Страница:
Расправив руками в белых лайковых перчатках свои пышные юбки, она с удовлетворением оглядела их. Ни кантов, ни рюшек, ни оборочек. И прическу тоже не уродует ни единый бантик. «Побольше простоты. Ты и так изящна». Как же права была ее свекровь! И как благодарна была ей Кейтлин за это слово — «изящная»! Конечно же, она вовсе не маленькая и уж тем более не крохотная — нет, она именно изящная! И теперь она чувствовала себя совсем по-другому.
Ренд взглянул на нее, и его глаза вспыхнули.
— Ты прекраснее, чем лунная дорожка на море! — сказал он, и Кейтлин потупилась и присела в неуклюжем реверансе. Она начала уже привыкать к некоторой экстравагантности английских комплиментов.
— Благодарю вас, сэр! — благовоспитанно отвечала она.
Возникла небольшая пауза, которую прервал нетерпеливый Ренд. Он вдруг неестественно закашлялся, а потом напыщенно вопросил:
— А как же я? Разве я не дождусь похвалы?
Кейтлин ослепительно улыбнулась.
— То, что я думаю о тебе, я скажу ночью в нашей спальне.
Его глаза блеснули — и тут же потемнели.
— Я напомню тебе о твоих словах, как только закончится этот несносный бал.
— Но кое-что, сэр, я скажу вам прямо сейчас. Ваша внешность вполне достойна великого вождя клана, и ваше место — в Шотландии!
— Кто тут говорит о Шотландии? — весело поинтересовался Роберт Рендал. Он опоздал и теперь спешил занять свое место в шеренге родственников — оно было между его женой и леди Рендал-старшей.
Кейтлин охотно пояснила:
— Ренд — глава клана Рендалов. Конечно, сейчас в это верится с трудом, но если он облачится в старинный наряд горцев…
— Ренд — и в килте? — Роберт в восторге хлопнул себя ладонью по бедру и расхохотался. — Ты слышал, Гарри? А ты, Питер? Оказывается, наш старший братец научился носить юбку! Кейтлин, будь так добра, объясни мне, он действительно горец или просто прикидывается?
Тонкие ноздри Кейтлин затрепетали.
— Старинный наряд горца совсем не смешон! И если бы вы, английские Рендалы, хоть изредка показывались в Дисайде, вы бы быстро это поняли!
Обида Кейтлин была оставлена без внимания.
— Держу пари, что девушки с визгом шарахаются прочь при виде его волосатых ног!
— И костлявых коленок!
— А ловко ли он мечет ствол?
— Что-что?
— Ствол — это всего-навсего срубленное дерево. Настоящие горцы просто обязаны ловко метать его в цель. А ты уж подумал бог весть что!
— Да при чем тут дерево, Гарри?! Свою… гм-гм… меткость Ренд обычно доказывал в тамошней гостинице.
Вдова выглядела несколько смущенной. Разговор становился все оживленнее, а ведь лакей только и дожидался ее знака, чтобы распахнуть высокие стеклянные двери и объявить о прибытии первых гостей. Леди Рендал опасалась, что ее сыновья по своему обыкновению затеют ссору, которая вполне может перерасти в потасовку — хотя и шутливую.
Вдова с виноватой улыбкой посмотрела на Кейтлин. Эта девочка накрепко вбила себе в голову, что Рендалы — дружная и сплоченная семья, и свекровь не решилась сразу огорошить свою молоденькую невестку. Какое-то время леди Рендал даже наслаждалась тем уважением, которое питала к ней Кейтлин. Но истина была горькой и непреложной. Она вовсе не была идеальной матерью идеального семейства. По натуре легкомысленная и добродушная, она никогда не умела настоять на своем. Леди Рендал вряд ли смогла бы припомнить хоть один день, когда ее обожаемые детки не дрались бы или не ссорились. Когда они повзрослели, их манеры, конечно, стали более утонченными, но зато братья и сестры придумали множество новых способов изводить друг дружку. Иногда почтенной вдове очень хотелось, чтобы все они одновременно отправились куда-нибудь на край света, но она знала, что уже через час начнет скучать по ним.
— Дети! — одернула она их, но они продолжали шуметь. И вдруг наступила звенящая тишина.
— Ты что-то сказала, Кейт? — спросила вдова.
— Я сказала, — повторила громко Кейтлин, — что уверена: английские Рендалы уступают шотландским в ловкости. Я готова держать пари. Ставку можете назвать сами.
— Нам бросили вызов! — заявил Роберт, поглядывая на Ренда. — Ну как, отправимся в Шотландию, чтобы доказать, что Кейтлин ошибается?
Ренд сощурился и медленно проговорил:
— Кейтлин, а кем ты себя считаешь?
Его тон был таким ледяным, что все невольно поежились.
— Я не понимаю…
Ренд был сама любезность:
— Ну же, Кейтлин, ответь, кто ты? Ты принадлежишь к шотландским Рендалам, или же ты — одна из нас?
Пока она собиралась с мыслями, Питер, которого не обманула напускная вежливость брата, кинулся на защиту Кейтлин.
— Все мы — шотландские Рендалы, хотим мы того или нет! Где наша родина? Где твои родовые земли, владетельный барон Рендал? В Шотландии, вот где! Знаешь, Кейтлин, а ты навела меня на хорошую мысль. Надо непременно посетить те места, где жили наши деды и прадеды.
В голосе Ренда звучала неприкрытая скука. Он едва не зевал.
— А меня туда что-то не тянет. Разве источник наших доходов находится в Дисайде? Конечно, нет. Он здесь, в Кренли. Поэтому никуда мы не поедем, а останемся тут и будем заниматься имением.
Ренд помолчал несколько секунд, как бы приглашая других высказаться, но никто не захотел спорить с ним, и потому он кивнул ливрейным лакеям. Стеклянные двери распахнулись, и в холл хлынули гости.
Вдова с грустью в голосе предавалась воспоминаниям.
— Знаешь, — сообщила она старшему сыну, — а ведь с твоим отцом я познакомилась на балу. — Леди Рендал, правда, не сказала, что была уже к тому времени помолвлена с неким молодым человеком.
— Знаю, — ласково откликнулся сын и подвел почтенную даму к ряду стульев стоявших вдоль стены. Вот-вот должна была появиться очередная группа гостей; в ожидании танцев все пока прогуливались по залу, с любопытством поглядывая на настраивавших свои инструменты музыкантов. Ренд усадил мать, а потом и сам опустился на соседний стул.
— Это была любовь с первого взгляда! — вдова вздохнула и унеслась мыслями в прошлое. Когда же она вернулась оттуда, то пытливо поглядела на сына: — Скажи, у тебя было так же?
Ренд поправлял манжету, но вдруг его пальцы замерли. Он встревоженно смотрел прямо перед собой и не отвечал матери. Та забеспокоилась:
— Что стряслось, Ренд? Что я такого сказала?
Ренд усилием воли взял себя в руки и улыбнулся.
— Не волнуйтесь, мама, все в порядке. Извините. Вы о чем-то меня спросили, а я не расслышал. Так что вы хотели узнать?
Вдова задумчиво покачала головой:
— Не помню, сынок. Кажется, в ту минуту мои мысли занимала Кейтлин. Она совершенно очаровательное создание… и так похожа на свою мать.
Разговор принимал нужный оборот.
— А разве вы знали ее мать? Мне казалось, вы никогда не путешествовали по Шотландии.
— Путешествовала? Нет, конечно. Но бывала я в Страткерне довольно часто. А потом у меня один за другим стали рождаться дети, и мне пришлось оставаться на лето в Лондоне или же ездить на взморье.
— Расскажите, какая она была.
— Мораг Рендал? О, с тех пор прошло столько лет. Она была очень красива… кельтской красотой, если ты по-нимаешь, что я имею в виду. И казалась очень гордой. — Вдова то открывала, то закрывала свой веер. — Роберт Гордон, — тихо сказала она. — Да-да, Роберт Гордон. Но они звали его как-то совсем иначе…
— Может, Дароком?
— Да-да, он звался лендлорд Дарок и был без памяти влюблен в нее. Но из этого ничего путного выйти не могло, потому что между их семьями была кровная вражда.
Ренд боялся упустить нить разговора и вел себя очень осторожно.
— А из-за чего она началась? — небрежно поинтересовался он.
Вдова зябко повела плечами и поправила свой нарядный широкий шарф.
— Это было просто ужасно! Видишь ли, после битвы при Куллодене английский отряд преследовал мятежников. Он занял Дисайд и…
Вдова умолкла.
— Я знаю, — мягко подсказал ей Ренд, — что мать Гленшила была изнасилована несколькими английскими солдатами, которых за это повесили на потолочных балках в холле Страткерна.
— Верно. Но ты не знаешь, что это были солдаты старого лендлорда Дарока.
— И вы думаете, он сам был одним из насильников?
Леди Рендал не очень нравилась тема беседы, но она все же спокойно ответила:
— Нет, разумеется. Лендлорд погиб под Куллоденом. А те солдаты… сброд, отъявленные мерзавцы… Я думаю, они вообще никому не подчинялись.
Сжалившись над матерью, лицо которой приобрело страдальческое выражение, Ренд решил слегка изменить тему.
— А что молодой Дарок? Удалось ему добиться расположения Мораг Рендал?
— Мне казалось, что да. Я бы даже не удивилась, если бы узнала, что они тайно поженились. Ты же знаешь, в Шотландии такое возможно. — Тут леди Рендал рассмеялась и добавила: — Впрочем, твой отец не был со мной согласен. Он считал, что я все выдумала. Может, и выдумала. Потому что спустя год молодой Дарок погиб на дуэли из-за какой-то другой женщины.
— Его убил Ивен Грант.
— Кто?
— Тот джентльмен, которому отец сдал на один сезон Страткерн. А мы тогда ездили в Брайтон…
— Брайтон? Да-да, припоминаю.
И леди Рендал повернулась к своей дочери Эмили и похвалила ее платье. Потом дамы обсудили достоинства и недостатки различных муслинов. Ренд терпеливо дожидался своей очереди. Наконец Эмили ушла, и он сказал:
— Думаю, отец не раз упрекал себя за то, что сдал Страткерн совершенно чужому человеку.
Вдова внимательно посмотрела на сына.
— Так оно и было. Но твой дядя переживал гораздо больше.
— Мой дядя? — У Ренда был всего один дядюшка, отец покойного Дэвида. — Но почему?
— Что-что?.. — Леди Рендал залюбовалась своим младшеньким, Питером, который самозабвенно танцевал с Кейтлин. Эти двое видели, казалось, только друг друга.
— Мама! — окликнул ее Ренд.
Вдова перевела на него взгляд и объяснила:
— Но ведь Ивен Грант был близким приятелем твоего дядюшки.
Ренд механически кивнул. Теперь он тоже не сводил глаз с Питера и Кейтлин.
— Хорошо танцуют, красиво! — пробормотал он сквозь зубы.
— Не волнуйся, за пять минут ничего не стрясется, а дольше мы тут и не пробудем.
Они вошли в кабинет Питера. Пока Питер рылся в книжном шкафу, Кейтлин оглядывала комнату. Никакой изысканной мебели. Все продумано до мелочей. Очень чисто — нигде ни пылинки. В общем, кабинет делового человека.
Кейтлин глотнула шампанского из своего бокала и задумчиво посмотрела на огромный письменный стол. Питер уверял, что поместьем занимается исключительно Ренд и что именно благодаря его заботам хозяйство налажено тут просто образцово. Оказывается, даже когда он был в армии в Испании, он не упускал ни единой мелочи и требовал ежедневных письменных докладов о том, как течет жизнь в Кренли.
— Ренд — фермер! — засмеялась Кейтлин. — Вот уж не думала, что в армии он не забывал о сельских делах!
— А чем же, по-твоему, он занимался на военной службе, в перерывах между сражениями?
— Я думала, — честно призналась Кейтлин, — что он весело проводил время в Лондоне.
Питер отыскал наконец нужные бумаги. Положив их на стол, он проказливо глянул на Кейтлин:
— В общем, ты была права. Ведь Лондон совсем недалеко от Испании. Всего несколько часов езды.
Кейтлин нахмурилась, и молодой человек тут же расхохотался:
— Не стоит надувать губки, уверяю тебя! Или ты не слышала, что все Рендалы остепеняются, как только встречают женщину своей мечты?
— Правда? — Кейтлин немедленно успокоилась и простила Питеру его неуместную шутку. — А чем занимаются другие твои братья, Гарри и Роберт? Тоже сельским хозяйством?
— Нет, хотя из них обоих вышли бы неплохие управляющие. Но земля их не интересует. Они увлечены другим…
— И чем же?
Питер торопливо листал бумаги, ища нужную страницу.
— Гарри держит конный завод, а Роберт отлично ведет все наши финансовые дела.
Тут он издал радостный возглас и, разворачивая какую-то газетную вырезку, шагнул к Кейтлин.
— Ну, а ты, Питер? Что занимает тебя? Или тебе нравится хозяйствовать в Кренли?
— Да, мне нравится наша усадьба. Но временами мне становится скучно. Понимаешь, жизнь бывает иногда такой пресной, что хочется добавить в нее перца. Я думаю, Ренд именно поэтому и отправился на войну. По-моему, я уже все тут переделал, и мне необходимо подыскать новое поле деятельности.
Кейтлин засмеялась:
— Если тебе и впрямь не хватает остроты ощущений, то я знаю, куда ты можешь отправиться.
— В Шотландию, да? — улыбнулся он.
— О, шотландские горы! Ты сразу влюбишься в них.
— Что?
— Нет-нет, ничего. Не обращай внимания.
Питер подвинул канделябр так, чтобы свет падал на найденную им газетную вырезку.
— Читай!
Кейтлин оперлась локтями о стол и углубилась в статью о сельском хозяйстве. М-да, кажется, Питер был прав. Севооборот действительно способен принести большую пользу…
— Вот видишь, Кейтлин, — торжествовал Питер, — я же говорил! А уж если с умом подсыпать на поле навоз, то…
— Здесь об этом тоже написано? Где? Покажи! Питер склонился над столом — и тут вошел Ренд. Он не стал выяснять, чем это занимаются в кабинете его брат и жена, а не раздумывая набросился на Питера с кулаками.
Когда Кейтлин услышала за спиной стремительные шаги, она молниеносно обернулась и отскочила в сторону. В следующее мгновение Питер уже лежал на столе, а Ренд восседал у него на груди. Звенели и подпрыгивали крышечки на чернильницах, перевернулась изящная фарфоровая вазочка с грифелями… Братья с грохотом свалились на пол, продолжая тузить друг друга.
— Ренд! Питер! — Кейтлин ловко подхватила чернильницу, не дав пролиться ее содержимому. — Прекратите сейчас же, слышите?!
Ответом ей было невразумительное, но довольно громкое мычание. Молодые люди явно не желали прекращать. Они желали драться. Питер заехал Ренду локтем в глаз, и братья тут же, как по команде, вскочили и принялись осторожно кружить по комнате. Каждый старался не упустить другого из виду.
— Что это на тебя нашло, а, братец? — полюбопытствовал Питер. — Впрочем, чего спрашивать, и так ясно. Только не рассчитывай на легкую победу. Я теперь сильный.
Ренд фыркнул:
— Мальчишка! Да у тебя еще молоко на губах не обсохло!
Глаза Питера сузились от злости.
— Вот как? А Кейтлин, кажется, думает иначе. Может, спросишь у нее?
Взгляд Кейтлин метался от одного к другому. Она боялась, что они что-нибудь натворят. А ведь еще совсем не-давно она считала, что английские Рендалы — это образец выдержки и хладнокровия.
— Перестаньте, ну пожалуйста! — беспомощно твердила она.
Мужчины налетели друг на друга, покачнулись, повалили одноногий столик… Кейтлин принялась пронзительно визжать. Широко раскрытыми от ужаса глазами она наблюдала за тем, как Питер, прижав к полу коленом лежащего на животе и извивающегося Ренда, методично стучал его головой о ковер. Наконец Кейтлин опомнилась, окинула взглядом комнату, бросилась к камину и схватила кочергу.
— Да прекратите же! — умоляла она, бестолково размахивая этим страшным оружием у себя перед носом.
Тут как раз Ренду удалось добраться до ноги брата. Он так ударил по ней ребром ладони, что Питер взвыл от боли и, держась за колено, откатился в сторону.
— О господи, ты же его покалечил! — запричитала Кейтлин.
— Хорошо бы! — отозвался ее муж-аристократ и навалился на брата. Заломив ему руку за спину, он перевернул Питера на живот и принялся загибать ему назад голову.
— Ты сломаешь ему шею! — металась по кабинету Кейтлин. — Ты его убьешь!
От испуга она начала всхлипывать, и хватка Ренда окрепла.
— Вот как я поступаю с теми юнцами, которые любезничают с моей женой! — заявил Ренд.
Питер в ответ что-то сдавленно прохрипел. Кейтлин рассердилась по-настоящему. — Хватит, Ренд, — сказала она и подняла вверх кочергу. — Остановись! Я вовсе не хочу делать тебе больно!
— Все, Кейтлин, успокойся. Мы закончили.
И Ренд отпустил брата, потому что тот ударил ладонью по полу — это был сигнал о капитуляции.
Оба английских джентльмена немедленно уселись по-турецки друг напротив друга. Ренд шумно отдувался. Питер проверял, вертится ли у него шея и цела ли челюсть. Кейтлин, на всякий случай не расставаясь с кочергой, с ужасом ожидала развития событий.
Ренд протянул брату руку и признал:
— А ты кое-чему научился!
— Далась тебе моя шея, братец. Ты же мог открутить мне голову! — И Питер, широко улыбаясь, пожал протянутую ему руку.
Тут оба, не сговариваясь, глянули вверх, на Кейтлин. Лучше бы они этого не делали! Аккуратно опорожнив чернильницу над белокурыми шевелюрами Ренда и Питера, леди Рендал-младшая с достоинством вышла из комнаты.
— Я прошу прощения, — сказал он. Ладно, если она хочет, чтобы он унижался, он пойдет на это. Доставит ей удовольствие.
— Кажется, тебе нравится до смерти пугать меня? Я думала, вы убьете друг друга!
— Серьезно? Но мы привыкли улаживать наши споры дракой.
— Могли бы и мне открыть этот свой маленький секрет.
В ее голосе звучал металл. Ренд спросил удивленно:
— Неужели ты не поняла, что мы всего лишь дурачимся?
— Еще минута — и я бы ударила тебя кочергой! Весь кабинет был бы в твоих мозгах!
Ренд недоверчиво приподнял бровь.
— По-моему, ты бы этого не сделала.
— А жаль. Ты вполне заслужил трепку.
Улыбаясь, он дотронулся до синяка под глазом и до шишки на лбу.
— Разве я не получил даже больше, чем заслуживаю? Питер стал настоящим бойцом. И вообще — о чем мы говорим? Ты уже отомстила мне, когда облила чернилами. — Он запустил пальцы в свои еще влажные после мытья волосы. — Ну вот, пометила меня, как овцу. Эти чернила на удивление плохо смываются.
— Я не понимаю, почему ты все это затеял? Почему не задал ни единого вопроса, а просто сразу накинулся на Питера, точно бешеный бык?
Он пожал плечами.
— У Питера сейчас такой опасный возраст. От него всего можно ожидать.
Кейтлин пытливо поглядела на мужа и заверила его:
— Все было совершенно невинно. Мы разговаривали о…
— Я слышал. Вы разговаривали о навозе.
Его широкая улыбка опять заставила ее вспылить.
— Нет! — отрезала она. — Мы говорили о Шотландии!
Едва она сказала это, как он перестал улыбаться, и Кейтлин вспомнила, что им надо обсудить куда более важные вещи, чем эта мальчишеская драка. Старательно подбирая слова, она проговорила:
— Мне казалось, Ренд, что мы с тобой намеревались жить то в Англии, то в Шотландии. Твои планы изменились, да?
— Нет. Но ты, дорогая моя, слишком торопишь события.
— Тороплю события? — Кейтлин растерялась. Она этого не замечала. Может, Ренд прав? — Но ведь у меня есть дела в Шотландии… неотложные дела.
— Да? И какие же это дела?
— Во-первых, Фиона. Она сейчас как раз в таком возрасте, когда…
— Прекрасно! Пускай приезжает в Кренли, а затем, если ты не побоишься провести сезон в Лондоне, сопровождает нас в город.
Кейтлин решила не показывать, что обиделась.
— А мой дедушка? Он не молодеет. Или ему ты тоже предложишь перебраться в Кренли?
— Да старик крепок как дуб! Вот если бы его здоровье пошатнулось, то тогда я бы призадумался, как нам поступить.
Нахмурившись, Кейтлин пристально вглядывалась в собеседника. Муж казался ей сейчас малоприятным незнакомцем.
— Раньше ты приезжал в Дисайд каждый год, правда?
— Правда. И приеду еще раз, если мне этого захочется.
Кейтлин вскинула голову, сжала кулачки и принялась наступать на Ренда. По дороге она опрокинула стул, но не обратила на это внимания. Ей было не до таких мелочей. Она пыталась сделать мужа своим союзником.
— Ренд! — восклицала она. — Ты — глава шотландского клана Рендалов! Ты — вождь! Ты носишь достойное имя. Тебе нельзя отворачиваться от своей родины. Шотландия ждет тебя. Там так много нужно сделать, тогда как здесь — Питер все объяснил мне! — все идет как по маслу. Здесь жизнь уже налажена, а в Страткерне — нет. Поезжай в Дисайд, Ренд, поезжай! Твое место там!
Ренд посмотрел на нее без тени улыбки и сказал:
— Итак, мы добрались до самого главного. Вот что, женушка, ответь мне: неужели ты и впрямь полагаешь, будто твой ум и твоя красота дают тебе право вертеть мною и указывать, как следует жить?
В его словах звучала досада. До сегодняшнего вечера, до той самой минуты, когда мать спросила, полюбил ли он Кейтлин с первого взгляда, он не задумывался о природе своих чувств к ней. Как и большинство мужчин, он терпеть не мог копаться в своей душе, пытаясь разложить эмоции по полочкам. Он хотел эту женщину. Он наслаждался ее телом и обожал поддразнивать ее. Он боялся потерять Кейтлин и чувствовал к ней необыкновенную нежность. Такое было с ним впервые. Но задумался он об этом только сегодня, во время разговора с матерью.
Осознав, что он любит свою жену, Ренд вовсе не стал более счастливым. Он изнывал от желания знать, какие чувства испытывает к нему Кейтлин, и терзался сомнениями: почему, ну почему она ни разу не сказала ему тех слов, что он десятки раз слышал от других женщин? Да, прежде он не придавал им значения, но сейчас все изменилось. Он хотел быть уверенным, что Кейтлин тоже любит его!
Но в душе Ренда с каждым днем крепло убеждение, что Кейтлин любит один лишь Дисайд — гористый и неуютный шотландский Дисайд. Леди Маргарет уже говорила об этом Ренду, а сегодня в кабинете Питер чуть не пообещал Кейтлин отправиться в Шотландию… И Дэвиду только смерть помешала вернуться в этот треклятый Дисайд! Да, так оно и есть! Кейтлин фанатично любит Шотландию, и она пойдет на все, лишь бы перетянуть побольше людей на свою сторону.
Нынче он иначе смотрел на то, что тогда, в Страткерне, казалось ему всего лишь потворством прихоти молодой женщины. Он позволил Кейтлин привести шотландское имение в порядок, не понимая, какую опасность таило в себе это его разрешение. Оказывается, Кейтлин решила, что это всего лишь первый шаг и что за ним последуют другие. А в результате они навсегда обоснуются в Дисайде и думать забудут об Англии. Ах, если бы Кейтлин произнесла те заветные слова! Тогда Ренд пересилил бы себя и остался в Шотландии. Он весь мир положил бы к ее ногам! Но она молчала, и потому каждое его слово, каждый жест должны быть тщательно выверены и взвешены. Что ж, пускай спор о Шотландии станет пробным камнем…
— Дают мне право на… на что, Ренд? — Кейтлин негромко рассмеялась. — Ты с кем-то меня спутал, Ренд! А может, ты сошел с ума?
— Значит, ты скажешь, что не пользуешься мною ради достижения собственных целей?
Кейтлин густо покраснела. В его словах была толика правды. — Что ты имеешь в виду, Ренд?
— Какой невинный взгляд! Ну нет, меня тебе не провести. Я не так прост, как Питер. Я знаю, что ты пойдешь на любую хитрость для того, чтобы выманить меня и братьев из Кренли.
— Ты ведешь речь о Шотландии?
— Да, милая, и тебе это прекрасно известно. Но позволь заметить, что в этот раз ты перехитрила саму себя. Ты предложила моим братцам это странное пари. Ты сказала Питеру, будто в Шотландии он сможет найти себе дело по сердцу. Ну, и кто же станет твоей следующей жертвой? Моя бедная мать? Или мои сестры? Не знаю. Но за себя я теперь ручаюсь. Я уже не тот простофиля, который когда-то слушал твои рассуждения о прекрасной Шотландии. Все! С этих пор мы с тобой не будем говорить ни о Дисайде, ни о Страткерне. Они того не стоят! Шотландии и твоему клану нужны мои деньги? Так вот: они их не получат!
Ноздри Кейтлин раздувались, щеки пылали. Она была в ярости.
— Что ты сказал?! — прошипела она.
— Ты прекрасно меня расслышала, милочка. Ты пы-аешься обменять свои ум и красоту на мое богатство. Может, ты не знала, каково твое истинное призвание?
Кейтлин не находила слов. Она задыхалась от негодования. И все это после того, что она для него сделала?! Вот она — английская благодарность! А она-то ради него уехала из Дисайда, бросила на произвол судьбы дедушку, и Фиону, и… и Бокейн! А какие ночи пережили они вдвоем! Как хорошо было разговаривать с ним по душам! Как она доверяла ему! И его родным, которым самое место в Бедламе, тоже! А он!.. Он заявил, что Кейтлин продала себя ради нескольких акров земли и сундуков с деньгами… или где он там хранит свои сокровища!..
— Надеюсь, ты не собираешься уверять, что любишь меня? — Голос Ренда звенел, как струна, но внешне он был спокоен, и это обмануло Кейтлин.
— Любовь? — презрительно проговорила она. — А что это такое? Такого слова не знаем ни ты, ни я. Твоя беда, Ренд, в том, что ты не умеешь быть женщине другом. Привязанность, дружба… Впрочем, что это я? Ведь у нас уже как-то был разговор об этом.
На его скулах заходили желваки; он из последних сил сдерживал себя.
— Ты случайно не ставишь ли мне опять в пример Дэвида?
— Я не утверждаю, что Дэвид был безупречен, но что такое дружба, он знал!
Ренд взглянул на нее, и его глаза вспыхнули.
— Ты прекраснее, чем лунная дорожка на море! — сказал он, и Кейтлин потупилась и присела в неуклюжем реверансе. Она начала уже привыкать к некоторой экстравагантности английских комплиментов.
— Благодарю вас, сэр! — благовоспитанно отвечала она.
Возникла небольшая пауза, которую прервал нетерпеливый Ренд. Он вдруг неестественно закашлялся, а потом напыщенно вопросил:
— А как же я? Разве я не дождусь похвалы?
Кейтлин ослепительно улыбнулась.
— То, что я думаю о тебе, я скажу ночью в нашей спальне.
Его глаза блеснули — и тут же потемнели.
— Я напомню тебе о твоих словах, как только закончится этот несносный бал.
— Но кое-что, сэр, я скажу вам прямо сейчас. Ваша внешность вполне достойна великого вождя клана, и ваше место — в Шотландии!
— Кто тут говорит о Шотландии? — весело поинтересовался Роберт Рендал. Он опоздал и теперь спешил занять свое место в шеренге родственников — оно было между его женой и леди Рендал-старшей.
Кейтлин охотно пояснила:
— Ренд — глава клана Рендалов. Конечно, сейчас в это верится с трудом, но если он облачится в старинный наряд горцев…
— Ренд — и в килте? — Роберт в восторге хлопнул себя ладонью по бедру и расхохотался. — Ты слышал, Гарри? А ты, Питер? Оказывается, наш старший братец научился носить юбку! Кейтлин, будь так добра, объясни мне, он действительно горец или просто прикидывается?
Тонкие ноздри Кейтлин затрепетали.
— Старинный наряд горца совсем не смешон! И если бы вы, английские Рендалы, хоть изредка показывались в Дисайде, вы бы быстро это поняли!
Обида Кейтлин была оставлена без внимания.
— Держу пари, что девушки с визгом шарахаются прочь при виде его волосатых ног!
— И костлявых коленок!
— А ловко ли он мечет ствол?
— Что-что?
— Ствол — это всего-навсего срубленное дерево. Настоящие горцы просто обязаны ловко метать его в цель. А ты уж подумал бог весть что!
— Да при чем тут дерево, Гарри?! Свою… гм-гм… меткость Ренд обычно доказывал в тамошней гостинице.
Вдова выглядела несколько смущенной. Разговор становился все оживленнее, а ведь лакей только и дожидался ее знака, чтобы распахнуть высокие стеклянные двери и объявить о прибытии первых гостей. Леди Рендал опасалась, что ее сыновья по своему обыкновению затеют ссору, которая вполне может перерасти в потасовку — хотя и шутливую.
Вдова с виноватой улыбкой посмотрела на Кейтлин. Эта девочка накрепко вбила себе в голову, что Рендалы — дружная и сплоченная семья, и свекровь не решилась сразу огорошить свою молоденькую невестку. Какое-то время леди Рендал даже наслаждалась тем уважением, которое питала к ней Кейтлин. Но истина была горькой и непреложной. Она вовсе не была идеальной матерью идеального семейства. По натуре легкомысленная и добродушная, она никогда не умела настоять на своем. Леди Рендал вряд ли смогла бы припомнить хоть один день, когда ее обожаемые детки не дрались бы или не ссорились. Когда они повзрослели, их манеры, конечно, стали более утонченными, но зато братья и сестры придумали множество новых способов изводить друг дружку. Иногда почтенной вдове очень хотелось, чтобы все они одновременно отправились куда-нибудь на край света, но она знала, что уже через час начнет скучать по ним.
— Дети! — одернула она их, но они продолжали шуметь. И вдруг наступила звенящая тишина.
— Ты что-то сказала, Кейт? — спросила вдова.
— Я сказала, — повторила громко Кейтлин, — что уверена: английские Рендалы уступают шотландским в ловкости. Я готова держать пари. Ставку можете назвать сами.
— Нам бросили вызов! — заявил Роберт, поглядывая на Ренда. — Ну как, отправимся в Шотландию, чтобы доказать, что Кейтлин ошибается?
Ренд сощурился и медленно проговорил:
— Кейтлин, а кем ты себя считаешь?
Его тон был таким ледяным, что все невольно поежились.
— Я не понимаю…
Ренд был сама любезность:
— Ну же, Кейтлин, ответь, кто ты? Ты принадлежишь к шотландским Рендалам, или же ты — одна из нас?
Пока она собиралась с мыслями, Питер, которого не обманула напускная вежливость брата, кинулся на защиту Кейтлин.
— Все мы — шотландские Рендалы, хотим мы того или нет! Где наша родина? Где твои родовые земли, владетельный барон Рендал? В Шотландии, вот где! Знаешь, Кейтлин, а ты навела меня на хорошую мысль. Надо непременно посетить те места, где жили наши деды и прадеды.
В голосе Ренда звучала неприкрытая скука. Он едва не зевал.
— А меня туда что-то не тянет. Разве источник наших доходов находится в Дисайде? Конечно, нет. Он здесь, в Кренли. Поэтому никуда мы не поедем, а останемся тут и будем заниматься имением.
Ренд помолчал несколько секунд, как бы приглашая других высказаться, но никто не захотел спорить с ним, и потому он кивнул ливрейным лакеям. Стеклянные двери распахнулись, и в холл хлынули гости.
Вдова с грустью в голосе предавалась воспоминаниям.
— Знаешь, — сообщила она старшему сыну, — а ведь с твоим отцом я познакомилась на балу. — Леди Рендал, правда, не сказала, что была уже к тому времени помолвлена с неким молодым человеком.
— Знаю, — ласково откликнулся сын и подвел почтенную даму к ряду стульев стоявших вдоль стены. Вот-вот должна была появиться очередная группа гостей; в ожидании танцев все пока прогуливались по залу, с любопытством поглядывая на настраивавших свои инструменты музыкантов. Ренд усадил мать, а потом и сам опустился на соседний стул.
— Это была любовь с первого взгляда! — вдова вздохнула и унеслась мыслями в прошлое. Когда же она вернулась оттуда, то пытливо поглядела на сына: — Скажи, у тебя было так же?
Ренд поправлял манжету, но вдруг его пальцы замерли. Он встревоженно смотрел прямо перед собой и не отвечал матери. Та забеспокоилась:
— Что стряслось, Ренд? Что я такого сказала?
Ренд усилием воли взял себя в руки и улыбнулся.
— Не волнуйтесь, мама, все в порядке. Извините. Вы о чем-то меня спросили, а я не расслышал. Так что вы хотели узнать?
Вдова задумчиво покачала головой:
— Не помню, сынок. Кажется, в ту минуту мои мысли занимала Кейтлин. Она совершенно очаровательное создание… и так похожа на свою мать.
Разговор принимал нужный оборот.
— А разве вы знали ее мать? Мне казалось, вы никогда не путешествовали по Шотландии.
— Путешествовала? Нет, конечно. Но бывала я в Страткерне довольно часто. А потом у меня один за другим стали рождаться дети, и мне пришлось оставаться на лето в Лондоне или же ездить на взморье.
— Расскажите, какая она была.
— Мораг Рендал? О, с тех пор прошло столько лет. Она была очень красива… кельтской красотой, если ты по-нимаешь, что я имею в виду. И казалась очень гордой. — Вдова то открывала, то закрывала свой веер. — Роберт Гордон, — тихо сказала она. — Да-да, Роберт Гордон. Но они звали его как-то совсем иначе…
— Может, Дароком?
— Да-да, он звался лендлорд Дарок и был без памяти влюблен в нее. Но из этого ничего путного выйти не могло, потому что между их семьями была кровная вражда.
Ренд боялся упустить нить разговора и вел себя очень осторожно.
— А из-за чего она началась? — небрежно поинтересовался он.
Вдова зябко повела плечами и поправила свой нарядный широкий шарф.
— Это было просто ужасно! Видишь ли, после битвы при Куллодене английский отряд преследовал мятежников. Он занял Дисайд и…
Вдова умолкла.
— Я знаю, — мягко подсказал ей Ренд, — что мать Гленшила была изнасилована несколькими английскими солдатами, которых за это повесили на потолочных балках в холле Страткерна.
— Верно. Но ты не знаешь, что это были солдаты старого лендлорда Дарока.
— И вы думаете, он сам был одним из насильников?
Леди Рендал не очень нравилась тема беседы, но она все же спокойно ответила:
— Нет, разумеется. Лендлорд погиб под Куллоденом. А те солдаты… сброд, отъявленные мерзавцы… Я думаю, они вообще никому не подчинялись.
Сжалившись над матерью, лицо которой приобрело страдальческое выражение, Ренд решил слегка изменить тему.
— А что молодой Дарок? Удалось ему добиться расположения Мораг Рендал?
— Мне казалось, что да. Я бы даже не удивилась, если бы узнала, что они тайно поженились. Ты же знаешь, в Шотландии такое возможно. — Тут леди Рендал рассмеялась и добавила: — Впрочем, твой отец не был со мной согласен. Он считал, что я все выдумала. Может, и выдумала. Потому что спустя год молодой Дарок погиб на дуэли из-за какой-то другой женщины.
— Его убил Ивен Грант.
— Кто?
— Тот джентльмен, которому отец сдал на один сезон Страткерн. А мы тогда ездили в Брайтон…
— Брайтон? Да-да, припоминаю.
И леди Рендал повернулась к своей дочери Эмили и похвалила ее платье. Потом дамы обсудили достоинства и недостатки различных муслинов. Ренд терпеливо дожидался своей очереди. Наконец Эмили ушла, и он сказал:
— Думаю, отец не раз упрекал себя за то, что сдал Страткерн совершенно чужому человеку.
Вдова внимательно посмотрела на сына.
— Так оно и было. Но твой дядя переживал гораздо больше.
— Мой дядя? — У Ренда был всего один дядюшка, отец покойного Дэвида. — Но почему?
— Что-что?.. — Леди Рендал залюбовалась своим младшеньким, Питером, который самозабвенно танцевал с Кейтлин. Эти двое видели, казалось, только друг друга.
— Мама! — окликнул ее Ренд.
Вдова перевела на него взгляд и объяснила:
— Но ведь Ивен Грант был близким приятелем твоего дядюшки.
Ренд механически кивнул. Теперь он тоже не сводил глаз с Питера и Кейтлин.
— Хорошо танцуют, красиво! — пробормотал он сквозь зубы.
* * *
Улизнув с бала, Кейтлин почувствовала себя виноватой. Все-таки она была хозяйкой дома, и развлекать гостей являлось ее прямой обязанностью. Но Питер успокоил ее словами:— Не волнуйся, за пять минут ничего не стрясется, а дольше мы тут и не пробудем.
Они вошли в кабинет Питера. Пока Питер рылся в книжном шкафу, Кейтлин оглядывала комнату. Никакой изысканной мебели. Все продумано до мелочей. Очень чисто — нигде ни пылинки. В общем, кабинет делового человека.
Кейтлин глотнула шампанского из своего бокала и задумчиво посмотрела на огромный письменный стол. Питер уверял, что поместьем занимается исключительно Ренд и что именно благодаря его заботам хозяйство налажено тут просто образцово. Оказывается, даже когда он был в армии в Испании, он не упускал ни единой мелочи и требовал ежедневных письменных докладов о том, как течет жизнь в Кренли.
— Ренд — фермер! — засмеялась Кейтлин. — Вот уж не думала, что в армии он не забывал о сельских делах!
— А чем же, по-твоему, он занимался на военной службе, в перерывах между сражениями?
— Я думала, — честно призналась Кейтлин, — что он весело проводил время в Лондоне.
Питер отыскал наконец нужные бумаги. Положив их на стол, он проказливо глянул на Кейтлин:
— В общем, ты была права. Ведь Лондон совсем недалеко от Испании. Всего несколько часов езды.
Кейтлин нахмурилась, и молодой человек тут же расхохотался:
— Не стоит надувать губки, уверяю тебя! Или ты не слышала, что все Рендалы остепеняются, как только встречают женщину своей мечты?
— Правда? — Кейтлин немедленно успокоилась и простила Питеру его неуместную шутку. — А чем занимаются другие твои братья, Гарри и Роберт? Тоже сельским хозяйством?
— Нет, хотя из них обоих вышли бы неплохие управляющие. Но земля их не интересует. Они увлечены другим…
— И чем же?
Питер торопливо листал бумаги, ища нужную страницу.
— Гарри держит конный завод, а Роберт отлично ведет все наши финансовые дела.
Тут он издал радостный возглас и, разворачивая какую-то газетную вырезку, шагнул к Кейтлин.
— Ну, а ты, Питер? Что занимает тебя? Или тебе нравится хозяйствовать в Кренли?
— Да, мне нравится наша усадьба. Но временами мне становится скучно. Понимаешь, жизнь бывает иногда такой пресной, что хочется добавить в нее перца. Я думаю, Ренд именно поэтому и отправился на войну. По-моему, я уже все тут переделал, и мне необходимо подыскать новое поле деятельности.
Кейтлин засмеялась:
— Если тебе и впрямь не хватает остроты ощущений, то я знаю, куда ты можешь отправиться.
— В Шотландию, да? — улыбнулся он.
— О, шотландские горы! Ты сразу влюбишься в них.
— Что?
— Нет-нет, ничего. Не обращай внимания.
Питер подвинул канделябр так, чтобы свет падал на найденную им газетную вырезку.
— Читай!
Кейтлин оперлась локтями о стол и углубилась в статью о сельском хозяйстве. М-да, кажется, Питер был прав. Севооборот действительно способен принести большую пользу…
— Вот видишь, Кейтлин, — торжествовал Питер, — я же говорил! А уж если с умом подсыпать на поле навоз, то…
— Здесь об этом тоже написано? Где? Покажи! Питер склонился над столом — и тут вошел Ренд. Он не стал выяснять, чем это занимаются в кабинете его брат и жена, а не раздумывая набросился на Питера с кулаками.
Когда Кейтлин услышала за спиной стремительные шаги, она молниеносно обернулась и отскочила в сторону. В следующее мгновение Питер уже лежал на столе, а Ренд восседал у него на груди. Звенели и подпрыгивали крышечки на чернильницах, перевернулась изящная фарфоровая вазочка с грифелями… Братья с грохотом свалились на пол, продолжая тузить друг друга.
— Ренд! Питер! — Кейтлин ловко подхватила чернильницу, не дав пролиться ее содержимому. — Прекратите сейчас же, слышите?!
Ответом ей было невразумительное, но довольно громкое мычание. Молодые люди явно не желали прекращать. Они желали драться. Питер заехал Ренду локтем в глаз, и братья тут же, как по команде, вскочили и принялись осторожно кружить по комнате. Каждый старался не упустить другого из виду.
— Что это на тебя нашло, а, братец? — полюбопытствовал Питер. — Впрочем, чего спрашивать, и так ясно. Только не рассчитывай на легкую победу. Я теперь сильный.
Ренд фыркнул:
— Мальчишка! Да у тебя еще молоко на губах не обсохло!
Глаза Питера сузились от злости.
— Вот как? А Кейтлин, кажется, думает иначе. Может, спросишь у нее?
Взгляд Кейтлин метался от одного к другому. Она боялась, что они что-нибудь натворят. А ведь еще совсем не-давно она считала, что английские Рендалы — это образец выдержки и хладнокровия.
— Перестаньте, ну пожалуйста! — беспомощно твердила она.
Мужчины налетели друг на друга, покачнулись, повалили одноногий столик… Кейтлин принялась пронзительно визжать. Широко раскрытыми от ужаса глазами она наблюдала за тем, как Питер, прижав к полу коленом лежащего на животе и извивающегося Ренда, методично стучал его головой о ковер. Наконец Кейтлин опомнилась, окинула взглядом комнату, бросилась к камину и схватила кочергу.
— Да прекратите же! — умоляла она, бестолково размахивая этим страшным оружием у себя перед носом.
Тут как раз Ренду удалось добраться до ноги брата. Он так ударил по ней ребром ладони, что Питер взвыл от боли и, держась за колено, откатился в сторону.
— О господи, ты же его покалечил! — запричитала Кейтлин.
— Хорошо бы! — отозвался ее муж-аристократ и навалился на брата. Заломив ему руку за спину, он перевернул Питера на живот и принялся загибать ему назад голову.
— Ты сломаешь ему шею! — металась по кабинету Кейтлин. — Ты его убьешь!
От испуга она начала всхлипывать, и хватка Ренда окрепла.
— Вот как я поступаю с теми юнцами, которые любезничают с моей женой! — заявил Ренд.
Питер в ответ что-то сдавленно прохрипел. Кейтлин рассердилась по-настоящему. — Хватит, Ренд, — сказала она и подняла вверх кочергу. — Остановись! Я вовсе не хочу делать тебе больно!
— Все, Кейтлин, успокойся. Мы закончили.
И Ренд отпустил брата, потому что тот ударил ладонью по полу — это был сигнал о капитуляции.
Оба английских джентльмена немедленно уселись по-турецки друг напротив друга. Ренд шумно отдувался. Питер проверял, вертится ли у него шея и цела ли челюсть. Кейтлин, на всякий случай не расставаясь с кочергой, с ужасом ожидала развития событий.
Ренд протянул брату руку и признал:
— А ты кое-чему научился!
— Далась тебе моя шея, братец. Ты же мог открутить мне голову! — И Питер, широко улыбаясь, пожал протянутую ему руку.
Тут оба, не сговариваясь, глянули вверх, на Кейтлин. Лучше бы они этого не делали! Аккуратно опорожнив чернильницу над белокурыми шевелюрами Ренда и Питера, леди Рендал-младшая с достоинством вышла из комнаты.
* * *
Бал давно закончился. Кейтлин и Ренд стояли в разных углах спальни. Ренд только что отпустил горничную жены. В его взгляде читалась настороженность, в ее — гнев.— Я прошу прощения, — сказал он. Ладно, если она хочет, чтобы он унижался, он пойдет на это. Доставит ей удовольствие.
— Кажется, тебе нравится до смерти пугать меня? Я думала, вы убьете друг друга!
— Серьезно? Но мы привыкли улаживать наши споры дракой.
— Могли бы и мне открыть этот свой маленький секрет.
В ее голосе звучал металл. Ренд спросил удивленно:
— Неужели ты не поняла, что мы всего лишь дурачимся?
— Еще минута — и я бы ударила тебя кочергой! Весь кабинет был бы в твоих мозгах!
Ренд недоверчиво приподнял бровь.
— По-моему, ты бы этого не сделала.
— А жаль. Ты вполне заслужил трепку.
Улыбаясь, он дотронулся до синяка под глазом и до шишки на лбу.
— Разве я не получил даже больше, чем заслуживаю? Питер стал настоящим бойцом. И вообще — о чем мы говорим? Ты уже отомстила мне, когда облила чернилами. — Он запустил пальцы в свои еще влажные после мытья волосы. — Ну вот, пометила меня, как овцу. Эти чернила на удивление плохо смываются.
— Я не понимаю, почему ты все это затеял? Почему не задал ни единого вопроса, а просто сразу накинулся на Питера, точно бешеный бык?
Он пожал плечами.
— У Питера сейчас такой опасный возраст. От него всего можно ожидать.
Кейтлин пытливо поглядела на мужа и заверила его:
— Все было совершенно невинно. Мы разговаривали о…
— Я слышал. Вы разговаривали о навозе.
Его широкая улыбка опять заставила ее вспылить.
— Нет! — отрезала она. — Мы говорили о Шотландии!
Едва она сказала это, как он перестал улыбаться, и Кейтлин вспомнила, что им надо обсудить куда более важные вещи, чем эта мальчишеская драка. Старательно подбирая слова, она проговорила:
— Мне казалось, Ренд, что мы с тобой намеревались жить то в Англии, то в Шотландии. Твои планы изменились, да?
— Нет. Но ты, дорогая моя, слишком торопишь события.
— Тороплю события? — Кейтлин растерялась. Она этого не замечала. Может, Ренд прав? — Но ведь у меня есть дела в Шотландии… неотложные дела.
— Да? И какие же это дела?
— Во-первых, Фиона. Она сейчас как раз в таком возрасте, когда…
— Прекрасно! Пускай приезжает в Кренли, а затем, если ты не побоишься провести сезон в Лондоне, сопровождает нас в город.
Кейтлин решила не показывать, что обиделась.
— А мой дедушка? Он не молодеет. Или ему ты тоже предложишь перебраться в Кренли?
— Да старик крепок как дуб! Вот если бы его здоровье пошатнулось, то тогда я бы призадумался, как нам поступить.
Нахмурившись, Кейтлин пристально вглядывалась в собеседника. Муж казался ей сейчас малоприятным незнакомцем.
— Раньше ты приезжал в Дисайд каждый год, правда?
— Правда. И приеду еще раз, если мне этого захочется.
Кейтлин вскинула голову, сжала кулачки и принялась наступать на Ренда. По дороге она опрокинула стул, но не обратила на это внимания. Ей было не до таких мелочей. Она пыталась сделать мужа своим союзником.
— Ренд! — восклицала она. — Ты — глава шотландского клана Рендалов! Ты — вождь! Ты носишь достойное имя. Тебе нельзя отворачиваться от своей родины. Шотландия ждет тебя. Там так много нужно сделать, тогда как здесь — Питер все объяснил мне! — все идет как по маслу. Здесь жизнь уже налажена, а в Страткерне — нет. Поезжай в Дисайд, Ренд, поезжай! Твое место там!
Ренд посмотрел на нее без тени улыбки и сказал:
— Итак, мы добрались до самого главного. Вот что, женушка, ответь мне: неужели ты и впрямь полагаешь, будто твой ум и твоя красота дают тебе право вертеть мною и указывать, как следует жить?
В его словах звучала досада. До сегодняшнего вечера, до той самой минуты, когда мать спросила, полюбил ли он Кейтлин с первого взгляда, он не задумывался о природе своих чувств к ней. Как и большинство мужчин, он терпеть не мог копаться в своей душе, пытаясь разложить эмоции по полочкам. Он хотел эту женщину. Он наслаждался ее телом и обожал поддразнивать ее. Он боялся потерять Кейтлин и чувствовал к ней необыкновенную нежность. Такое было с ним впервые. Но задумался он об этом только сегодня, во время разговора с матерью.
Осознав, что он любит свою жену, Ренд вовсе не стал более счастливым. Он изнывал от желания знать, какие чувства испытывает к нему Кейтлин, и терзался сомнениями: почему, ну почему она ни разу не сказала ему тех слов, что он десятки раз слышал от других женщин? Да, прежде он не придавал им значения, но сейчас все изменилось. Он хотел быть уверенным, что Кейтлин тоже любит его!
Но в душе Ренда с каждым днем крепло убеждение, что Кейтлин любит один лишь Дисайд — гористый и неуютный шотландский Дисайд. Леди Маргарет уже говорила об этом Ренду, а сегодня в кабинете Питер чуть не пообещал Кейтлин отправиться в Шотландию… И Дэвиду только смерть помешала вернуться в этот треклятый Дисайд! Да, так оно и есть! Кейтлин фанатично любит Шотландию, и она пойдет на все, лишь бы перетянуть побольше людей на свою сторону.
Нынче он иначе смотрел на то, что тогда, в Страткерне, казалось ему всего лишь потворством прихоти молодой женщины. Он позволил Кейтлин привести шотландское имение в порядок, не понимая, какую опасность таило в себе это его разрешение. Оказывается, Кейтлин решила, что это всего лишь первый шаг и что за ним последуют другие. А в результате они навсегда обоснуются в Дисайде и думать забудут об Англии. Ах, если бы Кейтлин произнесла те заветные слова! Тогда Ренд пересилил бы себя и остался в Шотландии. Он весь мир положил бы к ее ногам! Но она молчала, и потому каждое его слово, каждый жест должны быть тщательно выверены и взвешены. Что ж, пускай спор о Шотландии станет пробным камнем…
— Дают мне право на… на что, Ренд? — Кейтлин негромко рассмеялась. — Ты с кем-то меня спутал, Ренд! А может, ты сошел с ума?
— Значит, ты скажешь, что не пользуешься мною ради достижения собственных целей?
Кейтлин густо покраснела. В его словах была толика правды. — Что ты имеешь в виду, Ренд?
— Какой невинный взгляд! Ну нет, меня тебе не провести. Я не так прост, как Питер. Я знаю, что ты пойдешь на любую хитрость для того, чтобы выманить меня и братьев из Кренли.
— Ты ведешь речь о Шотландии?
— Да, милая, и тебе это прекрасно известно. Но позволь заметить, что в этот раз ты перехитрила саму себя. Ты предложила моим братцам это странное пари. Ты сказала Питеру, будто в Шотландии он сможет найти себе дело по сердцу. Ну, и кто же станет твоей следующей жертвой? Моя бедная мать? Или мои сестры? Не знаю. Но за себя я теперь ручаюсь. Я уже не тот простофиля, который когда-то слушал твои рассуждения о прекрасной Шотландии. Все! С этих пор мы с тобой не будем говорить ни о Дисайде, ни о Страткерне. Они того не стоят! Шотландии и твоему клану нужны мои деньги? Так вот: они их не получат!
Ноздри Кейтлин раздувались, щеки пылали. Она была в ярости.
— Что ты сказал?! — прошипела она.
— Ты прекрасно меня расслышала, милочка. Ты пы-аешься обменять свои ум и красоту на мое богатство. Может, ты не знала, каково твое истинное призвание?
Кейтлин не находила слов. Она задыхалась от негодования. И все это после того, что она для него сделала?! Вот она — английская благодарность! А она-то ради него уехала из Дисайда, бросила на произвол судьбы дедушку, и Фиону, и… и Бокейн! А какие ночи пережили они вдвоем! Как хорошо было разговаривать с ним по душам! Как она доверяла ему! И его родным, которым самое место в Бедламе, тоже! А он!.. Он заявил, что Кейтлин продала себя ради нескольких акров земли и сундуков с деньгами… или где он там хранит свои сокровища!..
— Надеюсь, ты не собираешься уверять, что любишь меня? — Голос Ренда звенел, как струна, но внешне он был спокоен, и это обмануло Кейтлин.
— Любовь? — презрительно проговорила она. — А что это такое? Такого слова не знаем ни ты, ни я. Твоя беда, Ренд, в том, что ты не умеешь быть женщине другом. Привязанность, дружба… Впрочем, что это я? Ведь у нас уже как-то был разговор об этом.
На его скулах заходили желваки; он из последних сил сдерживал себя.
— Ты случайно не ставишь ли мне опять в пример Дэвида?
— Я не утверждаю, что Дэвид был безупречен, но что такое дружба, он знал!