Страница:
Пока ее внимание не нужно. Сначала надо выловить охранников. Все же здесь гуляют детишки не простых людей.
Вон те три парня точно телохранители – кто еще будет сидеть в ночном клубе в три часа ночи у стойки бара в наглухо застегнутых костюмах и цедить кофе из крошечных чашечек?
Еще двое под вопросом. Уже не в строгих костюмах, уже не у стойки бара. Но повадки, повадки… Видно, не первый месяц ходят сюда за детишками своих клиентов. Обвыклись, чувствуют себя как дома. Или поняли, какой здесь контингент, и не хотят особо выделяться, – кому охота сидеть этакими пугалами в строгих костюмах у барной стойки и цедить кофе… Можно понять ребят.
И, скорее всего, телохранитель Марго один из этих двух…
Ну что? Вроде эти двое уже заметили, исподтишка оглядели его и признали не слишком опасным. Вроде как приняли к сведению, записали в реестр и оставили в тылу, как часть обстановки. Ну, будем надеяться…
Стас поставил коктейль и ленивой походочкой направился в противоположную часть зала! На этот раз не по краю, а через центр.
Не останавливаясь, махнул Марго рукой:
– Guten Abend, Рикки-Тики-Тави, – с немецким акцентом.
И все тем же ленивым шагом прошел дальше. Туда, где за ширмой в лабиринте едва освещенных коридорчиков спрятались крошечные комнатки для приватных бесед и прочего приятного времяпрепровождения. Это здесь за четыре года не изменилось…
Стас выбрал свободную комнатку в самой глубине коридора. Подвязал одну сторону портьеры ремешком, чтобы этот закуток сразу бросался в глаза. Вошел в едва различимую темноту и присел на подлокотник диванчика.
Ну что же… Сети расставлены. Будем надеяться, приманка была достаточно интригующей…
Света из коридорчика стало меньше. Чья-то тень перекрыла путь свету.
– Gute Nacht?..
Стас усмехнулся. Ну, если уж Марго, с которой виделись только неделю назад, начинает с нерешительного “Gute Nacht”… Значит, не зря убил вечер на маскировку. Работает на сто один процент.
Правда, Марго не профессионал. Взгляд у нее, может быть, и цепкий, но она не знает, чего искать, к чему приглядываться. Профессионал же знает, какие черточки изменить сложнее всего, и высматривает именно их. И если профи насторожен, то его ни контактными линзами, ни цветом волос, ни оранжевой рубашкой вокруг пальца не обвести. Это все помогает только от случайных доброжелателей, вроде тех, что настучали на Серого в “Дубовых домиках”.
– Entschuldigen Sie?..
Стас щелкнул крошечным бра рядом с диваном. К едва заметному мерцанию из коридора добавился теплый свет от двух плафонов, похожих на оранжевые розы.
– Доброй ночи, Марго.
– Стас?..
Марго смотрела, и на ее лице расцветала какая-то странная улыбка, словно она не могла поверить своим глазам.
Наконец она шагнула внутрь и опустила штору. Поправила ее, чтобы отгородить закуток.
– А я – то думаю, что это еще за белокурый принц на черном “Сахалине”… Не видела его никогда, словно бы… А он зовет так, как никто уж давно звать не осмеливается… – Марго еще раз оглядела Стаса, на этот раз придирчиво. – Тебя совсем не узнать…
– Я знаю.
Стас пересел с подлокотника на диванчик, повел рукой, приглашая. Марго села.
– Только тебе это не идет. Ни эта одежда, ни этот цвет волос, ни прическа. И твои глаза без линз куда красивее. И… Марго нахмурилась. И фыркнула:
– Чего ты улыбаешься? Ты что, специально так вырядился, чтобы тебя не узнали?
– Ты же узнала.
– Я… Со мной отдельная история. И ты это прекрасно знаешь, пришелец из детских снов… – Марго перестала улыбаться. – Я тебя ждала.
Стас с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд.
Чертовы сказки! Ох уж все эти “мы в ответе за тех, кого приручили!”
После таких сказок вдвойне неприятно чувствовать себя расчетливым мерзавцем. Эх, не те, не те ты книжки в детстве читал… Надо было что-нибудь простое, с кровищей, да побольше. Вот тогда бы вырос нормальным мачо. Настоящим мужчиной. Чтобы пил все, что горит, и трахал все, что двигается. А тут – сплошное самокопание. Смотреть противно. Даже дочь своего врага обмануть не может толком… Тьфу!
– Подожди… – Марго нахмурилась. – Или ты не ради меня так вырядился? Ты от кого-то прячешься?..
Стас почувствовал, как она напряглась, словно бы поджалась, – на глаз незаметно, но ее бедро больше не касалось его ноги. Будто пропал контакт между двумя оголенными проводками.
– Так ты не ради меня приехал? И вырядился так не для отвода глаз моего ангела-хранителя? – Она едва уловимо кивнула на ширму, туда, где за коридорчиком, в зале, остался ее телохранитель. – Тебе нужна работа? И ты решил, что можешь пригодиться отцу? Хочешь, чтобы я замолвила словечко?..
Ее лицо стало холодным, как посмертная маска.
Стас вздохнул.
Ладно. Честность честностью и врать, конечно же, некрасиво – да и, главное, паршиво, самому же больнее всего – да, все это так. Но тут уж деваться некуда. В конце концов, приручил-то не только ее…
Есть еще Арни. И его чертовы друзья, которым зачем-то необходим секвенсор. Что будет с ним, если всякие засранцы ради красивой позы начнут забивать на поиски секвенсора?..
Так что хватит. Поиграли в честность – и хватит.
– Марго, Марго… Поманила и забыла? А я тебе поверил… Иногда жизнь вдруг словно останавливается, и все вокруг видишь совсем другими глазами… И хочется уйти с колеи, по которой тебя несет жизнь. Сделать один шаг в сторону. Может быть, самый верный шаг в твоей жизни. Помнишь?..
– Гм… Красиво излагаете, сударь. Хотя и не совсем моими словами…
Она опустила глаза, но тут же вскинула. Опять глаза в глаза.
– А я вот тоже кому-то поверила. Про то, что надо выкинуть эту дурь из головы. Что я одна такая принцесса на горошине, которая может позволить себе эту блажь. А все остальные не на горошине, а на бобах, добывают черный хлеб в поте лица своего.
– Возможно, надо как-то сочетать? – сказал Стас. – Искать золотую середину?
Марго вздохнула:
– Золотая середина… Я, конечно, могу поговорить с отцом, но… Боюсь, ты ему не пригодишься.
– Почему?
– У него уже есть дрессировщик.
– Хороший?
– Не знаю… Но подходит отцу больше, чем ты.
– Почему?
– А почему ты спрашиваешь? – Марго усмехнулась. – Профессиональная ревность?
– Вроде того.
– Нет, дело не в мастерстве… Просто… Вы с отцом постоянно грызлись. Он без тебя не мог, и ему приходилось терпеть тебя таким, какой ты есть. А ты не хотел делать в точности то, что было нужно ему. Ты дрессировщик, но не живодер… Теперь же он нашел то, что ему нужно. Она не только дрессировщик. Жестокая, едва не срывается на откровенный садизм даже с людьми, что уж о животных говорить…
– Она?
– Не помню, как ее зовут. Для отцовских ратников она Бавори. И видимо, это имя от мира куда точнее того имени от государства, что записано у нее в паспорте…
– Мадам Бавори?..
Не слишком ли тонко для “ратников” ее отца?..
– Нет… Далеко не мадам. Вовсе не та французская неженка и истеричка. Была еще одна. Графиня. Венгерская графиня, искавшая молодости в ваннах, полных крови девственниц…
Стас кивнул.
– Да, вспомнил. Группа еще была такая…
– Может быть… Я думаю, отцовские ратники это не сами придумали, а это ее, если можно так сказать, официальная кличка. Авторизованная. Как Крысолов.
– Гм!
– А почему Крысолов, кстати?
– Потому что крысы меня слушаются.
– Крысиный царь?
– Да чего мелочиться, тогда уж сразу бог.
– Ловец крысиных душ… – тихо, почти выдохнула.
Улыбнулась. На этот раз иначе. И глаза… Те же самые и все-таки другие…
И рука – словно сама по себе – уже лежит на ее талии. И до ее глаз куда ближе, чем раньше… И до губ…
Сволочь, что же ты делаешь! Для тебя это мимолетное приключение, а для нее?
Она же ради тебя в Старый Город моталась, от отца убегала! И так с детства в подсознании засел и все никак не выветришься! А теперь решил вдоль старой лески еще новый канат протянуть, покрепче? Чтобы еще лет на пять превратить ее жизнь в мучительное ожидание непонятно чего?..
Стас заставил себя остановиться.
Трудно… Но надо остановиться. Мы в ответе за тех, кого приручили. А иногда хочется свободы. Хватит прирученных.
Стас чуть отстранился. Кашлянул, прочищая горло.
– И давно она с отцом? – И все равно голос был какой-то хриплый.
– Кто? – спросила Марго. Подалась вперед. И глаза большие-большие… Стоп, стоп, стоп. Ну-ка, пришли в себя! Стас еще раз кашлянул.
– Бавори…
В черных глазах сверкнула молния. Руки оказались на груди и толкнули.
Сама Марго, еще миг назад бывшая так близко, оказалась далеко-далеко. Откинулась, отодвинулась на самый край диванчика, прижалась к спинке.
Стас попытался поймать рукой ее пальцы, удержать, но она оттолкнула руку.
– Нет, спасибо… Милостыни мне не надо.
Стас сглотнул. Осторожно потянулся:
– Марго…
– Нет! Хочешь узнать про Бавори? Ты за этим пришел? Я тебе расскажу. Только милостыни не надо…
Стас не то кисло усмехнулся, не то оскалился. Натянул на лицо эту усмешку как еще одну ширму.
Словно стыдно.
Перед самим собой.
Встал, вышел не прощаясь, почти выбежал… Еще бы и дверью хлопнул, если бы тут дверь была?
Блин… Как сопливый юнец – влюбленный, гордый и неопытный. Совершенно не умеющий общаться с людьми.
Готовый из мухи сделать слона. Вместо того чтобы склеить маленькую трещинку, едва она наметилась, – вместо этого запускающий в трещинку ноготь и раскачивающий, расширяющий ее, пока трещинка не превратится в разлом и все не разлетится кусками…
Неужели правда влюбился?..
Стас сморщился.
Оглянулся. Прислушался.
Показалось? Или правда был тихий зов?..
Нет. Все равно не стоит возвращаться. Даже если тихий зов и был.
Черт бы все это побрал! Но это ведь в самом деле так: мы в ответе за тех, кого приручили. И если хочешь свободы и не хочешь быть в ответе, не приручай.
А уж если порвал – то нельзя собирать обломки и склеивать.
Иначе потом этому конца-края не будет. Когда за каждым разрывом будет чудиться надежда на примирение… Это будет уже что-то болезненное, мучительное – и бесконечное.
Стас чертыхнулся, крутанулся на каблуках и зашагал по коридорчику. Выкинуть, выкинуть, выкинуть это все из головы!
Только любовных томлений не хватало – когда нужно добраться до секвенсора, когда на твои поиски брошены все гэбэшники области и к ним вот-вот ребята Графа присоединятся!
Лишь на выходе в зал взял себя в руки.
Медленно, медленно шагать! Ненапряжно, неспешно. Не дай бог, если телохранителю Марго почудится что-то подозрительное и он привяжется…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вон те три парня точно телохранители – кто еще будет сидеть в ночном клубе в три часа ночи у стойки бара в наглухо застегнутых костюмах и цедить кофе из крошечных чашечек?
Еще двое под вопросом. Уже не в строгих костюмах, уже не у стойки бара. Но повадки, повадки… Видно, не первый месяц ходят сюда за детишками своих клиентов. Обвыклись, чувствуют себя как дома. Или поняли, какой здесь контингент, и не хотят особо выделяться, – кому охота сидеть этакими пугалами в строгих костюмах у барной стойки и цедить кофе… Можно понять ребят.
И, скорее всего, телохранитель Марго один из этих двух…
Ну что? Вроде эти двое уже заметили, исподтишка оглядели его и признали не слишком опасным. Вроде как приняли к сведению, записали в реестр и оставили в тылу, как часть обстановки. Ну, будем надеяться…
Стас поставил коктейль и ленивой походочкой направился в противоположную часть зала! На этот раз не по краю, а через центр.
Не останавливаясь, махнул Марго рукой:
– Guten Abend, Рикки-Тики-Тави, – с немецким акцентом.
И все тем же ленивым шагом прошел дальше. Туда, где за ширмой в лабиринте едва освещенных коридорчиков спрятались крошечные комнатки для приватных бесед и прочего приятного времяпрепровождения. Это здесь за четыре года не изменилось…
* * *
Две комнатки были заняты. Там, за плотными занавесками, шуршали одеждой, шумно дышали и тихо постанывали.Стас выбрал свободную комнатку в самой глубине коридора. Подвязал одну сторону портьеры ремешком, чтобы этот закуток сразу бросался в глаза. Вошел в едва различимую темноту и присел на подлокотник диванчика.
Ну что же… Сети расставлены. Будем надеяться, приманка была достаточно интригующей…
Света из коридорчика стало меньше. Чья-то тень перекрыла путь свету.
– Gute Nacht?..
Стас усмехнулся. Ну, если уж Марго, с которой виделись только неделю назад, начинает с нерешительного “Gute Nacht”… Значит, не зря убил вечер на маскировку. Работает на сто один процент.
Правда, Марго не профессионал. Взгляд у нее, может быть, и цепкий, но она не знает, чего искать, к чему приглядываться. Профессионал же знает, какие черточки изменить сложнее всего, и высматривает именно их. И если профи насторожен, то его ни контактными линзами, ни цветом волос, ни оранжевой рубашкой вокруг пальца не обвести. Это все помогает только от случайных доброжелателей, вроде тех, что настучали на Серого в “Дубовых домиках”.
– Entschuldigen Sie?..
Стас щелкнул крошечным бра рядом с диваном. К едва заметному мерцанию из коридора добавился теплый свет от двух плафонов, похожих на оранжевые розы.
– Доброй ночи, Марго.
– Стас?..
Марго смотрела, и на ее лице расцветала какая-то странная улыбка, словно она не могла поверить своим глазам.
Наконец она шагнула внутрь и опустила штору. Поправила ее, чтобы отгородить закуток.
– А я – то думаю, что это еще за белокурый принц на черном “Сахалине”… Не видела его никогда, словно бы… А он зовет так, как никто уж давно звать не осмеливается… – Марго еще раз оглядела Стаса, на этот раз придирчиво. – Тебя совсем не узнать…
– Я знаю.
Стас пересел с подлокотника на диванчик, повел рукой, приглашая. Марго села.
– Только тебе это не идет. Ни эта одежда, ни этот цвет волос, ни прическа. И твои глаза без линз куда красивее. И… Марго нахмурилась. И фыркнула:
– Чего ты улыбаешься? Ты что, специально так вырядился, чтобы тебя не узнали?
– Ты же узнала.
– Я… Со мной отдельная история. И ты это прекрасно знаешь, пришелец из детских снов… – Марго перестала улыбаться. – Я тебя ждала.
Стас с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд.
Чертовы сказки! Ох уж все эти “мы в ответе за тех, кого приручили!”
После таких сказок вдвойне неприятно чувствовать себя расчетливым мерзавцем. Эх, не те, не те ты книжки в детстве читал… Надо было что-нибудь простое, с кровищей, да побольше. Вот тогда бы вырос нормальным мачо. Настоящим мужчиной. Чтобы пил все, что горит, и трахал все, что двигается. А тут – сплошное самокопание. Смотреть противно. Даже дочь своего врага обмануть не может толком… Тьфу!
– Подожди… – Марго нахмурилась. – Или ты не ради меня так вырядился? Ты от кого-то прячешься?..
Стас почувствовал, как она напряглась, словно бы поджалась, – на глаз незаметно, но ее бедро больше не касалось его ноги. Будто пропал контакт между двумя оголенными проводками.
– Так ты не ради меня приехал? И вырядился так не для отвода глаз моего ангела-хранителя? – Она едва уловимо кивнула на ширму, туда, где за коридорчиком, в зале, остался ее телохранитель. – Тебе нужна работа? И ты решил, что можешь пригодиться отцу? Хочешь, чтобы я замолвила словечко?..
Ее лицо стало холодным, как посмертная маска.
Стас вздохнул.
Ладно. Честность честностью и врать, конечно же, некрасиво – да и, главное, паршиво, самому же больнее всего – да, все это так. Но тут уж деваться некуда. В конце концов, приручил-то не только ее…
Есть еще Арни. И его чертовы друзья, которым зачем-то необходим секвенсор. Что будет с ним, если всякие засранцы ради красивой позы начнут забивать на поиски секвенсора?..
Так что хватит. Поиграли в честность – и хватит.
– Марго, Марго… Поманила и забыла? А я тебе поверил… Иногда жизнь вдруг словно останавливается, и все вокруг видишь совсем другими глазами… И хочется уйти с колеи, по которой тебя несет жизнь. Сделать один шаг в сторону. Может быть, самый верный шаг в твоей жизни. Помнишь?..
– Гм… Красиво излагаете, сударь. Хотя и не совсем моими словами…
Она опустила глаза, но тут же вскинула. Опять глаза в глаза.
– А я вот тоже кому-то поверила. Про то, что надо выкинуть эту дурь из головы. Что я одна такая принцесса на горошине, которая может позволить себе эту блажь. А все остальные не на горошине, а на бобах, добывают черный хлеб в поте лица своего.
– Возможно, надо как-то сочетать? – сказал Стас. – Искать золотую середину?
Марго вздохнула:
– Золотая середина… Я, конечно, могу поговорить с отцом, но… Боюсь, ты ему не пригодишься.
– Почему?
– У него уже есть дрессировщик.
– Хороший?
– Не знаю… Но подходит отцу больше, чем ты.
– Почему?
– А почему ты спрашиваешь? – Марго усмехнулась. – Профессиональная ревность?
– Вроде того.
– Нет, дело не в мастерстве… Просто… Вы с отцом постоянно грызлись. Он без тебя не мог, и ему приходилось терпеть тебя таким, какой ты есть. А ты не хотел делать в точности то, что было нужно ему. Ты дрессировщик, но не живодер… Теперь же он нашел то, что ему нужно. Она не только дрессировщик. Жестокая, едва не срывается на откровенный садизм даже с людьми, что уж о животных говорить…
– Она?
– Не помню, как ее зовут. Для отцовских ратников она Бавори. И видимо, это имя от мира куда точнее того имени от государства, что записано у нее в паспорте…
– Мадам Бавори?..
Не слишком ли тонко для “ратников” ее отца?..
– Нет… Далеко не мадам. Вовсе не та французская неженка и истеричка. Была еще одна. Графиня. Венгерская графиня, искавшая молодости в ваннах, полных крови девственниц…
Стас кивнул.
– Да, вспомнил. Группа еще была такая…
– Может быть… Я думаю, отцовские ратники это не сами придумали, а это ее, если можно так сказать, официальная кличка. Авторизованная. Как Крысолов.
– Гм!
– А почему Крысолов, кстати?
– Потому что крысы меня слушаются.
– Крысиный царь?
– Да чего мелочиться, тогда уж сразу бог.
– Ловец крысиных душ… – тихо, почти выдохнула.
Улыбнулась. На этот раз иначе. И глаза… Те же самые и все-таки другие…
И рука – словно сама по себе – уже лежит на ее талии. И до ее глаз куда ближе, чем раньше… И до губ…
Сволочь, что же ты делаешь! Для тебя это мимолетное приключение, а для нее?
Она же ради тебя в Старый Город моталась, от отца убегала! И так с детства в подсознании засел и все никак не выветришься! А теперь решил вдоль старой лески еще новый канат протянуть, покрепче? Чтобы еще лет на пять превратить ее жизнь в мучительное ожидание непонятно чего?..
Стас заставил себя остановиться.
Трудно… Но надо остановиться. Мы в ответе за тех, кого приручили. А иногда хочется свободы. Хватит прирученных.
Стас чуть отстранился. Кашлянул, прочищая горло.
– И давно она с отцом? – И все равно голос был какой-то хриплый.
– Кто? – спросила Марго. Подалась вперед. И глаза большие-большие… Стоп, стоп, стоп. Ну-ка, пришли в себя! Стас еще раз кашлянул.
– Бавори…
В черных глазах сверкнула молния. Руки оказались на груди и толкнули.
Сама Марго, еще миг назад бывшая так близко, оказалась далеко-далеко. Откинулась, отодвинулась на самый край диванчика, прижалась к спинке.
Стас попытался поймать рукой ее пальцы, удержать, но она оттолкнула руку.
– Нет, спасибо… Милостыни мне не надо.
Стас сглотнул. Осторожно потянулся:
– Марго…
– Нет! Хочешь узнать про Бавори? Ты за этим пришел? Я тебе расскажу. Только милостыни не надо…
* * *
В голове прояснилось, лишь когда за спиной упала штора, отрезав теплый желтый свет.Стас не то кисло усмехнулся, не то оскалился. Натянул на лицо эту усмешку как еще одну ширму.
Словно стыдно.
Перед самим собой.
Встал, вышел не прощаясь, почти выбежал… Еще бы и дверью хлопнул, если бы тут дверь была?
Блин… Как сопливый юнец – влюбленный, гордый и неопытный. Совершенно не умеющий общаться с людьми.
Готовый из мухи сделать слона. Вместо того чтобы склеить маленькую трещинку, едва она наметилась, – вместо этого запускающий в трещинку ноготь и раскачивающий, расширяющий ее, пока трещинка не превратится в разлом и все не разлетится кусками…
Неужели правда влюбился?..
Стас сморщился.
Оглянулся. Прислушался.
Показалось? Или правда был тихий зов?..
Нет. Все равно не стоит возвращаться. Даже если тихий зов и был.
Черт бы все это побрал! Но это ведь в самом деле так: мы в ответе за тех, кого приручили. И если хочешь свободы и не хочешь быть в ответе, не приручай.
А уж если порвал – то нельзя собирать обломки и склеивать.
Иначе потом этому конца-края не будет. Когда за каждым разрывом будет чудиться надежда на примирение… Это будет уже что-то болезненное, мучительное – и бесконечное.
Стас чертыхнулся, крутанулся на каблуках и зашагал по коридорчику. Выкинуть, выкинуть, выкинуть это все из головы!
Только любовных томлений не хватало – когда нужно добраться до секвенсора, когда на твои поиски брошены все гэбэшники области и к ним вот-вот ребята Графа присоединятся!
Лишь на выходе в зал взял себя в руки.
Медленно, медленно шагать! Ненапряжно, неспешно. Не дай бог, если телохранителю Марго почудится что-то подозрительное и он привяжется…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Пустые дороги, освещенные голубоватыми фонарями, разрезали город призрачными реками.
Машина неслась, летела, плыла по пустому городу. Редкие огни окон, рекламы, освещенные витрины… И голубовато-зеленые уличные фонари, способные превратить даже загаженный провинциальный город в стильный и задумчивый, полный тайн и невнятных, но так щемящих сердце обещаний…
Тайн и в самом деле хватало.
Ну и где теперь искать секвенсор?
Марго может думать, что Граф восстановил ферму на старом месте. Но она не была на старой ферме, не видела, что посреди пожарища есть только крохотный строительный фургончик вроде сторожки – да и тот давно заброшен…
Тогда – где?
Кроме Марго, ниточек к Графу нет.
И никаких намеков, где он мог организовать новую ферму. А город большой. А с пригородами-приростками и того больше… Население еще в начале века перевалило за полмиллиона. А за последние три года город еще больше разросся. Дома росли, как грибы. Тут и там тускло светились синими пунктирами скелеты огромных жирафов – краны, краны, краны…
Нет, объехать и осмотреть весь город нереально. Это не деревня. Далеко не деревня.
Тогда как искать? Может, правда, крыс послать? И плюнуть на то, что их могут обнаружить? Деваться-то все равно некуда, и хуже не будет. А шесть сотен пронырливых тварей, шесть сотен зорких глазенок… Любую подворотню обыщут.
Только как им объяснить, что искать?
Знал бы, что искать – сам бы нашел. Но представление о ферме только в самых общих чертах. Модифицированные крысы, конечно, твари умные. Их не то что с природной крысой не сравнить, они и любую, даже самую умную собаку переплюнут по сообразительности. Ну, если собака, конечно, не модифицированная…
Они умны, чертовски умны для животных. Все-таки найти ферму для разведения генных ублюдков при отсутствии конкретного описания… Нет, не объяснить. Слишком абстрактно. Лобастому, наверно, можно. Роммель тоже поймет. Белоснежка, возможно… Блондиночка с норовом, но сообразительная. А остальные шесть сотен крысиных душ?..
Когда впереди показался съезд на дорогу к старой ферме, Стас сбросил скорость. Съехал с шоссе, опустил окно и медленно-медленно пополз по дороге.
Через сотню метров, когда дорога пошла на изгиб и деревья отгородили ее от шоссе, остановился и заглушил мотор. Прислушался. На бога надейся, а сам не плошай…
Тихо. Никто к машине не лезет.
Стас свистнул. Прислушался.
Без изменений.
Та-ак… Неужели и в самом деле что-то случилось?
Стас распахнул дверцу, полез из машины – и вздрогнул.
– Ч-черт!
Мимолетный взгляд в зеркало заднего вида отозвался во всем теле адреналиновой встряской. Стас еще раз глянул в зеркальце. Тьфу, ну и видок… Ну еще бы крысы узнали в этой стальной арийской образине прежнего Крысолова!
Ладно, подождем. Пусть теплый воздух из машины вынесет запах. По внешности не узнают, а по запаху должны. Одеколон дорогой, с большим числом ингредиентов, – но это не должно их смутить. В этом отношении модифицированные крысы как собаки. На одеколоны не обращают внимания. Только на запахи тела, на действительно биологические запахи.
С обочины к машине вынырнули две крысы.
– Доклад, – скомандовал Стас.
Крысы переглянулись. Быстрые, едва уловимые движения и ужимки. Совсем как люди, старые приятели, решающие, кому делать то, что сделать необходимо, но неохота.
Наконец одна крыса нырнула в сторону, в тень. Вторая же подалась вперед и принялась кружиться, то привставая на задних лапах, то отстукивая передними по земле. Почти пчелиный танец. На самом деле куда более информативно, чем пчелиный танец. Все же матушка-природа кое в чем та еще пофигистка. Работает по минимуму. Человеческие руки способны на большее.
Всего крыса сделала четыре па. Движения не идеальные, но вполне четкие, все паттерны различимы:
“Спокойно”. “Чужих не было”. “Потерь нет”. “Какие будут приказы”?
– Молодец. – Стас склонился, почесал тварюгу за ушами. – Служба!
Крыса привстала на задние лапки, с силой упала на передние, попытавшись стукнуть когтями по земле как можно громче, и унеслась за обочину.
Перед воротами встретил еще один крысиный патруль. Эти сами вылезли, тут же заблокировав машину, – все как полагается.
К машине вынырнул Роммель. Пригляделся, пискнул, и патруль брызнул прочь от машины.
Стас приоткрыл дверцу:
– Ну, герр майор, что у нас?
Роммель закружился в танце. Его движения были куда четче, чем у патрульного возле шоссе.
Тут тоже без происшествий.
Ну и замечательно.
Стас вылез из машины, открыл багажник и вывалил два мешка арахиса. В принципе, сегодня крысиные души должны были сами о себе позаботиться. Вокруг лес, где достаточно и животных, и корней, и припрятанных обычными грызунами запасов…
Но мало ли как дальше сложится. Пусть лучше будут сыты.
Стас залез обратно в “ниву-шевроле”, проехал в ворота, припарковался за сторожкой. Взял с заднего сиденья пакет с едой и большую пластиковую бутыль с питьевой водой, обошел фургончик…
И замер перед дверью. По нервам опять стегнуло адреналином, как собачьей лапой по гитарным струнам. Из дома неслись голоса.
Стас сглотнул. Прислушался.
– Блин!!!
Не голоса это, а опять эта стеклянная сиська! Ох уж этот Серый! Прямо какой-то телевизионный наркоман, а не карликовый шимпанзе!
Стас поднял руку с бутылью, подцепил мизинцем за ручку и с чувством рванул дверь. В уши ворвался настырный, слишком резкий и возбужденный голос – и почему даже в крупных телекомпаниях не могут выдрессировать журналистов, чтобы они говорили спокойно, а не орали в микрофон? И голоса у них у всех как на подбор – один противнее другого. Особенно у женщин.
И опять про Старый Город… Ох уж эти охотники за сенсациями, высосанными из пальца, чтобы не сказать сермяжнее. Уши вянут в тысячный раз слушать одно и то же. Серый тоже хорош! Включил эту дрянь. Нашел что смотреть!
Серый выглянул из комнаты.
Хмурый, как черт.
– Гырыга!
– Ты чего? Хвост прищемил?
– Гырыга!
– Ну чего заладил? Жрать хочешь? Так и скажи. Ыва?
Стас прошел в крохотный закуток, отведенный под кухоньку. Поставил пакет на стол и стал выкладывать. Баночки колы, чай, замороженные пиццы, ветка бананов, сеточка мандаринов…
Серый не отставал ни на шаг. И все порывался схватить за руку.
– Серый, ну отвали, а? Отстань… На, держи! Ыва, ыва!
Стас содрал часть кожуры с мандарина – в комнате заблагоухало Новым годом, – и протянул Серому. Но тот мандарином не соблазнился.
А, ну конечно. Целый день без воды. Стас вскрыл бутыль и нацедил полстакана.
– Держи.
– Гырыга! Га!
– Да что такое? Жрать не хочешь, пить не хочешь… Чего надо-то?
Серый схватил за руку и потянул в коридор.
– Блин, ну что еще… Серый тащил к телевизору.
– Гырыга! Га! Га! – Серый указывал на экран.
Стас сморщился, но глянул… и так и замер. По телу опять пошла волна адреналина. На этот раз долгая, сильная, оставляя во всем теле жаркую, колючую тяжесть.
Там, на экране, не было журналиста. Это было не телешоу. Шел репортаж. И на экране был…
Да, не показалось. Так и есть. Там был ставший почти родным за три года голубой пятиэтажный дом. Без окон на первых четырех этажах.
Даже Серый, бывший там всего-то ничего, и тот узнал. Потому и верещал.
– Черт возьми, только этого не хватало… Неужели какие-то улики в “Дубовых домиках” остались? Вычислили? И решили объявить в федеральный розыск?..
– Гырыга!
– Да замолчи, Серый! Я все вижу! Дай послушать!
Дом показывали со стороны прудика. И быстро стало ясно почему.
С другой стороны, с улицы, была бы видна дверь, выбитая “Кутузовым”. А дом выбрали для показа именно потому, что он был в идеальном состоянии. Единственный из всех внутри Садового кольца.
Ну еще бы… Кто еще три года подряд, каждую весну, нанимал и лично привозил в центр Старого Города испуганных строителей, чтобы приводили дом в порядок?
Тогда это было нужно, чтобы производить впечатление на клиентов. Крысолов, да еще специализирующийся на модифицированных крысах, – довольно экзотическая профессия. И если офис, он же дом Крысолова, будет похож на логово бомжа… Не самый лучший подход для прикручивания к гонорару нулей.
Теперь это было нужно для того же. Только не Крысолову, а военным журналистам и тем, кто их подкармливает. Нужен был самый лучший вид. Чтобы последнему идиоту стало ясно, почему войска должны опять штурмовать центр города и наконец-то освободить его от крыс. Да вы только гляньте, в каком идеальном состоянии дома в центре! Ну не жалко ли оставлять эту красотищу на откуп серым тварям?..
Стас слушал выспренние периоды и кусал губы.
Перед домом лежал длинный ряд из тушек убитых крыс. Штук сто пятьдесят. Еще бы понять, откуда именно взялись эти сто пятьдесят крысиных трупиков… Журналист за кадром наворачивал патриотизм на патетику, спаривал высокий штиль с канцеляризмами – так и сыпал словесами! – да все не по делу. Много слов про разведку боем, но ни слова про потери, а они должны быть. Они всегда есть. Особенно если бой был в центре, где держат масть цивильные крысы. Обученные и скоординированные друзьями Арни.
Или этих крыс отстреляли на окраинах Старого Города? Там, где крысы дикие и тупые? А потом уж привезли к дому и выложили аккуратненьким рядочком? Потому и потерь нет, что дальше этого пятачка перед домом никто не совался?
Черт возьми, надо новости хоть изредка смотреть! Замотался, да. Но надо поглядывать. А то так можно и конец света пропустить…
Блин… Чертов Рубаков с шилом в заднице! Надо ноги в руки и как можно быстрее обратно в город.
Арни, малыш Арни, пусть и вымахавший уже за два метра и весящий триста кило…
Только как туда вернуться? Попасть в центр города поверху не получится, теперь там войсками все оцеплено. Под землей… Это надо батальон крыс обратно к Старому Городу вести.
Вроде бы проще – в сторону Старого Города машины не проверяют. Можно угнать фуру, загрузить в нее всех крыс и за полдня добраться… Можно было бы. Если бы не те чертовы два гэбэшника! Теперь из-за них розыск, и с фурой ничего не выйдет. Остановят не из-за крыс, остановят из-за их хозяина… Ч-черт!
Стас от души врезал кулаком в дверную коробку.
Слава богам, наконец-то лощеного и многословного военкора сменил другой, не такой пустозвон.
– Выдвижение в центр города было осуществлено с севера. Наиболее значительное продвижение было достигнуто в секторе тридцать два. Старожилы знают этот сектор как район станции метро “Арбатская”…
Стас сглотнул. “Арбатская”… С нее переход на “Боровицкую”… В тронный зал с облетевшей со стен гранитной облицовкой и чадящими факелами…
– Как и предсказывали данные разведки, численность крыс в этом году выше, чем в прошлом. Разведка боем превратилась в настоящее побоище. Малая часть уничтоженных крыс вывезена для проведения дальнейших исследований…
Стас зашипел-заматерился сквозь зубы.
Черт возьми их извечное вранье! Малая часть! В устах военкоров это может значить все что угодно. Скорее всего, заказанное генералами показушное вранье.
А если нет? Вдруг на этот раз не врут? Что, если полторы сотни крыс, сложенных перед домом, в самом деле лишь малая часть и солдаты в самом деле штурмовали станции подземки?
Успел Арни выбраться оттуда? Или, как упрямый мальчишка, решил драться за свои владения до конца? Без своего элитного батальона, который здесь…
И, может быть, он…
Нет. Нет! Не может быть.
Стас схватил со стола планшетку и опять зашипел сквозь зубы. Индикатор заряда красный, словно на планшетке целый день работали. Хотя пять дней назад лично ставил свежий и с тех пор на ней ничего не делал. Лишь как часами пользовался. А в режиме часов аккумулятора должно хватать лет на десять… В чем дело? В блоке питания какой-то контакт коротит потихоньку?
Ладно, черт с ним пока, лишь бы работала. Проще новую купить.
Стас расстегнул сумку. Раскопал вещи – где тут был адаптер для сети? Ага, вот ты где…
Подключил планшетку к сети, подсоединился к спутниковому каналу связи. Вышел в сеть, стал сооружать хвост из прокси-адресов. Через Европу, через Штаты, через Азию… Вот теперь можно и в родной Рунет.
Узнавать новости по ящику – это как заниматься любовью через одеяло. И уж тем более, когда речь идет о Старом Городе и военных операциях внутри него.
Слава богам, теперь в нашей армии полно программистов. И слава богам, эти программеры еще не забыли, что в русском человеке главное – душа. То есть вместо занятий делом лучше повисеть в чатах и потрепаться… Хуже беременных домохозяек на седьмом месяце. Тем хоть что-то надо делать по дому, а у этих рабочий день за компьютером.
Вот и первый такой чат, чат десантников, “Полосатые орлята”. Стас вошел и нахмурился.
Ладно, есть еще. Что у нас в “Долматинцах войны”?
Стас поежился. И тут пусто. Не просто пусто – а совершенно, строго, по-военному идеально. Как зелена трава на плацу, выкрашенная по случаю встречи звездастого генерала, заглянувшего с проверкой. Так же пусты были списки присутствующих. Словно их с хлоркой мыли.
Что за нафиг?..
Стас переплел пальцы, хрустнул суставами. Ну и дела… Похоже, на этот раз кашу заварили круто. Всерьез. Никакая это не разведка боем. Самая настоящая попытка неожиданной атаки. Только захлебнувшаяся.
Кажется…
Или не захлебнувшаяся, и сейчас в центре города идет бойня?..
Остается надеяться на то, что тот ряд крысиных трупиков перед домом был сложен аккуратно не просто так. Что эти сто пятьдесят крыс – вовсе не малая часть, как говорил корреспондент, а все крысы, которых смогли уничтожить солдаты. Потому и лежат таким ровным рядочком, чтобы хоть чем-то можно было похвастаться. Сложи их в одну кучу, будет казаться гораздо меньше.
Хорошо, если так. Хорошо, если это была лишь разведка боем и сейчас в центре тихо и пусто…
Но это лишь надежда.
И никак не узнать, что с Арни.
Даже если он жив – как его теперь найти? Раньше можно было приехать к “Арбатской”, через нее выйти на “Боровицкую”. А где он теперь?
Надо как-то связаться с его “друзьями”. Но как? Наверняка они как-то выходят в сеть, но, ясное дело, себя не афишируют. Выйти на них через сеть никак не получится…
Стоп. Телефон! У них должен быть телефон! Тот, который сам же им давал! Они не позвонили, но можно позвонить им. Номер есть.
Машина неслась, летела, плыла по пустому городу. Редкие огни окон, рекламы, освещенные витрины… И голубовато-зеленые уличные фонари, способные превратить даже загаженный провинциальный город в стильный и задумчивый, полный тайн и невнятных, но так щемящих сердце обещаний…
Тайн и в самом деле хватало.
Ну и где теперь искать секвенсор?
Марго может думать, что Граф восстановил ферму на старом месте. Но она не была на старой ферме, не видела, что посреди пожарища есть только крохотный строительный фургончик вроде сторожки – да и тот давно заброшен…
Тогда – где?
Кроме Марго, ниточек к Графу нет.
И никаких намеков, где он мог организовать новую ферму. А город большой. А с пригородами-приростками и того больше… Население еще в начале века перевалило за полмиллиона. А за последние три года город еще больше разросся. Дома росли, как грибы. Тут и там тускло светились синими пунктирами скелеты огромных жирафов – краны, краны, краны…
Нет, объехать и осмотреть весь город нереально. Это не деревня. Далеко не деревня.
Тогда как искать? Может, правда, крыс послать? И плюнуть на то, что их могут обнаружить? Деваться-то все равно некуда, и хуже не будет. А шесть сотен пронырливых тварей, шесть сотен зорких глазенок… Любую подворотню обыщут.
Только как им объяснить, что искать?
Знал бы, что искать – сам бы нашел. Но представление о ферме только в самых общих чертах. Модифицированные крысы, конечно, твари умные. Их не то что с природной крысой не сравнить, они и любую, даже самую умную собаку переплюнут по сообразительности. Ну, если собака, конечно, не модифицированная…
Они умны, чертовски умны для животных. Все-таки найти ферму для разведения генных ублюдков при отсутствии конкретного описания… Нет, не объяснить. Слишком абстрактно. Лобастому, наверно, можно. Роммель тоже поймет. Белоснежка, возможно… Блондиночка с норовом, но сообразительная. А остальные шесть сотен крысиных душ?..
Когда впереди показался съезд на дорогу к старой ферме, Стас сбросил скорость. Съехал с шоссе, опустил окно и медленно-медленно пополз по дороге.
Через сотню метров, когда дорога пошла на изгиб и деревья отгородили ее от шоссе, остановился и заглушил мотор. Прислушался. На бога надейся, а сам не плошай…
Тихо. Никто к машине не лезет.
Стас свистнул. Прислушался.
Без изменений.
Та-ак… Неужели и в самом деле что-то случилось?
Стас распахнул дверцу, полез из машины – и вздрогнул.
– Ч-черт!
Мимолетный взгляд в зеркало заднего вида отозвался во всем теле адреналиновой встряской. Стас еще раз глянул в зеркальце. Тьфу, ну и видок… Ну еще бы крысы узнали в этой стальной арийской образине прежнего Крысолова!
Ладно, подождем. Пусть теплый воздух из машины вынесет запах. По внешности не узнают, а по запаху должны. Одеколон дорогой, с большим числом ингредиентов, – но это не должно их смутить. В этом отношении модифицированные крысы как собаки. На одеколоны не обращают внимания. Только на запахи тела, на действительно биологические запахи.
С обочины к машине вынырнули две крысы.
– Доклад, – скомандовал Стас.
Крысы переглянулись. Быстрые, едва уловимые движения и ужимки. Совсем как люди, старые приятели, решающие, кому делать то, что сделать необходимо, но неохота.
Наконец одна крыса нырнула в сторону, в тень. Вторая же подалась вперед и принялась кружиться, то привставая на задних лапах, то отстукивая передними по земле. Почти пчелиный танец. На самом деле куда более информативно, чем пчелиный танец. Все же матушка-природа кое в чем та еще пофигистка. Работает по минимуму. Человеческие руки способны на большее.
Всего крыса сделала четыре па. Движения не идеальные, но вполне четкие, все паттерны различимы:
“Спокойно”. “Чужих не было”. “Потерь нет”. “Какие будут приказы”?
– Молодец. – Стас склонился, почесал тварюгу за ушами. – Служба!
Крыса привстала на задние лапки, с силой упала на передние, попытавшись стукнуть когтями по земле как можно громче, и унеслась за обочину.
Перед воротами встретил еще один крысиный патруль. Эти сами вылезли, тут же заблокировав машину, – все как полагается.
К машине вынырнул Роммель. Пригляделся, пискнул, и патруль брызнул прочь от машины.
Стас приоткрыл дверцу:
– Ну, герр майор, что у нас?
Роммель закружился в танце. Его движения были куда четче, чем у патрульного возле шоссе.
Тут тоже без происшествий.
Ну и замечательно.
Стас вылез из машины, открыл багажник и вывалил два мешка арахиса. В принципе, сегодня крысиные души должны были сами о себе позаботиться. Вокруг лес, где достаточно и животных, и корней, и припрятанных обычными грызунами запасов…
Но мало ли как дальше сложится. Пусть лучше будут сыты.
Стас залез обратно в “ниву-шевроле”, проехал в ворота, припарковался за сторожкой. Взял с заднего сиденья пакет с едой и большую пластиковую бутыль с питьевой водой, обошел фургончик…
И замер перед дверью. По нервам опять стегнуло адреналином, как собачьей лапой по гитарным струнам. Из дома неслись голоса.
Стас сглотнул. Прислушался.
– Блин!!!
Не голоса это, а опять эта стеклянная сиська! Ох уж этот Серый! Прямо какой-то телевизионный наркоман, а не карликовый шимпанзе!
Стас поднял руку с бутылью, подцепил мизинцем за ручку и с чувством рванул дверь. В уши ворвался настырный, слишком резкий и возбужденный голос – и почему даже в крупных телекомпаниях не могут выдрессировать журналистов, чтобы они говорили спокойно, а не орали в микрофон? И голоса у них у всех как на подбор – один противнее другого. Особенно у женщин.
И опять про Старый Город… Ох уж эти охотники за сенсациями, высосанными из пальца, чтобы не сказать сермяжнее. Уши вянут в тысячный раз слушать одно и то же. Серый тоже хорош! Включил эту дрянь. Нашел что смотреть!
Серый выглянул из комнаты.
Хмурый, как черт.
– Гырыга!
– Ты чего? Хвост прищемил?
– Гырыга!
– Ну чего заладил? Жрать хочешь? Так и скажи. Ыва?
Стас прошел в крохотный закуток, отведенный под кухоньку. Поставил пакет на стол и стал выкладывать. Баночки колы, чай, замороженные пиццы, ветка бананов, сеточка мандаринов…
Серый не отставал ни на шаг. И все порывался схватить за руку.
– Серый, ну отвали, а? Отстань… На, держи! Ыва, ыва!
Стас содрал часть кожуры с мандарина – в комнате заблагоухало Новым годом, – и протянул Серому. Но тот мандарином не соблазнился.
А, ну конечно. Целый день без воды. Стас вскрыл бутыль и нацедил полстакана.
– Держи.
– Гырыга! Га!
– Да что такое? Жрать не хочешь, пить не хочешь… Чего надо-то?
Серый схватил за руку и потянул в коридор.
– Блин, ну что еще… Серый тащил к телевизору.
– Гырыга! Га! Га! – Серый указывал на экран.
Стас сморщился, но глянул… и так и замер. По телу опять пошла волна адреналина. На этот раз долгая, сильная, оставляя во всем теле жаркую, колючую тяжесть.
Там, на экране, не было журналиста. Это было не телешоу. Шел репортаж. И на экране был…
Да, не показалось. Так и есть. Там был ставший почти родным за три года голубой пятиэтажный дом. Без окон на первых четырех этажах.
Даже Серый, бывший там всего-то ничего, и тот узнал. Потому и верещал.
– Черт возьми, только этого не хватало… Неужели какие-то улики в “Дубовых домиках” остались? Вычислили? И решили объявить в федеральный розыск?..
– Гырыга!
– Да замолчи, Серый! Я все вижу! Дай послушать!
Дом показывали со стороны прудика. И быстро стало ясно почему.
С другой стороны, с улицы, была бы видна дверь, выбитая “Кутузовым”. А дом выбрали для показа именно потому, что он был в идеальном состоянии. Единственный из всех внутри Садового кольца.
Ну еще бы… Кто еще три года подряд, каждую весну, нанимал и лично привозил в центр Старого Города испуганных строителей, чтобы приводили дом в порядок?
Тогда это было нужно, чтобы производить впечатление на клиентов. Крысолов, да еще специализирующийся на модифицированных крысах, – довольно экзотическая профессия. И если офис, он же дом Крысолова, будет похож на логово бомжа… Не самый лучший подход для прикручивания к гонорару нулей.
Теперь это было нужно для того же. Только не Крысолову, а военным журналистам и тем, кто их подкармливает. Нужен был самый лучший вид. Чтобы последнему идиоту стало ясно, почему войска должны опять штурмовать центр города и наконец-то освободить его от крыс. Да вы только гляньте, в каком идеальном состоянии дома в центре! Ну не жалко ли оставлять эту красотищу на откуп серым тварям?..
Стас слушал выспренние периоды и кусал губы.
Перед домом лежал длинный ряд из тушек убитых крыс. Штук сто пятьдесят. Еще бы понять, откуда именно взялись эти сто пятьдесят крысиных трупиков… Журналист за кадром наворачивал патриотизм на патетику, спаривал высокий штиль с канцеляризмами – так и сыпал словесами! – да все не по делу. Много слов про разведку боем, но ни слова про потери, а они должны быть. Они всегда есть. Особенно если бой был в центре, где держат масть цивильные крысы. Обученные и скоординированные друзьями Арни.
Или этих крыс отстреляли на окраинах Старого Города? Там, где крысы дикие и тупые? А потом уж привезли к дому и выложили аккуратненьким рядочком? Потому и потерь нет, что дальше этого пятачка перед домом никто не совался?
Черт возьми, надо новости хоть изредка смотреть! Замотался, да. Но надо поглядывать. А то так можно и конец света пропустить…
Блин… Чертов Рубаков с шилом в заднице! Надо ноги в руки и как можно быстрее обратно в город.
Арни, малыш Арни, пусть и вымахавший уже за два метра и весящий триста кило…
Только как туда вернуться? Попасть в центр города поверху не получится, теперь там войсками все оцеплено. Под землей… Это надо батальон крыс обратно к Старому Городу вести.
Вроде бы проще – в сторону Старого Города машины не проверяют. Можно угнать фуру, загрузить в нее всех крыс и за полдня добраться… Можно было бы. Если бы не те чертовы два гэбэшника! Теперь из-за них розыск, и с фурой ничего не выйдет. Остановят не из-за крыс, остановят из-за их хозяина… Ч-черт!
Стас от души врезал кулаком в дверную коробку.
Слава богам, наконец-то лощеного и многословного военкора сменил другой, не такой пустозвон.
– Выдвижение в центр города было осуществлено с севера. Наиболее значительное продвижение было достигнуто в секторе тридцать два. Старожилы знают этот сектор как район станции метро “Арбатская”…
Стас сглотнул. “Арбатская”… С нее переход на “Боровицкую”… В тронный зал с облетевшей со стен гранитной облицовкой и чадящими факелами…
– Как и предсказывали данные разведки, численность крыс в этом году выше, чем в прошлом. Разведка боем превратилась в настоящее побоище. Малая часть уничтоженных крыс вывезена для проведения дальнейших исследований…
Стас зашипел-заматерился сквозь зубы.
Черт возьми их извечное вранье! Малая часть! В устах военкоров это может значить все что угодно. Скорее всего, заказанное генералами показушное вранье.
А если нет? Вдруг на этот раз не врут? Что, если полторы сотни крыс, сложенных перед домом, в самом деле лишь малая часть и солдаты в самом деле штурмовали станции подземки?
Успел Арни выбраться оттуда? Или, как упрямый мальчишка, решил драться за свои владения до конца? Без своего элитного батальона, который здесь…
И, может быть, он…
Нет. Нет! Не может быть.
Стас схватил со стола планшетку и опять зашипел сквозь зубы. Индикатор заряда красный, словно на планшетке целый день работали. Хотя пять дней назад лично ставил свежий и с тех пор на ней ничего не делал. Лишь как часами пользовался. А в режиме часов аккумулятора должно хватать лет на десять… В чем дело? В блоке питания какой-то контакт коротит потихоньку?
Ладно, черт с ним пока, лишь бы работала. Проще новую купить.
Стас расстегнул сумку. Раскопал вещи – где тут был адаптер для сети? Ага, вот ты где…
Подключил планшетку к сети, подсоединился к спутниковому каналу связи. Вышел в сеть, стал сооружать хвост из прокси-адресов. Через Европу, через Штаты, через Азию… Вот теперь можно и в родной Рунет.
Узнавать новости по ящику – это как заниматься любовью через одеяло. И уж тем более, когда речь идет о Старом Городе и военных операциях внутри него.
Слава богам, теперь в нашей армии полно программистов. И слава богам, эти программеры еще не забыли, что в русском человеке главное – душа. То есть вместо занятий делом лучше повисеть в чатах и потрепаться… Хуже беременных домохозяек на седьмом месяце. Тем хоть что-то надо делать по дому, а у этих рабочий день за компьютером.
Вот и первый такой чат, чат десантников, “Полосатые орлята”. Стас вошел и нахмурился.
Ладно, есть еще. Что у нас в “Долматинцах войны”?
Стас поежился. И тут пусто. Не просто пусто – а совершенно, строго, по-военному идеально. Как зелена трава на плацу, выкрашенная по случаю встречи звездастого генерала, заглянувшего с проверкой. Так же пусты были списки присутствующих. Словно их с хлоркой мыли.
Что за нафиг?..
Стас переплел пальцы, хрустнул суставами. Ну и дела… Похоже, на этот раз кашу заварили круто. Всерьез. Никакая это не разведка боем. Самая настоящая попытка неожиданной атаки. Только захлебнувшаяся.
Кажется…
Или не захлебнувшаяся, и сейчас в центре города идет бойня?..
Остается надеяться на то, что тот ряд крысиных трупиков перед домом был сложен аккуратно не просто так. Что эти сто пятьдесят крыс – вовсе не малая часть, как говорил корреспондент, а все крысы, которых смогли уничтожить солдаты. Потому и лежат таким ровным рядочком, чтобы хоть чем-то можно было похвастаться. Сложи их в одну кучу, будет казаться гораздо меньше.
Хорошо, если так. Хорошо, если это была лишь разведка боем и сейчас в центре тихо и пусто…
Но это лишь надежда.
И никак не узнать, что с Арни.
Даже если он жив – как его теперь найти? Раньше можно было приехать к “Арбатской”, через нее выйти на “Боровицкую”. А где он теперь?
Надо как-то связаться с его “друзьями”. Но как? Наверняка они как-то выходят в сеть, но, ясное дело, себя не афишируют. Выйти на них через сеть никак не получится…
Стоп. Телефон! У них должен быть телефон! Тот, который сам же им давал! Они не позвонили, но можно позвонить им. Номер есть.