Томпсон Пол. Перворожденный

   – Как я только что собирался сказать, во времена моего отца наши народы не предъявляли прав на эти три провинции. Они управлялись, и управлялись плохо, местными лордами, которые вымогали у простых людей налоги и постоянно воевали друг с другом.
   – Но сегодня дело обстоит по-другому, – вмешалась Тералинд.
   – Там по-прежнему творятся беззакония, – ответил Ситэл. – Об этом свидетельствует убийство моих пятидесяти воинов большим отрядом всадников – людей.
   В воздухе повисла тишина. Эльфийские писцы, заносившие на бумагу каждое слово, застыли с перьями наготове. Дунбарт с любопытством взглянул на Тералинд.
   – Ты не возражаешь, госпожа, что Пророк описывает грабителей как людей? – многозначительно произнес он, облокотившись на ручку кресла и наклонившись вперед.
   Женщина пожала плечами, обтянутыми зеленым бархатом, а Ульвиссен подошел поближе к спинке ее кресла.
   – Императору не подчиняется весь род людской, – согласилась Тералинд. Ситас почти что расслышал в ее фразе непроизнесенное «пока еще», – Точно так же, как король Торбардина правит не всеми гномами. Я не знаю, кто такие эти бандиты, но если они и люди, то не подданные Эргота.
   – Конечно же, нет, – мягко продолжил Ситэл. – Но, тем не менее, ты не станешь отрицать, что император ничего не предпринял, чтобы остановить толпы поселенцев, которые пересекли равнину и спустились по рекам на лодках и плотах. Они сгоняют с мест и Каганести, и Сильванести, которые переселились на запад. Это нужно прекратить.
   – В Эрготе не хватает жилья и работы для всех, так же как и полей, чтобы вырастить достаточно хлеба, – возразила Тералинд. – Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди-переселенцы покидают границы империи и идут на восток, в малонаселенную область, на которую претендует Сильванести.
   – В Торбардине никто не пытался поселиться, – беспомощно произнес Дунбарт.
   Принц Ситас сделал знак писцу, и тот принес ему свиток пергамента, исписанный мелким, аккуратным почерком. В конце свитка виднелись две большие восковые печати.
   – Это принадлежащая нам копия договора, заключенного между Пророком Ситэлом и Императором Тионом четыреста лет тому назад. По этому договору Эрготу запрещено колонизировать Вингаардин без согласия Звездного Пророка.
   – Император Тион был стариком. Многие из его поступков, совершенные в последние годы жизни, оказались ошибочными, – бестактно заметила Тералинд.
   Ульвиссен, задумчиво поглаживавший рыжую бороду, наклонился к ней и прошептал что-то на ухо. Она, кивнув, продолжала:
   – С тех пор как скончался Тион, около шести заключенных им договоров признаны недействительными. Договор, который держит в руках принц Ситас, является сомнительным.
   Престарелый претор, сидевший рядом, слегка пошевелился, но Тералинд не обратила на это внимания.
   Дунбарт соскользнул со своего кресла, аккуратно подобрал складки туники вокруг бочкообразного живота и произнес:
   – Насколько я припоминаю, Тион тогда планировал вторгнуться на Санкрист и захватить его, но побоялся, что эльфы отомстят ему, напав на его восточные границы. И поэтому он решил сначала договориться со Звездным Пророком.
   Принц возвратил свиток писцу и с любопытством спросил:
   – А почему же тогда император не завоевал Санкрист?
   Дунбарт весело рассмеялся:
   – Военачальники Эргота указали ему, как сложно будет управлять островом, полным гномов. Это привело бы к истощению императорской сокровищницы!
   В зале послышались смешки. Ситэл постучал по полу пятифутовым посохом, и хихиканье смолкло.
   – Я согласен с тобою, госпожа Тералинд, – любезно произнес Ситэл. – Его величество Тион и правда был не в себе, когда решил завоевать остров, населенный гномами, и управлять им, хотя, когда мы виделись, мне так не показалось. – Тералинд слегка вспыхнула при этом намеке на возраст Пророка. – Но это не меняет того факта, что люди – поселенцы и бандиты – отнимают мои земли и лишают жизни моих подданных.
   – Если мне дозволено будет сказать, – вмешался Дунбарт, расхаживая вокруг своего кресла, – много людей приезжает в Торбардин покупать наш металл, и мы часто слышали о безобразиях на равнинах. Мне кажется, Высочайший, что дело не просто в том, что люди изгоняют оттуда эльфов. Я так понял, что многие из разбойников сами эльфы, из народа Каганести.
   Он потер широкий носок своего левого сапога о правую штанину, чтобы стереть пятно, портившее сияющую поверхность.
   – И некоторые бандиты наполовину эльфы.
   Хотя это не было новостью для Ситэла или Ситаса, разоблачение заставило зашуметь толпу слуг. Ситас, повернувшись к залу спиной, произнес, понизив голос:
   – Что ему нужно? Он как будто защищает Эргот.
   – Не обвиняй Дунбарта. Он знает, что его стране выгодна наша ссора с людьми. Он сказал эту чушь про полуэльфов, чтобы замутить воду. Это не имеет значения, – мудро объяснил Ситэл.
   Принц отошел, и Ситэл снова постучал по полу, призывая к тишине.
   – Давайте не будем отвлекаться на разговоры о бандитах и полукровках, – добродушно сказал Ситэл. – На самом деле существует только один вопрос: кто управляет этими землями?
   – Управляет на деле или на бумаге с печатью, приложенной к куску расплавленного воска? – запальчиво спросила Тералинд.
   – Закон должен существовать, госпожа, или мы сами превратимся в бандитов, – увещевающе заметил Дунбарт и улыбнулся в курчавую серебряную бороду. – В хорошо одетых, богатых бандитов, но все же в бандитов.
   Послышался смех, и на этот раз Ситэл не стал прерывать его – он помогал снять возникшее напряжение.
   – Без сомнения, Звездный Пророк изначально имеет право на эту землю, – продолжал Дунбарт, – но и Эргот обладает правом голоса в вопросах, касающихся большого числа его подданных.
   При этом заявлении Ситас приподнял брови.
   – Подданных? – быстро спросил он. – Следовательно, люди, живущие в этих трех провинциях, являются подданными императора Эргота?
   – Конечно же, являются, – признала Тералинд.
   Ульвиссен наклонился, желая что-то сказать ей, но она отмахнулась. На лице ее появилось озадаченное выражение, когда она с опозданием поняла, что противоречит своим словам о том, будто бандиты – не из Эргота.
   – Я хочу сказать, что…
   Ульвиссен предупреждающе дотронулся до ее плеча. Тералинд, обернувшись, рявкнула:
   – Отойди, не перебивай меня!
   Сенешаль немедленно отступил на шаг и застыл, выпрямившись, весь внимание.
   Ситас обменялся взглядом с отцом, по залу пробежал шепот. Взгляд Тералинд заметался по сторонам, она понимала, что произнесла опасную вещь. Женщина попыталась спасти положение, сказав:
   – На всем континенте Ансалон нет ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, который бы не находился в зависимости от Его Императорского Величества.
   Ситэл не пытался заговорить, пока шум не утих. Наконец он произнес четким, взвешенным тоном:
   – Так вы намерены отнять нашу землю?
   Тералинд, откинувшись на спинку кресла, нахмурилась. Рядом с ней шевелилась болезненная фигура претора Ульвена. Он слегка наклонился вперед и задрожал. Судороги сотрясали тощее тело, и Ульвиссен начал медленно подвигаться в его сторону. Сенешаль щелкнул пальцами своим слугам, топтавшимся у дверей.
   – Высочайший, благородные послы, я прошу прощения, но у претора начался приступ, – озабоченно произнес он. – Ему нужно удалиться.
   Дунбарт изящно взмахнул руками. Ситэл поднялся.
   – Я позволяю вам покинуть нас, – разрешил Пророк. – Не послать ли мне к претору одного из наших лекарей?
   Тералинд высокомерно подняла голову:
   – У нас есть свой врач, благородный Пророк.
   Носильщики подхватили кресло Ульвена за ручки и унесли его. Делегация Эргота последовала за ним. Когда они ушли, Дунбарт поклонился и увел своих гномов. Ситэл отпустил слуг и, наконец, остался в башне вдвоем с сыном.
   – Дипломатия так утомляет, – устало вымолвил Пророк. Поднявшись, он положил свой серебряный скипетр поперек трона. – Дай мне руку, Сит. Мне кажется, я должен немного отдохнуть.
   Таманьер Амбродель шагал по дворцу рядом с госпожой Ниракиной. Они только что вернулись из здания гильдии Каменщиков, где супруга Пророка просматривала планы нового Рынка. Это был тщательно спланированный, красиво оформленный квартал, но его местоположение и предназначение огорчали ее.
   – Это просто неправильно, – говорила Ниракина Таманьеру. – Мы первородная раса, мы первыми пришли в этот мир и пользуемся благосклонностью богов. И поэтому справедливо будет, если мы поделимся нашими дарованиями с другими народами, вместо того чтобы смотреть на них сверху вниз, как на низшие существа.
   – От всей души согласен с тобой, госпожа, – кивнул Таманьер. – Когда я жил в глуши, я встречал представителей многих народов – Сильванести, Каганести, людей, гномов, кендеров, – и каждый из них пользовался только теми благами, которые добывал трудом рук своих. Земле все равно, вспахивает ли ее человек или эльф. Дождь одинаково проливается на каждое поле.
   Они подошли к дверям личных покоев Ниракины. Прежде чем оставить ее, Таманьер сообщил:
   – Я навещал Мирителисину по твоему приказу.
   – Она хорошо себя чувствует? – живо спросила госпожа. – Жрица такого почтенного возраста и такой мудрости не должна сидеть в обыкновенной темнице.
   – С ней все хорошо, – ответил Таманьер. – Хотя она и не думает раскаиваться. Она так и не признала свою вину.
   – Я не считаю, что она совершила преступление, – горячо воскликнула Ниракина. – Мирителисина действовала под влиянием чувств. Она лишь хотела предупредить несчастных беженцев о том, что их хотят изгнать. Я уверена, что у нее и в мыслях не было, что вспыхнет мятеж.
   Таманьер поклонился:
   – Я не желаю зла святой госпоже. Но все же отмечу, что она не раскается – даже для того, чтобы получить свободу. Мирителисина считает, что, оставаясь в тюрьме, она воодушевит других помочь беженцам.
   Ниракина сжала руку молодого придворного:
   – А ты как думаешь, Там? На чьей ты стороне?
   – И ты еще спрашиваешь? Еще совсем недавно я был одним из несчастных изгнанников – бездомных, нищих, презираемых всеми. Они имеют право на заступничество Пророка.
   – Мы еще посмотрим, что можно сделать, чтобы завоевать его, – с жаром ответила Ниракина.
   Она удалилась в свои покои, а Таманьер, бесшумно ступая, направился своей дорогой. Если жена Пророка будет бороться за них, бездомные поселенцы скоро почувствуют милость Ситэла. И кто знает, может, и Мирителисина выйдет из тюрьмы, чтобы продолжать помогать бедным.
   Покинув главную башню, Таманьер широкими шагами направился по пустому коридору восточного крыла, идущему вдоль балкона.
   Внезапно он услышал голоса. Голоса чужеземцев. Таманьер достаточно долго жил среди людей, чтобы узнать их язык.
   – …Играть в эти глупые игры? – жаловался женский голос, напряженный от волнения.
   – Так долго, как понадобится. Такова воля императора, – отвечал низкий мужской голос.
   – Чего только я ни делаю ради отца! Надеюсь, он это ценит!
   – Он ведь платит твои карточные долги, верно? – сухо заметил мужчина.
   Таманьер знал, что подслушивать некрасиво, но он был заинтригован. Он застыл на месте. Так как люди находились на балконе этажом ниже, их слова ясно доносились до него по центральному атриуму.
   – Я не доверяю этому Дунбарту, – заявила женщина. – Он перепрыгивает с одной стороны на другую, словно кузнечик.
   – Он находится только на одной стороне – на своей собственной. Сейчас Торбардин не готов к войне, и он надеется натравить нас на эльфов. Он умен, но я вижу его насквозь.
   – Он меня раздражает. И принц Ситас тоже. Как он смотрит на меня! Говорят, что эльфы обладают вторым зрением. – Женщина повысила голос. – Как ты думаешь, он может читать мои мысли?
   – Успокойся, – ответил ее собеседник. – Не думаю, что это возможно. Но, если это тебя беспокоит, я поговорю с нашим другом.
   Шаги удалялись по балкону через атриум от того места, где находился Таманьер. Он напряженно замер, боясь быть обнаруженным. Секретный разговор внизу прекратился.
   В дальней стороне балкона, в тени, Таманьер разглядел молодого жреца Голубого Феникса, Камина Олуваи, прятавшегося от лучей вечернего солнца. Таманьер изумился: что здесь делает жрец? Однако Камин не заметил его, и Таманьер поспешил прочь с балкона. Разговаривавшие люди, несомненно, были госпожа Тералинд и Ульвиссен, но что означала их странная беседа?
   Он был новичком в дворцовых интригах. Кто такая на самом деле Тералинд? Что она скрывает? Что это за «друг», о котором упоминал Ульвиссен? Может, это предатель, о котором рассказал Ситэл в тот вечер за обедом?
   Таманьер поспешил прочь. Нужно было кому-то сообщить, и ближе всех находилась комната Ситаса. Придворный почувствовал облегчение; конечно же, принц знает, что делать.

Глава 20
Превращение

   Люди сворачивали лагерь и готовились к возвращению на корабль. Враги торопились, и Кит-Канану стало ясно, что они хотели только одного: покинуть это проклятое место. Пока они работали, Вольторно подошел к эльфийскому принцу. Он приказал своим людям вырвать из земли кол, к которому тот был привязан, затем схватил его и поволок на цепи к краю поляны.
   – Эй, вы там! Женщина и мальчишка! У меня здесь ваш приятель! Если кто-нибудь из моих людей получит хотя бы царапину, я заставлю вашего высокородного друга поплатиться за нее. Он не отделается шрамом на щеке. Как он вам понравится без ладони, без руки или без ноги? Слышите вы меня?
   Единственным ответом было легкое дуновение ветерка в голых ветвях.
   – Мы готовы к отправлению, хозяин, – доложил один из воинов.
   – Тогда пошли, болван!
   Вольторно постепенно терял уверенность в себе. Несмотря на боль во всем теле и жжение на щеке в том месте, где его задели мечом, Кит-Канан был доволен. Чем больше злился Вольторно, тем больше преимуществ получали Анайя и Макели.
   Бандиты шли по тропе, сбившись в кучку, толкая перед собой Кит-Канана. Они свернули с тропы и углубились в лес, и Вольторно, поручив принца одному из солдат, стал во главе отряда.
   Люди осторожно пробирались среди деревьев. Несмотря на уверения главаря, что все в порядке, воины крались почти ползком, водя из стороны в сторону заряженными арбалетами. Их страх был осязаем, словно дурной запах.
   Они вошли в древнюю, дремучую чащу, деревья стали выше и росли уже не так густо. Воины двигались теперь быстрее, они нашли тропу, проложенную на пути к дому эльфов. Время от времени Вольторно осматривал ветви деревьев, опасаясь засады. Это еще сильнее встревожило его людей. Они тоже начали часто смотреть вверх, спотыкаясь и натыкаясь друг на друга.
   Вольторно с отвращением повернулся к ним и прошипел:
   – От вас шуму больше, чем от загона визжащих свиней!
   – И дышите вы громко, – вставил слово Кит-Канан.
   Вольторно одарил его злобным взглядом и повернулся, чтобы продолжать путь. В этот момент послышался громкий треск. Люди застыли, словно парализованные, пытаясь определить, откуда доносился звук. С ближайшего дуба обломился сук и упал на тропу перед ними. Люди с облегчением засмеялись.
   Позади них из листьев вынырнула фигура и нацелилась из украденного самострела в спину замыкавшего цепь солдата. Выпустив стрелу, фигура бесшумно скользнула обратно в листья. Раненый издал булькающий звук, прошел, спотыкаясь, несколько шагов и упал мертвым.
   – Фавиус! Его застрелили!
   – Смотрите перед собой! Ищите цель, а потом стреляйте! – прорычал Вольторно.
   Шестеро оставшихся людей образовали кольцо, окружив Кит-Канана. Вольторно медленно обошел их, внимательно вглядываясь в безлюдный лес. Никого и ничего не было видно.
   Заметив у одного из солдат лук без стрелы, он резко остановился.
   – Мелдрен, – ледяным тоном произнес полуэльф, – почему в твоем луке нет стрелы?
   Человек по имени Мелдрен удивленно взглянул на свое оружие.
   – Должно быть, сама вылетела, – пробормотал он.
   – Да, в спину Фавиусу!
   – Нет, хозяин! Фавиус шел позади меня!
   – Не лгать мне! – Вольторно изо всей силы ударил воина плоской стороной меча.
   Мелдрен, уронив арбалет, рухнул на землю. Никто не помог ему подняться и не поддержал его.
   Вольторно подобрал его самострел и передал одному из воинов.
   – Мелдрен пойдет последним, – приказал он. – Если повезет, ведьма пристрелит его следующим.
   Разбойники, забрав вещи и оружие убитого, двинулись дальше. Несчастный Мелдрен, которому оставили для обороны только короткий меч, брел в хвосте.
   Тропа привела их к спуску в лощину, по обе стороны которой высились два могучих дуба. Вольторно, упав на одно колено, поднял руку, приказывая всем остановиться. Он осмотрел землю и затем поднял взгляд вверх.
   – Похоже на ловушку, – со знающим видом отметил он. – Мы вниз не пойдем. Вы четверо идите по правой стороне, остальные за мной, по левой.
   Перед ними был У-образный овраг, шириной двадцать и глубиной восемь футов в самой низкой части. Четверо людей поползли по правому краю оврага, а Вольторно, Кит-Канан и двое солдат – по левому. Оглядевшись, полуэльф торжествующе прищелкнул языком.
   – Видите?! – воскликнул он.
   К дубу на левой стороне было прислонено толстое бревно, опутанное плетями виноградной лозы. Если бы кто-то задел лозу, бревно скатилось бы вниз, в лощину. Сеть тянулась вниз и покрывала землю в овраге. Люди, шедшие справа, приблизились к другому дубу. Вольторно махнул им рукой. Шедший впереди солдат помахал в ответ – и тут земля ушла у него из-под ног.
   Оказалось, что люди стояли на огромном бревне, замаскированном грязью и опавшими листьями. Бревно, еле удерживаемое тонкими ветками, обрушилось под тяжестью их тел, и четверо с воплями и криками о помощи полетели в овраг.
   – Нет! – закричал Вольторно. После падения с высоты восьми футов люди отделались лишь синяками и царапинами, однако они угодили в плети лозы, соединенные с бревном на левом берегу. Сеть натянулась, бревно покатилось вниз, подмяв под себя всех четверых. Вольторно, Кит-Канан и оставшиеся двое разбойников могли лишь стоять и смотреть на происходящее.
   Внезапно раздалось жужжание, затем глухой стук, и один из солдат упал со стрелой в спине. Последний оставшийся в живых воин закричал, бросил оружие и ринулся в чащу, издавая непрерывные вопли. Вольторно приказывал ему вернуться, но обезумевший человек уже исчез за деревьями.
   – По-моему, Вольторно, ты остался один, – торжествующе заметил Кит-Канан.
   Полуэльф схватил принца и прикрылся им, как щитом.
   – Я прикончу его, ведьма! – прокричал он в направлении деревьев, быстро поворачиваясь из стороны в сторону в поисках Анайи или Макели. – Клянусь, я его убью!
   – Ты ненадолго его переживешь, – послышался голос у него за спиной.
   Потрясенный полуэльф резко обернулся. Перед ним с небрежным видом стояла Анайя, все еще с выкрашенным в черный цвет лицом, до нее можно было достать мечом. Позади нее, с луком наготове, виднелся Макели. Воспользовавшись явным замешательством Вольторно при виде двух врагов, возникших так близко, Кит-Канан вырвался из его рук и отскочил в сторону.
   – Убейте ее! – потрясение завопил Вольторно. – Стреляйте, кто-нибудь!
   Слишком поздно вспомнив, что приказывать было больше некому, полуэльф сам ринулся на Анайю. Макели поспешил ей на помощь, но хранительница предупредила его:
   – Нет, он мой!
   Не обращая внимания на слова жены, Кит-Канан, гремя цепями, подался вперед. Принц был уверен, что Анайе не справиться с таким опасным врагом, как Вольторно. Она стала значительно менее проворной, чем раньше, и ее единственным оружием был кремневый нож.
   Полуэльф несколько раз бросался на нее. Она уклонялась успешно, но без своей прежней сверхъестественной ловкости. Вольторно разрубал мечом воздух, но не попал в нее, и его клинок ткнулся в дерево. Анайя нырнула под меч и вонзила нож в живот врагу. Полуэльф ударил ее по голове рукояткой меча, и, застонав от боли, Анайя ничком упала на землю.
   – Стреляй! – вскрикнул Кит-Канан.
   Когда Макели уже положил палец на крючок арбалета, Анайя, прокатившись по земле, увернулась от смертельного удара Вольторно и повторила свое предупреждение.
   – Только я могу пролить его кровь! – заявила она.
   Вольторно засмеялся в ответ, но в смехе его слышалось отчаяние.
   Анайя неуклюже поднялась на ноги, путаясь в опавших листьях и спотыкаясь о ветки. Один раз она смогла уклониться от свистящего меча Вольторно, но последовавшего затем удара ей избежать не удалось. Зеленые глаза Макели расширились от ужаса, он издал глухой крик, когда клинок пронзил зеленую тунику Анайи.
   Хотя Кит-Канан видел, что произошло, он был более потрясен тем, что слышал, – ревом в ушах. Какое-то мгновение принц не мог понять, что это, затем осознал – это билось сердце Анайи. Оно стучало, словно молот, в ушах принца, и ему показалось, что он сейчас оглохнет. Когда он увидел, что Анайя ранена, он почувствовал, что время остановилось. На лице его возлюбленной не отразилось боли, лишь непреклонная решимость.
   Губы Вольторно расплылись в улыбке. Хотя сейчас ему предстояло умереть, по крайней мере, с ведьмой он разделался. Улыбка застыла, когда Анайя, ухватившись за лезвие меча, что проткнул ей живот, начала втискивать его дальше. Так как пальцы Вольторно по-прежнему сжимали эфес, он оказался совсем близко от нее, и его удивление переросло в ужас, когда Анайя, взмахнув свободной рукой, вонзила свой каменный нож прямо в сердце врага.
   Вольторно упал, и хватка его была такой сильной, что когда он свалился на спину, то выдернул меч из тела Анайи. Прежде чем тело его коснулось земли, он испустил дух.
   Кит-Канан подполз к Анайе и подхватил ее на лету.
   – Анайя, – в отчаянии позвал принц. Грудь и живот ее были в крови. – Анайя, прошу тебя…
   – Отнеси меня домой, – произнесла она и потеряла сознание.
   Макели нашел в кошельке Вольторно ключи от кандалов Кит-Канана. Освободившись, от оков, принц взял Анайю на руки. Макели предложил помочь ему.
   – Нет, я удержу ее, – подавленно ответил Кит-Канан. – Она совсем легкая.
   Он широкими шагами направился прочь из оврага, мимо мертвых тел врагов. Кит-Канан мысленно сосредоточился на биении сердца Анайи. Оно стучало. Медленно, с трудом, но оно билось. Он ускорил шаг. Дома есть лекарства. Макёли знал в этом толк. Он все знал о кореньях и припарках. Дома они вылечат ее.
   – Ты должна жить, – говорил он Анайе, неподвижно глядя перед собой. – Во имя Астарина, ты должна жить! Мы так мало побыли вместе!
   Они торопились к дому, лучи солнца мелькали в голых ветвях. Теперь Кит-Канан почти бежал. Анайя сильна, мысленно повторял он себе снова и снова. Макёли может спасти ее.
   Когда они достигли поляны, то увидели Аркубаллиса – тот поднялся на ноги и приветственно помахал крыльями. Животное, вернувшись с охоты, никого не застало дома. Кит-Канан, не обращая на него внимания, поспешил в дом Анайи – в их дом.
   Подбежав к порогу, Кит-Канан уложил Анайю на серебристую шкуру волка, которую принес Макёли. Глаза ее были закрыты, тело заледенело. Кит-Канан поискал пульс – пульса не было.
   – Сделай же что-нибудь! – закричал он, обращаясь к Макели. Мальчик с открытым ртом уставился на Анайю. Кит-Канан схватил его за одежду. – Сделай что-нибудь, я сказал!
   – Я не знаю, что делать!
   – Ты все знаешь о лечебных корнях, о травах! – умоляюще произнес принц.
   – Най умерла, Кит. Я не в силах вернуть ее к жизни. Я хотел бы сделать это, но не могу!
   Увидев в глазах Макёли слезы, принц понял, что мальчик говорит правду. Кит-Канан отпустил его тунику и, упав на колени, взглянул на неподвижное тело Анайи. Анайя.
   Гнев и горе бурлили в груди. Меч лежал на земле у дерева, там, где Вольторно нашел и бросил его. Кит-Канан подобрал клинок и пристально осмотрел. Полуэльф убил его жену, а он ничего не сделал. Он позволил Вольторно лишить жизни свою жену и нерожденного ребенка.
   Кит-Канан закричал – это был ужасный, пронизывающий крик боли – и плашмя ударил мечом по стволу дуба. Холодное железо преломилось в пяти дюймах от рукоятки. В ярости он отшвырнул эфес так далеко, как только смог.
   Наступила ночь. Макёли и Кит-Канан сидели в доме, не шевелясь, не произнося ни слова. Они укрыли Анайю ее любимым одеялом, сшитым из дюжины кроличьих шкур. Теперь они сидели в темноте. На коленях Кит-Канана лежало сломанное лезвие меча.
   Он проклят. Он чувствовал это сердцем. Любовь бежала от его. Сначала у него отобрали Герматию. Пусть так. Он нашел лучшую жизнь и лучшую жену – Герматия никогда бы не стала ему доброй спутницей жизни. Он только что начал свою жизнь сначала. И вот все кончено. Анайя мертва. Их нерожденный ребенок мертв. Он проклят.
   Ветер ворвался в открытую дверь, взметнув вокруг ног Макёли вихрь листьев и пыли. Макели сидел, положив голову на колени, невидящий взгляд его был обращен в сторону входа. Ветер поднимал с земли сморщенные дубовые листья и гонял их по комнате. Макели следил за тем, как они вьются у дверей, и вдруг глаза его расширились.
   Взгляд мальчика приковало зеленое сияние, заполнившее дверной проем и осветившее его лицо и серебряные волосы.
   – Кит, – прошептал он, – смотри.
   – Что еще? – устало откликнулся принц:
   Он бросил взгляд в сторону двери, и лоб его пересекли морщины. Затем, сбросив с плеч плащ, Кит-Канан поднялся на ноги и, ухватившись за дверной косяк, выглянул на улицу. Странный зеленый свет исходил от тела Анайи, укрытого одеялом. Принц Сильванести ступил наружу, Макели последовал за ним.