Томас Крэйг. Схватка с кобрами

   – О, нет, не понимаю, – покачал головой индус.
   – Мой брат, Филип Касс... он ссылался на вас. – Хайд недоуменно пожал плечами. Повертел в руках очки. – Видите ли, я здесь только из-за него... ничего здесь не знаю. Фил просил меня сходить к вам.
   – Не думаю.
   Чиновничья фраза, означающая, что разговор окончен. Теперь уж никаких сомнений. Ясно, что подсадка, вместо... Бедняга Банерджи. Кем бы, черт побери, он ни был.
   – Значит, вы не господин Банерджи... а он здесь не проживает?
   – Господина Банерджи здесь нет.
   Обрубили... Связник Касса был им известен, или же они до него докопались и посадили вместо него другого... а Банерджи гниет где-нибудь на загородной свалке. Но подсадили профессионала, а это значит, что здесь участвуют разведывательные службы. Выходит, слежку ведет разведка, следит за профессионалом, а не каким-нибудь простаком... Они приняли меры, чтобы обрубить связи Касса, – вот что важно. Все под контролем министра Шармара. Не только эта ловушка – теперь относительно нее нет никаких сомнений, – но и возможные последствия. Кто-нибудь может появиться, как тот задравший ногу тощий пес, вынюхивая, что произошло на самом деле. Хайд почувствовал, как горячей струей в кровь хлынул адреналин.
   – А-а, понятно. Должно быть, перепутал адрес или фамилию. – Опять повертел в руках очки, поправил лямки, ссутулился, изображая случайного безвредного посетителя. – Извините за беспокойство.
   Индиец пожал плечами. Хайд, продолжая извиняться, повернулся и стал спускаться по узкой скрипучей лестнице. Услышал, как за спиной захлопнули дверь.
   У подножия лестницы стоял человек. За спиной Хайда снова открылась фанерная дверь. Мужчина через плечо Хайда посмотрел вверх. Потом их взгляды встретились – угрозы не чувствовалось. Хайд безобидно улыбнулся – это был сидевший у него на хвосте сыщик, тот, пропуская его, шагнул в сторону. Овладев собой, Хайд шагнул во двор, где одетая в сари молодая потрясающе красивая индуска брала на руки младенца. Под его взглядом она опустила глаза. Выскользнув в косую калитку, он торопливо двинулся по переулку, смешиваясь с толпой на Чандни Чоук. Водитель потрепанного "форда" сразу насторожился, но, видно, поняв поданный ему из-за спины Хайда знак, успокоился... облегченно вздохнул. Хайд, разглядывая дома и все еще толпившихся людей, прошел мимо...
   ...правда, не в состоянии унять колотившую его сильнее толпы дрожь, вызванную неожиданной встречей. "Хвост" среагировал на приказ того, кто занимал квартиру Банерджи. Значит, там поместили более важную птицу. Связника Касса накрыли и заставили замолчать... если у него была семья, то теперь ее тоже там нет. Но сам он пока что не скомпрометирован. Его неуверенная манера, соответствующий легенде бессвязный рассказ убедили того, наверху, и его не станут проверять. Они поверили, что Касс послал его без каких-либо задних мыслей.
   Изнемогая от шума и липкой духоты, Хайд проталкивался сквозь толпы вечерних покупателей. Несколько раз останавливался, делая вид, что разглядывает прилавки и витрины. Потрепанный "форд" с изнывающим от скуки водителем тащился позади.
   Шармар стремился похоронить это дело как можно глубже. Чем больше вина, тем глубже могила. Старое изречение подходило как нельзя лучше. А для Касса оно звучало весьма серьезно. Шелли нужно вызволять Касса – и побыстрее. Шармар, несомненно, в наркобизнесе, связан с выращиванием, вполне вероятно, с очисткой, даже с доставкой... скорее всего, через Балканы. Ни сербы, ни хорваты, ни словенцы этот транзит не останавливали – каждому что-нибудь да перепадало. И Касс, как малый ребенок, влип в эту игру и оказался в самой трясине.
   Он потер подбородок. Шелли придется его выручать – иначе доставят домой в ящике.

* * *

   Вызванный с заседания комитета парламентской фракции конгрессистской партии В.К., закрыв за собой дверь, поспешно вышел в приемную. У окна в меркнущем свете дня стоял Пракеш. Черты лица неразличимы в сумерках. За окном в последних проблесках света переливался декоративный бассейн и сверкали струи фонтана. В.К. подошел к брату.
   – Что там, Пракеш... в чем дело?
   Пракеш, улыбаясь, обернулся.
   – Свершилось, В.К. Старый козел Чопри... умер. Я прямо из больницы.
   Какое-то время не находилось слов. Он молча окинул взглядом виднеющиеся позади бассейна колонны, поддерживающие огромный купол Ротонды, и уходящий в темноту город. Шумно дышал, будто пытаясь исторгнуть застрявшие в горле слова. Город светился огнями. Бессильной, как у старика, рукой, взял брата за рукав.
   – Кто... кому известно? Кто еще знает?
   – Вдова, дети. Я поспешил сюда. Тебе выгодно сообщить президенту.
   Шармар посмотрел на закрытую дверь зала заседаний.
   – А как?..
   – Сначала президенту – немедленно, В.К. – Он потащил Шармара к заваленному бумагами столу, чуть ли не силой сунул ему телефонную трубку и сам набрал номер. – Попечальнее, В.К... сдержанно, серьезно.
   Пракеш вернулся к окну и, склонив голову набок, точно любопытная птица, стал слушать. В.К. молча ждал, потом заговорил, очевидно, с Намалом Сингхом. Пракеш улыбнулся. Его братец был действительно хорош для таких дел – быстро меняющий амплуа актер, гибкий политический танцовщик, неизменно выбирающий самые подходящие маски и костюмы. Пракеш понимал, что рядом с братом он выглядит грубым, заносчивым, высокомерным, не располагающим к себе. Всего лишь хорошим администратором.
   Он закурил, глядя в окно на потемневшие широкие аллеи вокруг парламента. Немногие человеческие фигуры, в большинстве своем небрежно одетые туристы, редкий деловито шагающий политик или государственный служащий. Забегают через час, может быть, раньше...
   – По моему мнению, господин президент, вы должны объявить об этом по телевидению сегодня вечером, – говорил брат.
   Он редко нуждался в подсказках. Сам находил нужные слова, нужный тон и нужное выражение лица.
   Пракеш посмотрел на его крепко сжатые пальцы. Не грозящий кому-то кулак, а торжествующий жест. Сидящие за дверью старухи и амбициозная молодежь не будут возражать против возвышения В.К. в руководстве Конгресса. Труднее будет уговорить их рискнуть своим положением, согласившись на немедленные всеобщие выборы. Выборы должны быть через полгода, но к тому времени индуистские фундаменталисты станут намного сильнее... Он потирал нижнюю губу, почти не слушая, что говорит брат. В.К., как всегда, держится безупречно.
   Лидер Бхаратия Джаната обладал едва ли не большим даром убеждения, чем В.К., и, пожалуй, большим обаянием. Кинозвезда, черт бы его побрал! Ананд Мехта, любимец публики, герой экрана, мечта во плоти. Может запросто нанести поражение самому В.К. и вместе с ним всему Конгрессу. Кисло улыбаясь, Пракеш прислушался к заключительным фразам разговора с президентом. Мехта не такой хороший актер, как В.К., но В.К., черт побери, не кинозвезда!
   Он обернулся к положившему трубку брату.
   – Хорошо. – И спросил: – Что там на совещании, какое настроение?
   В.К.Шармар, махнув рукой, пожал плечами.
   – Обеспокоены... насчет Бхаратия Джаната и Ананда Мехты. Беспокоятся...
   – Нужно, чтобы они поняли, что идти на выборы сейчас менее опасно, чем через полгода. Ты готов, В.К.?
   – Что?.. Ах, да. – Шармар принял торжественно-печальное выражение. Только судорожно сжимаемые и разжимаемые кулаки выдавали его подлинные чувства. Достав из кармана платок, осторожно, как боящаяся испортить косметику женщина, промокнул им лоб, удаляя выступившие капельки пота. Два актера, подумал Пракеш, предстоит предвыборная борьба между двумя одинаково изощренными актерами. Разница лишь в том, что В.К. хотел делать, тогда как Ананд Мехта стремился быть, как и прежде, предметом обожания, но на более крупном экране.
   – Пошли? – сказал Шармар.
   – Держись тверже, В.К. ... и действуй как можно решительнее.
   Шармар согласно кивнул.
   Они затеяли рискованное дело. Сирина могла бы быть большим подспорьем в кампании – одна кинозвезда уравновешивала бы другую. Но такое было бы немыслимым. Если бы выплыл наружу ее роман с англичанином, Мехта воспользовался бы им, чтобы нанести Конгрессу смертельный удар. Мертвая, она еще могла сыграть роль витающего над партией невидимого божества. У самого Мехты было темное, дурное, отмеченное незаконными финансовыми махинациями прошлое. Однако воспользоваться этим обстоятельством Конгрессу было непросто. Вряд ли что-нибудь могло причинить ему вред – он был живым богом экрана. Ему в упрек можно было поставить лишь политическое невежество, да и то с умом и поскорее. Нельзя было позволить ждать с выборами до будущего года – их надо было проводить, пока этот герой вестернов по-индийски и игр в полицейских и воров не стал полностью неуязвимым.
   Приняв подобающее случаю выражение, Шармар подошел к двери. Пракеш одобрительно кивнул и, встав рядом, распахнул дверь в зал заседаний.

* * *

   Усевшись за руль взятого напрокат "форда", он поправил галстук и отсыревший воротничок. В душной, влажной делийской ночи в костюме было неудобно и жарко. Рядом на сиденье лежал кейс, тоже для маскировки. Вздохнув, Хайд настроил приемник на программу всемирных новостей Би-би-си. Собранные наспех голоса обсуждали кончину премьер-министра Чопри. На хорошо освещенной прямой улице торопливо мелькали фигуры людей, мчались лимузины. Смерть Чопри, подобно палке, разворошила муравейник дипломатического квартала.
   – ...разумеется, преимущество у Шармара – он и его семья располагают механизмом для достижения желаемого результата, – заливался в приемнике чей-то голос. Явно индиец. И механизмом, приводящим в движение наркокартель, приятель, добавил Хайд про себя. Да еще позаботившись о раздражающих мелочах, вроде жен и британских агентов... и таких бедолаг, как Банерджи. – Я полагаю, что такое сообщение поступит в ближайшие часы... – продолжал голос в приемнике, действуя на Хайда так же убаюкивающе, как ночь и мелькающие в отдалении люди и машины.
   Дом, где находилась квартира Касса, был в конце? улицы. Там же стояла машина, откуда велась слежка. Черный "пежо". У подъезда прохаживался еще один сыщик. Хайд снова поправил галстук.
   Он звонил Шелли. Элисон, его жена, ответила, что того нет дома. Не было его и в Сенчури-хаузе. То, что он делал, не считалось операцией, поэтому не было ни дежурного пульта, ни линии связи. Кроме Шелли, ему было не с кем связываться. Бросив в сердцах трубку, он включил радио, где как раз передавали о кончине Чопри. Было это час назад.
   – ...вопрос о скорых выборах? – заметил кто-то на радио.
   – Возможно. Поддержка миллионов индусов ускользает от Конгресса и переходит к партии Бхаратия Джаната и ее харизматическому лидеру, кинозвезде...
   Хайд выключил приемник. Выходит, Шармар вот-вот станет премьер-министром? Положение Касса стало, мягко говоря, незащитимым. А Шелли нет на месте!
   Хайд, надев строгий костюм, выбрался из гостиницы через черный ход и шумный, заваленный мусором двор. Для отвлечения внимания взял напрокат нужную машину, купил кейс. Если Банерджи нет в живых, то же самое может быть и с обладателем другого имени, нацарапанного Кассом на клочке бумаги, сунутом в сигаретную пачку. Проверять – напрасная трата времени. Материал или предмет, которым располагал Касс, находится внутри его телевизора или видеомагнитофона, или же засунут за раковину рядом с вентилем, который просил закрыть Касс. Надо достать, и тогда можно рассчитывать на серьезное внимание Шелли, прежде чем Касс перестанет барахтаться и пойдет ко дну.
   Приставил к глазу небольшой моноокуляр ночного видения, разглядывая вход в здание. Сквозь ветки молоденьких деревцев с улицы пробивался серебристый свет. Суета, то, что надо. Туда и обратно снуют дипломаты, озабоченные кончиной Чопри, ее последствиями для Конгресса, Индии... и больше всего своими пустячными проблемами, списками приглашаемых на срочные коктейли, приглашениями к послам и телефонными звонками. В компании двух пепельно-серых безукоризненно одетых молодых людей из дома вышла молодая женщина, направляясь к стоявшей у подъезда длинной "гранаде". Шофер в ливрее открыл перед ними дверцы, и мгновение спустя машина с не пропускающими света стеклами промелькнула мимо него. Положив в карман моноокуляр, Хайд проверил содержимое кейса. Сунул за ремень пистолет. Удовлетворенно кивнув, открыл дверцу "форда", вышел из машины, запер замок и с озабоченным видом направился к дому.
   Прошел мимо машины, откуда велось наблюдение. Пеший сыщик находился позади здания. Хайд напрягся, ожидая, что откроется дверца машины и его спросят или окликнут. Подъезд был ярко освещен, так что его могли узнать со спины. Он остановился, шаря по карманам в поисках несуществующей магнитной карточки, служащей ключом к двери. В вестибюле за армированным стеклом было пустынно. Дразнил, притягивая к себе, внутренний телефон. Карточка и кодовый номер. Как легко, когда у тебя...
   Десять секунд. Прижав к груди, открыл кейс. Вспотело под мышками. Влажный воздух облегал, будто липкое сырое полотенце. Перед глазами, как наяву, возник индиец на лестничной площадке, утверждавший, что он не Банерджи. Захлопнув кейс, как бы неуверенно почесал в затылке.
   Квартиру, несомненно, обыскали, все, что нужно, нашли... надо было через адвоката, даже через посольство...
   – Спасибо! – выпалил он. – Куда-то дел проклятую карточку!
   Ничего не заподозрившая опрятно одетая женщина лет сорока, торопливо кивнув в знак благодарности за придержанную дверь, выбежала наружу со стопкой скоросшивателей в руках. Хайд закрыл за собой дверь. О, легко, когда знаешь, как...
   Квартира Касса была на самом верхнем, пятом, этаже. Он вошел в лифт. В кабине с кондиционером после влажной уличной духоты ему, к тому же взмокшему от волнения, стало даже зябко. Дверь лифта открылась в тихий застеленный ковром коридор, как в любом служебном помещении абсолютно безликий. За одной из дверей пел ребенок, потом ворчливый голос заставил его замолчать. На короткое время. Когда Хайд подошел к двери Касса, пение возобновилось. Он улыбнулся. Появление женщины в вестибюле избавило от необходимости воспользоваться внутренним телефоном, притворяться, будто он посыльный из посольства, разыскивающий адресат... войти-то можно, но, не появись он в квартире с названным номером, это вызвало бы ненужные догадки.
   Посмотрел на коврик у двери, потом оглядел коридор. У Других дверей тоже коврики. Встав на колени, приподнял коврик, как подрезанный дерн. Тц-тц... Под ковриком похожая на конверт сигнальная прокладка. Расставив ноги, осторожно наклонился к двери. Вставил жесткую пластиковую карточку, нажал... хорошо, подходит. Встав на цыпочки, ощупал верх дверной коробки. Проводов нет. Снаружи никаких сигнальных устройств.
   Нажав на карточку, услышал, как щелкнул замок. Осторожно толкнул дверь, разглядывая пол в темной прихожей. Половик для ног отсутствует. Вынув из кармана фонарик, пробежал тонким, с карандаш, лучиком по плинтусам. Не видно, чтобы напольный ковер поднимали и загоняли обратно под плинтуса. Снова услышал бесконечную монотонную песенку ребенка, ворчливый голос матери и еще собственное громкое дыхание. В квартире Касса пахло запустением и плесенью. Хайд переступил через порог и, закрыв за собой дверь, запер ее на задвижку. Теперь слышалось только его ровное громкое дыхание.
   Пробежав лучом по маленькой спальне, ванной, вошел в гостиную. Луч уверенно скользнул по мебели, телевизору, музыкальному центру, книжным полкам, ковру со сложным узором. В индийских сигнальных системах, бытовых и скрытых, инфракрасные датчики не использовались. Слишком жарко. Если те, кто убрал Банерджи, оснастили квартиру на случай вторжения, то это могут быть жучки, реагирующие на звук или на прикосновение. Куда выходит окно? На северо-восток, в сторону ярко освещенных свадебных тортов – Парламент-хауза и Секретариата. За ними попадающие в лучи прожекторов купола, минареты, башни мечетей, храмов и фортов. Нужно рискнуть и пройти по возможно напичканной "жучками" комнате, чтобы задернуть шторы.
   Шаря впереди себя лучиком фонарика, как слепой тростью, он двинулся к окну, обходя ковер, стараясь не притрагиваться к стульям, низенькому столику, стоящему рядом с окном торшеру. Нащупав шнур, мягко задернул шторы. Прежде чем вернуться к двери и включить свет, пробежал фонариком по стенам, плинтусам, углам. Выключатель с реостатом. Убавил яркость. Встав на колени, отогнул ковер. Еще одно нажимное сигнальное устройство, провод от которого, извиваясь, исчезал под диваном. Несомненно, такие же штучки под диванными подушками – не сиди на работе, приятель... Присел на корточки, внимательно разглядывая комнату. Где "жучки"? Поглядел вверх. Не в абажуре. Встал и подошел к торшеру – привет, дружище. Должны быть еще, но, пожалуй, не очень много. Скрытые камеры? Мебель современная, ее не так уж много. Не сдвигалась с места, чтобы обеспечить обзор. Открыл ящики единственного серванта. Ничего.
   Встав на колени у тумбы с телевизором и видеомагнитофоном, ощупал руками поверхности, ребра и подводку. Посмотрел на пальцы. В телевизоре не шуровали – пыль на задней стенке нетронута. Открыл кейс, достал отвертку и снял заднюю крышку, положив рядом с собой на ковер. Посветил внутри фонариком.
   Вот где пленка. Две малоформатные кассеты от минимагнитофона. Ухмыляясь, осторожно отодрал приклеенные кассеты. Убрал в кейс, оценивающе посмотрел на видеомагнитофон. Войдет целиком, разбирать не надо. Отключил антенну и подводку, сунул магнитофон в кейс. Магнитофон всегда воруют, сэр, с него начинают.
   Водопроводный вентиль. Сказано ли было просто так или под раковиной что-то есть? Встал, снова оглядел комнату. Никаких фотографий. В помещении все необходимое для комфорта. Всюду книги, богатый выбор грампластинок и компакт-дисков. Беда обрушилась на довольного жизнью человека. Фигурки из нефрита, статуэтки Шивы и Парвати, Кришны, изваяние Будды. В углу на письменном столе раскрытые книги, заметки и портативная электронная пишущая машинка с заправленным листом.
   Покачивая головой, прошел на кухню и, опустив штору, включил свет. Открыл дверцы под раковиной, нащупал вентиль, пробежал пальцами по медной трубе. Стоя на коленях, сунул голову внутрь. Вонь моющего порошка и неопорожненного мусорного ведра. Ощупал рукой дно раковины. Пленка. Потянул...
   ...слишком поздно понял, что потянул тонкий электрический провод, порвал контакт. Ни в здании, ни снаружи никаких слышимых сигналов. Осмотрел оставшийся в дрожащей руке проводок. Где-то сработал сигнал тревоги...

3
Дипломатическое присутствие

   Хайд выключил свет в кухне, будто пытаясь придать тесному помещению первозданный вид, нерешительно остановился в дверях гостиной. На желтовато-коричневом ковре, словно черепаший панцирь, валялась задняя крышка телевизора. "Поставь проклятую крышку на место, иначе станут допрашивать Касса, что он там прятал", – промелькнуло в голове. Он поспешил к телевизору, торопливо поставил крышку и, оцарапав отверткой палец, принялся заворачивать шурупы. Уронил один, снова вставил в отверстие, второй, третий, четвертый...
   Закручивая его, услышал звук поднимающегося лифта. "О, черт, еще не..."
   Схватил кейс. Потом, глотая застрявший в горле комок, нарочно наступил на лежащее под ковром сигнальное устройство и принялся мять ногами яркую изысканную ткань. Выдвинул ящики серванта, стал выбрасывать с полок и из шкафов книги. На спальню не оставалось времени, ничего, сойдет. Лифт остановился.
   Как, черт побери, им удалось так быстро среагировать? Лихорадочно повернулся к окну. Металлические рамы, шпингалеты – замков нет. Распахнул окно во влажную ночную духоту и посмотрел вниз. Оглянулся, услыхав, что пробуют ручку двери. Видно, сообщили шпикам в машине, а те, как спущенные с цепи псы, рванули через улицу. Одной рукой прижимая к груди кейс и держась другой за раму, перекинул ногу через подоконник.
   Легкое царапанье, будто просится впустить пес: в дверь осторожно вставили ключ. "Бросай свой паршивый кейс, черт с ним, с магнитофоном, все равно не нужен". Кейс исчез в темноте, глухо стукнувшись о газон. Хайд перекинулся через подоконник и, прижавшись грудью, стал нащупывать ногами бетонный выступ оконной коробки этажом ниже. Достал носками ботинок и, отпустив раму, прижался к бетонной стене. Шершавая поверхность терлась о щеку и ладони. По узкому бордюру двинулся к ближайшей водосточной трубе. Из квартиры Касса не было слышно ни звука. Они намеревались поймать агента, обыскивавшего квартиру профессионала, а не жулика, упершего видеомагнитофон, чтобы завтра утром загнать его на Чандни Чоук. Им нужна неожиданность, перевес сил. Ждут подкрепления.
   Попробовал водосточную трубу. Шатается – рискованно. Надо, чтобы выдержала. Глянул вниз. Твердый, как бетон, газон, темень, за углом дома свет, никакого движения. Глубоко вдохнув, как можно быстрее заскользил вниз по трубе, слыша треск креплений и стук о землю выскакивавших костылей. Последние восемь – десять футов, оттолкнувшись, пролетел по воздуху.
   Топот ног бегущего человека... черт, где кейс? Нашарив, сунул под мышку. Двинулся вдоль стены здания до угла, куда проникал уличный свет.
   Взглянув вверх, увидел в окне, из которого только что выбрался, темнеющую голову. Послышался осторожный, теперь уже напрасно, голос. Топот смолк. Пеший сыщик, недоуменно пожимая плечами, смотрел на глядевшего из окна. Пора...
   Твердым шагом, стараясь выглядеть как можно беззаботнее, направился в сторону уличных фонарей, широкого тротуара, опрятных деревцев и мчащихся лимузинов. Перейдя улицу, подошел к своему "форду". Отпер дверцу и забрался в машину, бросив кейс на заднее сиденье. Даже при такой температуре от охватившего его напряжения запотело ветровое стекло. Черт. Потные руки скользили по баранке. Завел мотор и отъехал от обочины. Проезжая мимо машины, откуда велась слежка, заметил, что она пуста, но один из сыщиков, стоя у стеклянной двери подъезда, говорил по "уоки-токи". Бегло взглянув на проезжавший мимо "форд", отвернулся. Хайд повернул к Сатьямаргу, выезжая за пределы дипломатического квартала. Впереди в темноте в сторону аэродрома Сафдарджанг снижался легкий самолет. Затем навстречу промчался автомобиль. Хайд слабо улыбнулся. Подкрепление опоздало. Самую малость...

* * *

   – Гляди-ка, этот отъевшийся подонок щерится во весь рот! – фыркнул облаченный в махровый халат Хайд, вытирая волосы и плюхаясь в одно их плетеных кресел, разбросанных по апартаментам, в которых обитала Роз.
   На экране – голос индийского комментатора приглушен – В.К.Шармар, отвечая на восторженные приветствия толпы, взмахивал над головой руками и складывал ладони перед грудью, что всегда выглядело как молитва. В данном случае уместно. Шея увешана гирляндами цветов, почти закрывающими широкую, не сходящую с лица улыбку. В отличие от покойного Раджива он не снимал их сразу, как только бывал увенчан.
   В двери спальни возникла голова Роз.
   – А я думала, что твоя "крыша" будет держать тебя за много миль отсюда.
   – Да вот узнал, что обитающая здесь пожилая курочка ищет игрушку.
   – Игрушку, может быть. А не заводной паровозик, у которого лопнула пружина. – Она неторопливо вошла в гостиную, запахивая и подпоясывая похожий на сари яркий домашний халат. Привела в относительный порядок прическу. – Лучше бы убрался в спальню, когда официант принесет завтрак. Приходится думать о своей репутации.
   – Он поймет – ты же австралийка.
   – Попробуй еще свалить на мои габариты все, что заказано на завтрак, – ответила она, дернув Хайда за волосы. – По-твоему, это он убил жену... или подстроил убийство?
   – Наверняка стоит за ним.
   – Черт побери, здесь не шутят, а? Все-таки по какой причине?
   Хайд указал рукой на экран. Черно-белое изображение Шармара с точно такой же застывшей улыбкой украшало первую страницу англоязычной "Индиан экспресс", оставленной под дверью их номера. "В.К. возглавит Конгресс" – довольно сдержанно гласил заголовок, хотя сама статья была отмечена печатью низкопоклонства. На той же странице помещалась фотография Ананда Мехты в облике героя одного из последних фильмов.
   – Касс был им опасен... женщина тоже. Вообще-то начал Касс, когда попользовался ею.
   – Почему же тогда не убили Касса?
   – Это могло привлечь наше внимание. Хотя я очень в этом сомневаюсь!
   – С Шелли еще не связался? – Хайд покачал головой. – Один ты Касса не выручишь... ты ведь не собираешься, а? – подозрительно глядя на него, спросила Роз.
   Он снова покачал головой. Десяток секунд она пристально глядела на него, потом медленно кивнула.
   – У меня нет средств. И пока эти гады из Верховного комиссариата вдалбливают в его светлую голову, что ему нечего беспокоиться, у меня их не будет. Шелли должен или предлагать что-то взамен, или угрожать чем-то. Но станет ли он поступать так в отношении однокашника по Оксфорду? Наивный вопрос.
   – И он тоже?
   – Все они оттуда, дорогуша.
   – На видеомагнитофоне ничего не было?
   – Не успел порыться в видеокассетах... может быть, он их имел в виду? Правда, я нигде не видел видеокамеры. Все, что достал, эти две пленки... там хриплое дыхание Касса, пара голосов, говорят главным образом на хинди, да бессвязные реплики Касса. Надо переводить, а я не умею.
   – Итак? Кроме того, что заявился сюда и намерен провести уик-энд в разврате, что ты еще можешь, Хайд? – Она закурила и подошла к окну. Утреннее марево смазывало панораму, многоэтажные здания на Коннот-плейс и в деловых кварталах смотрелись хрупкими и декоративными; здания министерств и Верховного суда казались легкими, менее массивными – скорее, галерами, нежели монументальными военными судами. Коричневые воды реки приобрели неуловимо желтоватый оттенок. – Итак, мое выдающееся способное дитя, что ты думаешь делать?