Страница:
— Может быть, просто потому, что это очень красивое предание, — фыркнула Эмер. — Сочинителям книг нельзя доверять.
— Клюни тоже упоминал о древних преданиях, — вступил в разговор Гален. — И речь там шла о войне, которая вновь и вновь возобновлялась на протяжении веков. И вроде бы так оно и есть на самом деле. Вспомните о белоснежном мраморе с изображением партии в «живые шахматы». Все там было изображено точь-в-точь, как было с нами, а меж тем этому камню восемьсот лет!
— Вот видишь!
Ребекка пришла в отчаяние.
— Тогда в чем же наша задача? — подала голос Эннис. Она более чем внимательно прислушивалась ко всему разговору и выбрала данный момент для осторожного вмешательства в него. — Если нам не суждено прервать роковой цикл, то с какой стати было собирать нас вместе?
— Именно так! — радостно воскликнула Эмер. — Это может означать только одно: мы обязаны прервать его.
— Но как? — уныло спросил Кедар.
— А вот это мы как раз и пытаемся понять, — пожала плечами девушка.
— Помните мраморные барельефы у алхимика? — вдруг встрепенулся Гален. — В башне под солью я видел еще несколько.
— Продолжай.
— Там был изображен всадник, — начал он, загибая пальцы для верного счета. — Но это может относиться к каждому. Замок, объятый пламенем…
— Крайнее Поле?
— Это было непонятно. Группа музыкантов, как мне кажется… И сцена сражения, но этот камень был настолько изуродован, что я не смог разобрать никаких деталей. Большой корабль…
— Это м-может означать н-наемников с юга, — вставил Кедар.
— Все это крайне зыбко и сомнительно, — заметила Эннис. — Такие картины могут иметь отношение ко всему на свете.
— Последние две показались мне очень странными, — вспомнил Гален. — На одной были люди, перелезающие через крепостную стену…
— Это же были мы! — выкрикнула Ребекка. — На стене были мы. Только мы не перелезали через нее, а спускались. По веревке.
И вновь возникло торжественное и тревожное молчание. Собеседники получили еще одно подтверждение того, что являются участниками повторяющегося исторического цикла.
— А последняя картина была и вовсе непонятной, — вздохнул Гален. — Крайне примитивная и грубая, словно по мрамору высекали в великой спешке. Там было трое людей, а их головы соединяли линии.
— Вроде как мы, — улыбнувшись, сказала Эмер. — По крайней мере, когда мы спим.
— Но от этого толку немного, верно? — поморщился Гален, внезапно почувствовав одно лишь разочарование.
Никто не стал ему перечить.
— Вернемся к книге, — предложила Эннис. — Если наши предположения верны и соляные равнины играют роль, которую некогда сыграло море, это означает, что Дерис должен восстать из глубин.
— Но это же невозможно! — воскликнул Кедар. — Весь город уже много веков назад стерт в порошок!
— Комната в башне уцелела, — заметил Гален.
— Но как он может восстать? — удивилась Эннис.
— Я видел, как движется соль, — пояснил собеседникам Гален. — Движется как живая.
— И все равно невозможно п-представить себе, к-как это ц-целый город вынырнет на поверхность, п-погребенный п-под с-солью на п-протяжении восьми столетий, — гнул свою линию Кедар.
— И это верно, — согласился Гален.
— Мне снилось, что обитатели Дериса восстали, — тихо произнесла Ребекка. — Так оно и было. — Ее глаза сверкнули. — Твоя сказка, Эннис… та, услышав которую я едва не задохнулась… У нее неверный конец. Злой король как следует подготовился к собственному возвращению. Неужели ты не понимаешь — Тиррел так и остался непобежденным. И сейчас настает его время.
— Что-то похожее я слышал из уст монахов, — всматриваясь в бледное взволнованное лицо Ребекки, вспомнил Гален.
— Думаешь, они с ним заодно? — заволновалась Эннис.
— Это не удивило бы меня. Выглядят они так, словно их несколько лет продержали в соляном растворе.
— Но Тиррел умер много веков назад, — напомнил Кедар. — Как они могут действовать с ним заодно?
— Не знаю как, но вполне могу в это поверить, — нахмурилась Ребекка.
Она рассказала собеседникам о волшебной картине Кавана, обнаруженной ею еще в детстве, на которой был изображен именно монах. Кедар благоговейно выслушал ее рассказ о том, как менялось выражение лица монаха на картине, как преображалось положение удивительных фигур на доске и, наконец, как этот зловещий персонаж превратился в ужасное видение из ее ночных кошмаров.
Когда она закончила, молодой художник удивленно присвистнул.
— Это в-врата в Паутину, — пояснил он. — Но п-поразительно, к-как долго тебе удавалось держать их открытыми. Д-для этого н-нужна н-невероятная сила. Я знал, что Каван был замечательным художником, н-но…
Дальше у него не нашлось нужных слов.
— Врата? — переспросила Эмер. — А не то же ли самое произошло, когда ты нарисовал Ребекку?
— В каком-то смысле, — подтвердил Кедар. — Но мое творение б-было мимолетным — и даже так оно м-меня едва не уничтожило. А картина Кавана хранилась столько веков… — Он запнулся, онемев от восхищения. — Обе к-картины с-свидетельствуют о том, что кто-то — или что-то — р-разыскивает Ребекку.
— Возможно, картина Кавана служит своего рода предостережением, — предположила Эннис. — В конце концов, он ведь был одним из нас.
— Уж не хочешь ли ты сказать, будто он знал, что Ребекка найдет эту картину — да еще через столько веков? — спросил Гален.
— Он наверняка знал, что Ребекка когда-нибудь появится, — ответила Эннис.
— Ты видишь то, что тебе нужно видеть, — вставила Прядущая Сновидения. — Санчия объяснила мне, что вовсе не случайно картину нашла именно я.
— Что ж, если уж он взялся помогать, так и помогал бы как следует! — разозлившись, воскликнула Эмер. — Все эти намеки насчет монахов и шахмат, конечно, хороши, но если бы он захотел поведать нам о том, что произойдет с солью и на ней, от этого было бы куда больше проку.
— А демон, которого я видела на соли в детстве? — вслух подумала Ребекка. — Возможно, это тоже было предостережением?
— М-может быть, то, что находится п-под солью, узнало тебя? — предположил Кедар.
От одной мысли об этом Ребекку бросило в дрожь.
— Нам известны предания, связанные с солью, — подвела итог Эмер. — Дерис и тому подобное. И все истории, которые рассказывают археологи. Но соль — лишь одна часть всех этих историй.
— А какова же другая? — спросил Гален.
— Сны Ребекки, разумеется. Большая часть имеющихся у нас сведений почерпнута из них — даже если потом мы находили этому подтверждение в других источниках. Может быть, сама последовательность этих снов может нам что-нибудь подсказать.
Она выжидательно посмотрела на подругу.
— Но сны снятся мне всю жизнь, — устало протянула Ребекка. — Начиная с кошмаров, которые мучили меня в раннем детстве. Как же мне все их припомнить?
— Ты что дурочку из себя строишь? — накинулась на нее Эмер. — Ты ведь должна понимать, какие именно имеют значение!
— Да, попробуй-ка, — предложила и Эннис.
И Ребекка, собравшись с мыслями, после некоторой паузы начала вспоминать.
— Первым был, наверное, тот, когда я оказалась перенесена на картину.
Она рассказала о том, как, прогуливаясь по галерее в замке Крайнего Поля, попала на холст кисти Каделля и как герои других картин таращились на нее. Пересказала сон в ночь перед партией в «живые шахматы» — потускневший мир, населенный безжалостными противниками, зато давший и первый намек на возможность связи между ней самой, Эмер и Галеном.
— Следующий важный сон приснился мне значительно позже, — рассказывала она обратившимся в слух друзьям. — После партии в «живые шахматы» прошло уже много времени. Соль просачивалась ко мне в комнату и тогда же появился первый набор букв. Но я не смогла удержать его в памяти, и только вчера Гален напомнил мне его.
— Это тот набор букв, который я видел в доме у Клюни после шахмат, — вставил Гален.
— Во сне мне явилась женщина, и она спасла меня, она не дала мне задохнуться в соли, — продолжила Ребекка. — Она сказала мне: «Для тебя, дитя мое, свет никогда не померкнет».
— Значит, в Паутине у тебя имеются не только враги, но и друзья, — заметил Кедар, сделав очевидный вывод.
— Надеюсь, что так. — Ребекка растерянно улыбнулась. — А потом, прямо перед тем, как мы с отцом отбыли в столицу, мне приснился белый город с черной пирамидой. Это был Дерис, наполненный призраками, и все они смотрели ввысь, в небо. — Она задрожала, вспомнив о неистовой жажде, которая обуревала эти привидения. — И там я видела две мраморные плиты.
— Это были те две, описание которых я нашла в книге за день до этого, — пояснила Эмер. — Камни Окрана.
Ребекка кивнула. Лицо у нее побледнело, и дышала она с трудом. Вспоминать все это было тяжким испытанием — а открывавшийся теперь смысл снов делал это испытание еще более тяжким.
— Следующий сон приснился мне в Гарадуне, — запинаясь, проговорила она. — Я называю его Целительным сном. Он ничего не объяснил, но после этого я почувствовала себя гораздо лучше.
— Это был сон, связанный с Санчией? — спросила Эннис.
— Да. Сразу после ее смерти. Но, обращаясь ко мне, она говорила голосом моей матери.
— Ты можешь вновь обратиться к ним обеим, — мягко указала Эннис. — И помощь придет к тебе, как только понадобится.
Несколько утешенная этим обещанием, Ребекка продолжила излагать перечень снов.
— После этого мне приснился Монфор. Потом был сон с вихрем, — перечисляла она. — И с еще одним камнем.
— Вот с этим! — объявил Гален, демонстрируя остальным свою находку.
— Я пыталась убедить Монфора в том, что ему противостоят колдуны, — сообщила Ребекка, только сейчас поняв, насколько пророческим оказался этот сон. — Но он не захотел меня слушать.
— Мы уж постараемся, чтобы теперь он тебя выслушал. Да и послушался! — воскликнула Эмер.
— Но как? — удивился Гален. — Каким образом можно убедить его, если он не хочет в это верить?
— Безнадежное дело, — вздохнула Ребекка. — Все это кажется ему высосанным из пальца. А когда он прозреет, будет уже слишком поздно.
— Но попытаться все равно стоит, — возразила Эмер. Она собиралась добавить что-то еще, но тут ее перебил Кедар:
— Еще к-какие-нибудь сны?
— Только те, что мне снятся с тех пор, как я поселилась в фургоне, — ответила Ребекка. — Последний набор букв — тот самый, который Гален видел в Риано, — и несуществующий сын Монфора. И все закончилось колокольным звоном — и душа у меня уходит в пятки, стоит мне только вспомнить об этом.
— А вдруг это тот колокол, который Дрейн, как ему показалось, видел под солью? — не то спросил, не то предположил Гален.
Ребекка пожала плечами.
— Может, и так, — хмыкнула она. — Откуда мне знать? А потом был сон, привлекший сюда Кедара. А потом тот, который заставил нас всех собраться здесь.
И на этом она закончила свой перечень.
— Вот мы и приехали! — драматически воскликнула Эмер. — Совершенно ясно, что у нас есть все, что нужно, чтобы убедить Монфора.
— Что же? — растерянно спросила Ребекка.
Единственная из всех она не сообразила заранее, каким окажется ответ Эмер.
Та помахала в воздухе листком бумаги, на котором были записаны пять наборов букв.
— Это же так просто! — фыркнула она. — Осталось только разгадать!
Глава 65
— Клюни тоже упоминал о древних преданиях, — вступил в разговор Гален. — И речь там шла о войне, которая вновь и вновь возобновлялась на протяжении веков. И вроде бы так оно и есть на самом деле. Вспомните о белоснежном мраморе с изображением партии в «живые шахматы». Все там было изображено точь-в-точь, как было с нами, а меж тем этому камню восемьсот лет!
— Вот видишь!
Ребекка пришла в отчаяние.
— Тогда в чем же наша задача? — подала голос Эннис. Она более чем внимательно прислушивалась ко всему разговору и выбрала данный момент для осторожного вмешательства в него. — Если нам не суждено прервать роковой цикл, то с какой стати было собирать нас вместе?
— Именно так! — радостно воскликнула Эмер. — Это может означать только одно: мы обязаны прервать его.
— Но как? — уныло спросил Кедар.
— А вот это мы как раз и пытаемся понять, — пожала плечами девушка.
— Помните мраморные барельефы у алхимика? — вдруг встрепенулся Гален. — В башне под солью я видел еще несколько.
— Продолжай.
— Там был изображен всадник, — начал он, загибая пальцы для верного счета. — Но это может относиться к каждому. Замок, объятый пламенем…
— Крайнее Поле?
— Это было непонятно. Группа музыкантов, как мне кажется… И сцена сражения, но этот камень был настолько изуродован, что я не смог разобрать никаких деталей. Большой корабль…
— Это м-может означать н-наемников с юга, — вставил Кедар.
— Все это крайне зыбко и сомнительно, — заметила Эннис. — Такие картины могут иметь отношение ко всему на свете.
— Последние две показались мне очень странными, — вспомнил Гален. — На одной были люди, перелезающие через крепостную стену…
— Это же были мы! — выкрикнула Ребекка. — На стене были мы. Только мы не перелезали через нее, а спускались. По веревке.
И вновь возникло торжественное и тревожное молчание. Собеседники получили еще одно подтверждение того, что являются участниками повторяющегося исторического цикла.
— А последняя картина была и вовсе непонятной, — вздохнул Гален. — Крайне примитивная и грубая, словно по мрамору высекали в великой спешке. Там было трое людей, а их головы соединяли линии.
— Вроде как мы, — улыбнувшись, сказала Эмер. — По крайней мере, когда мы спим.
— Но от этого толку немного, верно? — поморщился Гален, внезапно почувствовав одно лишь разочарование.
Никто не стал ему перечить.
— Вернемся к книге, — предложила Эннис. — Если наши предположения верны и соляные равнины играют роль, которую некогда сыграло море, это означает, что Дерис должен восстать из глубин.
— Но это же невозможно! — воскликнул Кедар. — Весь город уже много веков назад стерт в порошок!
— Комната в башне уцелела, — заметил Гален.
— Но как он может восстать? — удивилась Эннис.
— Я видел, как движется соль, — пояснил собеседникам Гален. — Движется как живая.
— И все равно невозможно п-представить себе, к-как это ц-целый город вынырнет на поверхность, п-погребенный п-под с-солью на п-протяжении восьми столетий, — гнул свою линию Кедар.
— И это верно, — согласился Гален.
— Мне снилось, что обитатели Дериса восстали, — тихо произнесла Ребекка. — Так оно и было. — Ее глаза сверкнули. — Твоя сказка, Эннис… та, услышав которую я едва не задохнулась… У нее неверный конец. Злой король как следует подготовился к собственному возвращению. Неужели ты не понимаешь — Тиррел так и остался непобежденным. И сейчас настает его время.
— Что-то похожее я слышал из уст монахов, — всматриваясь в бледное взволнованное лицо Ребекки, вспомнил Гален.
— Думаешь, они с ним заодно? — заволновалась Эннис.
— Это не удивило бы меня. Выглядят они так, словно их несколько лет продержали в соляном растворе.
— Но Тиррел умер много веков назад, — напомнил Кедар. — Как они могут действовать с ним заодно?
— Не знаю как, но вполне могу в это поверить, — нахмурилась Ребекка.
Она рассказала собеседникам о волшебной картине Кавана, обнаруженной ею еще в детстве, на которой был изображен именно монах. Кедар благоговейно выслушал ее рассказ о том, как менялось выражение лица монаха на картине, как преображалось положение удивительных фигур на доске и, наконец, как этот зловещий персонаж превратился в ужасное видение из ее ночных кошмаров.
Когда она закончила, молодой художник удивленно присвистнул.
— Это в-врата в Паутину, — пояснил он. — Но п-поразительно, к-как долго тебе удавалось держать их открытыми. Д-для этого н-нужна н-невероятная сила. Я знал, что Каван был замечательным художником, н-но…
Дальше у него не нашлось нужных слов.
— Врата? — переспросила Эмер. — А не то же ли самое произошло, когда ты нарисовал Ребекку?
— В каком-то смысле, — подтвердил Кедар. — Но мое творение б-было мимолетным — и даже так оно м-меня едва не уничтожило. А картина Кавана хранилась столько веков… — Он запнулся, онемев от восхищения. — Обе к-картины с-свидетельствуют о том, что кто-то — или что-то — р-разыскивает Ребекку.
— Возможно, картина Кавана служит своего рода предостережением, — предположила Эннис. — В конце концов, он ведь был одним из нас.
— Уж не хочешь ли ты сказать, будто он знал, что Ребекка найдет эту картину — да еще через столько веков? — спросил Гален.
— Он наверняка знал, что Ребекка когда-нибудь появится, — ответила Эннис.
— Ты видишь то, что тебе нужно видеть, — вставила Прядущая Сновидения. — Санчия объяснила мне, что вовсе не случайно картину нашла именно я.
— Что ж, если уж он взялся помогать, так и помогал бы как следует! — разозлившись, воскликнула Эмер. — Все эти намеки насчет монахов и шахмат, конечно, хороши, но если бы он захотел поведать нам о том, что произойдет с солью и на ней, от этого было бы куда больше проку.
— А демон, которого я видела на соли в детстве? — вслух подумала Ребекка. — Возможно, это тоже было предостережением?
— М-может быть, то, что находится п-под солью, узнало тебя? — предположил Кедар.
От одной мысли об этом Ребекку бросило в дрожь.
— Нам известны предания, связанные с солью, — подвела итог Эмер. — Дерис и тому подобное. И все истории, которые рассказывают археологи. Но соль — лишь одна часть всех этих историй.
— А какова же другая? — спросил Гален.
— Сны Ребекки, разумеется. Большая часть имеющихся у нас сведений почерпнута из них — даже если потом мы находили этому подтверждение в других источниках. Может быть, сама последовательность этих снов может нам что-нибудь подсказать.
Она выжидательно посмотрела на подругу.
— Но сны снятся мне всю жизнь, — устало протянула Ребекка. — Начиная с кошмаров, которые мучили меня в раннем детстве. Как же мне все их припомнить?
— Ты что дурочку из себя строишь? — накинулась на нее Эмер. — Ты ведь должна понимать, какие именно имеют значение!
— Да, попробуй-ка, — предложила и Эннис.
И Ребекка, собравшись с мыслями, после некоторой паузы начала вспоминать.
— Первым был, наверное, тот, когда я оказалась перенесена на картину.
Она рассказала о том, как, прогуливаясь по галерее в замке Крайнего Поля, попала на холст кисти Каделля и как герои других картин таращились на нее. Пересказала сон в ночь перед партией в «живые шахматы» — потускневший мир, населенный безжалостными противниками, зато давший и первый намек на возможность связи между ней самой, Эмер и Галеном.
— Следующий важный сон приснился мне значительно позже, — рассказывала она обратившимся в слух друзьям. — После партии в «живые шахматы» прошло уже много времени. Соль просачивалась ко мне в комнату и тогда же появился первый набор букв. Но я не смогла удержать его в памяти, и только вчера Гален напомнил мне его.
— Это тот набор букв, который я видел в доме у Клюни после шахмат, — вставил Гален.
— Во сне мне явилась женщина, и она спасла меня, она не дала мне задохнуться в соли, — продолжила Ребекка. — Она сказала мне: «Для тебя, дитя мое, свет никогда не померкнет».
— Значит, в Паутине у тебя имеются не только враги, но и друзья, — заметил Кедар, сделав очевидный вывод.
— Надеюсь, что так. — Ребекка растерянно улыбнулась. — А потом, прямо перед тем, как мы с отцом отбыли в столицу, мне приснился белый город с черной пирамидой. Это был Дерис, наполненный призраками, и все они смотрели ввысь, в небо. — Она задрожала, вспомнив о неистовой жажде, которая обуревала эти привидения. — И там я видела две мраморные плиты.
— Это были те две, описание которых я нашла в книге за день до этого, — пояснила Эмер. — Камни Окрана.
Ребекка кивнула. Лицо у нее побледнело, и дышала она с трудом. Вспоминать все это было тяжким испытанием — а открывавшийся теперь смысл снов делал это испытание еще более тяжким.
— Следующий сон приснился мне в Гарадуне, — запинаясь, проговорила она. — Я называю его Целительным сном. Он ничего не объяснил, но после этого я почувствовала себя гораздо лучше.
— Это был сон, связанный с Санчией? — спросила Эннис.
— Да. Сразу после ее смерти. Но, обращаясь ко мне, она говорила голосом моей матери.
— Ты можешь вновь обратиться к ним обеим, — мягко указала Эннис. — И помощь придет к тебе, как только понадобится.
Несколько утешенная этим обещанием, Ребекка продолжила излагать перечень снов.
— После этого мне приснился Монфор. Потом был сон с вихрем, — перечисляла она. — И с еще одним камнем.
— Вот с этим! — объявил Гален, демонстрируя остальным свою находку.
— Я пыталась убедить Монфора в том, что ему противостоят колдуны, — сообщила Ребекка, только сейчас поняв, насколько пророческим оказался этот сон. — Но он не захотел меня слушать.
— Мы уж постараемся, чтобы теперь он тебя выслушал. Да и послушался! — воскликнула Эмер.
— Но как? — удивился Гален. — Каким образом можно убедить его, если он не хочет в это верить?
— Безнадежное дело, — вздохнула Ребекка. — Все это кажется ему высосанным из пальца. А когда он прозреет, будет уже слишком поздно.
— Но попытаться все равно стоит, — возразила Эмер. Она собиралась добавить что-то еще, но тут ее перебил Кедар:
— Еще к-какие-нибудь сны?
— Только те, что мне снятся с тех пор, как я поселилась в фургоне, — ответила Ребекка. — Последний набор букв — тот самый, который Гален видел в Риано, — и несуществующий сын Монфора. И все закончилось колокольным звоном — и душа у меня уходит в пятки, стоит мне только вспомнить об этом.
— А вдруг это тот колокол, который Дрейн, как ему показалось, видел под солью? — не то спросил, не то предположил Гален.
Ребекка пожала плечами.
— Может, и так, — хмыкнула она. — Откуда мне знать? А потом был сон, привлекший сюда Кедара. А потом тот, который заставил нас всех собраться здесь.
И на этом она закончила свой перечень.
— Вот мы и приехали! — драматически воскликнула Эмер. — Совершенно ясно, что у нас есть все, что нужно, чтобы убедить Монфора.
— Что же? — растерянно спросила Ребекка.
Единственная из всех она не сообразила заранее, каким окажется ответ Эмер.
Та помахала в воздухе листком бумаги, на котором были записаны пять наборов букв.
— Это же так просто! — фыркнула она. — Осталось только разгадать!
Глава 65
— Просто? — Ребекка посмотрела на подругу так, словно та внезапно сошла с ума. — Ну разумеется! Настолько просто, что это никому не удалось на протяжении стольких столетий!
— Так ни у кого раньше не было всех этих наборов сразу, — резонно возразила Эмер.
— А с чего ты взяла, что у нас теперь все? Их может быть куда больше! Может, еще многие сотни!
Эмер, немного надувшись, презрительно отмахнулась от возражения, брошенного подругой. Но тут взял слово Кедар.
— Ты заметила, — задумчиво начал он, — что наборы букв снились тебе только после того, как их удавалось увидеть воочию или Эмер, или Галену?
— Вы трое составляете отличную команду, — мягко заметила Эннис.
— Вот видишь! — воскликнула Эмер. — С какой стати они являлись бы тебе во сне, если бы от нас не ждали, что мы решим эту головоломку?
Размышляя над тем, насколько точным оказалось наблюдение, сделанное Кедаром, Ребекка чувствовала, что на нее обращены взоры всех. «Даже когда мы были вдали друг от друга, мы в каком-то смысле оставались едины», — подумала она, чувствуя, как эта связь становится все сильнее.
— Попытка не пытка, — решила она наконец.
— Тогда — за дело! — возликовала Эмер.
Поскольку всем сразу смотреть на один-единственный листок было неудобно, Кедару поручили сделать с него копию. Пока он переписывал буквы, остальные обсуждали все, что им было известно о самих письменах и об их происхождении.
— Если вспомнить легенды, связанные с Камнями Окрана, — начала Ребекка, — то согласно одной из них судьба страны зависит от того, кто именно расшифрует эти письмена первым.
— Тогда лучше сделай это сама, пока я не успела справиться, — усмехнувшись, заметила Эмер. — Ты женщина педантичная, а по временам и упрямая, не говоря уж о том, что просто-напросто сумасшедшая, но все ж характер у тебя получше, чем у меня.
— Не стоило бы шутить такими вещами, — веско произнесла Прядущая Сновидения.
— Да брось ты, Бекки, — рассмеялась ее подруга. — К чему такая важность?
— Все, чего люди не в состоянии понять, обрастает самыми разными преданиями, — вставила Эннис.
— И этим преданиям воистину нет числа, верно? — добавил Гален.
— Точно, — согласилась Ребекка. — В зависимости от того, во что ты веришь, расшифровка письмен может дать тебе власть над демонами, или позволить найти сказочные сокровища, или навлечь на собственную голову страшное проклятие.
Давайте ограничимся двумя первыми возможностями, — не отрываясь от переписывания, бросил Кедар.
— А есть предание, согласно которому расшифровка письмен предвещает великое стихийное бедствие, — продолжила Ребекка. — Такое, например, как землетрясение…
— Или солетрясение, — насмешливо бросила Эмер.
На этот раз ее шуточки показались неуместными уже Галену.
— Это не показалось бы тебе таким забавным, если бы ты видела зыбучую соль, — упрекнул он девушку. — Или видела, как она целиком заглатывает человека.
— Если мы правы и Дерис действительно поднимется на поверхность, — разозленная и пристыженная, возразила Эмер, — то нам предстоят гораздо большие волнения, чем из-за парочки людей, которые шагнули куда нельзя!
Гален промолчал, а Кедар, оторвавшись от работы, взглянул на Эмер.
— В-возможно, к-камням н-найдется и другое объяснение, — сказал он. — В-вовсе не обязательно они с-содержат какое-нибудь послание.
— Возможностей много, — кивнула Ребекка. — Поэзия, любовные весточки и тому подобное. И все это самого невинного свойства… Только я в такое не верю. За этими камнями столько труда, ради них пошли на такие неприятности. Сообщение наверняка должно оказаться важным.
Кедар, кивнув, закончил работу и подал листок, с которого сделал копию, Эмер. Она уселась на лежанку с Ребеккой и Галеном. А сам художник оставил себе на пару с Эннис копию. Парочка уселась на кровать. И вот все уставились на головоломку, надеясь на внезапное озарение.
О
Х
Р
А
Н
О
Л
Ь
Ю
П
О
Л
Д
У
Н
С
Я
И
С
У
А
К
З
А
Ч
Н
Е
Д
Т
Д
Д
В
У
А
О
И
Д
Р
Н
О
Е
О
Т
Р
О
О
Г
С
И
Р
Я
Р
П
Н
И
Я
С
Т
Я
Д
Е
Н
М
А
Г
А
С
Т
И
Г
С
Т
А
Ч
Ч
Н
П
А
Я
П
Т
Ш
Е
Е
У
С
Ж
У
Б
Т
Р
Т
У
Ь
Т
М
Й
О
Л
З
Наконец Эннис прервала молчание.
— Анаграммы? — предположила она.
— Что? — нахмурившись, переспросил Кедар.
— Слова с переставленными буквами, — пояснил Гален, вспомнив свой разговор с алхимиком и его женой. — Например, первую строчку в последнем наборе можно превратить в слово «ГИСТА», которое, впрочем, ничего не значит.
— А последняя строчка в четвертом наборе может оказаться словом «РТУТЬ». Или словом «ТРУТ», — подхватила Эннис.
— А верхняя строчка в третьем наборе могла бы означать «КЛОУН», — заметила Эмер. — Только не хватает одной буквы.
— В-вряд ли здесь все т-так п-просто, — после некоторого размышления решил Кедар. — К-кроме того, н-некоторые из п-пятибуквенных сочетаний н-нельзя превратить ни в одно слово. Т-таких слов просто н-нет.
— А как насчет того, чтобы почитать столбиком? Или наискосок? — подала голос Ребекка.
Но и такой подход не принес никаких результатов, и вскоре от него отказались.
— А что, если мы имеем дело с шифром, основанным на замещении? — задумалась Эннис. — Если одна буква на самом деле стоит вместо строго определенной другой, хотя бы, например, по алфавиту. «А» вместо «Б», «Б» вместо «В», и так далее. Ну, как вам такая мысль?
— Но как же мы тогда разгадаем головоломку! — воскликнул Гален. — Раз нам неизвестен ключ!
— Быть может, ключ лежит в каких-то обстоятельствах, которые нам уже известны, — указала Эмер. — И нам остается только догадаться, что это за обстоятельства.
— Но это ведь может быть все, что угодно, — вздохнула Ребекка.
— Тогда, может быть, мы попробуем поискать ключ в самих письменах, — предложила Эннис. — Самая распространенная буква в нашем языке — это «е», вот и посмотрим, какая встречается в письменах чаще всего, и предположим, что это «е». Потом проставим «е» и попробуем поломать голову над остальными. А потом посмотрим, что у нас выйдет.
Какое-то время протекло в молчании: каждый что-то подсчитывал и делал заметки. В конце концов все поняли, что ровным счетом ничего не добились.
— У вас то же, что и у нас? — спросил Гален.
— Да, — уныло отозвалась Эннис.
— Буква «е» и здесь встречается чаще всего, а это означает, что к замещению не прибегли.
— Ну ладно. Попытка не пытка, — расстроенно пробормотал Кедар.
— Нет! Погодите-ка! — внезапно воскликнула Ребекка. — Это важно! Обратите внимание: здесь множество гласных и почти совсем отсутствуют редкие буквы алфавита. Именно такого распределения букв следовало бы ожидать и от нормальных, незашифрованных записей, не правда ли? — Впервые за все время она прониклась надеждой. — Это означает, что буквы говорят сами за себя, и никак иначе! Это совершенно точно. Значит, нам надо не заменять их, а перемещать.
— Возможно, стоит собрать буквы из нескольких строк. Или из нескольких столбиков. Или даже из разных таблиц, — предложил Гален.
— Но в таком случае счет возможным сочетаниям пойдет на миллионы, — в ужасе выдохнула Ребекка.
— А мы даже не знаем наверняка, что у нас все таблицы, — согласился с ней Кедар.
— А что, если читать буквы как они есть, но только не по прямой, — подумала вслух Эмер. — Например, верхний левый угол третьего набора образует слово «КОЛДУН».
— Я уже подметил это, — возразил Гален. — Только больше ни с чем это не согласуется.
— Та же комбинация во втором наборе дает слово «СОЛЬ», — задумчиво проговорил Кедар. — А вот все остальное так и остается абракадаброй.
— А в нижней правой части первого получается слово «ДЕРИС», только надо читать зигзагом, — заметил Гален. — Но и зигзаг ничего не дает в остальных случаях.
— Мы ведем себя по-идиотски! — внезапно воскликнула Ребекка. — Все это наверняка уже приходило в голову всем, кто бился над разгадкой тайны с тех самых пор, как Камни Окрана были найдены, — и это делали куда более сведущие люди, чем мы. — Никто не осмелился оспорить это утверждение; Ребекка говорила с таким жаром, что даже Эмер удержалась от каких бы то ни было комментариев. — Что же такого особенного в нас? Почему именно нам предопределено расшифровать записи? — продолжила Ребекка. Она поочередно обвела взором всех своих помощников. — Почему сновидениям было угодно найти для нас эти письмена и свести нас самих воедино?
— Трое из нас связаны с пряжей сновидений, — ответила Эмер, — а двое с колдовством.
— И не забывай о Санчии, — напомнила Ребекка. — Мы находимся в ее фургоне. Что было сказано в ее завещании?
Она взяла записку, оставленную старухой, и перечитала ее. Однако мгновенного озарения не снизошло, поэтому девушка передала записку остальным, а сама глубоко задумалась.
— А что она имела в виду, утверждая, будто вы с ней «в старинном родстве»? — спросила Эннис.
— Не знаю, — пожала плечами Ребекка. — Сначала мне показалось, что она говорит о том, что мне предстоит занять ее место на ярмарке. А сейчас уж и сама не знаю.
— «Добро пожаловать и твоим друзьям», — процитировал записку Кедар.
— «На этот раз», — закончила за него Эмер, вспомнив о своем первом визите в фургон.
— Она знала, что дело дойдет до нас, — спокойно произнесла Ребекка. — С какой стати она бы в ином случае разложила игральные карты на столе именно таким образом?
— Ну-ка, покажи нам еще раз, — попросил Гален. Ребекка так и сделала, выложив карты на перевернутый ящик, служивший здесь столом.
— Возможно, она предложила нам присмотреться к буквам, расположение которых соответствует расположению карт, — заметила Эннис.
Но опыты, проведенные в подтверждение этой догадки, не принесли никаких результатов. Ребекка, утратив большую часть недавнего энтузиазма, погрузилась в унылое молчание.
— Может быть, Санчия подсказала нам не текст сообщения, а лишь его форму? — предположил Кедар.
— Странная форма, — отметила Эмер. — Похоже на зубцы короны, зачем-то перевернутой набок.
Кедар посмотрел на карты взглядом художника, мысленно подступившись к ним с нескольких сторон сразу.
— Вся эта конструкция была бы совершенно симметричной, если бы короткие ряды оказались сдвинуты на полшага вправо, — пробормотал он, после чего сдвинул карты в соответствии со своим наблюдением. — Понимаете, о чем я?
Ребекка внезапно села прямей, ее неожиданно охватило волнение.
— Вы двое ведь не только колдуны, — торопливо выдохнула она. — Вы, вдобавок к этому, и Еретики! Ну-ка давайте ваш гимн!
— А при чем тут?.. — озадаченно начала было Эннис.
— «Чары склеют с частью часть», — напомнила Ребекка.
— «Молвят старцы: наша власть», — закончил за нее Кедар.
— Именно так Санчия и разложила карты, — продолжила Ребекка, указав на их нынешнее расположение. — А я сдвинула их, решив, что они сместились в результате тряски в фургоне.
Она взяла лист бумаги и быстро соединила буквы во всех таблицах наклонными линиями. Мгновение поколебавшись, Кедар последовал ее примеру. И почти сразу же перед ними начали появляться слова. В третьем наборе по одной диагонали, снизу вверх, можно было прочесть слово «ТРИКО», а по другой, сверху вниз, слово «РОТ». После этого открытия пошли одно за другим, под всеобщий восторг, смех и радость. На втором камне удалось прочесть целых четыре слова — «СОЛЬ», «ПНИ», «ПОД» и «РЯД». На первом — три: «ОХРА», «СОН» и «РИС»; на четвертом — два: «ГАМ» и «УЖАС». И только последний камень не принес никаких открытий.
Достигнутые успехи принесли всем участникам расшифровки огромное удовлетворение. Задача не была еще решена, но они, вне всякого сомнения, приблизились к разгадке. С новыми силами они наперегонки устремились к новым открытиям.
— А вот все эти косые линии, что они вам напоминают? — обратившись к своим волшебникам, спросила Эмер. Не получив ответа, она торжественно объявила сама: — Ваша эмблема! Та, что у Эннис на перстне, а у тебя на сумке.
— Так ни у кого раньше не было всех этих наборов сразу, — резонно возразила Эмер.
— А с чего ты взяла, что у нас теперь все? Их может быть куда больше! Может, еще многие сотни!
Эмер, немного надувшись, презрительно отмахнулась от возражения, брошенного подругой. Но тут взял слово Кедар.
— Ты заметила, — задумчиво начал он, — что наборы букв снились тебе только после того, как их удавалось увидеть воочию или Эмер, или Галену?
— Вы трое составляете отличную команду, — мягко заметила Эннис.
— Вот видишь! — воскликнула Эмер. — С какой стати они являлись бы тебе во сне, если бы от нас не ждали, что мы решим эту головоломку?
Размышляя над тем, насколько точным оказалось наблюдение, сделанное Кедаром, Ребекка чувствовала, что на нее обращены взоры всех. «Даже когда мы были вдали друг от друга, мы в каком-то смысле оставались едины», — подумала она, чувствуя, как эта связь становится все сильнее.
— Попытка не пытка, — решила она наконец.
— Тогда — за дело! — возликовала Эмер.
Поскольку всем сразу смотреть на один-единственный листок было неудобно, Кедару поручили сделать с него копию. Пока он переписывал буквы, остальные обсуждали все, что им было известно о самих письменах и об их происхождении.
— Если вспомнить легенды, связанные с Камнями Окрана, — начала Ребекка, — то согласно одной из них судьба страны зависит от того, кто именно расшифрует эти письмена первым.
— Тогда лучше сделай это сама, пока я не успела справиться, — усмехнувшись, заметила Эмер. — Ты женщина педантичная, а по временам и упрямая, не говоря уж о том, что просто-напросто сумасшедшая, но все ж характер у тебя получше, чем у меня.
— Не стоило бы шутить такими вещами, — веско произнесла Прядущая Сновидения.
— Да брось ты, Бекки, — рассмеялась ее подруга. — К чему такая важность?
— Все, чего люди не в состоянии понять, обрастает самыми разными преданиями, — вставила Эннис.
— И этим преданиям воистину нет числа, верно? — добавил Гален.
— Точно, — согласилась Ребекка. — В зависимости от того, во что ты веришь, расшифровка письмен может дать тебе власть над демонами, или позволить найти сказочные сокровища, или навлечь на собственную голову страшное проклятие.
Давайте ограничимся двумя первыми возможностями, — не отрываясь от переписывания, бросил Кедар.
— А есть предание, согласно которому расшифровка письмен предвещает великое стихийное бедствие, — продолжила Ребекка. — Такое, например, как землетрясение…
— Или солетрясение, — насмешливо бросила Эмер.
На этот раз ее шуточки показались неуместными уже Галену.
— Это не показалось бы тебе таким забавным, если бы ты видела зыбучую соль, — упрекнул он девушку. — Или видела, как она целиком заглатывает человека.
— Если мы правы и Дерис действительно поднимется на поверхность, — разозленная и пристыженная, возразила Эмер, — то нам предстоят гораздо большие волнения, чем из-за парочки людей, которые шагнули куда нельзя!
Гален промолчал, а Кедар, оторвавшись от работы, взглянул на Эмер.
— В-возможно, к-камням н-найдется и другое объяснение, — сказал он. — В-вовсе не обязательно они с-содержат какое-нибудь послание.
— Возможностей много, — кивнула Ребекка. — Поэзия, любовные весточки и тому подобное. И все это самого невинного свойства… Только я в такое не верю. За этими камнями столько труда, ради них пошли на такие неприятности. Сообщение наверняка должно оказаться важным.
Кедар, кивнув, закончил работу и подал листок, с которого сделал копию, Эмер. Она уселась на лежанку с Ребеккой и Галеном. А сам художник оставил себе на пару с Эннис копию. Парочка уселась на кровать. И вот все уставились на головоломку, надеясь на внезапное озарение.
О
Х
Р
А
Н
О
Л
Ь
Ю
П
О
Л
Д
У
Н
С
Я
И
С
У
А
К
З
А
Ч
Н
Е
Д
Т
Д
Д
В
У
А
О
И
Д
Р
Н
О
Е
О
Т
Р
О
О
Г
С
И
Р
Я
Р
П
Н
И
Я
С
Т
Я
Д
Е
Н
М
А
Г
А
С
Т
И
Г
С
Т
А
Ч
Ч
Н
П
А
Я
П
Т
Ш
Е
Е
У
С
Ж
У
Б
Т
Р
Т
У
Ь
Т
М
Й
О
Л
З
Наконец Эннис прервала молчание.
— Анаграммы? — предположила она.
— Что? — нахмурившись, переспросил Кедар.
— Слова с переставленными буквами, — пояснил Гален, вспомнив свой разговор с алхимиком и его женой. — Например, первую строчку в последнем наборе можно превратить в слово «ГИСТА», которое, впрочем, ничего не значит.
— А последняя строчка в четвертом наборе может оказаться словом «РТУТЬ». Или словом «ТРУТ», — подхватила Эннис.
— А верхняя строчка в третьем наборе могла бы означать «КЛОУН», — заметила Эмер. — Только не хватает одной буквы.
— В-вряд ли здесь все т-так п-просто, — после некоторого размышления решил Кедар. — К-кроме того, н-некоторые из п-пятибуквенных сочетаний н-нельзя превратить ни в одно слово. Т-таких слов просто н-нет.
— А как насчет того, чтобы почитать столбиком? Или наискосок? — подала голос Ребекка.
Но и такой подход не принес никаких результатов, и вскоре от него отказались.
— А что, если мы имеем дело с шифром, основанным на замещении? — задумалась Эннис. — Если одна буква на самом деле стоит вместо строго определенной другой, хотя бы, например, по алфавиту. «А» вместо «Б», «Б» вместо «В», и так далее. Ну, как вам такая мысль?
— Но как же мы тогда разгадаем головоломку! — воскликнул Гален. — Раз нам неизвестен ключ!
— Быть может, ключ лежит в каких-то обстоятельствах, которые нам уже известны, — указала Эмер. — И нам остается только догадаться, что это за обстоятельства.
— Но это ведь может быть все, что угодно, — вздохнула Ребекка.
— Тогда, может быть, мы попробуем поискать ключ в самих письменах, — предложила Эннис. — Самая распространенная буква в нашем языке — это «е», вот и посмотрим, какая встречается в письменах чаще всего, и предположим, что это «е». Потом проставим «е» и попробуем поломать голову над остальными. А потом посмотрим, что у нас выйдет.
Какое-то время протекло в молчании: каждый что-то подсчитывал и делал заметки. В конце концов все поняли, что ровным счетом ничего не добились.
— У вас то же, что и у нас? — спросил Гален.
— Да, — уныло отозвалась Эннис.
— Буква «е» и здесь встречается чаще всего, а это означает, что к замещению не прибегли.
— Ну ладно. Попытка не пытка, — расстроенно пробормотал Кедар.
— Нет! Погодите-ка! — внезапно воскликнула Ребекка. — Это важно! Обратите внимание: здесь множество гласных и почти совсем отсутствуют редкие буквы алфавита. Именно такого распределения букв следовало бы ожидать и от нормальных, незашифрованных записей, не правда ли? — Впервые за все время она прониклась надеждой. — Это означает, что буквы говорят сами за себя, и никак иначе! Это совершенно точно. Значит, нам надо не заменять их, а перемещать.
— Возможно, стоит собрать буквы из нескольких строк. Или из нескольких столбиков. Или даже из разных таблиц, — предложил Гален.
— Но в таком случае счет возможным сочетаниям пойдет на миллионы, — в ужасе выдохнула Ребекка.
— А мы даже не знаем наверняка, что у нас все таблицы, — согласился с ней Кедар.
— А что, если читать буквы как они есть, но только не по прямой, — подумала вслух Эмер. — Например, верхний левый угол третьего набора образует слово «КОЛДУН».
— Я уже подметил это, — возразил Гален. — Только больше ни с чем это не согласуется.
— Та же комбинация во втором наборе дает слово «СОЛЬ», — задумчиво проговорил Кедар. — А вот все остальное так и остается абракадаброй.
— А в нижней правой части первого получается слово «ДЕРИС», только надо читать зигзагом, — заметил Гален. — Но и зигзаг ничего не дает в остальных случаях.
— Мы ведем себя по-идиотски! — внезапно воскликнула Ребекка. — Все это наверняка уже приходило в голову всем, кто бился над разгадкой тайны с тех самых пор, как Камни Окрана были найдены, — и это делали куда более сведущие люди, чем мы. — Никто не осмелился оспорить это утверждение; Ребекка говорила с таким жаром, что даже Эмер удержалась от каких бы то ни было комментариев. — Что же такого особенного в нас? Почему именно нам предопределено расшифровать записи? — продолжила Ребекка. Она поочередно обвела взором всех своих помощников. — Почему сновидениям было угодно найти для нас эти письмена и свести нас самих воедино?
— Трое из нас связаны с пряжей сновидений, — ответила Эмер, — а двое с колдовством.
— И не забывай о Санчии, — напомнила Ребекка. — Мы находимся в ее фургоне. Что было сказано в ее завещании?
Она взяла записку, оставленную старухой, и перечитала ее. Однако мгновенного озарения не снизошло, поэтому девушка передала записку остальным, а сама глубоко задумалась.
— А что она имела в виду, утверждая, будто вы с ней «в старинном родстве»? — спросила Эннис.
— Не знаю, — пожала плечами Ребекка. — Сначала мне показалось, что она говорит о том, что мне предстоит занять ее место на ярмарке. А сейчас уж и сама не знаю.
— «Добро пожаловать и твоим друзьям», — процитировал записку Кедар.
— «На этот раз», — закончила за него Эмер, вспомнив о своем первом визите в фургон.
— Она знала, что дело дойдет до нас, — спокойно произнесла Ребекка. — С какой стати она бы в ином случае разложила игральные карты на столе именно таким образом?
— Ну-ка, покажи нам еще раз, — попросил Гален. Ребекка так и сделала, выложив карты на перевернутый ящик, служивший здесь столом.
— Возможно, она предложила нам присмотреться к буквам, расположение которых соответствует расположению карт, — заметила Эннис.
Но опыты, проведенные в подтверждение этой догадки, не принесли никаких результатов. Ребекка, утратив большую часть недавнего энтузиазма, погрузилась в унылое молчание.
— Может быть, Санчия подсказала нам не текст сообщения, а лишь его форму? — предположил Кедар.
— Странная форма, — отметила Эмер. — Похоже на зубцы короны, зачем-то перевернутой набок.
Кедар посмотрел на карты взглядом художника, мысленно подступившись к ним с нескольких сторон сразу.
— Вся эта конструкция была бы совершенно симметричной, если бы короткие ряды оказались сдвинуты на полшага вправо, — пробормотал он, после чего сдвинул карты в соответствии со своим наблюдением. — Понимаете, о чем я?
Ребекка внезапно села прямей, ее неожиданно охватило волнение.
— Вы двое ведь не только колдуны, — торопливо выдохнула она. — Вы, вдобавок к этому, и Еретики! Ну-ка давайте ваш гимн!
— А при чем тут?.. — озадаченно начала было Эннис.
— «Чары склеют с частью часть», — напомнила Ребекка.
— «Молвят старцы: наша власть», — закончил за нее Кедар.
— Именно так Санчия и разложила карты, — продолжила Ребекка, указав на их нынешнее расположение. — А я сдвинула их, решив, что они сместились в результате тряски в фургоне.
Она взяла лист бумаги и быстро соединила буквы во всех таблицах наклонными линиями. Мгновение поколебавшись, Кедар последовал ее примеру. И почти сразу же перед ними начали появляться слова. В третьем наборе по одной диагонали, снизу вверх, можно было прочесть слово «ТРИКО», а по другой, сверху вниз, слово «РОТ». После этого открытия пошли одно за другим, под всеобщий восторг, смех и радость. На втором камне удалось прочесть целых четыре слова — «СОЛЬ», «ПНИ», «ПОД» и «РЯД». На первом — три: «ОХРА», «СОН» и «РИС»; на четвертом — два: «ГАМ» и «УЖАС». И только последний камень не принес никаких открытий.
Достигнутые успехи принесли всем участникам расшифровки огромное удовлетворение. Задача не была еще решена, но они, вне всякого сомнения, приблизились к разгадке. С новыми силами они наперегонки устремились к новым открытиям.
— А вот все эти косые линии, что они вам напоминают? — обратившись к своим волшебникам, спросила Эмер. Не получив ответа, она торжественно объявила сама: — Ваша эмблема! Та, что у Эннис на перстне, а у тебя на сумке.