Страница:
– Ничего, госпожа, – смущенно признался Гил. – Они велели мне не делать этого. Я... не послушался. Просто убежал. Я ушел... ночью.
– Думаю, тебе лучше, рассказать мне все. – Эльхана, прямая и царственная, села на стул напротив него.
Гилтас повиновался. Он был удивлен, когда в конце рассказа ее лицо значительно расслабилось. Она провела рукой по глазам.
– Ты думала, что за всем этим стоят мои родители! – Гила поразила неожиданная догадка.
– Может, и не за всем этим, – вздохнула Эльхана, – но я боялась, что все происходит с их ведома и одобрения. Прости меня, принц. Если бы твой отец с матерью были здесь, я бы и у них попросила прощения.
Эльхана сжала руку Гила.
– Я долго была одна, даже стала думать, что все, кому я раньше верила, предали меня. Но сейчас мы вместе.
Она еще раз, пожала руку молодого человека, потом опять откинулась на стуле, ее невидящий взор скользил по занавешенному портьерами окну.
Эльхана опять вздохнула.
– И мать, и отец знают, что я хотел идти в Квалинести. Они придут за мной, госпожа, – уверенно сказал Гил, стараясь успокоить Эльхану. – Они спасут нас.
Но Эльхана лишь покачала головой, – Нет, Рашас слишком умен, чтобы позволить этому случиться. Он придумал несколько способов, чтобы не дать твоим родителям найти тебя здесь.
– Ты так говоришь, как будто мы в опасности! Кто угрожает нам?
Сенатор Рашас? Наш собственный народ?
Эльхана встретилась с ним взглядом.
– Не твой народ, Гилтас. Ты – другой. Именно поэтому они выбрали тебя.
В твоих жилах течет кровь человека. Не произнесенные вслух слова повисли в воздухе. Гил смотрел на нее. Он знал, что Эльхана не хотела оскорбить его, особенно после того, как она хвалила Таниса. За тысячи лет добровольной обособленности и веры, хотя и ошибочной, что эльфы – избранный народ, любимый богами, они просто привыкли так думать.
Гил знал это, но все же неразумные слова были готовы сорваться с языка. Он знал, что, если произнесет их, все станет гораздо хуже. Даже...
«Держи себя в руках, мой милый!»
Гил услышал голос матери, увидел ее ладонь, сжимающую руку Таниса. Он вспомнил проходившие у них дома собрания, вспомнил мать, достойно и холодно принимавшую все бури политических интриг. Вспомнил, как она напоминала отцу, что надо держать себя в руках и оставаться спокойным. Гил вспомнил, как краснел и судорожно сглатывал его отец.
Гил судорожно сглотнул.
– Думаю, госпожа, тебе надо рассказать, что же все-таки происходит, – тихо произнес он.
– На самом деле, все очень просто, – ответила Эльхана. – Мой муж, Портиос, сейчас в плену в Сильванести. Его предал мой народ. А я – пленница здесь, меня предал его народ...
– Но почему? – Слова Эльханы поставили молодого человека в тупик.
– Эльфы не любят перемен, к ним мы относимся с недоверием и страхом.
А мир меняется очень быстро. Мы тоже должны изменяться вмести с ним, иначе мы ослабеем и умрем. Война Копья показала нам это. По крайней мере, я так думала. С нами согласны молодые эльфы, взрослые же – нет. И именно в руках старших – таких, как сенатор Рашас, – сосредоточена вся власть. Но я не могла предположить, что он посмеет зайти так далеко.
– Что же будет с тобой и дядей Портиосом?
– Нас прогонят, – тихо сказала Эльхана. – Ни в одном королевстве не позволят остаться.
Гил знал, что для эльфа изгнание – наказание гораздо более тяжкое, чем казнь. Эльхана и Портиос станут «темными эльфами» – эльфами, «отлученными от светлых». Они будут изгнаны из родных земель, им запретят любое общение с другими эльфами. Везде в Ансалоне они будут бесправны и, по существу, в постоянной опасности. Так это или нет, но темные эльфы отождествляются со злом. Их травят, преследуют, выгоняют из каждого города и поселка. Для браконьеров, воров и других подонков они – желанная мишень. Неудивительно, что темные эльфы ищут убежища у Такхизис.
Гил не знал, что сказать в утешение. Он поднял глаза на Эльхану.
– Но почему я, госпожа? Почему сейчас?
– Я беременна, – просто сказала она. – Когда родится ребенок, он или она станет наследником трона. Кроме того, если что-то случится с Портиосом, твоя мать станет полноправным наследником. Но она замужем за ублюдком-получеловеком...
Гил задохнулся от гнева.
Эльхана смотрела на него сочувственно, но не извинялась.
– Так думает о твоем отце большинство жителей Квалинести, Гилтас.
Поэтому Танис Полуэльф никогда не стремился вернуться на родину. Даже когда он был молод, жизнь в Квалинести не была ему особенно в радость, а сейчас она стала бы еще хуже. Да что с тобой? Ты никогда не задумывался об этом?
Гил медленно покачал головой. Нет, он никогда не задумывался о чувствах отца, он вообще никогда не думал о Танисе.
Думал только о себе.
Эльхана продолжала:
– Брак твоей матери не позволил ей стать правительницей...
– Но и в моим жилах течет человеческая кровь, – напомнил эльфийке Гил.
– Правильно, – холодно отозвалась Эльхана. – Но Рашас и Талас-Энтиа не видят в этом проблемы. Они даже рассматривают твою родословную как плюс. Рашас думает, что все люди слабые и сговорчивые. И, поскольку в твоих жилах человеческая кровь, он думает, что сможет водить тебя за нос.
Гилтас покраснел от гнева, потерял контроль над собой. Сжав кулаки, он вскочил со стула.
– О боги! Я покажу этому Рашасу! – громко воскликнул он. – Я им всем покажу! Я... Я...
Дверь распахнулась, и вошел часовой из каганести с копьем в руках, внимательно осмотрел комнату.
– Потише, молодой человек, – мягко посоветовала Эльхана на языке сильванести. – Не надо затевать неприятности, когда не можешь с ними бороться.
Гнев Гила вспыхнул, разгорелся и потух, как погашенная свеча.
Каганести посмотрел на него и рассмеялся, потом сказал что-то своему приятелю часовому на языке каганести и захлопнул дверь. Гил не говорил на языке Диковатых эльфов, но слова каганести были достаточно перемешаны с языком квалинести, чтобы залить щеки Гила румянцем стыда: эльф говорил что-то про щенка, пытающегося лаять как взрослый пес.
– Ты говоришь, что даже если я стану королем, то буду все равно что пленник? Ты тоже думаешь, что я смирюсь с этим? – с горечью спросил Гил.
Эльхана молча смотрела на него, потом покачала головой:
– Нет, Гилтас. Ты не должен стать пешкой в их игре. Сражайся с ними!
Ведь ты сын Танталаса и Лоранталасы. Ты сильный – сильнее, чем думает Рашас. Как же может быть иначе, ведь у тебя такая благородная кровь!
«Даже если это смешанная кровь», – подумал Гил, но не сказал вслух.
Он был рад доверию Эльханы и решил быть достойным его, что бы ни случилось.
Эльхана улыбнулась, желая приободрить юношу. Потом опять подошла к окну, приподняла портьеру и застыла, вглядываясь в окно.
Тут Гилу пришло в голову, что она неспроста любуется видом за окном.
– Что ты делаешь, госпожа? Там кто-то есть?
– Тс-с-с, говори потише.
Эльхана опустила портьеру, потом подняла ее, опять опустила.
– Там друг. Я даю ему условный знак. Он видел, что они привели тебя сюда. И только что я ему показала, что мы можем доверять тебе.
– Кто там? Портиос? – Неожиданно Гил преисполнился бодрости и надежды. Казалось, что нет ничего невозможного.
Эльхана покачала головой:
– Один из моих людей, молодой караульный по имени Самар. Вместе с моим мужем он боролся против сна в Сильванести. Когда Портиоса взяли в плен, Самар остался верен ему. Портиос послал его предупредить меня, но Самар пришел слишком поздно, я уже стала пленницей Рашаса. Но сегодня он закончил свои приготовления. Вечером соберутся представители Талас-Энтиа, чтобы обсудить завтрашнюю коронацию.
– Завтра! – не веря, Гил выкрикнул одно-единственное слово.
– Не бойся, Гилтас, – успокаивающе произнесла Эльхана. – Волей Паладайна, все будет хорошо. Сегодня вечером, когда Рашас будет на собрании, мы с тобой убежим.
Глава 9
Глава 10
– Думаю, тебе лучше, рассказать мне все. – Эльхана, прямая и царственная, села на стул напротив него.
Гилтас повиновался. Он был удивлен, когда в конце рассказа ее лицо значительно расслабилось. Она провела рукой по глазам.
– Ты думала, что за всем этим стоят мои родители! – Гила поразила неожиданная догадка.
– Может, и не за всем этим, – вздохнула Эльхана, – но я боялась, что все происходит с их ведома и одобрения. Прости меня, принц. Если бы твой отец с матерью были здесь, я бы и у них попросила прощения.
Эльхана сжала руку Гила.
– Я долго была одна, даже стала думать, что все, кому я раньше верила, предали меня. Но сейчас мы вместе.
Она еще раз, пожала руку молодого человека, потом опять откинулась на стуле, ее невидящий взор скользил по занавешенному портьерами окну.
Эльхана опять вздохнула.
– И мать, и отец знают, что я хотел идти в Квалинести. Они придут за мной, госпожа, – уверенно сказал Гил, стараясь успокоить Эльхану. – Они спасут нас.
Но Эльхана лишь покачала головой, – Нет, Рашас слишком умен, чтобы позволить этому случиться. Он придумал несколько способов, чтобы не дать твоим родителям найти тебя здесь.
– Ты так говоришь, как будто мы в опасности! Кто угрожает нам?
Сенатор Рашас? Наш собственный народ?
Эльхана встретилась с ним взглядом.
– Не твой народ, Гилтас. Ты – другой. Именно поэтому они выбрали тебя.
В твоих жилах течет кровь человека. Не произнесенные вслух слова повисли в воздухе. Гил смотрел на нее. Он знал, что Эльхана не хотела оскорбить его, особенно после того, как она хвалила Таниса. За тысячи лет добровольной обособленности и веры, хотя и ошибочной, что эльфы – избранный народ, любимый богами, они просто привыкли так думать.
Гил знал это, но все же неразумные слова были готовы сорваться с языка. Он знал, что, если произнесет их, все станет гораздо хуже. Даже...
«Держи себя в руках, мой милый!»
Гил услышал голос матери, увидел ее ладонь, сжимающую руку Таниса. Он вспомнил проходившие у них дома собрания, вспомнил мать, достойно и холодно принимавшую все бури политических интриг. Вспомнил, как она напоминала отцу, что надо держать себя в руках и оставаться спокойным. Гил вспомнил, как краснел и судорожно сглатывал его отец.
Гил судорожно сглотнул.
– Думаю, госпожа, тебе надо рассказать, что же все-таки происходит, – тихо произнес он.
– На самом деле, все очень просто, – ответила Эльхана. – Мой муж, Портиос, сейчас в плену в Сильванести. Его предал мой народ. А я – пленница здесь, меня предал его народ...
– Но почему? – Слова Эльханы поставили молодого человека в тупик.
– Эльфы не любят перемен, к ним мы относимся с недоверием и страхом.
А мир меняется очень быстро. Мы тоже должны изменяться вмести с ним, иначе мы ослабеем и умрем. Война Копья показала нам это. По крайней мере, я так думала. С нами согласны молодые эльфы, взрослые же – нет. И именно в руках старших – таких, как сенатор Рашас, – сосредоточена вся власть. Но я не могла предположить, что он посмеет зайти так далеко.
– Что же будет с тобой и дядей Портиосом?
– Нас прогонят, – тихо сказала Эльхана. – Ни в одном королевстве не позволят остаться.
Гил знал, что для эльфа изгнание – наказание гораздо более тяжкое, чем казнь. Эльхана и Портиос станут «темными эльфами» – эльфами, «отлученными от светлых». Они будут изгнаны из родных земель, им запретят любое общение с другими эльфами. Везде в Ансалоне они будут бесправны и, по существу, в постоянной опасности. Так это или нет, но темные эльфы отождествляются со злом. Их травят, преследуют, выгоняют из каждого города и поселка. Для браконьеров, воров и других подонков они – желанная мишень. Неудивительно, что темные эльфы ищут убежища у Такхизис.
Гил не знал, что сказать в утешение. Он поднял глаза на Эльхану.
– Но почему я, госпожа? Почему сейчас?
– Я беременна, – просто сказала она. – Когда родится ребенок, он или она станет наследником трона. Кроме того, если что-то случится с Портиосом, твоя мать станет полноправным наследником. Но она замужем за ублюдком-получеловеком...
Гил задохнулся от гнева.
Эльхана смотрела на него сочувственно, но не извинялась.
– Так думает о твоем отце большинство жителей Квалинести, Гилтас.
Поэтому Танис Полуэльф никогда не стремился вернуться на родину. Даже когда он был молод, жизнь в Квалинести не была ему особенно в радость, а сейчас она стала бы еще хуже. Да что с тобой? Ты никогда не задумывался об этом?
Гил медленно покачал головой. Нет, он никогда не задумывался о чувствах отца, он вообще никогда не думал о Танисе.
Думал только о себе.
Эльхана продолжала:
– Брак твоей матери не позволил ей стать правительницей...
– Но и в моим жилах течет человеческая кровь, – напомнил эльфийке Гил.
– Правильно, – холодно отозвалась Эльхана. – Но Рашас и Талас-Энтиа не видят в этом проблемы. Они даже рассматривают твою родословную как плюс. Рашас думает, что все люди слабые и сговорчивые. И, поскольку в твоих жилах человеческая кровь, он думает, что сможет водить тебя за нос.
Гилтас покраснел от гнева, потерял контроль над собой. Сжав кулаки, он вскочил со стула.
– О боги! Я покажу этому Рашасу! – громко воскликнул он. – Я им всем покажу! Я... Я...
Дверь распахнулась, и вошел часовой из каганести с копьем в руках, внимательно осмотрел комнату.
– Потише, молодой человек, – мягко посоветовала Эльхана на языке сильванести. – Не надо затевать неприятности, когда не можешь с ними бороться.
Гнев Гила вспыхнул, разгорелся и потух, как погашенная свеча.
Каганести посмотрел на него и рассмеялся, потом сказал что-то своему приятелю часовому на языке каганести и захлопнул дверь. Гил не говорил на языке Диковатых эльфов, но слова каганести были достаточно перемешаны с языком квалинести, чтобы залить щеки Гила румянцем стыда: эльф говорил что-то про щенка, пытающегося лаять как взрослый пес.
– Ты говоришь, что даже если я стану королем, то буду все равно что пленник? Ты тоже думаешь, что я смирюсь с этим? – с горечью спросил Гил.
Эльхана молча смотрела на него, потом покачала головой:
– Нет, Гилтас. Ты не должен стать пешкой в их игре. Сражайся с ними!
Ведь ты сын Танталаса и Лоранталасы. Ты сильный – сильнее, чем думает Рашас. Как же может быть иначе, ведь у тебя такая благородная кровь!
«Даже если это смешанная кровь», – подумал Гил, но не сказал вслух.
Он был рад доверию Эльханы и решил быть достойным его, что бы ни случилось.
Эльхана улыбнулась, желая приободрить юношу. Потом опять подошла к окну, приподняла портьеру и застыла, вглядываясь в окно.
Тут Гилу пришло в голову, что она неспроста любуется видом за окном.
– Что ты делаешь, госпожа? Там кто-то есть?
– Тс-с-с, говори потише.
Эльхана опустила портьеру, потом подняла ее, опять опустила.
– Там друг. Я даю ему условный знак. Он видел, что они привели тебя сюда. И только что я ему показала, что мы можем доверять тебе.
– Кто там? Портиос? – Неожиданно Гил преисполнился бодрости и надежды. Казалось, что нет ничего невозможного.
Эльхана покачала головой:
– Один из моих людей, молодой караульный по имени Самар. Вместе с моим мужем он боролся против сна в Сильванести. Когда Портиоса взяли в плен, Самар остался верен ему. Портиос послал его предупредить меня, но Самар пришел слишком поздно, я уже стала пленницей Рашаса. Но сегодня он закончил свои приготовления. Вечером соберутся представители Талас-Энтиа, чтобы обсудить завтрашнюю коронацию.
– Завтра! – не веря, Гил выкрикнул одно-единственное слово.
– Не бойся, Гилтас, – успокаивающе произнесла Эльхана. – Волей Паладайна, все будет хорошо. Сегодня вечером, когда Рашас будет на собрании, мы с тобой убежим.
Глава 9
– Рашас спланировал все очень тщательно. Конечно, Танис, предполагалось, ты решишь, что мальчика утащили дракониды, – говорил Даламар. – И ты почти угодил в эту ловушку. Диковатый эльф завел лошадь в лес и оставил ее у пещеры как соблазнительную наживку. Остальное ты знаешь.
Танис выслушал его. «Лорана, – подумал он. – Она будет беспокоиться, когда не получит вестей от него. Она подумает что-нибудь не то и пойдет в Квалинести. Лорана положит этому конец...»
– А-а, ты беспокоишься за жену, – улыбнулся Даламар.
Смущенный тем, что его мысли прочитали, Танис пожал плечами и солгал:
– Я просто подумал, что хорошо было бы послать ей весточку, что со мной все в порядке. Чтобы она не беспокоилась...
– Ну да, конечно. – Улыбочка Даламара ясно говорила, что его не удалось провести. – Заботливый муж. Тогда ты будешь рад узнать, что я уже побеспокоился об этом. Я послал одного из моих слуг из «Черного Лебедя» с запиской к твоей жене. Написал, что все хорошо, что тебе и твоему сыну надо побыть немного вдвоем. Ты должен быть мне благодарен...
Танис ответил ему на языке людей, и эти слова никоим образом не были выражением благодарности.
Улыбка Даламара погасла.
– Повторяю, ты должен быть мне благодарен. Быть может, я спас жизнь Лораны. Если бы она пошла в Квалинести и попыталась вмешаться... – Он замолчал и пожал изящными плечами.
Танис мерил шагами комнату. Потом остановился перед Даламаром.
– Ты имеешь в виду, что ей угрожает опасность? От кого она исходит – от Рашаса и Талас-Энтиа? Я не верю тебе. О боги, мы же говорим об эльфах!..
– Я эльф, Танис, – спокойно отозвался Даламар. – И я самый опасный из всех, кого ты знаешь.
Танис начал было что-то говорить, но язык присох к небу. Горло сжалось, стало невозможно дышать. Он судорожно сглотнул и смог выдавить хриплый шепот:
– Что ты говоришь? Как же я могу верить тебе? Даламар не стал отвечать сразу. Он произнес какое-то слово, и в его руке появился графин вина. Поднявшись, он подошел к столу, на котором стоял серебряный поднос с двумя хрустальными бокалами на тонких ножках.
– Попробуешь? Вино эльфийское, очень хорошее, очень старое, из моих запасов.
Танис собрался было отказаться. Никогда не есть и не пить ничего, когда находишься в Башне Высшего Волшебства с темным эльфом-колдуном, – мудрое правило.
«Прославленная логика» Таниса напомнила ему, что он ничего не добьется, если будет вести себя как неотесанный грубиян. Если бы Даламар хотел избавиться от него, то уже сделал бы это. К тому же маг упомянул Рейстлина, своего шалафи. Когда-то Рейстлин и Танис сражались на одной стороне. Да и с Даламаром Танис тоже когда-то сражался на одной стороне.
Кажется, темный эльф говорил что-то насчет планов.
Танис молча взял бокал.
– За старую дружбу, – произнес Даламар, отвечая на мысли Таниса. Он поднес бокал к губам и отпил немного.
Танис тоже сделал глоток и поставил бокал: ему не нужны мутная голова и воспаленный мозг. Он безмолвно ждал.
Даламар поднес бокал к глазам и смотрел через него на огонь в камине, рассматривая цвет вина.
– Как кровь, правда?
Темный эльф поднял глаза на Таниса.
– Ты хочешь знать, что происходит? Я расскажу тебе. Темная Королева опять вступила в игру. Она собирает свои силы, приводит их в действие. Она простерла руки и послала свой обольстительный призыв. Многие чувствуют ее прикосновение, многие слышат ее голос. Многие шевельнулись, чтобы исполнить ее приказ, даже не понимая, чью волю они исполняют.
– Но ведь, – добавил Даламар, криво усмехаясь, – я не сказал тебе ничего такого, что ты сам не знал, так, друг?
Танис постарался выглядеть озадаченным.
– Башня Бурь? – продолжал Даламар. – Наверное, ты забыл, как был в крепости Ариакаса?
– Зачем ты говоришь мне все это? – спросил Танис. – Уж не собрался ли ты поменять Мантию?
Темный эльф рассмеялся:
– Мой цвет не белый. Не волнуйся, друг. Я не выдаю секретов моей Королевы. Такхизис осознала ошибки, которые совершила в прошлом. И она научилась на них. Теперь она их никогда не повторит. Она действует медленно, хитро и совершенно непредсказуемо.
– Так ты думаешь, будто то, что случилось с моим сыном, дело рук ее Темного Величества? – фыркнул Танис.
– Подумай об этом, друг, – посоветовал Даламар. – Может быть, ты знаешь, что я не питаю особой любви к Портиосу. Он с позором изгнал меня, униженного, из родной земли. По его приказу мне завязали глаза, скрутили руки и впрягли в повозку, как люди впрягают туда скот, и привели к границе Сильванести. Там, своими собственными руками, он швырнул меня в грязь. Я бы не возражал, если б с ним случилось то же самое.
Но даже я признаю, что Портиос – хороший правитель. Он храбр, всегда готов действовать. Он также непреклонный, строгий и гордый. Но за годы эти недостатки смягчились добродетелью его жены.
Эльхана Звездный Ветер. – Голос Даламара потеплел. – В Сильванести я часто видел ее. Я принадлежал к низшей касте, она была принцессой. Я мог смотреть на нее только издалека, но это не имело значения. Я был немножко влюблен в нее.
– Какой же мужчина не любил ее? – проворчал Танис. Он неопределенно махнул рукой. – Скажи, какой у тебя план?
– Мой план таков: договор Союза Трех Народов.
Танис покачал головой, очевидно, обманутый в своих ожиданиях.
– Не понимаю, о чем ты.
– Тогда позволь мне просветить тебя. Я говорю о союзе между эльфийскими королевствами Квалинести и Сильванести, королевствами Соламния, Южный и Северный Эргот и королевством гномов Торбардина. Около пяти лет ты и Лорана занимались этим и начали это дело сразу после твоего тайного посещения Башни Бурь. Портиос, убежденный Эльханой, в конце концов согласился подписать этот договор. Это был бы могущественный союз.
Даламар поднял изящную руку и щелкнул пальцами. Вокруг белой кожи засветилась вспышка голубого пламени; в воздухе появился дымок, секунду дрожал и исчез.
Испарился.
Танис мрачно смотрел на Даламара.
– Как ты это узнал?
– Лучше спроси, дружище, как об этом узнал сенатор Рашас.
Танис молчал, потом спросил:
– Рашас говорил тебе, что знает? Он предал свой народ? Не могу поверить в это, даже про Рашаса.
– Нет, в сенаторе еще живы остатки чести. Он не предатель – пока.
Он приводил мне какие-то неубедительные доказательства, но мне кажется, что правда совершенно очевидна. Когда должны быть подписаны последние бумаги?
– На следующей неделе, – горько ответил Танис, не отрывая взгляда от мерцающих огоньков.
– Вот оно что. – Даламар пожал плечами. – Видишь?
Танис видел. Он видел Темную Королеву, нашептывающую свои речи в эльфийские уши. Сенатор Рашас был бы поражен в самое сердце, если бы узнал, что его обольстило зло. Ведь он думал, что делает только хорошее – хорошее эльфам, позволяя им оставаться в безопасности, в изолированности и обособленности.
Вся огромная, тяжелая работа, бесконечные часы путешествий, все сложные переговоры: убеждения рыцарей верить эльфам, убеждение гномов верить эрготианам, убеждение эльфов верить всем – все это растворилось, как колечко дыма.
А лорд Ариакас и его рыцари Такхизис становятся час от часу сильнее.
Их надеждам на мир был нанесен страшный удар, но в тот миг Танис мог думать только о своем сыне. В безопасности ли Гилтас? Как он там? Знает ли о заговоре Рашаса? Что он предпримет, если узнает обо всем?
Хорошо, если ничего. Ничего поспешного, ничего глупого. Ничего такого, отчего он – или другие – попадут в опасность. До сих пор Гилу ни разу не угрожали опасности или трудности. Мать с отцом старались не допустить этого. И Гилтас не знает, как себя вести в трудных ситуациях.
– Мы всегда оберегали его, – сказал Танис, не подозревая, что говорит вслух. – Возможно, мы были не правы. Но он был таким больным, таким хрупким... Как мы могли поступать иначе?
– Танис, мы растим детей для того, чтобы они ушли от нас, – спокойно произнес Даламар. Танис пораженно смотрел на темного эльфа.
– Так говорил Карамон, – оказал он.
– Да, после того как Палин прошел Испытание, он сказал мне: «Наши дети даны нам только на короткое время. И за это время мы должны научить их самостоятельной жизни, потому что мы не всегда будем рядом».
– Мудрые слова. – Вспоминая друга, Танис улыбнулся ласково, грустно. – Но когда дело касалось его собственного сына, Карамон не следовал своему принципу.
Какое-то время он молчал, потом спросил спокойно:
– Зачем ты мне все это рассказываешь, Даламар? Для чего тебе это?
– Ее Темное Величество очень тебя ценит, Танис Полуэльф. Но тем не менее ни она, ни я не рады увидеть на эльфийском троне твоего сына. Думаю, нам гораздо лучше иметь дело с Портиосом, – сухо добавил Даламар.
– Что с договором?
– Эта победа уже. наша, друг. Неважно, что там произойдет у эльфов, но договор – это просто бумажка. Портиос никогда не простит сильванести их предательства. Теперь он не станет подписываться под договором. Ты это знаешь. А если два эльфийских народа откажутся подписывать договор, то и гномы Торбардина тоже откажутся. И если гномы...
– К черту гномов! – нетерпеливо воскликнул Танис. – Поможешь ли ты мне вернуть Гилтаса домой?
– Коронация твоего сына запланирована на завтра, – сказал Даламар, с издевкой поднимая свой бокал в честь этого. – Такой торжественный случай отец не должен пропустить.
Танис выслушал его. «Лорана, – подумал он. – Она будет беспокоиться, когда не получит вестей от него. Она подумает что-нибудь не то и пойдет в Квалинести. Лорана положит этому конец...»
– А-а, ты беспокоишься за жену, – улыбнулся Даламар.
Смущенный тем, что его мысли прочитали, Танис пожал плечами и солгал:
– Я просто подумал, что хорошо было бы послать ей весточку, что со мной все в порядке. Чтобы она не беспокоилась...
– Ну да, конечно. – Улыбочка Даламара ясно говорила, что его не удалось провести. – Заботливый муж. Тогда ты будешь рад узнать, что я уже побеспокоился об этом. Я послал одного из моих слуг из «Черного Лебедя» с запиской к твоей жене. Написал, что все хорошо, что тебе и твоему сыну надо побыть немного вдвоем. Ты должен быть мне благодарен...
Танис ответил ему на языке людей, и эти слова никоим образом не были выражением благодарности.
Улыбка Даламара погасла.
– Повторяю, ты должен быть мне благодарен. Быть может, я спас жизнь Лораны. Если бы она пошла в Квалинести и попыталась вмешаться... – Он замолчал и пожал изящными плечами.
Танис мерил шагами комнату. Потом остановился перед Даламаром.
– Ты имеешь в виду, что ей угрожает опасность? От кого она исходит – от Рашаса и Талас-Энтиа? Я не верю тебе. О боги, мы же говорим об эльфах!..
– Я эльф, Танис, – спокойно отозвался Даламар. – И я самый опасный из всех, кого ты знаешь.
Танис начал было что-то говорить, но язык присох к небу. Горло сжалось, стало невозможно дышать. Он судорожно сглотнул и смог выдавить хриплый шепот:
– Что ты говоришь? Как же я могу верить тебе? Даламар не стал отвечать сразу. Он произнес какое-то слово, и в его руке появился графин вина. Поднявшись, он подошел к столу, на котором стоял серебряный поднос с двумя хрустальными бокалами на тонких ножках.
– Попробуешь? Вино эльфийское, очень хорошее, очень старое, из моих запасов.
Танис собрался было отказаться. Никогда не есть и не пить ничего, когда находишься в Башне Высшего Волшебства с темным эльфом-колдуном, – мудрое правило.
«Прославленная логика» Таниса напомнила ему, что он ничего не добьется, если будет вести себя как неотесанный грубиян. Если бы Даламар хотел избавиться от него, то уже сделал бы это. К тому же маг упомянул Рейстлина, своего шалафи. Когда-то Рейстлин и Танис сражались на одной стороне. Да и с Даламаром Танис тоже когда-то сражался на одной стороне.
Кажется, темный эльф говорил что-то насчет планов.
Танис молча взял бокал.
– За старую дружбу, – произнес Даламар, отвечая на мысли Таниса. Он поднес бокал к губам и отпил немного.
Танис тоже сделал глоток и поставил бокал: ему не нужны мутная голова и воспаленный мозг. Он безмолвно ждал.
Даламар поднес бокал к глазам и смотрел через него на огонь в камине, рассматривая цвет вина.
– Как кровь, правда?
Темный эльф поднял глаза на Таниса.
– Ты хочешь знать, что происходит? Я расскажу тебе. Темная Королева опять вступила в игру. Она собирает свои силы, приводит их в действие. Она простерла руки и послала свой обольстительный призыв. Многие чувствуют ее прикосновение, многие слышат ее голос. Многие шевельнулись, чтобы исполнить ее приказ, даже не понимая, чью волю они исполняют.
– Но ведь, – добавил Даламар, криво усмехаясь, – я не сказал тебе ничего такого, что ты сам не знал, так, друг?
Танис постарался выглядеть озадаченным.
– Башня Бурь? – продолжал Даламар. – Наверное, ты забыл, как был в крепости Ариакаса?
– Зачем ты говоришь мне все это? – спросил Танис. – Уж не собрался ли ты поменять Мантию?
Темный эльф рассмеялся:
– Мой цвет не белый. Не волнуйся, друг. Я не выдаю секретов моей Королевы. Такхизис осознала ошибки, которые совершила в прошлом. И она научилась на них. Теперь она их никогда не повторит. Она действует медленно, хитро и совершенно непредсказуемо.
– Так ты думаешь, будто то, что случилось с моим сыном, дело рук ее Темного Величества? – фыркнул Танис.
– Подумай об этом, друг, – посоветовал Даламар. – Может быть, ты знаешь, что я не питаю особой любви к Портиосу. Он с позором изгнал меня, униженного, из родной земли. По его приказу мне завязали глаза, скрутили руки и впрягли в повозку, как люди впрягают туда скот, и привели к границе Сильванести. Там, своими собственными руками, он швырнул меня в грязь. Я бы не возражал, если б с ним случилось то же самое.
Но даже я признаю, что Портиос – хороший правитель. Он храбр, всегда готов действовать. Он также непреклонный, строгий и гордый. Но за годы эти недостатки смягчились добродетелью его жены.
Эльхана Звездный Ветер. – Голос Даламара потеплел. – В Сильванести я часто видел ее. Я принадлежал к низшей касте, она была принцессой. Я мог смотреть на нее только издалека, но это не имело значения. Я был немножко влюблен в нее.
– Какой же мужчина не любил ее? – проворчал Танис. Он неопределенно махнул рукой. – Скажи, какой у тебя план?
– Мой план таков: договор Союза Трех Народов.
Танис покачал головой, очевидно, обманутый в своих ожиданиях.
– Не понимаю, о чем ты.
– Тогда позволь мне просветить тебя. Я говорю о союзе между эльфийскими королевствами Квалинести и Сильванести, королевствами Соламния, Южный и Северный Эргот и королевством гномов Торбардина. Около пяти лет ты и Лорана занимались этим и начали это дело сразу после твоего тайного посещения Башни Бурь. Портиос, убежденный Эльханой, в конце концов согласился подписать этот договор. Это был бы могущественный союз.
Даламар поднял изящную руку и щелкнул пальцами. Вокруг белой кожи засветилась вспышка голубого пламени; в воздухе появился дымок, секунду дрожал и исчез.
Испарился.
Танис мрачно смотрел на Даламара.
– Как ты это узнал?
– Лучше спроси, дружище, как об этом узнал сенатор Рашас.
Танис молчал, потом спросил:
– Рашас говорил тебе, что знает? Он предал свой народ? Не могу поверить в это, даже про Рашаса.
– Нет, в сенаторе еще живы остатки чести. Он не предатель – пока.
Он приводил мне какие-то неубедительные доказательства, но мне кажется, что правда совершенно очевидна. Когда должны быть подписаны последние бумаги?
– На следующей неделе, – горько ответил Танис, не отрывая взгляда от мерцающих огоньков.
– Вот оно что. – Даламар пожал плечами. – Видишь?
Танис видел. Он видел Темную Королеву, нашептывающую свои речи в эльфийские уши. Сенатор Рашас был бы поражен в самое сердце, если бы узнал, что его обольстило зло. Ведь он думал, что делает только хорошее – хорошее эльфам, позволяя им оставаться в безопасности, в изолированности и обособленности.
Вся огромная, тяжелая работа, бесконечные часы путешествий, все сложные переговоры: убеждения рыцарей верить эльфам, убеждение гномов верить эрготианам, убеждение эльфов верить всем – все это растворилось, как колечко дыма.
А лорд Ариакас и его рыцари Такхизис становятся час от часу сильнее.
Их надеждам на мир был нанесен страшный удар, но в тот миг Танис мог думать только о своем сыне. В безопасности ли Гилтас? Как он там? Знает ли о заговоре Рашаса? Что он предпримет, если узнает обо всем?
Хорошо, если ничего. Ничего поспешного, ничего глупого. Ничего такого, отчего он – или другие – попадут в опасность. До сих пор Гилу ни разу не угрожали опасности или трудности. Мать с отцом старались не допустить этого. И Гилтас не знает, как себя вести в трудных ситуациях.
– Мы всегда оберегали его, – сказал Танис, не подозревая, что говорит вслух. – Возможно, мы были не правы. Но он был таким больным, таким хрупким... Как мы могли поступать иначе?
– Танис, мы растим детей для того, чтобы они ушли от нас, – спокойно произнес Даламар. Танис пораженно смотрел на темного эльфа.
– Так говорил Карамон, – оказал он.
– Да, после того как Палин прошел Испытание, он сказал мне: «Наши дети даны нам только на короткое время. И за это время мы должны научить их самостоятельной жизни, потому что мы не всегда будем рядом».
– Мудрые слова. – Вспоминая друга, Танис улыбнулся ласково, грустно. – Но когда дело касалось его собственного сына, Карамон не следовал своему принципу.
Какое-то время он молчал, потом спросил спокойно:
– Зачем ты мне все это рассказываешь, Даламар? Для чего тебе это?
– Ее Темное Величество очень тебя ценит, Танис Полуэльф. Но тем не менее ни она, ни я не рады увидеть на эльфийском троне твоего сына. Думаю, нам гораздо лучше иметь дело с Портиосом, – сухо добавил Даламар.
– Что с договором?
– Эта победа уже. наша, друг. Неважно, что там произойдет у эльфов, но договор – это просто бумажка. Портиос никогда не простит сильванести их предательства. Теперь он не станет подписываться под договором. Ты это знаешь. А если два эльфийских народа откажутся подписывать договор, то и гномы Торбардина тоже откажутся. И если гномы...
– К черту гномов! – нетерпеливо воскликнул Танис. – Поможешь ли ты мне вернуть Гилтаса домой?
– Коронация твоего сына запланирована на завтра, – сказал Даламар, с издевкой поднимая свой бокал в честь этого. – Такой торжественный случай отец не должен пропустить.
Глава 10
Сумерки подчеркивали красоту эльфийской земли. Мягкий, сияющий свет заходящего солнца проникал сквозь шелковые занавески, золотом окрашивая все предметы в комнате. Но Гил не замечал этой красоты. Он нервно шагал по комнате часы напролет.
В доме было тихо. Часовые-каганести изредка перебрасывались несколькими словами на своем языке – языке, звучащем как крики диких птиц. Охранники внесли обед – чаши с фруктами и хлебом, вино и воду.
Затем, окинув быстрым взглядом комнату, удалились, захлопнув за собой дверь. Эльхана ничего не ела.
– У этой пищи вкус пепла, объяснила она.
Несмотря на неприятности, Гилтас проголодался. Он съел не только свою порцию, но и порцию Эльханы, когда увидел, что она есть не собирается.
Эльхана чуть-чуть улыбнулась:
– Неунывающая молодежь. Приятно видеть. Вы будущее нашего народа. – Она положила руку на живот. – Ты вселяешь в меня надежду.
Ночная темнота в Квалинести не приветствовалась. Ее разгоняли тысячи крохотных искрящихся огоньков, светящихся в деревьях. Эльхана легла и закрыла глаза, пытаясь хоть немного отдохнуть перед длинным и, возможно, опасным вечерним путешествием.
Гил все так же шагал по комнате, утонувшей в сгустившихся сумерках, пытаясь разобраться в путающихся мыслях: «Дом! Как мне хотелось уйти оттуда. Теперь же, наоборот, ужасно хочется домой».
– Отец придет за мной. Я знаю, конечно, придет. Возможно, из-за меня он попадет в беду. – Гилтас содрогнулся. – Что же я натворил! Если с отцом что-то случится, это будет на моей совести. Он предупреждал меня, что не надо никуда ходить. Почему я не послушался? Что это нашло на меня?
Что за ужасные чувства толкнули меня на это? Я...
Гил замолчал. Издалека приближались громкие голоса, говорящие на квалинести. Гил встревоженно подумал, что, наверное, заговор Эльханы раскрыт и что громкие голоса сейчас разбудят эльфийку.
Эльхана уже проснулась, она сидела, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Мгновение она напряженно прислушивалась, потом облегченно вздохнула.
– Это всего лишь члены Талас-Энтии – когорта Рашаса. Они хотят вместе войти в палаты сената, чтобы произвести должное впечатление.
– Не все сенаторы на стороне Рашаса?
Молодые сенаторы против него, но их слишком мало, чтобы решить исход дела. Правда, многие старшие еще колеблются. Если бы Портиос был здесь, спора бы не произошло, и Рашас знает это.
– Что же случится завтра, когда они не найдут тебя и когда не найдут меня, чтобы короновать? Эльхана презрительно сощурилась:
– Люди проснутся и узнают, что у них нет правителя. Рашаса заставят послать за Портиосом. Талас-Энтию ждет кара, а мы сохраним себе жизнь прежней.
Гил слышал разговоры родителей о браке Эльханы и Портиоса. Их союз не был счастливым. Муж и жена редко виделись. Портиос сражался со сном Лорака в Сильванести. Эльхана же все время проводила в разъездах между двумя королевствами, отчаянно стараясь объединить их. Она говорила о муже с уважением и гордостью, если не с любовью.
Гил с обожанием посмотрел на Эльхану. "Она удивительно прекрасна, – подумал он. – Если бы она была моя, мне бы ничего другого не было надо.
Без воды и пищи я бы смог прожить. Как может мужчина не любить ее? Должно быть, Портиос большой болван".
Снизу послышались одобрительные возгласы, и голоса стали удаляться.
– Уходят, – проговорила Эльхана. – Сейчас часовые смогут вздохнуть спокойно.
В доме царила тишина. Когда стало очевидно, что Рашас ушел, охранники-каганести позволили себе поговорить и посмеяться. Копья опустились на пол. Они заходились смехом, слышались щелкающие звуки.
Гил в недоумении взглянул на Эльхану.
– Это стук древка об пол. Каганести играют в игру своего народа. Они занимаются этим всякий раз, когда уходит Рашас. Но не думай, что они позволяют себе отвлечься от своих обязанностей, – предупредила эльфийка.
– Они будут играть только до тех пор, пока ты не попытаешься открыть дверь.
– Как же нам убежать отсюда? – спросил Гил.
Он уже знал, что из окна прыгать в сад нельзя: слишком высоко.
– У Самара уже есть план, – отозвалась Эльхана, и Гил понял, что она ничего не добавит.
Время текло ужасно медленно. Гил нервничал.
– Собрание Талас-Энтии проходит долго?
– Должно закончиться поздно ночью, – спокойно ответила Эльхана. – Кроме того, они готовят мятеж.
Диковатые эльфы предавались своей игре со все большим азартом, из-за двери раздавались взрывы хохота, возбужденные возгласы и дружелюбные споры. Гил подошел к двери и приложил к ней ухо, чтобы лучше слышать.
Когда-нибудь и он будет играть в такую игру, поэтому надо было узнать правила. Сначала слышались щелчки. Потом на мгновение воцарилась тишина, за ней послышались вздох облегчения и возгласы разочарования. Наконец победившие радостно загомонили и стали по-дружески подшучивать над проигравшими.
Неожиданно послышался странный голос.
– Добрый вечер, господа. Кто выигрывает? Смертельно бледная Эльхана медленно поднялась на ноги.
– Самар, – прошептала она. – Отойди от двери! Быстрее!
Гил отпрыгнул назад. Он услышал крики, после короткого замешательства часовые потянулись за своими копьями. Резкие, странные слова, которые эльф произносил на неизвестном Гилу языке, прервали крики и заставили стихнуть до приглушенных стонов, тела диковатых эльфов опустились на пол. Сердце Гила билось быстро, тревожно – вот стукнуло десять ударов, но из-за двери не доносилось никаких звуков. Наконец она распахнулась, и в комнату шагнул молодой эльфийский воин.
– Самар! Мой верный друг. – Эльхана улыбалась ему. Грациозная и спокойная, как будто была в своей приемной, она протянула руку.
– Моя королева! – Самар опустился перед Эльханой на одно колено, почтительно склонив голову.
Гил с любопытством выглянул наружу. Диковатые эльфы распластались на полу без сознания. Некоторые до сих пор сжимали в руках копья. Посреди комнаты горел свернутый пергамент. Пока Гил смотрел на него, весь свиток исчез в языках пламени, и в неподвижном воздухе поплыли тонкие струйки зеленого дыма.
Гил решил выйти за дверь и посмотреть на все это поближе.
– Осторожно, молодой человек, – предупредил Самар. Быстро вскочив на ноги, он втащил Гила обратно в комнату. – Даже близко не подходи к этому дымку, иначе будешь спать так же спокойно, как и они.
– Принц Гилтас, сын Лораны Солостаран и Таниса Полуэльфа, а это – Самар из дома Хранителя, – представила их друг другу Эльхана.
Холодный оценивающий взгляд Самара скользнул по Гилу, который неожиданно почувствовал себя слабым и хрупким в присутствии такого бывалого воина. Самар холодно кивнул и сразу же опять повернулся к королеве.
– Все готово, моя королева. Грифоны ждут нас неподалеку. Они были в ярости, когда узнали, что Рашас взял, тебя в плен. Не думаю, что ему удастся еще когда-нибудь полетать на их спинах, – усмехнулся Самар. – Если ты готова, отправимся в путь прямо сейчас. Где твои вещи? Я понесу их.
– Я путешествую налегке, друг мой, – ответила Эльхана. Она вытянула вперед обе руки ладонями вверх, показывая, что там ничего нет.
– Но, моя королева, твои драгоценности...
– Вот то, что имеет значение для меня. – Эльхана положила руку на кольцо, которое она носила на безымянном пальце. – Знак верности и доверия моего мужа. А все остальное неважно.
Самар нахмурился:
– Они забрали твои драгоценности, моя королева? Как они посмели?
– Драгоценности принадлежат народу Квалинести. Так что причина тривиальна, Самар. Ты прав. Нам надо уходить немедленно. – Голос Элъханы был мягким, но непреклонным.
Воин склонился в молчаливом согласии.
– Часовые возле лестницы тоже спят. Мы пройдем мимо них. Прикрой платком нос и рот, моя королева. И ты тоже, принц, – резко сказал Гилу Самар. – Нельзя вдыхать магический дым.
Эльхана поднесла к лицу вышитый шелковый носовой платок. Гил прикрылся полой плаща. Самар шел впереди, положив ладонь на рукоять меча.
В доме было тихо. Часовые-каганести изредка перебрасывались несколькими словами на своем языке – языке, звучащем как крики диких птиц. Охранники внесли обед – чаши с фруктами и хлебом, вино и воду.
Затем, окинув быстрым взглядом комнату, удалились, захлопнув за собой дверь. Эльхана ничего не ела.
– У этой пищи вкус пепла, объяснила она.
Несмотря на неприятности, Гилтас проголодался. Он съел не только свою порцию, но и порцию Эльханы, когда увидел, что она есть не собирается.
Эльхана чуть-чуть улыбнулась:
– Неунывающая молодежь. Приятно видеть. Вы будущее нашего народа. – Она положила руку на живот. – Ты вселяешь в меня надежду.
Ночная темнота в Квалинести не приветствовалась. Ее разгоняли тысячи крохотных искрящихся огоньков, светящихся в деревьях. Эльхана легла и закрыла глаза, пытаясь хоть немного отдохнуть перед длинным и, возможно, опасным вечерним путешествием.
Гил все так же шагал по комнате, утонувшей в сгустившихся сумерках, пытаясь разобраться в путающихся мыслях: «Дом! Как мне хотелось уйти оттуда. Теперь же, наоборот, ужасно хочется домой».
– Отец придет за мной. Я знаю, конечно, придет. Возможно, из-за меня он попадет в беду. – Гилтас содрогнулся. – Что же я натворил! Если с отцом что-то случится, это будет на моей совести. Он предупреждал меня, что не надо никуда ходить. Почему я не послушался? Что это нашло на меня?
Что за ужасные чувства толкнули меня на это? Я...
Гил замолчал. Издалека приближались громкие голоса, говорящие на квалинести. Гил встревоженно подумал, что, наверное, заговор Эльханы раскрыт и что громкие голоса сейчас разбудят эльфийку.
Эльхана уже проснулась, она сидела, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Мгновение она напряженно прислушивалась, потом облегченно вздохнула.
– Это всего лишь члены Талас-Энтии – когорта Рашаса. Они хотят вместе войти в палаты сената, чтобы произвести должное впечатление.
– Не все сенаторы на стороне Рашаса?
Молодые сенаторы против него, но их слишком мало, чтобы решить исход дела. Правда, многие старшие еще колеблются. Если бы Портиос был здесь, спора бы не произошло, и Рашас знает это.
– Что же случится завтра, когда они не найдут тебя и когда не найдут меня, чтобы короновать? Эльхана презрительно сощурилась:
– Люди проснутся и узнают, что у них нет правителя. Рашаса заставят послать за Портиосом. Талас-Энтию ждет кара, а мы сохраним себе жизнь прежней.
Гил слышал разговоры родителей о браке Эльханы и Портиоса. Их союз не был счастливым. Муж и жена редко виделись. Портиос сражался со сном Лорака в Сильванести. Эльхана же все время проводила в разъездах между двумя королевствами, отчаянно стараясь объединить их. Она говорила о муже с уважением и гордостью, если не с любовью.
Гил с обожанием посмотрел на Эльхану. "Она удивительно прекрасна, – подумал он. – Если бы она была моя, мне бы ничего другого не было надо.
Без воды и пищи я бы смог прожить. Как может мужчина не любить ее? Должно быть, Портиос большой болван".
Снизу послышались одобрительные возгласы, и голоса стали удаляться.
– Уходят, – проговорила Эльхана. – Сейчас часовые смогут вздохнуть спокойно.
В доме царила тишина. Когда стало очевидно, что Рашас ушел, охранники-каганести позволили себе поговорить и посмеяться. Копья опустились на пол. Они заходились смехом, слышались щелкающие звуки.
Гил в недоумении взглянул на Эльхану.
– Это стук древка об пол. Каганести играют в игру своего народа. Они занимаются этим всякий раз, когда уходит Рашас. Но не думай, что они позволяют себе отвлечься от своих обязанностей, – предупредила эльфийка.
– Они будут играть только до тех пор, пока ты не попытаешься открыть дверь.
– Как же нам убежать отсюда? – спросил Гил.
Он уже знал, что из окна прыгать в сад нельзя: слишком высоко.
– У Самара уже есть план, – отозвалась Эльхана, и Гил понял, что она ничего не добавит.
Время текло ужасно медленно. Гил нервничал.
– Собрание Талас-Энтии проходит долго?
– Должно закончиться поздно ночью, – спокойно ответила Эльхана. – Кроме того, они готовят мятеж.
Диковатые эльфы предавались своей игре со все большим азартом, из-за двери раздавались взрывы хохота, возбужденные возгласы и дружелюбные споры. Гил подошел к двери и приложил к ней ухо, чтобы лучше слышать.
Когда-нибудь и он будет играть в такую игру, поэтому надо было узнать правила. Сначала слышались щелчки. Потом на мгновение воцарилась тишина, за ней послышались вздох облегчения и возгласы разочарования. Наконец победившие радостно загомонили и стали по-дружески подшучивать над проигравшими.
Неожиданно послышался странный голос.
– Добрый вечер, господа. Кто выигрывает? Смертельно бледная Эльхана медленно поднялась на ноги.
– Самар, – прошептала она. – Отойди от двери! Быстрее!
Гил отпрыгнул назад. Он услышал крики, после короткого замешательства часовые потянулись за своими копьями. Резкие, странные слова, которые эльф произносил на неизвестном Гилу языке, прервали крики и заставили стихнуть до приглушенных стонов, тела диковатых эльфов опустились на пол. Сердце Гила билось быстро, тревожно – вот стукнуло десять ударов, но из-за двери не доносилось никаких звуков. Наконец она распахнулась, и в комнату шагнул молодой эльфийский воин.
– Самар! Мой верный друг. – Эльхана улыбалась ему. Грациозная и спокойная, как будто была в своей приемной, она протянула руку.
– Моя королева! – Самар опустился перед Эльханой на одно колено, почтительно склонив голову.
Гил с любопытством выглянул наружу. Диковатые эльфы распластались на полу без сознания. Некоторые до сих пор сжимали в руках копья. Посреди комнаты горел свернутый пергамент. Пока Гил смотрел на него, весь свиток исчез в языках пламени, и в неподвижном воздухе поплыли тонкие струйки зеленого дыма.
Гил решил выйти за дверь и посмотреть на все это поближе.
– Осторожно, молодой человек, – предупредил Самар. Быстро вскочив на ноги, он втащил Гила обратно в комнату. – Даже близко не подходи к этому дымку, иначе будешь спать так же спокойно, как и они.
– Принц Гилтас, сын Лораны Солостаран и Таниса Полуэльфа, а это – Самар из дома Хранителя, – представила их друг другу Эльхана.
Холодный оценивающий взгляд Самара скользнул по Гилу, который неожиданно почувствовал себя слабым и хрупким в присутствии такого бывалого воина. Самар холодно кивнул и сразу же опять повернулся к королеве.
– Все готово, моя королева. Грифоны ждут нас неподалеку. Они были в ярости, когда узнали, что Рашас взял, тебя в плен. Не думаю, что ему удастся еще когда-нибудь полетать на их спинах, – усмехнулся Самар. – Если ты готова, отправимся в путь прямо сейчас. Где твои вещи? Я понесу их.
– Я путешествую налегке, друг мой, – ответила Эльхана. Она вытянула вперед обе руки ладонями вверх, показывая, что там ничего нет.
– Но, моя королева, твои драгоценности...
– Вот то, что имеет значение для меня. – Эльхана положила руку на кольцо, которое она носила на безымянном пальце. – Знак верности и доверия моего мужа. А все остальное неважно.
Самар нахмурился:
– Они забрали твои драгоценности, моя королева? Как они посмели?
– Драгоценности принадлежат народу Квалинести. Так что причина тривиальна, Самар. Ты прав. Нам надо уходить немедленно. – Голос Элъханы был мягким, но непреклонным.
Воин склонился в молчаливом согласии.
– Часовые возле лестницы тоже спят. Мы пройдем мимо них. Прикрой платком нос и рот, моя королева. И ты тоже, принц, – резко сказал Гилу Самар. – Нельзя вдыхать магический дым.
Эльхана поднесла к лицу вышитый шелковый носовой платок. Гил прикрылся полой плаща. Самар шел впереди, положив ладонь на рукоять меча.