Тропов Иван. Крысолов

   И вот в этой-то тишине, гулкой и звенящей…
   По площади разнесся глухой не то рокот, не стук. Словно где-то далеко за горизонтом чудовищный исполин тряс каменную котомку с валунами.
   Только звук шел и не справа, и не слева. Не сзади, не спереди. Не понять, откуда. Словно отовсюду сразу… И все не пропадал, лишь усиливался.
   И оборвался коротким треском.
   Кусок брусчатки перед замершими в струнку генералами рухнул вниз – как огромная платформа для подъема грузов, у которой лопнул трос. Рухнул ровным прямоугольником в пару соток.
   Но неглубоко. Всего метра на полтора. На миг стал виден срез площади: сверху брусчатка, под ней какие-то непонятные слои не то прежних мостовых, не то просто спрессованного древнего мусора… Это все на полметра. А дальше – темная щель пустоты, идущая куда-то вглубь и в стороны, под уцелевшую брусчатку…
   Оттуда хлынуло. Обрушившийся кусок брусчатки заполнился темными тельцами, превратился в живой пруд. Там кишело, заполняло, поднималось – и выплеснулось вверх, на площадь.
   Крысы сплошным потоком лезли из щелей по краям провала. Сначала на обрушившийся пласт, а с него вверх, на брусчатку. И мчались прочь во все стороны, по всей площади. Освобождая место тем, кто рвался через щель следом…
   Самые первые уже у ног солдат, но на людей не бросились.
   Прошмыгнули между блестящими стальными “чушками” и понеслись дальше, дальше, дальше… Смешиваясь с выстроившимися солдатами в единое целое, в котором невозможно разобрать, где свои, а где крысы. Не давая ни открыть огонь, ни даже толком рассмотреть, что шныряет под ногами.
   И не замедляя живого потока, бьющего из-под земли. Он все вырывался и вырывался оттуда, как бесконечный язык исполинского мухолова – огромный, покрытый густой шерстью черный язык…
   Когда на площади раздалась первая автоматная очередь, темное живое море успело растечься-просочиться сквозь ряды солдат до самых краев площади. Крысы уже вырвались и на обе улочки по краям торгового центра.
   Следом за первой очередью на площади загрохотало – сразу, много, вразнобой, во все стороны. И даже не столько по крысам – это не те дикие крысы с окраин, которые позволяли избивать себя, как слепых крысят, – сколько по ногам своих товарищей. Просто вокруг себя, куда угодно, лишь бы крысы не достали тебя самого…
   И вот тогда крысы начали свою атаку.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Звякнули колокольчики.
   Стас вздрогнул и вернулся в мир. Снова ощутил себя на крыше бывшего торгового центра. Сидел скрючившись и привалившись спиной к высокому парапету.
   Казалось, что все это время руками зажимал уши – но руки уже давно безвольно опустились. Просто там, внизу, все уже стихло.
   Наверно, давно. Из-за парапета, с площади, не доносилось ни звука…
   Снова звякнули колокольчики. Отчетливо. Значит, не галлюцинация? Стас поднял голову и открыл глаза.
   Уже рассвело. Откуда-то снизу в небо били лучи прожекторов, но уже не такие заметные. Небесный свет растворял их, затушевывал.
   На крыше никого. Только мерцающие ядовито-желтые круги для вертолетов. Справа, метрах в десяти, открытый люк. Лестница вниз, под крышу торгового центра…
   – Внимание! – донесся откуда-то мягкий женский го­лос. – Аккумулятор почти разряжен, для продолжения работы срочно замените его или подключите камеру к сети.
   Камера… Ну да. Это снизу, со второго этажа. Там были военные корреспонденты. Снимали парад.
   Снова колокольчики. И снова тот же женский голос, только куда более тихий, совсем призрачный:
   – Внимание! Аккумулятор разряжен. Передача сигнала на спутник прервана из-за недостатка энергии. Запись видеоматериала приостановлена из-за недоста… – Женский голос затих.
   Передача на спутник… Неужели все, что творилось внизу, – все это прошло в прямом эфире?..
   Нет конечно же. В прямом эфире это пройти не могло. Куда-то на спутник эти кадры ушли, с него были пересланы дальше, но не в эфир конечно же. Осели в компьютерах военного ведомства.
   Стас медленно поднялся, старательно держась спиной к площади, чтобы даже случайно взгляд не упал туда. Пошел к люку, ежась и запахивая плащ. Холодно. Чертовски холодно. И воздух холодный, и без еды уже черт знает сколько…
   Вниз. В темное, пыльное здание. Но на выход не сразу. Сначала по центральной галерее сквозь весь торговый центр, чтобы выйти с дальней от площади стороны.

* * *

   Ноги сами принесли домой. В бывший дом…
   Выбитая дверь лежала прямо в проходе. В холле – грязь, окурки, скомканная пачка “Имперских”. Еще какой-то скомканный целлофан, в углу пара жестянок из-под прохладительного.
   Стас прошел к лифту, поднял голову к камере наблюдения…
   Ч-черт… Это не поможет. Система безопасности все равно не опознает. Она вообще не действует. Оба диска с программой и настройками, и основной, и резервный, сей­час не в домашнем компьютере, а в рюкзачке. Который километрах в пяти к северу. В ларьке на Выставке.
   Стас развернулся и пошел по лестнице.
   На четвертом этаже остановился. Заглянул в комнату для переговоров. Столик с остатками трапезы Тоцкого. Сорванный с батареи чехол. Наручников на батарее нет, кто-то снял. Может, сам Тоцкий и снял…
   Стас поднялся выше, в квартиру.
   В прихожей по привычке остановился – разуться. Но… Дорогущий, мягкий как плюш ковролин – в рубцах, словно футбольный газон после матча. И следы, везде грязные следы…
   Не разуваясь, Стас прошел коридор. В гостиной остановился, морщась.
   Несло какой-то кислятиной. Табачным перегаром, по­том… В кухонную арку виднелся стол, уставленный грязной посудой, какими-то бутылками с остатками газировки, пластиковыми коробочками из-под готовых салатов.
   Шкаф в спальне распахнут, вся одежда ворохом на полу. Кровать сдвинута, изножье у самой двери. На смятых простынях полосочки и квадратики земли. Засохшая грязь, вывалившаяся из узоров подошв какой-то свиньи, которая спала там прямо в одежде, даже не соизволив разуться…
   Стол в кабинете тоже сдвинут, на нем разворошенный компьютер. Со стены снята добрая половина видеопанелей, вьются разноцветные обрывки проводов…
   Стас поежился. Не только от холода. Мой дом – моя крепость…
   Как-же. Вовсе не крепость это, а какая-то жертва изнасилования. Грубого. Циничного. Группового.
   Стас развернулся и пошел вниз.
   На первом этаже свернул в тамбур перед крысярней. Остановился.
   Если личная гвардия там, то, в принципе, должны узнать по запаху. Но…
   – Лобастый? – позвал Стас. Тихо.
   – Лобастый! Ушастик! Тихо. Ни звука.
   Стас толкнул дверь, вошел. Нащупал на стене выключатель, щелкнул. Комнату залил красноватый свет.
   – Ч-черт…
   Через всю комнату тянется черный кабель, скрываясь в открытом люке. Стас заглянул вниз. В темном провале перемигивался цифрами экран. Большой, поворотный, чтобы издали были видны все показания… Детектор движения.
   Даже если личная гвардия улизнула из той ловушки и пришла к дому, то близко не подошла. Один раз в ловушку с детектором движения уже попались, а по второму разу на одни и те же грабли не наступят. Теперь-то Ушастик знает, что значит едва слышный звук, чем-то похожий на быстрые порывы ветра…
   Стас присел и рванул кабель. Внизу с хрустом вылетел штекер. Стас отбросил кабель в сторону, присел на корточки. Сложил ладони рупором, позвал в черную дыру:
   – Ушастик! Лобастый! Рыжик!
   Послушал. Эхо собственного голоса, медленно умирающее… И тишина.
   Стас вздохнул и поднялся.
   Ну что же… Если они сюда приходили и наткнулись на детектор…
   Что они должны были сделать после этого? Сесть кружочком и подумать о том, где бы их хозяин назначил им встречу кроме дома.
   И где бы?..
   Конечно, в том ларьке на Выставке. Где валяется секвенсор, ради которого рвали пупки всю прошлую неделю. Потому что есть еще Арни, и его надо вытащить отсюда…
   Лобастый должен был сообразить, что надо вернуться к ларьку.
   Стас перешел в гараж, щелкнул выключателем…
   – Придурки!
   Ну кухню засрали, ладно. Ну шкаф обыскали в спальне, видеостену распотрошили, искали чего-то в полостях между крепежами… Но машина-то вам зачем?!
   Неужели папочка с ярлычком “Крысолов” так до сих пор и пылится в одном из тайников Старого Лиса? И эти орлы двухголовые искали в машине какую-то паранормальную штучку, которая делает Крысолова крысоловом?
   Идиоты.
   Нет, хуже. Потому что из-за них и дальше придется двигать на своих двоих.

* * *

   Город был пуст.
   Ни солдат, ни крыс… Ушли в спальные районы, подгоняя солдат?
   Ладно. В ларьке не только личная гвардия, но и Серый и – главное! – взвод цивильных крыс. Которые знают о своих побольше. Повадки, маршруты, явки…
   Вот пусть и ищут. Куда проще не искать самому, а выпустить на поиски взвод крыс – сразу тридцать длинных серых щупальцев…
   От Садового кольца, правда, далековато. Раньше здесь дикие крысы держали масть. Но теперь-то, похоже, всех диких крыс перебили солдаты. А самим солдатам устроили показательную мясорубку на Красной площади. Смяли, обратили в бегство. И преследовали, не давая сориентироваться и перегруппироваться, вышвырнули из центра и погнали, погнали, погнали…
   Нет, прочь эти мысли. Не надо. Все люди смертны. И если кто в этих смертях виноват по-настоящему, так это сами эти желторотые молодцы. Решили поиграть в настоящих мужчин?
   Не думать, а выполнять приказы. В глазах – холодное знание жизни и смерти, в крепких руках – игрушки для настоящих мужиков. Так?.. Ну вот и доигрались. Даже здесь, у края Выставки, стрельбы не слышно. А спальные районы отсюда не так уж далеко… Неужели солдат уже за кольцевую вышвырнули?
   Стоп! Не думать! Хватит!
   Черт, хоть бы личная гвардия была сейчас тут… Путалась в ногах, постегивая хвостами, заглядывала в глаза… Опуститься на корточки, пропустить сквозь пальцы шерсть, почувствовать под руками теплое и живое, умные бисеринки-глаза, полные внимания и того чувства, что им заменяет любовь…
   Только где они сейчас? И где Арни? С его умными черными глазами? Сейчас он взрослее, контролирует свои чувства. Но еще год назад его черные глазенки вспыхивали каждый раз, лучась от радости, когда приходил тятя Стас…
   Стас остановился, разглядывая ларьки.
   Кажется, вот этот. Ну да, точно. Этот. Вот и царапинки на ступенях. Стас поднялся по ступенькам, толкнул дверь…
   И замер в дверях. Сглотнул. Оглянулся…
   Да нет, все правильно. Та самая лавка. И крысами все еще пахнет. Сидели здесь довольно долго. Обрывки бумаги, разбросанные по полу, впитали их запах и еще долго будут по капельке возвращать его.
   Только самих крыс нет.
   Ни крыс, ни секвенсора, ни Серого.
   Ни-че-го.
   Стас шагнул вбок, привалился к косяку.
   В принципе, крысы могли бы уйти. У Серого тоже есть ноги. Но секвенсор… Не могли же они утащить с собой полутонный ящик?
   Нет, самим им это явно не под силу. Тут кто-то побывал. Опередил. Забрал секвенсор, перебил крыс. И тот взвод, и, наверно, личную гвардию…
   Стас закрыл глаза и медленно сполз по стене на пол.
   Ну вот и все. От бабушки ушел, от дедушки ушел. От Графа ускользнул, от Тоцкого улизнул… А от судьбы не убежишь.
   Арни так и останется в заложниках у этих “друзей”. Если он еще жив… Даже не узнать, что с ним…
   Черт возьми, но кто же опередил, кто забрал секвенсор?! Гэбэшники его не брали. По крайней мере, Рубаков о секвенсоре ни сном ни духом, – значит, официально ребята из КГБ его не находили. В частном же порядке… Тоцкий о секвенсоре знал. Но он сам его искал. А потом, после разговора, почти все время был на глазах…
   Тогда – кто? Какой-то случайный вояка? Наткнулся на секвенсор, сообразил, что именно перед ним, и втихую прибрал “Гончара” к рукам?
   Маловероятно. Для этого нужен очень образованный вояка. И чертовски смелый, чтобы решиться на это. Не говоря уже о том, что дьявольски везучий, раз оказался в нужное время и в нужном месте, да еще с необходимыми возможностями, – ведь надо же было и крыс перебить, и секвенсор погрузить на что-то…
   Стас поднялся, прошелся по торговому залу. Следов крови нет. Брали чисто…
   Похоже, так же, как и там, в туннеле. Световой гранатой ослепили, а потом шокерами прошлись. И аккуратно выволокли безвольные тушки без капли крови. Так, что ли?
   А если кто-то напоролся случайно… Тридцать крыс прозевали, как какие-то солдаты-мародеры гуляют рядом? Не может такого быть. Скорее уж крысы бы их самих тихо сожрали…
   Но тогда – кто? Но не мог же секвенсор испариться? Вместе со взводом крыс и Серым?!
   Стас вздрогнул, повернул голову. За дверью шоркнуло или показалось?
   Нет, не показалось. Там еще раз что-то не то скрипнуло, не то царапнуло. Словно снаружи скребутся в дверь. Кто-то небольшой, вроде крысы… Может быть, дикой…
   Стас сунул левую руку под мышку, но наткнулся лишь на пустую кобуру. Ну да. Конечно, пусто. Один пистолет в Пензе остался, второй у гэбэшников.
   За дверью опять поскреблись. На этот раз настойчивее. И, кажется, пискнуло.
   Стас чуть приоткрыл дверь. Чуть-чуть. Если что, если это в самом деле уцелевшая стайка диких крыс, ни одна не влезет. Разве что крысята. Но с этими разговор быстрый. За хвост – и обратно на улицу, к папам-мамам.
   В щель заглянула крысиная морда. Очень интеллигентного вида. Поглядела, сморщилась. Этак чопорно. Словно холеная дамочка поджала губки, потому что ее не впускают внутрь сразу, а держат снаружи и рассматривают, да еще и дверь на цепочке.
   На дикую не похожа. Да и всего одна.
   Стас приоткрыл дверь шире. Крыса проскользнула внутрь.
   – Ты… – Горло почему-то пересохло. Стас облизнулся. – Ты один выжил? Остальных убили?
   На крысиной мордочке появилось какое-то непонятное выражение. Словно сбили с толку. Как человека, к которому на улице подошли с вопросом: ты зачем родился?
   Крыса медленно, как-то задумчиво приподнялась на задних лапах и сделала два пируэта.
   “Один”. “Не понимаю”.
   Хотелось кричать, но Стас заставил себя закрыть глаза. Так, спокойно. Надо успокоиться. Считаем до пяти, ме-едленно… Раз… Два… Криком тут не помочь, надо говорить спокойно и четко. Надо понять, что произошло. И потому очень ме-едленно… Четыре… Пять.
   Стас открыл глаза… и беззвучно выматерился.
   Крысы не было.
   – Эй! Тишина.
   – Ты где?!
   Тишина. Потом какой-то бумажный шорох – в задней части лавки, за перегородкой.
   Стас в два шага оказался у входа в закуток. Да, шебур-шало там. Крыса что-то тащила из-под смятых картонных коробок, – видно только хвост и зад, под шкурой перекатывались мышцы.
   – Что там?
   Крыса наконец-то выбралась. Обернулась, таща зубами небольшой кожух. Привстала на задние лапы, протягивая.
   Стас взял. Стандартный спутниковый мобильник. Очень знакомый. Сам покупал для “друзей” Арни.
   Попробуем включить… Телефон ожил. Сразу же выдал меню функций, не требуя ПИН-кода.
   А позади, в общем зале, тихо открылась и через миг захлопнулась дверь. Стас оглянулся, рванул туда…
   Поздно. Крысы не было. Стас выбежал наружу, но ее не было и там.
   Остался только мобильник в руке. И он зазвонил.
   – Добрый день, – сказала трубка.
   Голосом без всякого выражения, неспешно, идеально правильно выговаривая все звуки. Одна из числа стандартных звуковых шкурок для смены голоса или озвучки текстов, – та, что предназначена для сугубо официального общения.

* * *

   – Добрый день, – сказал Стас. – Секвенсор вы забрали?
   – Да, секвенсор у нас. Вы хорошо поработали, Крысо­лов. Спасибо.
   – Что с Арни?
   – С Арни все хорошо, жив-здоров. А разве могло быть иначе?
   Стас медленно вздохнул, физически чувствуя, как уходит какая-то тяжесть из тела. Жив, бармаглот… Это главное.
   – Могу я с ним поговорить?
   – Прямо сейчас?
   – Да… Он ранен?
   – Нет, нет. Перестаньте, Крысолов. Успокойтесь. С Арни все в порядке. Так же, впрочем, как и со всеми из нас, если вдруг вас это интересует.
   – Так могу я с ним поговорить?
   – Да, он сейчас подойдет, и я соединю вас.
   – Скоро?
   – Пару минут. Вытерпите?
   Голос холодный, и оттого безобидная, в общем-то, ирония – как неприкрытая издевка.
   Ладно, черт с тобой… Потерпим, не впервой. Две недели ждали, так что пару минут как-нибудь вытерпим.
   – А с моими крысами что? Вы их видели?
   – Видели.
   – Что с ними?
   – Они пытались пробраться по туннелям к вашему дому. Бывшему.
   – И?..
   – Но в подвале дома установлен звуковой детектор движения.
   – И?..
   Господи, да что же он тянет-то, как кота за яйца, сволочь рукотворная?!
   – Наши крысы следили за домом и подземными подходами к нему. Они встретили вашу четверку. Мои соболезнования по поводу Белоснежки. Мне правда очень жаль.
   Соболезнует он… Стас заставил себя разжать зубы. Спокойно, спокойно. За секвенсором он посылал, но все же это не его вина, что Белоснежка погибла. Так что спокойно, спокойно.
   – Что с ними сейчас?
   – Наши крысы встретили их и объяснили им, что пробираться в дом не стоит. Это опасно, а хозяина там все равно нет. И судорожно искать вас тоже не нужно, с вами все в порядке.
   Да уж… В порядке… Если крысы пошли к дому сразу после того, как их хозяина выволокли из туннеля, то в это время ничего не было в порядке! В руках у Тоцкого и “в порядке” – две большие разницы.
   А за руками Тоцкого маячили лапы Бавори… Да если бы не случайная утечка информации, вопреки приказу Тоцкого, если бы Рубаков сразу же не заинтересовался, что это теперь с Крысоловом, – все, привет. Их бы хозяин сей­час медленно превращался в кожаные лоскутки! В порядке…
   Хотя ладно, что уж теперь. По крайней мере, хоть зря не волновались.
   – Где они сейчас?
   – Сейчас они у нас. Постоянно пытают моих офицеров, где их хозяин.
   – Далеко?
   – От Выставки? Да, прилично… Я думаю отослать их в ваш дом. Теперь, после… После неудачного парада там никого нет. Подходы к дому, как по земле, так и по туннелям, охраняют наши крысы. Сейчас это одно из безопаснейших мест в городе. Что скажете?
   Дом… Едва ли… Но, по крайней мере, личные гвардейцы знают там все вокруг. Там они будут в безопасности.
   – Да, отошлите.
   Стас вздохнул.
   Ну слава богам. И Арни жив, и крысы целы. Все хорошо. Если не думать о глобальном, о…
   Стоп. Не надо. Бессмысленно укорять себя за то, чему ты все равно не в силах помешать. Тем более если это уже в прошлом.
   Лучше заботиться о тех, кому можешь помочь. Сейчас.
   А тогда все хорошо.
   Хорошо. Но чего-то будто бы не хватает…
   Стас нахмурился. Что-то не очень важное, но все же зудящее на задворках сознания, как заноза…
   Ах да!
   – А что с мартышкой?
   – Мартышкой?
   Блин… Неужели убежал от крыс, дурак шерстяной? И теперь шляется где-то один, в пустом городе…
   – Карликовый шимпанзе. Рядом с секвенсором должен был быть. Мальчик, с ошейником. На ошейнике выгравировано имя: Sir Grey. Руки и голова…
   – Гм-м…
   Покашливание в исполнении холодного голоса-шкурки холодное-холодное. Как жарким летним днем – горсть колодезной воды в лицо.
   – Что такое? – спросил Стас.
   Молчание.
   Стас сглотнул.
   – С ним что-то случилось?
   – Видите ли, дорогой Крысолов, мне не хочется вас обманывать…
   Трубка снова затихла. То ли невидимый и спрятавшийся за шкурку искусственного голоса собеседник подбирал слова, то ли давал время подготовиться. Неужели все-таки под пули угодил?
   Или загрызли дикие крысы, когда этому непоседе надоело сидеть у секвенсора и ждать и он вылез наружу и убежал?..
   Всего-то две недели знались. Совсем недолго, кажется. И все равно… Мелкий, но забавный. И чертовски вежливый, если судить по меркам шимпанзе. Обычно они куда агрессивнее и себе на уме. А этот был мягкий. Послушный. И дьявольски сообразительный.
   Да черт возьми, не в этом дело! Просто он был. Был. И вот…
   – Что с ним?
   – Мне, право, несколько неловко в этом признаваться, но постановка вопроса не совсем корректная. Со мной все в порядке.
   В порядке! Так что же ты., гад, на нервах так играл, чтоб тебя чер…
   И только потом, едва пробившись сквозь затопившее душу облегчение до него дошел смысл сказанного.
   Стас открыл рот и подвигал челюстью. Как боксер, проверяющий подвижность челюстных суставов после крепкого бокового крюка. Только сейчас едва не были выбиты суставы не челюстные, а мозговые.
   – С тобой?.. – медленно выговорил Стас.
   – Со мной, – скромно подтвердила трубка.
   И затем все встало на свои места.
   Все странные совпадения, все бредовые предположения, выползавшие в сознание лишь краешком – потому что привычная логика тут же выкидывала их обратно в подсознание…
   Одним махом все собралось воедино, как кусочки мозаики.
   И в центре – тот синий “Сахалин” с обглоданными шинами и совершенно случайная встреча с чудом уцелевшим зверьком, черт знает сколько простоявшим на карнизе, отбиваясь от крыс…
   Чудом. Как же! Те крысы вовсе не дикие были, а самые что ни на есть цивильные. Лишь притворялись, что хотят его сожрать. С этого-то все и началось…
   Стоп. Нет. Не тогда все началось, не в той подворотне неподалеку от Красной площади.
   Раньше все началось, еще утром. Когда прихватило сердце у Старого Лиса и на его место назначили Рубакова. И замаячила перспектива скорого штурма Старого Города.
   И этот 1-С решил ускорить поиски секвенсора, для чего бы там он ни был им нужен, этот секвенсор. Решил заняться этим делом лично. Чтобы успеть до штурма. Вот с чего все началось… Все это.
   Все эти случайности. Все эти неприятности, которые произошли вовсе не сами по себе. Отнюдь.
   Это были лишь пришпоривания, чтобы быстрее бежал. Так получается?
   Выпотрошенный схрон – прекрасно оборудованный в таком месте, где дикие крысы не должны были на него наткнуться…
   Отказ Живодера работать вместе – после того как до него дошли слухи, которым неоткуда было взяться…
   И анонимное письмо там, в “Дубовых домиках”. Те два пензенских гэбэшника…
   Лишь пришпоривания. Чтобы несся во весь опор. Не останавливался, не раздумывал, а шагал туда, куда направляли маленькие шерстяные лапки…
   – Ах ты сволочь…
   – Арни уже здесь, – ответила трубка холодным и невозмутимым голосом-шкуркой. – Хотите с ним поговорить?
   И через какой-то миг – другой голос. С не самой четкой дикцией, с грубоватым, неправильным выговором – но такой родной и теплый:
   – Здравствуй, дядя Стас…
   – Привет, малыш. Как у тебя дела?
   – Нормально…
   Теплый, только чуть скованный. Ну да еще бы! С такими-то “друзьями” за плечом…
   Все, хватит! Хватит этих друзей. Увезти его подальше от них. Хоть к черту, лишь бы подальше от таких друзей!
   И момент как раз подходящий. Неразбериха здесь будет долго. Крысы, похоже, гонят солдат, не давая им опомниться, до самого Пригорода, а значит, сейчас можно вывезти Арни из города без всяких проблем. Никаких постов на кольцевой сейчас нет.
   Только машину где-то добыть надо… Чертовы гэбэшники! Неужели всерьез искали в ней какой-нибудь хитроумный приборчик для управления крысами, этакую дудочку крысолова а-ля модерн?
   – Потерпи еще чуть-чуть, – сказал Стас. – Я только найду машину и сразу же приеду, заберу тебя. Все, хватит. Больше не будешь ютиться в подземельях. Уедем подальше отсюда. К Тихому океану, в горнило цивилизации. Будем на пару учиться китайским иероглифам. А, Арни?
   – Но…
   – Что?
   – Дядя Стас… Но я не хочу отсюда уезжать… Стас открыл рот, чтобы сказать, но так ничего и не сказал.
   – Мне здесь нравится, дядя Стас, – сказал Арни. – Тут мои крысы. Тут мои друзья. Я… я… Стас сглотнул.
   – Арни…
   – Дядя Стас, я не уеду отсюда! – вдруг выпалил Арни. И замолк. Потому что сказал это. Главное. То, что сказать было труднее всего.
   Стас наконец-то пришел в себя:
   – Арни, малыш, подожди, я сейчас приеду и погово­рим…
   – Дядя Стас, я все равно не уеду отсюда, – смущенно, но твердо.
   Какие-то шорохи, и снова другой голос – та же холодная и невозмутимая шкурка:
   – Я позволю себе вмешаться. Пока вы, любезный Крысолов, не наговорили глупостей, о которых потом пожалеете.
   – Ты…
   – Я понимаю, что вы чувствуете…
   – Ни черта ты не понимаешь!
   – …но для Арни в самом деле так будет лучше. Вы и сами это поймете, когда остынете. Я в этом уверен.
   Вот даже как. Он уверен…
   Все, значит. Приехали. Никакой встречи с Арни не будет. Эта шерстяная сволочь просто не скажет, где они сейчас находятся.
   Да даже если и знать, где они – что толку? Если не захочет, не пропустит. Повелитель океана крыс… Истинный повелитель. Серый кардинал.
   – Крысолов? Вы меня слушаете?
   Ладно, уж это-то не в твоей власти.
   Стас выключил мобильный. По крайней мере, хоть это еще можно сделать по своей воле.
   Да и все равно говорить больше не о чем… Все и так ясно.
   Арни для этих “друзей” – лишь крючок. На который можно было подцепить Крысолова, чтобы потом запрячь и использовать. Там, где одного ума мало, нужно человеческое лицо и пара рук.
   Использовать. Даже не как Крысолова, а как человеческую особь. С определенными умениями, с определенными психологическими особенностями, с известными слабостями, на которых можно играть, как на этакой арфе из душевных струнок… Дергать за них, как марионетку за ниточки…
   Использовать как животное. Тупое, полагающее себя разумным, но на самом деле несмышленое животное…
   И вот теперь дело сделано. Вытащили на берег, распороли брюхо, вычистили икру… Зашили, выдрали крючок из жабр и бросили обратно в воду. Но червячка, который болтался на крючке, не отдали. Бережно убрали обратно в банку. Вдруг еще пригодится. Когда рыбка опять икры на­гуляет…