Страница:
Никакими внушениями, насмешками над собственными страхами не удавалось воскресить утреннюю браваду. И не удастся, пока ей известно, что она под слежкой.
Если не усидеть, ступай погулять. Покоя не найдешь нигде. Опять Хайд с шуточками по поводу своей опасной профессии. Где, черт возьми, болтается этот охламон? Террасы, водоемы, живые изгороди темной сирени, клумбы. Теперь уже разогретый утренний воздух стал навязчиво тошнотворным, будто пролито слишком много духов. Роз останавливалась фотографировать, полюбоваться павильоном с ажурными окнами, фонтаном с прямыми в безветренном воздухе струями. Озеро Дал уменьшалось в размерах, однако глаз пока различал еле видную группку домиков Сары. В озере отражалась громадина Нанга-Парбат. По воде, словно насекомые, сновали шикары и другие суденышки.
Роз потерла руку – швы пощипывало, как при ознобе. Тех было двое. Должно быть, их послал Шармар, а Дханжал, вероятно, командовал ими. Ни одного из них она раньше не видела – скорее всего, из местной полиции. Кустарник и дорожки кишели певчими птицами, в ветвях мелькало их яркое оперение. Неумеренно яркие чужие цветы разве что подчеркивали ее неуместность. И ее одиночество. Во вместительной сумке крошечные кассеты с магнитными и фотопленками. Она не рискнула отдать их проявить – хотя что еще с ними делать? Какая от них польза? Не осмелилась и приблизиться к аэропорту или даже заказать билет по телефону. Там армия.
Она, черт побери, проделала адскую работу!.. И на тебе – где же он пропадает?
От яркого света, ослепительного блеска озера и снежных вершин кружилась голова. Прижала ко лбу широкую горячую ладонь. От страха мутило – не из-за того, что позади почтительно, видно, не имея конкретных указаний, болтались те двое, а потому что не было никаких известий от Хайда. Потому что знала: им известно, кто такой Холланд, потому что они, должно быть, его схватили; вот из-за чего она лишилась сна.
Роз тяжело опустилась на попавшуюся на пути деревянную скамью, вспоминая о страхах, связанных с его бесчисленными исчезновениями. Бесцельное сидение облегчения не принесло. В саду с его редкими туристами было по-осеннему пустынно и одиноко, раздражали крики птиц. Шармары и кто там еще был в доме Сары уехали. Нужно снять "жучка", но боязно, да она и не представляла, как это сделать. Но все это мелочь, как изредка напоминавшая о себе легкая боль в заживающей руке. Вызывая мучительную слабость, из головы не выходила мысль о нависшей над Хайдом опасности и ее возможном исходе.
Чуть было не пропустила, как мимо скамьи ленивой походкой прошел один из ее преследователей. Ее безделье, казалось, их устраивало, но скамья могла служить возможным местом встречи. С кем, черт бы вас побрал? Бедняга или на том свете, или за решеткой...
...Солнце палило еще сильнее, когда она наконец, протерев глаза, огляделась кругом и, опершись о загаженную птицами спинку скамейки, с трудом поднялась на ставшие, будто ватными, ноги. Усилием воли заставила себя двинуться к воротам в высокой стене, окружавшей парк. Под плоскими подошвами хрустел гравий. Длинная юбка липла к ногам, блузка, мешая дышать, стягивала грудь. Перед ней снова открылось озеро, северную часть его зеркала занимало величавое отражение горы, а на дальнем берегу роем насекомых чернели домики Сары.
Сразу возникла шикара, но Роз медлила, как бы опасаясь предательской пучины. Потом, раскачивая лодку, тяжело опустилась на сиденье. Маленького индийца в драных шортах и рубашке, видно, потешали ее габариты, но у нее не было сил ни сердиться, ни подшучивать над собой. Толкаемая длинным узловатым суком, шикара отошла от берега. Роз оглянулась, всего лишь раз. Один из "хвостов", постояв в нерешительности у причала, затем все же забрался в узкую лодку, медленно двинувшуюся следом. Это медленное движение говорило о неумолимом преследовании, которого ей не избежать и от которого не спастись. Она обхватила колени руками, ремешок съехал с плеча, как будто приглашая чужую руку выхватить сумку. Роз вздрогнула. Гора надвигалась ближе, темные жучки домиков покрупнели, в солнечных лучах стали похожими на разноцветные сладости, потом превратились в зловеще покачивающиеся на волнах низкие строения. Кашмир был пронизан страхом перед тем, что, должно быть, случилось с Хайдом.
Стукнув носом, будто предупреждая тех, кто, возможно, ее ожидает, лодка причалила к ступеням домика. Следовавшая сзади шикара проскользнула мимо. Роз расплатилась, лодочник рассыпался в благодарностях за чаевые. Вскарабкалась по ступеням на веранду. Узкая лодчонка заскользила прочь. В Сринагаре было необычно тихо. Она остановилась – снова закружилась голова. Надо убираться отсюда, назад в...
...хорошо, куда? В Лондон? К Шелли?..
Оторвавшись от своих сковородок, сияя улыбкой, поднял голову поваренок. Не взглянув на него, Роз прошла в прохладный полумрак дома. Аромат дерева раздражал обостренные чувства, она почти видела, как с кресла поднимается Дханжал или кто-нибудь другой...
...пусто. В тишине громко отдавалось ее собственное дыхание. Только пылинки плясали в солнечных лучах, проникающих сквозь тюлевые занавески и сетки от москитов.
Дверь из спальни открылась. Роз через силу медленно обернулась.
– Боже... – выдохнула она. И обвиняюще спросила: – Где ты был?
Хайда потрясла ее внешность, темные круги под глазами, знак напряжения и переживаний, дрожащие губы. Она отпрянула назад, будто отмахиваясь от него. Поймав ее руку, обнял, крепко прижав к себе задрожавшее от облегчения и злости родное тело.
– Все в порядке? – как бы между прочим спросил он.
– Нет, совсем не в порядке! – взорвалась она. – Пропустить меня через такую мясорубку, мерзавец ты эдакий!
Оба заявления по тону уравновесили друг друга – в первом злость, во втором облегчение и ласка.
– Извини.
Сотрясаясь всем телом, она осыпала поцелуями и орошала слезами его лицо и шею. Сдерживая собственную дрожь, Хайд проглотил застрявшие в горле виноватые слезы. С ней порядок. Состояние неважное, но цела.
Роз немного успокоилась, и он, усадив ее на диван, сам пристроился на ручке, поглаживая ее по волосам. Она крепко обняла его за талию, будто желая убедиться, что он здесь, во плоти.
Потом сказала:
– От тебя несет.
– Морально или физически, дорогуша?
– Наверно, так и так, – ответила она, потянув носом. – Одежка, вроде, пока сойдет. Думала, что ты...
Он задержал руку, крепко сжав ей затылок. Предупреждение, чтобы не заикалась о его старых привычках.
– Представь себе, велика ли щель. Я пролез. Даже без особого труда.
Они помолчали. Его молчание вливало в нее силы. Наконец сжимавшая голову рука ослабла – знак, что можно спрашивать.
– Как ты сюда попал?
– В дом?
– Вообще.
Роз ожидает отчета. Можно себе позволить. Ни шрамов, ни сломанных ног, ни неудержимой дрожи, которые требовали бы более неприятных подробностей. Он не выставлял напоказ никаких физических следов очередной стычки с больным миром. Его распорядок, способ передвижения ее вполне удовлетворят.
– Легким самолетом из Дели – прошлой ночью. Потом на такси. В дом попал с шикары или как их там, после того как понаблюдал за другими домиками со стороны озера. Всего-то дел...
– Нет, больше не надо! – оборвала Роз. – Ты чуть не нарвался на проклятый прием!
Он подавил дрожь – перед глазами возникло лежащее на полу среди кусков известки мертвое тело Лала, поднятая к потолку лягушачья маска, вспомнился жар и удушливый запах дыма.
– Какой-нибудь толк... от приема?
Она была еще не готова. Мешали злость и страх.
– За мной слежка, Хайд!.. Мной интересуются. Сама слышала... – Она взглянула на сумку, потом на лежащий на столе "уокмен". – Слышала, как они говорили обо мне, Хайд!
Он стал гладить ее по волосам, чувствуя упрямое сопротивление его покровительственному жесту. Но руку не стряхнула и понемногу успокоилась, сложив свои руки на груди. О, Роз, виноват...
Потом:
– Здесь обыска не было.
– Ты-то уж, конечно, знаешь... не успел приехать.
– Знаю. Кто интересуется?
– Братья. Оба были здесь прошлой ночью. Теперь уехали. У меня побывал фараон. Зовут Дханжал. Говорил, что рядовой осмотр. На самом деле не рядовой.
– Сейчас снаружи никого... если только ты не притащила с собой?
– Один следовал за мной по озеру. Там их было двое.
– Тогда о'кей... пока что.
Роз повернула голову и подняла на него глаза.
– Мы смываемся?
Она старалась подавить умоляющие нотки, но мольба светилась в глазах.
– Что достала?
Сердито сверкнув глазами, сделала вид, что хитро прищурилась. С отвращением сглотнула. Увидела выход. Информация хорошая. Она считала, что достаточно убедительна, чтобы он сразу решил уехать отсюда.
– О наркотиках. Досталась легко. – Потом быстро спросила: – А ты что-нибудь достал?
Хайд безнадежно махнул рукой.
– У нас только то, что достала ты. Что-нибудь о Кассе?
– Ничего из того, что я слышала. Должно быть, нет в живых, а? – с надеждой заметила она.
– Не думаю.
Роз не скрывала разочарования.
– Его наверняка нет в живых, – упорствовала она. Щеки побелели, на бледном лице черные впадины глаз. Пальцы вцепились ему в ногу. – Они, проклятые, всюду, всегда опережают. Его пришили... разве не так?
Странно – и глупо, как он, огорчаться, – что теперь, когда он с ней, она хотя бы на время не чувствовала себя в безопасности. Его поразительный инстинкт самосохранения на этот раз на нее не подействовал. Поможет только бегство отсюда. Ей досталось больше, чем ему, – намного больше.
– Могли и пришить, – уступил он. – Пожалуй, послушаю пленки.
Роз еще раз умоляюще поглядела на него, потом сердито бросила:
– Ступай в спальню. Закажу завтрак.
– Роз, мне нужно прослушать пленки – я должен быть уверен...
Роз одарила его свирепым взглядом. Его присутствие значило только возможность уехать и никак не обещало безопасности.
– Тут такая, твою мать, заваруха, Хайд!..
Расставив руки, он задержал ее в дверях.
– Ничего не могу поделать, Роз... не надо было мне втягивать тебя в эту историю, но дело сделано. Шелли и всех других водят за нос, Роз. Шармара сделали героем месяца. На пленке и на твоих снимках должно быть что-нибудь такое, что я смогу обменять на Касса, если не сумею узнать, куда они его дели...
– Зачем тебе это? – чуть не плача, спросила она.
– Потому что, если он жив, я не могу его бросить... не смогу, если буду знать, что он здесь. Не могу отречься от того Касса, которому поверил.
Роз молча повернулась и вышла из комнаты.
Он качал головой, в равной мере выражая ужас перед случившимся и несогласие с ее требованием. Такая реакция еще больше разозлила ее. Склонившись над чашкой кофе и тостом, так что волосы упали на лицо, она демонстративно не обращала внимания на его с Пракешем сборы в Бандипур.
Отправились вертолетом, чтобы быть очевидцами...
...этого. Опустошительный взрыв произошел у подножия громадины Нанга-Парбат, в городке на берегу широко раскинувшегося озера Вулар. Отражавшееся в бесчисленных стеклянных осколках утреннее солнце заливало лучами беспорядочно разбросанные трупы, змеи пожарных шлангов. И в центре всего – заброшенный на крышу автобусной остановки лежащий на боку, подобно обгоревшей гигантской ящерице, остов набитого людьми автобуса.
Гвалт, лица оставшихся в живых, крики раненых и полицейских приводили в бешенство, как мухи или фурии. Посему он удалился от бригад медиков, полицейских, пожарных, собственных телохранителей, даже от коллег по кабинету, ухитрившихся прибыть к месту события еще до того, как оно перестало быть новостью. В газетах напишут, что премьер-министр был заметно расстроен увиденным. Он сидел ссутулившись, рядом только Пракеш, на жесткой скамье пустого зала ожидания, через разбитое окно которого, подними он и чуть поверни голову, был виден разбитый автобус.
Он не глядел.
"...прекратить это" – потребовала она. Он не мог ей ответить, потому что иначе пришлось бы сказать: "Пока рано. Ближе к выборам" и встретить испепеляющий презрительный взгляд. Сжал руками колени. На запылившемся костюме поблескивали осколки стекла, как будто они висели в воздухе, чтобы осыпать его, как только приедет. Он не мог даже возразить, что была лишь договоренность с совершившими это сикхскими и кашмирскими сепаратистами и с Пакистаном – никакого финансирования. Он лишь пытался придать всему этому какой-то порядок, несколько ограничить... создать, скорее, впечатление плохой управляемости, а не хаоса. Не он виноват в случившемся! Нет, виноват, был бы безжалостный ответ.
Пракеш с сигаретой в зубах стоял у окна, невозмутимо глядя на картину опустошения. В.К. отвел взгляд от видневшегося на фоне разрушений силуэта.
Два опроса общественного мнения – и только в паршивых индуистских газетах! – поставили его слегка позади Мехты и его партии, индуистских фундаменталистов. Об этом в вертолете, перекрывая шум роторов, прокричал ему Пракеш. Еще один опрос, опубликованный в правительственной газете, ставил Конгресс и Бхаратия Джаната нос к носу, а в личном плане он на два пункта отставал от Мехты, этого паршивого актеришки! Как тут делать какие-либо заявления о будущем Кашмира или Пенджаба, когда Мехта и его прихлебатели призывают к возмездию и введению еще более жестких мер для защиты индусов от мусульманских экстремистов. Конечно, нельзя... пока.
Он тоже опасался, что насилие вышло из-под его контроля, что люди, с которыми он встречался всего лишь вчера вечером, заранее знали об этом злодеянии, одобряли его, что его обещания питали их нетерпение, как падаль стервятников. Насмешливо наблюдавший за ним брат заметил, как он вздрогнул.
– В чем дело, В.К.?
Слова Пракеша заглушал вой сирен, за окнами люди оплакивали погибших. Прекрати это...
– Эти... люди, – с трудом произнес он. – Они что, хотят, чтобы армия положила этому конец раз и навсегда?
– Они не могут держать под контролем все и вся, В.К. Пытаются. Без твоего вмешательства, без обещанного тобой будущего было бы еще хуже...
– Послушать тебя, Пракеш, и можно подумать, что всего-навсего жгут бумажный мусор! – разгорячился он.
– Потише, В.К.
В.К., сдержавшись, опустил голову.
– Теперь-то они наконец удовлетворены... хотя бы на время? – подавленно спросил он.
– Пятьдесят убитых, еще шестьдесят раненых... думаю, что да, – разглядывая кончик сигареты, протянул Пракеш. И повторил: – Думаю, что да. Сикхи получили самолет, кашмирцы автобус...
– Как ты можешь быть таким бесчувственным?
– Я собирался добавить... и сделали так, что тебе пришлось присутствовать на обоих зрелищах, чтобы помнил о своих обещаниях. Думаю, они хотят, чтобы на выборах победил ты, В.К. Должны этого хотеть. От Мехты им нечего ждать. Потом станет тише.
– Начали с Сирины!.. – не сдержался он.
Пракеш резко обернулся. Даже на остававшемся в тени лице было видно, как горели глаза.
– Ты сам хотел смерти Сирины! С того самого момента – не тряси головой, это правда! – с того момента, когда узнал, что она наставляет тебе рога с англичанином! Даже с тех пор, как ты стал думать, что она спала с Мехтой, когда они играли Ситу и Раму в паршивом телевизионном сериале! – Подойдя ближе, Пракеш наклонился к брату и, вытянув шею, так, что мышцы напряглись, как канаты, напугав В.К., яростно прошипел: – Аможет быть, когда она играла преданную Шиве Парвати, или маруху сыгранного им гангстера, или проститутку, спавшую с его героями в дюжине других фильмов? Так когда же, В.К., ты в первый раз захотел ее смерти?
Зная, что лжет, вопреки всему сказанному братом, В.К. отрицательно затряс головой.
– Сирина не дала бы тебе ни одного лишнего голоса, – более спокойно добавил Пракеш. – Овладеть всей Индией – это зависит только от тебя.
– Но Мехта!..
В глазах Пракеша мелькнуло, впрочем, моментально сменившись уверенной улыбкой, что-то такое, что у других В.К. счел бы за неуважение.
– Мехта? Когда все немного уляжется, ты сможешь сделать свое заявление. Обещать Индии будущее. Мехта никогда не уступит Кашмир. Ты можешь уступить и завоевать голоса всех в Индии, кто до смерти устал от убийств. Только бы правильно выбрать момент... немного погодя. Пока не время...
На мгновение В.К. вспомнился презрительный взгляд Сары, но скоро он выбросил ее из головы. Где ей до стратегии, требований времени...
– Отыщи того австралийца, Пракеш. Как они умудрились его упустить? Неужели вокруг нас одни бездари?
– Британцы по глупости собирались передать его нам. Все было согласовано. У них не было никаких подозрений... но не у него. Такие люди подозрительны до безумия. Скоро...
– Та женщина... у Сары... она австралийка. Не родственники ли? Простое ли совпадение?
– Проверяю. В Лондоне, по адресу женщины. У нас есть их фамилии. Вечером мне должны сообщить. Если так, тогда, несомненно, надо ждать его в Сринагаре. – Улыбнувшись, добавил: – А теперь на пресс-конференцию?.. Время предстать перед людьми. Отец Индии должен быть...
– Понял тебя, Пракеш, – язвительно ответил В.К. – Может быть, я и не кинозвезда, как этот окаянный Мехта, но знаю, кого играть, когда на меня направлены камеры!
Несмотря на самоуверенный сердито-повелительный тон, он, встав со скамьи и стряхивая с костюма пыль и стеклянные осколки, мельком увидел разбитый автобус и несколько струхнул. Стекло неприятно кололо ладони.
Пачкая фломастером брюки, машинально вцепился в ногу. Присутствие Роз в гостиной было ощутимым, как настойчивая просьба, как нечто рвущееся сквозь стену второй спальни, где он склонился над крошечным магнитофоном и миниатюрными кассетами. С наушником на одном ухе он внимательно вслушивался в голоса поваренка и всех остальных. За пределами дома прислушивался к шуму Сринагара, движению транспорта... звукам аэропорта. Надо вывозить Роз. Она должна выехать на законных основаниях – немедленно.
Пленки интересные. Фотографии, когда их проявят, могут оказаться еще более обличающими. Шел разговор о наркоденьгах, о дележе средств – можно использовать для дискредитации... и еще одна вещь, о которой Касс не имел представления. Шармары вели игру, поставив на кон будущее Индии...
...и они, черт побери, может быть, даже и правы, отдавая независимость Кашмиру и Пенджабу, оставляя лишь экономические связи с остальной Индией. Широкий замысел В.К.Шармара...
Широкий опасный замысел, потому что на пленке было достаточно, чтобы подтвердить связи с кашмирскими и сикхскими террористами. Достаточно, чтобы низвергнуть Шармара, подобно Люциферу. А "жучок", который передал все это, оставался в доме Сары Мэллоуби, ожидая, когда кто-нибудь найдет его, махнув тряпкой под крышкой стола... Хайд вздрогнул.
А как насчет Касса?..
Поправив на левом ухе мокрый от пота наушник, нажал на кнопку. Здесь столько компрометирующего, что Шелли достаточно лишь помахать перед носом Шармара, и тот брякнется в обморок от одного запаха. Отдаст все фамильное достояние, не то что Касса... о котором здесь пока ни слова...
...тогда смываться. Забыть о нем. Переправить все это хозяйство в Лондон, бросить, черт возьми, в почтовый ящик и смыться, пока они сами не устроили исчезновение его самого!
И все же он не мог. Несмотря на почти осязаемое через весь дом нечеловеческое напряжение Роз. Несмотря на опасность, что на него могут случайно наткнуться, или что вежливый темнокожий представитель индийского Верховного комиссариата зайдет на Филбич-гарденс просмотреть списки избирателей, просто для того, чтобы убедиться, что они с Роз...
Дело даже не в этом. Пока он не убедится, что они прикончили беднягу, как, скажем, Лала и Банерджи. Пленка продолжала вращаться. Признался себе, что хочет доказательств того, что Касс мертв, не стоит на пути, не требует внимания, времени и усилий. Одного слова – пока что он не пропустил ничего – одного слова, которое бы означало капут, одного имеющего отношение к Кассу освобождающего глагола в прошедшем времени. Тогда он сажает Роз на первый же самолет, а сам...
Хорошо, тогда вот последняя пленка, в ней не больше двадцати минут. Пустим побыстрее...
...голосов не слышно... будь мертвым, Касс. Мне надо спасти Роз. Будь...
Выходит, жив...
Машинально перемотал обратно короткий отрезок пленки и надел оба наушника. Касс жив, сообщали стереонаушники. На фоне глухого гула неинтересных, как комариное жужжание, ночных разговоров о политике, время от времени прерываемых громкими заверениями В.К.Шармара, наполовину пропущенный краткий доклад Дханжала Пракешу Шармару. Хайд напряженно слушал, чувствуя, как взмокло под мышками, а на лбу выступает холодный пот. Еще раз перемотал пленку.
Значит, жив... и не говорит, пока. Но скоро заговорит, будто сводник пообещал Дханжал, к явному удовольствию Шармара. Касс в плохом состоянии. Трудно освобождать, трудно передвигаться, когда окажется на воле. Пленка продолжала крутиться, но там больше ничего не было. Пракеш Шармар присоединился к политической болтовне, голос Дханжала исчез.
Хайд провел пальцем по линии волос на лбу, поглядел на влагу и выключил магнитофон. Наушники оставил. Они, казалось, отодвигали мысль о Роз и ближайшем будущем. Решенном будущем. Вежливый индиец на ступеньках дома на Филбич-гарденс изучает табличку с фамилиями жильцов. Р.Вуд, П.Хайд. Спрашивает занимающих первый этаж Макса или его девушку... а-а, мистер Хайд и миссис Вуд в Индии... по пути в Австралию... вдвоем. Зайду потом... Докладывает непосредственно Шармару или его брату, который сообщит Джанхалу.
Несколько раз глубоко медленно вздохнул, снял наушники, отсоединил от магнитофона, положил их с магнитофоном в дорожную сумку вместе с непроявленной пленкой и остальными кассетами. Тщательно застегнув молнию, убрал сумку в гардероб. Роз должна уезжать. Сегодня. Самое позднее – вечерним рейсом в Дели, затем с пленками в Лондон. Увидит Шелли, будет в безопасности.
Потянулся, как после тяжелого физического труда, подняв голову к резному потолку. Выдохнул полной грудью. Пора за дело, Роз надо ехать.
В конце-то концов, она достаточно натерпелась...
Открыв дверь спальни и выйдя в коридор, он почти столкнулся с заходившей с кормы Сарой Мэллоуби. Фигура стоявшей в дверях гостиной Роз загораживала свет в проходе.
Англичанка подозрительно посмотрела на незнакомца. Хайд смущенно ссутулился. Помедлив, неуверенно улыбнулся, словно озадачен, чувствует себя неловко.
– Я... э-э, – отвернувшись от высокой блондинки, не сводя глаз с Роз, промямлил он. – Я... значит, увидимся... о, спасибо за... сама знаешь. – Пожал плечами. – Пожалуй, пойду...
Своей манерой он старался внушить Роз, что они почти незнакомы. На побледневшем лице потрясение, неуклюже застывшая фигура.
– Сара... – промолвила Роз. Хайд, до боли сжав кулаки, медлил. – Ах, да... Макс! – жадно ухватилась она за первое пришедшее на память имя жильца. – Да... гм, спасибо.
Хайд коротко махнул рукой.
– Извините.
Он прошел мимо бросавшей удивленно-насмешливые взгляды Сары. Красотища. Продолжай разыгрывать, Роз, – где мы познакомились и тому подобное. На глазах потрясенного повара ступил на заднюю палубу и по дощатым сходням спустился к лавкам на набережной плавучих домиков. Оглушительный шум уличного движения, томительные полуденные ароматы. Оглянувшись, заторопился. В голове, как из компьютера, вырастал длинный список предстоящих дел. Мысли о Роз давили сильнее яростного солнца. Женщина – любовница Шармара и его подручная. А Роз напугана и растеряна.
И жив Касс. Самая плохая новость...
9
Если не усидеть, ступай погулять. Покоя не найдешь нигде. Опять Хайд с шуточками по поводу своей опасной профессии. Где, черт возьми, болтается этот охламон? Террасы, водоемы, живые изгороди темной сирени, клумбы. Теперь уже разогретый утренний воздух стал навязчиво тошнотворным, будто пролито слишком много духов. Роз останавливалась фотографировать, полюбоваться павильоном с ажурными окнами, фонтаном с прямыми в безветренном воздухе струями. Озеро Дал уменьшалось в размерах, однако глаз пока различал еле видную группку домиков Сары. В озере отражалась громадина Нанга-Парбат. По воде, словно насекомые, сновали шикары и другие суденышки.
Роз потерла руку – швы пощипывало, как при ознобе. Тех было двое. Должно быть, их послал Шармар, а Дханжал, вероятно, командовал ими. Ни одного из них она раньше не видела – скорее всего, из местной полиции. Кустарник и дорожки кишели певчими птицами, в ветвях мелькало их яркое оперение. Неумеренно яркие чужие цветы разве что подчеркивали ее неуместность. И ее одиночество. Во вместительной сумке крошечные кассеты с магнитными и фотопленками. Она не рискнула отдать их проявить – хотя что еще с ними делать? Какая от них польза? Не осмелилась и приблизиться к аэропорту или даже заказать билет по телефону. Там армия.
Она, черт побери, проделала адскую работу!.. И на тебе – где же он пропадает?
От яркого света, ослепительного блеска озера и снежных вершин кружилась голова. Прижала ко лбу широкую горячую ладонь. От страха мутило – не из-за того, что позади почтительно, видно, не имея конкретных указаний, болтались те двое, а потому что не было никаких известий от Хайда. Потому что знала: им известно, кто такой Холланд, потому что они, должно быть, его схватили; вот из-за чего она лишилась сна.
Роз тяжело опустилась на попавшуюся на пути деревянную скамью, вспоминая о страхах, связанных с его бесчисленными исчезновениями. Бесцельное сидение облегчения не принесло. В саду с его редкими туристами было по-осеннему пустынно и одиноко, раздражали крики птиц. Шармары и кто там еще был в доме Сары уехали. Нужно снять "жучка", но боязно, да она и не представляла, как это сделать. Но все это мелочь, как изредка напоминавшая о себе легкая боль в заживающей руке. Вызывая мучительную слабость, из головы не выходила мысль о нависшей над Хайдом опасности и ее возможном исходе.
Чуть было не пропустила, как мимо скамьи ленивой походкой прошел один из ее преследователей. Ее безделье, казалось, их устраивало, но скамья могла служить возможным местом встречи. С кем, черт бы вас побрал? Бедняга или на том свете, или за решеткой...
...Солнце палило еще сильнее, когда она наконец, протерев глаза, огляделась кругом и, опершись о загаженную птицами спинку скамейки, с трудом поднялась на ставшие, будто ватными, ноги. Усилием воли заставила себя двинуться к воротам в высокой стене, окружавшей парк. Под плоскими подошвами хрустел гравий. Длинная юбка липла к ногам, блузка, мешая дышать, стягивала грудь. Перед ней снова открылось озеро, северную часть его зеркала занимало величавое отражение горы, а на дальнем берегу роем насекомых чернели домики Сары.
Сразу возникла шикара, но Роз медлила, как бы опасаясь предательской пучины. Потом, раскачивая лодку, тяжело опустилась на сиденье. Маленького индийца в драных шортах и рубашке, видно, потешали ее габариты, но у нее не было сил ни сердиться, ни подшучивать над собой. Толкаемая длинным узловатым суком, шикара отошла от берега. Роз оглянулась, всего лишь раз. Один из "хвостов", постояв в нерешительности у причала, затем все же забрался в узкую лодку, медленно двинувшуюся следом. Это медленное движение говорило о неумолимом преследовании, которого ей не избежать и от которого не спастись. Она обхватила колени руками, ремешок съехал с плеча, как будто приглашая чужую руку выхватить сумку. Роз вздрогнула. Гора надвигалась ближе, темные жучки домиков покрупнели, в солнечных лучах стали похожими на разноцветные сладости, потом превратились в зловеще покачивающиеся на волнах низкие строения. Кашмир был пронизан страхом перед тем, что, должно быть, случилось с Хайдом.
Стукнув носом, будто предупреждая тех, кто, возможно, ее ожидает, лодка причалила к ступеням домика. Следовавшая сзади шикара проскользнула мимо. Роз расплатилась, лодочник рассыпался в благодарностях за чаевые. Вскарабкалась по ступеням на веранду. Узкая лодчонка заскользила прочь. В Сринагаре было необычно тихо. Она остановилась – снова закружилась голова. Надо убираться отсюда, назад в...
...хорошо, куда? В Лондон? К Шелли?..
Оторвавшись от своих сковородок, сияя улыбкой, поднял голову поваренок. Не взглянув на него, Роз прошла в прохладный полумрак дома. Аромат дерева раздражал обостренные чувства, она почти видела, как с кресла поднимается Дханжал или кто-нибудь другой...
...пусто. В тишине громко отдавалось ее собственное дыхание. Только пылинки плясали в солнечных лучах, проникающих сквозь тюлевые занавески и сетки от москитов.
Дверь из спальни открылась. Роз через силу медленно обернулась.
– Боже... – выдохнула она. И обвиняюще спросила: – Где ты был?
Хайда потрясла ее внешность, темные круги под глазами, знак напряжения и переживаний, дрожащие губы. Она отпрянула назад, будто отмахиваясь от него. Поймав ее руку, обнял, крепко прижав к себе задрожавшее от облегчения и злости родное тело.
– Все в порядке? – как бы между прочим спросил он.
– Нет, совсем не в порядке! – взорвалась она. – Пропустить меня через такую мясорубку, мерзавец ты эдакий!
Оба заявления по тону уравновесили друг друга – в первом злость, во втором облегчение и ласка.
– Извини.
Сотрясаясь всем телом, она осыпала поцелуями и орошала слезами его лицо и шею. Сдерживая собственную дрожь, Хайд проглотил застрявшие в горле виноватые слезы. С ней порядок. Состояние неважное, но цела.
Роз немного успокоилась, и он, усадив ее на диван, сам пристроился на ручке, поглаживая ее по волосам. Она крепко обняла его за талию, будто желая убедиться, что он здесь, во плоти.
Потом сказала:
– От тебя несет.
– Морально или физически, дорогуша?
– Наверно, так и так, – ответила она, потянув носом. – Одежка, вроде, пока сойдет. Думала, что ты...
Он задержал руку, крепко сжав ей затылок. Предупреждение, чтобы не заикалась о его старых привычках.
– Представь себе, велика ли щель. Я пролез. Даже без особого труда.
Они помолчали. Его молчание вливало в нее силы. Наконец сжимавшая голову рука ослабла – знак, что можно спрашивать.
– Как ты сюда попал?
– В дом?
– Вообще.
Роз ожидает отчета. Можно себе позволить. Ни шрамов, ни сломанных ног, ни неудержимой дрожи, которые требовали бы более неприятных подробностей. Он не выставлял напоказ никаких физических следов очередной стычки с больным миром. Его распорядок, способ передвижения ее вполне удовлетворят.
– Легким самолетом из Дели – прошлой ночью. Потом на такси. В дом попал с шикары или как их там, после того как понаблюдал за другими домиками со стороны озера. Всего-то дел...
– Нет, больше не надо! – оборвала Роз. – Ты чуть не нарвался на проклятый прием!
Он подавил дрожь – перед глазами возникло лежащее на полу среди кусков известки мертвое тело Лала, поднятая к потолку лягушачья маска, вспомнился жар и удушливый запах дыма.
– Какой-нибудь толк... от приема?
Она была еще не готова. Мешали злость и страх.
– За мной слежка, Хайд!.. Мной интересуются. Сама слышала... – Она взглянула на сумку, потом на лежащий на столе "уокмен". – Слышала, как они говорили обо мне, Хайд!
Он стал гладить ее по волосам, чувствуя упрямое сопротивление его покровительственному жесту. Но руку не стряхнула и понемногу успокоилась, сложив свои руки на груди. О, Роз, виноват...
Потом:
– Здесь обыска не было.
– Ты-то уж, конечно, знаешь... не успел приехать.
– Знаю. Кто интересуется?
– Братья. Оба были здесь прошлой ночью. Теперь уехали. У меня побывал фараон. Зовут Дханжал. Говорил, что рядовой осмотр. На самом деле не рядовой.
– Сейчас снаружи никого... если только ты не притащила с собой?
– Один следовал за мной по озеру. Там их было двое.
– Тогда о'кей... пока что.
Роз повернула голову и подняла на него глаза.
– Мы смываемся?
Она старалась подавить умоляющие нотки, но мольба светилась в глазах.
– Что достала?
Сердито сверкнув глазами, сделала вид, что хитро прищурилась. С отвращением сглотнула. Увидела выход. Информация хорошая. Она считала, что достаточно убедительна, чтобы он сразу решил уехать отсюда.
– О наркотиках. Досталась легко. – Потом быстро спросила: – А ты что-нибудь достал?
Хайд безнадежно махнул рукой.
– У нас только то, что достала ты. Что-нибудь о Кассе?
– Ничего из того, что я слышала. Должно быть, нет в живых, а? – с надеждой заметила она.
– Не думаю.
Роз не скрывала разочарования.
– Его наверняка нет в живых, – упорствовала она. Щеки побелели, на бледном лице черные впадины глаз. Пальцы вцепились ему в ногу. – Они, проклятые, всюду, всегда опережают. Его пришили... разве не так?
Странно – и глупо, как он, огорчаться, – что теперь, когда он с ней, она хотя бы на время не чувствовала себя в безопасности. Его поразительный инстинкт самосохранения на этот раз на нее не подействовал. Поможет только бегство отсюда. Ей досталось больше, чем ему, – намного больше.
– Могли и пришить, – уступил он. – Пожалуй, послушаю пленки.
Роз еще раз умоляюще поглядела на него, потом сердито бросила:
– Ступай в спальню. Закажу завтрак.
– Роз, мне нужно прослушать пленки – я должен быть уверен...
Роз одарила его свирепым взглядом. Его присутствие значило только возможность уехать и никак не обещало безопасности.
– Тут такая, твою мать, заваруха, Хайд!..
Расставив руки, он задержал ее в дверях.
– Ничего не могу поделать, Роз... не надо было мне втягивать тебя в эту историю, но дело сделано. Шелли и всех других водят за нос, Роз. Шармара сделали героем месяца. На пленке и на твоих снимках должно быть что-нибудь такое, что я смогу обменять на Касса, если не сумею узнать, куда они его дели...
– Зачем тебе это? – чуть не плача, спросила она.
– Потому что, если он жив, я не могу его бросить... не смогу, если буду знать, что он здесь. Не могу отречься от того Касса, которому поверил.
Роз молча повернулась и вышла из комнаты.
* * *
– Насилие уже вышло из-под контроля, В.К., – возмутилась Сара, узнав от него о новом злодеянии, – взорванном автобусе. – Ты должен сделать заявление, прекратить это, сейчас же.Он качал головой, в равной мере выражая ужас перед случившимся и несогласие с ее требованием. Такая реакция еще больше разозлила ее. Склонившись над чашкой кофе и тостом, так что волосы упали на лицо, она демонстративно не обращала внимания на его с Пракешем сборы в Бандипур.
Отправились вертолетом, чтобы быть очевидцами...
...этого. Опустошительный взрыв произошел у подножия громадины Нанга-Парбат, в городке на берегу широко раскинувшегося озера Вулар. Отражавшееся в бесчисленных стеклянных осколках утреннее солнце заливало лучами беспорядочно разбросанные трупы, змеи пожарных шлангов. И в центре всего – заброшенный на крышу автобусной остановки лежащий на боку, подобно обгоревшей гигантской ящерице, остов набитого людьми автобуса.
Гвалт, лица оставшихся в живых, крики раненых и полицейских приводили в бешенство, как мухи или фурии. Посему он удалился от бригад медиков, полицейских, пожарных, собственных телохранителей, даже от коллег по кабинету, ухитрившихся прибыть к месту события еще до того, как оно перестало быть новостью. В газетах напишут, что премьер-министр был заметно расстроен увиденным. Он сидел ссутулившись, рядом только Пракеш, на жесткой скамье пустого зала ожидания, через разбитое окно которого, подними он и чуть поверни голову, был виден разбитый автобус.
Он не глядел.
"...прекратить это" – потребовала она. Он не мог ей ответить, потому что иначе пришлось бы сказать: "Пока рано. Ближе к выборам" и встретить испепеляющий презрительный взгляд. Сжал руками колени. На запылившемся костюме поблескивали осколки стекла, как будто они висели в воздухе, чтобы осыпать его, как только приедет. Он не мог даже возразить, что была лишь договоренность с совершившими это сикхскими и кашмирскими сепаратистами и с Пакистаном – никакого финансирования. Он лишь пытался придать всему этому какой-то порядок, несколько ограничить... создать, скорее, впечатление плохой управляемости, а не хаоса. Не он виноват в случившемся! Нет, виноват, был бы безжалостный ответ.
Пракеш с сигаретой в зубах стоял у окна, невозмутимо глядя на картину опустошения. В.К. отвел взгляд от видневшегося на фоне разрушений силуэта.
Два опроса общественного мнения – и только в паршивых индуистских газетах! – поставили его слегка позади Мехты и его партии, индуистских фундаменталистов. Об этом в вертолете, перекрывая шум роторов, прокричал ему Пракеш. Еще один опрос, опубликованный в правительственной газете, ставил Конгресс и Бхаратия Джаната нос к носу, а в личном плане он на два пункта отставал от Мехты, этого паршивого актеришки! Как тут делать какие-либо заявления о будущем Кашмира или Пенджаба, когда Мехта и его прихлебатели призывают к возмездию и введению еще более жестких мер для защиты индусов от мусульманских экстремистов. Конечно, нельзя... пока.
Он тоже опасался, что насилие вышло из-под его контроля, что люди, с которыми он встречался всего лишь вчера вечером, заранее знали об этом злодеянии, одобряли его, что его обещания питали их нетерпение, как падаль стервятников. Насмешливо наблюдавший за ним брат заметил, как он вздрогнул.
– В чем дело, В.К.?
Слова Пракеша заглушал вой сирен, за окнами люди оплакивали погибших. Прекрати это...
– Эти... люди, – с трудом произнес он. – Они что, хотят, чтобы армия положила этому конец раз и навсегда?
– Они не могут держать под контролем все и вся, В.К. Пытаются. Без твоего вмешательства, без обещанного тобой будущего было бы еще хуже...
– Послушать тебя, Пракеш, и можно подумать, что всего-навсего жгут бумажный мусор! – разгорячился он.
– Потише, В.К.
В.К., сдержавшись, опустил голову.
– Теперь-то они наконец удовлетворены... хотя бы на время? – подавленно спросил он.
– Пятьдесят убитых, еще шестьдесят раненых... думаю, что да, – разглядывая кончик сигареты, протянул Пракеш. И повторил: – Думаю, что да. Сикхи получили самолет, кашмирцы автобус...
– Как ты можешь быть таким бесчувственным?
– Я собирался добавить... и сделали так, что тебе пришлось присутствовать на обоих зрелищах, чтобы помнил о своих обещаниях. Думаю, они хотят, чтобы на выборах победил ты, В.К. Должны этого хотеть. От Мехты им нечего ждать. Потом станет тише.
– Начали с Сирины!.. – не сдержался он.
Пракеш резко обернулся. Даже на остававшемся в тени лице было видно, как горели глаза.
– Ты сам хотел смерти Сирины! С того самого момента – не тряси головой, это правда! – с того момента, когда узнал, что она наставляет тебе рога с англичанином! Даже с тех пор, как ты стал думать, что она спала с Мехтой, когда они играли Ситу и Раму в паршивом телевизионном сериале! – Подойдя ближе, Пракеш наклонился к брату и, вытянув шею, так, что мышцы напряглись, как канаты, напугав В.К., яростно прошипел: – Аможет быть, когда она играла преданную Шиве Парвати, или маруху сыгранного им гангстера, или проститутку, спавшую с его героями в дюжине других фильмов? Так когда же, В.К., ты в первый раз захотел ее смерти?
Зная, что лжет, вопреки всему сказанному братом, В.К. отрицательно затряс головой.
– Сирина не дала бы тебе ни одного лишнего голоса, – более спокойно добавил Пракеш. – Овладеть всей Индией – это зависит только от тебя.
– Но Мехта!..
В глазах Пракеша мелькнуло, впрочем, моментально сменившись уверенной улыбкой, что-то такое, что у других В.К. счел бы за неуважение.
– Мехта? Когда все немного уляжется, ты сможешь сделать свое заявление. Обещать Индии будущее. Мехта никогда не уступит Кашмир. Ты можешь уступить и завоевать голоса всех в Индии, кто до смерти устал от убийств. Только бы правильно выбрать момент... немного погодя. Пока не время...
На мгновение В.К. вспомнился презрительный взгляд Сары, но скоро он выбросил ее из головы. Где ей до стратегии, требований времени...
– Отыщи того австралийца, Пракеш. Как они умудрились его упустить? Неужели вокруг нас одни бездари?
– Британцы по глупости собирались передать его нам. Все было согласовано. У них не было никаких подозрений... но не у него. Такие люди подозрительны до безумия. Скоро...
– Та женщина... у Сары... она австралийка. Не родственники ли? Простое ли совпадение?
– Проверяю. В Лондоне, по адресу женщины. У нас есть их фамилии. Вечером мне должны сообщить. Если так, тогда, несомненно, надо ждать его в Сринагаре. – Улыбнувшись, добавил: – А теперь на пресс-конференцию?.. Время предстать перед людьми. Отец Индии должен быть...
– Понял тебя, Пракеш, – язвительно ответил В.К. – Может быть, я и не кинозвезда, как этот окаянный Мехта, но знаю, кого играть, когда на меня направлены камеры!
Несмотря на самоуверенный сердито-повелительный тон, он, встав со скамьи и стряхивая с костюма пыль и стеклянные осколки, мельком увидел разбитый автобус и несколько струхнул. Стекло неприятно кололо ладони.
* * *
Хайд смущенно отвел глаза от сделанных при прослушивании пленки записей и взглянул на часы. Половина двенадцатого. Время, время – не то чтобы только оно поджимало, мешая сосредоточиться. К сожалению, ему наконец пришлось признать, что Шармарам доподлинно известно, кто он такой и чем занимается. Патрик Хайд, проживающий по адресу: Филбич-гарденс, Эрлз-корт, Лондон. Узнали если не от кого-нибудь еще, то от Майлза с Диксоном. Следовательно, теперь точно знают или очень скоро узнают, кто такая Роз.Пачкая фломастером брюки, машинально вцепился в ногу. Присутствие Роз в гостиной было ощутимым, как настойчивая просьба, как нечто рвущееся сквозь стену второй спальни, где он склонился над крошечным магнитофоном и миниатюрными кассетами. С наушником на одном ухе он внимательно вслушивался в голоса поваренка и всех остальных. За пределами дома прислушивался к шуму Сринагара, движению транспорта... звукам аэропорта. Надо вывозить Роз. Она должна выехать на законных основаниях – немедленно.
Пленки интересные. Фотографии, когда их проявят, могут оказаться еще более обличающими. Шел разговор о наркоденьгах, о дележе средств – можно использовать для дискредитации... и еще одна вещь, о которой Касс не имел представления. Шармары вели игру, поставив на кон будущее Индии...
...и они, черт побери, может быть, даже и правы, отдавая независимость Кашмиру и Пенджабу, оставляя лишь экономические связи с остальной Индией. Широкий замысел В.К.Шармара...
Широкий опасный замысел, потому что на пленке было достаточно, чтобы подтвердить связи с кашмирскими и сикхскими террористами. Достаточно, чтобы низвергнуть Шармара, подобно Люциферу. А "жучок", который передал все это, оставался в доме Сары Мэллоуби, ожидая, когда кто-нибудь найдет его, махнув тряпкой под крышкой стола... Хайд вздрогнул.
А как насчет Касса?..
Поправив на левом ухе мокрый от пота наушник, нажал на кнопку. Здесь столько компрометирующего, что Шелли достаточно лишь помахать перед носом Шармара, и тот брякнется в обморок от одного запаха. Отдаст все фамильное достояние, не то что Касса... о котором здесь пока ни слова...
...тогда смываться. Забыть о нем. Переправить все это хозяйство в Лондон, бросить, черт возьми, в почтовый ящик и смыться, пока они сами не устроили исчезновение его самого!
И все же он не мог. Несмотря на почти осязаемое через весь дом нечеловеческое напряжение Роз. Несмотря на опасность, что на него могут случайно наткнуться, или что вежливый темнокожий представитель индийского Верховного комиссариата зайдет на Филбич-гарденс просмотреть списки избирателей, просто для того, чтобы убедиться, что они с Роз...
Дело даже не в этом. Пока он не убедится, что они прикончили беднягу, как, скажем, Лала и Банерджи. Пленка продолжала вращаться. Признался себе, что хочет доказательств того, что Касс мертв, не стоит на пути, не требует внимания, времени и усилий. Одного слова – пока что он не пропустил ничего – одного слова, которое бы означало капут, одного имеющего отношение к Кассу освобождающего глагола в прошедшем времени. Тогда он сажает Роз на первый же самолет, а сам...
Хорошо, тогда вот последняя пленка, в ней не больше двадцати минут. Пустим побыстрее...
...голосов не слышно... будь мертвым, Касс. Мне надо спасти Роз. Будь...
Выходит, жив...
Машинально перемотал обратно короткий отрезок пленки и надел оба наушника. Касс жив, сообщали стереонаушники. На фоне глухого гула неинтересных, как комариное жужжание, ночных разговоров о политике, время от времени прерываемых громкими заверениями В.К.Шармара, наполовину пропущенный краткий доклад Дханжала Пракешу Шармару. Хайд напряженно слушал, чувствуя, как взмокло под мышками, а на лбу выступает холодный пот. Еще раз перемотал пленку.
Значит, жив... и не говорит, пока. Но скоро заговорит, будто сводник пообещал Дханжал, к явному удовольствию Шармара. Касс в плохом состоянии. Трудно освобождать, трудно передвигаться, когда окажется на воле. Пленка продолжала крутиться, но там больше ничего не было. Пракеш Шармар присоединился к политической болтовне, голос Дханжала исчез.
Хайд провел пальцем по линии волос на лбу, поглядел на влагу и выключил магнитофон. Наушники оставил. Они, казалось, отодвигали мысль о Роз и ближайшем будущем. Решенном будущем. Вежливый индиец на ступеньках дома на Филбич-гарденс изучает табличку с фамилиями жильцов. Р.Вуд, П.Хайд. Спрашивает занимающих первый этаж Макса или его девушку... а-а, мистер Хайд и миссис Вуд в Индии... по пути в Австралию... вдвоем. Зайду потом... Докладывает непосредственно Шармару или его брату, который сообщит Джанхалу.
Несколько раз глубоко медленно вздохнул, снял наушники, отсоединил от магнитофона, положил их с магнитофоном в дорожную сумку вместе с непроявленной пленкой и остальными кассетами. Тщательно застегнув молнию, убрал сумку в гардероб. Роз должна уезжать. Сегодня. Самое позднее – вечерним рейсом в Дели, затем с пленками в Лондон. Увидит Шелли, будет в безопасности.
Потянулся, как после тяжелого физического труда, подняв голову к резному потолку. Выдохнул полной грудью. Пора за дело, Роз надо ехать.
В конце-то концов, она достаточно натерпелась...
Открыв дверь спальни и выйдя в коридор, он почти столкнулся с заходившей с кормы Сарой Мэллоуби. Фигура стоявшей в дверях гостиной Роз загораживала свет в проходе.
Англичанка подозрительно посмотрела на незнакомца. Хайд смущенно ссутулился. Помедлив, неуверенно улыбнулся, словно озадачен, чувствует себя неловко.
– Я... э-э, – отвернувшись от высокой блондинки, не сводя глаз с Роз, промямлил он. – Я... значит, увидимся... о, спасибо за... сама знаешь. – Пожал плечами. – Пожалуй, пойду...
Своей манерой он старался внушить Роз, что они почти незнакомы. На побледневшем лице потрясение, неуклюже застывшая фигура.
– Сара... – промолвила Роз. Хайд, до боли сжав кулаки, медлил. – Ах, да... Макс! – жадно ухватилась она за первое пришедшее на память имя жильца. – Да... гм, спасибо.
Хайд коротко махнул рукой.
– Извините.
Он прошел мимо бросавшей удивленно-насмешливые взгляды Сары. Красотища. Продолжай разыгрывать, Роз, – где мы познакомились и тому подобное. На глазах потрясенного повара ступил на заднюю палубу и по дощатым сходням спустился к лавкам на набережной плавучих домиков. Оглушительный шум уличного движения, томительные полуденные ароматы. Оглянувшись, заторопился. В голове, как из компьютера, вырастал длинный список предстоящих дел. Мысли о Роз давили сильнее яростного солнца. Женщина – любовница Шармара и его подручная. А Роз напугана и растеряна.
И жив Касс. Самая плохая новость...
9
Короткие стычки
– Прошу прощения за неловкость, – насмешливо произнесла Сара Мэллоуби.
Роз, пожав плечами, попыталась улыбнуться.
– Ничего... Я... во всяком случае, я надеялась, не век же ему здесь торчать. Вы помогли его выпроводить.
Она жестом пригласила Сару садиться на диван и, задержавшись на миг, чтобы взять себя в руки, вошла следом.
– Где вы с ним познакомились? – полюбопытствовала Сара, расправляя на длинных ногах широкую юбку.
Роз, пожав плечами, попыталась улыбнуться.
– Ничего... Я... во всяком случае, я надеялась, не век же ему здесь торчать. Вы помогли его выпроводить.
Она жестом пригласила Сару садиться на диван и, задержавшись на миг, чтобы взять себя в руки, вошла следом.
– Где вы с ним познакомились? – полюбопытствовала Сара, расправляя на длинных ногах широкую юбку.