Томпсон Пол. Перворожденный

   – Похоже, это займет много времени, – признался Кит-Канан, хватая ртом воздух.
   Большую часть дня они продолжали путь по ветвям деревьев. Хотя принц был кем угодно, только не неженкой – руки его привыкли к мечу и поводьям грифона, – однако вскоре, раскачиваясь на грубых ветвях, он ободрал кожу на ладонях, и она начала саднить. Ноги так часто соскальзывали, что, наконец, Кит-Канан снял сандалии на грубых ремнях и продолжал путь босиком, как Анайя. Скоро ступни его заныли, как и ладони, но он больше не падал.
   Хотя Кит-Канан передвигался медленно, они преодолели по своей надземной дороге немало миль. Ближе к вечеру Анайя объявила, что им необходимо отдохнуть, и они устроились между ветвями какого-то дерева, покрытого съедобными плодами. Анайя показала своему спутнику, как находить спрятанные среди густой листвы желтые плоды, похожие на груши. Мягкая белая мякоть утоляла не только голод, но и жажду.
   – Как ты думаешь, с Макели все в порядке? – спросил Кит-Канан с явной тревогой в голосе.
   Анайя доела плод и бросила огрызок на землю со словами:
   – Он жив.
   Кит-Канан тоже выбросил огрызок и спросил:
   – Откуда такая уверенность?
   Поднявшись со своего места, Анайя соскользнула по ветке, на которой сидел принц. Оказавшись рядом с ним, она прижала кончики его пальцев к своему горлу и спросила:
   – Чувствуешь, как бьется мое сердце?
   – Да.
   Удары были нечастыми, но сильными.
   Она убрала руку:
   – А сейчас?
   – Нет, конечно, ведь я не касаюсь твоего тела, – удивился он.
   – Ты же можешь меня видеть и слышать, хотя и не дотрагиваешься до меня.
   – Ну, это другое дело.
   Анайя подняла брови:
   – Неужели? А если я скажу тебе, что слышу биение сердца Макели за многие мили, ты мне тоже не поверишь?
   – Поверю, – произнес Кит-Канан. – Я знаю, что ты обладаешь многими удивительными способностями.
   – Да ничего подобного! – отмахнулась Анайя. – Я умею не больше того, чему научил меня лес. Ты тоже можешь стать таким, как я!
   Она снова взяла руку принца, поднесла его пальцы к едва заметно пульсирующей жилке на своей шее и взглянула ему прямо в глаза.
   – Покажи, как стучит мое сердце, – велела она.
   Кит-Канан начал постукивать пальцем другой руки по своему бедру.
   – Верно, – согласилась она. – Ты чувствуешь его. Продолжай.
   Она не сводила с него взгляда. И правда, между ними возникла какая-то связь. Не физическая, как прикосновение рук, но более тонкая; Кит-Канан знал, что такая связь существует между ним и Ситасом. Даже не дотрагиваясь до брата, находясь на расстоянии многих миль от него, Кит-Канан чувствовал, что Ситас жив, что в жилах его пульсирует кровь. А теперь, словно бы в пространстве между своими глазами и глазами Анайи, он ощущал ровные удары ее сердца, слышал, как оно бьется, бьется…
   – Посмотри на свои руки, – приказала Анайя. Его левая рука продолжала отстукивать ритм, но правая лежала на стволе дерева – он не касался ее горла.
   – Ты все еще чувствуешь пульс? – спросила она.
   Он кивнул. Точно так же, как удары своего сердца, он мог слышать, как бьется сердце у нее в груди. Оно стучало медленнее, ровнее. Кит-Канан потрясенно взглянул на свою правую руку.
   – Это невозможно! – воскликнул он и не успел произнести эти слова, как биение ее сердца смолкло.
   Анайя покачала головой.
   – Ты не хочешь учиться, – презрительно сказала она, поднялась и перепрыгнула на соседний дуб. – А теперь пора идти. Скоро стемнеет, а ты недостаточно ловок, чтобы передвигаться по деревьям ночью.
   Разумеется, это была правда, и Кит-Канан не стал возражать. Он смотрел, как гибкая фигурка Анайи мелькает в паутине ветвей, и размышлял об уроке, который она ему только что преподала. Что бы это могло значить – как он мог ощущать ее пульс? Боль от разлуки с Герматией, подобная тяжелому, жесткому кому в груди, до сих пор не покидала Кит-Канана… Но когда он закрыл глаза и попытался воскресить в памяти ее образ – представить себе высокую, рыжеволосую эльфийскую женщину, – он только тщетно хмурил брови… Нет, ничего, никакой связи, даже самой слабой, не существовало между принцем и его потерянной возлюбленной. Кит-Канан не мог сказать, жива Герматия или нет. Печаль закралась в его сердце, но сейчас жалеть себя было некогда. Он открыл глаза и поспешил к Анайе, остановившейся далеко впереди.
   Она смотрела на большого ворона, сидевшего на ветке у нее над головой. Заметив Кит-Канана, тот резко взмыл вверх. Анайя ссутулилась.
   – Вороны не видели Макели уже четыре дня, – объяснила она. – Зато они видели кое-кого другого – людей.
   – Людей? В лесу?
   Анайя кивнула и, опустившись на корявую ветку, задумчиво нахмурилась.
   – Я больше не чувствую их запаха – твое железо пахнет слишком сильно. Ворон сказал, что дальше к западу по лесу движется группа людей. Они рубят деревья, и с ними какое-то летающее чудовище – ворон никогда таких не видел.
   – Аркубаллис! Да это же мой грифон! Должно быть, люди захватили его в плен! – воскликнул Кит-Канан.
   Но принц представить себе не мог, как грифон мог здесь оказаться, – по его понятиям, отсюда до места, где они приземлились, было немало миль, а чужакам, особенно людям, нелегко было справиться с разъяренным Аркубаллисом.
   – Сколько там всего людей? – требовательным голосом спросил Кит-Канан.
   Анайя надменно взглянула на него и презрительно бросила:
   – Вороны не умеют считать.
   Они снова тронулись в путь – уже наступали сумерки. На несколько мгновений листву, словно копья, пронзили лучи заходящего солнца. Анайя облюбовала один особенно высокий клен и вскарабкалась вверх. Могучее дерево возвышалось над лесным пологом, от громадного ствола отходили толстые сучья, образуя нечто вроде лестницы. Кит-Канан без труда следовал за Каганести, взбиравшейся по отвесному стволу.
   На вершине Анайя остановилась, обхватив рукой сучковатое дерево. Кит-Канан пробрался к ней. Макушка клена закачалась под тяжестью двух тел, но от открывшегося перед ними вида у принца захватило дух, и он забыл о том, что может упасть.
   Далеко, насколько мог видеть глаз, волновались зеленые верхушки деревьев. Небо на западе горело алым пламенем, постепенно переходящим в розовый. Кит-Канан смотрел словно зачарованный. Он часто наблюдал прекрасные зрелища со спины Аркубаллиса, но за недели, проведенные в лесу, стал больше ценить красоту природы – ведь здесь ему нечасто доводилось видеть хотя бы клочок неба.
   Анайе вид был безразличен. Прищурившись, она произнесла:
   – Они там.
   – Кто?
   – Чужаки. Разве ты не видишь дым?
   Кит-Канан пристально взглянул в сторону, куда она указывала. На севере на фоне великолепной небесной синевы виднелось мутное серое пятно. Даже глядя прямо на него, Кит-Канан не мог бы точно сказать, что это такое и не обман ли это зрения. Он несколько раз моргнул.
   – Они жгут деревья, – зловеще произнесла Анайя. – Дикари!
   У принца мелькнула мысль, что для большинства цивилизованных народов Кринна дикаркой была она, но он воздержался от высказываний по этому поводу и произнес только:
   – Куда мы теперь?
   – Туда, где дым, – был ответ. – Люди все-таки схватили его. Я заставлю их расплатиться за его кровью!
   И хотя Кит-Канана потрясла страсть, с которой женщина произнесла эти слова, он не сомневался, что обещание будет выполнено.
   Они двигались по деревьям до тех пор, пока принц не устал настолько, что руки его разжались и он упал на землю с высоты почти сорока футов. Стало уже слишком темно, чтобы перебираться по веткам; Анайя и Кит-Канан снова спустились на землю. В молчании они прошли около мили. Анайя скользила среди черных стволов, словно тень. Кит-Канан ощущал растущее напряжение. Он никогда не дрался с людьми – ему редко приходилось встречать их в Сильваносте, и все они были аристократами. Поэтому они не сражались по-настоящему, с целью убить противника. Принц не знал, сможет ли убить, на самом деле пронзить кого-то мечом, разрубить живую плоть… Но он напомнил себе, что эти люди захватили в плен Макели, а возможно, и королевского грифона.
   Анайя застыла на месте, силуэт ее вырисовывался между двумя огромными стволами. Она сделала ему знак остановиться. Он подчинился и тут же понял, что ее встревожило. Из-за деревьев слышалось металлическое пение флейты, доносился запах костра и жарящегося мяса.
   Когда он перевел взгляд на Анайю, ее уже не было. Он подождал. Что ему теперь делать? Кит-Канан внутренне содрогнулся. Тебе, принцу Королевского Дома, нужны приказания от дикарки Каганести! Ты воин, так выполняй же свой долг!
   Кит-Канан начал продираться сквозь кустарник. При первом отблеске костра он вытащил меч. Еще двадцать шагов, и он оказался на поляне, вырубленной в девственном лесу. Посредине вырубки пылал огромный костер. Двенадцать румяных, мясистых человеческих лиц, с низкими лбами, пышными щеками и выдающимися подбородками, обернулись к эльфийскому принцу. У некоторых на щеках и подбородке росли волосы. Люди окаменели от изумления.
   Один из них, с темными волосами на лице, поднялся с места.
   – Ужасный дух, не тронь нас! – взмолился он. – Иди с миром!
   Кит-Канан облегченно вздохнул. Это были не отчаянные разбойники, а обыкновенные люди, судя по внешности, простые лесорубы. Он опустил меч и вступил в круг света у костра.
   – Это один из них! – воскликнул другой человек, – Из Старшего народа!
   – Кто вы такие? – требовательно спросил Кит-Канан.
   – Мы лесорубы, я Эссрик, главный, – ответил человек с темными волосами.
   Кит-Канан оглядел поляну. Здесь было свалено около тридцати огромных деревьев, через лес была проложена тропа. С самых больших деревьев обрубили сучья, расщепили их на несколько частей с помощью клиньев и деревянных молотков. Деревья поменьше оттащили в сторону. Кит-Канан увидел грубо сколоченный загон, где мычали быки с широкими спинами.
   – Это земля Сильванести, – сказал он. – Кто вам позволил рубить деревья, принадлежащие Звездному Пророку?
   Эссрик оглянулся на своих людей, но те молчали. Он в унынии поскреб темную бороду:
   – Мой господин, нас доставили сюда на кораблях, которыми командует лорд Рагнариус, из Эргота, и высадили на южном берегу этой страны. По приказу лорда Рагнариуса мы должны свалить здесь столько деревьев, сколько могут увезти его корабли. Мы не знали, что кто-то владеет этим лесом!
   В этот миг жуткий вой пронесся над поляной, освещенной пламенем костра. Люди, вскочив на ноги, потянулись за своими топорами и посохами. Кит-Канан улыбнулся про себя. Анайя начала нагонять на них страх.
   Выбритый человек, стоявший слева от Эссрика, с широким топором в могучих руках, внезапно с криком отшатнулся назад и едва не упал в костер, но товарищи сумели поймать его.
   – Лесные духи нападают! – закричал Кит-Канан.
   И его слова подтвердились – с черных крон послышался вопль, от которого волосы встали дыбом. Ему стоило огромного труда удержаться от смеха при виде того, как люди отступили от костра под градом грязных камней. Камень угодил одному из них в затылок и сбил его с ног. Остальные, обезумев от страха, вместо того чтобы помочь упавшему, беспорядочной толпой пронеслись мимо бычьего загона. Ничего не видя в темноте без факелов, они спотыкались о пни и обломки ветвей, падали на землю. Через несколько минут на поляне никого не осталось, кроме Кит-Канана и лежащего ничком лесоруба.
   Анайя быстрыми шагами подошла к костру. Кит-Канан улыбнулся ей и приветственно поднял руку. Она, не обращая на него внимания, подошла к лежащему человеку, держа в руке кремневый нож.
   Она перевернула бесчувственное тело. Человек был еще молод, носил рыжие усы. В одном ухе блестело толстое золотое кольцо. По этому кольцу, а также по покрою его штанов Кит-Канан понял, что человек когда-то был моряком.
   Анайя приставила нож к горлу лежащего. Человек открыл глаза и увидел устрашающе разрисованное создание с зазубренным кремневым ножом в руке, вставшее коленом ему на грудь. На лице было дикое выражение, узоры на нем перекосились. Глаза несчастного расширились от ужаса. Он попытался поднять руку, чтобы отстранить Анайю, но Кит-Канан схватил его за запястья.
   – Мне вырезать твои глаза? – холодно спросила Анайя. – Из них получится подходящее украшение для моего дома.
   – Нет! Нет! Пощади! – пробормотал человек.
   – Нет? Тогда ты расскажешь нам все, – пригрозил Кит-Канан. – С вами был эльфийский мальчик с белыми волосами, так?
   – Да, благородный господин!
   – И грифон, летающее животное с головой орла и телом льва?
   – Да, да!
   – Что с ними сталось?
   – Их забрал Вольторно, – простонал человек.
   – Кто такой Вольторно? – удивился Кит-Канан.
   – Воин. Ужасный, жестокий человек. Лорд Рагнариус послал его вместе с нами.
   – Почему его здесь нет? – прошипела Анайя, прижав зазубренное лезвие к горлу лежащего.
   – Он… он решил взять эльфийского мальчика и крылатое чудище на корабль лорда Рагнариуса.
   Анайя и Кит-Канан обменялись взглядами.
   – Когда ушел этот Вольторно? – настойчиво спросил Кит-Канан.
   – Сегодня утром, – прохрипел несчастный моряк.
   – И сколько с ним людей?
   – Десять. Шесть с мечами и четверо лучников.
   Кит-Канан поднялся и отпустил руки пленника.
   – Пусть он идет.
   – Нет, – возразила Анайя. – Он должен умереть.
   – Но так нельзя! Если ты его убьешь, ты станешь такой же, как люди, похитившие Макели! Ты не можешь сохранить свою честь, если станешь похожей на тех, с кем сражаешься. Ты должна быть лучше их.
   – Лучше? – прошипела она, глядя на принца снизу вверх. – Любой из нас лучше, чем этот подонок, губящий деревья!
   – Он не виноват, – настаивал Кит-Канан. – Ему приказали.
   – Кто держал в руках топор? – перебила его Анайя.
   Воспользовавшись их спором, моряк оттолкнул Анайю и, вскочив на ноги, бросился вслед за своими товарищами, блеющим голосом призывая на помощь.
   – Ну что, теперь видишь? Ты позволил ему уйти, – упрекнула принца Анайя.
   Она уже собралась в погоню, но Кит-Канан остановил ее:
   – Забудь об этих людях! Сейчас важно освободить Макели. Мы должны догнать их прежде, чем они достигнут побережья.
   Анайя угрюмо молчала.
   – Послушай меня! Нам понадобятся все твои способности. Призови воронов, призови Черных Тварей, всех, кого сможешь. Прикажи им найти людей и задержать их на то время, пока мы не догоним их.
   Оттолкнув Кит-Канана, женщина отошла прочь. Огромный костер угасал, и отвоеванная поляна погружалась в темноту. Время от времени в импровизированном загоне мычал бык.
   Анайя приблизилась к поваленным деревьям и нежно прикоснулась к стволу гигантского дуба.
   – Зачем они делают это? – печально спросила она. – Зачем они рубят деревья? Неужели они не слышат, что каждый раз, когда падает дерево, рвется ткань леса? – Слезы блеснули у нее на глазах. – У леса есть душа, у деревьев есть души, а люди своим железом убивают их, – Анайя посмотрела на принца снизу вверх, в глазах ее была тоска.
   Кит-Канан положил руку ей на плечо:
   – Нам еще многое предстоит сделать. Мы должны идти.
   Анайя судорожно вздохнула и, еще раз ласково погладив дерево, принялась собирать свои камни.

Глава 9
Конец лета

   Лето подходило к концу. Сбор урожая был в разгаре, и рынки Сильваноста заполнились плодами земли. На рыночной неделе в город всегда прибывало множество чужих, и не все из них принадлежали к народу Сильванести. Из лесов на юге и равнин на западе приходили смуглые Каганести с раскрашенными лицами. По Тон-Таласу плыли тяжелые лодки из царства гномов и морские корабли с высокими мачтами из страны людей на далеком западе. Все они поднимались вверх по реке, к острову Фаллан, где находился город Сильваност. Это было замечательное время, полное удивительных зрелищ, звуков, запахов. Замечательное для чужеземцев. Для эльфов Сильванести, которые относились к народам, наводнившим их земли, с недоверием и отвращением, это было время испытаний.
   Ситэл восседал на троне в Звездной Башне. Несмотря на усталость, он внимательно прислушивался к жалобам пришедших к нему жрецов и благородных людей. Долг не позволял Пророку отложить дела, и просители шли сплошным потоком.
   – Великий Ситэл, что нам делать? – спросил Фиринкалос, важный служитель Эли. – Каждый день к нам приходят варвары, просят позволить им поклоняться богам в нашем храме. Мы прогоняем их, и они злятся, а назавтра появляется другая кучка волосатых дикарей и просит о такой же милости.
   – Люди и гномы – еще не самое худшее, – возразил Зертинфинас, жрец храма Матери. – Каганести, с их грязными руками и ногами, отвратительными рисунками на лицах, возомнили, что они равны нам, что мы не можем изгнать их с освященной земли. Вот хотя бы вчера: несколько дикарей избили моего помощника и разлили священную розовую воду во внешнем святилище.
   – Чего вы от меня хотите? – спросил Ситэл. – Чтобы я поставил охрану вокруг каждого храма? В гвардии не хватит на это воинов, не говоря уже о том, что большинство из них сами сыновья и внуки Каганести.
   – Возможно, указ, прочитанный на рыночной площади, убедит чужаков не пытаться силой проникнуть в наши святыни, – заметил Фиринкалос.
   Собравшиеся одобрительно зашумели.
   – Все это очень хорошо, – выступила Мирителисина, глава жриц храма Квенести Па. – Но как мы, служительницы богини исцеления, можем прогнать просителей, жаждущих войти? Наш долг – принимать больных и увечных. Можем ли мы проводить различие между Сильванести и Каганести, людьми, эльфами и кендерами?
   – Да. Это ваш долг, – послышался новый голос.
   Все присутствующие повернулись налево – там, рядом с Пророком, стоял Ситас. Он слушал, как разные группы высказывали свое мнение. Он выслушал достаточно, теперь пришло время и ему сказать свое слово. Принц спустился по ступеням трона вниз, к собравшимся, и обернулся к отцу.
   – Для нас жизненно важно сохранить чистоту наших храмов и нашего города, – с жаром начал он. – Мы – старейший и мудрейший народ Кринна, мы появились здесь задолго до остальных, с нами благословение богов, и мы не должны смешиваться с ордами низших народов, что хлынули сюда и пытаются извлечь пользу из нашей благосклонности, отнять нашу культуру. – Он поднял руки. – Где нет чистоты, там не может быть Сильваноста и Сильванести.
   Некоторые жрецы, не принадлежавшие к храму Квенести Па, поклонились, одобряя заявление Ситаса. Но стоявшие позади них мастера гильдий выглядели удрученно. Ситэл, глядя на сына, медленно кивал. Затем, посмотрев поверх его головы на членов гильдий, велел им приблизиться.
   – Высочайший, – начал глава гильдии Ювелиров, – чужеземцы доставляют нам множество вещей, которых нет здесь, в Сильваносте. Гномы в обмен на наш нектар и продукты поставляют нам лучший металл. Люди приносят искусно вырезанные деревянные изделия, мягчайшую кожу, вино, масло. Даже кендеры вносят свой вклад.
   – Свой вклад в воровство, – пробормотал один из жрецов.
   По башне пронесся смех.
   – Довольно, – приказал Ситэл и снова взглянул на сына. – Как можно не пускать чужеземцев в наши храмы без того, чтобы не разрушить торговлю, необходимую нашему народу?
   Ситас глубоко вздохнул:
   – Мы можем построить здесь, на острове Фаллан, вне города, нечто вроде поселения, и пусть торговля ведется там. Никакие чужаки, кроме важных посланников, не будут допускаться в стены Сильваноста. Если люди и другие хотят поклоняться богам, пусть строят храмы в этом новом городе.
   Ситэл откинулся на спинку трона и постучал по подбородку:
   – Любопытное предложение. А почему чужестранцы должны согласиться на него?
   – Они не захотят лишаться товаров, которые покупают у нас, – возразил Ситас. – Если они не согласятся, их выгонят.
   Жрецы взглянули на принца с неприкрытым восхищением.
   – Самое разумное решение! – воскликнул Зертинфинас.
   – Это доказывает мудрость наследника Пророка, – елейным голосом добавил Фиринкалос.
   Ситэл взглянул мимо них, на мастеров гильдий:
   – А вы что скажете, добрые господа? Нравится ли вам предложение моего сына?
   Предложение пришлось по душе. Если торговцы вынуждены будут приставать к берегу в одном месте острова, то гильдиям легче будет облагать их налогами. Мастера гильдий одобрительно зашумели.
   – Очень хорошо, теперь нужно составить планы, – решил Ситэл. – Постройку пристаней и стен я поручу гильдии Строителей. Когда будут готовы планы, можно начать тесать камень. – Ситэл встал, и присутствующие поклонились. – Если это все, аудиенция окончена.
   Пророк задумчиво взглянул на сына, затем отвернулся и покинул башню через дверь, находившуюся за троном.
   Жрецы с поздравлениями собрались вокруг Ситаса. Мирителисина спросила, как он решил назвать новый торговый город. Ситас улыбнулся и покачал головой:
   – Я еще не обдумывал такие детали.
   – Его следует назвать в твою честь, – льстиво предложил Фиринкалос. – Может быть, Ситаност, город Ситаса?
   – Нет, – твердо возразил принц. – Так нельзя. Пусть это будет что-то понятное чужим. Тон-Кар, деревня на реке Тон, ну, нечто простое. Я не хочу называть город своим именем.
   Оставив толпу, Ситас взошел по ступеням трона и скрылся за той же дверью, что и его отец, и, усевшись в ожидавшие его носилки, приказал:
   – В Квинари, быстро.
   Рабы подняли носилки на могучие плечи и побежали вперед.
   Герматия ожидала его. Новость моментально распространилась по дворцу, и ее переполняло восхищение триумфом мужа.
   – Ты завоевал их, – ликовала она, наливая Ситасу кубок холодной воды, – Жрецы смотрят на тебя как на своего предводителя.
   – Я только высказал свое мнение, – спокойно заметил Ситас.
   – Верно, но они запомнят твой поступок и поддержат тебя в будущем, – настаивала жена.
   Ситас смочил пальцы остатками воды и дотронулся их кончиками до лица.
   – Разве я нуждаюсь в их поддержке?
   Герматия выглядела удивленной.
   – А ты не слышал? Госпожа Ниракина предложила Пророку назначить тебя соправителем, чтобы ты разделил с отцом его ношу.
   Ситас был захвачен врасплох.
   – Ты опять подслушивала разговоры на балконе, – недовольно произнес он.
   – Я думаю только о твоих интересах, – с некоторой холодностью ответила Герматия.
   Последовало продолжительное молчание. Между первенцем Пророка и его прекрасной супругой так и не возникло большой привязанности, и с каждым днем Ситас все больше сомневался в том, что она его любит. Амбиции Герматии были видны так же ясно, как Звездная Башня, и в два раза превышали ее.
   – Пойду, поговорю с отцом, – наконец выдавил Ситас.
   Герматия шагнула вперед, намереваясь присоединиться к нему.
   – Один, госпожа. Я иду один.
   Герматия отвернулась, скрыв пылающее лицо.
   Слуга доложил о приходе принца, и Ситэл разрешил сыну войти. День клонился к вечеру, и Пророк с закрытыми глазами лежал в ванне, полной горячей воды, голова его покоилась на сложенном полотенце.
   – Отец?
   Ситэл открыл один глаз:
   – Не хочешь ко мне присоединиться? Горячая вода так приятна.
   – Нет, благодарю тебя. – Ситас решил идти напролом. – Отец, что это говорят – моя мать попросила тебя назначить меня соправителем?
   Ситэл поднял голову:
   – Смотрю, у тебя и правда есть шпионы, а?
   – Только одна, но я ей не плачу. Она работает на свой страх и риск.
   – Герматия.
   Принц кивнул в ответ, и Ситэл улыбнулся:
   – Она сильна духом, эта девчонка. Я бы не удивился, если бы она тоже захотела стать соправительницей – будь это возможно.
   – Да, и чтобы вместе с ней правил весь клан Дубовых Листьев. Она уже выгоняет дворцовых слуг и заменяет их своими родственниками. Скоро по коридору нельзя будет пройти, не наткнувшись на кого-нибудь из них, – усмехнулся Ситас.
   – И все же это по-прежнему Королевский Дом, – убежденно произнес отец.
   С этими словами Ситэл приподнялся и сел, взмутив горячую минеральную воду. Он потянулся за чашей, стоявшей на краю бассейна, и бросил в воду горсть белых и коричневых кристаллов. Воздух наполнился острым, диковинным ароматом мускуса.
   – Знаешь, почему твоя мать попросила меня сделать тебя соправителем?
   – Нет, – ответил Ситас.
   – На самом деле это входит в наше соглашение. Она хочет, чтобы я вернул Кит-Канана домой.
   – Кит! – перебил отца Ситас. – Да это же замечательно!
   Ситэл поднял руку:
   – Это вызовет разногласия, раскол среди жрецов и аристократов. Кит-Канан нарушил один из самых строгих запретов. Он угрожал самим основам Королевского Дома. Мой гнев уже остыл, и я бы разрешил ему вернуться – после соответствующих извинений. Однако мою снисходительность осудят многие.
   – Но ты же Пророк, – возразил Ситас. – Какое тебе дело до ворчания нескольких жрецов?
   Ситэл улыбнулся:
   – Я не могу позволить, чтобы из-за моей любви к сыну нация раскололась надвое. Твоя мать посоветовала мне назначить тебя соправителем, чтобы смягчить жрецов. Тогда они будут уверены, что Кит-Канан не станет претендовать на трон после моей смерти. – Ситэл пристально взглянул во встревоженные глаза сына. – Ты по-прежнему хочешь, чтобы я отверг предложение госпожи Ниракины назначить тебя моим помощником?
   Ситас глубоко втянул воздух и медленно выдохнул, затем отвернулся от окна. Он знал, что выбора не существует.