Страница:
Маскелль вернулась в главную комнату и смотрела в окно, когда по лестнице поднялся Риан.
— Растим желает знать, сколько еще путешественников живет здесь помимо нас.
— Скажи ему, что сорок или пятьдесят, — улыбнулась Маскелль.
Риан обошел комнату, оглядываясь настороженно, но с одобрением.
— Так это помещение для гостей? — спросил он.
— Да, — медленно протянула Маскелль. — Все храмы имеют несколько таких домов. — Впрочем, Риан это уже знал из их разговора прошлой ночью.
— Над дверью вырезано лицо демона — Карающего. Маскелль вздохнула. Она никак не могла понять, к чему он клонит.
— Это только одно из воплощений Карающего, и он не демон. В большинстве домов есть такие изображения — они приносят удачу. — Обилие в этом здании изображений Карающего послужило, возможно, причиной того, что их здесь поместили.
— Так этот дом не был твоим?
— Что? Нет. — Теперь стало ясно, что его тревожит. Маскелль отвернулась. — Мой дом сгорел.
По лестнице вприпрыжку взбежал сын Фирака Тае, заглянул в дверь и остановился, полный изумления. Придя в себя, он сообщил Маскелль:
— Старик снова здесь.
«Это, надо полагать, означает, что прибыл Посланник Небес», — подумала Маскелль. Она вышла на веранду и спустилась по лестнице; Риан последовал за ней. Ворота в глубине двора были распахнуты, сквозь них был виден канал и задний фасад Марай. У подножия ведущей к воде лестницы покачивалась широкая барка с белым навесом. Ветерок играл крошечными колокольчиками на задернутых белых шелковых занавесях. Несколько юношей — то ли слуг, то ли послушников (все они были в одинаковой парусиновой одежде гребцов) — спрыгнули на берег и стали отдергивать занавеси.
Маскелль двинулась вниз по ступеням; ее тут же охватило густое влажное тепло, поднимающееся от воды. В барке, держа в руках посох, сидел Посланник Небес. Маскелль прислонилась к одному из шестов, поддерживающих навес, и сказала:
— Не думаю, что ты явился, чтобы вместе с нами приветствовать восход.
— Я прибыл, чтобы забрать тебя в Марай. Нужно очень многое сделать, ответил старик, кинув на нее суровый взгляд.
Маскелль не могла припомнить, чтобы давала согласие провести целый день, беспомощно глядя на разрушающееся Колесо, но такой план был не хуже любого другого. Она сделала шаг назад, чуть не наткнувшись при этом на стоящего рядом Риана, и крикнула:
— Растим, принеси Гизара: мы отправляемся в Марай. Растим и Фирак бегом кинулись за ящиком с куклой, остальные ариаденцы запрыгали от радости. Посланник Небес вздохнул и поправил мантию. Маскелль прислонилась к борту, пытаясь обдумать ситуацию. Лучше всего начать сначала… Она снова сунула голову под навес.
— Есть кое-что, что мне нужно сделать.
— Что еще? — поинтересовался Посланник Небес.
— Я хочу повидать Верана — того, кто все заварил.
Молодой жрец находился не в Марай, а в лечебнице при Гила Стеле, небольшом храме, являвшемся частью той сети святилищ и каналов, что концентрировала силу Бесконечности, направляя ее в Марай. Немного поворчав, Посланник Небес отвез туда Маскелль и Риана в своей барке и призвал Ниару, главную жрицу Гила Стела, чтобы та проводила их в лечебницу. Сам же он вместе с дрожащим от страха Растимом и Фираком отправился в Марай, чтобы распорядиться о помещении ящика с Гизаром в нужное место.
Лечебница занимала три этажа длинного каменного здания, примыкавшего с запада к Гила Стелу. Кошанское учение гласило, что свободное движение воздуха почти так же важно для здоровья тела, как и свободное движение воды, поэтому лечебница имела большие окна; защищавшие их от дождя и солнца наклонные рамы с натянутым на них полотном позволяли ветерку гулять по внутренним помещениям.
Ниара встретила посетителей на нижней галерее храма около квадратных фонтанов, из которых черпали воду для питья; отсюда же вода подавалась в каналы, окружавшие лечебницу и помогавшие исцелению больных. Ниара была молода для своего ранга, и Маскелль подумала, что жрица, должно быть, еще оставалась странствующей монахиней или послушницей, когда сама она покинула столицу. Впрочем, главная жрица приветствовала Маскелль с настороженностью, показывавшей, что она прекрасно знает, кто перед ней.
Ниара провела Маскелль и Риана в большую комнату, тихую и прохладную. Резьба на поддерживавших потолок колоннах изображала лекарственные растения вперемежку с именами Предков и духов-целителей. Больные лежали на матрацах вдоль стен; рядом с каждым стояла жаровня, дававшая тепло холодными ночами. Ближе ко входу многие пациенты сидели на своих матрацах, разговаривая друг с другом или играя в шашки. В глубине комнаты находились тяжелобольные, закутанные в одеяла; они или спали, или молча терпели боль. Один из служителей в синей мантии встретил посетителей у входа и повел к каменной лестнице в дальнем углу.
Следуя за сопровождающим, Маскелль заметила, что Риан озирается по сторонам, словно не веря своим глазам. Наконец она спросила:
— Что с тобой?
— Для кого предназначено это место?
— Для кого угодно, — пожала плечами Маскелль. Среди больных было несколько кошанских жрецов различных рангов, но большинство составляли рыночные торговцы и жители окрестных кварталов. Некоторые из них, наверное, промышляли попрошайничеством, но сейчас отличить нищих от остальных было трудно: в лечебнице ежедневный прием ванны был обязателен и к тому же выдавалась чистая одежда.
— Здесь даже не воняет, — пробормотал Риан.
На самом деле помещение не было таким уж безупречно чистым: один из служителей собирал грязную посуду, а другой убирал за больным, которого только что вырвало.
— Мне, пожалуй, следует порадоваться, что я никогда не бывала в Синтане, — сказала Маскелль, поднимаясь по лестнице.
На верхней площадке их ждал главный целитель. Он был стар, хотя и не выглядел таким древним стариком, как Посланник Небес. Маскелль знала его много лет назад, когда он еще только стал главным целителем. Лицо старика было мрачным. Маскелль не могла бы сказать, чем это вызвано: ее приходом или состоянием его нового пациента.
Веран находился в дальнем конце помещения второго этажа; от других больных его отделяла расписная деревянная ширма. Около матраца, на котором лежал Веран, терпеливо сидел, скрестив ноги, служитель лечебницы, молодой монах. Поблизости стоял кувшин с водой и плошка с намоченными в целебном снадобье тряпками; от нее исходил сильный запах ивибры, шафрана и других лекарственных растений. Больной был укутан в одеяла, рядом стояла полная углей жаровня, но молодой жрец все равно дрожал в ознобе. Глаза его оставались открыты, частое дыхание с шумом вырывалось из груди, как будто Веран быстро бежал.
Маскелль опустилась рядом с больным на колени.
— Есть ли улучшения? — спросила Ниара главного целителя. Тот покачал головой.
— Похоже, все без изменений. Его мучает лихорадка, ему все время холодно, однако никаких других признаков болезней, сопровождающихся подобным ознобом, нет, и никакие обычно применяемые в таких случаях лекарства не помогают. Больной все время что-то говорит, но по большей части совершенно невразумительно, и даже нельзя сказать, понимает ли он сам свои слова. Маскелль подняла глаза.
— О чем он говорит? Главный целитель нахмурился.
— О том, что его преследует какое-то существо, а также об Обряде Года. — Старик беспомощно развел руками. — При такой лихорадке больные часто видят кошмары.
Маскелль положила руку на лоб молодого человека. Его кожа была сухой и горячей, как и говорил целитель. Взгляд воспаленных глаз обратился на Маскелль, но остался туманным. Начавшие отрастать на бритой голове волосы укололи ладонь Маскелль. Она не почувствовала присутствия темной силы, ничего похожего на жестокую магию, лишившую того крестьянского парня рассудка и души и пославшую его в их лагерь со смертью в руках.
«Если бы та сила и поразила его, она не могла бы оставаться здесь, в этом месте».
Да и вообще ничто подобное невозможно в городе, а уж тем более в Марай или любом другом храме. Ведь силы, преследующие ее, не обладают сознанием, которое позволило бы им выбрать для нападения именно время Обряда Столетия.
«Нужно обойти три раза вокруг миртового дерева, чтобы отвратить беду, подумала Маскелль. — Остается только надеяться, что они не обрели сознания. — Маскелль тряхнула головой, недовольная собой. — Откуда известно, что все это связано с тобой? Нужно рассмотреть все возможности».
— Ты знаешь, где находишься? — мягко спросила она молодого жреца.
Его взгляд бессмысленно метнулся по сторонам, потом сосредоточился на Маскелль.
* В Марай, — прошептал больной.
«Любопытно, — подумала Маскелль. — Следствие ли это горячки или что-то еще?»
— Какой сегодня день?
— Двенадцатый день Обряда. Обряда Столетия. — Веран неожиданно рванулся и попытался сесть; Маскелль схватила его за плечи и удержала. Служитель хотел ей помочь, но Маскелль покачала головой. — Оно приближается, продолжал шептать больной. — Я должен оставаться здесь. Но мне не следует… Моя очередь не пришла… Должно быть, это сон!
«Его очередь не пришла». — Ведь Веран заменил Голос, который должен был совершать Обряд…
— Я думаю, что он заново переживает случившееся — снова и снова.
— Мы тоже так думали, но он не отвечает на вопросы, — устало сказала Ниара. — Посланник Небес несколько часов пытался что-то у него узнать.
Веран заметался по подушке, бормоча:
— Мне не следует… Не следует… Оно приближается… Маскелль наклонилась и за подбородок повернула его лицо к себе; наконец налитые кровью глаза взглянули на нее.
— Что ты видишь?
Веран судорожно втянул воздух и попытался вырваться.
— Карающий приказывает тебе говорить!
Маскелль услышала, как за ее спиной в ужасе попятились Ниара и главный целитель, но не обратила на них внимания: именно за этим и вызвал ее Посланник Небес. Она не имела права говорить от имени Карающего, но Веран в таком состоянии, что едва ли поймет… Глаза молодого жреца неотрывно смотрели на нее, пересохшие искусанные губы пытались что-то сказать.
— Расскажи нам, что случилось, когда ты остался один в зале, где проходит Обряд. Карающий защитит тебя.
Веран открыл рот, но словно подавился словами.
— Карающий защищает праведных. Он… — Маскелль заглянула в глаза молодого человека.
В это момент она поняла, что он отчаянно хочет заговорить. За покровом горячечного бреда она разглядела ясное сознание, ум, беспредельное отчаяние. Он знал, что произошло, и очень хотел рассказать, но что-то ему мешало. Маскелль услышала шепот Предков, но снова все исчезло, прежде чем она смогла понять слова.
— Все в порядке, успокойся, — поспешно сказала она, вытирая пот со лба Верана. Момент ясности сознания миновал, и теперь молодой жрец казался обычным больным, страдающим какой-то болезнью мозга, но Маскелль это больше не могло обмануть. — Я все вижу. Я все знаю. Ты попал в западню и не можешь из нее выбраться.
Веран издал придушенный стон, но в его голосе звучало облегчение.
— Постарайся отдохнуть, — сказала Маскелль. — Не пытайся больше ничего рассказать. Мы придумаем, как тебе помочь.
Она медленно поднялась на ноги. Ниара напряженно следила за ней, встревоженная и все еще шокированная. Главный целитель и монах-служитель тоже смотрели на Маскелль с ужасом.
— У него не лихорадка и вообще не телесная болезнь. Это одержимость.
— Одержимость? — недоверчиво переспросил старик. — Здесь?
— Здесь, — мрачно подтвердила Маскелль. — Окуривайте его тамариском, сандалом, миртом…
— Я знаю, чем лечить одержимость, — перебил ее целитель, обеспокоенно глядя на Верана. — Ты уверена? Каким образом…
— Я уверена, — ответила Маскелль. — Но даже если я ошибаюсь, ему это вреда не принесет, верно?
Ниара и главный целитель остались около больного. Выходя следом за Маскелль из лечебницы, Риан спросил:
— Он сделает так, как ты сказала?
— Да. Идея ему не нравится, но он все сделает. Его желание, чтобы парень выздоровел, — лукаво добавила Маскелль, — сильнее желания доказать мою неправоту.
— Я думал, что демоны не могут проникнуть за городскую черту.
Маскелль остановилась под портиком здания лечебницы — так, чтобы ее не могли услышать ни больные, ни служители. Небо немного посветлело; было похоже, что утренний дождь сегодня начнется позже. Отделенный от лечебницы лужайкой, на которой росли тенистые деревья, перед Маскелль и Рианом высился Гила Стел, камни которого золотились даже в пасмурный день. По сравнению с Марай он был невелик — раза в четыре ниже, с двумя обнесенными колоннами дворами и ступенчатой пирамидой в центре, на которой располагались пять небольших изящных святилищ. В деревьях щебетали птицы, а из-за стены доносился шум рынка.
— Они и не могут. Поэтому какая бы сила ни завладела Вераном, это не демон. — Маскелль снова взглянула на Гила Стела и дымку тумана, поднимавшуюся от канала. — Те Голоса, что совершают Обряд, предпочли бы верить, будто вред, который Веран причинил Колесу, порожден его безумием. Я думаю, что это глупая и беспочвенная надежда. Гораздо более вероятно, что тут целенаправленно действует нечто, превратившее Верана в свое орудие. Маскелль двинулась по дорожке к храму. — Я ведь более привычна искать зло, чем они.
— Поэтому-то Посланник Небес тебя и вызвал, — заметил Риан.
«Да, верно», — подумала Маскелль. Вслух она сказала:
— Главная трудность заключается в том, что, когда ты вспугнешь породившее зло нечто, его нужно побороть.
На дорожке, ведущей к Гила Стелу, показались две женщины; наряды обеих не были парадными, но все же сразу становилось ясно, что это придворные дамы и, возможно, даже из самых высокопоставленных. С поясов женщин свешивались длинные жемчужные нити, на шеях, запястьях и щиколотках сверкало золото. Тщательно завитые волосы, уложенные в замысловатые прически, удерживались золотыми шпильками. Одна из дам была молода и необыкновенно хороша собой: с высокими скулами и кожей такой нежной, что казалась почти прозрачной. Присмотревшись, Маскелль узнала в ней женщину, разговаривавшую с Посланником Небес, когда она сама пришла к нему в Марай. Красавица могла бы быть очень привлекательной, если бы не холод, которым веяло от нее, и не искусственность любого жеста.
«Танцовщицы, высеченные на стенах храмов, более живые, чем она», подумала Маскелль.
Вторая женщина была старше, в ее волосах серебрилась седина, а одежда была более строгой. За семь лет Маскелль научилась не вглядываться в любого встречного, ожидая увидеть какого-нибудь старого врага, поэтому не сразу узнала Дизару.
Маскелль замерла на месте. Глаза Дизары безразлично скользнули по ней; она разговаривала со своей спутницей и явно не узнала жрицу: чужеземцы и другие странные фигуры часто оказывались около лечебницы. Вдалеке, под деревьями у храма, дожидались какие-то люди — должно быть, слуги, сопровождающие дам.
Риан пристально посмотрел на Маскелль.
— Что-нибудь не в порядке?
Она еле заметно покачала головой. Дизара могла сразу не узнать ее волосы Маскелль отросли, скрыв татуировку, а семь лет скитаний сделали лицо и тело худыми и загорелыми, — но если все же Дизара поймет, кто перед ней, Маскелль хотела видеть ее реакцию.
Две женщины дошли до портика как раз в тот момент, когда из лечебницы появились Ниара и главный целитель.
Последовал вежливый обмен поклонами и приветствиями, потом старик повернулся к двери, жестом приглашая посетительниц внутрь.
Глаза Дизары встретились со взглядом Маскелль. Узнав жрицу, старшая из дам не смогла скрыть того, что поражена и разгневана. Она быстро прошла в лечебницу, не дожидаясь спутницы.
Ниара с облегчением пробормотала:
— Все обошлось лучше, чем можно было ожидать. Маскелль чуть не улыбнулась: значит, не только ей одной было любопытно увидеть реакцию Дизары.
Вместо того чтобы тоже войти в здание, младшая из дам стала с откровенным любопытством разглядывать Маскелль и Риана. Поскольку они не были представлены друг другу и никто, по-видимому, не собирался этого делать, Маскелль ответила ей таким же бесцеремонным взглядом. Та, ничуть не смутившись, спокойно спросила:
— Ты — Голос Карающего и недавно вернулась в город? Ниара вздрогнула и неловко попыталась что-то сказать, но Маскелль опередила ее:
. — Нет, этот титул мне больше не принадлежит. Я его лишилась, когда была проклята и изгнана из Империи.
— Ах, — невозмутимо протянула придворная дама, — значит, меня неверно информировали. — Ее глаза с равнодушным любопытством снова обратились на Риана, словно перед ней была статуя, а не человек.
Маскелль с подчеркнутой резкостью сказала:
— Думаю, тебя ждут где-то в другом месте. Женщина мгновение без всякого выражения смотрела на нее, потом сделала поклон, полагающийся жрице шестого ранга — не было ли это замаскированным оскорблением? — и прошла внутрь лечебницы. Маскелль покачала головой, а Риан что-то прошептал по-синтански; судя по тону, он тоже не проникся симпатией к молодой красавице. Маскелль двинулась по дорожке, ведущей мимо Гила Стела к каналу.
Ниара вздохнула и пошла с ней рядом.
— Кто этот придворный цветок? — спросила ее Маскелль.
— Это госпожа Марада. Она приехала погостить с островов Гейркинд. Поколебавшись, Ниара добавила, настороженно глядя на Маскелль: — Она пользуется благосклонностью Небесного Императора. Ходят слухи, что он может взять ее в супруги.
Брови Маскелль поползли вверх.
— Вот как? — сказала она сухо. Может быть, на островах Гейркинд обычаи иные и женщина не намеревалась быть грубой… Острова лежали далеко на юге, путь оттуда через Риджанское море был долог и труден, так что немногие из их жителей посещали столицу. — И что, она навещает немощных, когда не восхищает собой двор?
— Нет, — в голосе Ниары прозвучала усмешка, — она навещает только Верана.
— Верана? — нахмурившись, переспросила Маскелль.
— Она попросила, чтобы ее просветили и направили на Путь Бесконечности, и Веран был ее наставником. Неофициально, конечно. Марада проявляет большое любопытство ко всему, что касается Пути, но я сомневаюсь, чтобы она захотела стать отшельницей.
«Что ж, дело обычное», — подумала Маскелль. Наверное, у Верана много друзей и они посещают его в лечебнице. Нет никакой причины чувствовать от этого беспокойство.
У дверей Гила Стела Ниара покинула их. На камнях берега играли в кости лодочники с барки, задрапированной белым шелком и украшенной цветами. Четыре женщины, одетые богато, но без жемчужных и золотых украшений, сидели на скамье в тени пальм, обмахиваясь веерами и болтая. Должно быть, служанки придворных дам… Их глаза с любопытством уставились на странную монахиню и синтанского изгнанника — ее спутника. Маскелль увидела барку Посланника Небес, направляющуюся к ступеням, ведущим от храма к воде.
Кормившаяся у берега водяная курочка, испугавшись ее приближения, с шумом взлетела. Посланник Небес явился за Маскелль лично. Она подняла глаза к небу с безмолвной жалобой: «Уж не думает ли он, что я сбегу?»
— Кто была та вторая женщина, смотревшая на тебя с такой яростью? спросил Риан.
Маскелль повернулась к нему. Риан был спокоен, но все же в нем было заметно некоторое напряжение.
— Это госпожа Дизара, мать моего мужа. Того мужа, которого я убила.
Риан вытаращил на нее глаза.
— Могла бы сказать мне раньше. — Он бросил острый взгляд на слуг, сопровождающих придворных дам, и продолжал, понизив голос: — Как я смогу защитить тебя, если ты будешь скрывать от меня такие вещи? Что с тобой случилось? Или тебя изгнали из Империи за то, что ты лишилась рассудка?
— Одной из причин было именно это. — Маскелль села на скамью под деревом, чтобы там дожидаться прибытия барки, вздохнула и опустила голову на руки, уперев локти в колени. — Я начинаю думать, что кьярдин мне и правда нужен.
ГЛАВА 7
— Растим желает знать, сколько еще путешественников живет здесь помимо нас.
— Скажи ему, что сорок или пятьдесят, — улыбнулась Маскелль.
Риан обошел комнату, оглядываясь настороженно, но с одобрением.
— Так это помещение для гостей? — спросил он.
— Да, — медленно протянула Маскелль. — Все храмы имеют несколько таких домов. — Впрочем, Риан это уже знал из их разговора прошлой ночью.
— Над дверью вырезано лицо демона — Карающего. Маскелль вздохнула. Она никак не могла понять, к чему он клонит.
— Это только одно из воплощений Карающего, и он не демон. В большинстве домов есть такие изображения — они приносят удачу. — Обилие в этом здании изображений Карающего послужило, возможно, причиной того, что их здесь поместили.
— Так этот дом не был твоим?
— Что? Нет. — Теперь стало ясно, что его тревожит. Маскелль отвернулась. — Мой дом сгорел.
По лестнице вприпрыжку взбежал сын Фирака Тае, заглянул в дверь и остановился, полный изумления. Придя в себя, он сообщил Маскелль:
— Старик снова здесь.
«Это, надо полагать, означает, что прибыл Посланник Небес», — подумала Маскелль. Она вышла на веранду и спустилась по лестнице; Риан последовал за ней. Ворота в глубине двора были распахнуты, сквозь них был виден канал и задний фасад Марай. У подножия ведущей к воде лестницы покачивалась широкая барка с белым навесом. Ветерок играл крошечными колокольчиками на задернутых белых шелковых занавесях. Несколько юношей — то ли слуг, то ли послушников (все они были в одинаковой парусиновой одежде гребцов) — спрыгнули на берег и стали отдергивать занавеси.
Маскелль двинулась вниз по ступеням; ее тут же охватило густое влажное тепло, поднимающееся от воды. В барке, держа в руках посох, сидел Посланник Небес. Маскелль прислонилась к одному из шестов, поддерживающих навес, и сказала:
— Не думаю, что ты явился, чтобы вместе с нами приветствовать восход.
— Я прибыл, чтобы забрать тебя в Марай. Нужно очень многое сделать, ответил старик, кинув на нее суровый взгляд.
Маскелль не могла припомнить, чтобы давала согласие провести целый день, беспомощно глядя на разрушающееся Колесо, но такой план был не хуже любого другого. Она сделала шаг назад, чуть не наткнувшись при этом на стоящего рядом Риана, и крикнула:
— Растим, принеси Гизара: мы отправляемся в Марай. Растим и Фирак бегом кинулись за ящиком с куклой, остальные ариаденцы запрыгали от радости. Посланник Небес вздохнул и поправил мантию. Маскелль прислонилась к борту, пытаясь обдумать ситуацию. Лучше всего начать сначала… Она снова сунула голову под навес.
— Есть кое-что, что мне нужно сделать.
— Что еще? — поинтересовался Посланник Небес.
— Я хочу повидать Верана — того, кто все заварил.
Молодой жрец находился не в Марай, а в лечебнице при Гила Стеле, небольшом храме, являвшемся частью той сети святилищ и каналов, что концентрировала силу Бесконечности, направляя ее в Марай. Немного поворчав, Посланник Небес отвез туда Маскелль и Риана в своей барке и призвал Ниару, главную жрицу Гила Стела, чтобы та проводила их в лечебницу. Сам же он вместе с дрожащим от страха Растимом и Фираком отправился в Марай, чтобы распорядиться о помещении ящика с Гизаром в нужное место.
Лечебница занимала три этажа длинного каменного здания, примыкавшего с запада к Гила Стелу. Кошанское учение гласило, что свободное движение воздуха почти так же важно для здоровья тела, как и свободное движение воды, поэтому лечебница имела большие окна; защищавшие их от дождя и солнца наклонные рамы с натянутым на них полотном позволяли ветерку гулять по внутренним помещениям.
Ниара встретила посетителей на нижней галерее храма около квадратных фонтанов, из которых черпали воду для питья; отсюда же вода подавалась в каналы, окружавшие лечебницу и помогавшие исцелению больных. Ниара была молода для своего ранга, и Маскелль подумала, что жрица, должно быть, еще оставалась странствующей монахиней или послушницей, когда сама она покинула столицу. Впрочем, главная жрица приветствовала Маскелль с настороженностью, показывавшей, что она прекрасно знает, кто перед ней.
Ниара провела Маскелль и Риана в большую комнату, тихую и прохладную. Резьба на поддерживавших потолок колоннах изображала лекарственные растения вперемежку с именами Предков и духов-целителей. Больные лежали на матрацах вдоль стен; рядом с каждым стояла жаровня, дававшая тепло холодными ночами. Ближе ко входу многие пациенты сидели на своих матрацах, разговаривая друг с другом или играя в шашки. В глубине комнаты находились тяжелобольные, закутанные в одеяла; они или спали, или молча терпели боль. Один из служителей в синей мантии встретил посетителей у входа и повел к каменной лестнице в дальнем углу.
Следуя за сопровождающим, Маскелль заметила, что Риан озирается по сторонам, словно не веря своим глазам. Наконец она спросила:
— Что с тобой?
— Для кого предназначено это место?
— Для кого угодно, — пожала плечами Маскелль. Среди больных было несколько кошанских жрецов различных рангов, но большинство составляли рыночные торговцы и жители окрестных кварталов. Некоторые из них, наверное, промышляли попрошайничеством, но сейчас отличить нищих от остальных было трудно: в лечебнице ежедневный прием ванны был обязателен и к тому же выдавалась чистая одежда.
— Здесь даже не воняет, — пробормотал Риан.
На самом деле помещение не было таким уж безупречно чистым: один из служителей собирал грязную посуду, а другой убирал за больным, которого только что вырвало.
— Мне, пожалуй, следует порадоваться, что я никогда не бывала в Синтане, — сказала Маскелль, поднимаясь по лестнице.
На верхней площадке их ждал главный целитель. Он был стар, хотя и не выглядел таким древним стариком, как Посланник Небес. Маскелль знала его много лет назад, когда он еще только стал главным целителем. Лицо старика было мрачным. Маскелль не могла бы сказать, чем это вызвано: ее приходом или состоянием его нового пациента.
Веран находился в дальнем конце помещения второго этажа; от других больных его отделяла расписная деревянная ширма. Около матраца, на котором лежал Веран, терпеливо сидел, скрестив ноги, служитель лечебницы, молодой монах. Поблизости стоял кувшин с водой и плошка с намоченными в целебном снадобье тряпками; от нее исходил сильный запах ивибры, шафрана и других лекарственных растений. Больной был укутан в одеяла, рядом стояла полная углей жаровня, но молодой жрец все равно дрожал в ознобе. Глаза его оставались открыты, частое дыхание с шумом вырывалось из груди, как будто Веран быстро бежал.
Маскелль опустилась рядом с больным на колени.
— Есть ли улучшения? — спросила Ниара главного целителя. Тот покачал головой.
— Похоже, все без изменений. Его мучает лихорадка, ему все время холодно, однако никаких других признаков болезней, сопровождающихся подобным ознобом, нет, и никакие обычно применяемые в таких случаях лекарства не помогают. Больной все время что-то говорит, но по большей части совершенно невразумительно, и даже нельзя сказать, понимает ли он сам свои слова. Маскелль подняла глаза.
— О чем он говорит? Главный целитель нахмурился.
— О том, что его преследует какое-то существо, а также об Обряде Года. — Старик беспомощно развел руками. — При такой лихорадке больные часто видят кошмары.
Маскелль положила руку на лоб молодого человека. Его кожа была сухой и горячей, как и говорил целитель. Взгляд воспаленных глаз обратился на Маскелль, но остался туманным. Начавшие отрастать на бритой голове волосы укололи ладонь Маскелль. Она не почувствовала присутствия темной силы, ничего похожего на жестокую магию, лишившую того крестьянского парня рассудка и души и пославшую его в их лагерь со смертью в руках.
«Если бы та сила и поразила его, она не могла бы оставаться здесь, в этом месте».
Да и вообще ничто подобное невозможно в городе, а уж тем более в Марай или любом другом храме. Ведь силы, преследующие ее, не обладают сознанием, которое позволило бы им выбрать для нападения именно время Обряда Столетия.
«Нужно обойти три раза вокруг миртового дерева, чтобы отвратить беду, подумала Маскелль. — Остается только надеяться, что они не обрели сознания. — Маскелль тряхнула головой, недовольная собой. — Откуда известно, что все это связано с тобой? Нужно рассмотреть все возможности».
— Ты знаешь, где находишься? — мягко спросила она молодого жреца.
Его взгляд бессмысленно метнулся по сторонам, потом сосредоточился на Маскелль.
* В Марай, — прошептал больной.
«Любопытно, — подумала Маскелль. — Следствие ли это горячки или что-то еще?»
— Какой сегодня день?
— Двенадцатый день Обряда. Обряда Столетия. — Веран неожиданно рванулся и попытался сесть; Маскелль схватила его за плечи и удержала. Служитель хотел ей помочь, но Маскелль покачала головой. — Оно приближается, продолжал шептать больной. — Я должен оставаться здесь. Но мне не следует… Моя очередь не пришла… Должно быть, это сон!
«Его очередь не пришла». — Ведь Веран заменил Голос, который должен был совершать Обряд…
— Я думаю, что он заново переживает случившееся — снова и снова.
— Мы тоже так думали, но он не отвечает на вопросы, — устало сказала Ниара. — Посланник Небес несколько часов пытался что-то у него узнать.
Веран заметался по подушке, бормоча:
— Мне не следует… Не следует… Оно приближается… Маскелль наклонилась и за подбородок повернула его лицо к себе; наконец налитые кровью глаза взглянули на нее.
— Что ты видишь?
Веран судорожно втянул воздух и попытался вырваться.
— Карающий приказывает тебе говорить!
Маскелль услышала, как за ее спиной в ужасе попятились Ниара и главный целитель, но не обратила на них внимания: именно за этим и вызвал ее Посланник Небес. Она не имела права говорить от имени Карающего, но Веран в таком состоянии, что едва ли поймет… Глаза молодого жреца неотрывно смотрели на нее, пересохшие искусанные губы пытались что-то сказать.
— Расскажи нам, что случилось, когда ты остался один в зале, где проходит Обряд. Карающий защитит тебя.
Веран открыл рот, но словно подавился словами.
— Карающий защищает праведных. Он… — Маскелль заглянула в глаза молодого человека.
В это момент она поняла, что он отчаянно хочет заговорить. За покровом горячечного бреда она разглядела ясное сознание, ум, беспредельное отчаяние. Он знал, что произошло, и очень хотел рассказать, но что-то ему мешало. Маскелль услышала шепот Предков, но снова все исчезло, прежде чем она смогла понять слова.
— Все в порядке, успокойся, — поспешно сказала она, вытирая пот со лба Верана. Момент ясности сознания миновал, и теперь молодой жрец казался обычным больным, страдающим какой-то болезнью мозга, но Маскелль это больше не могло обмануть. — Я все вижу. Я все знаю. Ты попал в западню и не можешь из нее выбраться.
Веран издал придушенный стон, но в его голосе звучало облегчение.
— Постарайся отдохнуть, — сказала Маскелль. — Не пытайся больше ничего рассказать. Мы придумаем, как тебе помочь.
Она медленно поднялась на ноги. Ниара напряженно следила за ней, встревоженная и все еще шокированная. Главный целитель и монах-служитель тоже смотрели на Маскелль с ужасом.
— У него не лихорадка и вообще не телесная болезнь. Это одержимость.
— Одержимость? — недоверчиво переспросил старик. — Здесь?
— Здесь, — мрачно подтвердила Маскелль. — Окуривайте его тамариском, сандалом, миртом…
— Я знаю, чем лечить одержимость, — перебил ее целитель, обеспокоенно глядя на Верана. — Ты уверена? Каким образом…
— Я уверена, — ответила Маскелль. — Но даже если я ошибаюсь, ему это вреда не принесет, верно?
Ниара и главный целитель остались около больного. Выходя следом за Маскелль из лечебницы, Риан спросил:
— Он сделает так, как ты сказала?
— Да. Идея ему не нравится, но он все сделает. Его желание, чтобы парень выздоровел, — лукаво добавила Маскелль, — сильнее желания доказать мою неправоту.
— Я думал, что демоны не могут проникнуть за городскую черту.
Маскелль остановилась под портиком здания лечебницы — так, чтобы ее не могли услышать ни больные, ни служители. Небо немного посветлело; было похоже, что утренний дождь сегодня начнется позже. Отделенный от лечебницы лужайкой, на которой росли тенистые деревья, перед Маскелль и Рианом высился Гила Стел, камни которого золотились даже в пасмурный день. По сравнению с Марай он был невелик — раза в четыре ниже, с двумя обнесенными колоннами дворами и ступенчатой пирамидой в центре, на которой располагались пять небольших изящных святилищ. В деревьях щебетали птицы, а из-за стены доносился шум рынка.
— Они и не могут. Поэтому какая бы сила ни завладела Вераном, это не демон. — Маскелль снова взглянула на Гила Стела и дымку тумана, поднимавшуюся от канала. — Те Голоса, что совершают Обряд, предпочли бы верить, будто вред, который Веран причинил Колесу, порожден его безумием. Я думаю, что это глупая и беспочвенная надежда. Гораздо более вероятно, что тут целенаправленно действует нечто, превратившее Верана в свое орудие. Маскелль двинулась по дорожке к храму. — Я ведь более привычна искать зло, чем они.
— Поэтому-то Посланник Небес тебя и вызвал, — заметил Риан.
«Да, верно», — подумала Маскелль. Вслух она сказала:
— Главная трудность заключается в том, что, когда ты вспугнешь породившее зло нечто, его нужно побороть.
На дорожке, ведущей к Гила Стелу, показались две женщины; наряды обеих не были парадными, но все же сразу становилось ясно, что это придворные дамы и, возможно, даже из самых высокопоставленных. С поясов женщин свешивались длинные жемчужные нити, на шеях, запястьях и щиколотках сверкало золото. Тщательно завитые волосы, уложенные в замысловатые прически, удерживались золотыми шпильками. Одна из дам была молода и необыкновенно хороша собой: с высокими скулами и кожей такой нежной, что казалась почти прозрачной. Присмотревшись, Маскелль узнала в ней женщину, разговаривавшую с Посланником Небес, когда она сама пришла к нему в Марай. Красавица могла бы быть очень привлекательной, если бы не холод, которым веяло от нее, и не искусственность любого жеста.
«Танцовщицы, высеченные на стенах храмов, более живые, чем она», подумала Маскелль.
Вторая женщина была старше, в ее волосах серебрилась седина, а одежда была более строгой. За семь лет Маскелль научилась не вглядываться в любого встречного, ожидая увидеть какого-нибудь старого врага, поэтому не сразу узнала Дизару.
Маскелль замерла на месте. Глаза Дизары безразлично скользнули по ней; она разговаривала со своей спутницей и явно не узнала жрицу: чужеземцы и другие странные фигуры часто оказывались около лечебницы. Вдалеке, под деревьями у храма, дожидались какие-то люди — должно быть, слуги, сопровождающие дам.
Риан пристально посмотрел на Маскелль.
— Что-нибудь не в порядке?
Она еле заметно покачала головой. Дизара могла сразу не узнать ее волосы Маскелль отросли, скрыв татуировку, а семь лет скитаний сделали лицо и тело худыми и загорелыми, — но если все же Дизара поймет, кто перед ней, Маскелль хотела видеть ее реакцию.
Две женщины дошли до портика как раз в тот момент, когда из лечебницы появились Ниара и главный целитель.
Последовал вежливый обмен поклонами и приветствиями, потом старик повернулся к двери, жестом приглашая посетительниц внутрь.
Глаза Дизары встретились со взглядом Маскелль. Узнав жрицу, старшая из дам не смогла скрыть того, что поражена и разгневана. Она быстро прошла в лечебницу, не дожидаясь спутницы.
Ниара с облегчением пробормотала:
— Все обошлось лучше, чем можно было ожидать. Маскелль чуть не улыбнулась: значит, не только ей одной было любопытно увидеть реакцию Дизары.
Вместо того чтобы тоже войти в здание, младшая из дам стала с откровенным любопытством разглядывать Маскелль и Риана. Поскольку они не были представлены друг другу и никто, по-видимому, не собирался этого делать, Маскелль ответила ей таким же бесцеремонным взглядом. Та, ничуть не смутившись, спокойно спросила:
— Ты — Голос Карающего и недавно вернулась в город? Ниара вздрогнула и неловко попыталась что-то сказать, но Маскелль опередила ее:
. — Нет, этот титул мне больше не принадлежит. Я его лишилась, когда была проклята и изгнана из Империи.
— Ах, — невозмутимо протянула придворная дама, — значит, меня неверно информировали. — Ее глаза с равнодушным любопытством снова обратились на Риана, словно перед ней была статуя, а не человек.
Маскелль с подчеркнутой резкостью сказала:
— Думаю, тебя ждут где-то в другом месте. Женщина мгновение без всякого выражения смотрела на нее, потом сделала поклон, полагающийся жрице шестого ранга — не было ли это замаскированным оскорблением? — и прошла внутрь лечебницы. Маскелль покачала головой, а Риан что-то прошептал по-синтански; судя по тону, он тоже не проникся симпатией к молодой красавице. Маскелль двинулась по дорожке, ведущей мимо Гила Стела к каналу.
Ниара вздохнула и пошла с ней рядом.
— Кто этот придворный цветок? — спросила ее Маскелль.
— Это госпожа Марада. Она приехала погостить с островов Гейркинд. Поколебавшись, Ниара добавила, настороженно глядя на Маскелль: — Она пользуется благосклонностью Небесного Императора. Ходят слухи, что он может взять ее в супруги.
Брови Маскелль поползли вверх.
— Вот как? — сказала она сухо. Может быть, на островах Гейркинд обычаи иные и женщина не намеревалась быть грубой… Острова лежали далеко на юге, путь оттуда через Риджанское море был долог и труден, так что немногие из их жителей посещали столицу. — И что, она навещает немощных, когда не восхищает собой двор?
— Нет, — в голосе Ниары прозвучала усмешка, — она навещает только Верана.
— Верана? — нахмурившись, переспросила Маскелль.
— Она попросила, чтобы ее просветили и направили на Путь Бесконечности, и Веран был ее наставником. Неофициально, конечно. Марада проявляет большое любопытство ко всему, что касается Пути, но я сомневаюсь, чтобы она захотела стать отшельницей.
«Что ж, дело обычное», — подумала Маскелль. Наверное, у Верана много друзей и они посещают его в лечебнице. Нет никакой причины чувствовать от этого беспокойство.
У дверей Гила Стела Ниара покинула их. На камнях берега играли в кости лодочники с барки, задрапированной белым шелком и украшенной цветами. Четыре женщины, одетые богато, но без жемчужных и золотых украшений, сидели на скамье в тени пальм, обмахиваясь веерами и болтая. Должно быть, служанки придворных дам… Их глаза с любопытством уставились на странную монахиню и синтанского изгнанника — ее спутника. Маскелль увидела барку Посланника Небес, направляющуюся к ступеням, ведущим от храма к воде.
Кормившаяся у берега водяная курочка, испугавшись ее приближения, с шумом взлетела. Посланник Небес явился за Маскелль лично. Она подняла глаза к небу с безмолвной жалобой: «Уж не думает ли он, что я сбегу?»
— Кто была та вторая женщина, смотревшая на тебя с такой яростью? спросил Риан.
Маскелль повернулась к нему. Риан был спокоен, но все же в нем было заметно некоторое напряжение.
— Это госпожа Дизара, мать моего мужа. Того мужа, которого я убила.
Риан вытаращил на нее глаза.
— Могла бы сказать мне раньше. — Он бросил острый взгляд на слуг, сопровождающих придворных дам, и продолжал, понизив голос: — Как я смогу защитить тебя, если ты будешь скрывать от меня такие вещи? Что с тобой случилось? Или тебя изгнали из Империи за то, что ты лишилась рассудка?
— Одной из причин было именно это. — Маскелль села на скамью под деревом, чтобы там дожидаться прибытия барки, вздохнула и опустила голову на руки, уперев локти в колени. — Я начинаю думать, что кьярдин мне и правда нужен.
ГЛАВА 7
Дожидаясь, пока барка Посланника Небес причалит, Риан пристально разглядывал лодочников на берегу канала, высматривая предательское напряжение мускулов, слишком свободную одежду, под которой может быть спрятано оружие, неожиданно резкое движение. Жизнь в Марканде была в этом отношении хорошей тренировкой: там любой, даже старый слуга или близкий родственник, мог оказаться убийцей. По сравнению с необходимостью охранять владетеля теперешнее занятие Риана, хотя все вокруг были для него чужестранцами и он не представлял себе возможных союзов, партий, придворных интриг, казалось почти легким.
Посланника Небес, как и раньше, сопровождали только толкавшие барку шестами юноши и молодой жрец, помогавший старику преодолевать ступени пристани. Маскелль ухватилась за один из шестов, поддерживающих навес, и легко прыгнула в барку. Риан последовал за ней.
— Тебе не было нужды приезжать за нами, — ядовито сказала Маскелль Посланнику Небес. — Или ты думал, что мое желание посетить лечебницу уловка для того, чтобы сбежать?
— Такая мысль у меня возникала, — хмуро ответил старик.
Лодочники оттолкнули барку от пристани, вода зажурчала; заметив, как сердито смотрит Маскелль на Посланника Небес, Риан автоматически оценил расстояние до берега, от которого террасами вверх уходили какие-то деревянные строения с резными коньками и фронтонами, — на случай, если срочно потребуется покинуть барку. У самой воды играли дети, так что в каналах, должно быть, не водилось тех хищников, что делали такими опасными переправы через реки.
Все еще кипя раздражением, Маскелль сказала:
— Я — отверженная. Жрецы высших рангов станут возражать, если ты попытаешься привлечь меня к Обряду, особенно Обряду такому важному, как этот, и после причиненного вреда.
— Именно поэтому ты больше не должна быть отверженной. — Посланник Небес не смотрел на Маскелль; его взгляд был устремлен вдаль, на сады, тянущиеся по противоположному берегу. — Ты была наказана достаточно.
— Это не тебе решать. — Руки Маскелль с такой силой сжимали край скамьи, что пальцы побелели.
— Как глава ордена такие решения принимаю я. Маскелль насмешливо фыркнула.
— Я ходила этой дорогой и могу тебе сказать: она ведет не туда, куда ты думаешь.
Губы Посланника Небес сжались.
— Не поучай меня, дитя.
Маскелль наклонилась вперед, и на этот раз в голосе ее прозвучала угроза:
— Я не твое дитя.
Риан незаметно приготовился к броску.
«Лодочники с шестами были далеко — на носу и корме барки; они вмешаться не успеют. Молодого жреца, ошарашенно слушавшего спор, нетрудно будет сбросить за борт…»
Время, казалось, остановилось. Наконец Посланник Небес откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.
— Ты все так же дышишь пламенем.
— Не притворяйся, будто всего лишь испытывал меня. — Маскелль тоже откинулась на спинку, но напряжение не оставило ее.
«Что ж, пока молодому жрецу не придется барахтаться в канале…» Впрочем, Риан оставался настороже. Скорее ворчливо, чем сердито, Маскелль добавила:
— Всегда ведь существует шанс, что мое вмешательство ухудшит дело, а не улучшит.
— Не могу представить себе, каким образом, — откровенно ответил Посланник Небес.
«Пугающие слова», — подумал Риан. Маскелль раздраженно мотнула головой.
— Почему ты просто не рассказал мне, что случилось, когда я вчера пришла в Марай? Зачем повел меня смотреть на Колесо? Или ты думал, будто я причастна к несчастью, и желал посмотреть, не выдам ли я себя?
Посланник Небес вздохнул.
— Я хотел, чтобы ты все увидела своими глазами. — Он продолжал смотреть на дальний берег, прищурив слезящиеся глаза. — Я хотел, чтобы на твое заключение не повлияло никакое предубеждение. Я так часто смотрел на черные пятна за последние дни, что уже не доверяю собственному суждению.
«Должно быть, я ослышался, — подумал Риан. — Он говорит вполне разумно!»
У Маскелль, по-видимому, сложилось такое же впечатление, потому что она проворчала:
— Так почему ты сразу об этом не сказал?
— Ты тогда не стала бы меня слушать. Тебе был нужен спор. Теперь твое желание удовлетворено и, возможно, ты поймешь, что мною двигало.
Маскелль молча посмотрела на старика. Риана приободрило то обстоятельство, что Посланник Небес, когда хотел, мог быть очень изобретательным.
«Может быть, последователи Кошана и не такие свихнувшиеся, в конце концов».
Когда они добрались до Марай, Посланник Небес сразу провел их во внутренний двор, посередине которого высилась центральная башня. Остановившись под портиком, Маскелль обернулась к Риану и сказала:
— На этот раз ты не сможешь войти внутрь. Мы должны заняться кое-чем, от чего нельзя отвлекаться. — Подумав, она добавила: — И еще мы будем спорить, хотя в основном и станем изменять Колесо. Ты лучше отправляйся домой.
Риан озабоченно взъерошил волосы. Вдалеке несколько слуг мели двор, под колоннадой беседовали жрецы, но никто не мог услышать их разговора, и никто не обращал на них особого внимания.
— Кто еще там будет?
— Только Голоса и, возможно, некоторые другие жрецы. — Маскелль ласково улыбнулась Риану.
Посланника Небес, как и раньше, сопровождали только толкавшие барку шестами юноши и молодой жрец, помогавший старику преодолевать ступени пристани. Маскелль ухватилась за один из шестов, поддерживающих навес, и легко прыгнула в барку. Риан последовал за ней.
— Тебе не было нужды приезжать за нами, — ядовито сказала Маскелль Посланнику Небес. — Или ты думал, что мое желание посетить лечебницу уловка для того, чтобы сбежать?
— Такая мысль у меня возникала, — хмуро ответил старик.
Лодочники оттолкнули барку от пристани, вода зажурчала; заметив, как сердито смотрит Маскелль на Посланника Небес, Риан автоматически оценил расстояние до берега, от которого террасами вверх уходили какие-то деревянные строения с резными коньками и фронтонами, — на случай, если срочно потребуется покинуть барку. У самой воды играли дети, так что в каналах, должно быть, не водилось тех хищников, что делали такими опасными переправы через реки.
Все еще кипя раздражением, Маскелль сказала:
— Я — отверженная. Жрецы высших рангов станут возражать, если ты попытаешься привлечь меня к Обряду, особенно Обряду такому важному, как этот, и после причиненного вреда.
— Именно поэтому ты больше не должна быть отверженной. — Посланник Небес не смотрел на Маскелль; его взгляд был устремлен вдаль, на сады, тянущиеся по противоположному берегу. — Ты была наказана достаточно.
— Это не тебе решать. — Руки Маскелль с такой силой сжимали край скамьи, что пальцы побелели.
— Как глава ордена такие решения принимаю я. Маскелль насмешливо фыркнула.
— Я ходила этой дорогой и могу тебе сказать: она ведет не туда, куда ты думаешь.
Губы Посланника Небес сжались.
— Не поучай меня, дитя.
Маскелль наклонилась вперед, и на этот раз в голосе ее прозвучала угроза:
— Я не твое дитя.
Риан незаметно приготовился к броску.
«Лодочники с шестами были далеко — на носу и корме барки; они вмешаться не успеют. Молодого жреца, ошарашенно слушавшего спор, нетрудно будет сбросить за борт…»
Время, казалось, остановилось. Наконец Посланник Небес откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.
— Ты все так же дышишь пламенем.
— Не притворяйся, будто всего лишь испытывал меня. — Маскелль тоже откинулась на спинку, но напряжение не оставило ее.
«Что ж, пока молодому жрецу не придется барахтаться в канале…» Впрочем, Риан оставался настороже. Скорее ворчливо, чем сердито, Маскелль добавила:
— Всегда ведь существует шанс, что мое вмешательство ухудшит дело, а не улучшит.
— Не могу представить себе, каким образом, — откровенно ответил Посланник Небес.
«Пугающие слова», — подумал Риан. Маскелль раздраженно мотнула головой.
— Почему ты просто не рассказал мне, что случилось, когда я вчера пришла в Марай? Зачем повел меня смотреть на Колесо? Или ты думал, будто я причастна к несчастью, и желал посмотреть, не выдам ли я себя?
Посланник Небес вздохнул.
— Я хотел, чтобы ты все увидела своими глазами. — Он продолжал смотреть на дальний берег, прищурив слезящиеся глаза. — Я хотел, чтобы на твое заключение не повлияло никакое предубеждение. Я так часто смотрел на черные пятна за последние дни, что уже не доверяю собственному суждению.
«Должно быть, я ослышался, — подумал Риан. — Он говорит вполне разумно!»
У Маскелль, по-видимому, сложилось такое же впечатление, потому что она проворчала:
— Так почему ты сразу об этом не сказал?
— Ты тогда не стала бы меня слушать. Тебе был нужен спор. Теперь твое желание удовлетворено и, возможно, ты поймешь, что мною двигало.
Маскелль молча посмотрела на старика. Риана приободрило то обстоятельство, что Посланник Небес, когда хотел, мог быть очень изобретательным.
«Может быть, последователи Кошана и не такие свихнувшиеся, в конце концов».
Когда они добрались до Марай, Посланник Небес сразу провел их во внутренний двор, посередине которого высилась центральная башня. Остановившись под портиком, Маскелль обернулась к Риану и сказала:
— На этот раз ты не сможешь войти внутрь. Мы должны заняться кое-чем, от чего нельзя отвлекаться. — Подумав, она добавила: — И еще мы будем спорить, хотя в основном и станем изменять Колесо. Ты лучше отправляйся домой.
Риан озабоченно взъерошил волосы. Вдалеке несколько слуг мели двор, под колоннадой беседовали жрецы, но никто не мог услышать их разговора, и никто не обращал на них особого внимания.
— Кто еще там будет?
— Только Голоса и, возможно, некоторые другие жрецы. — Маскелль ласково улыбнулась Риану.