Страница:
– Ну а сейчас мне пора бежать. Мы с Мидж обещали испечь сотню булочек для таверны, чтобы помочь бедной Лауре управиться с делами. Ей сейчас так тяжело! Какой ужасный день для всей Утехи. – И леди Уоррен ладонью смахнула слезу, отчего ее лицо мгновенно оказалось испачканным мукой.
– Да, госпожа.
– Вы можете войти. – В дверях, ведших на служебную половину, возник адъютант.
Леди Уоррен ушла, еще раз попросив милого Герарда передать его милой матушке самые горячие поцелуи. Герард пообещал и, поклонившись на прощание, проследовал за адъютантом.
Крупный немолодой мужчина с темной кожей уроженца Южного Эргота тепло поздоровался с рыцарем. Тот отвечал с такой же теплотой, обычно ему не свойственной.
– Рад, что вы заглянули ко мне, – произнес Повелитель Уоррен. – Входите и присаживайтесь. А-а, это ваш кендер, не так ли?
– Да, господин. Благодарю вас, господин. Позвольте, я кое-что предприму. – Он подвел Таса к креслу, подхватив под мышки, с размаху усадил его, вынул откуда-то веревку и, не успел Тас и глазом моргнуть, привязал его запястья к подлокотникам. Затем одним движением достал шелковый платок и завязал кендеру рот.
– Вы считаете это необходимым? – мягко спросил Повелитель Уоррен.
– Да, господин, если мы хотим вести то, что у людей принято называть разумной беседой, – ответил Герард и придвинул к себе кресло. Загадочный сверток, принесенный им, он положил на пол у своих ног. – Ибо в противном случае вам пришлось бы выслушивать истории о первых, гораздо более правильных, похоронах Карамона Маджере. А также подробное перечисление всех тех, кто явился в первый раз и не пришел во второй.
– В самом деле? – Лицо Повелителя Уоррена приняло огорченное выражение. – Он, должно быть, из «сокрушенных» кендеров. Бедняга.
– А кто такие «сокрушенные»? – мигом заинтересовался Тас, но из-под платка его слова звучали так, будто говорил не он, а карлик с изрядной примесью гнома. Никто его не понял и, следовательно, не потрудился ответить.
Герард и Повелитель Уоррен погрузились в обсуждение церемонии похорон, причем Его Светлость говорил о Карамоне в таких теплых тонах, что у Таса в горле опять появился комок и теперь уж он не смог бы говорить даже без шелкового платка.
– Итак, Герард, чем могу быть полезен? – Повелитель откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на молодого рыцаря. – Адъютант сказал мне, что ваш вопрос относится к сфере, регулируемой требованиями Меры.
– Совершенно верно, господин. Я прошу ваших указаний.
– Вы, Герард? – Повелитель удивленно поднял бровь. – С каких это пор вам не наплевать на предписания Меры?
Герард вспыхнул и смущенно опустил голову.
– Мне однажды довелось слышать ваши энергичные выражения по поводу «этого старомодного способа ведения дел, годного лишь для забавы старых ретроградов». – Повелитель улыбнулся, видя смущение рыцаря.
Тот поерзал на стуле.
– Повелитель, я действительно иногда позволял себе высказывать некоторые сомнения в целесообразности отдельных положений Меры…
Бровь Уоррена поднялась еще выше. Герард понял, что сейчас самое время переменить тему беседы.
– Ваша Светлость, вчера произошло весьма важное событие. При нем присутствовало несколько горожан. Могут последовать расспросы.
Лицо Повелителя Уоррена стало печальным.
– Это событие может повлечь созыв Совета Рыцарей?
– Нет, Ваша Светлость. Я высоко ценю ваше мнение и поступлю так, как вы прикажете. Мне было дано довольно странное поручение, и я не совсем уверен, что его следует исполнять. С другой стороны, могу ли я отказаться от его исполнения, не поступившись при этом своей честью?
– Кто дал вам это поручение? Кто-нибудь из наших рыцарей? – осторожно поинтересовался Уоррен. Ему было известно о натянутых отношениях между его собеседником и другими рыцарями гарнизона. Он опасался, что их обострение может привести к открытой ссоре и даже повлечь за собой вызов на поединок.
– Нет, господин. – Голос Герарда звучал по-прежнему ровно. – Это поручение мне было дано умирающим человеком.
– А! – В голосе Уоррена сквозило облегчение. – Карамон Маджере.
– Да, Ваша Светлость.
– Его последнее желание?
– Не совсем желание, Повелитель, – ответил Герард, – скорее все-таки поручение. Я мог бы сказать «приказ», но Маджере не был рыцарем.
– Не был по рождению, – мягко возразил Повелитель Уоррен, – но по духу он был выше многих и многих, возведенных в рыцарское звание.
– Совершенно с вами согласен, Ваша Светлость. – Герард помолчал с мгновение, и, Тас впервые увидел, как сильно переживает рыцарь смерть его друга.
– Ну что ж, согласно Мере, последнее желание умирающего должно быть обязательно исполнено, если это в человеческих силах. Мера не делает в этом вопросе различия между рыцарем и гномом, мужчиной и женщиной, кендером и эльфом. Честь обязывает вас исполнить это поручение, Герард.
– Если это в человеческих силах, – подчеркнул молодой рыцарь.
– Вы совершенно правы, – кивнул Уоррен. – Так гласит Мера. Мальчик мой, я вижу, как сильно вы озабочены этим вопросом. Может быть, будет лучше, если вы расскажете мне о том, каково было последнее желание Карамона, если, конечно, это не нарушит волю покойного.
– Не нарушит, Повелитель. Более того, я в любом случае должен рассказать вам о происшедшем, ибо, если я возьмусь исполнить поручение, мне придется просить вашего разрешения оставить на некоторое время пост. Дело в том, что Карамон Маджере попросил меня отвести этого кендера – а он называет себя Тассельхофом Непоседой, который скончался более тридцати лет назад, – так вот, отвести кендера, которого вы видите перед собой, к Даламару.
– К чародею Даламару? – В голосе Повелителя звучало неприкрытое изумление.
– Именно, Ваша Светлость. Вот как это произошло. Умирая, Карамон Маджере сказал, что видит перед собой свою жену. Затем он стал кого-то искать глазами в толпе собравшихся около него людей. Он спросил: «А где же Рейстлин?»
– Кажется, это был его брат-близнец? – прервал его Уоррен.
– Да, господин. Далее Карамон сказал, что тот обещал ждать его; видимо, имелось в виду ожидание на пороге иного плана бытия. Так, по крайней мере, объяснила мне Лаура. Карамон действительно часто повторял при жизни, что поскольку они с братом были близнецами, то должны вместе явиться в Благословенный Мир.
– Не совсем понимаю, как вообще Рейстлину удалось бы «явиться в Благословенный Мир», – сухо заметил Уоррен.
– Совершенно согласен с Вами, Повелитель. – Герард усмехнулся. – Если даже этот мир и существует, в чем лично я сомневаюсь…
Он замолчал и кашлянул в смущении. Повелитель Уоррен нахмурился, взгляд его стал суровым. Герард счел, что сейчас не время для философских экзерсисов, и принялся продолжать свою историю.
– После этого Карамон добавил что-то вроде: «Рейстлину следовало бы быть здесь. Вместе с Тикой. Я не понимаю. Тут что-то не так. Тас… Что там Тас говорил… Другое будущее… Даламару известно… Отведите Тассельхофа к Даламару». Он был очень расстроен, и мне казалось, что его кончина не будет мирной, если я не пообещаю выполнить его просьбу. Так я дал свое обещание.
– Но маг Рейстлин уже пятьдесят лет как умер! – воскликнул Повелитель Уоррен.
– Да, господин. И поскольку так называемый герой Непоседа умер тридцать лет назад, то вот этот тип, которого вы видите перед собой, им наверняка не является. Что же касается чародея Даламара, то он куда-то пропал, и никто ничего не слышал о нем стех самых пор, как исчезла Башня Высшего Волшебства. До меня даже дошел слух о том, что члены последнего Совета Магов официально объявили его умершим.
– Эти слухи справедливы, Герард. Мне известно об этом от Палина Маджере. Но никаких доказательств смерти чародея нет, а с желанием умирающего мы должны считаться. Не могу сказать, что знаю, как следует поступить в этом случае.
Герард молчал. Тас уже давно сказал бы что-нибудь, если бы ему не мешал платок и если бы его не останавливала мысль о том, что эти слова никак не повлияют на принимаемое решение. К тому же Тас, по правде говоря, сам не знал, как тут надо поступить. Он имел строжайший наказ Фисбена – немедленно отправляться назад после похорон. «И не вздумай лоботрясничать!» – это были подлинные слова старого мага, и он выглядел жутко серьезным, когда произносил их. Поэтому Тас, сидя на стуле и механически пожевывая краешек платка, продолжал помалкивать, гадая при этом, каков же все-таки точный смысл слова «лоботрясничать».
– Я хотел бы кое-что вам показать, Ваша Светлость, – снова послышался голос Герарда. – С вашего разрешения…
Подняв с пола сверток, он принялся разматывать шпагат, которым тот был перевязан.
Тем временем Тас ухитрился освободить руки от веревки. Теперь он мог, во-первых, снять повязку, не дававшую ему говорить, а во-вторых, хорошенько обследовать эту чрезвычайно интересную комнату, где стены были украшены прекрасными мечами и щитами и где на одном из столов лежала целая охапка карт. Тас с вожделением посмотрел в ту сторону, и ноги его едва не двинулись сами собой к столу. Но увидеть, наконец, содержимое свертка Герарда тоже было совершенно необходимо.
«Как долго рыцарь развязывает этот дурацкий шпагат! Подумаешь, несколько самых простых узелков». Тас просто изнемогал от нетерпения.
Он уже готов был предложить свою помощь, однако не был уверен, что она будет принята. Чтобы время не тянулось так медленно, кендер стал разглядывать песчинки в песочных часах. Как интересно они падают из верхней чашечки вниз, да как быстро! Можно ли успеть их сосчитать? Тас принял это как вызов со стороны часов. И тут же принялся за подсчет. Но как он ни торопился, стоило ему зрительно приноровиться к ритму крошечных падений, песчинки объединялись, падали целой компанией, и он сбивался со счета.
Тас насчитал уже не то пять тысяч семьсот тридцать шесть, не то пять тысяч семьсот тридцать восемь песчинок, когда падение песка неожиданно прекратилось. Герард все еще возился со своими узлами, и Повелитель протянул руку и перевернул часы. Тас заторопился. «Одна, две, тричетырепять…» – шептал он наперегонки с песчинками.
– Наконец-то! – пробормотал молодой рыцарь, развязав веревку.
Тас мигом забыл про свои подсчеты и выпрямился в кресле, чтобы получше разглядеть содержимое свертка.
Герард осторожно раскрыл сверток, стараясь не прикоснуться (Тас отлично это видел) к находившемуся в нем предмету. В следующее мгновение Тасу пришлось зажмуриться, так ярко засверкали драгоценные камни в свете ламп. Но, едва открыв глаза, он тут же вскочил с места и сорвал с лица платок.
– Эй! – завопил он, кидаясь к столу. – Ну в точности как мой! Откуда это у тебя? Ух, да это и вправду мой! – Он пригляделся более внимательно.
Герарду удалось поймать его руку в нескольких дюймах от сверкавшего предмета, который Повелитель Уоррен, пораженный, разглядывал с открытым от изумления ртом.
– Я обнаружил эту вещь в одной из сумок кендера, господин, – приступил Герард к объяснениям. – Это было вчера вечером, во время проведения личного досмотра перед тем, как отправить его в тюрьму. Кстати, должен заметить, что последняя оказалась отнюдь не настолько кендерозащищенной, как мы надеялись. Я не вполне уверен – я, Ваша Светлость, отнюдь не чародей, – но, на мой взгляд, этот предмет является магическим устройством. Может быть таковым.
– Не «может быть», а на самом деле является, – гордо вступил в разговор Тас. – Иначе как бы я здесь оказался? Раньше он был у Карамона, но тот вечно боялся, что его кто-нибудь стянет (хотя я лично даже мысли не могу допустить, чтобы кто-нибудь оказался способен на такое злодейство); я, конечно, предложил Карамону позаботиться о нем, но он сказал: «Нет, не надо» – и решил его отвезти куда-нибудь в безопасное место, а Даламар сказал, что может взять его с собой, поэтому Карамон отдал его ему, и он… – Тут Тас обнаружил, что его аудитория несколько отвлеклась.
Повелитель Уоррен убрал руки со стола. Таинственный предмет, размером примерно с яйцо, был инкрустирован сверкавшими и переливавшимися в свете ламп драгоценными камнями. При подробном осмотре выяснилось, что он состоит из множества маленьких частиц, каждая из которых казалась не связанной с другими. Повелитель Уоррен смотрел на предмет с враждебным изумлением. Герард крепко держал кендера.
Солнце уходило за горизонт, и его прощальные лучи заглядывали в окно. В кабинете было прохладно и довольно сумрачно. Но непонятный предмет так ярко сиял и искрился, словно сам был маленьким солнцем.
– Никогда не видел ничего подобного, – проговорил наконец Уоррен.
– И я тоже, господин, – согласился Герард. – Но Лаура видела его прежде.
Уоррен удивленно воззрился на него:
– Она сказала, что у ее отца был такой же. Он держал его запертым в потайном ящике в одной из комнат, той, которую посвятил памяти умершего брата-близнеца. Лаура помнит, что однажды, незадолго до начала Войны с Хаосом, Карамон достал его из тайника и отдал… – Тут Рыцарь сделал небольшую паузу.
– Даламару? – спросил потрясенный Уоррен. Он снова принялся разглядывать драгоценность. – Ее отец рассказывал когда-либо, для чего это предназначено? Какой магической силой оно обладает?
– Он говорил, что эту вещь дал ему Пар-Салиан и что с ее помощью он путешествовал во времени.
– Да-да, он и вправду путешествовал, – снова вмешался Тас. – И я с ним. Так я узнал, как эта штука работает. Потому что, понимаете, я подумал, вдруг я умру раньше Карамона и…
Тут Повелитель Уоррен отрывисто произнес одно-единственное слово, и Тас, пораженный, замолк. Он и представить себе не мог, что рыцари тоже употребляют такие сильные выражения.
– Вы полагаете это возможным? – Теперь Уоррен смотрел на кендера так, будто у того выросли две головы. Эх, не видал он того тролля. Этим людям следовало бы почаще отправляться в странствия, подумалось Тасу.
– Вы думаете, это настоящий Тассельхоф Непоседа?
– Карамон Маджере был такого мнения, Ваша Светлость.
Повелитель снова перевел взгляд на странный предмет:
– Совершенно очевидно, что эта вещь имеет старинное происхождение. В наши дни создать такое не под силу ни одному волшебнику. Даже я отчетливо ощущаю его магическую силу, хотя я, разумеется, отнюдь не маг. За что, впрочем, не устаю благодарить судьбу. – Он опять взглянул на кендера. – Нет, просто невозможно поверить в такое. Этот тип где-то стащил ее и теперь рассказывает басни, чтобы скрыть это. Нам следует, разумеется, вернуть эту вещь магам, то есть, я хотел сказать, чародею Даламару, – продолжал пожилой рыцарь, нахмурившись. – Во всяком случае отобрать ее у кендера. Где сейчас находится Палин Маджере? Полагаю, нам следовало бы посоветоваться с ним.
– Но вы же не сможете забрать его у меня, – запротестовал Тас, – потому что он всегда должен ко мне возвращаться. Рано или поздно, но возвращаться. Пар-Салиан, великий Пар-Салиан, я его видел один раз, знаете? Он, между прочим, очень уважал кендеров. Очень. – При этих словах Тас укоризненно глянул на Герарда, надеясь, что тот понял намек. – В общем, великий Пар-Салиан сказал Карамону, что эта штука всегда чудесным образом возвращается к тому, кто владеет ею. В целях безопасности. А то как же ты сможешь вернуться обратно в прошлое, если потеряешь ее? Это очень удобно, потому что я, например, вечно все теряю. Один раз я даже потерял своего мамонта. Хотите расскажу? Вот как это было…
– Я согласен с вами, Ваша Светлость. Помолчи, пожалуйста, кендер, – громко заговорил Герард. – Говорить надо тогда, когда тебя спрашивают.
– Извините, пожалуйста, – сказал Тас, сразу заскучав. – Можно мне посмотреть карты? Больше всего на свете я люблю разглядывать разные географические карты.
Повелитель Уоррен вместо ответа только отмахнулся, и Тас, немедленно подбежав к столику, углубился в изучение карт. Это были прекрасные, отлично составленные карты, но чем больше он на них смотрел, тем в большую приходил растерянность.
Герард понизил голос, и Тасу пришлось напряженно вслушиваться, чтобы понять, о чем идет речь.
– К несчастью, Ваша Светлость, Палин Маджере сейчас выполняет некую секретную миссию в эльфийском королевстве Квалинести. Ему было поручено получить консультации кое у кого из тамошних магов. Такие встречи запрещены драконицей Берилл, поэтому, если ей станет об этом известно, наш Орден будет подвергнут жестоким репрессиям.
– Да, это так, но мне кажется, что Палин должен быть немедленно извещен об этом. – И Повелитель Уоррен указал на драгоценность.
– Так же, как и о смерти своего отца. Если вы любезно согласитесь предоставить мне небольшой отпуск, я возьму на себя доставку этого кендера и данного магического предмета в Квалинести с тем, чтобы передать их обоих в руки Палина Маджере, а также сообщить ему печальную весть о смерти его отца. Я поставлю Палина в известность о последнем желании Карамона и спрошу его совета. Почти не сомневаюсь, что он освободит меня от данного мною обещания.
Выражение лица Повелителя Уоррена смягчилось.
– Вы правы, дорогой друг. Нам следует передать это дело в руки сына Карамона. Если он согласится с тем, что желание покойного невыполнимо, вы можете, не роняя чести, забыть о нем. Но я бы хотел, чтобы вам не пришлось совершать столь дальнее и нелегкое путешествие. Не считаете ли вы, что разумнее было бы дождаться возвращения нашего мага?
– Но время его возвращения никому не известно, Ваша Светлость. Особенно теперь, когда Берилл перекрыла дороги. К тому же я полагаю, что наше дело не терпит отлагательств. И должен заметить, – тут молодой рыцарь еще больше понизил голос, – что удерживать этого кендера в заключении довольно нелегко.
– Фисбен велел мне обязательно вернуться вовремя, – проинформировал их Тас, – и сказал, чтобы я не вздумал лоботрясничать. Я, конечно, и не собираюсь делать ничего такого, только мне ужасно хочется посмотреть на Палина и спросить его, почему похороны были такие неправильные. Как вы думаете, это можно считать «лоботрясничаньем» или нет?
– Квалинести находится в глубине территории, принадлежащей Берилл, – говорил тем временем Уоррен. – Те земли управляются Неракскими Рыцарями, которые получили бы огромное удовольствие, попади им в руки один из членов нашего Ордена. А если им не удастся схватить вас и казнить как предполагаемого шпиона, это вполне может удасться эльфам Квалинести. Целая армия наших рыцарей не смогла бы проникнуть в их королевство и остаться невредимой.
– Но я не прошу никакой армии, Ваша Светлость. И даже никакого эскорта, – твердо сказал Герард. – Вернее, я даже предпочитаю отправиться туда один. Именно один. – Он подчеркнул последнее слово. – Я лишь прошу вас разрешить мне оставить временно свой пост.
– Без всяких сомнений, разумеется, я разрешу вам это, – Повелитель пожал плечами, – хотя не знаю, что скажет на это ваш отец.
– Он скажет, что гордится своим сыном, если вы объясните ему, с каким ответственным поручением меня посылаете.
– Но вы подвергаете себя опасности, – продолжал Повелитель Щита, – а это ему никак не может понравиться. Я уж не говорю о вашей матушке… – Тут он нахмурился.
Герард встал и выпрямился:
– Ваша Светлость, я десять лет своей жизни отдал Рыцарству, и все мои заслуги – это та отменная храбрость, с которой я охраняю Усыпальницу. Очень опасное предприятие. Ваша Светлость, я прошу позволить мне выполнить это поручение.
Повелитель Уоррен тоже встал:
– Итак, вот мои указания. Мера трактует исполнение последней просьбы умирающего как священный долг. Мы обязаны сделать все, что в человеческих силах, для того, чтобы исполнить его. Вам следует отправиться в Квалинести для совещания с магом Палином. Я считаю его человеком исключительно надежным и достойным доверия. Кроме того, он обладает здравым смыслом, конечно, насколько это возможно для мага. Думаю, что он в силах помочь вам исполнить долг перед покойным. Или, по крайней мере, избавиться от этого кендера и ворованного драгоценного магического предмета.
– Благодарю вас, Ваша Светлость. – Герард выглядел необычно счастливым.
«Конечно, он-то, может быть, и доволен, – думал про себя Тассельхоф. – Отправится себе путешествовать по землям, захваченным драконами, которые перекрыли все дороги, может, ему даже посчастливится попасть в руки Рыцарей Тьмы, которые будут думать, что он шпион, а если это не сработает, то к эльфам-то он точно угодит. Да еще увидится с Палином, Лораной и Гилтасом».
В это время приятный холодок, всегда предвещавший что-то интересное, пробежал у кендера по спине. Потом этот холодок пробрался до самых пяток, защекотав их, потом бросился в кончики пальцев, которые немедленно зачесались, и под конец кинулся Тасу в голову. Тассельхоф чувствовал, как от волнения встает дыбом его каштановый хохолок.
Тут приятному холодку, видимо, удалось добраться до ушей кендера, так как в ту же минуту голос Фисбена, строго-настрого приказавшего ему возвратиться как можно скорее, потонул в хаосе мыслей о Рыцарях Тьмы, шпионах и, что самое интересное, перекрытых дорогах.
«Кроме того, рыцарь рассчитывает, что я отправлюсь вместе с ним, – дошло вдруг до кендера. – Как же я, интересно, могу его бросить? Нельзя так подводить людей! А Карамон? Его тоже никак нельзя подводить, даже если он растерял все здравые мысли, так ужасно стукаясь о ступеньки своей гостиницы, когда свалился».
– Я не оставлю тебя, господин Герард, – торжественно объявил Тас. – Я все серьезно обдумал и понял, что это не называется «лоботрясничать». Мне кажется, это скорее называется «отправиться на поиски». И я уверен, что Фисбен не станет возражать, если я помогу тебе в таких серьезных поисках.
– Я пока подумаю, что следует сказать вашему отцу, чтобы не волновать его, – говорил тем временем Повелитель Уоррен рыцарю. – Не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь для выполнения вашего поручения? Каким образом вы намереваетесь путешествовать? Вам, я думаю, известно, что Мера не позволяет нам путешествовать инкогнито.
– Я буду путешествовать, не скрывая того, что принадлежу к Рыцарству. – И бровь Герарда чуть дрогнула. – Даю вам слово.
Тот подозрительно оглядел молодого человека.
– Вы, похоже, что-то задумали. Ладно, можете не рассказывать. Чем меньше я буду об этом знать, тем лучше. – Он глянул на сверкавшую драгоценность и испустил тяжелый вздох. – Магия и кендер. Роковое сочетание, как мне кажется. Ну что ж, примите мое благословение, мой мальчик.
Герард тщательно упаковал непонятный механизм. Повелитель Уоррен вышел из-за стола, чтобы проводить его до двери, попутно прихватив Тассельхофа, у которого Герард, не моргнув глазом, вытащил из-под курточки несколько небольших карт.
– Я взял их специально, чтобы исправить. – Тас обвиняюще уставился на Повелителя. – У тебя очень плохие картографы, они понаделали столько ошибок! Рыцарей Тьмы давно уже нет в Палантасе. Мы вышибли их оттуда через два года после окончания Войны с Хаосом. А скажи, что значат эти маленькие кружочки, нарисованные вокруг Сильванести?
Рыцари, углубленные в обсуждение некоторых деталей поездки Герарда, не отвечали. Тогда Тас надумал вынуть еще одну прихваченную с собой карту из штанишек, в которые ее засунул, и переложить в какую-нибудь сумочку. Делая это, он вдруг почувствовал, как его пальцы нащупали что-то твердое, колючее, имевшее форму яйца.
Устройство для путешествия во времени! Конечно, как же оно могло не вернуться к нему! Иначе он сам не вернется вовремя куда надо. Теперь эта штука опять на месте. И строгий наказ Фисбена громко зазвучал в сознании Таса.
Он посмотрел на устройство, подумал о старом маге, снова посмотрел на устройство. Вспомнил о данном обещании. Но он уже знал, что надо делать.
Бережно вытянув из кармана магическое устройство, Тассельхоф пробрался за спину Герарда, погруженного в беседу с Повелителем Щита. Действуя осторожно и бесшумно, как умеют действовать только кендеры, он слегка приоткрыл сверток и засунул механизм обратно.
– Вот тут и оставайся! – твердо произнес он.
7. Провал Беккарда
– Да, госпожа.
– Вы можете войти. – В дверях, ведших на служебную половину, возник адъютант.
Леди Уоррен ушла, еще раз попросив милого Герарда передать его милой матушке самые горячие поцелуи. Герард пообещал и, поклонившись на прощание, проследовал за адъютантом.
Крупный немолодой мужчина с темной кожей уроженца Южного Эргота тепло поздоровался с рыцарем. Тот отвечал с такой же теплотой, обычно ему не свойственной.
– Рад, что вы заглянули ко мне, – произнес Повелитель Уоррен. – Входите и присаживайтесь. А-а, это ваш кендер, не так ли?
– Да, господин. Благодарю вас, господин. Позвольте, я кое-что предприму. – Он подвел Таса к креслу, подхватив под мышки, с размаху усадил его, вынул откуда-то веревку и, не успел Тас и глазом моргнуть, привязал его запястья к подлокотникам. Затем одним движением достал шелковый платок и завязал кендеру рот.
– Вы считаете это необходимым? – мягко спросил Повелитель Уоррен.
– Да, господин, если мы хотим вести то, что у людей принято называть разумной беседой, – ответил Герард и придвинул к себе кресло. Загадочный сверток, принесенный им, он положил на пол у своих ног. – Ибо в противном случае вам пришлось бы выслушивать истории о первых, гораздо более правильных, похоронах Карамона Маджере. А также подробное перечисление всех тех, кто явился в первый раз и не пришел во второй.
– В самом деле? – Лицо Повелителя Уоррена приняло огорченное выражение. – Он, должно быть, из «сокрушенных» кендеров. Бедняга.
– А кто такие «сокрушенные»? – мигом заинтересовался Тас, но из-под платка его слова звучали так, будто говорил не он, а карлик с изрядной примесью гнома. Никто его не понял и, следовательно, не потрудился ответить.
Герард и Повелитель Уоррен погрузились в обсуждение церемонии похорон, причем Его Светлость говорил о Карамоне в таких теплых тонах, что у Таса в горле опять появился комок и теперь уж он не смог бы говорить даже без шелкового платка.
– Итак, Герард, чем могу быть полезен? – Повелитель откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на молодого рыцаря. – Адъютант сказал мне, что ваш вопрос относится к сфере, регулируемой требованиями Меры.
– Совершенно верно, господин. Я прошу ваших указаний.
– Вы, Герард? – Повелитель удивленно поднял бровь. – С каких это пор вам не наплевать на предписания Меры?
Герард вспыхнул и смущенно опустил голову.
– Мне однажды довелось слышать ваши энергичные выражения по поводу «этого старомодного способа ведения дел, годного лишь для забавы старых ретроградов». – Повелитель улыбнулся, видя смущение рыцаря.
Тот поерзал на стуле.
– Повелитель, я действительно иногда позволял себе высказывать некоторые сомнения в целесообразности отдельных положений Меры…
Бровь Уоррена поднялась еще выше. Герард понял, что сейчас самое время переменить тему беседы.
– Ваша Светлость, вчера произошло весьма важное событие. При нем присутствовало несколько горожан. Могут последовать расспросы.
Лицо Повелителя Уоррена стало печальным.
– Это событие может повлечь созыв Совета Рыцарей?
– Нет, Ваша Светлость. Я высоко ценю ваше мнение и поступлю так, как вы прикажете. Мне было дано довольно странное поручение, и я не совсем уверен, что его следует исполнять. С другой стороны, могу ли я отказаться от его исполнения, не поступившись при этом своей честью?
– Кто дал вам это поручение? Кто-нибудь из наших рыцарей? – осторожно поинтересовался Уоррен. Ему было известно о натянутых отношениях между его собеседником и другими рыцарями гарнизона. Он опасался, что их обострение может привести к открытой ссоре и даже повлечь за собой вызов на поединок.
– Нет, господин. – Голос Герарда звучал по-прежнему ровно. – Это поручение мне было дано умирающим человеком.
– А! – В голосе Уоррена сквозило облегчение. – Карамон Маджере.
– Да, Ваша Светлость.
– Его последнее желание?
– Не совсем желание, Повелитель, – ответил Герард, – скорее все-таки поручение. Я мог бы сказать «приказ», но Маджере не был рыцарем.
– Не был по рождению, – мягко возразил Повелитель Уоррен, – но по духу он был выше многих и многих, возведенных в рыцарское звание.
– Совершенно с вами согласен, Ваша Светлость. – Герард помолчал с мгновение, и, Тас впервые увидел, как сильно переживает рыцарь смерть его друга.
– Ну что ж, согласно Мере, последнее желание умирающего должно быть обязательно исполнено, если это в человеческих силах. Мера не делает в этом вопросе различия между рыцарем и гномом, мужчиной и женщиной, кендером и эльфом. Честь обязывает вас исполнить это поручение, Герард.
– Если это в человеческих силах, – подчеркнул молодой рыцарь.
– Вы совершенно правы, – кивнул Уоррен. – Так гласит Мера. Мальчик мой, я вижу, как сильно вы озабочены этим вопросом. Может быть, будет лучше, если вы расскажете мне о том, каково было последнее желание Карамона, если, конечно, это не нарушит волю покойного.
– Не нарушит, Повелитель. Более того, я в любом случае должен рассказать вам о происшедшем, ибо, если я возьмусь исполнить поручение, мне придется просить вашего разрешения оставить на некоторое время пост. Дело в том, что Карамон Маджере попросил меня отвести этого кендера – а он называет себя Тассельхофом Непоседой, который скончался более тридцати лет назад, – так вот, отвести кендера, которого вы видите перед собой, к Даламару.
– К чародею Даламару? – В голосе Повелителя звучало неприкрытое изумление.
– Именно, Ваша Светлость. Вот как это произошло. Умирая, Карамон Маджере сказал, что видит перед собой свою жену. Затем он стал кого-то искать глазами в толпе собравшихся около него людей. Он спросил: «А где же Рейстлин?»
– Кажется, это был его брат-близнец? – прервал его Уоррен.
– Да, господин. Далее Карамон сказал, что тот обещал ждать его; видимо, имелось в виду ожидание на пороге иного плана бытия. Так, по крайней мере, объяснила мне Лаура. Карамон действительно часто повторял при жизни, что поскольку они с братом были близнецами, то должны вместе явиться в Благословенный Мир.
– Не совсем понимаю, как вообще Рейстлину удалось бы «явиться в Благословенный Мир», – сухо заметил Уоррен.
– Совершенно согласен с Вами, Повелитель. – Герард усмехнулся. – Если даже этот мир и существует, в чем лично я сомневаюсь…
Он замолчал и кашлянул в смущении. Повелитель Уоррен нахмурился, взгляд его стал суровым. Герард счел, что сейчас не время для философских экзерсисов, и принялся продолжать свою историю.
– После этого Карамон добавил что-то вроде: «Рейстлину следовало бы быть здесь. Вместе с Тикой. Я не понимаю. Тут что-то не так. Тас… Что там Тас говорил… Другое будущее… Даламару известно… Отведите Тассельхофа к Даламару». Он был очень расстроен, и мне казалось, что его кончина не будет мирной, если я не пообещаю выполнить его просьбу. Так я дал свое обещание.
– Но маг Рейстлин уже пятьдесят лет как умер! – воскликнул Повелитель Уоррен.
– Да, господин. И поскольку так называемый герой Непоседа умер тридцать лет назад, то вот этот тип, которого вы видите перед собой, им наверняка не является. Что же касается чародея Даламара, то он куда-то пропал, и никто ничего не слышал о нем стех самых пор, как исчезла Башня Высшего Волшебства. До меня даже дошел слух о том, что члены последнего Совета Магов официально объявили его умершим.
– Эти слухи справедливы, Герард. Мне известно об этом от Палина Маджере. Но никаких доказательств смерти чародея нет, а с желанием умирающего мы должны считаться. Не могу сказать, что знаю, как следует поступить в этом случае.
Герард молчал. Тас уже давно сказал бы что-нибудь, если бы ему не мешал платок и если бы его не останавливала мысль о том, что эти слова никак не повлияют на принимаемое решение. К тому же Тас, по правде говоря, сам не знал, как тут надо поступить. Он имел строжайший наказ Фисбена – немедленно отправляться назад после похорон. «И не вздумай лоботрясничать!» – это были подлинные слова старого мага, и он выглядел жутко серьезным, когда произносил их. Поэтому Тас, сидя на стуле и механически пожевывая краешек платка, продолжал помалкивать, гадая при этом, каков же все-таки точный смысл слова «лоботрясничать».
– Я хотел бы кое-что вам показать, Ваша Светлость, – снова послышался голос Герарда. – С вашего разрешения…
Подняв с пола сверток, он принялся разматывать шпагат, которым тот был перевязан.
Тем временем Тас ухитрился освободить руки от веревки. Теперь он мог, во-первых, снять повязку, не дававшую ему говорить, а во-вторых, хорошенько обследовать эту чрезвычайно интересную комнату, где стены были украшены прекрасными мечами и щитами и где на одном из столов лежала целая охапка карт. Тас с вожделением посмотрел в ту сторону, и ноги его едва не двинулись сами собой к столу. Но увидеть, наконец, содержимое свертка Герарда тоже было совершенно необходимо.
«Как долго рыцарь развязывает этот дурацкий шпагат! Подумаешь, несколько самых простых узелков». Тас просто изнемогал от нетерпения.
Он уже готов был предложить свою помощь, однако не был уверен, что она будет принята. Чтобы время не тянулось так медленно, кендер стал разглядывать песчинки в песочных часах. Как интересно они падают из верхней чашечки вниз, да как быстро! Можно ли успеть их сосчитать? Тас принял это как вызов со стороны часов. И тут же принялся за подсчет. Но как он ни торопился, стоило ему зрительно приноровиться к ритму крошечных падений, песчинки объединялись, падали целой компанией, и он сбивался со счета.
Тас насчитал уже не то пять тысяч семьсот тридцать шесть, не то пять тысяч семьсот тридцать восемь песчинок, когда падение песка неожиданно прекратилось. Герард все еще возился со своими узлами, и Повелитель протянул руку и перевернул часы. Тас заторопился. «Одна, две, тричетырепять…» – шептал он наперегонки с песчинками.
– Наконец-то! – пробормотал молодой рыцарь, развязав веревку.
Тас мигом забыл про свои подсчеты и выпрямился в кресле, чтобы получше разглядеть содержимое свертка.
Герард осторожно раскрыл сверток, стараясь не прикоснуться (Тас отлично это видел) к находившемуся в нем предмету. В следующее мгновение Тасу пришлось зажмуриться, так ярко засверкали драгоценные камни в свете ламп. Но, едва открыв глаза, он тут же вскочил с места и сорвал с лица платок.
– Эй! – завопил он, кидаясь к столу. – Ну в точности как мой! Откуда это у тебя? Ух, да это и вправду мой! – Он пригляделся более внимательно.
Герарду удалось поймать его руку в нескольких дюймах от сверкавшего предмета, который Повелитель Уоррен, пораженный, разглядывал с открытым от изумления ртом.
– Я обнаружил эту вещь в одной из сумок кендера, господин, – приступил Герард к объяснениям. – Это было вчера вечером, во время проведения личного досмотра перед тем, как отправить его в тюрьму. Кстати, должен заметить, что последняя оказалась отнюдь не настолько кендерозащищенной, как мы надеялись. Я не вполне уверен – я, Ваша Светлость, отнюдь не чародей, – но, на мой взгляд, этот предмет является магическим устройством. Может быть таковым.
– Не «может быть», а на самом деле является, – гордо вступил в разговор Тас. – Иначе как бы я здесь оказался? Раньше он был у Карамона, но тот вечно боялся, что его кто-нибудь стянет (хотя я лично даже мысли не могу допустить, чтобы кто-нибудь оказался способен на такое злодейство); я, конечно, предложил Карамону позаботиться о нем, но он сказал: «Нет, не надо» – и решил его отвезти куда-нибудь в безопасное место, а Даламар сказал, что может взять его с собой, поэтому Карамон отдал его ему, и он… – Тут Тас обнаружил, что его аудитория несколько отвлеклась.
Повелитель Уоррен убрал руки со стола. Таинственный предмет, размером примерно с яйцо, был инкрустирован сверкавшими и переливавшимися в свете ламп драгоценными камнями. При подробном осмотре выяснилось, что он состоит из множества маленьких частиц, каждая из которых казалась не связанной с другими. Повелитель Уоррен смотрел на предмет с враждебным изумлением. Герард крепко держал кендера.
Солнце уходило за горизонт, и его прощальные лучи заглядывали в окно. В кабинете было прохладно и довольно сумрачно. Но непонятный предмет так ярко сиял и искрился, словно сам был маленьким солнцем.
– Никогда не видел ничего подобного, – проговорил наконец Уоррен.
– И я тоже, господин, – согласился Герард. – Но Лаура видела его прежде.
Уоррен удивленно воззрился на него:
– Она сказала, что у ее отца был такой же. Он держал его запертым в потайном ящике в одной из комнат, той, которую посвятил памяти умершего брата-близнеца. Лаура помнит, что однажды, незадолго до начала Войны с Хаосом, Карамон достал его из тайника и отдал… – Тут Рыцарь сделал небольшую паузу.
– Даламару? – спросил потрясенный Уоррен. Он снова принялся разглядывать драгоценность. – Ее отец рассказывал когда-либо, для чего это предназначено? Какой магической силой оно обладает?
– Он говорил, что эту вещь дал ему Пар-Салиан и что с ее помощью он путешествовал во времени.
– Да-да, он и вправду путешествовал, – снова вмешался Тас. – И я с ним. Так я узнал, как эта штука работает. Потому что, понимаете, я подумал, вдруг я умру раньше Карамона и…
Тут Повелитель Уоррен отрывисто произнес одно-единственное слово, и Тас, пораженный, замолк. Он и представить себе не мог, что рыцари тоже употребляют такие сильные выражения.
– Вы полагаете это возможным? – Теперь Уоррен смотрел на кендера так, будто у того выросли две головы. Эх, не видал он того тролля. Этим людям следовало бы почаще отправляться в странствия, подумалось Тасу.
– Вы думаете, это настоящий Тассельхоф Непоседа?
– Карамон Маджере был такого мнения, Ваша Светлость.
Повелитель снова перевел взгляд на странный предмет:
– Совершенно очевидно, что эта вещь имеет старинное происхождение. В наши дни создать такое не под силу ни одному волшебнику. Даже я отчетливо ощущаю его магическую силу, хотя я, разумеется, отнюдь не маг. За что, впрочем, не устаю благодарить судьбу. – Он опять взглянул на кендера. – Нет, просто невозможно поверить в такое. Этот тип где-то стащил ее и теперь рассказывает басни, чтобы скрыть это. Нам следует, разумеется, вернуть эту вещь магам, то есть, я хотел сказать, чародею Даламару, – продолжал пожилой рыцарь, нахмурившись. – Во всяком случае отобрать ее у кендера. Где сейчас находится Палин Маджере? Полагаю, нам следовало бы посоветоваться с ним.
– Но вы же не сможете забрать его у меня, – запротестовал Тас, – потому что он всегда должен ко мне возвращаться. Рано или поздно, но возвращаться. Пар-Салиан, великий Пар-Салиан, я его видел один раз, знаете? Он, между прочим, очень уважал кендеров. Очень. – При этих словах Тас укоризненно глянул на Герарда, надеясь, что тот понял намек. – В общем, великий Пар-Салиан сказал Карамону, что эта штука всегда чудесным образом возвращается к тому, кто владеет ею. В целях безопасности. А то как же ты сможешь вернуться обратно в прошлое, если потеряешь ее? Это очень удобно, потому что я, например, вечно все теряю. Один раз я даже потерял своего мамонта. Хотите расскажу? Вот как это было…
– Я согласен с вами, Ваша Светлость. Помолчи, пожалуйста, кендер, – громко заговорил Герард. – Говорить надо тогда, когда тебя спрашивают.
– Извините, пожалуйста, – сказал Тас, сразу заскучав. – Можно мне посмотреть карты? Больше всего на свете я люблю разглядывать разные географические карты.
Повелитель Уоррен вместо ответа только отмахнулся, и Тас, немедленно подбежав к столику, углубился в изучение карт. Это были прекрасные, отлично составленные карты, но чем больше он на них смотрел, тем в большую приходил растерянность.
Герард понизил голос, и Тасу пришлось напряженно вслушиваться, чтобы понять, о чем идет речь.
– К несчастью, Ваша Светлость, Палин Маджере сейчас выполняет некую секретную миссию в эльфийском королевстве Квалинести. Ему было поручено получить консультации кое у кого из тамошних магов. Такие встречи запрещены драконицей Берилл, поэтому, если ей станет об этом известно, наш Орден будет подвергнут жестоким репрессиям.
– Да, это так, но мне кажется, что Палин должен быть немедленно извещен об этом. – И Повелитель Уоррен указал на драгоценность.
– Так же, как и о смерти своего отца. Если вы любезно согласитесь предоставить мне небольшой отпуск, я возьму на себя доставку этого кендера и данного магического предмета в Квалинести с тем, чтобы передать их обоих в руки Палина Маджере, а также сообщить ему печальную весть о смерти его отца. Я поставлю Палина в известность о последнем желании Карамона и спрошу его совета. Почти не сомневаюсь, что он освободит меня от данного мною обещания.
Выражение лица Повелителя Уоррена смягчилось.
– Вы правы, дорогой друг. Нам следует передать это дело в руки сына Карамона. Если он согласится с тем, что желание покойного невыполнимо, вы можете, не роняя чести, забыть о нем. Но я бы хотел, чтобы вам не пришлось совершать столь дальнее и нелегкое путешествие. Не считаете ли вы, что разумнее было бы дождаться возвращения нашего мага?
– Но время его возвращения никому не известно, Ваша Светлость. Особенно теперь, когда Берилл перекрыла дороги. К тому же я полагаю, что наше дело не терпит отлагательств. И должен заметить, – тут молодой рыцарь еще больше понизил голос, – что удерживать этого кендера в заключении довольно нелегко.
– Фисбен велел мне обязательно вернуться вовремя, – проинформировал их Тас, – и сказал, чтобы я не вздумал лоботрясничать. Я, конечно, и не собираюсь делать ничего такого, только мне ужасно хочется посмотреть на Палина и спросить его, почему похороны были такие неправильные. Как вы думаете, это можно считать «лоботрясничаньем» или нет?
– Квалинести находится в глубине территории, принадлежащей Берилл, – говорил тем временем Уоррен. – Те земли управляются Неракскими Рыцарями, которые получили бы огромное удовольствие, попади им в руки один из членов нашего Ордена. А если им не удастся схватить вас и казнить как предполагаемого шпиона, это вполне может удасться эльфам Квалинести. Целая армия наших рыцарей не смогла бы проникнуть в их королевство и остаться невредимой.
– Но я не прошу никакой армии, Ваша Светлость. И даже никакого эскорта, – твердо сказал Герард. – Вернее, я даже предпочитаю отправиться туда один. Именно один. – Он подчеркнул последнее слово. – Я лишь прошу вас разрешить мне оставить временно свой пост.
– Без всяких сомнений, разумеется, я разрешу вам это, – Повелитель пожал плечами, – хотя не знаю, что скажет на это ваш отец.
– Он скажет, что гордится своим сыном, если вы объясните ему, с каким ответственным поручением меня посылаете.
– Но вы подвергаете себя опасности, – продолжал Повелитель Щита, – а это ему никак не может понравиться. Я уж не говорю о вашей матушке… – Тут он нахмурился.
Герард встал и выпрямился:
– Ваша Светлость, я десять лет своей жизни отдал Рыцарству, и все мои заслуги – это та отменная храбрость, с которой я охраняю Усыпальницу. Очень опасное предприятие. Ваша Светлость, я прошу позволить мне выполнить это поручение.
Повелитель Уоррен тоже встал:
– Итак, вот мои указания. Мера трактует исполнение последней просьбы умирающего как священный долг. Мы обязаны сделать все, что в человеческих силах, для того, чтобы исполнить его. Вам следует отправиться в Квалинести для совещания с магом Палином. Я считаю его человеком исключительно надежным и достойным доверия. Кроме того, он обладает здравым смыслом, конечно, насколько это возможно для мага. Думаю, что он в силах помочь вам исполнить долг перед покойным. Или, по крайней мере, избавиться от этого кендера и ворованного драгоценного магического предмета.
– Благодарю вас, Ваша Светлость. – Герард выглядел необычно счастливым.
«Конечно, он-то, может быть, и доволен, – думал про себя Тассельхоф. – Отправится себе путешествовать по землям, захваченным драконами, которые перекрыли все дороги, может, ему даже посчастливится попасть в руки Рыцарей Тьмы, которые будут думать, что он шпион, а если это не сработает, то к эльфам-то он точно угодит. Да еще увидится с Палином, Лораной и Гилтасом».
В это время приятный холодок, всегда предвещавший что-то интересное, пробежал у кендера по спине. Потом этот холодок пробрался до самых пяток, защекотав их, потом бросился в кончики пальцев, которые немедленно зачесались, и под конец кинулся Тасу в голову. Тассельхоф чувствовал, как от волнения встает дыбом его каштановый хохолок.
Тут приятному холодку, видимо, удалось добраться до ушей кендера, так как в ту же минуту голос Фисбена, строго-настрого приказавшего ему возвратиться как можно скорее, потонул в хаосе мыслей о Рыцарях Тьмы, шпионах и, что самое интересное, перекрытых дорогах.
«Кроме того, рыцарь рассчитывает, что я отправлюсь вместе с ним, – дошло вдруг до кендера. – Как же я, интересно, могу его бросить? Нельзя так подводить людей! А Карамон? Его тоже никак нельзя подводить, даже если он растерял все здравые мысли, так ужасно стукаясь о ступеньки своей гостиницы, когда свалился».
– Я не оставлю тебя, господин Герард, – торжественно объявил Тас. – Я все серьезно обдумал и понял, что это не называется «лоботрясничать». Мне кажется, это скорее называется «отправиться на поиски». И я уверен, что Фисбен не станет возражать, если я помогу тебе в таких серьезных поисках.
– Я пока подумаю, что следует сказать вашему отцу, чтобы не волновать его, – говорил тем временем Повелитель Уоррен рыцарю. – Не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь для выполнения вашего поручения? Каким образом вы намереваетесь путешествовать? Вам, я думаю, известно, что Мера не позволяет нам путешествовать инкогнито.
– Я буду путешествовать, не скрывая того, что принадлежу к Рыцарству. – И бровь Герарда чуть дрогнула. – Даю вам слово.
Тот подозрительно оглядел молодого человека.
– Вы, похоже, что-то задумали. Ладно, можете не рассказывать. Чем меньше я буду об этом знать, тем лучше. – Он глянул на сверкавшую драгоценность и испустил тяжелый вздох. – Магия и кендер. Роковое сочетание, как мне кажется. Ну что ж, примите мое благословение, мой мальчик.
Герард тщательно упаковал непонятный механизм. Повелитель Уоррен вышел из-за стола, чтобы проводить его до двери, попутно прихватив Тассельхофа, у которого Герард, не моргнув глазом, вытащил из-под курточки несколько небольших карт.
– Я взял их специально, чтобы исправить. – Тас обвиняюще уставился на Повелителя. – У тебя очень плохие картографы, они понаделали столько ошибок! Рыцарей Тьмы давно уже нет в Палантасе. Мы вышибли их оттуда через два года после окончания Войны с Хаосом. А скажи, что значат эти маленькие кружочки, нарисованные вокруг Сильванести?
Рыцари, углубленные в обсуждение некоторых деталей поездки Герарда, не отвечали. Тогда Тас надумал вынуть еще одну прихваченную с собой карту из штанишек, в которые ее засунул, и переложить в какую-нибудь сумочку. Делая это, он вдруг почувствовал, как его пальцы нащупали что-то твердое, колючее, имевшее форму яйца.
Устройство для путешествия во времени! Конечно, как же оно могло не вернуться к нему! Иначе он сам не вернется вовремя куда надо. Теперь эта штука опять на месте. И строгий наказ Фисбена громко зазвучал в сознании Таса.
Он посмотрел на устройство, подумал о старом маге, снова посмотрел на устройство. Вспомнил о данном обещании. Но он уже знал, что надо делать.
Бережно вытянув из кармана магическое устройство, Тассельхоф пробрался за спину Герарда, погруженного в беседу с Повелителем Щита. Действуя осторожно и бесшумно, как умеют действовать только кендеры, он слегка приоткрыл сверток и засунул механизм обратно.
– Вот тут и оставайся! – твердо произнес он.
7. Провал Беккарда
Расположенный на побережье Нового моря, Оплот был главным портовым городом в северо-восточной части Ансалонского континента.
Город был древним, основанным задолго до Катаклизма, и история его терялась во мраке времен. Было известно только, что до Катаклизма он считался весьма приятным для проживания.
Многих удивляло его странное название, и одна из местных легенд гласила, что когда-то, в незапамятные времена, на этом месте стояла маленькая деревушка и в ней жила женщина. Не молодая она была и не старая, не богатая и не бедная, но говорила она мудро, и к ее советам прислушивались в округе. С разными заботами приходили к ней люди. Одни спорили о правах на лодчонку, другие о вступлении в брак, и, выслушав обе стороны, она выносила решение, которое было справедливым и беспристрастным, взвешенным и объективным. «Старушка так сказала», – говорили люди, и маленькая деревенька превращалась постепенно в оплотсправедливости и закона.
Когда Боги в своем гневе обрушили на Кринн огромную огненную гору, та упала на Ансалон и расколола огромный материк. Воды Сиррионского моря хлынули в образовавшиеся разломы и образовали новое водное пространство, без долгих размышлений названное Новым морем. Вулканы горной гряды, именуемой Властители Судеб, ожили, засверкав багровыми языками пламени, и извергли на Оплот потоки лавы.
Город был древним, основанным задолго до Катаклизма, и история его терялась во мраке времен. Было известно только, что до Катаклизма он считался весьма приятным для проживания.
Многих удивляло его странное название, и одна из местных легенд гласила, что когда-то, в незапамятные времена, на этом месте стояла маленькая деревушка и в ней жила женщина. Не молодая она была и не старая, не богатая и не бедная, но говорила она мудро, и к ее советам прислушивались в округе. С разными заботами приходили к ней люди. Одни спорили о правах на лодчонку, другие о вступлении в брак, и, выслушав обе стороны, она выносила решение, которое было справедливым и беспристрастным, взвешенным и объективным. «Старушка так сказала», – говорили люди, и маленькая деревенька превращалась постепенно в оплотсправедливости и закона.
Когда Боги в своем гневе обрушили на Кринн огромную огненную гору, та упала на Ансалон и расколола огромный материк. Воды Сиррионского моря хлынули в образовавшиеся разломы и образовали новое водное пространство, без долгих размышлений названное Новым морем. Вулканы горной гряды, именуемой Властители Судеб, ожили, засверкав багровыми языками пламени, и извергли на Оплот потоки лавы.