Томпсон Пол. Перворожденный

   Пророк послал за амфорами лучшего нектара, и во время паузы все передавали друг другу сладкий напиток. Когда у каждого оказался кубок, Пророк, подняв бокал, поприветствовал своего вновь обретенного сына.
   – За принца Кит-Канана! – провозгласил тост Ситэл. – Наконец-то он дома!
   – Кит-Канан! – зашумели собравшиеся, осушая бокалы.
   За одним исключением. Герматия сжимала в пальцах кубок, пока суставы не побелели, как ее лицо.
   В конце концов, слуги разошлись, но семья осталась. Окружив Кит-Канана, они говорили час за часом, рассказывая, что произошло в его отсутствие. Он, в свою очередь, поведал им о своих приключениях в диком лесу.
   – Так что теперь я вдовец, – печально закончил Кит-Канан, уставив неподвижный взор на остатки нектара в своем кубке. – Анайю забрал Лес, которому она так долго служила.
   – Эта Анайя была благородного происхождения? – деликатно спросила Ниракина.
   – Ее рождение осталось тайной даже для нее самой. Я думаю, что ее похитила у родителей та женщина, которая была Хранительницей до нее, точно так же, как она сама похитила Макели.
   – Я не сожалею о том, что она отняла меня у семьи, – сказал преданный Макели. – Анайя была добра ко мне.
   Кит-Канан позволил родным считать, что Анайя происходила из народа Сильванести, как и Макели. Он также не рассказал о своем нерожденном ребенке. Рана была еще свежа, и он хотел оставить это воспоминание при себе.
   Ситас нарушил тишину замечанием о полуэльфе Вольторно.
   – Итак, наши подозрения подтвердились, – заявил он. – За террором в западных провинциях стоит император Эргота, который хочет заполучить не только нашу землю, но и наш лес.
   Все знали, что Эргот, с его огромным флотом, нуждается в строительных материалах, а страна людей была бедна лесами. К тому же, в отличие от эльфов, жители ее строили дома в основном из дерева.
   – Во всяком случае, – заметил Пророк, – его послы находятся здесь уже почти пять недель, но мы так ничего и не достигли. Несколько дней я был болен, но со дня моего выздоровления переговоры совершенно не сдвинулись с места.
   – Я был бы рад обсудить с посланниками то, что я видел и слышал в лесу, – предложил Кит-Канан. – На южном побережье высадились люди из Эргота с намерением вырубить наши леса. Они хотели забрать Макели в Далтигот и продать там в рабство. Это факт.
   – Возможно, именно так разбойники и поступили с другими пленниками, – мрачно промолвил Ситас. – С женами и детьми поселенцев Сильванести.
   Кит-Канан рассказал о разоренной деревне, на которую они с Макели наткнулись по дороге домой. Ситэл забеспокоился, узнав, что подверглось нападению поселение, находящееся так близко от столицы.
   – Завтра ты придешь в Башню, – решил он. – Я хочу, чтобы люди из Эргота услышали о том, что ты видел!
   Затем Пророк поднялся со словами:
   – Уже очень поздно. Заседание начинается рано утром, так что всем нам лучше отправиться на отдых.
   Макели уже посапывал, Герматия тоже задремала, свернувшись в своем кресле.
   Кит-Канан потряс Макели за плечо, и мальчик проснулся.
   – Какой забавный сон, Кит. Я приехал в большой город, где все живут в каменных горах.
   – Не такой уж и забавный, – улыбнулся Кит-Канан. – Пойдем, Кели, я отведу тебя в старую спальню Ситаса. Ты не возражаешь, брат?
   Ситас махнул рукой в знак согласия. Кит-Канан поцеловал мать в щеку и пожелал доброй ночи. Лицо ее довольно сияло, теперь она словно помолодела на несколько десятков лет.
   – Спокойной ночи, сын, – с любовью произнесла Ниракина.
   Появился слуга с канделябром, чтобы проводить Макели в его комнату. Ситэл и Ниракина удалились, но близнецы задержались у дверей.
   – Оставляю тебя с женой. – Кит-Канан кивнул на спящую Герматию и смущенно добавил: – Жаль, что я пропустил свадьбу, Сит. Надеюсь, вы счастливы вдвоем.
   Ситас несколько мгновений пристально смотрел на спящую, затем ответил:
   – Женитьба на ней оказалась не такой уж завидной сделкой, Кит.
   Кит-Канан не смог скрыть изумления и шепотом спросил, что у них неладно.
   – Ну что ж, ты знаешь, какая она своевольная. Она пользуется каждой возможностью сделать что-нибудь, чтобы о ней заговорили в народе. Когда она выезжает в город, то швыряет безделушки из окон носилок, и горожане бегут следом, выкрикивая ее имя. – Рот Ситаса сжался в тонкую линию. – Знаешь, как нас называют городские остряки? Тень и Цветок! Мне кажется, не нужно объяснять, кто из нас кто?
   Кит-Канан подавил кривую усмешку:
   – Тиа всегда была подобна хаосу и буре.
   – Но есть и другое. Мне кажется… – Ситас внезапно умолк, заметив слугу, проходящего по коридору. Желтый свет канделябра мерцал впереди, словно луч рассветного солнца.
   – Спокойной ночи, Кит, – внезапно попрощался Ситас и, окликнув слугу, велел ему проводить принца вверх по темной лестнице в его спальню.
   Кит-Канан, с любопытством оглядев брата, сказал:
   – Утром увидимся.
   Ситас кивнул, отворил дверь зала и плотно прикрыл ее за Кит-Кананом.
   Оставшись наедине с Герматией, он резко произнес:
   – Ты нелепо выглядишь, когда притворяешься спящей.
   Она выпрямилась и зевнула:
   – Комплимент со стороны такого притворщика, как ты.
   – Госпожа, неужели ты нисколько не уважаешь ни меня, ни мой титул?
   Герматия, оттолкнув от стола тяжелое кресло, невозмутимо ответила:
   – Как раз все, что я испытываю, – это уважение. Тяжелое, огромное, словно камень, уважение.
   Дворец Квинари погрузился в сон, почти все его обитатели были утомлены после возвращения Кит-Канана. Однако в галерее, отходящей от центральной башни, показались две фигуры и начали следующий разговор.
   – Он вернулся, – вымолвил женский голос.
   – Да, я слышал, – ответил мужчина. – Но это не проблема.
   – Однако принца Кит-Канана мы в расчет не принимали. – От волнения женщина, забыв благоразумие, заговорила громче, чем нужно.
   – Я принял его в расчет, – спокойно ответил мужчина. – Во всяком случае, его возвращение является для нас благоприятным.
   – Как это?
   – Кит-Канан пользуется некоторой популярностью среди тех, кто считает его брата холодным и равнодушным, – например, в таких слоях, как королевская гвардия. Кроме того, мне кажется, что этот блудный сын более открыт и доверчив, чем его отец и брат. А с доверчивым всегда легче иметь дело, чем с тем, кто все время сомневается.
   – Ты неглуп. Мой отец знал, что делал, когда выбрал тебя. – Женский голос снова стал спокойным и нежным.
   Послышался шорох тяжелых одежд и звук поцелуя.
   – Как бы я хотела, чтобы мы могли встречаться открыто, а не украдкой, как сейчас.
   – Разве тебе это не кажется романтичным? – пробормотал мужчина.
   – Пожалуй, что и так… И все же меня раздражает, что окружающие считают тебя ничтожеством.
   – Это мое самое надежное оружие. Ты хочешь отнять его у меня?
   – О, никогда…
   На некоторое время воцарилась тишина, затем послышался женский голос:
   – Сколько осталось до рассвета?
   – Час или около того.
   – Я беспокоюсь.
   – В чем дело? – спросил мужчина.
   – Все слишком усложнилось. Временами, когда я сижу в зале заседаний, мне хочется кричать, так сильно напряжение.
   – Знаю, – успокаивающе заметил мужской голос, – но наша миссия довольно проста. Нужно лишь тянуть время, притворяться и продолжать эту болтовню с эльфами. С каждым днем наши силы увеличиваются. Время работает на нас, моя дорогая. Еще немного, и могучее эльфийское государство падет!
   Заговорщики едва слышно скользнули по холодному мраморному полу галереи к лестнице. Необходимо было попасть в свои комнаты, прежде чем дворец проснется. Никто не должен видеть их вместе, даже люди из их свиты.

Глава 24
На следующий день

   Появление Кит-Канана в Звездной Башне произвело фурор. Его зеленая кожаная туника исчезла – ее сменили белые одежды из мягкой ткани, лоб принца венчал серебряный обруч. Его торжественно представили лорду Дунбарту. Гном, сняв обвисшую шляпу, произнес:
   – Для меня огромная честь познакомиться с тобой, принц. Мне приходилось много слышать о тебе.
   – Надеюсь, мы станем друзьями, – усмехнулся принц.
   Встреча с делегацией людей прошла более напряженно. Претор Ульвен восседал в своем переносном кресле, словно восковая кукла. Только слегка приподнимающееся на груди одеяло указывало, что он еще жив. Госпожа Тералинд приняла руку Кит-Канана и довольно долго держала ее в своей, оценивающе разглядывая нового участника переговоров. Он заметил темные круги у нее под глазами. Госпожа плохо спала этой ночью.
   Ульвиссен поприветствовал принца, как это было принято у людей, и Кит-Канан повторил его жест.
   – Мы не могли раньше встречаться? – спросил эльфийский принц, озабоченно рассматривая бородача.
   – Не думаю, благородный принц, – холодно ответил Ульвиссен. – Я в основном служу на кораблях. Может быть, ты, Высочайший, встречал кого-нибудь похожего на меня. Я так понимаю, что эльфам тяжело отличить одного бородатого человека от другого.
   – Ты говоришь верно.
   Кит-Канан отошел прочь, но мысль, что он видел Ульвиссена раньше, не давала ему покоя. Он остановился перед отцом, поклонился и занял свое прежнее место справа от Пророка. Человек с густой рыжей бородой – где же они встречались?
   – Объявляю пятнадцатое заседание Совета Трех Народов открытым, – произнес Ситас в качестве герольда своего отца. – Со стороны Сильванести к нам присоединяется принц Кит-Канан.
   Писцы яростно застрочили перьями.
   Дунбарт поднялся, сразу оказавшись ниже ростом: ножки его кресла были длиннее его собственных ног.
   – Великий Пророк, благородные принцы, господин претор, госпожа Тералинд, – начал он. – Мы заседаем здесь много дней, и основное препятствие на пути к согласию – это вопрос: кто управляет западными равнинами и лесами? Благородный Пророк и его наследник представили в качестве доказательства своих прав древние договоры и документы. Госпожа Тералинд, действуя от имени императора Эргота, оспаривает притязания эльфов, основываясь на фактическом преимуществе – большинство жителей спорной территории – граждане Эргота. – Дунбарт сделал глубокий вдох. – Я обрисовал возникшее положение в письме к моему королю. Сегодня я получил ответ.
   В зале поднялся шум. Дунбарт развернул тяжелый пергамент с золотой восковой печатью короля Торбардина.
   – Хм, – прокашлялся гном. Ропот утих. – «Моему верному слуге и возлюбленному кузену, Дунбарту из Дунбарта, шлю свои приветствия. Надеюсь, что эльфы хорошо тебя кормят, брат мой; ведь известно, как скудно они питаются…»
   Посол подмигнул Пророку, взглянув на него поверх пергамента. Кит-Канан прикрыл рукой рот, пряча улыбку. Дунбарт продолжал:
   – «Я поручаю тебе, Дунбарт из Дунбарта, передать Звездному Пророку и претору Эргота мое предложение. Я предлагаю передать территорию, находящуюся по обе стороны от Харолисовых гор, на семьдесят миль к востоку и западу, под управление Королевства Торбардин и сделать ее буферной зоной между империями Эргота и Сильванести».
   На мгновение воцарилась мертвая тишина – присутствующие осмысливали услышанное.
   – Это совершенно нелепо! – взорвалась Тералинд.
   – Твое предложение неприемлемо, – возразил Ситас, хотя и более спокойным голосом.
   – Но это только предварительный проект, – запротестовал Дунбарт. – Его Величество согласен пойти на уступки, например…
   – Абсолютно неприемлемо! – Тералинд вскочила на ноги. – Я хочу спросить Пророка, что он думает об этом смехотворном предложении.
   Все взоры обратились к Ситэлу. Он с абсолютно непроницаемым лицом откинулся на спинку кресла.
   – В этой мысли есть некоторые положительные стороны, – медленно произнес он. – Давайте ее обсудим.
   Дунбарт просиял. Тералинд сильно побледнела, и Ульвиссен подскочил к ее креслу, умоляя сохранять спокойствие.
   В этот момент Кит-Канана озарило. Он вспомнил, где видел Ульвиссена. Это случилось в тот день, когда он спас Макели от Вольторно. Когда после их поединка полуэльф упал, на холм взобралась толпа людей с его корабля. Самый высокий из них, как и Ульвиссен, носил густую рыжевато-коричневую бороду. И к тому же этот человек сказал, что провел большую часть жизни на кораблях… Принц вздрогнул – мысли его прервал голос брата.
   Ситас спрашивал у Пророка, что хорошего тот нашел в проекте гномов.
   Прежде чем ответить, Ситэл сделал паузу, тщательно обдумывая свои слова.
   – Мне понравилось не предложение короля Вольдрина управлять спорными территориями, – ответил он. – Мне понравилась мысль о создании буферной зоны, не зависимой ни от нас, ни от императора, ни от Торбардина.
   – Ты предлагаешь нам создать новое государство? – с любопытством спросила Тералинд.
   – Не самостоятельное государство, а буферное, – ответил Пророк.
   Ульвиссен требовательно потянул свою госпожу за рукав. Тералинд в раздражении на мгновение отвернулась от Ситэла, чтобы переговорить с сенешалем, затем попросила собравшихся сделать небольшой перерыв. Дунбарт сел, запихав измятый пергамент с письмом своего короля за пазуху парчового камзола. Несмотря на сомнения, которые он испытывал относительно предложения своего короля, он остался полностью доволен собой.
   Кит-Канан едва сдерживался, наблюдая за происходящим. Он не мог разоблачить Ульвиссена во время дипломатических переговоров – особенно сегодня, в первый день своего пребывания в Сильваносте. Такое обвинение будет нарушением правил хорошего тона и поведения в Звездной Башне! Более того, мог ли Кит-Канан быть абсолютно уверен, что видел в банде Вольторно именно Ульвиссена? Бородатые люди действительно очень похожи друг на друга. Но, как бы то ни было, заученные манеры сенешаля и вся эта бессмысленная трата времени раздражали его своей глупостью.
   – Мой король предлагает разделить права между тремя народами, – заключил Дунбарт, когда Тералинд знаком сообщила, что готова. – Эрготу отводится право пасти скот, Сильванести – обрабатывать землю, а Торбардину – добывать руду.
   – Любое предложение, отдающее контроль за территорией в руки какого-либо одного государства, неприемлемо, – пронзительным голосом возразила Тералинд. Прядь темно-каштановых волос выбилась из-под гребня, она рассеянно заправила ее за ухо и уже более вежливо добавила: – Конечно, если при этом не будут гарантированы права Эргота.
   Члены делегаций, сбившись в кучу за креслами своих руководителей, начали спорить между собой о преимуществах совместного управления спорной территорией. Голоса их становились все громче и громче. Наконец Кит-Канан, потеряв терпение, вскочил на ноги.
   Ситэл поднял руку, призывая к тишине.
   – Мой сын Кит-Канан будет говорить, – объявил он, и по губам его пробежала легкая усмешка.
   – Как вы знаете, я только что возвратился в Сильваност, – быстро, взволнованным голосом начал принц. – Некоторое время я провел в диком лесу, далеко на юге, где мне пришлось познакомиться с разными эльфами и людьми. Одни, как мой друг Макели, называли лес домом. Другие видели в нем лишь предмет для грабежа. К нашим берегам причаливали корабли из Эргота, а их моряки пробирались вглубь страны, чтобы рубить деревья.
   – Да это же возмутительно! – взорвалась Тералинд. – Какое отношение все эти вещи имеют к обсуждаемому вопросу? И что хуже всего, твои обвинения бездоказательны!
   Ситэл в первый раз сбросил свою личину безразличия.
   – Мой сын говорит правду, – ледяным голосом осадил он женщину. – Ему можно доверять.
   Властность, звучавшая в его словах, заставила Тералинд смолкнуть, а Пророк велел сыну продолжать.
   – Проблема состоит в следующем. Пока короли и императоры бьются за национальную гордость и престиж, простой народ – невинные эльфы и люди – расстается с жизнью. Только богам известно, кто же на самом деле виноват, однако сейчас у нас есть возможность положить конец этим страданиям.
   – Расскажи нам, как это сделать! – саркастически произнесла Тералинд.
   – Во-первых, мы должны принять, что наша единственная цель – мир. Мне нет нужды быть прорицателем, чтобы понять: многие в Далтиготе и Сильваносте считают войну неизбежной. Итак, я спрашиваю вас: является ли война решением проблемы? – Он обернулся к лорду Дунбарту. – Ты, мой господин, как считаешь: решит ли этот вопрос война?
   – Твой вопрос некорректен, – обеспокоенно возразил гном.
   Но от Кит-Канана не так-то легко было отделаться.
   – Да или нет? – настойчиво повторил он.
   Все собравшиеся воззрились на Дунбарта, ерзавшего в своем кресле.
   – Война никогда ничего не решит, если люди доброй воли…
   – Просто ответь на вопрос! – рявкнула Тералинд.
   Дунбарт изогнул одну кустистую бровь и твердо ответил:
   – Нет. Война ничего не решит.
   Кит-Канан обернулся к безмолвному калеке-претору и его супруге:
   – Думают ли в Эрготе, что война поможет решить вопрос?
   Претор слегка качнул головой. Как обычно, за него ответила жена.
   – Нет, – произнесла Тералинд. – Нет, если мир обойдется дешевле.
   Кит-Канан обернулся к отцу:
   – Что скажешь ты, Великий Пророк?
   – Ты ведешь себя вызывающе, – предупредил Ситас.
   – Оставь его, – просто сказал отец. – Это вполне законно – спросить нас всех. Я никогда не хотел войны и сейчас не хочу.
   Кит-Канан кивнул и оглядел собравшихся:
   – Ну а теперь, эльфы, гномы и люди, неужели нельзя найти какой-то путь управления этой страной сообща?
   – Не пойму, какое отношение к нашему спору имеют гномы, – угрюмо сказала Тералинд. – Вряд ли на оспариваемой земле живет хоть один из их народа.
   – Нет, не живет, но ведь этот вопрос касается и границ наших владений, – напомнил ей Дунбарт. – Естественно, нам небезразлично, с кем соседствовать.
   Сквозь сотни узких окон в стенах башни в зал просачивался солнечный свет; в открытую дверь врывался мягкий ветерок. День манил всех бросить нудные разговоры. Ситэл потер руки и объявил:
   – Сейчас самое время прерваться, не только для того, чтобы обдумать вопросы мира, но и для того, чтобы отведать хлеба и мяса, прогуляться на солнце.
   – Как всегда, ты, Высочайший, говоришь мудрые вещи, – с усталой улыбкой ответил Дунбарт.
   Тералинд вскинулась, готовая возразить, но Пророк объявил перерыв на обед. Зал быстро опустел, и Тералинд осталась в компании претора Ульвена и Ульвиссена. Последний, не говоря ни слова, поднял хрупкого претора на руки и вынес из зала. Тералинд, стараясь подавить гнев, разорвала свой кружевной платочек на мелкие кусочки.
   Стоял прекрасный день, и члены посольств высыпали из огромных парадных дверей в сад, окружавший могучую башню. Подоспели дворцовые слуги, неся на плечах столы, и в считанные минуты расставили их на церемониальной дороге, начинавшейся у главного входа в башню. Столы для гостей Пророка накрыли белоснежными скатертями и уставили блюдами с фруктами и мясом. Выкатили бочку розового нектара, и ее клепки грохотали подобно летней грозе.
   Послы и их сопровождающие сгрудились вокруг столов. Дунбарт взял до краев наполненную чашу нектара. Он попробовал напиток и, найдя его превосходным, побрел дальше, разглядывая угощение. Через стол он заметил Кит-Канана, одиноко стоявшего на краю сада. Держа в руке еду, гном быстрыми шагами направился к нему.
   – Могу ли я присоединиться к тебе, благородный принц? – спросил он.
   – Ты гость и волен находиться, где тебе угодно, – вежливо ответил Кит-Канан.
   – А сегодня утром было интересное заседание, ты не находишь? – Дунбарт разорвал каплуна и начал обгрызать ножку. – С тех пор как мы собрались впервые, мы только сейчас начали продвигаться вперед.
   Кит-Канан откусил большой кусок яблока и уставился на гнома с некоторым удивлением:
   – Вперед? Я слышал лишь бесконечные пустые разговоры.
   Гном откинул наверх поля шляпы, чтобы повыше поднять свой золотой бокал. Осушив его, он вытер липкие усы.
   – Да благословит меня Реоркс, Высочайший! Дипломатия – это не охота. Мы нашу дичь не выслеживаем, не стреляем и не волочем ее домой, чтобы съесть. Нет, благородный принц, дипломат подобен старому гному, причесывающему волосы: каждый волос, оставшийся на гребне, – это поражение, и каждый сохранившийся на голове – победа!
   Кит-Канан, усмехнувшись, оглядел сад. Ему не хватало тяжести меча у пояса. И более того, ему не хватало леса, его пейзажей, его запахов. Город казался слишком ярким, в воздухе слишком горчило от дыма. Странно, прежде принц никогда не замечал этого.
   – О чем ты задумался, Высочайший? – поинтересовался Дунбарт.
   О чем он задумался? Кит-Канан снова взглянул на гнома.
   – Супруга претора довольно своенравна, а сам претор все время молчит. Император мог бы подыскать более подходящих послов, – заметил Кит-Канан. – Не думаю, что госпожа Тералинд очень успешно защищает свое дело.
   Дунбарт поискал, куда бы выбросить куриную кость, обгрызенную дочиста. Словно по волшебству, возник слуга и забрал мусор.
   – Ну да, она вовсе не мягкая и не тихая, но с помощью такого непримиримого упрямства тоже многого можно достичь. Принц Ситас… – Дунбарт мгновенно сообразил, с кем он разговаривает, и прикусил язык.
   – Ну? – подбодрил его Кит-Канан.
   – Да нет, ничего, Высочайший.
   – Говори, господин. Истины нечего бояться.
   – Хотел бы я обладать твоим оптимизмом, Высочайший!
   Проходивший слуга наполнил кубок гнома.
   – Я хотел сказать, что принц Ситас, твой благородный брат, не уступает в упрямстве госпоже Тералинд.
   – Да, такова правда, – кивнул Кит-Канан. – Они во многом похожи. Оба всегда считают, что истина на их стороне.
   Они с Дунбартом обменялись еще несколькими любезностями, и внезапно гном начал прощаться, затем бесцельно побрел прочь. По его словам, он хотел пообщаться с остальными. Но Кит-Канан видел его насквозь. Он покачал головой. Гномов считали грубоватыми и добродушными, но Дунбарт оказался хитрее торговца из Балифора.
   Принц в одиночестве зашагал дальше, мимо живой изгороди из цветущей лозы, доходившей ему до макушки, мимо самшитовых и кедровых деревьев, подстриженных в форме скульптур. Казалось, неистовая весна последовала за ним из леса в Сильваност. Сад был подобен водопаду цветов.
   Кит-Канан вспомнил поляну, где жил со своей маленькой семьей. Интересно, пчелы уже построили свой улей в дереве, бывшем их домом? И роняют ли цветущие деревья свои лепестки в пруд, где находился вход в пещеру Анайи? Среди великолепия и роскоши Сильваноста Кит-Канан тосковал по простой жизни, которую он делил с женой.
   Думы его прервались, когда он завернул за угол и оказался лицом к лицу с Герматией, одиноко сидевшей на каменной скамье.
   В первое мгновение Кит-Канан хотел развернуться и покинуть свою бывшую возлюбленную, затем подумал, что не может прятаться от нее вечно. Вместо того чтобы уйти, он подошел к Герматии и поздоровался.
   Герматия, не поднимая взгляда, продолжала рассеянно рассматривать зелень и цветы.
   – Сегодня утром я проснулась и подумала, что твое возвращение мне приснилось. Я спросила у горничной, и та сказала, что ты на самом деле здесь.
   Герматия говорила низким, хорошо поставленным голосом, волосы ее сверкали на солнце. Она застегивала их на затылке бриллиантовой пряжкой, как подобало высокородной замужней женщине. На белых руках с безупречно гладкой кожей не было колец. Кит-Канан подумал, что с тех пор, как он покинул Сильваност, Герматия стала еще прекрасней.
   Она попросила собеседника сесть, но он отказался.
   – Боишься оказаться со мной рядом? – усмехнулась Герматия, в первый раз встретившись с ним взглядом. – Когда-то это было твое любимое место.
   – Давай не будем ворошить прошлое, – ответил Кит-Канан, держась на расстоянии. – Все позади, с этим покончено.
   – Правда? – Глаза ее, как когда-то, завораживали его.
   Принц ощущал ее волнующее присутствие, близко-близко от себя. Кто мог бы, находясь рядом с ней, остаться равнодушным к этой огненной красоте? Однако Кит-Канан больше не любил ее; он был уверен в этом.
   – Я был женат, – многозначительно заметил он.
   – Да, я слышала об этом вчера вечером. Твоя жена умерла, так ведь?
   Нет, лишь стала другой, подумал он, но вслух произнес:
   – Да, умерла.
   – Я много думала о тебе, Кит, – мягко проговорила Герматия. – Чем больше проходило времени, тем сильнее я тосковала по тебе.
   – Ты забываешь, Тиа; я просил тебя бежать со мной – а ты отказалась.
   Она сжала его руку, воскликнув:
   – Я была глупа! Я не люблю Ситаса. Ты должен это знать.
   Рука Герматии была нежной и теплой, но Кит-Канан высвободился.
   – Он твой муж и мой брат, – ответил принц.
   Не услышав предупреждения в его голосе, она прижалась к его груди.
   – Он лишь твоя бледная копия, как принц… и как любовник, – горько призналась Герматия.
   Кит-Канан отошел от скамьи.
   – Я не собираюсь предавать его, Тиа. Я не люблю тебя, и ты должна с этим смириться.
   – Но я тебя люблю! – По щеке женщины скатилась слезинка.
   – Если это правда, мне жаль тебя. С тех пор как мы расстались, прошло много времени, я начал новую жизнь. Я больше не тот упрямый молодой дурачок, каким был когда-то.
   – И я тебе совершенно безразлична? – спросила Герматия с болью в голосе.
   – Да, – правдиво ответил Кит-Канан. – Ты мне совершенно безразлична.
   Мимо, среди лабиринта живой изгороди, промелькнул один из гномов – слуг Дунбарта.