Страница:
— Ну и что, мы так и простоим здесь весь день? — немного раздраженно осведомилась Эмер. — Или все-таки войдем?
Ребекка первой поднялась по дощатым ступенькам. Открыла дверцу. В фургоне было темно и мглисто, пахло затхлостью, но ощущение, которое тут же испытала Ребекка, нельзя было спутать ни с каким другим. «Добро пожаловать к себе домой». Ощущение было таким сильным, что ей почудилось, будто она слышит эти слова, произнесенные голосом Санчии с пустого стула в дальнем конце фургона. Ребекка сделала пару шагов вперед и остановилась между узкой кроватью и мягкой кушеткой. Эмер осторожно последовала за ней, она явно нервничала, как будто в любую минуту ожидала откуда-нибудь из темного угла привидения. Пока Ребекка молча и неподвижно стояла в проходе между двумя лежанками, Эмер открыла ставни. Стоило свету проникнуть в глубь фургона, как загадка улетучилась и обе девушки одновременно увидели послание, оставленное Санчией.
В тесном проходе перед креслом стоял перевернутый ящик, который, судя по всему, использовали в качестве столика. Он был застлан скатертью, на которой «рубашками» вверх лежало несколько игральных карт, талисман и тщательно сложенный лист бумаги. На листке было написано чье-то имя, и Ребекка, еще не прочитав, поняла, что послание адресовано ей. Она развернула лист и прочитала следующее:
«Добро пожаловать, малышка. Добро пожаловать и твоим друзьям — мне следовало быть с ними полюбезнее и раньше.
Слишком поздно я узнала о том, что мы с тобою состоим в дальнем родстве. Почему те или иные сведения нам недоступны, так и остается тайной Паутины. Но я скоро все пойму.
Береги свой сон, дитя мое. Он придет к тебе, чтобы ты проникла с его помощью в глубины былого. Пряди получше!»
Читая письмо, Ребекка вновь почувствовала, будто она слышит голос самой старухи, и как будто комок застрял у нее в горле. Послание было подписано одной буквой — «С».
— Ну и что все это значит? — выглядывая из-за плеча у подруги, поинтересовалась Эмер.
Ребекка молча передала ей письмо, а сама, задумавшись, застыла на месте. Ощущение того, что ее встретили благожелательно, только усилилось, и теперь она поняла, почему ярмарочный люд ожидал ее прихода, но в письме Санчии не содержалось никаких указаний, ничего такого, на что следовало бы обратить особое внимание. Ребекка чувствовала себя столь же беспомощной, что и прежде.
— Они рассчитывают на то, что ты с ними останешься, — прервав ход ее тревожных размышлений, заметила Эмер.
— Что?
— Алеандра и все остальные. Ярмарочный люд, — уточнила Эмер. — Они ожидают, что ты с ними останешься.
— Но…
— Неужели ты не можешь понять? Ты преемница Санчии.
Эмер раздраженно уставилась на бледное лицо подруги, но та уже слышала другой, глубокий старческий голос.
«У меня так мало времени и некому занять мое место».
— Но я не могу… Я не знаю, что делать, — залепетала она.
«Он придет к тебе».
— Локк ни за что не позволит.
Она искала оправданий и сама понимала это. «Наберись терпения, малышка. Не робей».
— Как это он может тебе не позволить, — вознегодовала Эмер. — Даже мне понятно, что речь идет о предопределении. Иначе как бы мы здесь очутились? И что бы все это значило?
Широким взмахом руки она обвела фургон вместе со всем его содержимым.
Ребекка посмотрела на столик. Взяла в руки талисман и поглядела на изображенный на нем рисунок. Тот представлял собой две заглавные буквы «X» между двумя горизонтальными линиями, и все это было аккуратно вписано в круг.
— Надень его, — мягко сказала Эмер.
Ребекка посмотрела на подругу, а потом, последовав ее совету, накинула цепочку талисмана себе на шею. Она бы не удивилась, если бы сразу вслед за этим на нее снизошло озарение, однако ровным счетом ничего не последовало, не считая холодка на шее от прикосновения металлической цепочки.
Затем внимание девушки привлекли к себе игральные карты — и внезапно она осознала, что они разложены в следующем порядке: пять рядов по нескольку карт, то есть точь-в-точь, как буквы на Камнях Окрана! Порядок нельзя было назвать идеальным; карты, должно быть, несколько сместились, пока фургон трясся на ходу, но Ребекка одним движением руки выровняла их. И, занимаясь этим, она разволновалась еще сильнее: как знать, может быть, помощь придет именно отсюда!
Под заинтересованным взглядом Эмер, уже сообразившей, чем именно занимается подруга, Ребекка одну за другой перевернула карты — но только затем, чтобы испытать страшное разочарование! Если здесь и таилось какое-то послание, то расшифровать его она не могла. Карты были из колоды, имеющей название «Символы сущего», — такими часто пользуются гадалки, — но из всех разновидностей этих карт здесь были представлены лишь четыре. Верхний ряд состоял из четырех королей, попарно с двух сторон окруживших карту, известную под названием «любовная парочка»; во втором ряду два короля по бокам охраняли покой двух находящихся посередке дам. В среднем ряду были три «саламандры», разбитые двумя «любовными парочками»; четвертый ряд полностью повторял второй, только короли были теперь посередке, а дамы по бокам; и наконец, пятый состоял из четырех дам и «любовной парочки» в центре.
Девушки долго всматривались в карты, понимая, что их расположение должно что-то значить, но так и не смогли понять, что именно. Конечно, какой-то смысл за всем этим имелся, но какой?
— Ну и что? — без особой надежды в голосе спросила Эмер.
— Ничего, — грустно ответила Ребекка.
— Гадалкой ты себе на хлеб едва ли заработаешь, — со смешком заметила Эмер.
Она-то смеялась, но Ребекка была слишком разочарована, чтобы подхватить шутливый тон. Каждый раз, когда она начинала надеяться, что уже приблизилась к разгадке, все в последний миг шло прахом. И все-таки… здесь ей было уютней, теплей, здесь она почему-то чувствовала себя в большей безопасности. Ей чудилось, будто стены фургона смыкаются вокруг нее, а между ними витают дружеские лица, дружественные мысли, может быть, даже любовь.
— Ну и что теперь? — повторила Эмер.
— Мне придется остаться здесь, — заявила Ребекка.
— Но почему?
Внезапная перемена в настроении подруги поразила Эмер.
— Чтобы видеть сны, — без тени сомнения ответила Ребекка. — Это теперь единственное место, в котором я могу говорить с Санчией.
— Звучит сущим безумием, — заметила Эмер. — Да нет, это и есть сущее безумие. Но я уже привыкла не спорить с тобой по поводу таких вещей. — Она снова рассмеялась, не обращая внимания на боль, тут же отозвавшуюся в щеке. — Тебе всегда хотелось жить на ярмарке. Вот и счастье привалило.
— Надо будет пойти сообщить об этом Локку, —. вздохнула Ребекка.
— Ты уверена?
— Да, иначе он отправит на розыск своих стражников. Так мы навлечем на множество людей неприятности. И не больно-то хорошо отблагодарить Локка с Таррантом за заботу подобным бегством. — Девушка улыбнулась, с удовольствием отметив, что жизнерадостность, вернувшаяся к Эмер, не оставила равнодушной и ее саму. — Кроме того, я в состоянии его уговорить. Уверена, что мне это удастся.
Ребекка чувствовала в себе больше сил, чем на протяжении многих предыдущих дней. Потому что теперь у нее появилась цель.
— Пошли же! — воскликнула Эмер, отворяя дверцу фургона, захлопнувшуюся, когда они входили.
Ребекка вышла из фургона и обомлела. Прямо перед ней, в тесном закутке между фургоном Санчии и соседним, набилась целая толпа женщин, разом поднявших на нее глаза, стоило ей выйти из фургона. Алеандра стояла впереди — и она, подобно всем остальным, гордо улыбалась.
«Это девицы Санчии, — подумала Ребекка. — То есть отныне мои девицы?» Она судорожно сглотнула.
Кое-кто из женщин подался вперед. В руках у них были угощения и выпивка.
— Твоя первая трапеза в новом доме, — сказала Алеандра, с одобрением увидев талисман на груди у Ребекки.
— Спасибо, — вот и все, что удалось выдавить из себя девушке.
Они с Эмер приняли дары и вежливо попробовали от каждого яства.
Одна из женщин заговорила:
— Мы собрались здесь, чтобы приветствовать тебя. Трудные настали времена, Ребекка. Мы рады, что такая же, как Санчия, вновь среди нас.
— Она была нашей защитницей, — подхватила другая. — Мы любили ее.
— Займешь ли ты ее место? — спросила Алеандра.
— Да, займу, — уверенно ответила Ребекка. — Сделаю все, что смогу, и надеюсь, сумею оправдать ваше доверие. — Теперь ей стало ясно, откуда взялась нахлынувшая на нее со всех сторон волна теплой благожелательности. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дух Санчии оставался с вами.
Кое-кто из слушательниц похлопал, другие принялись перешептываться.
— Но сначала, — вновь заговорила Ребекка, и сразу же наступило встревоженное молчание, — сначала мне нужно вернуться в замок и известить его владельца о том, что я ухожу. Исчезнуть, не сказав ни слова, я не могу!
— Тогда мы пойдем с тобой! — выкрикнул кто-то из толпы, и со всех сторон послышались возгласы одобрения.
Женщины явно не собирались упускать свою новую заступницу из виду.
Ребекка бросила взгляд на Эмер, а та, улыбнувшись, пожала плечами.
— Можешь представить себе, чтобы барон управился со всей этой оравой? — насмешливо спросила она.
Вот так женщины всей толпой и направились к замку. Они ликовали, смеялись и шутили, и горожане провожали их любопытными взорами. Кое-кто из обывателей высказывал негодование и возмущение, другие посмеивались, третьи старались держать ухо востро. Наибольшее веселье у женщин вызывали внезапно заливающиеся краской смущения лица клиентов ярмарочного борделя; шлюхи охотно отпускали колкие шуточки по поводу мужской силы незадачливых бонвиванов или же по поводу полного отсутствия таковой.
Ребекка радостно окунулась в атмосферу неожиданного веселья, полную пряных шуток. Пару часов назад она была бы не в состоянии даже представить себе такое, а теперь все происходящее казалось ей совершенно естественным.
Женщины подошли к замковым воротам и остановились прямо перед остолбеневшим стражником. Спутницы Ребекка приутихли, но она все равно чувствовала их поддержку.
— Что происходит? — выпалил стражник, изо всех сил пытаясь держаться так, словно он полностью владеет ситуацией.
Это был молодой еще, безбородый парень с приятным открытым лицом, и его попытки выглядеть суровым и неприступным, разумеется, не могли увенчаться успехом. Женщины принялись переглядываться и толкать друг дружку в бок, из-за чего стражник окончательно потерял уверенность в себе. К этому времени он уже узнал Ребекку и теперь уставился на нее, ожидая от гостьи барона каких-нибудь объяснений.
— Я гостья барона Локка, — подтвердила она его догадку. — И мне хочется поговорить с бароном.
Меж тем из сторожевой будки подтянулись и другие воины. Все они с интересом следили за происходящим.
— Прошу вас, — пригласил ее стражник.
— Это относится ко всем? — тут же переспросила Ребекка.
— Нет!
Он так растерялся, что кое-кто из зрителей, не выдержав, расхохотался, а услышав смех, он смутился еще сильнее.
— Это мои подруги, — пояснила Ребекка. — Мои спутницы. Не мог бы ты попросить барона выйти сюда, к нам?
После минутного колебания, мысленно перебрав все возможности и не найдя ни одну из них мало-мальски приемлемой, стражник с явной неохотой отвернулся и исчез за крепостной стеной. Чуть погодя у входа появился Локк. Он в ужасе уставился на собравшуюся толпу.
— Моя дорогая, — начал было он. — Что… собственно… говоря… происходит?
Ребекка вышла вперед и приблизилась к барону с тем, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
— Барон, я пришла поблагодарить вас за радушный прием, но нам с Эмер удалось найти превосходный способ спрятаться до поры до времени. Эти добросердечные женщины… — Она улыбнулась, поняв, что сказала двусмысленность. — Они мои подруги. Они ждали меня. И я останусь с ними.
— Но… — Барон утратил дар речи. Его пухлые щечки побагровели.
— Когда вы увидитесь с Таррантом, пожалуйста, известите его о моих планах. Он их наверняка одобрит. — Ребекка ангельски улыбнулась, понимая, что уже одержала победу.
Локк огляделся по сторонам, словно в надежде на чью-нибудь помощь.
— Я понимаю, моя дорогая, что вы уже приняли решение. Надеюсь… что для такой молодой… — Он решил не доводить эту мысль до конца и вместо этого предложил свою помощь. — Но я могу обеспечить вас продовольствием, могу дать кое-какую одежду…
— Нет, благодарю вас, — решительно возразила Ребекка. — У меня есть все, что нужно, и мне не хотелось бы доставлять вам дальнейшие хлопоты.
— Да какие там хлопоты, что вы, — возмутился барон. Но он уже догадался, что теперь сможет преспокойно вернуться к своим привычным занятиям. — Ну что ж, Ребекка. Поступайте, как считаете нужным. Благословляю вас.
— Благодарю вас, мой господин. И не забудьте передать мое сообщение Тарранту.
— Не забуду.
— Прощайте! — И Ребекка пустилась в обратный путь.
Локк чуть-чуть постоял, провожая взглядом удалявшихся женщин, затем повернулся и скрылся в замке.
— Какой странный поворот событий, — пробормотал он себе под нос. — И кто такие все эти женщины?
Остаток дня Ребекка и Эмер провели, привыкая к своему новому дому, обследуя его укромные и потайные местечки. Никаких новых писем от Санчии они не отыскали; вообще-то во всем фургоне осталось поразительно мало вещей, которые напоминали бы о его недавней владелице. Так или иначе, им удалось найти несколько полезных в домашнем обиходе вещей, кое-какие платья, горстку драгоценностей, покрытые пылью чаши и картину, на которой было изображено горное озеро. Самой примечательной находкой стала коллекция вин, причем большинство бутылок были даже не откупорены.
Во второй половине дня у девушек побывало немало гостей как мужского, так и женского пола; все приветствовали новых обитательниц с ошеломляющим восторгом. Как только Ребекка или Эмер обнаруживали, что им что-то нужно, к ним с понадобившейся вещью уже спешил кто-нибудь из ярмарочного люда; девушкам даже не приходилось никого ни о чем просить. Одна из женщин пришла подлечить глаз Эмер и оставила ей склянку с бальзамом, который надо было втирать на ночь.
Карты, оставленные Санчией, так и лежали на столе: девушки надеялись, что на них может найти внезапное озарение. Они как раз приготовили кушетку ко сну, когда им принесли поесть. Подруги расположились поужинать на облучке, наблюдая, как вместе с темнотой просыпается и ярмарка.
Затем они отправились на прогулку, испытывая то же волнение, что и при посещении ярмарки в Крайнем Поле, но в то же самое время чувствуя себя теперь равноправными участницами происходящего. Теперь ярмарка стала их собственным домом.
— Может, тебе стоит пойти поискать твоего дружка-актера, — предложила Ребекка.
— Не исключено. — Глаза Эмер радостно засверкали. — И его друга.
— Не сегодня, — осадила ее Ребекка. — Мне надо поспать…
— И увидеть сон, — закончила Эмер за подругу ее мысль.
Глава 55
Глава 56
Ребекка первой поднялась по дощатым ступенькам. Открыла дверцу. В фургоне было темно и мглисто, пахло затхлостью, но ощущение, которое тут же испытала Ребекка, нельзя было спутать ни с каким другим. «Добро пожаловать к себе домой». Ощущение было таким сильным, что ей почудилось, будто она слышит эти слова, произнесенные голосом Санчии с пустого стула в дальнем конце фургона. Ребекка сделала пару шагов вперед и остановилась между узкой кроватью и мягкой кушеткой. Эмер осторожно последовала за ней, она явно нервничала, как будто в любую минуту ожидала откуда-нибудь из темного угла привидения. Пока Ребекка молча и неподвижно стояла в проходе между двумя лежанками, Эмер открыла ставни. Стоило свету проникнуть в глубь фургона, как загадка улетучилась и обе девушки одновременно увидели послание, оставленное Санчией.
В тесном проходе перед креслом стоял перевернутый ящик, который, судя по всему, использовали в качестве столика. Он был застлан скатертью, на которой «рубашками» вверх лежало несколько игральных карт, талисман и тщательно сложенный лист бумаги. На листке было написано чье-то имя, и Ребекка, еще не прочитав, поняла, что послание адресовано ей. Она развернула лист и прочитала следующее:
«Добро пожаловать, малышка. Добро пожаловать и твоим друзьям — мне следовало быть с ними полюбезнее и раньше.
Слишком поздно я узнала о том, что мы с тобою состоим в дальнем родстве. Почему те или иные сведения нам недоступны, так и остается тайной Паутины. Но я скоро все пойму.
Береги свой сон, дитя мое. Он придет к тебе, чтобы ты проникла с его помощью в глубины былого. Пряди получше!»
Читая письмо, Ребекка вновь почувствовала, будто она слышит голос самой старухи, и как будто комок застрял у нее в горле. Послание было подписано одной буквой — «С».
— Ну и что все это значит? — выглядывая из-за плеча у подруги, поинтересовалась Эмер.
Ребекка молча передала ей письмо, а сама, задумавшись, застыла на месте. Ощущение того, что ее встретили благожелательно, только усилилось, и теперь она поняла, почему ярмарочный люд ожидал ее прихода, но в письме Санчии не содержалось никаких указаний, ничего такого, на что следовало бы обратить особое внимание. Ребекка чувствовала себя столь же беспомощной, что и прежде.
— Они рассчитывают на то, что ты с ними останешься, — прервав ход ее тревожных размышлений, заметила Эмер.
— Что?
— Алеандра и все остальные. Ярмарочный люд, — уточнила Эмер. — Они ожидают, что ты с ними останешься.
— Но…
— Неужели ты не можешь понять? Ты преемница Санчии.
Эмер раздраженно уставилась на бледное лицо подруги, но та уже слышала другой, глубокий старческий голос.
«У меня так мало времени и некому занять мое место».
— Но я не могу… Я не знаю, что делать, — залепетала она.
«Он придет к тебе».
— Локк ни за что не позволит.
Она искала оправданий и сама понимала это. «Наберись терпения, малышка. Не робей».
— Как это он может тебе не позволить, — вознегодовала Эмер. — Даже мне понятно, что речь идет о предопределении. Иначе как бы мы здесь очутились? И что бы все это значило?
Широким взмахом руки она обвела фургон вместе со всем его содержимым.
Ребекка посмотрела на столик. Взяла в руки талисман и поглядела на изображенный на нем рисунок. Тот представлял собой две заглавные буквы «X» между двумя горизонтальными линиями, и все это было аккуратно вписано в круг.
— Надень его, — мягко сказала Эмер.
Ребекка посмотрела на подругу, а потом, последовав ее совету, накинула цепочку талисмана себе на шею. Она бы не удивилась, если бы сразу вслед за этим на нее снизошло озарение, однако ровным счетом ничего не последовало, не считая холодка на шее от прикосновения металлической цепочки.
Затем внимание девушки привлекли к себе игральные карты — и внезапно она осознала, что они разложены в следующем порядке: пять рядов по нескольку карт, то есть точь-в-точь, как буквы на Камнях Окрана! Порядок нельзя было назвать идеальным; карты, должно быть, несколько сместились, пока фургон трясся на ходу, но Ребекка одним движением руки выровняла их. И, занимаясь этим, она разволновалась еще сильнее: как знать, может быть, помощь придет именно отсюда!
Под заинтересованным взглядом Эмер, уже сообразившей, чем именно занимается подруга, Ребекка одну за другой перевернула карты — но только затем, чтобы испытать страшное разочарование! Если здесь и таилось какое-то послание, то расшифровать его она не могла. Карты были из колоды, имеющей название «Символы сущего», — такими часто пользуются гадалки, — но из всех разновидностей этих карт здесь были представлены лишь четыре. Верхний ряд состоял из четырех королей, попарно с двух сторон окруживших карту, известную под названием «любовная парочка»; во втором ряду два короля по бокам охраняли покой двух находящихся посередке дам. В среднем ряду были три «саламандры», разбитые двумя «любовными парочками»; четвертый ряд полностью повторял второй, только короли были теперь посередке, а дамы по бокам; и наконец, пятый состоял из четырех дам и «любовной парочки» в центре.
Девушки долго всматривались в карты, понимая, что их расположение должно что-то значить, но так и не смогли понять, что именно. Конечно, какой-то смысл за всем этим имелся, но какой?
— Ну и что? — без особой надежды в голосе спросила Эмер.
— Ничего, — грустно ответила Ребекка.
— Гадалкой ты себе на хлеб едва ли заработаешь, — со смешком заметила Эмер.
Она-то смеялась, но Ребекка была слишком разочарована, чтобы подхватить шутливый тон. Каждый раз, когда она начинала надеяться, что уже приблизилась к разгадке, все в последний миг шло прахом. И все-таки… здесь ей было уютней, теплей, здесь она почему-то чувствовала себя в большей безопасности. Ей чудилось, будто стены фургона смыкаются вокруг нее, а между ними витают дружеские лица, дружественные мысли, может быть, даже любовь.
— Ну и что теперь? — повторила Эмер.
— Мне придется остаться здесь, — заявила Ребекка.
— Но почему?
Внезапная перемена в настроении подруги поразила Эмер.
— Чтобы видеть сны, — без тени сомнения ответила Ребекка. — Это теперь единственное место, в котором я могу говорить с Санчией.
— Звучит сущим безумием, — заметила Эмер. — Да нет, это и есть сущее безумие. Но я уже привыкла не спорить с тобой по поводу таких вещей. — Она снова рассмеялась, не обращая внимания на боль, тут же отозвавшуюся в щеке. — Тебе всегда хотелось жить на ярмарке. Вот и счастье привалило.
— Надо будет пойти сообщить об этом Локку, —. вздохнула Ребекка.
— Ты уверена?
— Да, иначе он отправит на розыск своих стражников. Так мы навлечем на множество людей неприятности. И не больно-то хорошо отблагодарить Локка с Таррантом за заботу подобным бегством. — Девушка улыбнулась, с удовольствием отметив, что жизнерадостность, вернувшаяся к Эмер, не оставила равнодушной и ее саму. — Кроме того, я в состоянии его уговорить. Уверена, что мне это удастся.
Ребекка чувствовала в себе больше сил, чем на протяжении многих предыдущих дней. Потому что теперь у нее появилась цель.
— Пошли же! — воскликнула Эмер, отворяя дверцу фургона, захлопнувшуюся, когда они входили.
Ребекка вышла из фургона и обомлела. Прямо перед ней, в тесном закутке между фургоном Санчии и соседним, набилась целая толпа женщин, разом поднявших на нее глаза, стоило ей выйти из фургона. Алеандра стояла впереди — и она, подобно всем остальным, гордо улыбалась.
«Это девицы Санчии, — подумала Ребекка. — То есть отныне мои девицы?» Она судорожно сглотнула.
Кое-кто из женщин подался вперед. В руках у них были угощения и выпивка.
— Твоя первая трапеза в новом доме, — сказала Алеандра, с одобрением увидев талисман на груди у Ребекки.
— Спасибо, — вот и все, что удалось выдавить из себя девушке.
Они с Эмер приняли дары и вежливо попробовали от каждого яства.
Одна из женщин заговорила:
— Мы собрались здесь, чтобы приветствовать тебя. Трудные настали времена, Ребекка. Мы рады, что такая же, как Санчия, вновь среди нас.
— Она была нашей защитницей, — подхватила другая. — Мы любили ее.
— Займешь ли ты ее место? — спросила Алеандра.
— Да, займу, — уверенно ответила Ребекка. — Сделаю все, что смогу, и надеюсь, сумею оправдать ваше доверие. — Теперь ей стало ясно, откуда взялась нахлынувшая на нее со всех сторон волна теплой благожелательности. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дух Санчии оставался с вами.
Кое-кто из слушательниц похлопал, другие принялись перешептываться.
— Но сначала, — вновь заговорила Ребекка, и сразу же наступило встревоженное молчание, — сначала мне нужно вернуться в замок и известить его владельца о том, что я ухожу. Исчезнуть, не сказав ни слова, я не могу!
— Тогда мы пойдем с тобой! — выкрикнул кто-то из толпы, и со всех сторон послышались возгласы одобрения.
Женщины явно не собирались упускать свою новую заступницу из виду.
Ребекка бросила взгляд на Эмер, а та, улыбнувшись, пожала плечами.
— Можешь представить себе, чтобы барон управился со всей этой оравой? — насмешливо спросила она.
Вот так женщины всей толпой и направились к замку. Они ликовали, смеялись и шутили, и горожане провожали их любопытными взорами. Кое-кто из обывателей высказывал негодование и возмущение, другие посмеивались, третьи старались держать ухо востро. Наибольшее веселье у женщин вызывали внезапно заливающиеся краской смущения лица клиентов ярмарочного борделя; шлюхи охотно отпускали колкие шуточки по поводу мужской силы незадачливых бонвиванов или же по поводу полного отсутствия таковой.
Ребекка радостно окунулась в атмосферу неожиданного веселья, полную пряных шуток. Пару часов назад она была бы не в состоянии даже представить себе такое, а теперь все происходящее казалось ей совершенно естественным.
Женщины подошли к замковым воротам и остановились прямо перед остолбеневшим стражником. Спутницы Ребекка приутихли, но она все равно чувствовала их поддержку.
— Что происходит? — выпалил стражник, изо всех сил пытаясь держаться так, словно он полностью владеет ситуацией.
Это был молодой еще, безбородый парень с приятным открытым лицом, и его попытки выглядеть суровым и неприступным, разумеется, не могли увенчаться успехом. Женщины принялись переглядываться и толкать друг дружку в бок, из-за чего стражник окончательно потерял уверенность в себе. К этому времени он уже узнал Ребекку и теперь уставился на нее, ожидая от гостьи барона каких-нибудь объяснений.
— Я гостья барона Локка, — подтвердила она его догадку. — И мне хочется поговорить с бароном.
Меж тем из сторожевой будки подтянулись и другие воины. Все они с интересом следили за происходящим.
— Прошу вас, — пригласил ее стражник.
— Это относится ко всем? — тут же переспросила Ребекка.
— Нет!
Он так растерялся, что кое-кто из зрителей, не выдержав, расхохотался, а услышав смех, он смутился еще сильнее.
— Это мои подруги, — пояснила Ребекка. — Мои спутницы. Не мог бы ты попросить барона выйти сюда, к нам?
После минутного колебания, мысленно перебрав все возможности и не найдя ни одну из них мало-мальски приемлемой, стражник с явной неохотой отвернулся и исчез за крепостной стеной. Чуть погодя у входа появился Локк. Он в ужасе уставился на собравшуюся толпу.
— Моя дорогая, — начал было он. — Что… собственно… говоря… происходит?
Ребекка вышла вперед и приблизилась к барону с тем, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
— Барон, я пришла поблагодарить вас за радушный прием, но нам с Эмер удалось найти превосходный способ спрятаться до поры до времени. Эти добросердечные женщины… — Она улыбнулась, поняв, что сказала двусмысленность. — Они мои подруги. Они ждали меня. И я останусь с ними.
— Но… — Барон утратил дар речи. Его пухлые щечки побагровели.
— Когда вы увидитесь с Таррантом, пожалуйста, известите его о моих планах. Он их наверняка одобрит. — Ребекка ангельски улыбнулась, понимая, что уже одержала победу.
Локк огляделся по сторонам, словно в надежде на чью-нибудь помощь.
— Я понимаю, моя дорогая, что вы уже приняли решение. Надеюсь… что для такой молодой… — Он решил не доводить эту мысль до конца и вместо этого предложил свою помощь. — Но я могу обеспечить вас продовольствием, могу дать кое-какую одежду…
— Нет, благодарю вас, — решительно возразила Ребекка. — У меня есть все, что нужно, и мне не хотелось бы доставлять вам дальнейшие хлопоты.
— Да какие там хлопоты, что вы, — возмутился барон. Но он уже догадался, что теперь сможет преспокойно вернуться к своим привычным занятиям. — Ну что ж, Ребекка. Поступайте, как считаете нужным. Благословляю вас.
— Благодарю вас, мой господин. И не забудьте передать мое сообщение Тарранту.
— Не забуду.
— Прощайте! — И Ребекка пустилась в обратный путь.
Локк чуть-чуть постоял, провожая взглядом удалявшихся женщин, затем повернулся и скрылся в замке.
— Какой странный поворот событий, — пробормотал он себе под нос. — И кто такие все эти женщины?
Остаток дня Ребекка и Эмер провели, привыкая к своему новому дому, обследуя его укромные и потайные местечки. Никаких новых писем от Санчии они не отыскали; вообще-то во всем фургоне осталось поразительно мало вещей, которые напоминали бы о его недавней владелице. Так или иначе, им удалось найти несколько полезных в домашнем обиходе вещей, кое-какие платья, горстку драгоценностей, покрытые пылью чаши и картину, на которой было изображено горное озеро. Самой примечательной находкой стала коллекция вин, причем большинство бутылок были даже не откупорены.
Во второй половине дня у девушек побывало немало гостей как мужского, так и женского пола; все приветствовали новых обитательниц с ошеломляющим восторгом. Как только Ребекка или Эмер обнаруживали, что им что-то нужно, к ним с понадобившейся вещью уже спешил кто-нибудь из ярмарочного люда; девушкам даже не приходилось никого ни о чем просить. Одна из женщин пришла подлечить глаз Эмер и оставила ей склянку с бальзамом, который надо было втирать на ночь.
Карты, оставленные Санчией, так и лежали на столе: девушки надеялись, что на них может найти внезапное озарение. Они как раз приготовили кушетку ко сну, когда им принесли поесть. Подруги расположились поужинать на облучке, наблюдая, как вместе с темнотой просыпается и ярмарка.
Затем они отправились на прогулку, испытывая то же волнение, что и при посещении ярмарки в Крайнем Поле, но в то же самое время чувствуя себя теперь равноправными участницами происходящего. Теперь ярмарка стала их собственным домом.
— Может, тебе стоит пойти поискать твоего дружка-актера, — предложила Ребекка.
— Не исключено. — Глаза Эмер радостно засверкали. — И его друга.
— Не сегодня, — осадила ее Ребекка. — Мне надо поспать…
— И увидеть сон, — закончила Эмер за подругу ее мысль.
Глава 55
Сон, приснившийся Ребекке этой ночью, не был похож ни на один из предыдущих. Она спала и в то же время понимала, что находится в фургоне, стены которого служат ей защитным панцирем, из-за которого можно без опаски следить за всем на свете. Сам по себе сон тоже был довольно непривычный, с одной стороны, Ребекка каким-то образом могла влиять на ход событий в нем, с другой — иногда все шло помимо ее воли. А еще в течение сна ей удавалось как бы отключаться от него, бросая взгляд то на беспокойно ворочавшуюся во сне у себя на кушетке Эмер, то на все еще лежащие на столе карты. Но ей хотелось большего! И девушка знала, что способна на большее, если, конечно, у нее хватит на это смелости.
«Помоги мне».
«Я здесь», — не просыпаясь, ответила Эмер, и между двумя сновидицами протянулось связующее звено.
Черпая силы из этой связи, Ребекка распространила свое видение на большее пространство: теперь она воспринимала и чувствовала все, что творилось в шатрах у гулящих девок. Она ощутила на себе тяжесть мужского тела; жажда, испытываемая мужчиной, была груба, но с нею было совсем просто управиться; другой оказался нежным и настойчивым, он тщетно и тщеславно надеялся не только получить удовольствие, но и дать его; третий был скованным и неуверенным в своих силах, жалким в своей суетливости, с ним пришлось провозиться долго, терпеливо и не без тайной насмешки. Переживая все это так, словно действия происходили с нею самой, Ребекка взгрустнула. И все же она улыбнулась во сне: с ее девицами все было в полном порядке.
Но тут перед ней предстала совсем иная картина: пьяный мужик, выкрикивая непристойности и угрозы, в темном закоулке прижал женщину к стенке фургона. Именно глазами этой насмерть перепуганной женщины и смотрела на него Ребекка. Мужчина разбил бутылку и угрожающе размахивал осколком. «Я зарежу тебя, шлюха!» Ярость охватила Ребекку — и всю силу этой ярости она вложила в мощный мысленный посыл: «Нет! Оставь ее!» Мужчина помедлил, замешкался. «Ты даже этого не стоишь», — выхаркнул он наконец, а затем отшвырнул осколок и, пошатываясь, удалился во мрак.
«Спасибо».
Ребекка вновь улыбнулась.
Теперь она решилась еще сильнее расширить воспринимаемое ею пространство…
Перед ней проплывали другие шатры и балаганы ярмарки, но в некотором беспорядке, так, словно она смотрела на них сквозь аквариумное стекло; головокружительная скорость мешала ей как следует приглядеться к проносящимся мимо картинам. Перед ней промелькнули стойла, вывески, цирковые животные, фокусники, продавцы пирожков, сцена, на которой шло представление, снова стойла, толпа зевак… Но тут ее чуть ли не силой повлекло назад, на сцену. Актеры выступали в ярких костюмах, они разыгрывали комедию, но с темным, может быть, даже зловещим подтекстом. Ребекка задрожала, когда персонажи пьесы превратились в живых людей, которых она хорошо знала: ее отец, Рэдд и Таррант играли второстепенные роли, а в самом центре сцены воин в тускло поблескивающих доспехах противостоял белому волку, над головой которого разливалось таинственное и жуткое сияние. На волчьей морде горели глаза Крэнна. Позади в густой тени стоял некий монах, лишь его звериная мордочка была залита странным неземным светом. Действие развивалось, играла музыка, произносились какие-то монологи и диалоги, но Ребекка ничего не понимала и в раздражении пренебрежительно отмахнулась от всего этого. Хватит с нее символов, которые на самом деле ровным счетом ничего не означают! Не этого ей хотелось…
Дотянуться до главного…
Ребекка вполне осознавала опасность, связанную с тем, что, вобрав в себя чересчур много, она истончится сама — истончится и ослабеет настолько, что не сможет совладать с образами, непрерывным потоком врывающимися в ее сознание. Перед ней раскинулась теперь бесконечная сеть — недоступная и тем не менее совершенно реальная. Паутина — поняла она. Ребекка чувствовала, что и в самой Паутине заключено Зло, равно как и Добро, но сон влек ее дальше. Пренебрегая опасностью, она должна была идти вперед. Должна была искать.
«Где же ты?»
С этим призывом она обратилась к Санчии, но ответил ей Гален.
«Я тоже здесь. Гляди! Погляди-ка на это! — Он был и взволнован, и испуган, и обрадован одновременно. — Гляди, я нашел еще один!»
В воздухе перед девушкой материализовались буквы, не слишком четкие, но вполне удобочитаемые, как будто Гален отлично запомнил их, но сам находится на огромном расстоянии от Ребекки.
Е
Н
М
А
Г
С
Т
А
П
А
Я
П
Т
Ж
У
Р
Т
У
Ь
Т
«В следующий раз запомни буквы…»
Сосредоточившись на том, чтобы запомнить и эту головоломку, Ребекка заметила, что Эмер больше не уделяет происходящему достаточного внимания. Ее собственное внимание тоже отвлеклось, буквы исчезли, и девушка почувствовала, что ее подруга беззвучно плачет во сне, прикрывая рукой изуродованную щеку.
«В чем дело, — спрашивал Гален. — Почему она прячется?»
Но сон имел свою внутреннюю логику и силу, и он не дал Ребекке ответа на этот вопрос. Образы вдруг задрожали, расплылись, закружились вихрем. Она почувствовала вокруг Галена множество чуждых существ, притаившихся в ожидании, ощутила исходящие от них угрозу и жестокость.
И вновь картина стала ясной и четкой, но теперь перед ней был уже не Гален. Все связанное с ним — и с обступившим его войском — исчезло.
А увидела она Монфора, с головы до ног закованного в латы, символ королевской власти сверкал у него на груди. Шлем он держал в одной руке, полуобняв его, другая гордо возлежала на плече у юного сына. Король выглядел строгим и суровым, а лица мальчика ей разглядеть не удалось. На голове у него был миниатюрный шлем — почти точная копия отцовского, — из-под которого только глаза поблескивали. Но вот глаза его изумленно расширились, увидев нечто, остающееся невидимым для самой Ребекки. Мальчик радостно замахал рукой. И тут же его образ затуманился, поблек, а потом совершенно исчез.
«Нет!» Исчезновение мальчика наполнило душу Ребекки невыразимой печалью. И точно так же испугался Монфор, который начал безумно оглядываться в поисках только что стоявшего рядом с ним принца.
Между тем за спиной у короля вырос огромный, могучий демон самого устрашающего вида, весь сотканный, казалось, из пламени и безграничной мощи. И все же Монфор не замечал грозящей ему опасности, а когда Ребекке захотелось предупредить его окриком, у нее отнялся язык.
…ударил золотой колокол, глаголя о том, что страна обречена на гибель.
«Помоги мне».
«Я здесь», — не просыпаясь, ответила Эмер, и между двумя сновидицами протянулось связующее звено.
Черпая силы из этой связи, Ребекка распространила свое видение на большее пространство: теперь она воспринимала и чувствовала все, что творилось в шатрах у гулящих девок. Она ощутила на себе тяжесть мужского тела; жажда, испытываемая мужчиной, была груба, но с нею было совсем просто управиться; другой оказался нежным и настойчивым, он тщетно и тщеславно надеялся не только получить удовольствие, но и дать его; третий был скованным и неуверенным в своих силах, жалким в своей суетливости, с ним пришлось провозиться долго, терпеливо и не без тайной насмешки. Переживая все это так, словно действия происходили с нею самой, Ребекка взгрустнула. И все же она улыбнулась во сне: с ее девицами все было в полном порядке.
Но тут перед ней предстала совсем иная картина: пьяный мужик, выкрикивая непристойности и угрозы, в темном закоулке прижал женщину к стенке фургона. Именно глазами этой насмерть перепуганной женщины и смотрела на него Ребекка. Мужчина разбил бутылку и угрожающе размахивал осколком. «Я зарежу тебя, шлюха!» Ярость охватила Ребекку — и всю силу этой ярости она вложила в мощный мысленный посыл: «Нет! Оставь ее!» Мужчина помедлил, замешкался. «Ты даже этого не стоишь», — выхаркнул он наконец, а затем отшвырнул осколок и, пошатываясь, удалился во мрак.
«Спасибо».
Ребекка вновь улыбнулась.
Теперь она решилась еще сильнее расширить воспринимаемое ею пространство…
Перед ней проплывали другие шатры и балаганы ярмарки, но в некотором беспорядке, так, словно она смотрела на них сквозь аквариумное стекло; головокружительная скорость мешала ей как следует приглядеться к проносящимся мимо картинам. Перед ней промелькнули стойла, вывески, цирковые животные, фокусники, продавцы пирожков, сцена, на которой шло представление, снова стойла, толпа зевак… Но тут ее чуть ли не силой повлекло назад, на сцену. Актеры выступали в ярких костюмах, они разыгрывали комедию, но с темным, может быть, даже зловещим подтекстом. Ребекка задрожала, когда персонажи пьесы превратились в живых людей, которых она хорошо знала: ее отец, Рэдд и Таррант играли второстепенные роли, а в самом центре сцены воин в тускло поблескивающих доспехах противостоял белому волку, над головой которого разливалось таинственное и жуткое сияние. На волчьей морде горели глаза Крэнна. Позади в густой тени стоял некий монах, лишь его звериная мордочка была залита странным неземным светом. Действие развивалось, играла музыка, произносились какие-то монологи и диалоги, но Ребекка ничего не понимала и в раздражении пренебрежительно отмахнулась от всего этого. Хватит с нее символов, которые на самом деле ровным счетом ничего не означают! Не этого ей хотелось…
Дотянуться до главного…
Ребекка вполне осознавала опасность, связанную с тем, что, вобрав в себя чересчур много, она истончится сама — истончится и ослабеет настолько, что не сможет совладать с образами, непрерывным потоком врывающимися в ее сознание. Перед ней раскинулась теперь бесконечная сеть — недоступная и тем не менее совершенно реальная. Паутина — поняла она. Ребекка чувствовала, что и в самой Паутине заключено Зло, равно как и Добро, но сон влек ее дальше. Пренебрегая опасностью, она должна была идти вперед. Должна была искать.
«Где же ты?»
С этим призывом она обратилась к Санчии, но ответил ей Гален.
«Я тоже здесь. Гляди! Погляди-ка на это! — Он был и взволнован, и испуган, и обрадован одновременно. — Гляди, я нашел еще один!»
В воздухе перед девушкой материализовались буквы, не слишком четкие, но вполне удобочитаемые, как будто Гален отлично запомнил их, но сам находится на огромном расстоянии от Ребекки.
Е
Н
М
А
Г
С
Т
А
П
А
Я
П
Т
Ж
У
Р
Т
У
Ь
Т
«В следующий раз запомни буквы…»
Сосредоточившись на том, чтобы запомнить и эту головоломку, Ребекка заметила, что Эмер больше не уделяет происходящему достаточного внимания. Ее собственное внимание тоже отвлеклось, буквы исчезли, и девушка почувствовала, что ее подруга беззвучно плачет во сне, прикрывая рукой изуродованную щеку.
«В чем дело, — спрашивал Гален. — Почему она прячется?»
Но сон имел свою внутреннюю логику и силу, и он не дал Ребекке ответа на этот вопрос. Образы вдруг задрожали, расплылись, закружились вихрем. Она почувствовала вокруг Галена множество чуждых существ, притаившихся в ожидании, ощутила исходящие от них угрозу и жестокость.
И вновь картина стала ясной и четкой, но теперь перед ней был уже не Гален. Все связанное с ним — и с обступившим его войском — исчезло.
А увидела она Монфора, с головы до ног закованного в латы, символ королевской власти сверкал у него на груди. Шлем он держал в одной руке, полуобняв его, другая гордо возлежала на плече у юного сына. Король выглядел строгим и суровым, а лица мальчика ей разглядеть не удалось. На голове у него был миниатюрный шлем — почти точная копия отцовского, — из-под которого только глаза поблескивали. Но вот глаза его изумленно расширились, увидев нечто, остающееся невидимым для самой Ребекки. Мальчик радостно замахал рукой. И тут же его образ затуманился, поблек, а потом совершенно исчез.
«Нет!» Исчезновение мальчика наполнило душу Ребекки невыразимой печалью. И точно так же испугался Монфор, который начал безумно оглядываться в поисках только что стоявшего рядом с ним принца.
Между тем за спиной у короля вырос огромный, могучий демон самого устрашающего вида, весь сотканный, казалось, из пламени и безграничной мощи. И все же Монфор не замечал грозящей ему опасности, а когда Ребекке захотелось предупредить его окриком, у нее отнялся язык.
…ударил золотой колокол, глаголя о том, что страна обречена на гибель.
Глава 56
После трехдневного марш-броска войско Монфора преодолело две трети пути между столицей и соляными равнинами. Этой ночью Монфор разбил лагерь на голом плоскогорье, ненадолго превратившемся в большой город, что только подчеркивалось сотнями костров, на которых в котлах варилась похлебка. Ни капли тепла не пропадало зря — первые зябкие осенние ветры уже задули с востока, сотрясая полотнища палаток, вздымая в небо тучи дыма.
В самом лагере, окруженном кольцом дозоров, жизнь била ключом. Доставляли депеши, отправляли приказы, стряпали ужин, заботились о лошадях, толковали о былых подвигах и пытались предугадать ход предстоявшей войны. Ветераны или спокойно спали, или с улыбкой наблюдали за рвением новобранцев. Неровные отблески костров озаряли лагерь, в воздухе пахло дымом, грязью и жиром, как и всегда на войсковом привале.
Гален, как обычно по вечерам, заботился о лошадях: привычное и любимое дело заставляло его отвлечься от не на шутку разыгравшегося в последнее время воображения. Лошади были надежными и послушными, и ему становилось легче, когда, хлопоча о них, он с ними же и пускался в негромкие разговоры.
Но сегодня вечером его отвлек от бесконечных хлопот один из оруженосцев Элларда. К удивлению Галена, его призвали в королевский шатер, где Монфор держал со своими генералами и старшими офицерами военный совет. Галена, стремительно промчавшегося по всему лагерю, стража узнала и тут же пропустила к королю. Монфор с офицерами стоял у раскладного стола, на котором была разложена карта, и внимательно изучал ее. Все присутствующие подняли глаза на вошедшего юношу, и даже король улыбнулся ему. Вид у собравшихся мужчин был суровый, по сравнению с ними король казался беззаботным юношей. Единственным, кого, помимо самого Монфора, знал Гален, был капитан Эллард.
— Господа, — начал Монфор. — Перед вами Гален из Крайнего Поля. Гален — человек, с блеском выполнивший уже несколько наших заданий. Именно он доставил донесение Дэвина, которое, как вам всем известно, и послужило поводом выступить в нынешний поход.
Генералы и офицеры дружно закивали, и Гален, в свою очередь, растерянно поклонился им.
— Добро пожаловать, Гален, — продолжил король. — Мы рады тому, что вы нам помогаете.
Он жестом подозвал юношу к себе — и тот подошел поближе и тоже глянул на разложенную по всему столу карту. Сказать ему было нечего, и он порадовался тому, что Монфор взял этот труд на себя.
— К сожалению, нынче во второй половине дня мы получили дурные вести, — сообщил всем король. — Наши разведчики докладывают, что Крайнее Поле захвачено Фаррандом и его младшим сыном Крэнном, явившимися туда во главе значительного войска. Они взяли замок и сейчас укрепляют его.
Гален знал о том, что разведчики и гонцы не сидят без дела с тех самых пор, как войско выступило из столицы, но до сих пор до него не доходили никакие новости, не считая противоречивых слухов, которые бродили по лагерю. Новость оказалась для него самой ужасной из всех возможных — и это тут же отразилось у него на лице.
— У нас хватит сил отвоевать у них замок, — поспешил заверить его король. — Ведь никто не ждал, что мы так быстро соберемся. За что нам следует поблагодарить вас. С другой стороны, нас все же в каком-то смысле застигли врасплох. Я надеялся войти в Крайнее Поле без боя — и наша боеготовность все еще оставляет желать лучшего.
В самом лагере, окруженном кольцом дозоров, жизнь била ключом. Доставляли депеши, отправляли приказы, стряпали ужин, заботились о лошадях, толковали о былых подвигах и пытались предугадать ход предстоявшей войны. Ветераны или спокойно спали, или с улыбкой наблюдали за рвением новобранцев. Неровные отблески костров озаряли лагерь, в воздухе пахло дымом, грязью и жиром, как и всегда на войсковом привале.
Гален, как обычно по вечерам, заботился о лошадях: привычное и любимое дело заставляло его отвлечься от не на шутку разыгравшегося в последнее время воображения. Лошади были надежными и послушными, и ему становилось легче, когда, хлопоча о них, он с ними же и пускался в негромкие разговоры.
Но сегодня вечером его отвлек от бесконечных хлопот один из оруженосцев Элларда. К удивлению Галена, его призвали в королевский шатер, где Монфор держал со своими генералами и старшими офицерами военный совет. Галена, стремительно промчавшегося по всему лагерю, стража узнала и тут же пропустила к королю. Монфор с офицерами стоял у раскладного стола, на котором была разложена карта, и внимательно изучал ее. Все присутствующие подняли глаза на вошедшего юношу, и даже король улыбнулся ему. Вид у собравшихся мужчин был суровый, по сравнению с ними король казался беззаботным юношей. Единственным, кого, помимо самого Монфора, знал Гален, был капитан Эллард.
— Господа, — начал Монфор. — Перед вами Гален из Крайнего Поля. Гален — человек, с блеском выполнивший уже несколько наших заданий. Именно он доставил донесение Дэвина, которое, как вам всем известно, и послужило поводом выступить в нынешний поход.
Генералы и офицеры дружно закивали, и Гален, в свою очередь, растерянно поклонился им.
— Добро пожаловать, Гален, — продолжил король. — Мы рады тому, что вы нам помогаете.
Он жестом подозвал юношу к себе — и тот подошел поближе и тоже глянул на разложенную по всему столу карту. Сказать ему было нечего, и он порадовался тому, что Монфор взял этот труд на себя.
— К сожалению, нынче во второй половине дня мы получили дурные вести, — сообщил всем король. — Наши разведчики докладывают, что Крайнее Поле захвачено Фаррандом и его младшим сыном Крэнном, явившимися туда во главе значительного войска. Они взяли замок и сейчас укрепляют его.
Гален знал о том, что разведчики и гонцы не сидят без дела с тех самых пор, как войско выступило из столицы, но до сих пор до него не доходили никакие новости, не считая противоречивых слухов, которые бродили по лагерю. Новость оказалась для него самой ужасной из всех возможных — и это тут же отразилось у него на лице.
— У нас хватит сил отвоевать у них замок, — поспешил заверить его король. — Ведь никто не ждал, что мы так быстро соберемся. За что нам следует поблагодарить вас. С другой стороны, нас все же в каком-то смысле застигли врасплох. Я надеялся войти в Крайнее Поле без боя — и наша боеготовность все еще оставляет желать лучшего.