камень, а до этого Смогу было еще долго, можно было не торопиться. И он медленно улегся и полузакрыл глаза.
   Когда наступил бледный рассвет, страх у гномов частично прошел. Они сообразили, что с таким стражем сокровищ подобные опасности неизбежны, и решили, что сдаваться рано. Тем более, что, как заметил Торин, они не могли отсюда уйти сейчас. Их пони погибли или пропали, им самим надо было ждать, пока Смог ослабит бдительность, иначе они не посмеют отправиться пешком в долгий путь.
   К счастью, путешественники спасли приличный запас провианта и некоторое время могли продержаться.
   Они долго спорили, что делать, но не придумали, как отделаться от Смога. Бильбо чуть не произнес вслух, что это с самого начала было слабым местом всех их планов. В результате они совсем запутались, и как часто бывает в подобных ситуациях, принялись ворчать и бранить хоббита, ставя ему в вину то, что вначале им так понравилось: зачем он раньше времени вызвал гнев Смога, унеся у него чашу?
   — А что, по-вашему, должен делать Взломщик? — сердито спросил в ответ Бильбо. — Меня нанимали не драконов убивать, это работа воинов. Я должен был красть сокровища. Я старался начать, как лучше. Вы что, думали, я принесу вам весь клад Трора в мешке? У меня больше оснований быть недовольным. Надо было брать пятьсот взломщиков, а не одного! Согласен, надо отдать должное вашему дедушке, который столько собрал, но не станете же вы отрицать, что не поставили меня в известность о размерах его богатства? Будь я в пятьдесят раз больше, а Смог— безобиднее кролика, и то я бы его сто лет вытаскивал!
   Разумеется, после этого гномы извинились, а Торин вежливо спросил:
   — Так что же вы предлагаете, господин Торбинс?
   — В данный момент понятия не имею, если вы имеете в виду извлечение клада. Это, очевидно, будет зависеть исключительно от нашей удачливости и от того, как нам удастся избавиться от Смога. Избавляться от дракона — не в моей компетенции, но я постараюсь подумать, что можно сделать, хотя лично мне это кажется безнадежным, и мечтаю я только о том, как благополучно добраться домой.
   — Об этом пока не мечтайте! Что нам сейчас делать?
   — Ну, если вы в самом деле хотите знать, что я думаю, то я бы сказал, что предпринимать нам пока нечего, а надо остаться здесь. Под утро можно будет ненадолго вылезти подышать воздухом, а днем попытаться одному-двоим сходить к реке и пополнить наши запасы. Но в это время, а также ночью надо сидеть поглубже в туннеле. У меня есть Кольцо, и я попробую нынче же еще раз пробраться к Смогу в логово и, даже если он спит, узнать, что он намерен делать. Может быть, удастся. Мой папа любил повторять, что «у каждого змея есть слабое место», хотя я думаю, эту мудрость он вынес не из собственного опыта.
   Конечно, гномы с радостью приняли такое предложение. Они уже сильно уважали невысоклика. Сейчас он стал их настоящим вожаком. У него появились собственные идеи и планы.
   Наступил полдень, и хоббит приготовился снова идти вглубь горы. Ему это, конечно, не нравилось, но теперь он хоть догадывался, что его ждет там, и от этого становилось легче. Знай он больше о драконах и их хитрости, он бы больше боялся и меньше надеялся застать змея спящим.
   Когда он пошел к Смогу, солнце стояло высоко, но в туннеле, как всегда, было темно. Из-за прикрытой двери свет почти не пробивался. Хоббит шел тихо-тихо, наверное, ветерок не громче перекатывает легкий клуб дыма, и под конец он даже загордился собой. Подойдя к подвалу, он увидел, что багровое зарево было совсем слабым.
   «Старина Смог устал, — подумал хоббит. — Он меня не видит и не слышит. Смелей, Бильбо!»
   Но Бильбо забыл или не знал, что у драконов отличное обоняние, и что когда они настороже,то даже во сне один глаз закрывают лишь наполовину. Казалось, что Смог крепко спит, он даже почти не сопел и был совсем темным, но как только Бильбо попытался войти из туннеля в подвал, темноту прорезал красноватый луч, вырвавшийся из-под левого змеиного века, и хоббит понял, что дракон только притворялся спящим, а сам наблюдает за туннелем. Какое счастье, что у хоббита было Кольцо!
   Бильбо быстро сделал два шага назад, а Смог заговорил:
   — Ну же, вор! Я тебя чую и слышу, как ты дышишь. Иди сюда, выбирай, здесь всего много!
   Бильбо был достаточно грамотен и разбирался в драконстве достаточно, чтобы не поверить змею.
   — Нет уж, спасибо, о Смог Ужасающий! — ответил он. — Я пришел не за подарками, а посмотреть на тебя и узнать, действительно ли ты такой великий, как сказки рассказывают; сказки часто врут.
   — Ну и узнал? — произнес дракон. Он был польщен, несмотря на то, что не поверил ни единому слову.
   — Никакие сказки и баллады не в состоянии передать твое величие, о Главнейший и величайший Приноситель Бед! — ответил Бильбо.
   — Для вора и лжеца у тебя отличные манеры, — сказал дракон. — Ты знаешь мое имя, а я не помню, чтобы когда-нибудь слышал твой запах. Позволь спросить, кто ты и откуда?
   — Конечно, пожалуйста! Я пришел с Кручи, и моя дорога пролегала по горам и под горами, и по воздуху, и я Тот, кто Ходит Невидимым.
   — Этому можно верить, — сказал Смог, — но это вряд ли твое имя.
   — Я Тот, кто Разгадывает Загадки и Разрубает Паутину. Я — Жалящая Муха. Меня выбрали для счастливого числа.
   — Милые прозвища! — хмыкнул дракон. — Но счастливые числа редко выпадают.
   — Я Тот, который хоронит своих друзей в воде и вытаскивает их из воды ожившими. Я вылез из Торбы, но в торбу меня не сажали.
   — Этому поверить уже трудней, — пробурчал Смог.
   — Я Друг Медведей и Гость Орлов. Я Носитель Кольца и Хозяин Удачи, и еще я Ездок на Бочке, — продолжал Бильбо, увлекаясь выдумками.
   — Это уже лучше, — сказал Смог. — Но все-таки советую попридержать воображение.
   В общем-то, Бильбо взял правильный тон; именно так надо разговаривать с драконами, если вы не хотите открывать свое настоящее имя (в чем есть смысл) и не хотите при этом раздражать их категорическим отказом (в чем тоже есть смысл).
   Все драконы обожают загадки и головоломки и с удовольствием тратят время на их решение. Смог многого не понял (вы-то, конечно, поняли, потому что все знаете о Бильбо и его Путешествии, а он все брал из жизни), но решил, что начинает угадывать, и уже смеялся в своей гнусной душе.
   «Ну да, я так вчера и подумал! — сказал он сам себе. — Это кто-нибудь из жалких озерных жителей, будь я ящерицей, если не так! Я давно туда не летал, наверное, уже пора!»
   — Ладно, Ездок на Бочке, — произнес он вслух. — Может быть. Бочкой звали твоего пони, а может быть и нет, но он все равно был жирный. Ты, может быть, ходишь невидимым, но ты не все время ходил. Я вчера вечером съел шестерых пони, и скоро всех остальных поймаю. И за то, что ты привел это вкусное мясо, дам тебе хороший совет: не связывайся с гномами, если можешь этого не делать.
   — С какими гномами? — спросил Бильбо, притворяясь удивленным.
   — Не притворяйся! — сказал Смог. — Я отлично знаю запах гномов (и вкус тоже) — лучше всех знаю. Думаешь, я ел пони из-под гнома и не почувствовал, да? Плохо кончишь, если будешь водиться с гномами, Вор, который Ездит на Бочке! Можешь пойти и передать им от меня.
   Но он не сказал, что один из всех запахов ввел его в заблуждение: он почуял запах хоббита, но ни с чем не мог его связать, и напрасно ломал голову, стараясь представить себе то, чего он никогда не видел.
   — Тебе хорошо заплатили за чашу? — продолжал дракон. — Что? Ничего не дали? Ну, это на них похоже. Они, наверное, затаились снаружи, а тебя заставили делать самую опасную работу, тащить, что сможешь, пока я отвернусь. Для них стараешься? Думаешь, свою долю получишь? Не верь! Тебе крупно повезет, если живым выберешься!
   Бильбо стало совсем не по себе. Каждый раз, когда обшаривавший пещеру огненный взгляд дракона сверкал на него, он начинал дрожать и его охватывало безотчетное желание выскочить, открыться и сказать Смогу всю правду. Это значило, что он был в ужасной опасности поддаться драконовым чарам. Но он собрал все свое мужество и снова заговорил:
   — Тебе не все ведомо, о Смог Могучий, — сказал он. — Нас сюда привело не только золото.
   — Ха-ха! Ты уже признаешь, что «нас»! — засмеялся Смог. — Почему не сказать «нас четырнадцать», чтобы уж было точно, господин Счастливое Число? Очень рад слышать, что кроме моего золота у вас в здешних краях есть другие дела. В таком случае, может быть, вы не все время зря потратите. Интересно, а ты задумывался о том, что даже если бы понемножку таскал мое золото — лет сто таскал бы, не меньше! — то далеко бы не унес? На Горе ведь оно не нужно? И в лесу, наверное, ни к чему? Чтоб мне лопнуть! Тебе так и не пришло в голову, что тут подвох? Условием, наверное, была одна четырнадцатая часть, ага? А доставка? А стоимость транспорта? А вооруженная охрана и пошлины?..
   И Смог оглушительно захохотал. В душе он был злобен и коварен, и знал, что его догадка почти верна, хотя и подозревал, что за вором стоят Озерные жители, и что большинство украденного должно осесть в Городе, который в дни его юности назывался Эсгарот.
   Вы не поверите, но ему удалось захватить беднягу Бильбо врасплох. До сих пор хоббит сосредоточивал все мысли и силы на поисках путей к Горе и Входа в нее. Он как-то не думал о том, что сокровище надо будет переносить, а свою долю везти в дальнюю даль, домой в Торбу-на-Круче. Теперь у него возникло нехорошее подозрение: а вдруг гномы всю дорогу помнили об этом важном пункте и над ним посмеивались? Вот так драконовы речи губят неопытных. Бильбо, конечно, надо было оставаться начеку; но Смог подавлял его.
   — Я тебе вот что скажу, — Бильбо сделал попытку не поддаваться дракону и остаться верным своим друзьям. — Мы сначала не думали про золото. Мы пришли через горы и сквозь горы, по воде и по воздуху ради отмщения. Конечно, о Смог Бесконтрольно Разбогатевший, ты догадываешься, что своими успехами нажил злейших врагов?
   Вот когда Смог расхохотался по-настоящему! Его хохот не просто оглушал, а сокрушал — Бильбо швырнуло на пол, а в дальнем верхнем конце туннеля гномы сбились в тесную кучу и решили, что хоббиту внезапно пришел жуткий конец.
   — Отмщение! — грохотал Смог, и глаза его сверкнули так, что осветили зал до потолка алой молнией. — Отмщение! Кто осмелится? Король Подгорный мертв. Где его потомки, способные отомстить? Гирион, Властитель Дейла, мертв, я ел его подданных, как волк — овец. Где дети его детей, которые осмелятся приблизиться ко мне? Я убиваю всех, кого хочу, и никто не смеет сопротивляться! Я покорял великих воинов в древности, их потомки измельчали, сейчас нет даже таких, как они. А ведь тогда я был молод и силен, а сейчас я стар, хитер и силен, силен! Слышишь, Вор в Тени? — злорадствовал змей. — Мое оружие в десять раз крепче лат, у меня зубы, как мечи, когти, как копья, удар хвоста, как удар молнии, мои крылья — ураган, дыхание — смерть!
   — Я всегда думал, — скорее пропищал, чем сказал Бильбо, так ему стало страшно, — что драконы снизу мягкие, особенно, гм-гм, — на пузе. Но ты, конечно, позаботился об укреплении своих слабых мест.
   Дракон захлебнулся.
   — У тебя устаревшие сведения, — прошипел он. — И снизу и сверху у меня кольчуга из железной чешуи и твердых алмазов. Никакой сталью меня не возьмешь.
   — Как я об этом сразу не догадался, — сказал Бильбо. — Воистину нигде не найдешь равного его светлости Смогу Непроницаемому, обладателю жилета из дивных алмазов!
   — Да, вещь в самом деле редкая и удивительная, — сказал Смог, до смешного польщенный.
   Он не подозревал, что хоббит в прошлый визит уже успел обратить внимание на эту хитрую нательную броню и по некоторым причинам ему не терпелось разглядеть жилет поближе.
   — Смотри! — дракон медленно перевернулся на спину. — Что ты на это скажешь?
   — Ошемляюще великолепно! Потрясающе! Без единого изъяна! — громко восклицал Бильбо, а сам думал:
   «Старый дурак! У тебя под левой лапой на груди голое место, мягкое тело, как улитка без ракушки!»
   Когда господин Торбинс увидел это место, у него осталась лишь одна мысль — как бы поскорее удрать. Но он не мог отказать себе в удовольствии подразниться и сказал:
   — Не смею больше задерживать Ваше Великолепие и мешать высочайшему отдыху. Чтобы поймать всех пони, нужно потрудиться и бежать очень быстро — с низкого старта, — добавил он, — и чтобы поймать Взломщика — тоже!
   Последнее замечание было не самым удачным. Дракон выпустил в его сторону такой заряд огня и дыма, что он еле-еле спасся, со всех ног улепетывая по туннелю, и оглянувшись, увидел, как Смог прижался мордой к отверстию, — но голова не пролезла, и дракон только послал ему вслед клуб пара из ноздрей. Бедный Бильбо! Он так был доволен собой, когда вел беседу с чудовищем, а единственная ошибка в конце стоила ему нескольких ожогов и чуть не стоила жизни!
   «Никогда не дразни живых драконов, дурачок, — сказал он сам себе, когда выбрался и немного успокоился (потом это стало его любимой поговоркой). — Приключение еще далеко не кончилось».
   И это была истинная правда.
 
   Начинался вечер, когда Бильбо, прихрамывая, вылез из туннеля и замертво упал на пороге. Гномы привели его в чувство, и, как смогли, обработали его ожоги, но шерстка у него на затылке и на пятках после этого долго не росла как следует: она обгорела там до самой кожи. Друзья изо всех сил старались приободрить его и при этом жадно ждали рассказа о том, что произошло, особенно о том, почему так страшно шумел дракон и как Бильбо спасся.
   Но хоббит был встревожен и озабочен, и им поначалу было трудно вообще что-нибудь из него вытянуть. Перебирая в уме все снова и снова, он жалел, что так много выболтал дракону, и ему было стыдно повторять эти речи друзьям. А Старый Дрозд все это время сидел радом на камне, наклонив голову, и явно прислушивался. Об отвратительном настроении Бильбо можно было судить хотя бы по тому, что он подобрал камень и швырнул в Дрозда. Но тот только отлетел в сторону и тут же вернулся на прежнее место.
   — Пропади ты пропадом, дрянная птица! — сердито сказал Бильбо. — Не нравится мне этот Дрозд, точно подслушивает!
   — Не трогай его, — сказал Торин. — Дрозды птицы хорошие, к нам расположены. Он очень стар, наверное, последний из тех, которые тут летали во времена моего отца и деда; они были долгожителями и совсем ручными, волшебной породы. Может быть, и этот живет лет двести или больше. Жители Дейла научились понимать их язык и посылали их с поручениями в Озерный Город.
   — Если он за этим прилетел, то новости для Озерных людей у него будут, — сказал Бильбо. — Только я не представляю, кто там сейчас его поймет, им, наверное, скоро будет не до языка дроздов.
   И Бильбо рассказал им все, что запомнил, и честно признался, что сам многое испортил и что дракон, наверное, понял намеки на воду, бочки и пони.
   — Он наверняка догадался, что мы прибыли из Эсгарота и получили там помощь; страшно подумать, что следующий его шаг будет направлен туда. Зачем я только сказал, что я — Ездок на Бочке! Услышав такое, даже слепой кролик поймет, что речь идет об Озерном Городе!
   — Ну-ну, успокойся, теперь уж ничего не сделаешь, — утешал его Балин. — Я слышал, что когда беседуешь с драконом, почти невозможно не наделать ошибок. По-моему, ты все сделал очень правильно, во всяком случае, выяснил одну полезнейшую вещь и вернулся живым, а это немногим удается. Может быть, то, что ты узнал про голое место под лапой, нас спасет. Подумать только, в алмазном жилете старого змея — такой изъян!
   Разговор принял новое направление, и все стали наперебой вспоминать и обсуждать известные им исторические, мифические и сомнительные победы над драконами и разные хитроумные способы и уловки, при помощи которых эти победы были одержаны. Сообща решили, что застать дракона спящим гораздо труднее, чем можно было подумать, и что попытка проткнуть его во время отдыха закончится катастрофой гораздо вероятнее, чем смелая атака.
   Все время, пока они разговаривали, большой Дрозд сидел на камне и слушал, нагнув голову, а когда на потемневшее небо вышли звезды, он бесшумно расправил крылья и улетел.
   А бедняга Бильбо во время разговора становился все грустнее, и в его душе нарастали трагические предчувствия. Наконец он вмешался в разговор.
   — Мне кажется, здесь очень небезопасно, — заметил он. — Не понимаю, зачем нам здесь оставаться. Дракон выжег всю зелень, по ночам холодно, и я нутром чую, что он опять нападет. Теперь Смог знает, как я попал в его подвал, и наверняка догадается, где другой конец туннеля. Он всю эту Гору на куски разломает, чтобы не пустить нас в свои хранилища, и мы погибнем под обломками.
   — Не падайте духом, господин Торбинс! — сказал Торин. — Если Смог так уж не хочет пускать нас в пещеры, почему он не заваливает нижний конец хода? Он ведь его не заваливает, а то бы мы слышали.
   — Не знаю, не знаю. Думаю, сначала он хотел завлечь меня к себе еще раз, а сейчас хочет, чтобы мы оставались на месте, а сам готовится сегодня же вечером поохотиться. Может быть, просто не хочет портить себе спальню… Но, пожалуйста, не спорьте! Сейчас его можно ждать в любую минуту, так что давайте спрячемся. Пока наша единственная надежда — залезть в туннель и закрыть дверь.