Уэйс Маргарет. Похититель разума

   — Они ищут у нас оружие, — заметил Саган.
   — Приятно думать, что мы предоставим им некоторую компенсацию за их хлопоты, — откликнулась Мейгри.
   Они рука об руку поднимались по ступеням, сопровождаемые Почетной гвардией. Саган взглянул на нее; его темные глаза улыбались.
   — Мне приятно, что вам все это доставляет удовольствие, миледи.
   — Вынуждена признаться, что доставляет, милорд, — улыбнулась в ответ Мейгри.
   Командующий сжал ее руку. Лицо его стало серьезным.
   — Мейгри, я… — Он запнулся.
   — Что, милорд?
   Саган собирался предупредить ее, напомнить об ожидающих их опасностях, но, взглянув на нее — спокойную, холодную, как луна на Оха-Ло, — он понял, что она и так все осознает. Она не шла слепо навстречу судьбе. Она шла дорогой отваги, и глаза ее были открыты не только для света, но и для тьмы.
   — Ничего. Ничего особенного.
   Лакеи наверху поклонились, и они вошли в круглый вестибюль. Серебро и золото доспехов сверкало при свете огромной люстры, увешанной не хрустальными, но бриллиантовыми подвесками. Остальные гости шли к двойной спиральной резной лестнице, изготовленной из редкого полированного ониксового дерева, по которой поднимались на второй этаж, где становились в шеренгу и ожидали, когда их официально представят тем, кто уже находился в зале.
   — Простите, лорд Саган, не изволите ли пройти сюда?
   Дорогу Сагану преградили Рауль, разодетый в бархат и кружева, и Крошка, сменивший свой дождевик на подобие купального халата, служившего, похоже, тем же целям. Остальные гости обходили их, бросая любопытные взгляды; некоторые понимали, что происходит, и ухмылялись друг другу.
   — Миледи, — обратился Командующий к Мейгри, — прошу подождать меня.
   — Нет-нет, — с поклоном возразил Рауль, — ее светлость не должна испытывать неудобств, связанных с вашим отсутствием, милорд. Следовательно, если она также желает пройти…
   Крошка молчал, но наблюдал за ними блестящими бегающими глазами, видневшимися над складками его халата.
   — Я с удовольствием буду сопровождать вас, — спокойно сказала Мейгри.
   Рауль вывел их из вестибюля через какую-то дверь, а Крошка тем временем шаркал сзади, не спуская с них глаз. Мейгри, установившая мысленные барьеры, забавлялась, наблюдая, как он все больше нервничает.
   Их провели в небольшую комнату с удобной обстановкой, со вкусом украшенную и оборудованную, как они заметили, новейшими образцами спрятанного оружия.
   Лакей закрыл за ними дверь.
   Рауль повернулся к ним; на щеках у него выступил румянец.
   — Я в ужасном положении. Это ужасная ошибка, вина за которую лежит на мне. Но прошу меня простить за небрежное исполнение обязанностей. Не желаете ли шампанского? Ваша светлость…
   — Я не стал бы пить ничего из того, что он вам предлагает, миледи, — сухо заметил Саган.
   Пожав изящными плечами, Рауль махнул надушенной ручкой.
   — Как я уже сказал, я нахожусь в ужасном положении. От меня требовалось сообщить вам, что вход с оружием не разрешается. По всей видимости, я небрежно отнесся к своим обязанностям. Мой хозяин Снага Оме весьма мной недоволен и надеется, что вы примете его нижайшие извинения за нерадивость его слуги. Заверяю вас, милорд, миледи, что буду примерно наказан за такое упущение.
   — Полагаю, ваш хозяин не будет с вами излишне суров, — ответил Саган. — Передавая нам приглашение, вы не допустили ошибки. Вы действительно сказали нам, что вход с оружием не разрешается. Поэтому мы и не взяли оружия. Гвардейцы, извольте подвергнуться обыску.
   Охранники с готовностью вышли вперед. Рауль, покрасневший еще больше, даже не взглянул в их сторону.
   — Милорд, позволю себе не согласиться с вами. У вас… и у дамы… гемомечи.
   — Меч — принадлежность парадной одежды, как всем известно.
   — Милорд, в присутствии короля его не носили…
   — Когда прибудет король, я сниму меч, — холодно ответил Саган.
   Рауль вопросительно посмотрел на Крошку, который скорчил свирепую рожу и замотал головой.
   — Милорд, — заговорил Рауль, — надеюсь, у нас не будет причин для недоразумений…
   — Ни малейших, — заверил его Саган. — Вы хотите забрать меч, так берите его.
   Командующий откинул красный плащ, закрывавший меч в ножнах.
   Рауль двинулся вперед, протянув руку.
   — Но постарайтесь не уколоться иглами, — продолжал Саган заботливым голосом. — Вирус, введенный в кровь, относится к очень нехорошей разновидности. Если повезет, то смерть от него наступит через несколько дней.
   Рука Рауля с кружевными манжетами остановилась; пальцы задрожали. Он метнул быстрый взгляд на зеркало на стене. Проследив за направлением его взгляда, Мейгри мысленно сосредоточилась. Свет в комнате на мгновение потускнел.
   Лоти снова посмотрел в зеркало, уже настойчивее. Ничего не произошло, и по безукоризненному челу пробежала тень. Похоже, иногда отрицательные эмоции прорываются даже сквозь наркотический дурман.
   — Очевидно, в доме неисправна электропроводка, милорд, — сказала Мейгри. Свет замигал и снова потускнел. — Я заметила это еще во время предыдущего визита.
   Рауль изящным жестом опустил руку.
   — Прошу прощения за задержку. Извольте пройти в зал.
   — Мы можем оставить мечи при себе? — осведомился Саган.
   — Черт бы вас побрал вместе с вашими мечами! — ответил лоти, учтиво при этом улыбаясь.
   Открыв дверь, он с поклоном выпроводил их. Мейгри, мельком оглянувшись, увидела, что Крошка в ярости извивается на полу.
   Саган и Мейгри подошли к большой лестнице. Пары, разделявшиеся внизу, поднимались по двум винтовым пролетам, ведущим наверх, к украшенным драгоценными камнями дверям. Оркестр в зале заиграл, как только Мейгри поставила ногу на ступеньку. Она узнала мелодию.
   Звук, пульсирующий в такт с ударами сердца. Она стала подниматься, глядя на Командующего, поднимающегося напротив. Он тоже узнал эту музыку. Это их музыка, марш их легиона. Почему, по какому совпадению эта музыка зазвучала именно сейчас, для них? Мелодия призывала ее к поиску истины и удерживала лить печаль да осознание того, что ответа никогда не найти. И обжигающие душу удары барабана вторили ударам ее сердца. Голос трубы все сильнее, громче, торжественней. Когда она поднялась наверх, поиск был закончен, скорбь уступила место надежде.
   Возможно, кто-то из Бессмертных дирижировал этой музыкой.
   Мейгри остановилась перед усыпанными самоцветами дверями одновременно с Саганом. Они поднимались совершенно согласованно, шаг в шаг.
   Двери распахнулись, их осветил яркий свет, музыка стала громче, стал слышен гул голосов, смеющихся и разговаривающих, пахнуло теплом свечей и ароматом духов.
   Появился герольд.
   — Представляю вам Стражей…
   Стражи. Последние из Стражей.
   Рука Бессмертного поманила их.
   Они стояли перед входом и смотрели вниз, на широкую мраморную лестницу, по которой им предстояло спуститься в зал, на море лиц, повернувшихся к ним. Тишина волной прокатилась по залу, накрыв даже музыкантов. Благоговение, уважение, ненависть, зависть, злоба, любовь, восхищение — все это вынесла на поверхность докатившаяся до них волна молчания.
   Командующий вытянул руку; золотая броня ослепительно сверкнула. Мейгри подала ему свою руку, приготовившись сойти по лестнице, приготовившись, как ей показалось, пойти навстречу судьбе.
   Саган вдруг повернулся к ней, глядя на нее ищущими темными глазами. Он поднес ее руку у губам.
   «Ты есть и всегда будешь моей госпожой».
   «А ты есть и всегда будешь моим господином!»

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Поднявшись к головокружительным высотам власти,король
   пребывает в гордом величии — но пусть он остерегается падения!

Карл Орф. Кармина Бурана.

   Король-варвар Медведь Олефски, голова, плечи и волосатый торс которого возвышались над толпой, оторвался от стола с закусками, чтобы лицезреть появление Мейгри и Сагана. Глаза Медведя сверкнули; из широкой груди вырвался раскатистый смешок. Повернувшись к двум своим сыновьям, каждый из которых был еще выше и шире, чем отец, Медведь ткнул одного из них пальцем в ребра.
   — Старик Саган появился, ребята, — произнес он шепотом, слышным, наверное, доброй половине собравшихся. — И леди Мейгри! Клянусь своими потрохами, не чаял увидеть ее живой! Я рад, что мы сюда пришли, — добавил он, вообще-то не жаловавший подобные сборища, где ему не разрешалось тискать дам и приходилось пить слабенькое вино из хрупких хрустальных бокалов, которые, как ему всегда казалось, в любой момент могут лопнуть в его огромной руке. — Пожалуй, здесь будет повеселее, чем я ожидал!

* * *

   В отличие от гостя-варвара, Снага Оме являл собой утонченное зрелище: на нем было парадное одеяние из ослепительно белого атласа с белыми бархатными отворотами, отороченный горностаем плащ и белые башмаки из змеиной кожи. Он стоял один, приветствуя прибывающих гостей. Это было его торжество, и он не собирался ни с кем делиться своей радостью.
   Командующий, спускаясь по лестнице, осматривал собравшихся, постоянно натыкаясь взглядом на неподвижно стоявшего адонианца. Попытавшись мысленно сосредоточиться на Снаге Оме, Саган обнаружил, что это не так уж легко, поскольку нахлынувшие ощущения и эмоции мешали этому. Саган знал: он под неослабным вниманием Бога. В этом для него не было ничего нового; Саган испытал на себе внимание Бога еще с того времени, когда смог постичь существование Силы и Воли, превосходящих его собственные. Но до сих пор он еще не испытывал ощущения того, что Бог смотрит на него так пристально и строго, что это выбивало из колеи, лишало уверенности, словно Бог ожидал, что он должен что-то сделать, но Саган никак не мог понять, что именно.
   Мейгри вдруг крепко сжала его руку, неожиданно вернув к происходящему вокруг. Саган заметил, что Снага Оме — единственный из присутствующих — не стал из-за появления Командующего прерывать разговор с самым могущественным в данный момент в галактике человеком. Снага Оме болтал и смеялся, поглядывая на лестницу и благоговейно застывшую толпу, но намеренно показывал свое безразличие.
   Наконец адонианец повернулся, чтобы приветствовать появившегося Командующего и его даму, и теперь Саган понял, на что Мейгри так отреагировала. На груди Снаги Оме на серебряной цепи висела Звезда Стражей.
   Саган быстро перехватил ее руку, метнувшуюся к мечу.
   — Нет, миледи, — поизнес он, стальной хваткой сжав ее запястье.
   — Я убью его! — выдохнула она, не оставляя сомнений в истинности своих намерений. — Отпусти…
   — Мейгри! Остановись! Подумай! Не здесь и не сейчас! Он с трудом отвел ее руку от рукояти меча. Мейгри рывком освободилась, и он напрягся, но она внешне успокоилась, и лишь участившееся дыхание да потемневшие глаза, смотревшие на адонианца, выдавали ее состояние.
   Снага Оме наблюдал за ними, заметил их борьбу и понимающе улыбнулся. Стоявший рядом Боск подался вперед, сунув руку под складки парадной одежды. Гостям не было позволено появляться с оружием, но на хозяев это ограничение явно не распространялось.
   — Приветствую, дорогой Саган, — с томным поклоном произнес Снага Оме. — Рад видеть.
   — Приветствую, Оме, — ответил Саган без поклона. — Скажи своему подручному, пусть вынет руку, не то он ее сейчас лишится.
   — Боск, милый, не будь неучтивым, — сказал Снага Оме, сверкнув безукоризненными зубами.
   Боск вынул руку из складок одежды и повернул ее ладонью вверх, показывая, что в ней ничего нет.
   — Миледи, рад вас видеть, — снова поклонился Оме. — Во время нашей предыдущей встречи вы сыграли со мной отличную игру. Я получил большое удовольствие, хотя никогда не прощу себе, что не смог узнать ваше подлинное имя. А, вы заметили камень.
   Адонианец небрежно взялся за цепь, поигрывая звездным камнем.
   Но Саган отметил, что адонианец не смотрит прямо на камень. Командующий поймал себя на том, что и он не может на него смотреть, не испытывая тягостного, липучего страха.
   — Примечательное видоизменение, — продолжал Оме. — Мой ювелир изучил камень и не смог объяснить, как это произошло. Как ни печально, процесс, похоже, необратим. Теперь он не имеет никакой ценности, разве что в качестве курьеза.
   — Тогда отдай его мне, — холодно сказала Мейгри, побледнев.
   Разговор велся вполголоса, чтобы никто не слышал. Большинство из присутствующих, кое-кто из которых с жадным любопытством наблюдал за небольшой перепалкой у подножия лестницы, не дождавшись ничего интересного, разочарованно вернулись к еде, танцам и разговорам. Некоторые, впрочем, продолжали следить за беседой Командующего, а кто-то даже подошел поближе в надежде привлечь его внимание.
   Саган видел их, как и все происходящее вокруг. Он знал, кто это, чего они хотят. И он был готов встретиться с ними. Но не сейчас.
   — Отдать звездный камень?
   Снагу Оме, казалось, поначалу это немало забавляло, но потом он принял оскорбленный вид и сказал, нахмурившись:
   — А у меня, надо полагать, не останется ничего.
   — Морщины, дорогой, следи за морщинами, — вмешался Боск, успокаивающе положив ладонь на руку Оме.
   — Я дам тебе ранее оговоренную цену, — заявил Командующий, — хоть и не обязан этого делать. Ты первым нарушил договоренность с миледи, когда организовал нападение и попытался вернуть себе… вышеупомянутое имущество. И не надо рассказывать мне байки насчет бродячих наркоманов. Там был мой человек. Он все видел и узнал твоих людей. Отдай даме звездный камень, Оме, и я сегодня же переведу условленную сумму на твой счет.
   — С тех пор, Саган, цена выросла, — возразил Оме, снова придав лицу безмятежное выражение и взглянув в одно из тысяч зеркал, украшавших стены зала, чтобы убедиться, не нанесен ли его коже непоправимый ущерб. — Вдвое, не меньше. Твоя дама причинила мне значительные душевные муки…
   — … и нашелся еще один покупатель, не правда ли? — перебил его Саган, говоривший с ледяным, пугающим спокойствием. — Ты посмел предложить то, что я задумал и разработал, кому-то другому…
   — Лишь потому, что решил, что вряд ли получу свои деньги, — отпарировал Оме. — Но не будем о делах. Здесь все должны веселиться!
   Изобразив очаровательную улыбку, адонианец собрался уходить.
   — С вашего разрешения уделю внимание и другим гостям.
   — Он проклят, Оме, — бросил Саган.
   Хоть он и говорил тихо, гости, находившиеся поблизости, расслышали его слова и умолкли, чтобы ничего не пропустить.
   Адонианец остановился, бросил взгляд назад.
   — Что ты сказал, Саган?
   — Звездный камень проклят, Снага Оме. Как если бы ты взял его с мертвого тела, — объяснил Командующий. — Он несет смерть тому, кто его украл, ужасную смерть.
   Окружающие не совсем поняли, о чем речь, но суровый вид Сагана и его мрачный тон не могли на них не подействовать. Веселье утихло; казалось, сумрак опустился на толпу.
   Снага Оме ослепительно улыбнулся.
   — Детская дальше по коридору. Третья дверь налево. Иди, Саган, пугай детей.
   Адонианец, смеясь, пошел прочь. Толпа, решив, что это была изощренная шутка, тоже рассмеялась. Забегали официанты, разнося шампанское.
   — Ты прав, — сказала Мейгри. — Он проклят, как и я. Что я наделала!
   Она покачала головой и вздохнула. Серебристый блеск ее доспехов словно потускнел, как будто туча набежала на луну.
   — Что сделано, то сделано, миледи. А если бы не сделала? Тогда, возможно, «имущество» уже было бы у Абдиэля.
   — «Если бы да кабы» мало успокаивает. Нет мне оправдания. Я допустила ошибку, но, — добавила она, положив ладонь на рукоять меча, — я верну звездный камень. Причем честно, без убийства. Я найду возможность поговорить с ним. Он согласится на ваше предложение, милорд.
   Саган не сводил глаз с адонианца.
   — Он носит свою судьбу на шее, миледи. Судьба скажет свое слово.
   Командующий уловил взгляды тех, кто находился рядом, ожидавших, когда можно будет с ним поговорить. Он сделал легкий жест, заметный только тем, кто следил за ним. Они поняли, кивнули и снова растворились в толпе.
   — Это Рикилт? — поинтересовалась Мейгри. Саган удивленно посмотрел на нее, не выказывая особой радости.
   — У вас зоркие глаза, миледи.
   — Особенно при виде старого врага, — сухо ответила она. — Не могу сказать точно, он это или не он. Трудно различить этих дышащих паром, окутанных ядовитым туманом, когда на голове у них эти пузыри. Похоже, ему не терпится поговорить с вами.
   — Так и есть… а я хочу поговорить с ним. Сейчас Рикилт уже и сам Командующий. Один из самых сильных.
   — Я помню, когда вы с ним… О Боже, Дерек! — Мейгри смотрела на усыпанную самоцветами дверь на верху лестницы. — Смотри!
   — Абдиэль…
   Кроме них двоих, никто не заметил появления нового гостя. А те, кто удостоил его беглого взгляда, увидели лишь старика в ярких одеждах и, не сочтя его заслуживающим внимания, снова принялись пить шампанское. Почти все находившиеся в комнате пропустили первую сцену действа, к концу которого дом в буквальном смысле должен был рухнуть.
   Объявили имя Абдиэля и его титул лорда приора Ордена Черной Молнии. Мало кто в зале помнил, что означает это наводящее ужас название. На него не обратили внимания. Но двое знали и помнили. Абдиэль тут же почуял их присутствие. Они видели, как его взгляд скользнул по тысячам тех, кто его не интересовал, и остановился на них двоих.
   Мейгри содрогнулась и потерла правую ладонь.
   — А где Дайен?
   — Вон там, за спиной, — угрюмо сказал Саган.
   — Почему он не входит? — нетерпеливо спросила Мейгри, немного выждав. — Я его не вижу! Что происходит?
   — Кажется, мальчик спорит с глашатаем. Что бы ни происходило, — несколько озабоченно добавил Саган, — Абдиэлю это не нравится.
   Мейгри перевела взгляд на похитителя разума, вынужденного беспокойно стоять на лестнице в ожидании своего спутника.
   — Господи! — ахнула Мейгри, прижав ладонь к груди, словно от удушья. — Дерек! Я знаю, что Дайен хочет сделать!
   — Да, — откликнулся Командующий. — Сейчас вопрос лишь в том, что делать нам?
   Связанный с Дайеном посредством меча крови, Саган тоже знал о намерениях юноши. Командующий знал и о намерениях Бога. Саган стоял неподвижно. Ему казалось, что его окатывают волны возмездия, наказания.
   Глашатай выступил вперед, не обращая внимания на юношу. Подняв жезл и приготовившись стукнуть им об пол, чтобы привлечь внимание, он вдруг получил жестокий удар в бок. Жезл упал и покатился по ступеням. Грохот и суматоха привлекли всеобщее внимание.
   Дайен выступил вперед. Его лицо обрамляли огненные волосы, а камни и бисер на его одежде сверкали в ярком свете. С мраморно-белым лицом, сжав кулаки, он заговорил громким и ясным голосом, поначалу прерывавшимся от волнения; но потом, когда он услышал свои же слова, эхом возвращавшиеся к нему, его голос обрел уверенность и решимость.
   — Я смотрю на это собрание, — сказал он, — и вижу королей и королев, принцев и президентов, губернаторов и императоров, всевозможных правителей. Позвольте мне представиться самому, поскольку, похоже, — он бросил взгляд на негодующего глашатая, поднимающегося с пола, — никто не сделает этого за меня. Я — Дайен Старфайер. Моими родителями были Август и Семели Старфайер, ваши убитые король и королева. Я — их сын. Я — ваш правитель. Я — король королей, и в этот вечер я заявляю о своих правах на трон.
   В первые мгновения после речи юноши никто не шелохнулся и не произнес ни звука, кроме нескольких, барабанивших по переводчикам и пытавшихся сообразить, правильно ли они поняли.
   Затем, решив, что поняли правильно, все начали переглядываться, прикидывать, раздумывать. Законный наследник. Все-таки нашелся. Говорит о своих правах. Насчет его личности нет сомнений. Его присутствие, его наружность, обаяние Королевской крови. И что дальше?
   Слабый и малодейственный Конгресс. Президент, которого распирает от амбиций. Политическая система разваливается. Словно кто-то рассыпал по полу драгоценные жемчужины. Нашлись такие, кто уже мысленно приготовился ухватить, что можно… Они стали проталкиваться вперед.
   А другие увидели в нем угрозу, опасность. Несколько человек обменялись взглядами, говорящими, что этот король должен умереть так же, как его дядя и отец. Умереть раньше, чем весть об этом дойдет до населения, прежде чем монархисты примут его в свои объятия и сделают своим знаменем. И это надо сделать быстро, пока журналисты не пробились в первые ряды… И эти сумрачные люди начали протискиваться вперед…
   Звук аплодисментов заставил всех застыть. Абдиэль захлопал в ладоши. И этот звук ударами кнута облетел притихшую, перешептывающуюся толпу.
   — Браво! — воскликнул он, все сильнее аплодируя. — Великолепное представление, мой мальчик. Вы согласны, уважаемые гости?
   «Уважаемые гости» не разделяли его уверенность. Они с сомнением переглядывались. Многие повернулись к хозяину.
   Снага Оме не представлял, что происходит, но с радостью за это ухватился. Ему всегда нравилось, если на его приемах рождались сенсации, а эта явно должна была превзойти все остальные. Он представил заголовки в видеоновостях: «САМОЗВАНЫЙ КОРОЛЬ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ НА ПРИЕМЕ…»
   Оме рассмеялся и захлопал в ладоши, оглядывая толпу, чтобы убедиться, все ли отдают ему должное за такое изысканное развлечение. Все вздохнули с облегчением, кто-то тоже засмеялся, а у некоторых был несколько глупый вид, из-за того, наверное, что они устыдились своего легковерия.
   Медведь Олефски разразился хохотом, но, увидев Сагана и Мейгри, осекся. Задумчиво хмыкнув, он почесал волосатую грудь и стал ждать развития событий.
   Зал ходил ходуном от хохота и аплодисментов. Послышался пронзительный свист. Многие вызывали Дайена на бис. Известная актриса Голоскова заметила невзначай, что знает агента юноши. Боск рассказывал журналистам, что Снага Оме приметил молодого человека во время представления «Генриха V» на межзвездном лайнере.
   Дайен неподвижно стоял на верху лестницы. Лицо его побелело, приобрело безжизненный вид. Его остекленевшие глаза напоминали глаза покойника. Каждый смешок, каждый поощрительный возглас казались ему гвоздями, забиваемыми в его тело.
   Его мечта умирала не под раскатами грома, а под хохот толпы. От такого Дайену не подняться. Он в ловушке, замурован в гробнице и не выйдет оттуда, если не явится какой-нибудь ангел и не откатит камень от входа.
   — Саган! — Мейгри повернулась к Командующему и, схватив его за правую руку, поразилась и испугалась — его рука была горячей и дрожала. — Абдиэль ничего об этом не знал. Я ощутила на мгновение его страх, а потом он придумал способ высмеять Дайена. Тебя высмеять! Мальчик обладает силой, Саган. Он провел Абдиэля. Но сейчас он умирает. Мы должны ему помочь!
   Она сомневалась, что он ее слышит. Он не смотрел на нее: его сумрачный взгляд был устремлен на Дайена, сквозь него, за него. Она сумела заглянуть в его душу и увидела там ожесточенную борьбу, самую жестокую битву в его жизни; она хотела бы ему помочь, но знала, что в схватке с таким Противником она бессильна.
   Отпустив его руку, Мейгри шагнула назад, словно давая ему пространство для битвы. Она могла лишь стоять и смотреть и быть готовой вступить в бой, если Сагану суждено пасть.
   Битва, к счастью, оказалась недолгой. Кулак медленно разжался.
   — Да будет так! — Он с натугой выговорил эти слова, выплюнул их, словно желчь.
   Саган выпрямился, став еще выше и сильнее. Вынув меч, он вложил иглы в ладонь, в первый раз посмотрев на нее.
   «Вынимай оружие, Страж, — безмолвно сказал он. — Мы должны защитить нашего короля».
   Саган включил меч; Мейгри сделала то же самое. Мечи загудели и сверкнули огнем. Стоявшие рядом отпрянули, встревоженно закричали. Командующий зашагал вперед, а Мейгри шла рядом. Толпа, издававшая ропот восторга и страха, расступалась перед ними. Они дошли до лестницы.
   «Прикрой меня», — молча приказал Саган и стал подниматься по ступеням.
   Дайен так и стоял неподвижно, но в его остекленевшие глаза стала возвращаться жизнь. Он наблюдал за приближением Командующего настороженно, но без страха. А потом его рука шевельнулась, потянулась к пряжке на поясе.
   Мейгри развернулась и стала подниматься по лестнице лицом к залу, прикрывая со спины своего командира. Гвардейцы, хоть и без оружия, развернулись вокруг нее и Командующего. Но Мейгри и не ожидала нападения из толпы. Она, как и Саган, знала, что их истинный враг стоял почти на самом верху лестницы. Она слегка скосила взгляд, стараясь держать в поле зрения и толпу внизу, и ловца душ наверху. Абдиэль наблюдал за ними с приятной улыбкой, с понимающей улыбкой на тонких потрескавшихся губах.
   Саган добрался до широкой площадки ниже того места, где стоял Дайен. Юноша сжимал пряжку пояса. Голубые глаза разглядывали Командующего; в них не было узнавания, чувства, эмоций. Золотые доспехи Командующего отражались в них, как солнце на твердом голубом льду.
   Медленно и грациозно Саган преклонил колено. Огонь гемомеча сверкнул и погас. Саган наклонился и положил рукоять к ногам Дайена.