Страница:
Отвернулся от окна. Негоже выглядеть погруженным в тяжелые раздумья. Время поговорить с Рао. Уже позвонил кому надо в Исламабад, договорился о привлечении к операции подразделений пакистанской армии. Им предстоит – как ни смешно – заняться розыском бежавших контрабандистов, переправлявших наркотики, к тому же, возможно, террористов. Сотрудничество – еще одна черта будущего... этому малому, Хайду, нельзя позволить лишить их будущего с помощью нескольких фотографий и подслушанных разговоров! Стиснул кулак. Словно обручем сжимало виски. Подошел помощник с переданной по факсу подборкой вырезок из утренних выпусков региональных газет. Отмахнулся, дав понять, что смотреть не будет. Взглянул на часы – есть несколько минут. Через десять минут В.К. появится в утренней программе из кишащей нищими и бездомными Калькутты. Будет обещать им будущее. Нужно вернуться к началу, чтобы помощники и партийные функционеры могли видеть его реакцию.
Никто не добьется успеха на выборах, если не привлечет на свою сторону село, крестьян. Мехта с его проклятым паломничеством! Болела голова. Закрыв за собой дверь, длинными пальцами стал массировать виски. Нужно поговорить с Рао. Чтобы подкрепить свою уверенность, ему во что бы то ни стало требовался этот разговор с разведчиком. Нужно безотлагательно завершить дело, изловить их и убрать сегодня же.
Сара заманила ту женщину в свое купе. По крайней мере, это в надежных руках, поскольку за обеими присматривают. Снова посмотрел на часы. Через несколько часов экспресс из Джамму прибудет в Дели, где его люди будут готовы отправить ее в небытие, как только она, ничего не подозревая, ступит на платформу. Сара окупит часть долга семейству Шармаров. Принимать в постели В.К. – это еще недостаточная благодарность за все, чем она была им обязана.
– Дайте полковника Рао, – обратился он к сидевшему за пультом связи офицеру разведки. Как бы читая мысли, офицер, щелкая переключателями, уже настраивал аппаратуру.
Рао теперь уже, должно быть, в Пакистане. Охота, похоже, началась... и снова нет уверенности. Проклятье – и всего-то двое, причем один болен, изнурен допросами!
Рассвет постепенно высветил камень "Ворот Индии", ставших заметнее поблекших неоновых огней и света фар проезжавших близ Коннот-плейс ранних машин. Ротонда, северный и южный блоки правительственных зданий, все в дальнем конце Раджпатха, если смотреть с этой стороны, стали самыми реальными ориентирами просыпающегося города.
Проехали по Рахиотскому мосту. Долина Инда как лунный пейзаж – тощие изъеденные теплом ледники, обледеневшие скалы, в зеркале заднего вида, как будто преследуя их, все та же гора. Высокогорная пустыня, словно заваленная выработанной породой или же поблескивающими металлическими обломками. Ледяной ветер. Стремительно несущиеся рваные снежные тучи.
В Джаглоте вконец измотанный Хайд, которого тошнило от одного вида гор, заглушил мотор. Рядом, исчерпав душевный подъем, подремывал Касс. Снова дали себя знать пережитые испытания. Нависшие вокруг горы создавали впечатление, что они на чужой планете, – бесконечные вершины, заснеженные плато, ледяные стены, скалы, высокогорные пастбища, альпийские луга, хвойные леса, редкие пунктиры деревушек. Хайд встряхнулся. Всего час езды до Гилгита, меньше сорока миль. Чувствовал, что силы иссякли. Посмотрел на небритую физиономию Касса, холодными, как окружающий пейзаж, глазами обреченно разглядывавшего дорогу.
Мимо них по автостраде в сторону деревни проехала запряженная ишаком древняя колымага. Обернутый, как мумия, от холода в тряпье и овчину, ездок едва взглянул в их сторону. Под ними темная лента Инда поглощала чистые светлые воды Гилгита. Опустошенно вздохнув, Хайд положил голову на баранку.
– Ты в порядке? – озабоченно спросил Касс. – Я бы мог вести, если ты...
– С двумя сломанными ребрами? – насмешливо бросил Хайд.
Похоже, назревала маленькая семейная ссора. Глупо.
Он понимал, что из Гилгита обязательно надо звонить Шелли. Из вестибюля гостиницы или с почты. Нельзя возлагать надежды на Роз – он проглотил застрявший в горле комок – по крайней мере, не все, и ставить в зависимость от нее их жизни. Навстречу им, окутанный облаком поднятой им пыли, тащился по шоссе автобус. На фоне высившихся позади гор он казался ползущим по бурой соломинке насекомым. Гилгит – административный центр. Там полиция, армия, связывающий с Исламабадом аэропорт. Пакистанские генералы не больше чем мелочь в кармане у Шармаров. Окутав их грохотом и пылью, автобус потащился дальше и вскоре скрылся за поворотом дороги. Пыль осела на "лендровер", как на что-то недвижимое, заброшенное.
С Роз может случиться всякое... Она может не встретиться с Шелли, по крайней мере, когда надо. Черт. Он чувствовал, как в раздумьях, будто в трясине, тонет решимость, оседая страхом в животе.
– Я бы мог попробовать, – угрюмо ответил Касс.
– Нет уж, извини.
Вдруг резко поднял голову, разглядев на ветровом стекле крошечное пятнышко, которое, однако, двигалось в вышине на фоне отрогов Ракапоши. Летящий в Гилгит вертолет или легкий самолет. Возможно, кто-то важный: а может быть, и нет. Может быть, кто-нибудь вроде Дханжала. Дханжал... но того убили местные, а не солдаты. Не пакистанские части – пограничный полк, азадкашмирский полк... кажется, в Гилгите расположен объект военно-воздушных сил? На вертолетах, вроде того, что на миг блеснул на солнце, можно легко перебросить силы спецназа. Погода не помеха. А поводов для такого решения больше чем достаточно.
Касс передал ему бутылку с водой, и он сначала неохотно, потом с нарастающей благодарностью глотнул ледяной влаги.
– Хочешь есть?
– Только чего-нибудь горячего.
– Что будем делать после Гилгита? – спросил Касс.
– Что? Одному Богу известно...
– Я бы с трудом, но выбрался... У меня бы получилось... при условии, что Шелли знает о моих действиях!
– Но он не знает, а ты не смог бы...
Его недовольство Кассом по-прежнему было беспредметным, беззлобным.
– В Гилгите что-нибудь станет ясно.
– Ты связан с Шелли? – поглядев на горы, в упор спросил Касс. – Хочу сказать... есть ли какой-то план? Ведь ты не так просто наткнулся на меня?
– План был. Для этого требовалось содействие делийской резидентуры, а делийскую резидентуру ты знаешь не хуже меня. Они предпочли бы, чтобы тебя не было в живых... Фил, – добавил он, стараясь быть помягче.
Касс кивнул.
– При тех условиях неудивительно. Значит, Шармарам удалось все-таки состряпать историю?
Внезапно выглянувшее холодное солнце осветило печальное лицо.
– Буду звонить Шелли из Гилгита. Попрошу его что-нибудь сделать.
– Он, должно быть, сильно занят, подбирая колер для своего кабинета в новом здании Конторы на Воксхолл-кросс? – съязвил Касс.
– Не надо его совсем сбрасывать со счетов, – не очень убедительно возразил Хайд. – Он на самом деле послал меня...
– А потом наложил в штаны.
– Что-то вроде этого. Всем им хочется верить Шармарам.
– По существу, это для них единственная разумная линия поведения. Жалею обо всей этой истории с наркотиками и убийством Сирины... – На миг на лице появилось выражение ужаса и неподдельного горя. Потом добавил: – Жалею, что вообще влез в это дело, правда! – Не переставая трясти головой, с силой ударил по щитку рукой в перчатке.
– Шелли нас не бросит. Не посмеет. У Роз на руках часть улик, остальные у меня. И еще ты. Если звоню ему, то могу позвонить и в какую-нибудь нашу газетенку. Или в какой-нибудь индийский листок, поддерживающий Мехту... – Свирепо улыбнувшись, щелкнул пальцами в перчатках. – Черт побери, вот кто нам нужен – долбаный мистер Мехта, знаменитая кинозвезда! Вот где рычаг. Чтобы заткнуть нам глотки, им придется вернуть нас домой, верно?
– Немного рискованно, а?
– Достаточно только пустить пыль в глаза. Если заставлю Шелли поверить, что передам эти штуки партии Бхаратия Джаната, он тут же побежит в Форин оффис и описает там самый лучший персидский ковер!
Включил зажигание, словно надеясь, что тепло мотора и обогревателя помогут дозреть его идее.
– Ну, убедишь его – что потом?
Хайд уставился на Касса.
– Тогда им придется нас выпустить, не так ли? Обменять на улики... или явиться за нами и схватить!
Повернулась к Саре. У той под глазами темные круги, и без того бледная кожа стала похожей на пергамент. Вокруг вспухших губ выточенные временем или нервами крошечные морщинки.
– Итак? – выдавила из себя Роз.
Подавляя раздражение, Сара наконец кивнула.
– Да. Да, – повторила, злясь неизвестно на кого. Откинув волосы, взглянула на столик. Если бы это были фишки, можно было подумать, что она в выигрыше. – А-а, да... – тяжело вздохнула.
С усилием вспоминая: что скрывается за цифрами, которые она нацарапала на каждой катушке и кассете, Роз оставила себе одну пленку и две кассеты. Как к чему-то опасному или ядовитому, протянула к ним руку. На оставшемся у Сары выигрыше номера тщательно стерты. Смахнула пленку и кассеты в лежавшую на коленях, как портфель у школьницы, сумку. Такое чувство, будто, отрывая от дома, надолго отправляют в школу. При всем беспокойстве и недоверии к Саре она понимала, что впереди долгие часы полного одиночества.
– Значит... я заведу с ним разговор, – повторила Сара. – Поезд стоит всего пять минут... – Мимо купе по коридору протащили что-то тяжелое. Собрав в сумочку пленки и кассеты, Сара тщательно застегнула молнию. – Займу его, чтобы не хватились как можно дольше...
– Выходит, он не один!..
– Он главный. Остальные не в счет. Передам ему, что он хочет, а там... – Сузив глаза, продолжила: – Остальное зависит от тебя. Я больше ничего сделать не смогу. Подожди отхода поезда и бери такси. И делай, черт возьми, что хочешь! – закончила она.
– Хорошо. – Глупо, но не удержалась и спросила: – А с тобой все будет в порядке?
– Я, черт возьми, как-никак любовница, не так ли? Что со мной станется? – Роз вспомнила предавшую Шармара Сирину... и постаралась выбросить ее из головы. – Теряешь время. Иду к нашему приятелю... – Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз.
– Спасибо, – промолвила Роз.
– Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... – неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. – Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... – Помедлив, пробормотала: – Желаю удачи. – Открыла и с треском захлопнула за собой дверь.
Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз...
Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки – шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня.
Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся.
Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы.
Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара?
Наконец...
...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" – на английском и хинди. Такси...
За рекой террасы рисовых полей, часть их – светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат.
Разговор по телефону – дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы... или попробовать позвонить из одного из новых шикарных гилгитских отелей – правда, внешность не совсем подходящая, да к тому же в таких местах, как правило, болтаются и военные, и местные власти, и полицейские. Но и здесь опасность, будто дыхание преследователей в молчащей трубке, ощущалась каждым нервом. Хайд посмотрел на часы. Час дня. Они уже видели летевшие в Гилгит вертолеты – большие военно-транспортные вертушки русского производства и "Пумы". Пара жужжащих как мухи "Алуэттов" барражировала над Каракорумской автострадой. Правда, армейские машины на шоссе пока не появлялись. Обстановка не совсем нормальная, но на военную операцию тоже не очень-то похоже – где-то посередине. Когда они добрались до города, вертолеты стояли на военном летном поле.
Телефонистка в который раз сообщила, что пытается его соединить.
В животе урчало. От еды, не от нервов, убеждал он себя, ощущая во рту привкус специй. "Лендровер" на площадке турбазы. Придумав что-то малоубедительное, взяли напрокат палатку. До вечера следует отметиться в центре регистрации иностранцев или передать документы для полицейской проверки. К тому времени их здесь не будет... еще пара часов жизнерадостных улыбок и туристской непосредственности. Купил все, что требуется... или потребуется, если состоится телефонный разговор...
...в телефоне раздались гудки, далекие и гулко нереальные, как в пустом доме. Только бы не проклятый автоответчик, молил он, ну давай же... В Лондоне, вернее, в Суррее, где в архитектурном великолепии эпохи Тюдоров по соседству с биржевыми дельцами обитал Шелли, восемь часов утра. В телефоне раздалось больше четырех-пяти посылок, требуемых для автоответчика.
Эдисон повела детей в школу, а Шелли уже в машине...
– Да? – Далекий нетерпеливый женский голос.
– Элисон! – закричал он, пряча голову под пластмассовый шлем переговорной кабины. – Ты меня слышишь, Элисон?
– Очень плохо, – услышал он. – Кто это? Я уже уходила с ребятами...
– Это Патрик... Патрик Лайд, – отчетливо отозвался он. Засекли, если телефонистке приказано слушать.
– Патрик!.. – Далекий, еле слышный голос на мгновение потрясенно прервался, потом издалека донесся вздох облегчения. – Ты жив? – Пока что жив. – Питер едет на службу. Дать тебе номер в машину? – Затем: – Господи, ужасно плохо слышно! – И, что еще хуже: – У Роз все в порядке?
Господи, надеюсь, очень надеюсь.
– Да. Прекрасно! Не давай мне никаких номеров. Только слушай. Потом передай ему. О'кей? Элисон... о'кей? Ты поняла?
После показавшегося бесконечным молчания:
– Да. Поняла.
Как все это, черт побери, нелепо... спутниковая связь, домашний телефон. Они с Кассом в другом измерении, играют в игры 1970-х, попав не в то десятилетие. Неудивительно, что он звонит Шелли по домашнему телефону. Кому охота помнить, как проводить операцию по вывозу агента?
– Теперь слушай. Ему позвонит Роз. Он должен с ней поговорить. Поняла?
– Да, скажу. Разве она не с тобой?
– Нет. – Лоб взмок. Под колпаком жарко, как под старомодной сушилкой для волос. – Он должен быть готов ее встретить. – Чуть было не добавил: "Не в Лондоне", но решил не говорить, где, когда и как. На этом конце время деформировалось и здесь все еще играют в старые игры. – Скажи, что это крайне...
– Что-то не так?
– Почти все. Передай ему... – Ему не требовалось угрожать Шелли, особенно через Элисон. Только тем, кого придется убеждать Шелли. – ...он обязан помочь. Если ему каким-либо образом помешают, я обращаюсь к Бхаратия – к индусам. Если его остановит кто угодно, Бхаратия получит все, что у нас есть, и я разделаюсь с Шармарами.
Если даже кто слушает, то об этом давно известно. Можно вполне ожидать, что он продаст эти штуки Мехте.
– Я записываю, Патрик: Шармары. Черт побери, вот это да! – восклицание домохозяйки, отчасти шокированной, отчасти приятно удивленной, при упоминании о супружеской измене живущего бок о бок соседа: вот уж не ожидала! – Так он... у тебя на крючке, Патрик?
Ни крепких выражений, ни назиданий. Ей бы быть генеральным директором, а не Шелли.
– Да. Скажи Питеру, что Роз будет знать где. – Снова машинально взглянул на часы. Ее самолет еще не взлетел, но вряд ли он подвергнет ее большей опасности. Нужно подсказать Шелли. – Это должно быть... – Долина снова потемнела: солнце скрылось за нависшими над Ракапоши тяжелыми снежными тучами. – ...максимум через двадцать четыре часа. Не позднее. Он должен это сделать, Эли...
Хотя бы во имя старой дружбы.
– Сделает, Патрик. – Она поняла. Ни ненужных волнений, ни раздражения, ни увиливаний от ответа. Никаких сомнений. Недаром она так нравилась старине Обри! – Сделает. Не позднее двадцати четырех часов. Желаю удачи...
– Надо уходить, Эли! – прервав пожелания, повесил трубку.
В зал вошли двое солдат, судя по нашивкам, хавилдар и наик. Медленно, методично, как будто изучая незнакомую и, возможно, вражескую территорию, окинули взглядом кучки обедающих. Внимательно осмотрели каждую группу, каждую пару, каждое отдельное лицо.
14
Никто не добьется успеха на выборах, если не привлечет на свою сторону село, крестьян. Мехта с его проклятым паломничеством! Болела голова. Закрыв за собой дверь, длинными пальцами стал массировать виски. Нужно поговорить с Рао. Чтобы подкрепить свою уверенность, ему во что бы то ни стало требовался этот разговор с разведчиком. Нужно безотлагательно завершить дело, изловить их и убрать сегодня же.
Сара заманила ту женщину в свое купе. По крайней мере, это в надежных руках, поскольку за обеими присматривают. Снова посмотрел на часы. Через несколько часов экспресс из Джамму прибудет в Дели, где его люди будут готовы отправить ее в небытие, как только она, ничего не подозревая, ступит на платформу. Сара окупит часть долга семейству Шармаров. Принимать в постели В.К. – это еще недостаточная благодарность за все, чем она была им обязана.
– Дайте полковника Рао, – обратился он к сидевшему за пультом связи офицеру разведки. Как бы читая мысли, офицер, щелкая переключателями, уже настраивал аппаратуру.
Рао теперь уже, должно быть, в Пакистане. Охота, похоже, началась... и снова нет уверенности. Проклятье – и всего-то двое, причем один болен, изнурен допросами!
Рассвет постепенно высветил камень "Ворот Индии", ставших заметнее поблекших неоновых огней и света фар проезжавших близ Коннот-плейс ранних машин. Ротонда, северный и южный блоки правительственных зданий, все в дальнем конце Раджпатха, если смотреть с этой стороны, стали самыми реальными ориентирами просыпающегося города.
* * *
Уже два часа как рассвело. Каракорумская автострада позволила нагнать время. На рассвете по краям дороги восточнее Чиласа стали встречаться высеченные на скалах изображения. Сам городишко унылый, затянут дымом очагов. Наскальные изображения за городом. Буддистский монах, воскуривающий фимиам, паломник с кувшином... бодхисатва, отдающий свою плоть на растерзание львицы со львятами. Позже, при почти дневном свете, фигура внушающего спокойствие Будды у Колеса Закона. Под Талпанским мостом мощные бурые воды Инда. С поворачивающей на север, к Гилгиту, дороги массив Нанта-Парбат казался ближе, чем когда-либо. Его грозные очертания, сверкающая между мчащихся темных облаков покрытая льдом вершина преследовали Хайда, давили его, куда бы он ни подался. Никакого ощущения, что ты далеко, что побег удался.Проехали по Рахиотскому мосту. Долина Инда как лунный пейзаж – тощие изъеденные теплом ледники, обледеневшие скалы, в зеркале заднего вида, как будто преследуя их, все та же гора. Высокогорная пустыня, словно заваленная выработанной породой или же поблескивающими металлическими обломками. Ледяной ветер. Стремительно несущиеся рваные снежные тучи.
В Джаглоте вконец измотанный Хайд, которого тошнило от одного вида гор, заглушил мотор. Рядом, исчерпав душевный подъем, подремывал Касс. Снова дали себя знать пережитые испытания. Нависшие вокруг горы создавали впечатление, что они на чужой планете, – бесконечные вершины, заснеженные плато, ледяные стены, скалы, высокогорные пастбища, альпийские луга, хвойные леса, редкие пунктиры деревушек. Хайд встряхнулся. Всего час езды до Гилгита, меньше сорока миль. Чувствовал, что силы иссякли. Посмотрел на небритую физиономию Касса, холодными, как окружающий пейзаж, глазами обреченно разглядывавшего дорогу.
Мимо них по автостраде в сторону деревни проехала запряженная ишаком древняя колымага. Обернутый, как мумия, от холода в тряпье и овчину, ездок едва взглянул в их сторону. Под ними темная лента Инда поглощала чистые светлые воды Гилгита. Опустошенно вздохнув, Хайд положил голову на баранку.
– Ты в порядке? – озабоченно спросил Касс. – Я бы мог вести, если ты...
– С двумя сломанными ребрами? – насмешливо бросил Хайд.
Похоже, назревала маленькая семейная ссора. Глупо.
Он понимал, что из Гилгита обязательно надо звонить Шелли. Из вестибюля гостиницы или с почты. Нельзя возлагать надежды на Роз – он проглотил застрявший в горле комок – по крайней мере, не все, и ставить в зависимость от нее их жизни. Навстречу им, окутанный облаком поднятой им пыли, тащился по шоссе автобус. На фоне высившихся позади гор он казался ползущим по бурой соломинке насекомым. Гилгит – административный центр. Там полиция, армия, связывающий с Исламабадом аэропорт. Пакистанские генералы не больше чем мелочь в кармане у Шармаров. Окутав их грохотом и пылью, автобус потащился дальше и вскоре скрылся за поворотом дороги. Пыль осела на "лендровер", как на что-то недвижимое, заброшенное.
С Роз может случиться всякое... Она может не встретиться с Шелли, по крайней мере, когда надо. Черт. Он чувствовал, как в раздумьях, будто в трясине, тонет решимость, оседая страхом в животе.
– Я бы мог попробовать, – угрюмо ответил Касс.
– Нет уж, извини.
Вдруг резко поднял голову, разглядев на ветровом стекле крошечное пятнышко, которое, однако, двигалось в вышине на фоне отрогов Ракапоши. Летящий в Гилгит вертолет или легкий самолет. Возможно, кто-то важный: а может быть, и нет. Может быть, кто-нибудь вроде Дханжала. Дханжал... но того убили местные, а не солдаты. Не пакистанские части – пограничный полк, азадкашмирский полк... кажется, в Гилгите расположен объект военно-воздушных сил? На вертолетах, вроде того, что на миг блеснул на солнце, можно легко перебросить силы спецназа. Погода не помеха. А поводов для такого решения больше чем достаточно.
Касс передал ему бутылку с водой, и он сначала неохотно, потом с нарастающей благодарностью глотнул ледяной влаги.
– Хочешь есть?
– Только чего-нибудь горячего.
– Что будем делать после Гилгита? – спросил Касс.
– Что? Одному Богу известно...
– Я бы с трудом, но выбрался... У меня бы получилось... при условии, что Шелли знает о моих действиях!
– Но он не знает, а ты не смог бы...
Его недовольство Кассом по-прежнему было беспредметным, беззлобным.
– В Гилгите что-нибудь станет ясно.
– Ты связан с Шелли? – поглядев на горы, в упор спросил Касс. – Хочу сказать... есть ли какой-то план? Ведь ты не так просто наткнулся на меня?
– План был. Для этого требовалось содействие делийской резидентуры, а делийскую резидентуру ты знаешь не хуже меня. Они предпочли бы, чтобы тебя не было в живых... Фил, – добавил он, стараясь быть помягче.
Касс кивнул.
– При тех условиях неудивительно. Значит, Шармарам удалось все-таки состряпать историю?
Внезапно выглянувшее холодное солнце осветило печальное лицо.
– Буду звонить Шелли из Гилгита. Попрошу его что-нибудь сделать.
– Он, должно быть, сильно занят, подбирая колер для своего кабинета в новом здании Конторы на Воксхолл-кросс? – съязвил Касс.
– Не надо его совсем сбрасывать со счетов, – не очень убедительно возразил Хайд. – Он на самом деле послал меня...
– А потом наложил в штаны.
– Что-то вроде этого. Всем им хочется верить Шармарам.
– По существу, это для них единственная разумная линия поведения. Жалею обо всей этой истории с наркотиками и убийством Сирины... – На миг на лице появилось выражение ужаса и неподдельного горя. Потом добавил: – Жалею, что вообще влез в это дело, правда! – Не переставая трясти головой, с силой ударил по щитку рукой в перчатке.
– Шелли нас не бросит. Не посмеет. У Роз на руках часть улик, остальные у меня. И еще ты. Если звоню ему, то могу позвонить и в какую-нибудь нашу газетенку. Или в какой-нибудь индийский листок, поддерживающий Мехту... – Свирепо улыбнувшись, щелкнул пальцами в перчатках. – Черт побери, вот кто нам нужен – долбаный мистер Мехта, знаменитая кинозвезда! Вот где рычаг. Чтобы заткнуть нам глотки, им придется вернуть нас домой, верно?
– Немного рискованно, а?
– Достаточно только пустить пыль в глаза. Если заставлю Шелли поверить, что передам эти штуки партии Бхаратия Джаната, он тут же побежит в Форин оффис и описает там самый лучший персидский ковер!
Включил зажигание, словно надеясь, что тепло мотора и обогревателя помогут дозреть его идее.
– Ну, убедишь его – что потом?
Хайд уставился на Касса.
– Тогда им придется нас выпустить, не так ли? Обменять на улики... или явиться за нами и схватить!
* * *
Сонипат. Последняя перед Дели короткая остановка экспресса из Джамму. Вагон слегка дернулся, только раз, и поезд остановился. Роз не дыша смотрела на Сару. У ног плотно набитая дорожная сумка. На столике между ними, будто фишки, две отдельные кучки пленок и кассет. Жаркий день в разгаре, громко гудит кондиционер. За окном яркий солнечный свет. Роз, прищурившись, смотрит вдаль, за платформы, в сторону запасных путей с ржавеющим подвижным составом, гоняющего по путям пустые вагоны паровоза. Повернула голову. Их платформа со стороны коридора.Повернулась к Саре. У той под глазами темные круги, и без того бледная кожа стала похожей на пергамент. Вокруг вспухших губ выточенные временем или нервами крошечные морщинки.
– Итак? – выдавила из себя Роз.
Подавляя раздражение, Сара наконец кивнула.
– Да. Да, – повторила, злясь неизвестно на кого. Откинув волосы, взглянула на столик. Если бы это были фишки, можно было подумать, что она в выигрыше. – А-а, да... – тяжело вздохнула.
С усилием вспоминая: что скрывается за цифрами, которые она нацарапала на каждой катушке и кассете, Роз оставила себе одну пленку и две кассеты. Как к чему-то опасному или ядовитому, протянула к ним руку. На оставшемся у Сары выигрыше номера тщательно стерты. Смахнула пленку и кассеты в лежавшую на коленях, как портфель у школьницы, сумку. Такое чувство, будто, отрывая от дома, надолго отправляют в школу. При всем беспокойстве и недоверии к Саре она понимала, что впереди долгие часы полного одиночества.
– Значит... я заведу с ним разговор, – повторила Сара. – Поезд стоит всего пять минут... – Мимо купе по коридору протащили что-то тяжелое. Собрав в сумочку пленки и кассеты, Сара тщательно застегнула молнию. – Займу его, чтобы не хватились как можно дольше...
– Выходит, он не один!..
– Он главный. Остальные не в счет. Передам ему, что он хочет, а там... – Сузив глаза, продолжила: – Остальное зависит от тебя. Я больше ничего сделать не смогу. Подожди отхода поезда и бери такси. И делай, черт возьми, что хочешь! – закончила она.
– Хорошо. – Глупо, но не удержалась и спросила: – А с тобой все будет в порядке?
– Я, черт возьми, как-никак любовница, не так ли? Что со мной станется? – Роз вспомнила предавшую Шармара Сирину... и постаралась выбросить ее из головы. – Теряешь время. Иду к нашему приятелю... – Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз.
– Спасибо, – промолвила Роз.
– Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... – неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. – Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... – Помедлив, пробормотала: – Желаю удачи. – Открыла и с треском захлопнула за собой дверь.
Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз...
Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки – шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня.
Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся.
Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы.
Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара?
Наконец...
...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" – на английском и хинди. Такси...
* * *
От висящих на стене обеденного зала турбазы телефонов видна река Гилгит и изящные конструкции перекинутого через нее цепного моста. Вдали, где по склонам гор сползают облака, виден мост побольше, через реку Хунза. Пешие и автотуристы поедают свои завтраки... в другом углу шумная компания путешествующих автобусом японцев. Стук башмаков и скрип кроссовок по пластиковому полу. Здесь, на туристской базе, атмосфера нормальной жизни, покоя и подчеркиваемое открытостью долины Гилгита, видной в окно во всю стену шумного зала, обманчивое ощущение свободы. Касс, согнувшись над одним из длинных столов, продолжал деловито есть.За рекой террасы рисовых полей, часть их – светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат.
Разговор по телефону – дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы... или попробовать позвонить из одного из новых шикарных гилгитских отелей – правда, внешность не совсем подходящая, да к тому же в таких местах, как правило, болтаются и военные, и местные власти, и полицейские. Но и здесь опасность, будто дыхание преследователей в молчащей трубке, ощущалась каждым нервом. Хайд посмотрел на часы. Час дня. Они уже видели летевшие в Гилгит вертолеты – большие военно-транспортные вертушки русского производства и "Пумы". Пара жужжащих как мухи "Алуэттов" барражировала над Каракорумской автострадой. Правда, армейские машины на шоссе пока не появлялись. Обстановка не совсем нормальная, но на военную операцию тоже не очень-то похоже – где-то посередине. Когда они добрались до города, вертолеты стояли на военном летном поле.
Телефонистка в который раз сообщила, что пытается его соединить.
В животе урчало. От еды, не от нервов, убеждал он себя, ощущая во рту привкус специй. "Лендровер" на площадке турбазы. Придумав что-то малоубедительное, взяли напрокат палатку. До вечера следует отметиться в центре регистрации иностранцев или передать документы для полицейской проверки. К тому времени их здесь не будет... еще пара часов жизнерадостных улыбок и туристской непосредственности. Купил все, что требуется... или потребуется, если состоится телефонный разговор...
...в телефоне раздались гудки, далекие и гулко нереальные, как в пустом доме. Только бы не проклятый автоответчик, молил он, ну давай же... В Лондоне, вернее, в Суррее, где в архитектурном великолепии эпохи Тюдоров по соседству с биржевыми дельцами обитал Шелли, восемь часов утра. В телефоне раздалось больше четырех-пяти посылок, требуемых для автоответчика.
Эдисон повела детей в школу, а Шелли уже в машине...
– Да? – Далекий нетерпеливый женский голос.
– Элисон! – закричал он, пряча голову под пластмассовый шлем переговорной кабины. – Ты меня слышишь, Элисон?
– Очень плохо, – услышал он. – Кто это? Я уже уходила с ребятами...
– Это Патрик... Патрик Лайд, – отчетливо отозвался он. Засекли, если телефонистке приказано слушать.
– Патрик!.. – Далекий, еле слышный голос на мгновение потрясенно прервался, потом издалека донесся вздох облегчения. – Ты жив? – Пока что жив. – Питер едет на службу. Дать тебе номер в машину? – Затем: – Господи, ужасно плохо слышно! – И, что еще хуже: – У Роз все в порядке?
Господи, надеюсь, очень надеюсь.
– Да. Прекрасно! Не давай мне никаких номеров. Только слушай. Потом передай ему. О'кей? Элисон... о'кей? Ты поняла?
После показавшегося бесконечным молчания:
– Да. Поняла.
Как все это, черт побери, нелепо... спутниковая связь, домашний телефон. Они с Кассом в другом измерении, играют в игры 1970-х, попав не в то десятилетие. Неудивительно, что он звонит Шелли по домашнему телефону. Кому охота помнить, как проводить операцию по вывозу агента?
– Теперь слушай. Ему позвонит Роз. Он должен с ней поговорить. Поняла?
– Да, скажу. Разве она не с тобой?
– Нет. – Лоб взмок. Под колпаком жарко, как под старомодной сушилкой для волос. – Он должен быть готов ее встретить. – Чуть было не добавил: "Не в Лондоне", но решил не говорить, где, когда и как. На этом конце время деформировалось и здесь все еще играют в старые игры. – Скажи, что это крайне...
– Что-то не так?
– Почти все. Передай ему... – Ему не требовалось угрожать Шелли, особенно через Элисон. Только тем, кого придется убеждать Шелли. – ...он обязан помочь. Если ему каким-либо образом помешают, я обращаюсь к Бхаратия – к индусам. Если его остановит кто угодно, Бхаратия получит все, что у нас есть, и я разделаюсь с Шармарами.
Если даже кто слушает, то об этом давно известно. Можно вполне ожидать, что он продаст эти штуки Мехте.
– Я записываю, Патрик: Шармары. Черт побери, вот это да! – восклицание домохозяйки, отчасти шокированной, отчасти приятно удивленной, при упоминании о супружеской измене живущего бок о бок соседа: вот уж не ожидала! – Так он... у тебя на крючке, Патрик?
Ни крепких выражений, ни назиданий. Ей бы быть генеральным директором, а не Шелли.
– Да. Скажи Питеру, что Роз будет знать где. – Снова машинально взглянул на часы. Ее самолет еще не взлетел, но вряд ли он подвергнет ее большей опасности. Нужно подсказать Шелли. – Это должно быть... – Долина снова потемнела: солнце скрылось за нависшими над Ракапоши тяжелыми снежными тучами. – ...максимум через двадцать четыре часа. Не позднее. Он должен это сделать, Эли...
Хотя бы во имя старой дружбы.
– Сделает, Патрик. – Она поняла. Ни ненужных волнений, ни раздражения, ни увиливаний от ответа. Никаких сомнений. Недаром она так нравилась старине Обри! – Сделает. Не позднее двадцати четырех часов. Желаю удачи...
– Надо уходить, Эли! – прервав пожелания, повесил трубку.
В зал вошли двое солдат, судя по нашивкам, хавилдар и наик. Медленно, методично, как будто изучая незнакомую и, возможно, вражескую территорию, окинули взглядом кучки обедающих. Внимательно осмотрели каждую группу, каждую пару, каждое отдельное лицо.
14
Первым классом
Он внушил Кассу, чтобы тот не пугался и не дергался. Заставил и себя держаться непринужденно, сохранять слегка растерянный вид забравшегося на головокружительную высоту, незнакомого с языком и обычаями туриста. Капрал и сержант стояли, подбоченясь, в дверях зала, как будто собираясь спародировать цирковой акробатический трюк. Затем, когда кто-то попытался пройти мимо них, они сразу же попросили одну из японок предъявить документы. Не сразу поняв, что от нее требуют, она в конце концов подчинилась. Проверка была поверхностной, но не без умысла. Видневшиеся за окном речная долина, деревья и карабкающиеся в горы террасы казались неуместными и очень далекими.
Заложив руки в карманы, Хайд медленно прошел по залу. Но и при этом голова хавилдара поворачивалась в его сторону. Означало ли это повышенный интерес? Да... тот толкнул локтем стоявшего рядом наика, и оба стали следить, как он рассеянно направляется к свободному столу с неубранной посудой. Его посудой, из которой он ел, прежде чем позвонить... Сидевший в двадцати футах Касс озадаченно глазел на него. Хайд свирепо глянул из-под полуопущенных век, и до Касса, кажется, дошло. Если они ищут вообще, то насторожатся при виде двух европейцев, путешествующих вместе. Но если ищут по-настоящему, то тогда их не надуешь. Должны быть приметы, даже фотографии... Затаил дыхание, увидев, что хавилдар полез в карман шинели... и в это же время под порывом ветра задребезжали оконные рамы, так что от всего этого вдруг стало очень неуютно. Достал... пачку сигарет. Закурил, не предложив наику. Хайд вздрогнул, но подавил невольную реакцию, переключив мысли на ближайшие часы и предстоящие день и ночь. Если они выберутся... новый порыв ветра, дребезжа стеклами, спутал мысли.
Хавиддар пускал дым, а наик направился к Кассу. В другом конце зала сидела небольшая группа пожилых американцев, но солдаты не проявляли к ним никакого интереса. Значит, имеют приметы. Хайд, потрогав за поясом пистолет, встал в стороне. Касс, вроде не замечая, намазывал маслом черствый хлеб. Хайд хорошо видел темные круга под глазами, мертвенную бледность лица; видел кровоподтеки на подбородке и на виске. Капрал встал рядом. Касс поднял безразличный взгляд. Хайд перебегал глазами от одного солдата к другому. Хавиддар время от времени бросал презрительные взгляды на японцев и американцев. Касс что-то тихо сказал капралу – видно, на урду, не разобрав, подумал Хайд. Касс выразительно повел плечами, капрал глянул в сторону старшего по званию, но лишь на миг. Согласно кивая, Касс посмотрел на часы, показывая время – в другое время, потом?
Капрал, кивнув, отошел. Касс облегченно откинулся на стуле. В глазах лихорадочный блеск. Зал залило ослепительным солнечным светом – из-за стремительно мчащихся облаков выглянуло солнце. За окном, догоняя друг друга, двигались полосы света и тени. Потом горы снова потемнели, яркие краски исчезли. Касс многозначительно посмотрел на Хайда. Наик, руки по-прежнему на бедрах, отошел чуть в сторону, привлеченный и в то же время необеспокоенный небритой, грязной, загорелой физиономией Хайда, его тощей фигурой. Еще один паршивый бродяга.
Касс встал и, незаметно кивнув в сторону двери, не спеша, но и не задерживаясь, вышел из зала. Привлеченный смехом американцев и громким визгливым голосом дамы из бюро путешествий – та с апломбом подвергала разносу качество пищи в гилгитских отелях, – капрал следом за сержантом направился в их сторону. Исламских солдат скорее рассердил непристойно громкий женский голос, чем пренебрежительные отзывы о Гилгите. Они приблизились к столикам, вокруг которых собрались американцы... "Вид потрясающий, не правда ли, но дорога! И они называют ее автострадой... – в голосе подчеркнутая развязность знатока. – Но чтобы увидеть все это, приходится мириться... Чем можем помочь?" Последняя фраза исходила от гида, или агента турбюро, или кем там еще была седеющая блондинка с выбивавшимися из-под войлочной шляпы волосами. Хайд тихо поднялся из-за стола и, не привлекая внимания, направился к двери. "Документы? Какие документы?" – раздался раздраженный голос. Хайд вышел из зала.
Касс болтался в вестибюле около группы европейцев, высыпавших из стоящего у дверей базы автобуса. Беспорядочно разбросанные по всему вестибюлю вещи и суматошные голоса французских туристов. Касс вцепился в руку Хайда дрожащими от еще не спавшего напряжения пальцами. Похоже, маленький инцидент показался ему марафоном.
– Что ты ему сказал?
– Что мои бумаги на регистрации. Я жду получения рыболовной лицензии. Заплатил кое-кому, чтобы за меня постояли в очереди в управлении рыболовства... он сказал, что глупо отдавать документы в чужие руки.
Заложив руки в карманы, Хайд медленно прошел по залу. Но и при этом голова хавилдара поворачивалась в его сторону. Означало ли это повышенный интерес? Да... тот толкнул локтем стоявшего рядом наика, и оба стали следить, как он рассеянно направляется к свободному столу с неубранной посудой. Его посудой, из которой он ел, прежде чем позвонить... Сидевший в двадцати футах Касс озадаченно глазел на него. Хайд свирепо глянул из-под полуопущенных век, и до Касса, кажется, дошло. Если они ищут вообще, то насторожатся при виде двух европейцев, путешествующих вместе. Но если ищут по-настоящему, то тогда их не надуешь. Должны быть приметы, даже фотографии... Затаил дыхание, увидев, что хавилдар полез в карман шинели... и в это же время под порывом ветра задребезжали оконные рамы, так что от всего этого вдруг стало очень неуютно. Достал... пачку сигарет. Закурил, не предложив наику. Хайд вздрогнул, но подавил невольную реакцию, переключив мысли на ближайшие часы и предстоящие день и ночь. Если они выберутся... новый порыв ветра, дребезжа стеклами, спутал мысли.
Хавиддар пускал дым, а наик направился к Кассу. В другом конце зала сидела небольшая группа пожилых американцев, но солдаты не проявляли к ним никакого интереса. Значит, имеют приметы. Хайд, потрогав за поясом пистолет, встал в стороне. Касс, вроде не замечая, намазывал маслом черствый хлеб. Хайд хорошо видел темные круга под глазами, мертвенную бледность лица; видел кровоподтеки на подбородке и на виске. Капрал встал рядом. Касс поднял безразличный взгляд. Хайд перебегал глазами от одного солдата к другому. Хавиддар время от времени бросал презрительные взгляды на японцев и американцев. Касс что-то тихо сказал капралу – видно, на урду, не разобрав, подумал Хайд. Касс выразительно повел плечами, капрал глянул в сторону старшего по званию, но лишь на миг. Согласно кивая, Касс посмотрел на часы, показывая время – в другое время, потом?
Капрал, кивнув, отошел. Касс облегченно откинулся на стуле. В глазах лихорадочный блеск. Зал залило ослепительным солнечным светом – из-за стремительно мчащихся облаков выглянуло солнце. За окном, догоняя друг друга, двигались полосы света и тени. Потом горы снова потемнели, яркие краски исчезли. Касс многозначительно посмотрел на Хайда. Наик, руки по-прежнему на бедрах, отошел чуть в сторону, привлеченный и в то же время необеспокоенный небритой, грязной, загорелой физиономией Хайда, его тощей фигурой. Еще один паршивый бродяга.
Касс встал и, незаметно кивнув в сторону двери, не спеша, но и не задерживаясь, вышел из зала. Привлеченный смехом американцев и громким визгливым голосом дамы из бюро путешествий – та с апломбом подвергала разносу качество пищи в гилгитских отелях, – капрал следом за сержантом направился в их сторону. Исламских солдат скорее рассердил непристойно громкий женский голос, чем пренебрежительные отзывы о Гилгите. Они приблизились к столикам, вокруг которых собрались американцы... "Вид потрясающий, не правда ли, но дорога! И они называют ее автострадой... – в голосе подчеркнутая развязность знатока. – Но чтобы увидеть все это, приходится мириться... Чем можем помочь?" Последняя фраза исходила от гида, или агента турбюро, или кем там еще была седеющая блондинка с выбивавшимися из-под войлочной шляпы волосами. Хайд тихо поднялся из-за стола и, не привлекая внимания, направился к двери. "Документы? Какие документы?" – раздался раздраженный голос. Хайд вышел из зала.
Касс болтался в вестибюле около группы европейцев, высыпавших из стоящего у дверей базы автобуса. Беспорядочно разбросанные по всему вестибюлю вещи и суматошные голоса французских туристов. Касс вцепился в руку Хайда дрожащими от еще не спавшего напряжения пальцами. Похоже, маленький инцидент показался ему марафоном.
– Что ты ему сказал?
– Что мои бумаги на регистрации. Я жду получения рыболовной лицензии. Заплатил кое-кому, чтобы за меня постояли в очереди в управлении рыболовства... он сказал, что глупо отдавать документы в чужие руки.