Толкиен Джон Рональд Руэл. Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

   Но Король эльфов сказал:
   — Не буду я спешить развязывать войну за золото, за которым мы пришли. Гномы мимо нас не пройдут, мы их все равно заметим и задержим. Давайте еще подождем; может быть, удастся договориться. Попробуем обойтись без синяков, а если все-таки дойдет до драки, численное превосходство у нас.
   Он не рассчитал одного: гномы думали иначе. Мысль о том, что Аркенстон в руках осаждающих, жгла их сердце. Они видели, что Бард и эльф не пришли к соглашению, и решили ударить быстро и неожиданно. Они кинулись вперед без сигнала, в полном молчании. Засвистели стрелы. Сражение почти началось, но…
 
   Еще более неожиданно, чем напали гномы, нанебонадвинулась странная туча. Стало почти темно. Предзимняя гроза с сильным ветром взревела и загремела над Горой, и молнии засверкали над вершиной. А за грозовой тучей показалась еще одна туча — живая и такая плотная, что свет через нее не пробивался: туча летящих крыло к крылу летучих мышей.
   — Назад! — закричал Гэндальф, выбежав вперед и оказавшись между наступающими гномами и ожидавшими их рядами людей и эльфов. — Стойте! — Гэндальф поднял руки в знак мира, его Жезл сверкнул молнией, а голос стал громовым: — На нас всех надвигается ужас! Они пришли быстрее, чем я думал. Это — гоблины! С севера подходит Больг, о Даин! Тот, чьего отца Азога ты убил в Морийских Копях! Смотрите! Летучие мыши, как саранча, сопровождают их армию. Орки скачут на волках, а ворги замыкают их войско!
   Обе армии остановились в замешательстве. Темнота сгустилась даже во время короткой речи Гэндальфа. Гномы замерли и посмотрели в небо. Эльфы закричали множеством голосов.
   — Объедините усилия! — кричал Гэндальф. — Мы еще можем успеть! Обсудим тактику! Пусть к нам подойдет Даин сын Наина!
 
   Так началась битва, которой никто не ожидал. Ее назвали Битвой Пяти Воинств, и она была ужасной. С одной стороны наступали орки и дикие ворги, с другой были эльфы, гномы и люди.
   Вот как все происходило.
   После убийства Главаря орков во Мглистых Горах ненависть орков к гномам переросла все границы. Между городами, крепостями и укреплениями орков забегали скороходы. Орки решили отвоевать у гномов северные твердыни и стали усиленно готовиться к походу, держа эту подготовку в тайне. Во всех горах звенели молоты — орки ковали оружие и вооружались. Потом собрали войска и двинулись со всех гор в поход.
   По пещерам и темным ущельям шли они в ночном мраке, пока вокруг великой горы Гундабад на севере, где была их столица, собралась небывалая армия, готовая с первой грозовой тучей двинуться на юг. Когда орки услыхали о гибели Смога, они возрадовались и поспешили. Пробираясь ночами между гор почти бегом, они внезапно вышли в тыл армии Даина, и подошли к Эребору с севера практически вместе с гномами, едва не наступая им на пятки. Даже вороны не знали о намерениях орков, пока те не появились в диких развалинах между Железным Кряжем и Одинокой Горой. Много ли знал Гэндальф, осталось неизвестным, но было ясно, что такой внезапности не ожидал даже он.
   План действий выработали на спешном совете Гэндальф, Король эльфов и Бард с Даином (потому что Даин к ним присоединился, — ведь худшие из гоблинов — орки — были всеобщими врагами, и на время все остальные ссоры были забыты): надо заманить орков в долину между отрогами Горы, а самим занять гребни этих отрогов, во всяком случае, самых больших — южного и юго-восточного.
   Если орков окажется несметное множество, и они смогут обойти Гору и напасть с тыла, этот план окажется гибельным. Но ни строить другие планы, ни ждать помощи было некогда.
   Пока военачальники совещались, гроза прошла, грозовая туча отступила на юго-восток. Но в небе висела туча летучих мышей. Она опустилась низко над отрогами, гасила факелы и вселяла страх.
   — К Горе! Скорее к Горе! — воззвал Бард. — Займем позиции, пока не поздно!
   Эльфы расположились на южном отроге — на его склонах и в камнях под ним, а люди и гномы укрепились на юго-восточном. Сам Бард с наиболее ловкими людьми и эльфами взобрался на гребень отрога, чтобы иметь обзор северного направления.
   Черной была равнина от спешащего вражеского войска. Его авангард уже вступал в долину Дейла. Самые нетерпеливые орки на самых быстрых волках уже выли, вступая в схватки с отдельными группами людей, те падали, не успев отойти к Горе. Но, как надеялся Гэндальф, армия орков собиралась за авангардом, не предпринимая обходных маневров, и вливалась в долину между южным и юго-восточным отрогами. Их знамена, красные с черным, трудно было сосчитать, и вообще это все было похоже на бурный и беспорядочный поток.
 
   Битва была долгой и жестокой. Это было самое ужасное Приключение в жизни Бильбо. Тогда ему хотелось провалиться под землю от страха; но потом он больше всего любил об этом вспоминать и очень гордился своим участием, хотя участия-то почти не было. Должен вам сказать, что как только все началось, он надел Кольцо и скрылся из виду, но опасности в полной мере не избежал. Подобные магические Кольца не всегда спасают от орчьих атак, и летящие стрелы они не отклоняют, и от случайного копья не уберегают; но помогают незаметно отойти в сторону, чтобы ваша голова не стала избранной мишенью для гоблина, размахивающего мечом.
   Первыми напали эльфы, ненавидящие орков холодной и горькой ненавистью. Белым пламенем сверкали копья и мечи в их руках, не знающих пощады. Как только в долине собралась достаточно плотная толпа врагов, эльфы осыпали их дождем стрел, и каждая стрела вспыхивала, как огненная. За лучниками стояла стена арбалетчиков; пока лучники стреляли, арбалетчики заряжали. Вопли орков заглушили все вокруг, их темная кровь разбрызгивалась по камням.
   Но орки все-таки двигались вперед. Эльфы отошли, и с другой стороны долины, от руин Дейла, с гортанными криками «Мория!!!» и «Даин! Даин!» в бой вступили гномы с Железного Кряжа, размахивая над головой секирами, а сзади их поддерживали Озерные жители с длинными мечами. Орки дрогнули. Как только они повернулись отражать удары гномов и людей, эльфы снова собрались с силами и опять пошли на орков с фланга. Многие орки уже побежали назад, поняв, что попали в ловушку, ворги кинулись на поле, загрызая своих же раненых и пожирая убитых. Казалось, что исход битвы близко, как вдруг сверху, с Горы, раздались новые боевые крики.
   Орки все-таки взобрались на Гору сбоку и теперь сыпались сверху на Ворога, и спускались к долине, падая, разбиваясь, спеша, не обращая внимания на тех, кто разбивался. Можно было задержатьэти отряды, выйдя на горные тропы и используя местность, но у людей, гномов и эльфов не было сил долго удерживать каждую тропу. Их надежда на близкую победу погасла. Оказывается, они преградили путь пока лишь первой волне черного прибоя.
 
   День кончался. Светло так и не стало. По полю сражения рыскали ворги. На них примчалась в долину личная гвардия Больга — гоблины-гиганты с кривыми стальными ятаганами.
   К вечеру в небе появились облака, усиливая естественный сумрак. В воздухе продолжали носиться тучи летучих мышей, закрывая небо, мешая видеть и слышать сражающимся эльфам и людям.
   Бард дрался в обороне юго-восточного отрога и понемногу отступал со своими людьми. Вожди эльфов держались у большого южного отрога, заняв кольцевую оборону вокруг своего Короля, недалеко от сторожевого поста на Вороньей Скале.
   Вдруг раздался громкий боевой клич и запела труба.
   Они забыли о Торине! Часть стены, сдвинутая рычагами, с треском вывалились в бассейн, из Ворот выскочил Подгорный Король с товарищами. Плащей с капюшонами на них не было. Их доспехи сверкали, глаза горели красным огнем, вождь гномов казался золотым факелом» врезавшимся в черный костер. Взобравшиеся на Гору орки скатывали сверху камни — но гномы Торина ловко избегали их. Они прыжками спустились к подножию Горы и стали крушить врагов в долине. Орки и даже ворги падали или отступали под мощными ударами их боевых топоров. Тории казался неуязвимым.
   — Ко мне, эльфы и люди! Ко мне, мои сородичи! — громко кричал он, с бешеной силой размахивая мечом, и его голос был похож на звук рога.
   Гномы Даина, взбодрившись, кинулись к нему. За ними побежали многие Озерные жители, которых не смог удержать Бард. А эльфы с копьями снова вышли на поле битвы с другой стороны долины.
   Еще раз орки отступили, долина Дейла была усеяна горами их отвратительных трупов. Гномы разогнала воргов, и Торин теснил мечом гвардию Больга, но не мог пронзить всех сразу. У Торина было слишком мало воинов. Он не смог даже выставить защиту с флангов. За ним вперемешку с мертвыми гоблинами лежало уже много убитых людей и красивых эльфов, которые могли бы еще много лет весело жить в лесах.
   Ошеломленные и рассеянные первыми двумя ударами, орки снова собрались, на этот раз большим кольцом, перекрыв все окружающие тропы. Ближе к середине долины атака Торина ослабела. Кольцо врагов сжималось вокруг Торина, гвардейцы Больга с воем набросились на гномов, словно волны прибоя на песчаные дюны. Одновременно новые полчища орков посыпались с Горы и навалились на эльфов и людей.
   Бильбо смотрел на все это в отчаянии. Он занял пост на Вороньей Скале с эльфами — во-первых, потому, что отсюда было больше шансов убежать, а во-вторых (здесь заявила о себе туковская сторона его характера), если уж придется стоять насмерть, то в последнем бою он предпочел бы защищать Короля эльфов.
   Гэндальф тоже сидел здесь, погруженный в глубокое раздумье, вероятно, готовил последнее волшебство перед концом. Конец, казалось, наступит скоро. «Недолго осталось ждать, — думал Бильбо. — Вот-вот орки возьмут Ворота, и нас всех убьют или угонят в плен. Плакать хочется, как подумаешь, сколько всего пришлось пережить. Лучше бы старый Смог остался лежать на проклятом сокровище. Теперь оно достанется злодеям; какой страшный конец ждет беднягу Бомбура и Балина, и Фили, и веселых эльфов. Бедный я, несчастный! Много песен поется о битвах, и я всегда считал, что поражения бывают почетными, но на самом деле это ужасно. Как бы я хотел быть от этого подальше!»
   Несчастный хоббит возвел глаза к небу, увидел, что ветер прорвал облака, и на западе появилась красная полоса заката, и вдруг громко закричал:
   — Я их вижу! Орлы! Орлы летят!
   Зрение редко подводило Бильбо. Он действительно увидел темные силуэты могучих птиц на фоне закатного неба, и его сердце запрыгало от счастья. Западный ветер принес помощь, орлы летели стройными рядами, их было целое войско, наверное, они собрались со всех северных гнездовий.
   — Орлы! Орлы! — кричал Бильбо, подпрыгивая и размахивая руками.
   Эльфы его не видели, но услышали. Его крик был подхвачен и тут же разнесся по долине. Много глаз удивленно поднялись к небу, однако еще ничего заметно не было, так как сражение происходило под высоким отрогом Горы.
   — Орлы! — еще раз крикнул Бильбо, но тут же брошенный сверху камень стукнул его по шлему, и он упал, потеряв сознание.

Глава восемнадцатая
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

   Бильбо очнулся в одиночестве. Он лежал на плоских камнях Вороньей Скалы, стоял безоблачный день и было холодно. Хоббит замерз и застыл, как камень, только голова у него огнем горела.
   «Что же произошло? — сказал он сам себе. — Павший в бою герой из меня не получился, но, если ничего не предпринять, еще может получиться».
   Он с трудом сел. Заглянув вниз, живых орков в долине не увидел. Голова кружилась. Через некоторое время ему стало немножко лучше, и он еще раз заглянул в долину. На этот раз ему показалось, что там видны эльфы. Он протер глаза.
   В долине, по-видимому, снова разбили лагерь, и какое-то движение наблюдалось у Ворот. Кажется, гномы разбирали стену. Но было очень тихо: ни криков, ни песен. И в воздухе грусть.
   «Все-таки победа? — сказал опять сам себе Бильбо, трогая голову. — Оказывается, это очень печальное событие!»
   Потом он заметил, что кто-то карабкается на пост. Из-за края обрыва показалась голова.
   — Эй! Кто там? — слабым голосом крикнул Бильбо. — Какие новости?
   — Чей там голос в камнях? — голова стала оглядываться вокруг. Человек был совсем рядом.
   И тут Бильбо вспомнил про Кольцо. «Какой я болван! — произнес он мысленно. — Невидимость-то, выходит, не всегда на пользу. Если бы не Кольцо, мог бы ночевать в теплой постели».
   — Это я, Бильбо Торбинс, компаньон Торина! — громко крикнул он и поспешно сдернул Кольцо с пальца.
   — Как хорошо, что я тебя нашел! — сказал человек, вылезая на площадку. — Тебя там зовут и ищут уже очень долго. Тебя занесли бы в длинный список убитых, если бы маг Гэндальф не сказал, что последний раз слышал твой голос именно здесь. Вот меня и послали сюда на всякий случай. Идти можешь? Ты ранен?
   — Кажется, меня крепко стукнули по голове, — ответил Бильбо. — Но у меня голова твердая и шлем был. Сейчас только тошнит и ноги, как ватные.
   — Я тебя на руках вниз отнесу, — сказал воин и легко его поднял.
 
   Человек шел быстро и ступал уверенно. Вскоре он опустил Бильбо на землю перед большим шатром в Дейлском лагере. И хоббит увидел Гэндальфа с рукой на перевязи! Даже маг получил ранение, целых и невредимых во всем войске почти не было.
   Гэндальф ужасно обрадовался, увидев Бильбо.
   — Торбинс! — воскликнул он. — Ну и ну! Все-таки жив! Как я рад! Я боялся, что даже твоего везенья не хватит, чтобы все пережить. Ужас! Это могло кончиться крахом… Но остальное потом узнаешь. Сейчас не до новостей. Идем. — Маг помрачнел. — Тебя зовут.
   И он повел хоббита в шатер.
   — Привет тебе, Торин! — сказал он, входя. — Я привел его.
   Перед ним лежал Торин Дубощит, весь израненный. Его пробитые во многих местах доспехи и зазубренный топор лежали на полу. Когда Бильбо приблизился, Торин поднял глаза.
   — Прощай, Добрый Вор! — сказал он. — Я ухожу в Залы Долгого Ожидания, где рядом со своими предками буду ждать, покуда мир переменится. Оставляю на земле все золото и серебро, ибо иду туда, где оно не имеет ценности, и хочу расстаться в дружбе с тобой и взять назад все слова, сгоряча сказанные тогда у Ворот.
   Бильбо печально опустился на колени.
   — Прощай, Подгорный Король! — сказал он. — Грустное получилось Приключение, если так. Никакая гора золота не утешит нас. Но я рад, что разделял с тобой твои несчастья, — это большая честь, ведь я всего лишь Торбинс.
   — Нет! — сказал Торин. — В тебе гораздо больше добра, чем ты подозреваешь, дитя ласкового запада. И есть и храбрость, и мудрость в нужной мере. Если бы больше моих соплеменников ценили еду и песни выше золота, мир был бы веселее. Но каков он ни есть, мне пора уходить. Прощай!
   Бильбо отвернулся, вышел из шатра, и долго сидел один, завернувшись в одеяло, и — хотите верьте, хотите нет, — хоббит плакал, пока глаза у него не покраснели, а голос не охрип. В душе он ведь был очень добр. Не скоро ему снова захотелось шутить.
   «Какое счастье, — говорил он себе, — что я очнулся именно тогда, когда очнулся. Лучше бы Торин был жив, но я утешен, что мы расстались добрыми друзьями. Дурень ты, Бильбо Торбинс, заварил кашу с камнем, — а битва все равно произошла, как ты ни старался купить мир и покой. Но в этом ты вряд ли виноват».
   О том, что произошло, пока он лежал оглушенный, Бильбо узнал позже. События больше огорчили его, чем обрадовали. Он почувствовал, что очень устал от всего Путешествия, и затосковал по дому. Домой он, правда, не смог отправиться сразу, поэтому и я вам немного перескажу последние события.
   От орлов трудно что-нибудь скрыть в горах. Они давно заподозрили неладное в передвижениях орков, и птицы стали слетаться под крыло своего Повелителя на вершины Мглистых Гор, а когда почуяли битву, прилетели в Эребор сразу. Именно они сбросили орков со склонов Одинокой Горы, швыряя их в обрывы или на эльфийские копья, визжащих и обезумевших от страха.
   Когда гоблины были сброшены с Горы, эльфы и люди наконец смогли помочь гномам, но и теперь орков оставалось больше, чем людей, эльфов и гномов, даже вместе с орлами.
   И вот в последний момент появился сам Беорн — в обличье медведя. Он пришел один, неизвестно откуда. Он был огромен и в ярости казался еще больше. Его рев перекрывал бой барабанов и грохот оружия. Он разбрасывал орков и воргов со своего пути, как соломенные игрушки.
   Он напал на них с тыла и прорвал кольцо. Затем выхватил из центра сражения Торина, пронзенного вражеским копьем, и вынес его из боя. А сам вернулся и бросился на орков с удвоенной яростью: их оружие вредило ему не больше, чем укусы пчел. Он разметал орчью гвардию, а Больга повалил на землю и растоптал. Гоблины в ужасе бросились бежать.
   Появление новой силы вселило надежду в их противников, и люди и гномы догоняли орков и убивали. Мало кому удалось скрыться. Многих загнали в реку Руну, а тех, кто бежал на юго-запад, — в болота у Лесной Реки. Так погибло почти все орчье войско. Отдельные орки, сумевшие добраться до Леса, попали в Королевство Лесных эльфов, были убиты там или заблудились и нашли смерть в чащобах Лихолесья.
   В песнях пелось, что в тот день погибло три четверти орков севера, и много лет после этого в горах было спокойно.
   Еще до заката стало ясно, на чьей стороне победа, но недобитые орки продолжали бродить вокруг и тогда, когда Бильбо вернулся в лагерь, и много было тяжело раненых, и мало осталось воинов.
   — Где орлы? — спросил хоббит Гэндальфа, лежа под несколькими одеялами в палатке.
   — Некоторые продолжают охоту, — ответил маг, — большинство улетело в свои гнездовья. Они не могли оставаться здесь и улетели с первыми лучами солнца. Даин подарил их Повелителю золотую корону и дал ему клятву в вечной дружбе.
   — Очень жаль… Нет, я только хотел сказать, что хотел бы еще раз их увидеть, — ответил сонный Бильбо. — Может быть, мы еще встретимся, когда я отправлюсь домой. Я скоро поеду домой?
   — Как только захочешь, — сказал маг.
 
   На самом деле прошло еще несколько дней, прежде чем хоббит смог отправиться в обратный путь.
   Торина похоронили в глубоком подземелье Одинокой Горы, и Бард положил Аркенстон ему на грудь.
   — Пусть камень лежит здесь, пока не обрушится Гора! — сказал воин. — Да принесет он счастье потомкам своего владельца, которые будут здесь жить!
   Король эльфов положил на могилу Торина эльфийский меч Оркрист, который отобрал у гнома в плену. В песнях поется, что меч по-прежнему светится в темноте при приближении врагов, и больше никто не смог застать врасплох гномью твердыню.
   Корону Подгорного Королевства принял Даин сын Наина, и со временем вокруг него в древнем Дворце собралось много гномов. Из свиты Торина в живых осталось десять: погибли Фили и Кили, защищая своими телами вождя и старшего брата своей матери. Остальные десятеро примкнули к Даину, который справедливо распорядился кладом.
 
   Конечно, о том, чтобы разделить сокровище так, как предполагалось сначала, т. е. поровну между Балином, Двалином, Дори, Нори, Ори, Оином, Глоином, Бифуром, Бофуром и Бильбо, речи быть не могло. Но одну четырнадцатую часть золота и серебра, обработанного и в слитках, Даин отдал Барду, сказав:
   — Мы уважаем договоры погибших. Торин получил Аркенстон.
   Даже одна четырнадцатая часть сокровища была огромна, больше любого клада, которым когда-либо владели смертные короли. Часть золота из этой доли Бард отдал Правителю Озерного Города. Много золота пошло на щедрые награды его друзьям и соратникам. Королю эльфов он подарил зеленые изумруды Гириона, возвращенные Даином (эти камни эльфы любят больше всех). Хоббиту Бард сказал:
   — Сокровище принадлежит тебе, так же как и мне, несмотря на то, что старые соглашения теряют силу, потому что очень многие участвовали в бою и тоже получили на него право. Ты готов был отказаться от своей доли, но я не хочу, чтобы свершилась несправедливость и сбылись слова Торина, в которых он сам раскаивался. Я награжу тебя щедрее всех.
   — Это очень любезно с твоей стороны, — ответил Бильбо, — и очень лестно для меня. Но мне столько не нужно. Как доставить такое богатство домой? Меня ограбят или убьют по дороге. И что я буду с ним делать? Лучше пусть у тебя остается.
   В конце концов хоббит согласился взять два сундучка, один с серебром, другой — с золотом, ровно столько, сколько можно навьючить на крепкого пони.
   — С большим количеством я не справлюсь, — сказал Бильбо.
 
   И вот наступил день прощания с друзьями.
   — Прощай, Балин! — сказал хоббит, — и прощай, Двалин! И прощайте Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Пусть ваши бороды никогда не поредеют! — а потом, обратившись к Горе, воскликнул: — Прощай, Торин Дубощит! Прощайте, Фили и Кили! Пусть память о вас не увядает!
   Гномы, вышедшие за ворота, низко поклонились, а слова застряли у них в горле. Наконец Балин сказала
   — Прощай, желаем тебе удачи в пути! Если ты когда-нибудь придешь сюда снова, увидишь восстановленный дворец, и мы устроим поистине великолепный пир!
   — Если вы когда-нибудь будете проходить мимо меня, — сказал Бильбо, — не забудьте постучаться! Я пью чай в четыре часа. Но вам буду рад в любое время.
   И он отвернулся.
   Эльфийское войско возвращалось домой поредевшим, но многие радовались, ибо теперь в северном мире на много лет вперед наставали веселые времена. Дракон убит, орки разгромлены, зима пройдет, и для эльфов наступит ласковая весна.
   Гэндальф и Бильбо ехали с Королем эльфов, а рядом с ними широким шагом шел Беорн, снова принявший облик человека. Он часто смеялся и громко пел. Так они добрались до границ Лихолесья, севернее того места, где вытекала Лесная Река .
   Здесь войско остановилось, потому что маг и Бильбо не хотели входить в Лес. Король эльфов очень приглашал их погостить в его дворце, но они намеревались пойти вдоль Леса и обогнуть его с севера по Пустоши, которая тянулась до самых Северных Гор. Тот путь был долгим и безрадостным, но после разгрома орков он казался им безопаснее мрачных троп Лихолесья. Тем более, что Беорн решил идти той же дорогой.
   — Прощай, о Король! — сказал Гэндальф. — Да наступит веселье в Зеленом Лесу, пока мир еще молод! Да пребудет в радости твой народ!
   — Прощай, о Гэндальф! — сказал Король. — Продолжай являться нежданно, когда ты больше всего нужен! Почаще навещай мой дворец, я буду рад тебе.
   — Я… Прошу тебя, о Король, — сказал Бильбо с запинкой, переминаясь с ноги на ногу, — прими это в подарок!
   И хоббит вытащил серебряное ожерелье с жемчужинами, которое получил при прощании от Даина.
   — Чем я заслужил такой дар, о хоббит? — спросил
   Король.
   — Ну… Я думал, что… Видишь ли, — смутился Бильбо, — надо хоть немного возместить тебе за… М-м… Гостеприимство! У Взломщика ведь тоже совесть есть, а я выпил много твоего вина и ел твой хлеб!
   — Принимаю твой дар, о Бильбо Неподражаемый! — торжественно сказал Король. — Даю тебе прозвание «Друг Эльфов» и свое благословение. Да не укоротится твоя тень! (Чтобы не стало слишком легко красть.) Прощай!
   После этого эльфы повернули к лесу, а для Бильбо началась долгая дорога домой.
 
   Много трудностей и приключений встретилось хоббиту и на обратном пути. Глухоманье по-прежнему было неспокойным, ив нем водилось много всякой нечисти, кроме орков; но на этот раз Бильбо вели правильной дорогой, и у него был хороший проводник и защитник — с ним шел Гэндальф, а первую часть пути их сопровождал Беорн, и большим опасностям хоббит уже не подвергался.
   К середине зимы, обогнув Лихолесье, путники добрались до владений Беорна и задержались в его доме.
   Здесь они весело отпраздновали Новый Год. Отовсюду съехались гости, приглашенные хозяином, погода была теплой, орки из Мглистых Гор притихли и попрятались в глубине пещер, их осталось ничтожно мало; ворги совсем убрались из здешних лесов, и люди путешествовали, не боясь разбоя.
   Сам Беорн потом стал великим вождем и управлял большим краем, раскинувшимся от Гор до Леса. Говорили, что его потомки на много поколений унаследовали способность превращаться в медведей: среди них бывали неприветливые и просто злые люди, но большинству передались душевные качества Беорна, хотя силы досталось меньше, и ростом не все вышли. Наследники Беорна окончательно выгнали гоблинов из соседних Мглистых Гор и их трудами на окраине Глухоманья наступил долгий мир.
   Только в один из дней весны, когда установилась теплая погода и ярко светило-солнце, Бильбо и Гэндальф наконец покинули гостеприимный кров Беорна, причем Бильбо — с сожалением, ибо как он ни тосковал по дому, а цветы в саду Беорна весной были еще красивее, чем знойным летом.
   После долгого перехода Лесом и Горами маг с хоббитом оказались на той самой тропе, где их схватили орки. На этот раз они подошли к памятному месту утром и увидели, как белое солнце освещает раскинувшиеся впереди и за Горами равнины, а оглянувшись назад. последний раз посмотрели на голубоватое в отдалении и темно-зеленое по краю, мрачное даже весной Лихолесье. Совсем вдали царила Одинокая Гора. Видна была только ее главная вершина с вечными снегами.
   «Снег засыпает огонь и даже драконам приходит конец», — подумал Бильбо и повернулся спиной к оставшемуся позади Приключению. Туковская сторона его характера ослабела от усталости, а торбинсовская, наоборот, с каждым днем крепла.