Уайли Джонатан. Владычица снов. Книга первая

   — Народная Королева! — воскликнул он. — Вперед и влево на одно поле!
   В ответ Крэнн выдвинул в бой собственную королеву.
   Гален посмотрел на Эмер и Ребекку, что стало для него в этой партии уже привычным делом. К собственному ужасу, он увидел, что белый король практически закрывает собой Ребекку. И в довершение всех бед Рэдд подхватил дочь под руку и, вопреки всем ее протестам, утащил из переднего ряда. Уже теряясь в толпе, она успела бросить Галену последний отчаянный взгляд, и оставалось надеяться только на то, что он правильно истолковал значение этого взгляда.
   — Ходи! — гаркнул Крэнн.
   Гален покосился на Ребекку. Она опять охорашивалась, но… Прикоснулась ли она к плечу или к талии? «Народный защитник» в отчаянии обливался потом. «Решайся же», — мысленно приказал он самому себе.
   — Сдаешься? — взревел соперник.
   Гален покачал головой и приказал единственному оставшемуся на доске «монаху» сделать ход. Крэнн ответил на это не задумываясь, и толпа встретила его ход тревожным гулом. Лавина противоречивых подсказок обрушилась на Галена, но единственная особа, решения которой он ждал, оказалась вне зоны досягаемости. А если учесть, что и Эмер увели, то картина складывалась безрадостная, и впервые на протяжении всей партии Гален почувствовал собственную беспомощность. Он растерянно посмотрел на Крэнна и увидел, что безжалостные глаза его противника не отрываясь сверлят взглядом застывшую в неподвижности фигуру Ребекки. Крэнн походил на волка, нависшего над сломавшей себе ноги в ходе бегства бессильной жертвой.
   «Проснись, — приказал себе Гален. — Тебе придется сыграть самому». Пока он обдумывал ближайший ход, фигуры, застывшие на доске, казались ему каменными статуями. Шум толпы остался где-то вдали, Гален смог полностью сосредоточиться на ударах и контрударах. Он попробовал, было, проанализировать несколько возможных продолжений, но каждое заканчивалось в более чем тревожной позиции. Он никак не мог ни на что решиться; робко глянул на Тарранта, не зная, сколько еще времени разрешат ему обдумывать ход. Королевский посланник сидел не шевелясь, но от его чуткого взора не ускользало ничего.
   «Наверное, надо сыграть самой Ребеккой, — подумал Гален. — Да, так оно и есть! Тогда она снова станет видна мне как следует. Но куда же ею пойти?» И пока в его мозгу один за другим мелькали сложные варианты, внезапно у парня возникло очень странное ощущение. Каким-то образом он почувствовал, причем почувствовал сильно и остро, будто рядом с ним находится Эмер, хотя он ее сейчас не видел, да и не мог видеть. И она пыталась ему что-то передать…
   А уже в следующее мгновение он увидел лицо Ребекки, причем с такой четкостью, как будто она стояла сейчас прямо перед ним. И она что-то говорила ему, но смысл слов безнадежно ускользал от него.
   «Что же это значит? — взмолился он. — Как же мне пойти?» Но тут обе девушки исчезли, и до его слуха вновь донесся рев толпы. Однако теперь этот рев звучал по-новому. Каждый голос улавливался слухом Галена с поразительной четкостью, но дело заключалось не только в этом: один из голосов был куда громче других и слышался с особенной ясностью. Все сильнее удивляясь происходящему, — потому что все это нельзя было назвать иначе, чем волшебством, — Гален понял, что этот голос приказывает не трогать королеву, а пойти вместо этого конем… и он понял также, что должен воспользоваться этой подсказкой. У него не было времени на то, чтобы размышлять, почему это произошло или хотя бы как это произошло, но внезапно юноша осознал, что у него нет другого выбора. Сыграв конем, он заметил легкое движение за спиной могучего белого короля: это подняла голову Ребекка.
   После этого игра стремительно понеслась к развязке. Замыслы Крэнна были очевидны. Он безоглядно ринулся в атаку, надеясь сломить любое сопротивление. Гален играл, словно впав в транс. Как только наступала его очередь хода, неизвестный голос из толпы — и каждый раз это оказывался новый голос — перекрывал общий шум и гам. Гален принимал эти подсказки с благодарностью, без колебаний и размышлений. Вера в то, что он ведет игру правильно, становилась все крепче и крепче, вопреки тому, что над белыми фигурами постоянно довлела страшная опасность, более того, они были вынуждены постоянно отступать. Сыграв несколько раз королевой, Гален вновь получил возможность видеть Ребекку, но, судя по всему, она перестала подавать ему, какие бы то ни было, сигналы. Солнечные лучи сверкали на блестках ее платья и золотистых волосах. Голову она держала высоко и, казалось, была чрезвычайно довольна. И это — более чем что-либо другое, — убеждало Галена в том, что он следует правильным курсом.
   Тем не менее, Крэнн по-прежнему наступал, выстраивая свои боевые порядки для решающего сражения. Черная королева приблизилась к белому войску.
   — Ага, попалась, — проревел Крэнн. — Ах ты, крыса помоечная!
   Атмосфера на площади вокруг шахматной доски достигла, казалось, точки кипения. Солдаты поглядывали на офицеров, в любое мгновение, ожидая услышать от них какой-нибудь неожиданный приказ. Таррант сидел абсолютно невозмутимо, его лицо напоминало бесстрастную маску, тогда как голова была полна молниеносных расчетов и комбинаций. Он с трудом удерживался от того, чтобы не спровоцировать и тем самым ускорить и без того неизбежный конфликт. Фарранд с побагровевшим лицом, гневаясь на непостижимую тупость сына, равно как и на непозволительно затянувшийся и смертельно скучный спектакль, готов был вот-вот взорваться, зато Бальдемар побелел от ужаса. Только Гален оставался совершенно спокойным, он послал вперед на одно поле белую пешку — ход внешне невинный, однако открывающий его королеве новую возможность войти в игру.
   Крэнн, злобно ликуя, «съел» последнего белого «монаха».
   На этот раз Гален знал, что делать, знал даже раньше, чем таинственный голос из толпы подтвердил выбранное им решение.
   — Королева направо, на поле перед конем, — распорядился он, изо всех сил стараясь выглядеть таким же профаном, каким проявил себя в начале партии.
   Но его болельщикам подобная осторожность была ни к чему.
   — Шах! — выкрикнули несколько голосов сразу. Какое-то время спустя позиции дали еще более точную оценку.
   — Шах и мат!
   — А вот попрошу без мата, — сострил Гален, достойно доигрывая роль простака до конца и в то же самое время с трудом сдерживая радость, готовую вот-вот выплеснуться наружу, после чего никто бы уже не поверил в его мнимое невежество.
   Теперь кричали со всех сторон:
   — Шах и мат! Шах и мат!
   — Ты выиграл, сынок! Ты выиграл!
   Гален старался прикинуться изумленным, тогда как толпа самым бесстыдным образом ликовала.
   Крэнн вскочил на ноги, по его лицу было видно, что он еще не успел поверить в случившееся. У него за спиной несколько воинов уже положили руки на рукояти мечей.
   — Нет! — возмутился Крэнн. — Играем дальше! Еще не конец! Еще не конец!
   Прозвучало это как жалоба обиженного ребенка и было встречено оглушительным хохотом всей толпы.
   Люди уже праздновали победу, уже обнимались и целовались.
   — Я убью его! — взревел Крэнн, и его низкий голос прозвучал, чуть ли не истерически.
   Он спрыгнул наземь, выхватил у одного из собственных воинов меч и яростно помчался по доске к противнику. Эта безудержная и безумная ярость заставила оставшиеся на доске «фигуры» расступиться перед ним. За одним-единственным исключением — и этим исключением была Ребекка.
   Девушка преградила ему дорогу, глаза у нее сверкали, нежный подбородок был твердо выставлен вперед.
   — Прочь с дороги, женщина!
   Ребекка не дрогнула. Даже когда он занес у нее над головой меч, угрожая ударом.
   — Стойте!
   Голос Тарранта перекрыл стоявший на площади гул, и на мгновение все замолкли на своих местах — так подействовал на людей властный окрик.
   Королевский посланник и сам поднялся на ноги, замерев высоко над толпой. Он заговорил — и его слова разнеслись по всей площади.
   — Согласно обычаю здешних краев, — торжественно начал он, — соискатель руки оказался недостоин Народной Королевы. — На площади поднялся радостный гул, у Крэнна же отвисла челюсть. — Мое решение, поскольку я являюсь королевским посланником, имеет окончательную силу. Господин Крэнн, прошу вас удалиться. Ваше поведение не подобает человеку вашего звания.
   Ликование народа, выслушавшего эти слова с превеликим почтением, своим шумом перекрыло отдельные протестующие возгласы, послышавшиеся было из центральных рядов. По знаку Тарранта Пайк с помощником быстро пробрались к Крэнну, обезоружили его и увели прочь, сами не переставая удивляться тому, что все это происходит на самом деле.
   У Галена иссякли последние запасы притворства, и он прямо с высоты кресла, в котором сидел, нырнул в обступившую его «трон» толпу. Его тут же принялись обнимать и тормошить, и скоро он без следа исчез среди своих восторженных болельщиков. В результате он так и не увидел, каким образом и куда исчезла с доски во всеобщей суматохе последняя оставшаяся там фигура.
   Ребекка рухнула в обморок прямо на шахматной клетке, и ее пышные юбки разметались по черно-белым полям. Но всего через какой-то миг из толпы вырвалась новая фигура, всем своим обликом напоминавшая ангела мщения. Никакие силы не могли бы помешать Эмер в такой момент броситься на выручку к подруге.

Глава 16

   Двое баронов, между которыми повисло тяжкое молчание, дожидались Тарранта, каждый с бокалом крепкого напитка в руке. Крэнна заперли в его личных покоях до тех пор, пока он не придет в себя. Судя по треску сокрушаемой мебели, доносящемуся из-за стены, процесс этот затягивался. Бальдемар заморгал, когда в соседнем помещении рухнуло на пол что-то особенно тяжелое и, судя по звуку, хрупкое, вслед за чем на слушателей вылился ушат отвратительной брани.
   Таррант вошел в покои к Фарранду без стука, его совсем еще молодое лицо было совершенно бесстрастно. Бароны, мрачно глазевшие до сих пор друг на друга, разом повернулись ко вновь прибывшему.
   — Вы же не собираетесь отнестись всерьез к этому смехотворному фиаско! — воскликнул Фарранд.
   — Крэнн должен был выиграть, — сокрушенно пояснил Бальдемар.
   — У меня не было выбора, — холодно отрезал Таррант. — Вы же видели, как восприняла все это толпа.
   — Но это же неслыханно! — взорвался Фарранд. — С каких это пор вопросы государственной важности зависят от результата нелепой игры?
   Таррант воздержался от того, чтобы напомнить собеседнику, что в Крайнем Поле такой обычай существует, по меньшей мере, на протяжении многих столетий. Искушение сказать что-нибудь подобное было очень велико, но он понимал, что такие слова здесь встретят неласково. И хотя лицо посланника по-прежнему оставалось невозмутимым, в душе он ехидно улыбался.
   — Мой долг заключается в том, чтобы не допустить смуты, — уверенно заявил он. — Любой ценой. Если бы я не засчитал фактический результат поединка, вспыхнули бы волнения, в ходе которых могли бы пострадать люди. Мы уже на протяжении долгого времени поддерживаем в нашей стране внутренний мир, последствия же сегодняшних событий могли бы оказаться пагубными для вас обоих. — Он продолжил, обращаясь исключительно к Фарранду: — Не думаю, чтобы все ваше войско и все ваше богатство смогли бы защитить вас с Крэнном от разбушевавшейся черни. — Он сделал паузу, чтобы собеседник сумел по-настоящему оценить смысл услышанного, затем закончил с нажимом: — И как бы, по-вашему, отреагировал Глэнвиль на сообщение о том, что его отец и брат убиты в Крайнем Поле? На церемонии помолвки!
   Фарранд открыл, было, рот, собираясь резко возразить, но под хладнокровным взглядом Тарранта смешался и так ничего и не произнес.
   — В сложившихся обстоятельствах, — заключил королевский посланник, — у меня не остается другого выбора, кроме как аннулировать намеченное изменение порядка наследования применительно к баронату Крайнее Поле…
   — Ах ты, щенок! Да как ты смеешь! — не удержался Фарранд. — По какому праву?
   — Мои права узаконены высочайшей инстанцией, имеющейся в стране, — ледяным тоном парировал Таррант. — И вам же самому не стоит забывать об этом.
   Северный барон ничего не ответил, его лицо побелело от ужаса.
   — Но как же наш договор? — насупился Бальдемар. — Как теперь быть с Крайним Полем?
   — Главная задача Монфора заключается в том, чтобы поддерживать целостность страны, — ответил молодой вельможа. — А ваш договор, с точки зрения общегосударственных интересов, — вопрос второстепенной важности.
   — Но… — начал было Фарранд, когда Таррант резко прервал его.
   — Вынужден заметить, барон, что ваш сын сегодня проявил себя далеко не лучшим образом, — саркастически проговорил он. — Будь он подипломатичней в речах и поступках, сконцентрируйся он целиком на игре, вместо того чтобы столь откровенно демонстрировать собственные спесь и глупость, и тогда он с легкостью одержал бы победу, а мы бы избавились ото всех этих пренеприятных последствий его поражения. — Королевский посланник с удовлетворением подметил, что Бальдемар, услышав эти слова, кивнул. — Мне доподлинно известно, что он отказался воспользоваться добрым советом. Хуже того, он жульничал.
   — А вы позволили ему жульничать, — огрызнулся Фарранд.
   — А что мне оставалось делать? Иначе бы он сам затеял беспорядки, — возмутился Таррант. — Кроме того, я на протяжении всего поединка полагал, что результат оговорен обеими сторонами заранее.
   — Так оно и было! — рявкнул Фарранд, злобно уставившись на Бальдемара.
   — А что я мог поделать, если мой конюх оказался умнее вашего сына, — в свою очередь разозлился Бальдемар. — Крэнн вел себя как круглый дурак!
   — Его предали! — Фарранда охватила ярость. Он сжал кулаки.
   — Вот как? Интересно, каким образом? — Бальдемар тоже вышел из себя.
   — Господа… — попытался вмешаться Таррант, лишь наполовину искренне пытаясь пресечь намечавшуюся ссору, но его стараниями грубо пренебрегли.
   Он глядел на то, с какой ненавистью двое пожилых баронов уставились друг на друга, и думал, не стоит ли подбросить в топку еще дровишек. «Это ведь будет так просто, — прикинул он. — Они, может, даже ухитрятся ухлопать друг друга. Хотя не исключено, подобный поворот событий может завести нас слишком далеко», — решил он, в конце концов.
   — А что касается его угроз по адресу моей дочери, — рвал и метал Бальдемар, мгновенно воспламенившись от одной только мысли об этом, — да я должен был убить его за это собственными руками!
   — Вы? Не смешите! Вам и меча-то от земли не оторвать!
   — Господа… — вновь попробовал вклиниться Тар рант.
   Но ярость, так долго тлевшая в глубине, уже вырвалась наружу — и теперь ничто не могло остановить ее до тех пор, пока та не иссякнет сама. Таррант подобрался, ожидая, что ему сейчас придется разнимать драчунов; тем не менее, перебранка сама по себе изрядно забавляла его.
   — Так или иначе, всю эту идиотскую затею придумали вы, — бросил Фарранд. — Значит, вы и виноваты во всем. Вот уж не думал, что в Крайнем Поле до сих пор придерживаются столь идиотских обычаев!
   — Кто на севере живет, тот последний идиот! — Бальдемар никогда не лез за словом в карман.
   — Что же вы такие бедные, раз такие умные? — Теперь и Фарранд нащупал у противника уязвимое место.
   Бальдемар судорожно сглотнул; только сейчас до него в полной мере дошли масштабы приключившейся катастрофы. Еще пару часов назад у него не было ни малейших оснований беспокоиться за собственное будущее. Теперь же все его перспективы были столь же унылы и беспросветны, как бесконечные соляные равнины. Гнев позволил ему сохранить лицо, но возраст все-таки дал о себе знать — и Бальдемар за какие-то несколько мгновений превратился в согбенного старца. Во рту у него растекся вкус желчи.
   — Это ваш сын все испортил, — презрительно хмыкнул он. — Из-за него все пошло прахом.
   — Раз пошло, значит, пошло, — согласился Фарранд. — Если помолвка расторгнута, то тем самым расторгнут и наш договор. Вы получили значительную сумму в задаток — соблаговолите вернуть ее немедленно.
   — Нет! — Бальдемар пришел в полное отчаяние. — Эти деньги вы вручили мне под честное слово. Значительную часть их я уже успел потратить, ублажая вас и вашего идиота-сына!
   — Деньги вам придется вернуть, или я заберу их силой, — злобно и чуть ли не убийственно прошипел северный барон. — Мне понадобится не больше десятка моих людей на то, чтобы захватить весь этот балаган!
   — Господа, господа… — оборвал их Таррант. «Теперь это действительно зашло слишком далеко», — подумал он. — Не сомневаюсь, что можно прийти к решению, которое окажется удовлетворительным для вас обоих!
   Бароны, умолкнув, уставились на королевского посланника. Гнев в их возрасте уступил место иным чувствам — надежде и алчности.
   — Король возместит вам обоим все понесенные издержки. Если вы соблаговолите выписать мне счета, я погашу их как можно скорее. Монфору наверняка захочется предоставить вам определенную компенсацию и за моральный ущерб. С его точки зрения, это небольшая цена за поддержание мира в его владениях.
   Таррант цинично уставился на обоих баронов, которые принялись размышлять над сделанным им предложением. Честь обоих будет спасена, кошелек тоже не пострадает, однако глухая вражда, разумеется, останется надолго. Все получилось даже лучше, чем он мог надеяться.
   «Небольшая цена за мир, — подумал он. — И еще меньшая — за успех без кровопролития».
 
   Ребекка, открыв глаза, обнаружила, что на нее внимательно смотрит Эмер, а на лице у подруги какое-то странное выражение.
   — С тобой все в порядке? — сразу же спросила Эмер.
   — Да, — хриплым голосом отозвалась Ребекка.
   — Я принесу тебе попить. — Эмер отошла от кровати и тут же вернулась, принеся чашку воды. — Ты проспала два часа. Мы с нянюшкой уже начали беспокоиться.
   Ребекка с жадностью отхлебнула.
   — Я страшно устала, но чувствую себя просто великолепно, — по-прежнему хрипло произнесла она. И тут же улыбнулась. — Мы выиграли.
   — Еще бы, — подтвердила Эмер. — А ты что, в этом сомневалась?
   — Да нет, я была в этом уверена!
   — Неверие в свои силы. Вот в чем проблема младшего поколения, — ухмыльнувшись во весь рот, заявила Эмер.
   — И как отнесся к этому мой отец?
   — Поразился, так мне показалось. Фарранд — тот был просто вне себя, но королевскому посланнику удалось его малость утихомирить. Пока ты спала, эта троица решила друг с дружкой разобраться.
   — Но помолвку-то расторгли окончательно? — взволнованно уточнила Ребекка.
   — Что так, то так. Окончательно и бесповоротно.
   Ребекка испустила радостный вздох. Ей казалось, будто ее выжали досуха, но при этом она прекрасно себя чувствовала. Даже перспектива встречи и возможного объяснения с отцом не омрачала ее настроения.
   Упав в обморок на шахматной доске, девушка ненадолго пришла в себя, когда ее на руках вносили в замок, но голова у нее кружилась, даже когда ее опустили на кровать. И она сразу же провалилась в глубокий — без сновидений — сон.
   — Вот что мне интересно, — начала расспросы Эмер. — Как ты справилась в самом конце, уже без моей помощи?
   — Сама не знаю, — ответила Ребекка. — Все пошло вкривь и вкось… а потом… а почему, собственно, Рэдд увел тебя?
   — Он решил, что начинаются неприятности.
   — Он был не так уж далек от истины.
   — Я чуть было не убила его! — возмущенно воскликнула Эмер. — Но потом, в толпе… я увидела тебя и Галена… Только тебя я на самом деле не видела. И все-таки видела. Если тебе понятно, что я имею в виду.
   — Вполне понятно. Со мной происходило то же самое. — Сейчас Ребекка и впрямь это вспомнила. — Все происходило как во сне. Как в одном из моих снов.
   — Что? — Эмер растерялась еще сильнее, чем раньше. — Что еще за сны?
   Только появление нянюшки избавило ее подругу от необходимости отвечать. С подносом в руках та проскользнула в комнату.
   — Я принесла тебе, солнышко, покушать, — объявила она.
   — Я не голодна, — отозвалась Ребекка.
   — Ей надо поспать, — подхватила Эмер, надеясь, что старая нянюшка поймет намек.
   — Тогда вы-то что здесь делаете, барышня Эмер? Шепчетесь с моей малышкой и не даете ей уснуть. — Избавиться от нянюшки оказалось не так-то просто. — Тебе надо подкрепиться, солнышко, надо подкормить себя. После такого денька, как сегодняшний… — Она огорченно поцокала, пренебрежительно покачав головой. — Столько хлопот… как после этого не подкрепиться?
   Ребекка с подозрением уставилась на предложенные ей кушанья.
   — А ты сюда ничего не подсыпала?
   — Ничего такого, что не пошло бы тебе на пользу, — гордо заявила нянюшка. — Давай поешь немного.
   Ребекка подцепила с тарелки несколько кусочков и запила их молоком. Хотя на вкус она не почувствовала ничего необычного, ей не хотелось рисковать погрузиться в долгую спячку под воздействием одного из нянюшкиных порошков. Ей необходимо было обсудить с Эмер слишком многое — особенно сейчас, когда странные и пугающие события второй половины дня еще были так свежи в памяти.
   — Мне больше не хочется, — как будто извинялась она. — Правда не хочется. Пожалуйста, унеси.
   Нянюшка с явной неохотой забрала поднос.
   — Но хоть молока-то попей. Это поможет тебе уснуть.
   Девицы, услышав это невольное признание, переглянулись, но нянюшка осталась неколебима.
   — Пошли, барышня Эмер, — распорядилась она. — Пусть Ребекка отдохнет.
   — Я у нее еще немного побуду, — торопливо возразила Эмер.
   — Нам надо поговорить, — подтвердила Ребекка. — Как только почувствую усталость, я сама ее отошлю.
   Нянюшке пришлось довольствоваться хотя бы этим. Но перед тем как уйти, она строго взглянула на обеих подружек поочередно.
   — Ладно, — вздохнула она. — Но не слишком долго. — Она подошла к дверям. — И не думайте, будто я не понимаю, что вы что-то затеяли, — добавила она, уже уходя. — Уж больно у вас обеих вид заговорщический.
   Едва дверь за нянюшкой закрылась, как девушки расхохотались во все горло.
   — «Заговорщический», — передразнила Эмер. — Какое отвратительное слово.
   Но тут же они обе вновь посерьезнели.
   — Расскажи мне об этом, — потребовала Эмер. — И ради всего святого, не пей ты больше этого молока!
   — Прошлой ночью, — начала Ребекка, — мне приснился странный и на редкость неприятный сон.
   Она описала образы и ощущения ночного кошмара, потом поведала подруге о том, как некоторые части ночного сна наложились на реальную действительность именно в тот момент, когда шахматная партия пошла вкривь и вкось. Эмер терпеливо выслушала ее, изумленная и в то же время встревоженная, но когда Ребекка перешла к рассказу о том, как ей удалось распорядиться криками и возгласами, доносившимися из толпы, подруга выказала ей откровенное недоверие.
   — Выходит, ты подсказывала Галену, куда пойти, выделяя из общего шума один-единственный голос?
   — Не знаю, как описать это иначе, — задумалась Ребекка. Теперь, когда она поняла, что, собственно говоря, происходило тогда на площади перед замком, ей стало довольно страшно. — Я знала, какой ход нужно сделать… и благодаря этому сну я знала, что мы трое связаны и что мы можем воспользоваться подсказками из толпы. И Гален и впрямь начал делать именно те ходы, которые я ему внушала. Как же все это можно объяснить по-другому?
   Какое-то время они помолчали: Эмер было необходимо переварить странные новости.
   — Так что, сама видишь, — в конце концов, снова заговорила Ребекка. — Без тебя нам было бы не справиться. И ты участвовала точно так же, как мы двое.
   Эмер кивнула. Единственным обстоятельством, не дававшим ее сомнениям разыграться в полной мере, было странное ощущение, испытанное ею в те мгновения, когда Рэдд уводил ее прочь. Связь, о которой рассказала сейчас Ребекка, тогда и впрямь существовала в сознании у самой Эмер. «Мы трое друг с другом связаны». И все это в точности соответствовало тому, как описывала события сама Ребекка. Так или иначе, все складывалось воедино и выглядело вполне правдоподобным.
   — Просто фантастика, — выдохнула она.
   Ребекка улыбнулась:
   — А я и не думала, будто ты мне поверишь.
   — Но это же… это же…
   — Волшебство, — закончила Ребекка за подругу ее мысль. — И это страшно, правда?
   Эмер кивнула, но глаза у нее восхищенно сверкали.
   — И все это как-то связано с той твоей старинной картиной, — задумчиво произнесла она. — Монах и монстр. Может, ты и не такая сумасшедшая, как мне всегда казалось.
   — Демон из ночного кошмара знаком мне еще с детства, — тихо сказала Ребекка. — Ты ведь помнишь, какие у меня были кошмары после того, как…
   — Помню, — перебила ее Эмер.
   — Мне казалось, что они навсегда оставили меня. И мне этого так хотелось.
   — Замечательная штука — сны, — торжественно провозгласила Эмер.
   Ребекка усмехнулась:
   — Начинаю думать, что так. По крайней мере, на этот раз мне удалось воспользоваться ими во благо.
   — Вот именно.
   Эмер все еще боролась с собой, пытаясь осмыслить происшедшее.
   — Но мне понадобилась помощь, — добавила Ребекка. — И твоя, и Галена.